Глава 1

Прошлое. Сказ о Ясном Соколе

Жили-были в стародавние времена в скуфе лесном[1] орач-труженик[2] Любомир Ведаславич с женой-ладушкой Младой Зареславной: и даровал им Род девять сыновей да трёх дочерей. Любомир Ведаславич поднимал сынов на ноги, приучал их к трудолюбию и жизни праведной, а подле него постоянно была дочка младшенькая, Настенька, всё-то она подмечала, все слова и наставления батюшкины запоминала.

А старших дочерей, Забаву и Весняну, воспитала и лаской обогрела Млада Зареславна. Дети выросли, а родители постарели. Оженил сыновей своих Любомир Ведаславич, каждому нашёл невесту пригожую из рода славного, рода древнего. Расселились сыновья с семьями своими по всему близлежащему краю и стали трудиться и созидать на благо рода своего.

Но вот пришло время, отведённое Родом и Макошью, пришёл черёд — умерла у орача-труженика жена-ладушка Млада Зареславна. Сотворили ей кроду[3] всем миром,[4] совершили по ней славную тризну,[5] и стал Любомир Ведаславич один растить своих дочерей. Все три его дочери были на диво красивые и красотой равные, а нравом — разные.

Старый орач-труженик жил в труде и достатке и жалел своих дочерей. Захотел он было взять во двор какую ни есть старушку-бобылку,[6] чтобы она по хозяйству заботилась. А меньшая дочь, Настенька, говорит отцу-батюшке:

— Не надобно, милый батюшка, бобылку брать, я сама буду по скуфу прибираться и о хозяйстве рода нашего заботиться.

Настенька с раннего детства радетельная была. А старшие дочери, Забава и Весняна, ничего не сказали, лишь по ласке материнской грустили.

Стала Настенька вместо своей матушки хозяйство по скуфу вести. И всё-то она умеет, всё у неё ладится, а что не умеет, к тому привыкает, а, привыкши, тоже ладит с делом. Отец глядит и радуется, что Настенька у него такая умница да трудолюбивая и нравом кроткая. И из себя Настенька была хороша — красавица писаная, и от доброты краса её прибавлялась.

Сёстры её старшие тоже были красавицы, только им всё мало казалось своей красоты, и они старались прибавить её румянами и белилами и ещё в обновки нарядиться, чтобы в соседнем селении на девичьих посиделках покрасоваться. Сидят, бывало, Забава и Весняна да целый день охорашиваются, а к вечеру всё такие же, что и утром были. Заметят они, что день прошёл, сколько румян и белил они извели, а лучше не стали, и сидят сердитые.

А Настенька устанет к вечеру, зато знает она, что скотина накормлена, во всём тереме прибрано, чисто, ужин она приготовила, хлеб на завтра замесила, и батюшка будет ею доволен. Глянет она на сестёр своими ласковыми глазами и ничего им не скажет. А старшие сёстры тогда ещё более сердятся. Им кажется, что Настенька-то утром не такая была, а к вечеру похорошела — с чего только, они не знают.

Пришла нужда отцу на торжище[7] ехать. Он и спрашивает у дочерей:

— А что вам, доченьки, привезти, чем вас порадовать?

Старшая дочь Забава говорит отцу:

— Привези мне, батюшка, полушалок, да чтоб цветы на нём большие были и золотом расписанные.

— А мне, батюшка, — Весняна говорит, — тоже привези полушалок с цветами, что золотом расписанные, а посреди цветов чтоб красное было. А ещё привези мне сапожки с мягкими голенищами, на высоких каблучках, чтоб они о землю топали.

Старшая дочь обиделась на среднюю, ибо её матушка более всего баловала, и сказала отцу:

— И мне, батюшка, и мне привези сапожки с мягкими голенищами и с каблучками, чтоб они о землю топали! А ещё привези мне перстень с камешком на палец — ведь я у тебя одна старшая дочь!

Отец пообещал привезти подарки, какие наказали две старшие дочери, и спрашивает у младшей:

— А ты чего молчишь, Настенька?

— А мне, батюшка, ничего не надо. Я со двора никуда не хожу, нарядов мне не надобно.

— Неправда твоя, Настенька! Как же я тебя без подарка оставлю? Я тебе тогда гостинец привезу.

— И гостинца не нужно, батюшка, — говорит младшая дочь. — А привези ты мне, батюшка родимый, перышко Ясна Сокола из чертога Финиста,[8] коли оно на торжище будет.

Поехал отец на торжище, нашёл он старшим дочерям подарки, какие они наказывали ему, а пёрышка Ясна Сокола из чертога Финиста не нашёл. У всех купцов на торжище спрашивал.

«Нету, — говорили купцы-торговцы, — такого у нас товара; спросу, — говорят, — на него нету».

Не хотелось отцу обижать младшую дочь, свою трудолюбивую умницу, однако воротился он ко двору, а пёрышка Ясна Сокола из чертога Финиста не нашёл.

А Настенька и не обиделась.

— Ничего, батюшка, — сказала Настенька. — Иной раз поедешь, тогда оно и найдётся, пёрышко моё.

Прошло время, и опять отцу нужда на торжище ехать. Он и спрашивает у дочерей, что им привезти в подарок: он добрый был.

Забава и говорит:

— Привёз ты мне, батюшка, в прежний раз сапожки, так пусть кузнецы-умельцы подкуют теперь каблучки на тех сапожках серебряными подковками.

А Весняна слышит старшую сестру и говорит:

— И мне, батюшка, тоже, а то каблучки стучат, а не звенят, пусть они звенят, а чтоб гвоздики из подковок не потерялись, привези мне ещё серебряный молоточек: я им гвоздики сама подбивать буду.

— А тебе чего привезти, Настенька?

