Глава 7 Шутки кончились

— Разве такое возможно? — изумилась Дэзи. — Ты ведь собственными глазами видел, как Юнь Чжоу сделал себе харакири и умер. Как же он мог пить чай с малиновым вареньем?

— Может, в Долине Бессмертных никто не умирает? — предположил Вин-Чун.

— Слушайте и не перебивайте, — нетерпеливо сказала Гел-Мэлси, которой очень хотелось поскорее услышать продолжение рассказа. — Наверняка Вивекасвати нам все объяснит. Так что же было дальше?

— Дальше мне показалось, что я проваливаюсь в бездонную черную бездну, медленно погружаясь в нее, как падающий с дерева лист, — сказал Вивекасвати. — Я опускался и опускался, и, наконец, я достиг дна. Оно было теплым и мягким. Почему-то все вокруг благоухало малиновым вареньем. Затем мое тело ощутило какие-то странные толчки. Сознание медленно возвращалось. Открыв глаза, я понял, что лежу на пушистых коленях панды. Бамбуковый медведь старательно смазывал мне нос и губы малиновым вареньем. Я облизнулся, ощутил на языке его вкус и сразу почувствовал себя гораздо лучше.

— Смотри-ка, он очнулся, — с довольной ухмылкой обратился Юнь Чжоу к стоящему рядом Обретшему Мудрость. — Недаром говорят, что малиновое варенье — лучшее средство от нервного шока.

Я недоверчиво рассматривал человека, которого бамбуковый медведь называл Обретшим Мудрость, а в моей душе крепло подозрение, что я стал жертвой очередного розыгрыша. Этого мужчину я запросто мог бы принять за богатого плэйбоя или кинозвезду, стоящую за штурвалом собственной яхты где-нибудь в Карибском море. Он мог быть кем угодно, но только не патриархом древнего даосского клана.

— Вы действительно Великий Патриарх Шоу-Дао? — спросил я, не в силах оторвать взгляд от пальм, крокодилов и бойких девиц, щедро разбросанных художником по гавайской рубашке.

Вместо ответа охотник дико захохотал и, взвизгнув, взлетел вверх в головокружительном прыжке. Он несколько раз перевернулся в воздухе, сбил ногой два бумажных китайских фонарика, и, еще в полете превратившись в дряхлого старика, неуклюже шлепнулся на спину.

Охая и всхлипывая, старик попытался встать и разогнуться, но внезапно разыгравшийся радикулит мешал ему это сделать. Держась за поясницу, старик пополз к столу и ухватился за его край, пытаясь подняться. Белая неопрятная борода волочилась по полу. В лабиринтах морщин ютились маленькие слезящиеся глазки и шишковатый хлюпающий нос. Не в силах видеть его мучения, я хотел броситься на помощь старику, но Юнь Чжоу, прижав меня лапой к колену, не позволил мне осуществить свое намерение.

— Не мешай ему кривляться, он это обожает, — заявил бессердечный медведь.

— Кривляюсь? Я? — Старик выпрямился с оскорбленным видом.

— Теперь я больше похож на патриарха? — скрипучим голосом осведомился он. — Таким я тебе больше нравлюсь?

Просторная гавайская рубашка, болтающаяся на высохших костлявых плечах, выглядела неуместной, как тени от Л\'Ореаль на выбеленном временем черепе.

— Обретший Мудрость — слишком длинное имя, к тому же оно вносит в общение определенный диссонанс, — сказал старик. — Ты можешь называть меня Шифу, что означает Учитель, а еще лучше — Ли. Так зовут всех Учителей моей линии.

— Уж лучше называть тебя Ши-чанг — дедушка, — хихикнул Юнь Чжоу.

— Вечно ты намекаешь на мой возраст, — окрысился на него старик и, стремительно закрутившись волчком, снова превратился в молодого смуглого красавца.

Понимая, что это неприлично, я все же не смог сдержаться и неожиданно брякнул:

— Простите, а сколько вам лет?

