И все-таки я настояла, чтобы меня положили на 4-ый этаж. В конце концов, то, что доктору Георгадзе по каким-то причинам (наверное, субъективным) не нравится тамошний врач, – еще не повод, чтобы мне отказываться от всех преимуществ этого послеродового отделения. С этим самым врачом – ее звали Зинаида Петровна – я познакомилась еще в коридоре, когда меня везли в бокс. Я смотрела на нее во все глаза: что в ней не так? Григорий Анзорович успел вселить в мою чувствительную душу предубеждение и настороженность. Ничего, приятная, внимательная пожилая женщина. Чем она ему не понравилась?

Я все гадала, куда меня вселят. И что вы думаете? Меня доставили именно в тот бокс, в котором я лежала три года назад. Сплошное дежавю. Каталку подвезли прямо к кровати, и три медсестры буквально скинули меня, как полено, на кровать. Это не было грубо. Просто другого способа перебазировать меня у них не было.

– Как роды прошли? – поинтересовалась одна из них.

– Отлично, очень быстро, – ответила я, ощущая, что язык меня по-прежнему не слушается. – Только вот у мальчика какие-то жуткие белые точечки на носу. Ужас!

– Да что ты ребенка бракуешь! Пройдут они скоро!

Какое слово интересное – «бракуешь». Надо бы запомнить.

Соседний бокс был уже занят. Ну вот, на спокойное одиночество рассчитывать не приходится. Спать хотелось безумно, и я решила со сном не бороться. Мне казалось, что просплю я до завтрашнего утра.

Каково же было мое удивление, когда я, проснувшись, обнаружила, что отрубилась всего на два часа. Интересное кино! А как же восстановление сил, релаксация и отдых после тяжелой работы? Организму больше не надо? Значит, не надо – к бою готов.

До туалета я шла по синусоиде. Черт бы побрал этот общий наркоз, никак в себя не приду. Так, что у нас на сегодня по плану? Весь роддомовский уклад был мне до боли знаком – таблетки, обработка промежности, ранний ужин и скучный тихий вечер, безмолвие которого изредка нарушали лишь грохот тележек с детишками да взрывы хохота женщин в палатах.

Я задумалась о своих соседках по этажу. Это, конечно, замечательно, что у них есть возможность восстановиться после операции кесарева сечения. И что все заботы по уходу за малышами берут на себя педиатр и детские медсестры. Но! Я посмотрела на ситуацию глазами бывалой мамочки. Что будет, когда эти девчонки, в большинстве своем первородящие, вернутся с красивым свертком домой? Они ни разу не мыли своих детишек, не переодевали подгузник, не укачивали по ночам. Они даже ни разу не разворачивали роддомовский конверт, в котором их дите провело первые дни жизни! Что будет в родных стенах, когда возникнут тысячи вопросов? Кто даст грамотный совет? Мама, свекровь, участковый педиатр? Только мама со свекровью уже вряд ли что помнят, да и за прошедшие двадцать пять лет в отечественной педиатрии все кардинально изменилось. А участковый врач будет приходить только раз в неделю, тогда как чернышевское «Что делать?» будет возникать ежеминутно.

Конечно, от подобного никто не застрахован. И даже те, кто лежал в палате со своими малышами и наработал первые навыки ухода за ними, не избегут кучи вопросов и проблем. Но, согласитесь, когда ты еще в роддоме начала ухаживать за ребенком, то, по крайней мере, уже примерно знаешь, что тебя ждет. В данном случае в материнство «погружаешься» постепенно. А когда тебя без какой-либо подготовки «кинули в воду», тут без шока не обойтись. Из материнского омута ты, конечно, выплывешь (выхода нет), но сколько стресса будет!

Этим пассажем я ни в коем случае не хочу создать апокалипсическую картину для родильниц после кесарева. В конце концов, у них нет выбора – по полису ОМС после операции по-любому придется лежать отдельно от ребенка. Просто мне хотелось бы, если сейчас эти сроки читают те, кому предстоит кесарево, чтобы они заранее знали, чего ожидать от такого немного «отложенного» материнства.

За три года ничего, по-моему, в роддоме не изменилось. Но зато изменилась я! Испуганная лань трехгодичной давности превратилась в уверенную «прожженную» львицу, которую ничего не удивляло, не беспокоило и не тревожило. Я прекрасно знала, что меня ждет. Кормления не вызвали паники и боли. Наученная горьким опытом, я поначалу клала рядом с собой часы, засекала время и держала ребенка у груди сначала 3 минуты, потом 5, потом 7. Более того, зная, какие капризные у меня соски, я заранее о них позаботилась – после каждого Гришкиного «чмока» мазала грудь бепантеном, предусмотрительно положенным в «пакетик на роды». В этом же пакетике лежал препарат от детских колик. Знаем мы этих новорожденных! Как начнут плакать навзрыд, так хоть в петлю лезь. Тут-то мы им животик и успокоим!