— А погляди, батюшка, пёрышко от Ясна Сокола из чертога Финиста: будет ли, нет ли.

Поехал Любомир Ведаславич на торжище. Дела свои скоро сделал и старшим дочерям подарки выбрал, а для младшей до самого вечера пёрышко искал, да нет того пёрышка, никто его ни в мену, ни в покупку не даёт.

Вернулся отец опять без подарка для младшей дочери. Жалко ему стало Настеньку, а Настенька улыбнулась отцу: она и тому рада была, что снова увидела своего родителя.

Пришло время, поехал отец опять на торжище.

— Чего вам, дочки родные, в подарок привезти?

Старшая подумала и сразу не придумала, чего ей надо.

— Привези мне, батюшка, чего-нибудь. А средняя говорит:

— И мне, батюшка, привези чего-нибудь, а к чему-нибудь добавь ещё что-нибудь.

— А тебе, Настенька?

— А мне привези ты, батюшка, одно пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста.

Поехал Любомир Ведаславич на торжище. Дела свои сделал, старшим дочерям подарки выбрал, а младшей ничего не нашёл: нету того Соколиного пёрышка на торжище.

Едет отец в скуф лесной, и видит он: идёт по дороге, опираясь на посох дубовый, старый волхв, старше его, вовсе ветхий.

— Здравствуй, дедушка!

— Здравствуй, милый. О чём у тебя тоска-кручина?

— А как ей не быть, дедушка! Наказывала мне дочь привезти ей одно пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста. Искал я ей то пёрышко, а его нету. А дочь-то она у меня меньшая, самая любимая, пуще всех мне её жалко.

Старый волхв задумался, а потом и говорит:

— Ин так и быть!

Развязал он заплечный мешок и вынул из него коробочку.

— Спрячь, — говорит, — коробочку, в ней пёрышко от Ясна Сокола из чертога Финиста. Да упомни ещё слова мои: есть у меня один сын; тебе дочь жалко, а мне сына. Ан не хочет мой сын сейчас жениться, а уж время ему пришло. Не хочет — неволить нельзя. И сказывает он мне: кто-де попросит у тебя это пёрышко, ты отдай, говорит, — это невеста моя, Сварогом данная, просит.

Сказал свои слова старый волхв — и вдруг нету его, исчез он неизвестно куда: был он или не был!

Остался отец Настеньки с пёрышком в руках. Видит он то пёрышко, а оно серое, простое. А найти его нельзя было нигде. Вспомнил отец, что старый волхв ему сказал, и подумал: «Видно, Настеньке моей такую судьбу Макошь сплела, и выходит ей — не знавши, не видавши, выйти замуж неведомо за кого».

Приехал отец домой, в скуф лесной, подарил подарки старшим дочерям, а младшей Настеньке отдал коробочку с серым пёрышком.

Нарядились старшие сёстры и посмеялись над младшей.

— А ты, Настенька, воткни своё воробьиное пёрышко в волоса, да и красуйся перед зерцалом.

Настенька промолчала, а когда в тереме легли все спать, она положила перед собой простое серое пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста и стала им любоваться. А потом Настенька взяла пёрышко в свои руки, подержала его при себе, погладила и нечаянно уронила на пол.

Тотчас ударился кто-то в окно. Окно открылось, и влетел в горницу Ясный Сокол. Приложился он до полу и обратился в прекрасного молодца. Закрыла Настенька окно и стала с молодцем разговор задушевный разговаривать. А к утру отворила Настенька окно, приклонился молодец до полу, и обратился тот час молодец в Ясного Сокола, а Сокол оставил по себе простое, серое пёрышко и улетел в синие небеса.

Три вечера привечала Настенька Сокола. Днём он летал по поднебесью, над полями, над лесами, над горами, над морями, а к вечеру прилетал к Настеньке и делался добрым молодцем.

На четвёртый вечер старшие сестры расслышали тихий разговор Настеньки, услышали они и чужой голос доброго молодца, а наутро спросили младшую сестру:

— С кем это ты, сестрица, ночью беседуешь?

— А я сама себе слова говорю, — ответила Настенька. — Подруг у меня нету, днём я в трудах по хозяйству, говорить некогда, а вечером я беседую сама с собой.

Послушали старшие сестры младшую, да не поверили ей. Сказали они батюшке:

— Батюшка, а у Настеньки-то нашей суженый есть, она по ночам с ним видится, и разговор с ним разговаривает. Мы сами слыхали.

А батюшка им в ответ:

— А вы бы не слушали, — говорит. — Чего бы у нашей Настеньки суженому не быть! Худого тут нету, девица она пригожая и в пору свою вышла; Даждьбог даст, придёт и вам черёд.

— Так Настя-то не по череду суженого своего узнала, — сказала Забава, — мне бы сталось первее её замуж выходить.

— Оно правда твоя, — рассудил батюшка. — Так судьба-то не по счёту идёт, а по повелению Рода и по желанию Макоши. Иная невеста в девках до старости лет сидит, а иная с младости всем людям мила.

Сказал так отец старшим дочерям, а сам подумал: «Иль уж слово того старого волхва сбывается, что пёрышко мне подарил! Беды-то нету, старый волхв временем умудрён, и всеми небесными богами любим, да хороший ли человек сын его, что будет суженым у Настеньки!»

А у старших дочерей своё желание было, решили они отвадить ночного гостя, чтобы Настю ранее их замуж не сосватали. Как стало время на вечер, Настенькины сёстры вынули ножи из черенков, а ножи воткнули в раму окна и вкруг него, а кроме ножей, воткнули ещё туда острые иголки, да стрелы калёные. Настенька в то время за коровами в хлеву убирала и ничего не видела.

