1. Неразгаданный «Канон перемен»

Непрочитанная книга

…Это открытие во многом потрясло научный мир, и реакция на него была достаточно необычна. Работа немецкого ученого Мартина Шонбергера, изданная в 1973 г. и посвященная древнейшему китайскому произведению «И цзин» («Канон перемен»), была воспринята многими маститыми учеными скорее как казус, псевдонаучная шутка, нежели как научная гипотеза. Ряд солидных ученых-востоковедов недоуменно пожимали плечами, показывая, что обсуждать «с позволения сказать научные идеи» М. Шонбергера, по крайней мере, не серьезно и не достойно академической науки.

Чем же поразил так востоковедов, а затем и более широкие «ненаучные» круги этот человек? Он просто подошел к древнекитайскому произведению с неординарной и даже «невостоковедной» точки зрения. Обычно «И цзин» принято было изучать с чисто исторической, текстологической или даже магико-оккультной точки зрения, как всякое письменное произведение, анализировать его структуру, частотное употребление иероглифов, комментарии, которые, как утверждает традиция, были написаны впоследствии самим Конфуцием.

Долгое время считалось, что «И цзин» представляет собой гадательную книгу, а возможно, заключает в себе и некую протописьменность, поскольку его основная или центральная часть состоит из графических изображений — фигур из шести целых и прерывистых линий, которые принято называть гексаграммами. О непонятной, неразгаданной до сих пор функции «И цзина» и при этом его колоссальном влиянии на всю культуру Дальнего Востока мы поговорим позже, сейчас же вернемся к нетривиальной идее М. Шонбергера.

Иероглиф «и», Переводимый как «изменения». Или это рисунок эмбриона? Или ДНК человека?

Его утверждения были оригинальны и отчаянно смелы — «И цзин» представляет не что иное, как запись генетической структуры человека, поданной в достаточно необычном, но, тем не менее, вполне понятном специалисту виде. Не случайно сам М. Шонбергер назвал свою книгу «И цзин и генетический код: сокрытый ключ к жизни». Итак, очевидно, древняя книга, считавшаяся доселе гадательной, рассказывает о самой основе жизни. И еще — значит, китайцы (или их предшественники — это вопрос особый) знали во 2 тыс. до н. э. или даже раньше генетическую структуру человека, постигнув величайшую тайну жизни. И если это действительно так, то развитие дальневосточной цивилизации, накопления знаний, равно как понятия «знания», вообще приобретают совсем иное звучание.

Идею об «И цзине» как о тайной схеме, содержащей генетический код, одобрил даже известный лама Анагарика Говинда, написав солидное предисловие к исследованиям Шонбергера. По сути, согласились с идеей Шонбергера и ряд крупных специалистов в области математики (поскольку многое в исследовании было построено на чисто математических расчетах), биологии, физики.

Но прежде чем мы попытаемся углубиться в ход мыслей Шонбергера, скажем несколько слов о самом «И цзине», к тому же нам еще не раз придется возвращаться к этому необычному произведению.

Долгое время считалось, что «И цзин» представляет собой гадательную книгу, а возможно, заключает в себе и некую протописьменность, поскольку его основная или центральная часть состоит из графических изображений — фигур из шести целых и прерывистых линий, которые принято называть гексаграммами. О непонятной, неразгаданной до сих пор функции «И цзина» и при этом его колоссальном влиянии на всю культуру Дальнего Востока мы поговорим позже, сейчас же вернемся к нетривиальной идее М. Шонбергера.