«Молот ведьм» или «Hexenhammer» – бесспорно, основно...

«Молот ведьм» или «Hexenhammer» – бесспорно, основной и самый мрачный из всех трудов по демонологии. Он был общеобязательным кодексом, объединявшим древние легенды о чёрной магии с церковной догмой о ереси, открывшим шлюзы потоку инквизиторской истерии столь широко, насколько это вообще мог сделать печатный труд.

Его авторы стремились воплотить в действие библейское указание: «Не оставляй ворожеи в живых» (Исход, 22,18) Руководство для охоты на ведьм переиздавалось, по крайней мере, 13 раз до 1520 г. и ещё не менее 16 изданий вышло между 1574 и 1669 гг. – многие ранние издания выходили без указания места и времени издания. Известно, по крайней мере, 16 немецких, 11 французских, 2 итальянских и несколько английских изданий (преимущественно поздних – 1584, 1595, 1604, 1615, 1620, 1669 гг.). «Молот ведьм» стал источником вдохновения для авторов всех последующих руководств и удерживал главенствующую позицию даже после появления трудов таких выдающихся авторитетов, как Реми (1595) и дель Рио (1599).

Его значение и место среди книг своего времени было обусловлено несколькими причинами: во-первых, схоластической известностью авторов, доминиканцев Якова Шпренгера (1436—1495) декана Кёльнского университета и приора Генриха Крамера (латинизированное Инститорис) (ок. 1430—1505); во-вторых, папской буллой 1484 г., которую Крамер получил от папы Иннокентия VIII, чтобы подавить оппозицию, выступавшую против охот на ведьм; и в-третьих, детальной разработкой процедуры судопроизводства над ведьмами, «чтобы как духовные, так и гражданские судьи располагали готовыми приёмами пыток, ведения суда и вынесения приговора». Большинство аргументов было заимствовано из трудов доминиканского приора Нидера – «Formicarium» (1435) и «Praeceplorium».

«Молот ведьм» состоит из трех частей. В первой обсуждается необходимость глубокого осознания должностными лицами гнусности колдовства, включающего отречение от католической веры, преданность и поклонение Дьяволу, подношение ему некрещёных детей и плотские сношения с инкубом или суккубом. Неверие в колдовство (с позволения канона Episcopi) являлось ересью. В Библии говорится, что ведьмы существуют, а следовательно «любой кто не верит в установления священного писания является еретиком». Формула отречения (приведённая в части III) для тех, кого серьёзно подозревали в ереси (но против кого не было свидетельства под присягой), звучала так: «Я клятвенно отрицаю ту ересь, или, вернее говоря, неверие, которое неверно и лживо утверждает, что на земле не существует ведьм». По данному обвинению законом допускались показания любых свидетелей, поскольку колдовство рассматривалось как высшая форма измены христианскому долгу. Вследствие этого показания о колдовстве разрешалось давать свидетелям, обычно не допускавшимся в суд: преступникам, отлучённым от церкви, уличённым в лжесвидетельстве, причём их имена могли оставаться в секрете.

Во второй части устанавливаются три типа злодейств, совершаемых ведьмами и противодействие каждому из них. Здесь же Шпренгер и Крамер подтверждают все истории о деяниях ведьм, договор с Дьяволом, сексуальные отношения с дьяволами, перемещения, превращения, лигатуру, порчу урожая и скота – фактически, самый широкий круг чародейств.

Третья часть (видимо, написанная Крамером, имевшим больший практический опыт) содержала формальные правила для возбуждения судебного иска против ведьмы, обеспечения её осуждения и вынесения приговора. Здесь же разграничивается юрисдикция инквизиторских, епископских и светских судов, причём два последних суда побуждаются к более активному преследованию ведьм. Причина заключается в том, что ведьмы, которые юридически не могут преследоваться инквизицией как еретики, должны передаваться двум другим судам. В третьей части заканчивается обсуждение приёмов допроса свидетелей, а также ареста, заключения и пыток ведьм, и таких практических вопросов как преодоление молчания ведьм – технически ведьму нельзя было осудить без её собственного признания. Там же устанавливается, что обвиняемый (и его защитники, если таковые имеются) не должны знать имени обвинителя.

