Глава шестая

Балансировка женского аспекта решетки над Землей

Юкатан и восемь храмов. Часть первая

Когда Кен уехал, у меня возникло чувство, что я никогда больше его не увижу. Только подумать, десять лет прошло с тех пор, как мы встречались в последний раз! К счастью, разделявшая нас дистанция, видимо, начала сокращаться.

Спустя две недели Кен опять позвонил мне. Он был так взволнован, что едва мог говорить. Дрожащим голосом он поведал, что недавно останавливался в отеле «Хилтон» в Уолнат-Крике (штат Калифорния) и, уже выписываясь из номера, заметил в холле витрину с кристаллами. Потрясающую витрину с отборными кристаллами, которые были выставлены на продажу!

Уже немного зная о кристаллах, Кен обратил внимание на огромный генерирующий кварц — кристалл, который во всех отношениях был просто идеальным, — и купил его. Этот кристалл мог фокусировать энергию человека и задействовать ее в зависимости от его намерений. Он был примерно 25 сантиметров в длину и до 10 сантиметров в ширину, так что, если его использовать должным образом, мог вмещать огромный энергетический потенциал.

Направляясь домой (он жил по ту сторону гор, ближе к океану), Кен левой рукой сжимал кварц, а правой вел машину. Он ехал по шоссе со скоростью 100 километров в час, когда мимо него вдруг пронеслась машина, вклинилась в полосу прямо перед его носом и начала безумно вилять из стороны в сторону, пытаясь выровнять ход. Чтобы избежать столкновения, Кену ничего не оставалось, как выехать на полосу встречного движения.

Следующее, что он помнит, — это автомобиль с женщиной за рулем, который несся прямо на него. Обе машины мчались на высокой скорости, и их разделяли уже буквально метров пять-шесть. Кен видел, как женщина закричала и в ужасе закрыла лицо руками.

Сам Кен, видимо, в этот момент потерял сознание, потому что когда он опомнился и пришел в себя, то обнаружил, что едет в нормальном правом ряду со скоростью 25 километров в час, а перед ним никого нет. Он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел метрах в пятистах позади себя множество машин, смешавшихся в беспорядке, как это обычно бывает при крупной аварии.

Кен был не в состоянии объяснить случившееся. Он смотрел на кварц в руке и спрашивал себя: не имеет ли этот кристалл отношения к тому, что он остался жив?

— Друнвало, — спросил Кен по телефону, — почему я остался жив? Как получилось, что я не врезался в ту женщину? Это же просто невозможно!

У меня не было ответов на эти вопросы, поэтому я сказал, что перезвоню позже. Я повесил трубку и направился в комнату для медитаций, чтобы пообщаться с ангелами.

Они сказали, что Кен и Хуан Конча когда-то, давным-давно, заключили между собой соглашение, что в этот день они поменяются местами, то есть дух Кена перейдет в то тело, в котором ныне обитает дух Хуана, а дух Хуана перейдет в тело Кена, но ненадолго, а затем они вновь поменяются. Это соглашение было заключено сроком на два года.

Это еще одна тема, о которой широкая публика, как правило, не имеет совершенно никакого представления, но которая известна во многих частях мира. Высокоразвитые духи при определенных условиях могут входить в тела других людей, выступая в роли «заместителей».[6] Это обычно происходит тогда, когда один человек умирает и покидает этот мир (в случае, если эта смерть действительно неизбежна). Входящий дух-заместитель возвращает тело к жизни. Все не так просто, конечно, но это происходит очень быстро, буквально за одно дыхание. От чего бы ни погибло или ни умерло тело, оно мгновенно оживает под воздействием духа, обладающего глубоким знанием процесса творения. (Поверьте, жизнь на планете Земля совсем не такая, какой кажется!)

Я назову лишь некоторые причины, по которым дух идет на замещение. Первая и самая очевидная — экономия времени. Если дух высокоразвит, то ему не нужно проходить начальные этапы жизни и развития на Земле и он может войти в тело уже взрослого человека, хотя иногда процесс замещения совершается и в очень юном возрасте. Вторая причина — специфические качества выходящего человека. Если этот индивидуум обладает особым умением, знанием или положением в структуре земной иерархии, которые необходимы входящему духу, тот овладевает его телом, чтобы выполнить какую-то особую миссию на Земле. Этот процесс используется во всей Вселенной.

Могу сослаться на свой личный опыт. Я вошел в мое нынешнее тело 10 апреля 1972 года. Прежде чем совершить этот акт, я в течение почти девяти лет телепатически общался с обитавшим в нем человеком, чтобы подготовить его к этому событию. Затем, как только он испустил последнее дыхание, я впервые вошел, вернее, вдохнул свой дух в это тело, причем во мне пробудились все свойственные лишь мне воспоминания. Но в течение суток я полностью забыл, кто я такой, и мною на целых три года овладели воспоминания, хранившиеся в этом теле. Мне в самом деле казалось, что я — тот человек, который и родился в этом теле.

Но однажды ангелы сказали мне: «Пришло время кое-что вспомнить». Они попросили меня лечь на кровать и приготовиться. Не знаю, что именно они мне говорили, но я почти сразу же начал вспоминать все, что хранила моя память: как я прибыл из другого мира, как попал в эту галактику через Крабовую туманность (за средней звездой в Поясе Ориона), как встретился со своим прапрапрапрапрадедушкой Мачивентой Мельхиседеком, как переместился в Плеяды, затем на Сириус, затем на Венеру и наконец, в 1840 году, на Землю. (Через десять лет я воплотился в свое первое человеческое тело в процессе обычных родов.) Теперь я понял трудности, с которыми столкнулся Кен.

По соглашению, которое заключили между собой Кен и Хуан, последний вошел в тело Кена на два года, после чего Кен вновь вернется в свое тело и продолжит в нем жизнь. Подобные соглашения весьма и весьма необычны. Хуан умер несколько лет тому назад, так что Кену предстояло перенестись в иной мир, чтобы выполнить свою часть соглашения, что далеко не просто.

В общем, ангелы попросили меня сообщить все это Кену. Помню, я сидел, сжимая в руке трубку, не в силах набрать номер телефона, поскольку не знал, как ему сказать такое. По опыту трехдневного общения с ним я знал, что он понятия не имеет о каком-то там высшем сознании. Наконец я решил выложить все как есть, понимая, что он вряд ли меня поймет.