И вот, как стемнело, летит Ясный Сокол к Настенькину окну. Долетел он до окна, ударился об острые ножи да об иглы и стрелы, бился-бился, всю грудь изранил, а Настенька уморилась за день в трудах, задремала она, ожидаючи своего Ясна Сокола, и не слышала, как бился её Сокол в окно.

Тогда Ясный Сокол сказал громко:

— Прощай, моя красная девица! Коли нужен я тебе, ты найдёшь меня, хоть и очень далеко я буду! А прежде того, идучи ко мне за тридевять земель,[9] в тринадесятый чертог,[10] ты семь пар железных сапог износишь, семь хлебов железных изглодаешь.

И услышала Настенька сквозь дремоту слова Ясна Сокола, а встать, пробудиться не могла. А утром пробудилась она, загоревало её сердце. Посмотрела она в окно, а в окне кровь Ясна Сокола на солнце сохнет. Заплакала тогда Настенька. Отворила она окно и припала лицом к месту, где была кровь Ясна Сокола из чертога Финиста. Слёзы смыли кровь Сокола, а сама Настенька словно умылась кровью суженого и стала ещё краше.

Пошла Настенька к отцу и сказала ему:

— Не брани меня, батюшка, отпусти меня в путь-дорогу неблизкую, да за тридевять дальних далей. Даждьбог даст, жива буду — свидимся, а ежели помру — на роду, знать, мне было написано.

Жалко было отцу отпускать неведомо куда любимую младшую дочь. А неволить её, чтоб при скуфе лесном она жила, нельзя, Сварог не велит. Знал отец: любящее сердце девицы сильнее власти отца и матери, оно подвластно только Ладе и Макоши. Простился он с любимой дочерью, благословил её в путь-дорогу дальнюю и отпустил под покровительство светлых богов.

Кузнец-умелец сделал Настеньке семь пар железных сапог, взяла ещё Настенька семь железных хлебов, поклонилась она родимому батюшке и старшим сёстрам своим, братьев своих любимых повидала, курган матери навестила, требы Роду и Ладе принесла, и отправилась в путь-дорогу искать своего суженого Ясна Сокола.

Идёт Настенька путём-дорогою. Идёт она не день, не два, не три дня, идёт она долгое время. Шла она и чистым полем, и урманным лесом,[11] шла и высокими горами. В полях птицы ей песни пели, урманные леса её привечали, с высоких гор она всем миром любовалась, и дошла она, наконец, до долины дивной, где вайтманы[12] торговые стояли и из долины сей в небеса безкрайние улетали. Упросилась Настенька к добрым людям на вайтману торговую и отбыла в дальний путь с родимой земли, за тридевять дальних далей.[13]

Долго мчалась вайтмана торговая средь звёзд небесных, сколько прошло времени, неведомо, только Настенька одну пару железных сапог износила, один железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет. Вздохнула тогда Настенька устало, а как села вайтмана торговая на землю дивную, пошла она по дороге лесной, вслед за уходящим на покой солнцем синим. Долго шла она, уже и ночь наступила, в небесах над землёю две луны засияли, и видит Настенька терем в лесу.

Подумала Настенька: «Пойду в терем, людей спрошу, не видали они моего Ясна Сокола из чертога Финиста!»

Постучалась Настенька в терем. Жила в том тереме одна старушка — добрая или злая, про то Настенька не знала. Отворила старушка сени — стоит перед ней красная девица.

— Пусти, бабушка, ночевать!

— Входи, голубушка, гостьей будешь. Как тебя звать, милая?

— Настенька. А Вы кто будете, бабушка?

— Я богиня Карна. А далеко ли ты идёшь, молодая?

— Далеко ли близко, сама не ведаю, бабушка. А ищу я Ясна Сокола из чертога Финиста. Не слыхала ли ты про него, бабушка Карна?

— Как не слыхать! Я старая, давно на свете Сварожьем живу, я про всех во всех мирах слыхала! Далеко тебе до чертога Финиста добираться, голубушка, ещё полтора круга дальних далей.[14]

Наутро богиня Карна разбудила Настеньку и говорит ей:

— Ступай, милая, теперь к моей родной сестре, богине Желе. Она старше меня и ведает больше. Может, она добру тебя научит и скажет, где твой Ясный Сокол живёт. А чтоб ты меня, старую, не забыла, возьми-ка вот серебряное донце да золотое веретёнце, станешь кудель прясти — золотая нитка потянется. Береги мой подарок, Настенька, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет — сама его подари.

Настенька взяла подарок, полюбовалась им и сказала хозяйке Карне:

— Благодарствую, богиня-бабушка. А куда же мне идти, в какую сторону?

— А я тебе клубочек дам — самокатный да путимерный.[15] Куда клубочек покатится, и ты ступай за ним вослед. А передохнуть задумаешь, голубушка, сядешь на травку — и клубочек остановится, тебя ожидать будет.

Поклонилась Настенька старой богине Карне и пошла вослед за клубочком. Долго ли, коротко ли шла Настенька, пути она не считала, сама себя не жалела, а видит она — леса стоят тёмные, страшные, в полях трава растёт нехлебная, колючая, горы встречаются голые, каменные, и птицы над землёй не поют. Шла Настенька всё далее, всё скорее она спешила. Глядь, опять долина дивная, а на ней вайтманы златые, да все торговые. Упросилась Настенька к добрым людям на вайтману златую, торговую, переобулась во вторую пару железных сапог, забрала клубочек путимерный и отбыла с дивной земли, где богиня Карна жила.

Долго мчалась вайтмана златая средь звёзд небесных, сколько прошло времени — неведомо, только Настенька ещё одну пару железных сапог износила, ещё один железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы златой закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Села вайтмана златая на землю тёмную, неприглядную. Рудно солнце[16] за горы садится, тепла и света немного даёт, а лун в небесах над этой землёй и вовсе нет. Видит Настенька — чёрный лес близко, и ночь холодная наступает, а на краю леса в одиноком теремке огонёк зажгли в окне.