Обретший Мудрость ненадолго задумался. Прикинув что-то на пальцах, он ответил:

— Где-то за тысячу. Точнее не могу сказать. Боюсь, я не очень силен в арифметике.

Посмотрев на себя в зеркало, он восхищенно добавил:

— А ведь неплохо сохранился, клянусь Буддой.

Юнь Чжоу мягко погладил меня по голове.

— Не обращай на нас внимания, — сказал он. — Нам нравится веселиться, и иногда мы устраиваем подобные розыгрыши. Тебе еще повезло, что мы придерживаемся даосской традиции и соблюдаем в своих шутках хоть какую-то меру приличия.

Видел бы ты, что вытворяют живущие в Долине Бессмертных мастера дзен-буддизма. Бессмертные индуистские святые уж не знают, что и делать, чтобы избавиться от их розыгрышей. Проснувшись утром, они первым делом читают заклинания, чтобы никто из дзенских шутников не смог приблизится к их дому, только это не слишком помогает. Бессмертные дзен-буддисты сами мастера читать заклинания. Они и на земле проделывали невесть что, а здесь вообще перешли все границы. Знаешь, какую шутку отколол перед смертью великий дзенский мастер Дэн Иньфэн?

Я признался, что никогда не слышал об этом мастере.

— Тогда слушай, — сказал Юнь Чжоу. — Когда Дэн Иньфэн собрался умирать, он пришел к «Алмазному гроту» на горе Утайшань, и спросил находящихся там монахов:

— Я видел, как монахи умирают сидя и лежа, но умирал ли кто-нибудь стоя?

— Да, некоторые умирали стоя, — ответили ему.

— Ну а как насчет того, чтобы умереть вниз головой? — осведомился Дэн Иньфэн.

— О таком мы еще не слышали! — ответили ему.

Тогда Дэн встал на голову и умер. Его сестра — монахиня, находившаяся рядом, сказала:

— Когда ты был жив, ты все время пренебрегал правилами и обычаями, и вот теперь, даже будучи мертвым, нарушаешь общественный порядок!

А что устроил перед смертью его приятель Пухуа! Однажды Пухуа отправился на городской рынок за милостыней. Придя на рыночную площадь, он стал просить людей, чтобы они пожертвовали ему монашескую рясу, однако отказывался от любой одежды, которую давали ему люди. Узнав об этом, Линьцзи велел делопроизводителю монастыря купить гроб. Когда Пухуа вернулся с рынка, Линьцзи сказал ему:

— Я пожертвовал тебе вот эту одежду.

Пухуа взвалил на плечи гроб и ушел. После этого он стал ходить по рыночной площади, извещая всех:

— Линьцзи пожертвовал мне эту одежду, и теперь я отправляюсь к Восточным воротам умирать.

Люди, которые в это время находились на рынке, благоговейно следовали за ним, чтобы увидеть его кончину.

Но затем Пухуа заявил:

— Сегодня еще рано, я преставлюсь завтра у Южных ворот.

Три дня он морочил людям голову, пока они не перестали ему верить, и на четвертый день никто не пришел посмотреть на его смерть. Он в одиночестве вышел за городские ворота, сам залез в гроб и попросил случайного прохожего заколотить его гвоздями.

Но самое смешное в этих историях то, что ни Дэн Иньфэн, ни Пухуа на самом деле и не думали умирать. Сейчас они веселятся здесь, в долине Бессмертных, и иногда для разнообразия читают лекции на тему: «Антиэнтропийная направленность дзэнского смеха как признак безумной мудрости».

Дурацкие шуточки мастеров дзен-буддизма не вызвали у меня ожидаемого восхищения, возможно, потому, что я смотрел на них с позиции жертвы розыгрыша. В моей душе поднималась глухая обида на кривляющегося патриарха Шоу-Дао, но еще сильней я обиделся на Юнь Чжоу, которого считал своим лучшим другом. Мне и в голову не могло прийти, что он способен так бессердечно издеваться надо мной.