— Кен, это ты?

— Я. Ну что, выяснил, что со мной случилось?

— Выяснил, но ты, вероятно, вряд ли в состоянии понять то, о чем я собираюсь рассказать.

— Ничего, — сказал Кен. — После того, что ты рассказал мне о кристаллах, я готов поверить чему угодно.

— Хорошо. Кен, если верить моим внутренним наставникам, то случилось вот что.

И я рассказал о Хуане Конче и о том, что в тот момент Кен был уже не настоящим Кеном, а Хуаном. Я поведал ему все, вплоть до того, что Хуан будет жить в его теле два года, пока Кен не вернется.

В трубке царило полное молчание.

— Кен, ты меня слушаешь?

Кен вздохнул и отчеканил:

— Старик, да ты и в самом деле сумасшедший!

И повесил трубку. Я думал, что никогда больше о нем не услышу, но я поступил так, как сказали мне мои внутренние наставники; так, как мне казалось разумным и правильным: я сказал правду. А заботиться о результатах предоставил Великому Духу.

Прошло какое-то время, но от Кена не было никаких вестей. Я решил идти своим путем, полагая, что в нужный момент он сам все вспомнит. Я готовился к поездке в Мексику, на полуостров Юкатан, где никогда еще не был в этой жизни, чтобы разместить в затерянных среди джунглей храмах специально запрограммированные кристаллы.

Я считал, что отныне и впредь справлюсь со всем сам, без чьей-либо помощи, полагаясь лишь на собственное сердце. Тем более что это первое путешествие в древний мир должно было проходить втайне. О нем никому не

полагалось знать, за исключением моей семьи и нескольких друзей. В этом смысле я был одинок.

Однажды утром, незадолго перед поездкой, когда я упаковывал вещи, зазвонил телефон. Это была Ронда, жена Кена, которую я не видел десять лет. Судя по голосу, она была очень рассержена.

— Друнвало, — начала она, — я знаю, мы не общались много лет, но мне нужно кое-то сказать тебе прямо сейчас. Это меня очень беспокоит.

— Привет, Ронда, — отозвался я. — У тебя все в порядке? Что ты хочешь сказать?

— Мне известно, что ты работаешь с Кеном, — сказала она, — и я хочу знать, что ты с ним сделал. Ты давал ему наркотики или что-то в этом роде?

Я сразу же внутренне напрягся.

— Нет, — ответил я, — что ты имеешь в виду? Она заторопилась:

— Друнвало, прямо сейчас Кен находится наверху, у себя в спальне, совершенно голый, с орлиным пером в волосах, стучит в барабан и танцует по кругу. Он сошел с ума, и мне кажется, это ты что-то с ним сделал.

Что я мог сказать? Как я мог объяснить ей то, что рассказал Кену? Никак. Поэтому я сказал правду:

— Кен был сам не свой, когда я разговаривал с ним последний раз.

И выразил надежду, что с ним будет все в порядке. Ронда повесила трубку, а я сидел, пытаясь понять, чем все это кончится.

Где-то через неделю, за несколько дней до моего отъезда, мне позвонил Кен (Хуан) и сказал:

— Друнвало, я знаю, что ты собираешься поехать на Юкатан, а ты знаешь, что в этой поездке тебя должен сопровождать я.

Я не ожидал такого поворота событий и не сразу нашелся, что ответить. Затем сказал, что мне нужно это проверить, что и сделал. Мой наставник Тот сообщил мне в медитации, что Кен действительно должен быть вместе со мной в этом мексиканско-гватемальском путешествии, ибо нам обоим есть чему поучиться друг у друга.

Кен решил ехать на машине из Калифорнии в Аль-Букерке, где мы должны были встретиться и сесть на самолет. Дело в том, что эта дорога проходит через Аризону, которая славится своей знойной, сухой пустыней и магазинами камней», то есть лавками, в которых старые горняки продают камни и кристаллы, которые они находят среди кустов шалфея и поблизости от рек и горных кряжей. И действительно, эти места иначе как магазинами, прекрасными и изысканными, не назовешь, поскольку именно там большинство из нас приобретает камни. И хотя эти лавки старые, а их ассортимент неказист, иногда там все же удается обнаружить удивительные кристаллы.

Кен остановился у одной из таких лавок и начал рассматривать витрину с камнями, самые драгоценные из которых были снабжены системой защиты. И тут его взгляд упал на маятник, сделанный из черного оникса. Движимый любопытством, он попросил старика, хозяина лавки, показать его.

Вы действительно хотите посмотреть этот маятник? — с недоверием спросил тот.

— Почему бы нет?» — с удивлением подумал Кен, а вслух сказал:

— Да, пожалуйста.

— Я сделал этот маятник еще в двадцатых годах, — сказал старик. — Его заказал один человек, но он за ним так и не пришел. Вы первый, кто за все эти годы попросил показать его.

Кен воспринял это как знак свыше и воскликнул:

— Вы его сделали для меня! Просто раньше я не мог прийти и забрать его.

Он купил маятник, свято веря в то, что тот и в самом деле был сделан по его заказу.

Когда он показал мне камень, я вначале не поверил, что это маятник. Большинство маятников, которыми пользуются люди, легки и компактны. Этот же имел 15–18 сантиметров в длину и по меньшей мере 5 сантиметров в ширину на более широком, конусообразном конце. В нем была сделана большая дырка, чтобы привязывать шнур. Видимо, веревка должна быть толстой и прочной — под стать самому маятнику, поскольку кристалл оникса, матово-черный и отполированный до блеска, был достаточно тяжелым. Кстати, именно оникс выбрала Катрина для первого храма — в Ушмале.

Кен явно гордился своим приобретением. А я не знал, что делать. У меня просто язык не поворачивался сказать ему, что такими большими психическими инструментами никто не пользуется. Или я не прав?

Мы приземлились в Мериде и провели там всего одну ночь. Нам хотелось пойти осмотреть город и немного развлечься, прежде чем приступать к работе, но мы буквально сгорали от нетерпения, желая начать как можно скорее, а потому махнули на все рукой. Мы взяли напрокат небольшую красную «тойоту» с кондиционером; это, сказали нам, обойдется намного дороже, но на что не согласишься, лишь бы избавиться от жары!