Выпустила Настенька клубочек путимерный из рук на неприглядной земле, и покатился он к тому теремку. Пошла за ним Настенька и постучалась с окошко:

— Хозяева добрые, пустите ночевать!

Вышла на крыльцо теремка старушка, древнее той, что прежде привечала Настеньку.

— Куда идёшь, красная девица? Кого ты ищешь на свете?

— Ищу, бабушка, Ясна Сокола из чертога Финиста. Была я у старой богини Карны в лесу, на дивной земле под солнцем синим, ночь у неё ночевала, она про Ясна Сокола слыхала, а не ведает его на своей земле. Может, сказывала, родная её сестра, богиня Желя, ведает.

Пустила старушка Настеньку в теремок, накормила, напоила, и спать уложила. А наутро разбудила гостью и сказала ей:

— Слушай меня, девица милая. Это меня называют богиней Желей. Далеко тебе искать своего Ясна Сокола будет, до чертога Финиста от нас не менее двудевять дальних далей с половиною[17] будет. Ведать я про него ведала, да видать на нашей неприглядной земле — не видала. А иди ты теперь к нашей старшей двоюродной сестре, богине Срече,[18] она младшая дочь Богородицы Макоши, плетёт людям счастливую судьбу, и посему знать про него должна. А чтоб помнила ты обо мне, возьми от меня небольшой подарок. По радости он тебе памятью будет, а по нужде помощь окажет.

И дала богиня Желя своей гостье в подарок серебряное блюдо и золотое яичко.

Попросила Настенька у старой богини-хозяйки прощенья за причинённые хлопоты, поклонилась ей и пошла вослед клубочку путимерному.

Идёт Настенька, а природа на неприглядной земле вокруг неё вовсе чужая стала.

Смотрит она — один чёрный лес на сей земле растёт, а чистого поля нету. И деревья, чем далее катится клубок, всё выше растут, и стволы их меж собою переплетаются. Совсем уж темнеть стало: солнца рудного в небесах не видно, один лишь отсвет багряного заката остался. Расступился чёрный лес, и увидела Настенька большую пустошь, чёрным камнем выложенную, а на ней вайтманы огненные. Упросилась Настенька к добрым людям на вайтману огненную, переобулась в третью пару железных сапог, забрала клубочек путимерный и отбыла с неприглядной земли, где добрая богиня Желя жила.

Долго мчалась вайтмана огненная средь звёзд небесных по пути Перунову, сколько прошло времени — неведомо, только Настенька третью пару железных сапог износила, третий железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы огненной закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Опустилась вайтмана огненная на землю славную, пренарядную. Злато солнце за море садится, тепла и света много даёт, а четыре луны с небес славную землю дивным светом покрывают. Видит Настенька — рядом с морем бирюзовым лес златолиственный близко, а на краю того леса одинокие хоромы стоят.

Выпустила Настенька свой клубочек из рук на пренарядной земле, и покатился он к тем хоромам. Пошла за ним Настенька и постучалась с окошко:

— Хозяева добрые, пустите ночевать!

Вышла на хоромное крыльцо старушка ликом добрая, ещё древнее богини Жели, что прежде привечала Настеньку.

— Куда идешь, красная девица? Кого ты ищешь на свете Сварожьем?

— Ищу, добрая бабушка, Ясна Сокола из чертога Финиста. Была я у старой богини Жели в лесу, на тёмной и неприглядной земле под солнцем рудным, ночь у неё ночевала, она про Ясна Сокола слыхала, а не ведает его на своей земле. Может, сказывала, двоюродная её сестра, богиня Среча, ведает. Но где её искать, мне неведомо.

Пустила старушка Настеньку в горницу, накормила, напоила, в баньке напарила и спать отправила. А наутро разбудила гостью и сказала ей:

— Слушай меня, девица милая. Это я богиня Среча. Далеко тебе искать своего Ясна Сокола будет, от нас и до чертога Финиста не менее двудевяти дальних далей да с одной третью[19] будет. Ведать я про него ведала, да видать на нашей земле — не видала. А иди ты теперь к моей старшей сестре богине Несрече, она плетёт людям несчастливую судьбу, и ей, видать, ведомо твоё несчастье. А чтоб помнила ты обо мне, возьми от меня небольшой подарок. По радости он тебе памятью будет, а по нужде помощь окажет.

И дала богиня Среча своей гостье меленку серебряную с жерновами малахитовыми.

Попросила Настенька у богини доброй прощенья за хлопоты, поклонилась ей и пошла вослед клубочку путимерному, назад к долине, где вайтманы различные стояли. Увидала она вайтману серебряную, переобулась в четвёртую пару железных сапог, и упросила добрых людей взять её с собой.

Долго мчалась вайтмана серебряная средь звёзд небесных, сколько прошло времени — неведомо, только Настенька четвёртую пару железных сапог износила, четвёртый железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы серебряной закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет. Вздохнула тогда Настенька тяжко, а как села вайтмана на землю странную, пустынную и знойную, да под солнцем белым, пошла она по дороге извилистой, что меж гор петляла. Долго шла она, уже и ночь наступила, в небесах над землёй три луны ярким светом засияли, и видит Настенька: у дороги, за каменной изгородью с воротами коваными, стоит терем каменный.

Подумала Настенька: «Пойду в терем каменный, попрошусь переночевать к добрым людям, а поутру спрошу у хозяев, может, они видали моего Ясна Сокола из чертога Финиста!»

Постучалась Настенька в ворота кованые, вышла на стук её из терема каменного очень древняя старушка. Отворила старушка ворота кованые — стоит перед ней красная девица.