Помимо молокоотсоса и бутылочек Дима привез мне в роддом и стерилизатор. В том, что это действительно ценная вещь, я убедилась еще с Дашей. Но тогда его у меня не было (жалко было деньги тратить), а в этот раз появился. На мой взгляд, стерилизатор очень нужен в роддоме (нет, конечно, бутылочки и молокоотсос можно и под краном прополоскать, но все равно это небезопасно). Входивший в мой бокс медперсонал, завидев работающий стерилизатор, понимающе кивал. После этого я чувствовала, что со мной разговаривают все более уважительно. Хотя, справедливости ради, стоит сказать, что мне грех жаловаться. Отношение было замечательным. Не знаю, из-за контракта это или потому что я сама по себе очаровашка (шучу). Вот Олеся Викторовна говорит, что некоторые дамочки по ДМС жаловались ей, что к ним отношение было даже хуже, чем к «обычным» пациенткам. Я разделить их впечатление не могу. Наверное, все, действительно, зависит от человека. От его восприятия окружающего мира, его поведения и настроя.

Над Гришей я уже не тряслась так, как тряслась над Дашей. Мне поначалу не привозили его на самое раннее утреннее кормление (кормить все равно нечем, так лучше я посплю), я не сидела часами у его лоточка, не носила на руках, не пела песни и не трепетала от одной только мысли, что его надо переодеть. И – что самое главное – я не нервничала, не плакала, не билась в истерике. Я была СПОКОЙНА. И Гриша тоже был спокоен! За пять дней пребывания в роддоме я ни разу не слышала, чтобы он плакал. Даже у педиатра перед выпиской спросила: мой сын вообще когда-нибудь кричал? У него не болел живот, он не мучился голодом, хотя молоко у меня пришло тоже не сразу. Он вообще не проявлял никаких отрицательных эмоций. Может, брал пример с мамочки? Вот и не верь после этого в общепринятое мнение, что ребенку передается состояние матери.

В этот раз я совершенно не хотела отгораживаться от остального мира и с головой погружаться в свое материнство, поэтому активно искала общения «по интересам». И в этом смысле мне сказочно повезло! Моей соседкой из смежного бокса оказалась такая же второродящая мамочка Варя, счастливая обладательница пятилетнего сынишки и накануне родившейся девочки.

Опыт вторых Вариных родов во многом поучителен, поэтому я не могу о нем не рассказать. Роды у нее начались рано утром – где-то после четырех она почувствовала схватки. Рождение ребенка – дело долгое, подумала она, поэтому в роддом сразу собираться не стала. Вообще, во многих книжках советуют не мчаться сломя голову в медучреждение при первых признаках родов, а пережить их первый период дома – в родных стенах и уютной обстановке, и в роддом направляться, когда промежуток между схватками достигнет где-то пяти минут. Я возражаю!

Это мое личное мнение, но я считаю, что от греха подальше надо ехать и находиться под профессиональным оком врачей. Почему? Во-первых, потому что роды – процесс непредсказуемый (мало ли какой они примут оборот). Во-вторых, можно просидеть в очереди в приемном отделении (и жизнь показывает, что это не такая уж редкость) о-го-го сколько, а период между схватками будет неумолимо сокращаться. Нетрудно представить, в какую нервотрепку все это ожидание может вылиться. Вам это надо? В-третьих, никому не пожелаю делать клизму и потом очищаться с болезненными частыми схватками. Это невесело. Хотя... Каждый для себя решает сам.

Варя решила особо не торопиться. Пока в один прекрасный момент – после шести часов утра – сила и периодичность схваток стали нарастать в геометрической прогрессии. Вот тут-то все засуетились – Варя, ее муж, родители... Стали собираться. Варя позвонила врачу, с которой договаривалась о родах. Та сказала, что выезжает. Очень быстро схватки стали уже такими болезненными, что Варя не смогла даже самостоятельно одеться.

– Я нагибаюсь, чтобы надеть носок, – вспоминала она, – и тут меня так накрывает, что я ногой в него попасть не могу.