Я подробно объяснил Кену, что нам предстоит сделать. Я показал ему карту Мексики и лист с названиями восьми храмов и даже дал подержать чудесные кристаллы, которые домой вместе с нами уже не вернутся.

Каждый из них был особо запрограммирован Тотом для предназначенного ему храма. Я объяснил Кену, что те места, где стоят восемь храмов, которые нам предстояло посетить, выбраны далеко не случайно, а образуют расширяющуюся спираль. Центр этой спирали находится именно в Ушмале, причем этот центр, как мне сказали, очень мал — меньше атома!

Каждая из этих удивительных пирамид, возведенных в особом месте, служит накопителем и проводником энергии Земли. Энергия же каждого из этих специфических храмов соответствует одной из чакр человеческого тела. Это соответствие выглядит так:

1. Ушмаль (Мексика): основная чакра нового цикла.

2. Лабна (Мексика): сексуальная чакра, единство противоположностей.

3. Каба (Мексика): третья чакра, сила воли.

4. Чичен-Ица (Мексика): чакра сердца, бескорыстная любовь.

5. Тулум (Мексика): горловая чакра, звуковые потоки и центр творения.

6. Кохунлич (Мексика): чакра третьего глаза, гипофиз, психические способности.

7. Паленке (Мексика): шишковидная чакра, подготовка к переходу в следующий мир.

8. Тикаль (Гватемала): основная чакра нового цикла.

Майя знали об этом очень, очень давно. Они знали гораздо больше того, что знает современный мир. Они знали, что женский аспект Единой Решетки Сознания связан с гораздо большим числом спиралей женской энергии, что Тикаль связан с началом следующей октавы, то есть следующих восьми храмов, а та — со следующей, то есть с храмами, расположенными дальше на север, благодаря чему образуется огромный круг, вектор движения которого направлен с юга на север.

Чтобы лучше понять сказанное, представьте себе, как именно расположены в человеческом теле восемь основных чакр. Затем сравните их с храмовыми комплексами, и вы поймете, что их энергии взаимосвязаны по одному образцу. Каждый храм соответствует энергии специфической чакры. Например, четвертая чакра в человеческом теле — это чакра сердца, поэтому четвертый храм хранит и накапливает ту же энергию сердца.

Относительно Единой Решетки Сознания вокруг Земли и ее целей имеется обширная эзотерическая информация. Именно эти храмы и другие священные места и являются той движущей силой, которая формирует эту решетку. Без них мы просто не смогли бы подняться к более высоким уровням сознания.

Каждый раз, добравшись до октавы из восьми храмов, эти спирали храмовой энергии поворачивают в обратном направлении. Так, с юга, из Гватемалы, они переходят в Никарагуа, Коста-Рику, Панаму, Колумбию, а затем в Перу. В Перу, на озере Титикака, в районе между островом Солнца и островом Луны, энергия делает поворот на 90 градусов и устремляется к Тихому океану через территорию Чили. Затем по дну Тихого океана женская энергия достигает острова Пасхи, а оттуда тянется к невероятно красивому острову, который называется Муреа. Центр оси Единой Решетки Сознания приходится как раз на середину этого острова. Если вы продолжите эту ось сквозь Землю, то она выйдет на поверхность в Египте, примерно в 2,4 км от пирамиды Хеопса. Это место у древних египтян было ясно обозначено.

Остров Муреа имеет важное значение для человечества. В самом центре своего массива, формой напоминающего сердце, он фокусирует всю энергию Единой Решетки Сознания. У меня такое чувство, что Муреа — самая «женская» область в мире.

От храма Тикаль в Гватемале энергия устремляется на север, к другим майянским храмам, а от них к ацтекским, проходя через территорию Мексики до границы Соединенных Штатов. За этой границей, на территории

штата Нью-Мексико (так мне рассказывали апачи), женская энергия продолжает двигаться до трех пирамид, возведенных коренными американцами много веков назад. От этих пирамид, служащих своего рода мостом, эта энергия тянется дальше на север, поскольку здесь нет никаких природных энергетических полей.

Добравшись до Таоса и одноименной горы, энергия тянется до Голубого озера, самого священного озера индейцев таос пуэбло, где она делает поворот на 90 градусов — так же, как на острове Титикака, только в обратном направлении. Голубое озеро, хотя оно гораздо меньше Титикаки, проводит эту женскую энергия абсолютно так же и с той же силой.

От Голубого озера энергия движется к горе Юте, той самой священной горе, о которой мы рассказали выше. Из этой точки она тянется на запад, от одного сакрального места к другому, вплоть до озер Тахо, Доннер и Пирамидного в Калифорнии и Неваде. Затем она устремляется к Тихому океану, проходит через подводные горы и различные энергетические точки, пока не достигает острова Мауи с вулканом Халеакала. Отсюда она берет курс на юг, следуя через цепь островов, некогда бывших частью континента Лемурии. А заканчивает она свой путь снова на острове Муреа, завершая тем самым круг.

Этот гигантский круг женская энергия Единой Решетки Сознания делит на две более или менее равные части, которые смыкаются на острове Муреа. Муреа — очень интересный и невероятно красивый остров. Своими очертаниями он напоминает сердце, и окружающий его коралловый риф имеет такую же форму. Каждый дом на улицах острова тоже имеет в плане форму сердца, так что вы всем телом ощущаете там любовь.

Вознесенные Учителя, сказал я Кену, заинтересованы в коррекции решетки только на территории Мексики и Гватемалы. Именно этот церемониальный акт мы и должны совершить.

На лице Кена отразилось недоверие:

— Насколько я понял, создание Единой Решетки Сознания началось тринадцать тысяч лет тому назад и теперь близится к завершению. Честно говоря, это энергетическое поле настолько сложно, что просто не умещается у меня в голове.

— О чем ты говоришь, Кен! Речь идет всего лишь о маленькой части всей сети пирамид, церквей, монастырей, синагог, ашрамов, храмов, священных сооружений, мечетей, кругов из камней и так далее, включая и природные явления, такие, как горы, долины, родники, реки, озера, водоемы, а главное — энергетические воронки. И все это было сознательно видоизменено при помощи методов геомантии так, чтобы они выступали как единое целое, формирующее Единую Решетку Сознания, которая окружает планету. Если бы ты действительно узнал о всех сложных внутренних взаимосвязях между этими сакральными местами (а их более восьмидесяти трех тысяч по всему миру), не говоря уже о прочих природных объектах, то пришел бы в ужас. Особенно если бы понял, что эту поразительную Сеть Жизни, которую в мире называют «решетками», задумало, организовало и создало чье-то сознание.

