ЧИСТКА КАРМЫ

Вечная любовь за пределами времени й пространства. Если наши мысли, чувства и поведение исходят из нее, мы чувствуем себя едиными и с теми, кто в самом низу, и с теми, кто в человеческом понятии, на самом верху. Находясь на самом дне человеческого счастья, мы испытываем две противоположные эмоции. Озабоченность по поводу нашего бедственного положения и радость от того, что при максимально униженном человеческом мы имеем гораздо большую возможность приблизиться к Божественному, и бескорыстной любви легче поселиться в нашем сердце. Когда мы имеем максимум человеческих богатств, не только материальных, но и духовных, мы испытываем человеческую радость и ощущение счастья и одновременно озабочены тем, что нахлынувшее счастье может перегородить нам дорогу к Божественному. И, если часть человеческого счастья мы в этот момент с радостью отдаем другому, тому, кто действительно в этом нуждается, мы перестаем быть пленниками своего счастья.

И Божественное не покидает нашу душу. Так что одним из главных условий очищения кармы является правильное воспитание нашей души в любви к Божественному.

Насколько мы объясняем ребенку, что главный смысл жизни в накоплении Божественного, и, чтобы мы ни делали, все работает на развитие и сохранение любви в душе. Любой другой мотив, лежащий в основе наших поступков, уже агрессивен.

Я помню, как я достаточно долго «вел» одного пациента. Он делал все то, что я ему говорил. Мужественно проходил испытания, которые ему давались, много молился. На какое-то время наступало улучшение, а потом он «заваливался». Я прокрутил сотни гипотез и полтора года бился над этой проблемой. Ничего не помогало. Я бы эту проблему решал и 15 и 150 лет. За всю жизнь у меня не было ни одного вопроса, который бы я оставил, признавая свое бессилие. Но одно дело упорство, а другое дело ускорение решения проблем. Я потом понял, что, если проблема не решается на одном уровне, значит, она решается на другом — более глубинном и масштабном. Просто нужно не останавливаться, а идти дальше. И решение пришло неожиданно и изящно. Я решил посмотреть, какие у него цели и какой смысл жизни в подсознании. Оказалось — деньги и благополучная судьба Мне все стало ясно.

— Ты молишься, снимаешь зацепки, проходишь испытания, — сказал я ему, — но предыдущие годы ты постоянно концентрировался и мечтал об известности и благополучии, о том, что ты будешь выше других по уровню способности и таланта. И в мыслях ты обращаешься к •Богу и молишься, думая о любви, а внутри ты продолжаешь молиться на человеческое и делать его главной целью. Сумеешь воспитать свою душу, свои глубинные эмоции в том, что ты живешь ради своего Божественного «я», тогда для тебя не будет опасным человеческое счастье. И, когда у тебя будут большие удачи, ты не будешь презирать и высокомерно относиться к другим, к тем, кто ниже тебя. И, если у тебя будут провалы и неудачи, ты не будешь завидовать другим и презирать себя. И тогда в любви человеческой тебе не надо будет защищаться. И ты сможешь быть открытым и искренним, как ребенок. В настоящей любви понятие «верх» и «низ» отсутствуют, там нет побед и нет поражений и любящие друг друга люди становятся помощниками друг другу в обретении Божественной любви. Тогда и потери и преобретения становятся только средством для обретения Божественного в душе. И любой наш поступок усиливает и закрепляет первичный импульс. И неправильные ценностные ориентации могут значительно ухудшить последствия нашего поведения и наоборот. Правильные цели рождают правильное поведение.

Приведу несколько примеров.

Месяц назад, зимним вечером я ехал по Васильевскому острову.

Передо мной оказался «джип» одной из престижных моделей. Ехал он довольно медленно. Я решил обогнать его, но для этого нужно было проехать по трамвайным путям. В Питере трамвайные дороги в ужасном состоянии. Между рельсами ямы бывают по 30-40 см глубиной. Но здесь вроде бы участок был приличный. Я поддал газу и попытался обогнать «джип». Но моя машина оказалась маломощной, и я остался позади. «Ну нет, так нет», — подумал я, продолжая ехать метрах в 30 за «джипом», который начал уходить вправо, прижимаясь к тротуару. «Наверное, хочет меня пропустить», — подумал я и пошел на обгон. И вдруг, совершенно неожиданно, когда я почти поравнялся с ним, «джип» начал уходить влево, перекрывая мне дорогу. Мне ничего не оставалось делать, как уйти левее на трамвайные пути. А вот здесь участок был неудачным.