До машины ее уже просто вели под руки. В роддом они прибыли в восемь утра. Я уже говорила, что это самое неудачное время? В приемном отделении – сонное царство. А у Вари на подходе уже... потуги!!! Тетушка «приемщица» даже сначала не врубилась, как все на самом деле серьезно – к ней каждый день вламываются роженицы и их родственники с воплями «Рожаем», хотя, на самом деле, до развязки им еще очень далеко. Но тут было, действительно, «рожаем!».

Дежурная бригада (уже собравшаяся было по домам) чуть ли не вносила Варю в родблок. Счет шел просто на секунды (какие там клизмы да оформления, до кресла бы добраться!). В восемь двадцать все уже закончилось – малышка выскользнула молниеносно. Слава Богу, успели! А вот Варина врач, с которой у нее была договоренность, не успела! Попала в жестокую утреннюю пробку и вошла в бокс как раз в тот момент, когда девочка криком оповестила мир о своем рождении. Вот так!

...Выяснилось, что у нас с Варей очень много общего. Мало того, что мы обе были опытными родильницами, наши профессиональные интересы к тому же лежали в одной плоскости. Так что три проведенных вместе дня мы просто не могли наговориться. Общих тем было выше крыши! Мы вместе ходили в столовую (а не заказывали еду в палату), на процедуры и анализы, вместе сцеживались и вместе коротали унылые вечера. А когда Варя с малышкой выписались (мне же выписка предстояла лишь на следующий день), я почувствовала себя безумно одинокой. Каждую минуту я ловила себя на мысли, что мне не хватает моей душевной соседки, что мне без нее просто физически плохо. Мы до сих пор с Варей созваниваемся и делимся материнским опытом.

Вот, кстати, сейчас вспомнила один забавный случай, свидетельницей которого я стала. Варя, как и я, была очень озабочена тем, как ее пятилетний сын воспримет появление сестренки. Поэтому она сказала ему, что девочка в мамином животике приготовила ему подарок. И он получит его, как только малышка появится на свет. Сразу же после родов Варя позвонила своему мужу и попросила купить мальчику машинку, а затем привести подарок в роддом с тем, чтобы вручить его сынишке прямо на выписке, мол, от сестренки. Варин муж, человек широкой души, не пожмотился и купил ребенку громадное разноцветное авто на радиоуправлении (на зависть всем сверстникам) и, довольный собой, приволок эту бандуру к жене в бокс. Вместо слов восхищения и благодарности Варя накинулась на него с упреками.

– Ну, что ты купил, голова – два уха? Я ж Ване сказала, что девочка вместе с подарком родится. Даже пятилетний ребенок сообразит, что такая махина в мамин живот не поместится! Да она больше самой девочки! Я ведь просила – купить м-а-аленькую машинку, а ты что притащил? Иди, покупай новую!

Все мужчины одинаковые: вроде, и хотят, как лучше, а потом за свои душевные порывы получают по мозгам. А все потому, что не думают. Спихивают все мыслительные процессы на жен, а потом обижаются, что их критикуют.

Родила я в четверг, а утром в пятницу меня послали на физиотерапию. Я очень удивилась: вроде, не первый раз рожаю, а что такое физиотерапия, не знаю. В прошлый раз меня никуда не посылали! Настала очередь удивляться врачу. Как так? Всем прописывают физиотерапию!

Вот это номер! Век живи – век познавай что-то новое. Что это за фрукт такой – физиотерапия? Пошли мы с Варей к нужному кабинету. Кабинет закрыт. Подперли стенку – ждем. Пришла врач. Ее можно было описать одним словом – фифа. Знаете, есть такой тип женщин, рьяно ухаживающих за собой и считающих, что должны выглядеть идеально, без единого изъяна. Если честно, я таких врачих боюсь. Потому что они слишком в себе уверены и смотрят на тебя – только что родившую клюшку с опухшим лицом и обвисшим животом – чересчур высокомерно. И ведут себя надменно. Неприятно и неуютно ужасно.

«Фифа» пригласила меня в кабинет. Внутри я вся съежилась. Зашла. Подошла к ее столу. Приготовилась слушать спесивую речь. Но услышала то, чего услышать ну никак не ожидала:

– Вы у нас по контракту? Мне очень жаль, что никаких особенных услуг мы предложить вам не можем. И для платных, и для бесплатных пациенток физиотерапия у нас одинаковая. Единственное, что я могу вам предложить – это не отстаивать общую очередь, а проходить на процедуры через мой кабинет. Чтобы вам не было неудобно пробиваться без очереди из общего холла.

От удивления я чуть не села. Слава Богу, вовремя вспомнила про швы! Не зря говорят, что внешность обманчива. Мне даже стало стыдно, что я плохо подумала об этом человеке, руководствуясь избитым клише. Впредь не буду столь опрометчиво судить о людях. Ни-ког-да!