Насколько я понимаю, Кен, эта Единая Решетка Сознания — единственная вещь, которая удерживает человека от исчезновения и ведет к вознесению. Ибо, воистину, в данной точке цикла развития должно произойти либо то, либо другое. Надеюсь, теперь ты понимаешь важность нашего путешествия. Женский аспект Единой Решетки Сознания должен быть непременно сбалансирован, и тогда в ней произойдут геометрические изменения, благодаря которым новое, сакральное женское сознание станет жизненной реальностью, чтобы все женщины на Земле вспомнили о своей сокровенной связи с Богом и в точности знали, что им делать и как привнести в этот мир, и не только в этот, требуемое равновесие.

Срок завершения цикла прецессии, Кен, уже близок. Осталось всего двадцать восемь лет и наступит 2012 или 2013 год — время, когда, согласно майянскому календарю, этот долгий цикл завершится. После этого перемены будут нарастать стремительно. А поскольку женщина получит власть и право решать, в каком направлении должна двигаться Земля, ей нужно быть готовой к этому. И мы в этом можем помочь.

Кен завел двигатель «тойоты» и выехал с территории отеля. Мы заранее позаботились обо всем, что необходимо для столь долгого путешествия: о картах, бутылках с водой, еде и солнцезащитном экране, ибо знали, что нам придется провести в машине длительное время.

В сущности, когда мы только-только отправились в это путешествие, мы думали, что оно продлится от силы недели две или даже меньше, а на деле оно заняло больше месяца.

Ездить по Мексике и Гватемале нелегкое дело, поскольку дороги во многих местах совершенно жуткие. Американец, взглянув на карту дорог, скажет: «Пустяки, путь займет час, не больше». А на деле ему потребуется три или четыре часа. Мы бы с радостью проехали по Мексике, не снижая скорости, но, увы, это было невозможно.

Мы рассчитывали добраться до первых трех храмов в течение дня, поскольку все они были расположены в начале спирали и находились не очень далеко друг от друга, и уже вечером вернуться в Мериду. А оставшиеся пять храмов объехать в течение следующих двенадцати дней.

Ушмаль находится километрах в ста от Мериды, поэтому, чтобы насладиться поездкой и не мешать Кену, который вызвался вести машину, я сел на заднее сиденье. Это был мой первый визит на полуостров Юкатан, и я был удивлен тем, насколько он плоский и равнинный, ибо рассчитывал увидеть горы и джунгли. Горы и джунгли в Мексике действительно есть, но только не на Юкатане. Растительность в здешних местах такая густая, что без мачете через нее невозможно пробиться, однако джунгли начинаются только после того, как основательно углубишься в страну.

До Ушмаля мы доехали легко и без проблем. Это было время, когда мексиканское правительство еще не начало строить стены вокруг храмов, чтобы контролировать поток желающих взглянуть на пирамиду. В те дни храмы мало кого заботили. Мы могли войти в эти святилища, по крайней мере в большинство из них, без всякого контроля и оставаться там, сколько захотим. Но мы выполняли особую миссию, а потому чувствовали, что с первыми тремя храмами нужно управиться за один день.

Когда мы ступили на священные земли Ушмаля и приблизились к храму Магов, я почувствовал, как по моей спине прошла дрожь. Здесь таилась энергия, которая явно отличалась от тех, которые до этого я ощущал в Мексике. Нечто подобное я испытал только в Египте, в пирамиде Хеопса. Эта энергия воздействует на вас каким-то особым образом, но это воздействие трудно описать.

Стоя у основания храма, я запрокинул голову, чтобы посмотреть на вершину пирамиды. Она была великолепна. Я держал в руках оникс, и тут Кен сказал:

— Друнвало, иди-ка сюда.

Он облокотился о пирамиду, пристально что-то рассматривая.

— Взгляни, — продолжил он и указал на раствор, которым были сцементированы камни. Вот она, причина, по которой для этого храма был выбран оникс: серо-черный цвет раствору — а им была покрыта вся пирамида — придавали землистые вкрапления оникса.

Это, естественно, придало нам сил. В тот момент мы знали наверняка: мы делаем именно то, что должны были сделать, что бы это ни было. И мы радостно засмеялись.

Когда же мы приехали к месту расположения другой пирамиды и увидели, сколь велика территория этого храма, то нам уже стало не до смеха. Мы знали, что пирамида, в которой мы должны были разместить кристалл оникса, называлась Большой Пирамидой, но в тот момент поразились тому, сколь колоссально по своим размерам это священное место. Оно простиралось на целые километры, и мы не знали, откуда начинать и где искать этот храм.

К счастью, вскоре мы нашли человека, который точно знал, где находится Большая Пирамида. И мы отправились к ней кратчайшим путем — по прямой. Идти пришлось изрядное расстояние, но мы дошли — и вот она, царственно стоящая перед нами впечатляющая громадина! От Тота я знал, что кристалл нужно закопать в каком-то месте прямо напротив северного фасада пирамиды, поэтому мы захватили с собой компас, чтобы точно определить, какой из фасадов северный.

Перед северным фасадом простиралась совершенно плоская лужайка, обрамлявшая всю пирамиду. Она была прямоугольной и составляла, насколько я мог судить, не имея перед глазами каких-то отчетливых ориентиров, примерно 30 метров в длину и 12 метров в ширину. Кен вытащил свой маятник, к которому он привязал веревку около метра длиной.

Я еще раз лишился дара речи. Скрывая улыбку, я сел на ступени пирамиды и стал наблюдать за Кеном, который активно действовал, хотя по всему было видно, что с маятником он никогда прежде не работал. Он лишь слышал, что я рассказывал о маятниках в Таосе, объясняя, как с их помощью можно найти все что угодно. Он не знал, что для маятников обычно выбирают камни величиной от двух до пяти сантиметров, а цепочку или шнур — длиной сантиметров двадцать. То есть чтобы найти энергетически благоприятное место или получить ответы на вопросы, обычно используют небольшие маятники.