В ярости я вцепился в густой мех на колене панды и рванул изо всех сил. Клок шерсти, оставшийся в моих лапах, вполне мог бы послужить уютной подстилкой для самой привередливой мыши. Медведь взвизгнул и вскочил, скинув меня на пол. Размахивая лапами, я бросился на него.

— Предатель! — заорал я. — Изверг! Кровопийца! Значит, вы просто шутили! Я чуть не умер от горя, когда ты сделал себе харакири, а потом едва не свихнулся, ожидая, что с меня снимут шкуру. Мастера дзен с их идиотскими розыгрышами — дети по сравнению с тобой. Ты не даос, ты — садист.

Я хотел еще многое сказать, но тут пальцы Обретшего Мудрость железным обручем сжали мое туловище, я вознесся в воздух и оказался перед самым лицом Великого Патриарха. Наши взгляды встретились, и слова застряли у меня в глотке.

Нелепая гавайская рубашка и шорты исчезли вместе с обликом дряхлого старца. Под черным кимоно перекатывались литые бугры мышц непревзойденного мастера рукопашного боя. Черные, как осколки обсидиана глаза были пустыми и безжизненными. Холодное и отрешенное лицо Обретшего Мудрость вызывало ассоциацию с каменным идолом, ожидающим, когда жрец оросит его тело жертвенной человеческой кровью. Мой страх стал таким же интенсивным, каким был до этого полностью испарившийся гнев.

Видимо, заметив мой ужас, Обретший Мудрость улыбнулся, и я сразу почувствовал облегчение. Он опустил меня на стол, пододвинул ко мне расписанную драконами чашку с чаем, и сел на стул рядом со мной.

— Шутки кончились, — произнес он. — Теперь поговорим серьезно.

Панда, потирая пострадавшую коленку, тоже уселся за стол и начал неторопливо намазывать малиновое варенье на кусочек поджаренного хлеба.

— То, что ты принял за розыгрыш, в действительности розыгрышем не является, — сказал Обретший Мудрость. — Юнь Чжоу прав насчет того, что нам нравится подшучивать друг над другом, но злые шутки — уже не шутки. Потрясения, которые ты пережил, вовсе не являлись для нас приятным развлечением. Ты уже знаешь, что такое закон Кармы. Все нечестивые деяния твоих прошлых жизней порождают возмездие в жизнях последующих. И так без конца, до тех пор, пока ты не очистишься и не остановишь колесо перевоплощений.

Недостойный ученик Нарандапунанды, ты похитил священный камень Чинтамани и погиб в зубах крокодила, родившись вновь тростниковой крысой. Из жалости к тебе Нарандапунанда научил тебя медитации и заставил вызубрить священные буддийские сутры. Таким образом, он немного облегчил твою карму. Но грехи, тянущиеся за тобой из предыдущих воплощений, сулили тебе тяжкие испытания. Ты должен был пережить гибель лучшего друга, а затем и сам погибнуть ужасной мучительной смертью. Смертным не дано изменить закон Кармы. Бессмертные, в отличие от них, могут позволить себе обойти его.

Юнь Чжоу, волшебством вызвавший у тебя иллюзию своей смерти, заставил тебя пережить ощущение потери лучшего друга, а я подвел тебя к рубежу твоей собственной гибели. Стресс от предчувствия смерти оказался настолько силен, что в ванне ты испытал состояние сатори — временного озарения или просветления, достижения которого монахи добиваются десятилетиями упорного труда.

Когда ты вошел в эту комнату, в своих ощущениях ты был уже мертв. Это изменило твою карму и тебя самого. Карма приняла твою смерть и горе от потери друга как истинные. Многие из твоих старых грехов сгорели в огне очищения и просветления, но, для того, чтобы полностью избавиться от тяготеющего над тобой прошлого, тебе необходимо пройти еще одно, последнее испытание. Ты должен вернуть мне священный камень Чинтамани. Только после этого ты будешь свободен и сможешь отправиться вместе с твоим другом Юнь Чжоу в Звериный Рай.