— Пусти, добрая бабушка, путницу ночевать!

— Проходи, милая, в терем, голубушка, гостьей моей будешь.

В просторной горнице очень древняя старушка накормила, напоила Настеньку и на ложе дивном спать уложила. А наутро разбудила гостью и сказала ей:

— Как тебя звать-величать, красна девица?

— Настенька. А Вы кто будете, бабушка, и что заставило Вас жить в такой глуши?

— Я богиня Несреча, поручила мне матушка Макошь прясть несчастливую судьбу всем отступникам от законов Рода и Сварога. А далеко ли ты идёшь, голубушка?

— Далеко ли близко, сама не ведаю, бабушка. А ищу я Ясна Сокола из чертога Финиста. Разлучила нас судьба тёмная. Не слыхала ли ты про него что-нибудь, бабушка Несреча?

— Как не слыхать! Я старая, давно на свете Сварожьем живу, я про судьбы многих во Сварожьих мирах ведаю! Далеко тебе до чертога Финиста добираться, голубушка, ещё один круг дальних далей с одной четвертью.[20] Только запомни, милая, разлучила тебя с суженым не судьба тёмная, а всего лишь зависть людская. И если не отступишь от замысла своего и не отречёшься от любви своей, то всё в твоей жизни на лад пойдёт, и счастье не покинет тебя.

А теперь ступай, милая, к родственнице моей, богине Таре. Она хоть и не старше меня, а о хорошей жизни ведает больше. Может, она добру тебя научит и скажет, где твой Ясный Сокол живёт. А чтоб ты меня, старую, не забыла, возьми-ка на память вот эту серебряную маслёночку с золотой крышечкой, в ней маслице лежит и никогда не заканчивается. А как станешь трапезничать, добавишь маслица в пищу — так вкуснее пищи и не сыщешь. Береги мой подарок, Настенька, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет — сама его подари.

Настенька взяла подарок, поблагодарила добрую богиню Несречу, попрощалась и пошла со двора вслед за клубочком путимерным. Привёл её клубочек через горы к долине, где лишь одна большая вайтмара[21] стояла. Увидала она вайтмару большую, переобулась в пятую пару железных сапог и упросила добрых людей взять её с собой на землю, где богиня Тара живёт.

Так быстро мчалась большая вайтмара средь звёзд небесных, что звёздный свет в полосы превращался и дивной радугой переливался. Сколько прошло времени — неведомо, только Настенька пятую пару железных сапог износила, пятый железный хлеб изглодала, а тут и путь большой вайтмары у земли Тары закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Опустилась большая вайтмара на землю чудную, землю дивную. Златое солнце над лесами зелёными лучами играет, тепло и свет даёт разной живности. Видит Настенька — рядом с лесами зелёными град дивный стоит, а посредине его дворец белокаменный.

Выпустила Настенька свой клубочек из рук на дивной земле, и покатился он по дороге к тому граду. Пошла за ним Настенька через град, возле торжища остановился клубок и не движется далее. Подняла она его, а навстречу ей люди добрые и радостные, все одеты празднично; спросила Настенька у них:

— Скажите, люди добрые, куда мне идти далее, где найти светлую богиню Тару?

Взяли люди добрые Настеньку под белы рученьки и проводили до дворца белокаменного, на крыльце оставили и пошли по своим делам. Постучалась Настенька в двери дубовые, резьбой украшенные. Отворились двери дубовые, вышла к Настеньке девица красная, очи у неё синевой светятся, а русая коса до земли касается, посмотрела она на Настеньку взглядом добрым и спрашивает:

— Кто ты, красна девица, и какое дело привело тебя к нам?

— Ищу я, сестрица, светлую богиню Тару, по делу сердечному. А послала меня к ней родственница её, богиня Несреча.

Взяла красна девица Настеньку за руку, отвела в палаты белокаменные, напоила, накормила, а после отвела в опочивальню и говорит ей:

— Я богиня Тара, сестрица, не смотри, что выгляжу молодо, я не одну сотню кругов жизни прожила на свете Сварожьем.[22] Сейчас поспи-отдохни с дороги, а завтра поговорим о деле твоём сердечном.

Прилегла Настенька на ложе пуховое и уснула сладким сном, каким давным-давно не спала. А наутро богиня Тара разбудила Настеньку, накормила, напоила, в дивный сад отвела, посадила на скамью резную и стала расспрашивать её:

— Расскажи-поведай, сестрица, каково твоё дело сердечное?

Поведала богине Таре Настенька всё, как есть, ничего не утаила.

— Послушай меня, милая сестрица, слышала я про твоего Ясна Сокола! Я ведь давно на свете Сварожьем живу, про многое в мирах близлежащих ведаю! Далеко тебе ещё до чертога Финиста добираться, ещё один круг дальних далей[23] остался. Но торопиться надобно тебе, сестрица, оправляться он начал от ран своих, да присматривает за ним сейчас черноокая девица с огненными волосами, прибывшая с чуждой земли, из мира дальнего. Отправляйся теперь к богине Дживе, супруге моего родного брата Тарха Даждьбога. Она старше меня и ведает больше. Может, она подскажет тебе краткий путь в чертог Финиста, где сейчас твой Ясный Сокол живёт.

А чтоб ты меня, сестрица, не забыла, возьми-ка вот гусельки, золотом расписанные, со струнами серебряными, станешь на гусельках играть — весь мир танцевать потянется. Береги мой подарок, Настенька, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет — сама его подари. А сейчас иди к моей огненной колеснице, на ней тебя быстро к моему братцу доставят, а там и Дживу найдёшь.

Настенька взяла подарок, гусельки, золотом расписанные, поклонилась вечно молодой богине Таре, поблагодарила её и пошла к огненной колеснице. А как дошла до колесницы огненной, переобулась Настенька в шестую пару железных сапог и отбыла на колеснице с дивной земли.