Моя машина с размаху ударилась о выбоину и со скрипом и скрежетом поехала дальше. Я подумал, что колеса останутся на трамвайных путях. Но машина преодолела участок метров в 50, и я выехал на нормальную дорогу. «Джип» опять поехал медленнее, и я ушел вперед. Я ехал по набережной Невы, потом по Дворцовому мосту и пытался понять, что же произошло?

Потом прочитал мысли и эмоции водителя «джипа» мне стало все понятно. У него шло трехкратное пожелание смерти мне из-за кумирства и способностей. Мне стало интересно, в чем смысл его жизни? Шло многократтное пожелание смерти людям из-за кумирства и способностей.

Говоря простым языком: «Я должен быть волевым, способным, умным и я должен быть выше всех. И я готов убить любого, кто мне в этом помешает». Он просто решил проучить меня, поиздеваться надо мной за мою попытку обогнать его. Я решил посмотреть его состояние до этой ситуации и после. Гордыню я определяю по четырем параметрам: 1-й — деньги; 2-й — благополучная судьба; 3-й — способности и интеллект; 4-й — принципы и идеалы.

По судьбе, способностям и идеалам зацепленность у него была в 2 раза выше опасного уровня. В поле маячила возможная смерть. После ситуации зацепленность у него стала не в два, а в 6, 7 раза выше смертельной. И в поле была уже не только его смерть, но смерть детей и внуков. За 5 минут человек развалил себя, своим детям и своим внукам — и здоровье и судьбу.

Мое поле работает как катализатор, наверное, это ускорило его негативные процессы. Но суть остается сутью. Я неожиданно понял, почему японцы являются самой долгоживущей нацией на Земле. Они не хамят и не унижают друг друга.

Мы все хотим продлить себе жизнь, сидим на диетах, пьем талую воду, не зная, что есть гораздо более сильнодействующее средство — просто быть вежливым, не оскорблять и не унижать другого для того, чтобы почувствовать себя выше, чем он.

20-30 лет жизни это точно добавляет. Я уж не говорю о здоровье и жизни наших детей и внуков.

Приведу другой пример.

В январе я возвращался домой из Крыма. Захотелось покушать, и в это время поезд остановился на станции Орел. «Рискну 3-й раз», — подумал я. Когда я ехал в Ялту, мне захотелось пирожков с капустой. Кажется, в Курске влетела бойкая старушка, торгующая пирожками. Когда я спросил: «Есть ли с капустой?», она тут же 2 пирожка положила мне на стол, попыталась продать еще 5, а потом исчезла. Капусты в пирожках не оказалось. Кажется, там была картошка, но из-за малого количества начинки определить, что она туда положила, я не смог. В Ялте у лоточницы возле базара продавались пирожки с капустой. В поезде я попытался их съесть. Капуста там была, но ровно столько, чтоб определить, что начинка именно из капусты. В Орле я выглянул из вагона, но на перроне увидел только одну женщину, торгующую кефиром. А так хотелось пирожков. Но, видно, не судьба. А сожалеть о прошлом, как мы уже знаем, нельзя. — Сколько стоит пакет кефира? — спросил я женщину.

15 рублей. Все еще думая о пирожках, я отдал ей деньги, взял пакет с кефиром и пошел в купе. Только я поставил пакет на стол, как услышал крик на перроне:

—Скорее позовите молодого человека, который у меня кефир покупал. А то поезд сейчас уйдет.

Я подумал, что по рассеянность я ей недодал деньги. Хватаю те деньги, которые у меня остались и бегу к выходу.

На перроне стоит продавщица кефира и рядом с ней еще какая-то женщина.

—Вы мне дали не 15 рублей, а 20, — говорит она, — мне чужого не надо, забери пятерку назад.