— Я сделаю все, чтобы вернуть Чинтамани, — пообещал я. — Но есть одна вещь, которую я не могу понять. Похищенный много лет назад кусочек черного камня оказался у американского коллекционера, простого смертного, не владеющего волшебством. Юнь Чжоу утверждает, что вы можете узнать обо всем, что происходит на Земле и на Небе, повелеваете стихиями и можете мгновенно переноситься на огромные расстояния. Ваше волшебство не знает границ. Вам было бы совсем нетрудно забрать Чинтамани у американца. Почему же вы этого до сих пор не сделали?

— Разумный вопрос, — кивнул Обретший Мудрость, — но он может показаться разумным лишь тому, кто никогда не слышал о Великом Равновесии. В этом мире все имеет свою противоположность. Во всех предметах и явлениях присутствуют два противоборствующих начала. Эти начала называются инь и ян. Являясь противоположностями, инь и ян, тем не менее, неразрывно связаны между собой. Они дополняют, проникают и превращаются друг в друга.

Правильное соотношение и равновесие между инь и ян создает гармонию как в природе, так и в жизни. Если же равновесие между инь и ян нарушается, и одно начинает преобладать над другим, возникают аномальные явления или даже раскол инь и ян, что, в конечном итоге, ведет к разрушению и уничтожению.

Чтобы ты понял, я объясню тебе на примере. Разница атмосферного давления в двух местах Земли может вызвать ураган, сметающий все на своем пути. Если же давление повсюду одинаково и равновесие не нарушено, воздух недвижен и спокоен. Силы, ключом к которым является исчезнувший кусочек Чинтамани, сейчас находятся в равновесии. Но если Чинтамани попадет в руки магов «Общества Черного Дракона», равновесие будет нарушено, и последствия этого могут оказаться гораздо страшнее, чем последствия всех ураганов и тайфунов вместе взятых.

Живущие в Шамбале Бессмертные за годы упорных тренировок достигают неслыханного могущества. Чем сильнее их могущество, тем меньше остается в них человеческого. Фактически, мы уже не являемся людьми. Скорее мы представляем собой бесформенные сгустки энергии, способные принимать любые очертания. Мой облик является не более, чем иллюзией. Он нужен для того, чтобы я мог общаться с тобой на твоем уровне. Ты просто не смог бы воспринять меня в моем истинном обличье.

— А Юнь Чжоу тоже иллюзия? — с ужасом спросил я.

Обретший Мудрость рассмеялся.

— Не бойся, твой друг совершенно реален. Он всего лишь бамбуковый медведь-волшебник из Звериного Рая, и он навсегда останется им. Точно так же и ты, попав в Звериный Рай, навсегда останешься бенгальской крысой бандикотой. Звериный Рай — это прощальный подарок Паньгу всем животным и птицам. Не нужно особых заслуг, чтобы попасть туда. Все животные, живущие в Зверином Раю, автоматически обретают бессмертие. Долина Бессмертных, в отличие от Звериного Рая, — не совсем подарок.

Паньгу не любил людей. Он сделал так, что проникнуть в Шамбалу могли лишь те, кто отбросил свою человеческую природу и стал олицетворением чистого знания. В нас не осталось страстей и желаний, мы не являемся носителями добра или зла. Бессмертные нейтральны, как солнце, освещающее Землю, но не заботящееся о том, на кого падают его лучи.

— Не может быть! — воскликнул я. — Ты дружишь с Юнь Чжоу, вы подшучиваете друг над другом, а мастера дзен—буддизма дразнят бессмертных йогов. Как ты можешь говорить, что в вас не осталось ничего человеческого?