Этот же маятник не отвечал ни одному из этих параметров. Однако Кен доверял своему сердцу и работал на Бога! Этот 18-сантиметровый маятник на метровой веревке начал вращаться по кругу, почти ударяя Кена по ногам, когда он ходил. Но Кен выглядел как человек, который точно знает, что делает, и я не стал вмешиваться. Кто я такой, чтобы говорить, что он действует неправильно?!

Кен возился с маятником минут двадцать, расхаживая взад и вперед, и несколько раз пересек лужайку. Затем, проходя мимо меня, он вдруг перестал качать маятником, остановился и спросил:

— Друнвало, а как узнать, что я нашел то самое место, где мы должны зарыть кристалл?

Сохраняя невозмутимое лицо, я сказал:

— Доверься своему сердцу, Кен, и ты узнаешь.

Я действительно верил в него, а он подверг немалому испытанию не столь уж и широкую стезю моего духовного понимания и терпения.

Кен, казалось, все понял и вновь с удвоенной энергией принялся качать своим маятником, придавая ему все более широкие размахи. Это длилось минут двадцать, и вот, наконец, это случилось!

Когда Кен подошел к одному месту, маятник, описав спираль, застыл, а затем его начало сильно притягивать к земле. Кен дернул его вверх и буквально встал на цыпочки, вытянув руки на всю длину, чтобы поднять его как можно выше, и в этот момент веревка оборвалась, и оникс, с силой ударившись о землю, зарылся в нее сантиметров на семь.

Повернув голову, Кен взглянул на меня так, словно хотел сказать: «Здесь нет моей ошибки», но вместо этого произнес:

— И что теперь?

— Ты нашел это место, Кен, в этом я нисколько не сомневаюсь.

Я поднял маятник с земли, в которой он оставил идеальное коническое углубление. У меня не было никакого сомнения: это именно то место, где мы должны закопать кристалл.

Я постоял с минуту, глядя на это место и оценивая его по отношению ко всему комплексу, и мне все стало ясно. Место приходилось точно по центру пирамиды, так что, если провести воображаемую линию вдоль стены здания слева от пирамиды, она как раз пересекала эту точку. В будущем не составит особого труда найти его, если это будет необходимо.

Мы совершили первую мини-церемонию: зарыли оникс в маленьком углублении и забросали его землей. Место выглядело совершенно нетронутым.

Интересно, что спустя десять лет после этого события майянский жрец и шаман Хунбац Мен попросил меня провести в Ушмале церемонию вместе с ним и его племенем. Я отыскал это место, чтобы посмотреть, как оно ощущается энергетически. К своему удивлению, я обнаружил, что на том самом месте, где был зарыт кристалл, выросло небольшое деревце, единственное на всем пространстве вокруг пирамиды. Видимо, Мать захотела дать мне доказательство того, что никто не прикасался к кристаллу и не сдвигал его. Что ж, с природой не поспоришь — у нее свои пути!

Мы поспешили в другие два храма. Следующим была Лабна, но по дороге туда мне вдруг явился Тот и сказал, чтобы мы изменили порядок посещения и сначала поехали в Кабу.

Когда мы приближались к Кабе, центру силы воли, небо потемнело и начал накрапывать мелкий дождик. Территория храма была окружена цепной железной изгородью и казалась чуждой, почти тюрьмой. Я не хотел входить на нее, но знал, что должен. Будь моя воля, я бы вообще обошел это место стороной.

У входа нас встретили два старика — ворчливых до безобразия. Они пытались прогнать нас, говоря, чтобы мы приходили в другой день, но, как вы понимаете, мы должны были завершить свое дело, ибо каждый храм должен быть обработан в определенной последовательности, так, как нас проинструктировали.

Наконец, не без некоторого пренебрежения, они разрешили нам пройти на территорию комплекса. Он был гораздо меньше ушмальского, и, насколько я помню, место, где должен быть зарыт кристалл, мы отыскали менее чем за пятнадцать минут. На этот раз я воспользовался своим собственным, «обычным» маятником, так что мы отыскали место в считанные минуты. Мы зарыли кристалл за древней стеной и покинули это место со всей возможной быстротой.

Мы умчались из Кабы так, словно только что ограбили магазин, и поехали в Лабну, находившуюся буквально в нескольких минутах езды. Когда мы приближались к месту назначения, небо очистилось и нас, подобно туману, окружил необыкновенно красивый розоватый свет. Лабна — сексуальный центр Юкатана, и его энергия ощущается без труда.

У храма нас встретила молодая очаровательная пара, которая, судя по всему, была просто влюблена в жизнь. Молодые люди со всей возможной любезностью пригласили нас «войти в их дом» и сказали, что мы можем ходить, где и куда нам вздумается, и оставаться здесь, сколько захотим.

Для этого храма был выбран красноватый сердолик; пыль и дорожки в этом храмовом комплексе были того же цвета. Помню, как только мы зарыли камень в землю, тут же и потеряли это место, ибо и камень, и почва были совершенно одного цвета. Как было не вспомнить Катрину!

И опять место для захоронения камня мы нашли быстро: за пятнадцать-двадцать минут. «Ха, как просто! — сказали мы. — Да при таких темпах мы, должно быть, завершим все путешествие за семь или восемь дней». Боже, как мало мы знали!

Мы вернулись в Мериду вечером и, наскоро перекусив, отправились спать. И уже через несколько минут крепко заснули. В этот день мы затратили гораздо больше энергии, чем рассчитывали, а потому, не успев как следует осознать это, быстро оказались в стране снов.

На следующий день мы снова были в пути, и Кен опять вел нашу маленькую красную машину, ставшую для нас домом. Мы надеялись быстро управиться с Чичен-Ицей и отправиться в Тулум, на побережье Карибского моря, где рассчитывали провести третью ночь. Но этот день пошел совсем не так, как мы планировали. Все чаще и чаще стали возникать задержки, делая наше путешествие куда более сложным, нежели мы полагали.