Я, еще плохо соображая, протягиваю руку и забираю 5 рублей. — Скажи мне спасибо, — требовательно говорит она. — Большое спасибо, — говорю я. — Эй, милый, — оживляется женщина рядом с ней. — Купи пирожки, 3 штуки как раз на пятерку.

Я покупаю пирожки, благодарю и возвращаюсь опять в купе. Поезд плавно трогается. «В первый раз в пирожках практически не было картошки, — думаю я. — Во 2-й — капусты. Посмотрим, какие будут третьи». В этих не оказалось теста. Это были картофельные пирожки да еще с хорошей капустной начинкой внутри. Нежнейшие на вкус, они просто таяли во рту. Я сидел и улыбался: «На судьбу не роптал, проверку прошел, значит, желаемое можно получить».

Я сидел и думал, что в каждой микроситуации отражается вся наша жизнь. Мы привыкли говорить, что Bce-ленная голографична, т. е. каждый участок пространства содержит в себе информацию всей Вселенной. Но Вселенная голографична не только в пространстве, но и во времени. И в каждом небольшом событии на тонком плане заключена история всей Вселенной. И сейчас, когда пациенты спрашивают у меня: «Как же мне работать, чтобы измениться, я же не могу вспомнить всех мелких событий?» Я отвечаю:

—Возьмите 2-3 главные ситуации в жизни и пройдите их сотни раз так, чтобы человеческое постепенно исчезло а осталось Божественное. Иногда несколько мгновений в нашей жизни могут дать нам больше, чем многие годы тяжелой работы.

Мне стало интересно, изменилось ли поле той женщины, которая отказалась от денег? Рассеянно глядя в окно, я механически беру информацию на тот момент, когда я ее увидел.

Кишечник не в порядке — это программа самоуничтожения, обиды на себя, на судьбу. Там может быть серьезное заболевание. Тем более подсознательная агрессия у нее 300 единиц к себе. Проблемы могут быть с сердцем. Много обид на мужчин, на себя, на судьбу. Много сожалений о прошлом. Это может дать ей гипертонию. Левая почка не в порядке — это презрение к мужчинам в плане идеалов.

Смотрим по четырем параметрам гордыни: по деньгам — чисто, по благополучной судьбе — в три раза выше опасного уровня, по способностям — нормально, по идеалам — в 2 раза выше опасного уровня.

Это было у нее полчаса назад. Интересно, что сейчас? Подсознательная агрессия — 300 единиц, кишечник — чисто, сердце — чисто, только видно слабое пятнышко обид на себя. Левая почка — совершенно чисто. Смотрю по четырем параметрам.

Зацепка за деньги — так же чисто, как и было, за благополучную судьбу — 0, полная компенсация. Смотрим, что у нас будет по идеалам. Вместо двухсот процентов, т. е. в два раза выше опасного уровня, осталось 20-30% — это в пределах нормы.

Я задумчиво смотрю в окно. У меня на приеме за несколько часов пациенты часто достигают меньшего, чем эта женщина за 5 минут. Любой поступок на физическом и тонком плане происходит несколько десятков и сотен раз, если не тысяч. И, если учесть, что Вселенная голографична во времени, любой поступок на тонком плане сказывается на всех наших потомках и на всей Вселенной. И, если быть точнее, даже не поступок, а то, что лежит в его основе, т. е. из чего он исходит.

Я вспоминаю, как недавно я был в Берлине. Человек пришел ко мне за советом. У жены и детей были определенные проблемы, а у него поле было прекрасное. «Неужели такой чистый род, — подумал я. — Такое сейчас редко бывает». Попросил его назвать имена родственников и был удивлен: у всех его родственников поле было, мягко говоря, очень плохим.

—Поразительно, — сказал я, — но Вы закрыли в себе негативную карму рода.

Я беру ручку и начинаю рисовать информационные поля.

—В 1987 году у Вас пошли большие внутренние изменения и последующие 4 года, до 1991-го, Вы прошли правильно все испытания.

Он смотрит на меня и улыбается:

—В 1987 году я сказал себе: «Я больше никогда не буду жестко или категорично говорить о ком-то или осуж дать кого-то». А потом было много тяжелых ситуаций. Я как-то мягко их все проходил.