Так быстро мчалась огненная колесница средь звёзд небесных, что не видно было звёзд, лишь одна многоцветная радуга переливалась. Сколько прошло времени — неведомо, только Настенька шестую пару железных сапог износила, шестой железный хлеб изглодала, а тут и путь колесницы огненной закончился, а до конца Настенькиного пути совсем немного осталось.

Опустилась огненная колесница на землю, вышла Настенька и от удивления чуть рассудка не лишилась. А показалось ей, будто она вновь на родимой земле оказалась, словно никуда и не отбывала. Также солнышко ясное над лесами и полями лучами играет, также птицы в небесах летают. Огляделась по сторонам Настенька и видит — между полем и лесом терем дивный стоит. Из терема вышла такая красавица, что и описать невозможно, подошла к ней Настенька и говорит:

— Здравствуй, хозяюшка добрая, подскажи, пожалуйста, где мне богиню Дживу найти-отыскать.

Отвечала Настеньке красавица из терема:

— Здравствуй и ты, девица милая. Я богиня Джива, какое дело у тебя ко мне?

Поведала богине Дживе Настенька всё, как есть, ничего не утаила. А та и говорит:

— Зайди в терем, девица милая, отдохни с дороги, а как вернётся супруг мой, Даждьбог Тарх Перунович, он доставит тебя на своей небесной колеснице в чертог Финиста, на землю, где сейчас живёт твой Ясный Сокол.

Вошла Настенька в терем дивный, присела в горнице на лавку резную, да тут же и уснула.

А как проснулась, огляделась Настенька. Видит: лежит она на ложе пуховом, на подушках мягких, а за занавесью шёлковой кто-то тихий разговор ведёт. Прислушалась Настенька и услышала мужской голос:

— Ясный Сокол сегодня женился, он со своей чужеземной хозяйкой живёт. Опутала его чарами своими чёрноокая девица с огненными волосами, что прибыла в чертог Финиста с чуждой земли, из мира дальнего. Трудно будет Настеньке суженого своего вернуть, да сердце любящее у неё есть, а на сердце и разум придёт, а от разума и трудное лёгким станет.

Вышла Настенька к хозяевам и сказала в ответ:

— Благодарствую за заботу вашу, вы помогите мне, хозяева добрые, добраться до чертога Финиста, а там, если будет на то воля Рода и Макоши, верну я своего Ясна Сокола. — И поклонилась им в землю.

А богиня Джива говорит:

— Благодарствовать мне после будешь. А вот тебе подарочек — возьми от меня золотое пялечко да иголочку: ты пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ступай теперь, девица милая, с Тархом Перуновичем, он доставит тебя до чертога Финиста, пути-то всего пол круга дальних далей[24] осталось, а что нужно будет делать тебе — сама после узнаешь.

Переобулась Настенька в последнюю пару железных сапог и отбыла на колеснице небесной с дивной земли.

Хоть и быстро мчалась небесная колесница средь звёзд небесных, а Настеньке казалась, что сей путь самый долгий. Сколько прошло времени, неведомо, только Настенька последнюю пару железных сапог износила, последний железный хлеб изглодала, а тут и путь колесницы небесной закончился.

Опустилась огненная колесница на землю, Даждьбог Тарх Перунович указал Настеньке, в какую сторону надо идти, и говорит:

— На прощание возьми от меня подарочек, краса девица, ленточку многоцветную; как совсем тяжко станет, заплети ленточку многоцветную в свою косу русую, а что потом будет, увидишь.

Пошла Настенька, как была, босая. Подумала: «Как пойду? Земля здесь твёрдая, чужая, к ней привыкнуть нужно…»

Прошла она недолго времени. И видит — стоит на поляне богатый двор. А во дворе терем: крыльцо резное, оконца узорчатые. У одного оконца сидит огневласая добротная, знатная хозяйка и смотрит на Настеньку: чего, дескать, ей надо.

Вспомнила Настенька: обуться ей теперь не во что, последнюю пару железных сапог износила, и еды не осталось последний железный хлеб она изглодала в дороге.

Сказала она черноокой и огневласой хозяйке:

— Здравствуй, хозяюшка! Не надо ли вам работницу за хлеб, за одёжу-обужу?

— Надобно, — отвечает хозяйка. — А умеешь ли ты печи топить, и воду носить, и обед стряпать?

— Я у батюшки без матушки жила. Я всё умею.

— А умеешь ты прясть, ткать и вышивать?

Вспомнила Настенька о подарках, что богини подарили.

— Умею, — говорит.

— Ступай тогда, — хозяйка говорит, — на кухню людскую.

Стала Настенька работать и служить на чужом богатом дворе. Руки у Настеньки честные, усердные — всякое дело ладится у ней.

Хозяйка глядит на Настеньку да радуется: не было ещё у неё такой услужливой, да доброй, да смышлёной работницы; и хлеб Настенька ест простой, запивает его квасом, а чаю не просит. Похвалилась хозяйка своей дочери:

— Смотри, — говорит, — работница какая у нас во дворе: покорная да умелая, и на лицо ласковая!

Посмотрела хозяйкина дочь на Настеньку.

— Фу! — говорит. — Пусть она ласковая, а я зато краше её, и я телом пышнее, и в волосах моих огонь переливается, а в её волосах лишь солома отражается!

Вечером, как управилась с хозяйскими работами, села Настенька прясть. Села она на лавку, достала серебряное донце и золотое веретёнце и прядёт. Прядёт она, из кудели нитка тянется. Нитка не простая, а золотая. Прядёт она, а сама глядит в серебряное донце, и чудится ей, что видит она там своего Ясна Сокола: смотрит он на неё, как живой на свете. Глядит Настенька на него и разговаривает с ним:

— Суженый мой, Соколичек, зачем ты оставил меня одну, плакать по тебе? Это на сестёр моих неразумных затмение нашло, что разлучили нас, кровь твою пролили.