— То, что ты видишь — всего лишь одна из граней нашего существования, — ответил Обретший Мудрость. — Каждый из нас следует своим путем. Чувство юмора — один из способов самовыражения. Йоги предпочитают пребывать в нирване, другие выбирают что-то еще.

Люди называют нас Бессмертными Мудрецами. Они проецируют на нас свои чувства и полагают, что Шамбала — это центр сил добра, который может помочь им предотвратить войны, катастрофы и разрушения. Люди молятся, желая, чтобы мы разрешили их проблемы, помогли им разбогатеть, избавиться от врагов или добиться взаимной любви.

Все их надежды и молитвы столь же бессмысленны, как если бы зайцы просили Шамбалу сделать так, чтобы волки питались капустой, а капуста молилась, чтобы гусеницы и люди не ели ее. Пока человек, вместо того, чтобы полагаться на свои силы, надеется на помощь высших сил, он уязвим, и он всегда будет жертвой. Понять, что твоя судьба — это исключительно твой выбор — первый шаг на пути к бессмертию. Вся жизнь на земле следует неумолимому закону эволюции. Лишь единицы из миллиардов людей идут против этого закона и становятся Бессмертными. Тогда у них появляются абсолютно другие задачи. А заниматься делами людей, это все равно что…

Обретший Мудрость замолчал и защелкал пальцами, подыскивая наиболее подходящее сравнение.

— Я помогу тебе, — сказал Юнь Чжоу и покровительственно похлопал его по плечу.

— Это все равно, как если бы верховный главнокомандующий во время решающего сражения с неприятелем заботился бы о чистоте общественных уборных, расположенных в казармах, находящихся в глубоком тылу.

С невинным видом бамбуковый медведь занялся изготовлением очередного бутерброда с малиновым вареньем.

Патриарх Шоу-Дао метнул на него сердитый взгляд. Бутерброд выскользнул из лап панды, вспыхнул ярким зеленым пламенем и мгновенно превратился в угольки. Юнь Чжоу обиженно вытянул губы и принялся скорбно созерцать обугленные останки.

— Скажи еще, что я не прав, — с видом оскорбленного достоинства произнес он.

Обретший Мудрость жестом заправского официанта поставил перед обиженным медведем появившуюся из воздуха тарелку с яблочным пирогом.

— Разумеется, ты прав, — кивнул он, — только никогда не говори об этом людям, по крайней мере, в такой форме.

— Я сказал об этом не людям, а бенгальской крысе, — возразила панда.

Юнь Чжоу засунул пирог в пасть и зачавкал, восхищенно причмокивая.

— Надеюсь, хотя бы пару минут он промолчит, — вздохнул Обретший Мудрость и продолжил свой рассказ.

— Люди считают, что, став Бессмертными, мы достигли высшей ступени развития. В действительности это не так. Развитие бесконечно. Мы просто перешли на другой уровень и подчиняемся теперь другим законам. То, чем мы занимаемся, условно можно было бы назвать волшебством глобального масштаба.

Пребывая в состоянии пустого сознания, мы взаимодействуем и сливаемся с мощнейшими энергетическими процессами космоса. Я понимаю, что для бенгальской крысы все эти рассуждения — пустой звук, и говорю это лишь для того, чтобы ты понял, что потеря Чинтамани может привести к катастрофе космического уровня.

Маги клана «Черного камня» не смогли стать Бессмертными, потому что им не удалось преодолеть свое честолюбие и жажду власти и освободиться от присущей им человеческой природы. Они достигли колоссальных успехов в традиционной магии, но не остановились на этом. Уподобляясь идиоту, развлекающемуся со спичками на пороховой бочке, теперь они пытаются использовать волшебную силу черного камня для того, чтобы управлять космическими процессами, хотя в действительности понимают в этом не больше, чем чукча в ритуалах амазонских индейцев.