Описать, что такое физиотерапия я вряд ли смогу правильно. Поэтому не буду. Скажу лишь, что нужна она для лучшего сокращения матки, для заживления швов и при проблемах с грудью. Процедура полезная, безболезненная и непродолжительная.

Кстати, о сокращении матки. В это мое пребывание в роддоме я убедилась, как неукоснительно нужно выполнять все прописанные врачом мероприятия – и на физиотерапию ходить, и уколы окситоцина не пропускать. А я пропускала (думала, что и без них у меня все замечательно сократится)! Почему так получилось? Ну, во-первых, потому что в один из дней на нашем этаже дежурил молоденький медбрат, и я его стеснялась. А во-вторых, потому что в другой день я поругалась с медсестрой «с поста», и она ко мне уколы делать не пришла.

И каким оказался результат моего легкомысленного и безответственного поведения? Очень плачевным! Контрольное УЗИ показало, что у меня в матке – сгустки крови. А быть их там, ясное дело, не должно! Зинаида Петровна напугала, что мне предстоит вакуум-аспирация.

– Ты на всякий случай ничего не ешь и не пей. Вакуум делают под общим наркозом.

Сказать, что я испугалась, – значит не сказать ничего. Меня просто сковал ужас! Как я себя ругала. Какими последними словами крыла. Ну не дура, а?! Два высших образования, кандидатская степень, а в голове темный средневековый лес. Ей-богу, утешало только то, что я ничего не почувствую, так как буду «под кайфом».

Перед вакуумом меня решили посмотреть на гинекологическом кресле. Сняли швы, и тут выяснилось, что промежность не совсем зажила! Все держалось там просто «на честном слове». Зинаида Петровна была поставлена перед нелегким выбором. Как поступить? Прибегнуть к крайней мере (вакуум) или попытаться вытащить сгустки руками? В моей ситуации нужен был просто ювелирный подход. Одно неосторожное движение, и моя промежность вновь разъехалась бы на две половинки...

В общем, сгустки мне вытаскивали вручную. Ощущения, скажу я вам, еще те. Как я это пережила – до сих пор удивляюсь. Потом, уже в палате, мне поставили капельницу. На следующий день проверили (опять влагалищный осмотр!) – вроде, все в порядке.

– Ой, Ира, – качала головой, глядя на мою промежность, Зинаида Петровна, – ты только на попу не садись! Сядешь – все, придется заново швы накладывать. Вот тебе левомеколь[34]. На чистую марлечку выдавливай и к промежности прикладывай. Должно зажить.

Случившееся потрясло меня до глубины души. Я всегда считала, что ничего подобного со мной произойти не может. Что у меня могучий молодой организм, самосокращающаяся матка, мгновенно регенерирующиеся ткани промежности... И вообще, что у меня всегда все будет хорошо. Жизнь преподала мне урок. Надеюсь, я его выучила.

Про то, как я поругалась с медсестрой с «поста», хочу рассказать отдельно. Вообще-то я человек очень мирный. Никогда не обостряю ситуацию, всегда обхожу «острые углы» и стараюсь гасить конфликты в зародыше. Ужасно не люблю ругаться и выяснять отношения, особенно в казенных учреждениях. Потому что прекрасно понимаю, что хозяева положения там – их сотрудники.

А тут что-то на меня нашло...

Часов в семь вечера к нам с Варей заглянула медсестра с «поста», невысокая темноволосая девушка невзрачной внешности, и скомандовала:

– Готовьтесь к обработке швов!

Кто когда-нибудь лежал в роддоме после физиологических родов со швами, прекрасно знает, что обработка промежности – это целое дело. Сначала надо посетить душ. Потом «приготовить ложе», то есть постелить на кровать кучу пеленок (т. к. жидкая зеленка имеет обыкновение стекать вниз и все пачкать). Улечься. Дождаться медсестру. А потом после процедуры еще полежать минут десять, чтобы все «проветрилось».

Ну, мы с Варей наперегонки стали готовиться. Приготовились. Лежим, ждем. А эта медсестра к нам не торопится! Встать мы не можем, потому что если примешь вертикальное положение, к процедуре нужно будет готовиться заново – бежать в душ. Время уже без пяти восемь, совсем скоро детей на кормление повезут, а мы что, так и будем ждать у моря погоды?

Я чувствовала, как вся закипаю. Что за издевательство? Мы тут кролики подопытные, что ли? Вне себя от гнева я выглянула в коридор, а по нему как раз шла наша медсестра. И что самое интересное – она и не думала ходить по палатам с бутылью зеленки. Вот такая она вся внезапная! Я на нее «наехала».