А хозяйкина дочь вошла в ту пору в людскую, стоит поодаль, глядит и слушает.

— О ком ты горюешь, девица? — Спрашивает она. — И какая у тебя забава в руках?

Настенька говорит ей:

— Горюю я о своём суженом — Ясном Соколе. А это я нить пряду, полотенце Соколику буду вышивать. Было бы ему, чем поутру белое лицо утирать.

— А продай мне свою забаву! — говорит хозяйкина дочь. — Ан у меня-то муж мой, тоже Ясный Сокол, и я ему тоже нить спряду.

Посмотрела Настенька на хозяйкину черноокую дочь, остановила своё золотое веретенце и говорит:

— У меня забавы нету, у меня работа в руках. А серебряное донце золотое веретёнце не продаётся: мне добрая бабушка его подарила.

Обиделась хозяйкина дочь: не хотелось ей золотое веретёнце из рук своих выпускать.

— Если не продаётся, — говорит. — Давай тогда мену делать, я тебе тоже какую-нибудь вещь подарю.

— Подари, — сказала Настенька. — Дозволь мне на твоего мужа Ясна Сокола хоть раз одним глазком взглянуть! Может, он чем мне моего Соколика напомнит!

Хозяйская дочь подумала, встряхнула водопадом огненных волос и согласилась.

— Изволь, девица, — говорит. — Давай мне твою забаву.

Взяла она у Настеньки серебряное донце золотое веретёнце, а сама думает: «Покажу я ей мужа Ясна Сокола ненадолго, ничего с ним не станется. Дам ему сонного зелья, а через это золотое веретёнце мы с матушкой вовсе озолотимся!»

К ночи воротился из поднебесья Ясный Сокол; обратился он в доброго молодца и сел ужинать в семействе: тёща-хозяйка да Ясный Сокол с женою.

Хозяйская дочь велела позвать Настеньку: пусть она служит за столом и на Ясна Сокола глядит, как уговор был. Настенька явилась, служит она за столом, кушанья подаёт и с Ясна Сокола глаз не сводит. А Ясный Сокол сидит, словно нету его. Не узнал он Настеньки: истомилась она путём-дорогою, идучи к нему, и от печали по нему изменилась в лице, тут ещё и жена в питьё зелья разные добавила.

Отужинали хозяева, встал Ясный Сокол и пошёл спать в свою горницу.

Настенька и говорит тогда молодой огневласой хозяйке:

— Мух во дворе много летает. Пойду-ка я к Ясному Соколу в горницу, буду от него мух отгонять, чтоб спать ему не мешали.

— А пусть её идет! — сказала старая хозяйка.

Молодая хозяйка опять здесь подумала.

— Ан, нет, — говорит, — пусть обождёт.

А сама пошла вслед за мужем, дала ему на ночь сонного зелья выпить в питье и воротилась. «Может, — рассудила хозяйская дочь, — у работницы ещё какая забава на такую мену есть!»

— Иди теперь, — сказала она Настеньке. — Иди, мух от Ясна Сокола отгоняй!

Пришла Настенька к Ясному Соколу в горницу и позабыла про мух. Видит она: спит её сердечный друг непробудным сном.

Смотрит на него Настенька — не насмотрится. Наклонилась к нему близко, одним дыханьем с ним дышит, шепчет ему:

— Проснись, суженый мой Ясный Сокол, это я к тебе пришла; я семь пар сапог железных истоптала, семь хлебов железных изглодала!

А Ясный Сокол спит непробудно, он глаз не открывает и не молвит слова в ответ.

Приходит в горницу жена Ясна Сокола — хозяйская дочь — и спрашивает:

— Отгоняла мух?

— Отгоняла, — Настенька говорит. — Они в окно улетели.

— Ну, иди спать в людскую.

На другой день, как поделала Настенька всю хозяйскую работу, взяла она серебряное блюдечко и катает по нём золотым яичком: покатает вокруг — и новое золотое яичко скатывается с блюдечка; покатает другой раз вокруг — и опять новое золотое яичко скатывается с блюдечка. Увидела хозяйская дочь.

— Ужели, — говорит, — и такая забава есть у тебя! Продай мне её, либо я тебе мену, какую хочешь, дам за неё.

Настенька говорит ей в ответ:

— Продать не могу, мне добрая бабушка это в подарок дала, и я тебе даром блюдечко с яичком отдам. На-ко, возьми!

Взяла подарок хозяйская дочь и обрадовалась:

— А может, и тебе что нужно, Настенька? Проси, чего хочешь.

Настенька и просит в ответ:

— А мне самое малое и нужно. Дозволь опять от Ясна Сокола мух отгонять, когда ты почивать его уложишь.

— Изволь, — говорит молодая хозяйка.

А сама думает: «Чего с мужем станется от поглядки чужой девицы! Да и спать он будет от зелья, глаз не откроет, а у работницы, может, ещё какая забава есть!»

К ночи опять, как было, воротился Ясный Сокол из поднебесья, оборотился он в доброго молодца и сел за стол ужинать со своим семейством.

Жена Ясна Сокола позвала Настеньку прислуживать за столом, кушанья подавать, Настенька кушанья подаёт, чашки ставит, ложки кладёт, а сама глаз с Соколика не сводит. А Финист глядит и не видит её — не узнаёт её его сердце.

Опять, как было, дала хозяйская дочь своёму мужу питьё с сонным зельем и спать его уложила. А работницу Настеньку послала к нему и велела ей мух отгонять.