Теперь я объясню, почему я сам или кто-нибудь из Посвященных не отправились на землю, чтобы вернуть обратно пропавший кусочек Чинтамани. Чтобы тебе было понятнее, обратимся к примеру секретных служб. Все разведки мира целыми днями развлекаются, выясняя, что их сосед или конкурент, образно говоря, съел сегодня на ужин. Они прослушивают телефонные переговоры, вскрывают почту, перехватывают факсы и все такое прочее.

Добытые сведения спецслужбы заносят в многочисленные досье, и гораздо лучше своего противника знают, сколько раз у того урчало в животе после скумбрии в луковом соусе, которую он съел в доме своей любовницы.

В Долине Бессмертных существуют свои секретные службы. Есть они и у магов «Общества Черного Дракона», а также у всех тайных кланов, достигших достаточно высокого магического развития.

Наше преимущество заключается в том, что нам не нужно вести досье и засылать к противнику работающих под прикрытием агентов. Наш шпионаж имеет сверхчувственный характер. Скорее его можно назвать телепатическим зондированием намерений.

Находясь в Шамбале, мы полностью неуязвимы для контроля со стороны, но стоит кому-нибудь из нас покинуть пределы Долины Бессмертных, как маги «Общества Черного Дракона» немедленно засекают его присутствие и начинают ломать голову, с какой целью он явился на землю, и не нанесет ли это ущерб их интересам.

Маги контролируют каждого нашего ученика и последователя, и если кто-нибудь из нас начнет разыскивать Чинтамани, «Общество Черного Дракона» тут же узнает об этом и, возможно, сумеет нас опередить.

Черные маги до сих пор уверены, что у нас осколков волшебного камня больше, чем у них. Они даже не подозревают, что один из кусочков Чинтамани находится в настоящее время у обычного человека.

— Но если «Общество Черного Дракона» следит вне Шамбалы за всеми перемещениями Бессмертных и связанных с ними людей, как получилось, что маги не узнали, что вы одолжили Чинтамани Нарандапунанде? — спросил я.

Обретший Мудрость болезненно поморщился.

— Лучше не напоминай мне об этом, — вздохнул он. — Если ты еще не видел Бессмертного идиота, можешь полюбоваться — он перед тобой. Мой договор с Нарандапунандой был нашим внутренним делом. Я обеспечил надежную защиту против любой утечки телепатической информации. Твое участие в этой истории я попросту не предусмотрел.

Тем не менее, для того, чтобы получить информацию о делах смертных или о перемещениях черного камня, я должен обращаться в универсальный банк данных, Акаши-хронику, а об этом немедленно узнают все кому ни лень.

Охотиться за черным камнем могут только те, кто не имеет никакого отношения к магии или эзотерическим наукам. Никто не заинтересуется бенгальской крысой, так что у тебя будет полная свобода действий. Ты отправишься на землю, подберешь себе команду, отыщешь Чинтамани и вернешь его мне. После этого ты отправишься вместе с Юнь Чжоу в Звериный Рай и, если захочешь, сможешь остаться там навсегда. Теперь дело только за тобой.

Обретший Мудрость замолчал и выжидательно посмотрел на меня.

То, что я мог не опасаться преследований со стороны общества «Черного Дракона», слегка меня утешило, но даже в этом случае задание казалось мне практически невыполнимым.

Чинтамани был похищен много лет назад. Не исключено, что ограбивший меня американский коллекционер назвал мне вымышленное имя. Своего адреса он мне, разумеется, не оставил. Разыскивая одинокую блоху на многотысячном стаде африканских слонов, я бы имел гораздо больше шансов на успех.

Изложив Великому Патриарху Шоу-Дао эти соображения, я попросил его направить меня на обучение в какую-нибудь разведшколу для приобретения квалификации, необходимой для выполнения столько сложного задания.