Прекрасное синее небо и зеленые джунгли все более гипнотизировали нас по мере того, как проходили часы. Аромат джунглей вызвал во мне небывалое чувство оживления. Я даже начал вспоминать детство, проведенное в Калифорнии. Самое живое воспоминание, которое я вынес из него, — это запахи лугов и полей той местности, где я тогда жил. Эти воспоминания пробудил во мне аромат здешних тропических цветов. Естественно, эти воспоминания относились к тому периоду жизни моего нынешнего тела, когда я еще не вошел в него (апрель 1972 года), но они все это время дремали в его клетках, а потому ощущались как мои собственные.

Неожиданно я был возвращен назад, в действительность — со мной пытался связаться Тот. Появившись в поле моего внутреннего зрения, он сообщил, что решил изменить местоположение кристалла в Чичен-Ице. Он общался со мной телепатически, а этот метод общения способен раскрывать гораздо более глубокий смысл, чем произнесенные слова.

Тот говорил о том, что местоположение камня в Чичен-Ице очень и очень важно для того, чтобы работа совершалась должным образом, и он, естественно, не хотел, чтобы кто-то узнал о нем. Поэтому он с самого начала дал мне «ложный адрес» на тот случай, если кто-то прочтет мой список. Тот посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Я прошу тебя, Друнвало: раскрой пошире глаза, и я укажу тебе место, где должен быть зарыт камень».

Я сделал так, как он сказал, и тут же передо мной возникло яркое пятно света вроде того, через которое я впервые много лет назад увидел Бупи Наопендару. Этот световой шар превратился в яйцо, и в нем открылось окно в другое место Земли. Когда шар завершил свои метаморфозы, он напоминал очень яркое, лучистое кольцо золотистого света примерно полметра высотой и метр в поперечнике. Вне этого лучистого кольца находилась та реальность, в которой мы ехали на машине, а внутри кольца — нечто совсем иное.

Я увидел небольшое озеро или пруд с изумрудной водой, через которую не мог проникнуть взор. Вдоль дальнего берега озера возвышалась белая скалистая гряда высотой метров двенадцать, а к самому его краю подходили джунгли, так что воды озера отражали нависавшие над ним цветы и растения. Картина была изумительно красивой. Я все еще продолжал вглядываться в эти романтические глубины водоема, когда меня прервал Тот, сказавший: «Видишь, что внутри золотого кольца?»

Я описал ему пруд и высокие белые скалистые стены, и Тот, удовлетворенный, сказал: «Кристалл нужно поместить не у северной грани Замковой Пирамиды, как я сказал вначале, а бросить в этот пруд. Понятно?»

Я спросил его, где именно находится этот пруд. Он ответил: «Тебя приведут к нему. Самому тебе ничего не нужно делать» — и исчез.

Я вышел из состояния медитации, повернулся к сидевшему за рулем Кену и рассказал обо всем, что случилось. Казалось, это его нисколько не удивило. Он просто бросил на меня мимолетный взгляд и сказал:

— Хорошо, никаких проблем.

Думаю, после того как маятник сам упал на землю в Ушмале, старина Кен был готов ко всему.

Когда мы подъехали к дорожному знаку «Чичеп-Ица. Стоянка для автомобилей», Кен свернул и начал выискивать место, где бы припарковаться. Затем повернулся ко мне и сказал:

— Слушай, Друнвало. Во время посещения грех храмовых комплексов мы едва не заблудились. Я читал, что территория этого комплекса очень большая, и подумал, не взять ли нам проводника. Ты как, не против?

— Почему бы нет? — ответил я, пока он въезжал на свободное место и глушил мотор.

Мы стали собирать вещи, и в это время к машине с той стороны, где сидел Кен, подошел старик индеец и постучал в стекло. Увидев невесть откуда взявшегося старого индейца, который просил открыть стекло, Кен от неожиданности чуть не повалился на меня.

Он приспустил стекло и спросил старика, что ему нужно. Чуть усмехнувшись, тот спросил: «Вам нужен проводник?» Оглядываясь назад, теперь я могу уверенно сказать, что этот старик был вовсе не старик, а человек, посланный нам Вселенной и точно знавший, что он делал.

Кен, совершенно пораженный, повернулся ко мне с таким видом, словно этот старик только что сотворил чудо. А кто знает, может, и сотворил! Мы вышли из машины к нашему проводнику. Этот старый майянец излучал энергию, которую я ощущал прежде много раз: она исходила от некоторых моих учителей. Я сразу понял, что старик был не просто гидом, который показывает любопытствующим земли храма, а кем-то большим, и поклонился, выказывая подобающее ему уважение.

Старик был очень дружелюбно настроен и действительно «показал» нам весь храмовый комплекс. Часа четыре он водил нас от храма к храму, рассказывая полные тайн истории, связанные с каждым из них. В конце концов он привел нас к Замковой Пирамиде, фокальной точке всего комплекса, где Тот и просил нас вначале поместить кристалл. Эта пирамида, сказал старик, является входом в человеческое сердце и ключом к пониманию культуры майя.

Но затем он сказал нечто, весьма удивившее меня. Он повернулся и, серьезно глядя нам в глаза, произнес, указывая рукой на Замковую Пирамиду:

— Эта пирамида и весь этот огромный комплекс существуют здесь по одной причине. И эта причина не имеет никакого отношения к зданиям, возведенным нами, народом майя. В этих джунглях есть нечто гораздо более мощное и значимое. Пойдемте, я покажу вам.

Повернувшись, старик пошел прочь от храма, и через несколько минут мы оказались в мексиканских джунглях. Он полкилометра продолжал вести нас сквозь эти плотные заросли; вдруг они словно раздвинулись, и мы очутились на открытом пространстве, том самом, которое я уже видел внутренним взором.

Да, да, прямо перед нами предстала та самая картина, которую показал мне Тот на пути в Чичен-Ицу. И пруд с изумрудной водой, и стены из белого камня за ним — все они были такими же и в реальности. Абсолютно такими же, как их показал Тот. До мелочей.

Мы с Кеном застыли в немом изумлении, а старик воспользовался этим и начал говорить. Он казался немного взволнованным, а его голос — исполненным силы.

— Этот водоем, — сказал он, — по-испански называется сенот, и для нас, майя, он является священным местом, ведущим прямо в сердце Матери. В древние времена, как и теперь, мы, майя, верили, что этот водоем святой, и именно по этой причине мы возвели в этом месте Чичен-Ицу. Ни с какой иной целью, а только для того, чтобы почтить этот святой водоем.