Я вспоминал этот разговор, стоя у него на кухне берлинской квартиры после приема пациентов. На кухне был полумрак. Я смотрел сквозь большое квадратное окно на затухающие, заснеженные огни вечернего Берлина. Мой приятель в это время возился у плиты. — Людям помог восстановить здоровье, теперь нужно позаботиться о себе. Предлагаю по бокалу сухого красного вина. — Прекрасная мысль, — поддержал я его. Мы разлили вино в бокалы и выпили. Пока он жарил мясо, я стоял у окна с бокалом вина и смотрел на вечерний Берлин.

В памяти всплыл еще один разговор. Он был в Израиле.

Ситуация была следующая. Знакомый начал кашлять кровью. Пришел к врачам, и те обнаружили достаточно большую раковую опухоль в легких. Операцию назначили через две недели.

—Что Вы чувствовали? — спрашивал я своего знакомого.

Он задумался и ответил: — В первую очередь я перестал бояться и сказал врачам: «Если надо резать — режьте». Но они только руками разводили. — Я попробовал читать Ваши книги, — откровенно рассказывал он, — но они у меня не пошли. Не могу читать и все. Тогда жена говорит: «Смотри видеокассеты».

А кассеты вроде бы ничего, и я дней 5 сидел и постоянно их смотрел, отключившись от всего и забыв про все, через несколько дней пришел на операцию. Врачи подготовили к операции, сделали контрольный снимок, потом щупают меня, осматривают и говорят, что опухоли нет.

— Мы ничего не понимаем, — сказали они, — приходи через неделю, еще раз посмотрим.

Пришел через неделю, легкие совершенно чистые. Так вот, главное, что со мной произошло после просмотра кассет: я стал гораздо легче смотреть на все, что со мной произошло и происходит.

Я продолжаю смотреть в окно, стоя с бокалом вина в руках. В этот момент рядом возникает приятель.

—Какой будет тост? — спрашивает он.

Я задумываюсь, пытаясь оформить в мысль охватившее меня чувство. Он внимательно смотрит на меня. — Ты все еще там, — он показывает пальцем на верх. — Давай поговорим о земном. — А хочешь о возвышенном, пожалуйста. Выпьем за то, чтобы доверие к человеку не превращалось в веру в него.

Мы выпиваем.

—Гениально, — говорю я, — то, во что мы верим, непогрешимо. Проверять и контролировать то, во что веришь, нельзя. Мы молились на человека, мы верили в партию, правительство. Они должны были привести нас к коммунизму. Поэтому изначально руководство страны было бесконтрольным, можно было убивать миллионы людей, разорять страну до полунищеты и не отвечать за последствия. Тот, в кого ты веришь, ошибаться не может. Если мы не верим в Бога, то мы начинаем верить в человека, потому что по природе своей мы должны во что-то верить, к чему-то идти. И чем больше мы верим во что-то человеческое, тем больше от него зависим и тем катастрофичнее последствия. Эта вера в человека сидит в наших душах и по сей день. И пока мы хотим в кого-то верить и от кого-то зависеть, наше человеческое должно быть постоянно унижено. И не появятся законы, позволяющие нам сохранить свое достоинство, свое имущество, свое человеческое счастье.

У меня есть еще один тост, — говорит мой собеседник, — давай выпьем за то, чтобы мы ни к чему серьезно в этой жизни не относились, чтобы мы все воспринимали с долей юмора. — Согласен, — говорю я, — серьезно нужно только к Богу относиться.

У меня в памяти всплыл телефонный разговор с моей знакомой. Она неоднократно ходила на мои выступления и читала все мои книги и, однако, постоянно переживала по поводу неудач в бизнесе. Она заболела, ей поставили диагноз «рак», и она, запершись в квартире, смотрела кассеты и читала книги, через некоторое время диагноз сняли. — Я сказала врачам, что я человек добродушный, а у добродушного человека рака быть не может. Врачи только улыбались. Но были очень удивлены, когда действительно диагноз пришлось снять. — У Вас не хватало добродушия к себе и к своей судьбе, но сейчас все намного лучше, — сказал я.