— Потрясающая мысль, — восхитился Обретший Мудрость и заговорщески подмигнул бамбуковому медведю. — Может, и в самом деле отправим парня в ЦРУ? Его будут называть разведывательно-диверсионно-подрывная бенгальская крыса 007 — резидент Шамбалы в Америке. Это будет покруче Джеймса Бонда. Уверен, что нашему другу понравится прыгать с парашютом с высоты в пять тысяч метров, сжимая в лапах автомат УЗИ и прицепив к поясу пару гранат.

Обретший Мудрость знал, что делает. Описав эту картину, он ударил меня в самое уязвимое место. С раннего детства меня терзала паническая боязнь высоты. Представив, как я проношусь среди облаков, сжимая в слабеющих лапках автомат и позвякивая привязанными к поясу гранатами, я ощутил предательские спазмы в желудке и настоятельное желание малинового варенья выбраться оттуда наружу. Я охнул и ухватился лапами за живот.

Заметив мое состояние, Обретший Мудрость двумя пальцами схватил меня за шкирку и основательно встряхнул.

— Только не на ковер! — испуганно заорал он и ткнул мизинцем в какую-то точку на моей шее. Тошнота мгновенно прошла.

Юнь Чжоу удивленно посмотрел на меня и осуждающе покачал головой.

— Пожалуй, в ЦРУ тебя все-таки не возьмут, — подытожил он. — Ростом не вышел, да еще и неврастеник. Так что не надейся тянуть время, прохлаждаясь в разведшколе. Кстати, искать американского коллекционера тебе не придется. Нам все-таки удалось, не привлекая внимания, получить кое-какую информацию о перемещениях Чинтамани. Я расскажу тебе обо всем, что мы узнали.

Джошуа Стюарт не долго радовался своей добыче. В Бенаресе бумажник, в котором лежал кусочек Чинтамани, был у него похищен рикшей-карманником. Спустив все ворованные деньги, рикша продал черный камень за полрупии скупщику краденного, владеющему антикварной лавкой «У Виджая». У антиквара пластинку Чинтамани купил, заинтересовавшись нанесенными на нее странными знаками, французский бизнесмен, владелец фирмы «Болты и пружины».

Древний талисман так очаровал француза, что он заказал для камня оправу, и, повесив на золотую цепочку, носил его на шее, не снимая даже на ночь. У француза камень пробыл довольно долго. Но однажды его сердце дрогнуло при взгляде на очаровательные формы малютки Зизи — танцовщицы из кабаре «Юбки и ножки». На первом же свидании талисман вместе с золотой цепочкой переместился на нежную шейку практичной красотки Зизи.

Через три года на карнавале в Венеции малютка Зизи потеряла голову от черных горящих глаз и мрачной улыбки русского студента, с откровенным презрением взирающего на легкомысленную веселящуюся толпу.

Зизи показалось, что перед ней предстал сам Раскольников в стареньком потрепанном пальто и со спрятанным за пазухой топором. На родину студент вернулся с воспоминаниями о хмельных поцелуях Зизи и с Чинтамани, спрятанном в кармане раскольниковского пальто. Адрес студента у нас есть.

С этими словами Юнь Чжоу протянул мне небольшую карточку с отпечатанным на нем адресом и фамилией.

— Надо же, какое совпадение! — радостно воскликнул я. — Мне прекрасно известен этот город! Прежде чем вернуться в Гималаи, я несколько лет провел в тамошнем зоопарке. Похоже, все будет значительно проще, чем я ожидал. Я немедленно отправлюсь туда и заберу камень.

Вивекасвати вздохнул и обвел глазами троицу ловящих каждое слово детективов.

— Так я снова вернулся в этот зоопарк, — закончил он.

Мэлси вскочила и возбужденно забегала по площадке.

— Значит, Чинтамани находится здесь, в нашем городе! — взволнованно воскликнула она. — Вы видели его? Вы отыскали студента?

Барсук и Дэзи тоже вскочили и с напряженным ожиданием смотрели на Вивекасвати.