— В 1950 году, — продолжал он, — сюда прибыли сотрудники журнала «Нэшнл Джиогрэфик», они расчистили дно и нашли кости более трехсот майянцев, принесших себя в жертву этой воде. Здесь совершали обряд, и человек, удостоенный великой чести быть принесенным в жертву, получал возможность столь почетным образом вернуться к Матери. За то время, пока журналисты чистили сенот, они нашли среди костей несколько тысяч кристаллов — кристаллов, которые когда-то были намолены нашими древними праотцами, — и забрали их. И, словно этого было мало, чтобы сломить наш дух, через несколько лет они снова явились сюда и снова стали расчищать сенот, пока не выбрали все кристаллы до единого, и только после этого ушли. Безмерна печаль моего народа, но нам ведомо, с какой целью вы здесь. С великим уважением и почтением я оставляю вас наедине с этим священным сенотом. Пусть Великое Солнце благословит ваше дело!

С этими словами он повернулся и исчез в необозримых джунглях.

Кен посмотрел на меня. Мы оба знали, что нужно делать. Мы достали кристалл и развернули материю, выставив его на свет дня. Мы знали, что Тот запрограммировал этот камень словами, которые должны были скорректировать Единую Решетку, но чувствовали, что за этим кроется нечто гораздо большее.

Не знаю, какие мысли вызывал кристалл у Кена, но для меня он являлся олицетворением внутренней сущности старика, которому было отдано мое сердце. Благодаря ему я смог постичь и почувствовать красоту души народа майя, и мне очень хотелось помочь этим людям. И я горячо молился над кристаллом о том, чтобы оставшиеся в живых майя пробудились и вспомнили свое древнее славное прошлое, вспомнили свои сакральные знания и мудрость и снова привнесли эту силу в жизнь. Это была молитва, исходившая непосредственно из сердца, а не та, которую я составил заранее, и ее слова по-прежнему отзываются эхом в моем сердце.

Когда я таким образом намолил кристалл, Кен размахнулся и бросил его в самую середину сенота. Пока камень шел ко дну и вода заряжалась магическими словами этой молитвы, я понял (не знаю как, но понял), что мои отношения с майя только-только начинаются. И заплакал слезами радости, зная, что этот кристалл вернет народу майя жизнь. Пока слезы градом катились по моему лицу, я чувствовал, как в эту землю возвращается сила. И испытывал смирение перед тем, чему предстояло свершиться в будущем, смирение, смешанное с небывалым волнением.

Церемония закончилась, и мы снова вошли в джунгли, собираясь вернуться в отель. Однако как только мы вышли из джунглей, то сразу же увидели Замковую Пирамиду и, едва взглянув на нее, тут же решили взобраться на ее вершину.

Теперь мы были всего лишь туристами. Но что с того? Для нас это было развлечение, не больше. На вершине пирамиды было четыре входа. Три из них связывал между собой внутренний коридор U-образной формы. А в углублении U был еще один коридор, ведший на север, по которому можно было добраться до самого центра пирамиды. Почему майя разместили входные проемы подобным образом, я, увы, не знаю.

Мы вошли с востока через три связанных между собой дверных проема. Как только мы оказались внутри, начал накрапывать дождь. Рассудив, что нам лучше поторопиться, пока дождь не зарядил всерьез и надолго, мы быстро прошли в четвертую дверь, чтобы просто еще раз почувствовать это место.

Рис. 5. Четыре входа на вершине пирамиды

На мой взгляд, энергия этой пирамиды — одна из самых мощных в мире. Если пирамида Хеопса в Египте служит энергетическим проводником умственного (мужского) аспекта Единой Решетки Сознания, то Чичен-Ица служит проводником ее сердечного (женского) аспекта. И когда этот древний аспект Кундалини Земли вновь начнет течь и струиться через тела людей, а оттуда в решетки, мы все преобразимся.

Поэтому я должен был ощутить эту энергию еще раз.

Мы находились там около пятнадцати минут, напитываясь его энергией, а затем сильный дробный шум дождя вернул нас к реальности. Понимая, что нужно уходить, мы посмотрели друг на друга и устремились к выходу, но было слишком поздно. С небес низвергались ливневые потоки дождя, такого мощного, что на расстоянии тридцати метров ничего не было видно. Все ушли, и мы остались на вершине этой невероятной пирамиды в одиночестве, если не считать одной маленькой собачонки, которая неизвестно как сюда забрела. Путь вниз был отрезан!

Потоки дождя струились по ступеням пирамиды, подобно маленьким водопадам. Чтобы понять сказанное, вам действительно следовало бы здесь побывать. Ступени майянской пирамиды (в отличие от ступеней пирамиды Хеопса в Египте, которые просто огромны, эти — шириной всего сантиметров 25) были отполированы, как стекло, ногами тысяч людей, ежегодно взбирающихся на нее. Под градом дождя они стали такими скользкими, что по ним было невозможно спускаться. Даже собака не пыталась это сделать. Нам ничего не оставалось, как переждать, когда дождь кончится.

По прошествии часа или около того Кен начал проявлять признаки нетерпения, но сделать что-либо было не в наших силах. Я посмотрел вниз, на обширную лужайку, окружавшую пирамиду, и увидел, что она полностью исчезла под водой. Казалось, что мы сидели на вершине пирамиды посреди большого озера. Джунгли были полностью скрыты от нашего взора за завесой дождя, и единственное, что было доступно глазу, — это вода, изливающаяся с небес на землю перед отверстием, у которого мы стояли. Не думаю, что когда-либо забуду эту картину.

Пока Кен, беззаботно прислонившись к стене у дверного проема, наблюдал за дождем, я решил сходить в центр пирамиды и помедитировать. Удерживая в памяти образ пирамиды посреди озера, я сел там, где, по моим ощущениям, должен был находиться центр, лицом к дверному проему, где стоял Кен, дожидаясь освобождения, и закрыл глаза.

Я начал ощущать, как по моему Телу Света — полю Мер-Ка-Ба, как его называли древние египтяне и иудеи, — струится энергия, и несколько минут сидел спокойно, просто воспринимая движение этого потока. Затем, не ставя перед собой какой-либо цели, я стал погружаться в более глубокие состояния сознания. В какой-то момент я ощутил все энергетическое поле пирамиды и почувствовал себя неразрывно связанным с майя.