– Ну что же вы сказали готовиться к обработке швов, а сами не прихо#дите! Мы вас минут сорок, как прикованные, прождали. Нам что, больше делать нечего, как на кровати валяться и ждать, когда вы соблаговолите к нам заглянуть?

– Ну, хотите, я сейчас к вам приду, – невинно хлопая глазками, ответила она.

– Нет уж, не надо и вообще ко мне больше не заходите! – сердито рявкнула я и захлопнула дверь.

Она ко мне больше и не заходила. И положенный мне укол окситоцина не сделала. Вот так!

Вообще, младший медперсонал роддомов – это что-то. Сразу подчеркну: я не обобщаю, говорю не обо всех, а об отдельных неадекватных товарищах, которые все же встречаются в больничных коридорах.

То, что женщины сталкиваются с грубостью и хамским отношением в стенах роддомов, уже стало «общим местом». И очень часто такое неприличное поведение позволяет себе именно младший медперсонал. Медсестры (повторюсь, не всегда, но бывает) ведут себя так, как будто не работу свою выполняют, а делают большое одолжение. В выражениях не стесняются, в мимике тоже. У меня сложилось впечатление, что такие «кадры» просто «заражаются» атмосферой тотальной зависимости пациента от медперсонала, царящей в наших государственных медучреждениях, и считают, что сложившаяся модель отношений «просяще-благодарный пациент – всесильный медик» относится и к ним тоже. Они обставляют дело так, как будто и от них очень многое зависит.

Я с большим почтением отношусь к медицинским работникам и считаю вопиющей несправедливостью заниженную материальную оценку их труда. И во всем вышеизложенном я не хотела никого обидеть. Я лишь хочу, чтобы в отношениях между людьми (в данном случае, между медсестрой и пациенткой) было УВАЖЕНИЕ. Если ты предупредила всех, что скоро будешь обрабатывать швы, а сама не смогла (отвлекли, дали срочное поручение), ну, предупреди ты, что пойдешь по палатам потом. Это ведь две секунды – на этаже не так много заселенных палат.

Впрочем, хватит брызгать слюной. Я уже говорила, что в общем и целом к роженицам и родильницам относятся по-человечески. Но, наверное, у каждой мамы был и неприятный опыт взаимодействия с медперсоналом, который, впрочем, можно отнести к категории «частый случай».

Для выписки у меня давно было все готово. Оставшийся от Даши белоснежный комплект (пододеяльник, пеленки, распашонки, чепчик, шапочка), верблюжье одеяло... Дело стало за малым – нужна была синяя ленточка. У нас как-никак пацан родился! Кто бы мог подумать, что заполучить ее окажется такой проблемой! Мой папа объездил несколько профильных магазинов, и везде синие банты отсутствовали. Искомое удалось купить буквально в самый последний момент.

Выписка прошла очень радостно. Мы все были на подъеме. Никогда не забуду любопытных Дашиных глазок, рассматривающих личико братика. Ей было очень интересно.

Гришу к выписке готовила (т. е. пеленала) приятная медсестра. Мы дали ей пятьсот рублей (по «тарифу»). В принципе, делать этого мы были не обязаны. Но мне хотелось ее отблагодарить – уж очень она была внимательная и приветливая, без жажды вознаграждения в глазах.

Гришка оказался стойким товарищем и не издал ни единого писка ни в «выписной» (терпеливо ожидая, пока мы все с ним сфотографируемся), ни в машине, ни дома. В квартире он тихо спал, дав нам возможность отпраздновать наше возвращение.

Именно тогда я вновь поймала себя на мысли, что во второй раз все проходит и переживается ИНАЧЕ. Легче, спокойнее, оптимистичнее. Беременность, роды, роддом, возвращение домой – все ДРУГОЕ. Другие обстоятельства и иное отношение к ним. Совершенно новое восприятие действительности и более уверенный взгляд в будущее.

Я стала дважды мамой. Двойная ответственность, двойной груз проблем, но и радость тоже двойная! Кто-то из древних философов (кажется, Лао Цзы) сказал: «Дети даны нам, чтобы прожить другую жизнь». Наверное, более яркую и насыщенную. И я очень хочу прожить именно ту – «другую» – жизнь!

Примечания:

3

ЭКО – экстракорпоральное оплодотворение.

34

Левомеколь – мазь для наружного применения. Антисептическое средство. Оказывает противовоспалительное и противомикробное действие, стимулирует процессы регенерации.