Самое главное было потом. Она мне звонила несколько раз в течение полугода. Это был голос совершенно другого человека. Никакого уныния, сожаления, недовольства. Она сумела высвободиться из плена человеческих забот и просто поддерживала в душе ощущение любви и радости.

Я уже летел назад из Берлина в Петербург и вспомнил историю, которая разворачивалась у моей знакомой в Нью-Йорке. Каждый раз, когда я прилетал в Америку, она просила посмотреть поле ее дочери. И каждый раз я видел в поле возможную смерть. — Я ничего не понимаю, — встревоженно говорила мать, — ведь я же постоянно молюсь и работаю над co6oй — Не знаю, — говорил я, — внутренних изменений почему-то не происходит. Девочка слишком серьезно воспринимает все то, что происходит. Она совершенно не может принять неудачу, обиду, унижение. — Но это же Америка, — осторожно поправляет меня мать. — Если она будет ко всему наплевательски относиться, она в жизни ничего не добьется. — К миру можно серьезно относиться снаружи, но нельзя серьезно относиться внутри. Если точка опоры и цель не Божественная наша сущность, а человеческая, то мы от всего человеческого начинаем зависеть и серьезно его воспринимать. Пусть девочка почаще молится и постоянно повторяет себе, что высшее счастье и смысл жизни — накопление Божественного. А все человеческое здесь служит только средством. Начать нужно с отстранения от самого дорогого и близкого. Нужно повторять: «Любовь к другому человеку, любое человеческое счастье для меня есть средство для накопления Божественного». Я прилетел в Нью-Йорк в очередной раз и, когда начал разговаривать с матерью и посмотрел поле девочки, был приятно удивлен. — Поздравляю, — сказал я, — поле у дочери не только очистилось, но начинает понемногу светиться. — Ты знаешь, я недавно спросила ее, как она относится к проблемам и неприятностям в школе? — Я совершенно по-другому стала смотреть на них, — ответила дочь. — У меня появилось ощущение, что я как бы парю над ними.

В исследовательском центре под Сан-Франциско врачи исследовали несколько тысяч случаев спонтанного излечения от рака. Врачи пытались найти закономерности в преодолении этого недуга. Единственной закономерностью, которую они нашли, были резкие изменения в судьбе заболевших. Часто в критической ситуации человек молится, пересматривает свою жизнь, но благотворных изменений не происходит. Потому что внутренне он по-прежнему не может отпустить то, что ему дорого, и его внутренняя структура при этом не меняется.

Хочу возвратиться к событиям 1991 года. Если бы мне тогда мой брат-хирург сказал, что, несмотря на то, что у меня рак и метастазы, у меня есть процентов 5 шансов на выживание, я бы, наверное, умер Я бы каждую минуту ужасался за будущее, надеялся бы на него, отчаянно цеплялся за последние проценты, все сильнее бы концентрировался на человеческом «я», все меньше оставляя себе шансов на выживание.

— В твоем распоряжении 8 месяцев, — сказал он тогда. — Шансов на выживание у тебя нет. Три дня я раз и навсегда прощался со всем, что мне дорого. Потом начал читать библию. Нашел там слова «Бог» и «любовь» и с этой минуты жить стал только этим. И через месяц врачи дали совершенно другой диагноз. Насколько мы можем отстраниться от своего человеческого «я», реально ощущая свое Божественное «я», состоящее из бесконечной любви, настолько более масштабные благотворные изменения могут произойти в нашем теле и в нашей душе. Но если входить в Божественное, нужно оставить за собой все человеческое. Отпустить все, за что мы обычно держимся. Прежде всего, то, что нам ближе и дороже всего. Потом отпустить все обиды.

Я недавно в очередной раз увидел, как нежелание расстаться с человеческим «я» перекрывает дорогу Божественному. Оказывается, когда молишься, нельзя ни на что надеяться. Надежда — это уже цель. Она живет в пространстве и во времени. И если мы молимся, надеясь на что-то, мы молимся на человеческое. Если мы молимся, внутренне сожалея о прошлом или боясь будущего, то это не молитва, а сотрясание воздуха. Нас даже на порог к Божественному не пустят. Мы обращаемся к Богу и к любви просто потому, что это несравнимо большее счастье по сравнению с любым человеческим счастьем.