— Вернувшись в город, я первым делом направился в квартиру студента, забрался в нее через вентиляционную решетку и обшарил каждый ее сантиметр, — ответил он. — Я заглядывал во все углы, во все отверстия, даже в помойное ведро и в пакетики с чаем. Камня в квартире не было.

— Вы уверены, что ничего не упустили? — разволновалась Гел-Мэлси. — Что, если камень находится в тайнике? Студент вполне мог спрятать его под паркет, в дверную ручку или в ножку стула.

Вивекасвати досадливо поморщился.

— Я и сам думал об этом, — сказал он. — К сожалению, никаких тайников мне обнаружить не удалось. Да и зачем студенту прятать Чинтамани? Он же не представляет его ценности. Для него это просто подарок подружки. Боюсь, что дело обстоит гораздо хуже. Квартира студента вся завалена пустыми бутылками из-под вина и водки. Вещей там почти нет. Почти наверняка студент пропил Чинтамани, продал его кому-нибудь, а то и потерял. Я не представляю, что можно сделать, поэтому и обращаюсь к вам. Частные детективы должны знать, как следует действовать в таких случаях.

Барсук и Дэзи вопросительно посмотрели на Мэлси. Глава детективного бюро несколько раз царапнула лапой землю, лихорадочно пытаясь сообразить, что предпринял бы на ее месте хитроумный Цынцыпер Хью.

— Пожалуй, имеет смысл установить за ним слежку, — неуверенно предложила она.

— Я две недели занимался слежкой за ним, — покачал головой Вивекасвати. — Он даже в институт не ходит. Бродит по улицам, собирает пустые бутылки, сдает их, а потом снова стоит в очереди в винный магазин. Напивается, дико орет под гитару и засыпает. Ни с кем за это время не общался. Один раз украл пуделя и обменял у винного магазина на две бутылки водки.

Больше ничего стоящего в голову Мэлси не приходило. Глава детективного агентства смущенно переминалась с лапы на лапу. Она почесала нос, потом лоб, потом ухо, но и это не помогло. Вин-Чун тоже испытывал кризис идей.

Дэзи задумчиво поправила челку и шагнула вперед.

— Конечно, я всего лишь секретарша, — сказала она. — Тем не менее, у меня возник один план. Думаю, что он сработает.

Три пары глаз взволнованно уставились на нее.

— Дело в том, — продолжила Дэзи, — что в свое время феномен дядюшки Тхонга меня необычайно увлек, и я прочитала все книги о гипнозе, которые только могла найти. Я даже попробовала загипнотизировать нескольких знакомых собак, и у меня это получилось.

Вивекасвати упомянул, что студент украл где-то пуделя и обменял его на водку. Я приду к нему поздно вечером, и он оставит меня в квартире до утра, рассчитывая продать меня на следующий день. Как только студент заснет, я загипнотизирую его прямо во сне. Еще лучше, если он будет пьян. В этом случае я смогу использовать значительно более эффективную технику наркогипноза. Находясь в состоянии транса, студент сам расскажет мне, куда он дел Чинтамани. А когда он понесет меня продавать, я от него попросту убегу.

Гел-Мэлси и барсук не могли скрыть свое восхищение. Даже мрачный от воспоминаний о собственной неудаче Вивекасвати заметно воодушевился.

— Гениальный план, — воскликнул он. — Не понимаю, как мне самому это не пришло в голову. Йоги в Гималаях постоянно занимаются самогипнозом, а факиры гипнотизируют целые толпы людей на рыночных площадях.

Близился рассвет. Парк понемногу просыпался. Птицы первыми начали свою утреннюю перекличку. Мягким трелям зарянки вторили мелодичные с хрипотцой крики турако. Свист черных дроздов перекрывала взволнованная болтовня белоголовых соек. Мэлси в панике вскочила.

— Уже почти рассвело, — нервно произнесла она. — Мне обязательно нужно вернуться в клетку до прихода Убийцы Джексона.

Детективы торопливо простились с бандикотой и со всех ног помчались домой, к питомнику «Черная Звезда».