Аргументы, содержащиеся в почти четверти миллиона слов, представляют собой фантастическое принесение логики и здравого смысла в жертву заранее сложившейся богословской концепции. Например, слову «женщина» (femina) приписывается происхождение от fides [вера] и minus [малый], а «дьявол» (diabolus) – от dia [два] и bolus [смерть], т. е. «убивающий душу и тело». Даже в первой части игнорируются разумные аругменты. Так, объявляются еретиками те, кто «верят в существование демонов, кроме как в воображении масс, которые и приписывают свои собственные лжеучения дьяволу. Разные облики, рисующиеся уму, возникают как плод сильного воображения, Человеку лишь кажется, что он видит бесов или ведьм». Затем авторы «Молота ведьм» продолжают: «Всё это противоречит истинной вере, утверждающей, что ангелы, низринутые с неба, превратились в бесов, что поэтому они, обладая большей силой, чем мы, могут также и достигнуть большего, чем можем сделать мы». Хотя Чарлз Уильямс называет этот силлогизм «почти первоклассным», Ли характеризует интеллектуальный уровень книги следующим образом: «Её жалкий стиль своим однообразием напоминающий бесцельную, сбивающую с толку бесконечную ходьбу с места на место, представляет собой блуждание мысли, неспособной к концентрации и готовой следовать за любой навязчивой идеей».

Как апологеты демонологии, так и независимые мыслители подчёркивают, что было бы нелогично и неверно осуждать представления XVI в. с точки зрения современных критериев. Конечно, в этом они правы, но, тем не менее, гуманистический, научный и разумный подход уже в то время был присущ мыслящим людям, по праву и долгу совести осуждавшим демонологов и мракобесов, отбросивших развитие цивилизации на несколько сотен лет назад.

Крамер начинал свою деятельность в Тироле, где возбудил к себе сильную враждебность со стороны местного населения. Чтобы обосновать охоту за ведьмами, он уговорил одну распутницу спрятаться в печи, притворившись, что там поселился дьявол. Её голос обвинил многих людей, которых Крамер жестоко пытал. В конце концов епископу Бриксенскому удалось изгнать Крамера, но он уже получил награду за свои труды от эрцгерцога Сигизмунда (которому Молитор посвятил свой труд в 1489 г.)

Совместный труд двух друзей-инквизиторов одобрен официальным письмом богословского факультета Кёльнского университета от 1487 г., и это тоже освещает его с весьма неожиданной стороны. Дело в том, что это одобрение обманчиво, поскольку (как заметил Хансен), его подписали лишь четыре профессора из всего университета, и их поддержка ограничивается заявлением, что части I и II не противоречат католическому вероучению, и что часть III заслуживает доверия благодаря приведённым в ней свидетельствам. Ещё четыре профессора вместе с университетским педелем дополнительно одобрили положение против священников, неосторожно отрицающих колдовство. Тем не менее, их заявление не появлялось в кёльнских изданиях до 1494 г., пока не умер педель, после чего оно было подшито и в более ранние издания, предназначенные для продажи вне Кёльна. В результате все пришли к выводу, что письмо – подделка, прибавляющая престиж книге. Коллеги Шпренгера по университету не отслужили заупокойную мессу после его смерти 6 декабря 1495 г. Это упущение могло быть вызвано тем, что он завещал своё имущество за пределы Кёльна, но, с другой стороны, могло быть обусловлено и его академической непорядочностью. Авторы «Молота ведьм» стремились любыми средствами добиться обязательного сожжения ведьм. Особенно примечательно то, что протестанты, повсюду противостоявшие инквизиции, считали «Молот ведьм» авторитетом и законом во всём, что касалось ведьм.