То, что случилось дальше, было весьма необычно для меня. Я забыл, где нахожусь, и, подобно маленькому ребенку, решил мысленно спуститься в пирамиду, чтобы отыскать потайную комнату. Я не спрашивал на это разрешения, да и не имел какой-либо цели.

Ясно помню, как мимо меня проносились пласты земли, пока мои дух и тело сознания все больше и больше погружались во внутреннее пространство пирамиды. Я видел, как по мере спуска менялась структура камня и почвы. И затем произошло нечто.

В сущности, произошли две вещи, причем одновременно. Неожиданно из потока дождя вынырнула большая черная летучая мышь, пролетела мимо Кена и собаки и устремилась прямо к моему лицу. Она застыла буквально в нескольких сантиметрах от него, пронзительно закричала и слегка царапнула меня за щеку.

В этот самый момент из внутреннего пространства пирамиды на расстоянии нескольких сантиметров от моего левого уха мужской голос вдруг прокричал: «НЕТ».

Эти два события случились одновременно, и под их влиянием мое сознание со страшной силой вновь вернулось в тело. Возможно, слова «меня выбросило назад в тело» лучше бы передали смысл случившегося. Как бы то ни было, я вернулся в тело. Летучая мышь все еще сидела на моем лице.

Чисто инстинктивно я поднял руку, чтобы согнать ее; мышь перелетела на каменный выступ, поерзала на нем, словно ища точку равновесия, после чего затихла и стала смотреть на меня.

Я тоже смотрел на нее, пока не убедился, что она не собирается атаковать меня вновь, а затем закрыл глаза, пытаясь вернуть себе равновесие после такого потрясения.

Через несколько минут мое дыхание выровнялось и замедлилось, и я вновь вернулся в духовное тело. Мне было немного стыдно из-за того, что я попытался войти в это священное место, не спросив разрешения, хотя и знал, что делать этого не следует. Как я вообще решился на подобный поступок?

Мужской голос, прокричавший «Нет», заговорил вновь. «Мы можем заглядывать в твое сердце, — сказал он, — поэтому не упрекай себя. Мы знаем, что ты не хотел ничего плохого, однако тебе пока еще нельзя входить в это священное место».

Голос говорил со мной очень добрым, уважительным тоном, и мое сердце открылось навстречу ему. Явно этот человек в духовном отношении был безукоризненно чист. В жизни мне редко приходилось встречать кого-либо, достигшего этого уровня осознания. Я спросил, как его зовут, и он ответил: «Хан Ха». В свою очередь, он спросил, как зовут меня, и я назвал ему свое имя.

Хан Ха начал беседовать со мной как со старым другом. Он представился зодчим, построившим эту пирамиду, и одним из ее хранителей. Я ответил, что он проделал грандиозную работу. Он засмеялся как ребенок и сказал, что был также зодчим и пирамиды в Паленке, той, которую мы называем Храмом Надписей. «Но, — добавил он, — я возвел только эти два храма».

Я услышал, как Кен издает какие-то звуки, и понял, что нужно идти. Я распрощался с Хан Ха и отдал должное уровню его просветленности. Открыв глаза, я увидел, как Кен, просунув голову в отверстие, зовет меня, говоря, чтобы я поднимался и выходил отсюда. Я ощущал энергию и мысли Хан Ха как свои собственные — так, словно я был им. Как жаль, что я, возможно, никогда больше его не встречу!

Так как дождь прекратился, мы без особого труда спустились вниз, тем более что Кен дождался, пока ступени более-менее высохнут. Через несколько минут мы вернулись в отель, где я поведал Кену обо всем, что со мной случилось в центре пирамиды, и, естественно, о Хан Ха.

А через несколько дней я полностью забыл о господине Ха.

Мы с Кеном решили задержаться в Чичен-Ице еще на один день, поскольку, как нам сказали, на следующий день, вечером, на закате, здесь должен был произойти один таинственный майянский феномен. А следующий день был 21 марта 1985 года, то есть день весеннего равноденствия.

Почему это событие было так важно? Дело в том, что у основания северного фасада Замковой Пирамиды находится огромный камень, вытесанный в форме змеиной головы. Он обращен на север. Но если в этот день, на закате, вы сядете лицом к западному фасаду пирамиды, то случится нечто удивительное, поверить во что можно, только увидев это собственными глазами. В этот день ступени пирамиды отбрасывают тень, которая в течение краткого времени заката соединяется с каменной змеиной головой и придает ей очертания змеиного тела, ползущего у края пирамиды. Это грандиозно! Именно эта «змея» и сообщала майя о времени наступления весеннего равноденствия, о времени посева семян и прочих духовных занятиях.

Но есть в этом событии нечто еще более важное, о чем не мешало бы знать читающему эту книгу. Число духовно пробуждающихся людей в мире стремительно растет, однако Мексика — это та страна, где вы можете видеть, насколько быстро происходит этот процесс пробуждения. Судите сами.

Мы с Кеном были там в 1985 году, и власти Мексики специально для туристов, приезжающих посмотреть на это явление, построили в этом месте открытую трибуну с железными скамьями. В тот день там сидело от силы человек сто, поэтому скамьи пустовали.

Спустя десять лет, в 1995 году, майянский жрец Хун-бац Мен попросил меня провести вместе с ним церемонию в Чичен-Ице, которая должна была произойти в тот же самый день — 21 марта. Расширение и рост духовного осознания были налицо, так как в тот раз там собралось до 42 ООО человек.

В 2005 году меня вновь попросили провести в Чичен-Ице церемонию с представителями народа майя (правда, у других храмов), и там уже собралось 80 000 человек. (См. главу 13.) Это было целое море людей. При виде столь огромного числа собратьев, чье сознание пробудилось, мое сердце запело, а ум преисполнился уверенности в том, что человечество начало наконец, подобно лотосу, медленно раскрываться навстречу раннему свету зари.

Кому-то жизнь может показаться столь же деловой и хлопотной, как обычно, но это не так. Мы без сомнения эволюционируем на фоне будничной, повседневной жизни, которая, видимо, знать не знает, куда она движется, но тем не менее продолжает осуществлять этот процесс с безупречной точностью. Космическая ДНК делает виток — и жизнь откликается на это.

Примечания:

6

Англ. walk-hu