Пришла Настенька к Ясному Соколу, стала звать его и плакать над ним, думала — нынче он пробудится, взглянёт на неё и узнает Настеньку. Долго звала его Настенька и слёзы со своего лица утирала, чтоб они не упали на белое лицо суженого и не смочили его. А Ясный Сокол спал, он не пробудился и глаз своих не открыл в ответ.

На третий день Настенька справила всю хозяйскую работу, села на лавку в людской, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает.

Вышивает Настенька, сама приговаривает:

— Вышивайся, вышивайся, мой красный узор, вышивайся для суженого моего, для Ясна Сокола, было бы ему на что любоваться!

Молодая хозяйка неподалёку ходила-была; пришла она в людскую в тереме, увидела в руках у Настеньки золотое пялечко и иголочку, что сама вышивает. Зашлось у неё сердце завистью и алчностью, и говорит она:

— Ой, Настенька, душенька, красная девица! Подари мне такую забаву, либо что хочешь, в обмен возьми! Золотое веретенце есть у меня, пряжи я напряду, холстины натку, а золотого пялечка с иголочкой у меня нету — вышивать нечем. Если в обмен не хочешь отдавать, тогда продай! Я цену тебе дам!

— Нельзя! — говорит Настенька. — Нельзя золотое пялечко с иголочкой ни продавать, ни в обмен давать. Их мне самая добрая, самая красивая богиня даром дала. И я тебе их даром отдам.

Взяла молодая хозяйка пялечко с иголочкой, а Настеньке ей дать нечего, она и говорит:

— Приходи, коли хочешь, от мужа моего, Ясна Сокола, мух отгонять. Прежде ты сама просилась.

— Приду уж, так и быть, — сказала Настенька.

После ужина молодая хозяйка сначала не хотела давать Ясному Соколу сонного зелья, а потом раздумалась и добавила того зелья в питье: «Чего ему глядеть на девицу, пусть спит!»

Пошла Настенька в горницу к спящему Ясному Соколу. Уже не стерпело теперь её сердце. Припала она к его белой груди и причитает:

— Проснись-пробудись, суженый мой, Ясный мой Соколичек! Я через семь земель небесных пешей прошла, через небеса Сварожьи пролетала, к тебе идучи! Сама смерть уморилась ходить со мной по землям небесным, семь пар железных сапог ноги мои износили, семь железных хлебов в небесах я изглодала. Встань-проснись, суженый мой, Соколик! Сжалься ты надо мной!

А Ясный Сокол спит, от зелья чужеземного ничего не чует, и не слышит он голоса Настеньки.

Долго Настенька будила Ясного Сокола, долго плакала над ним, а не проснулся он, крепко было зелье жены. Да упала одна горячая слеза Настеньки на грудь Ясного Сокола, а другая слеза упала на его лицо. Одна слеза обожгла сердце Соколику, а другая открыла ему глаза, и он в ту же минуту проснулся.

— Ах, — говорит, — что меня обожгло!

— Суженый мой, Ясный Сокол! — отвечает ему Настенька. — Пробудись ко мне, это я пришла! Долго-долго я искала тебя, много железа я о небеса и о земли истёрла! Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь! Сохранила я твой подарочек!

Показала она ему тут коробочку, в котором лежало серое пёрышко.

И тут узнал Ясный Сокол свою Настеньку, красную девицу. И так он обрадовался ей, что от радости сперва слова молвить не мог. Прижал он Настеньку к груди своей белой и поцеловал в уста сахарные.

А, очнувшись, привыкши, что Настенька с ним, он сказал ей:

— Если бы сейчас стала ты сизой голубкой, моя верная красная девица, то улетели бы мы с тобой прочь отсюда!

Тут достала Настенька ленточку многоцветную, подарочек Тарха Перуновича, вплела её в свою косу русую и в ту же минуту обратилась Настенька в голубку, а суженый её обратился в Сокола.

Улетели они в ночное поднебесье и всю ночь летели рядом, до самого рассвета. А когда они летели, Настенька спросила:

— Сокол, Сокол, а куда ты летишь, ведь жена твоя соскучится!

Финист-Сокол послушал её и ответил:

— Я к тебе лечу, красная девица. А кто мужа меняет на веретёнце, на блюдечко да на иголку, той жене мужа не надо, и та жена не соскучится.

— А чего же ты женился на такой жене! — Спросила Настенька. — Воли твоей не было?

— То, видать, не воля моя была, а зелье чужеземное да приворотное, от него и судьбы, и любви не было.

И они полетели далее рядом друг с другом. А на рассвете опустились они на землю возле небесной колесницы Тарха Перуновича. Взял сокола с голубкой Даждьбог на колесницу небесную, и доставил прямо на Мидгард-землю.

Полетели они над родимой землёй, к родным краям, а как прилетели к знакомому лесу, поглядела Настенька вокруг; видит она — терем её родителя во скуфе лесном стоит, как прежде был. Захотела Настенька увидеть отца-родителя, и тут же обратилась она в красную девицу. А Ясный Сокол ударился о сыру землю и сделался пёрышком.

Взяла Настенька пёрышко, спрятала его к себе на грудь, за пазуху, и пришла к отцу.

— Здравствуй, дочь моя меньшая, любимая! Я думал, что тебя и на свете Сварожьем нету. Спасибо, что отца-родителя не забыла, в родной скуф воротилась. Где была так долго, чего под отчий кров не спешила?

— Прости меня, милый батюшка. Так нужно мне было.

— Что ж, нужно, так нужно. Спасибо, что нужда прошла.

А случилось это на праздник Триглава, и в округе большое торжище открылось. Собрался наутро отец на торжище ехать, и старшие дочери с ним едут подарки себе выбирать.

Отец и меньшую дочь позвал, Настеньку.

А Настенька и отвечает:

— Батюшка, — говорит, — Я с дороги притомилась, и надеть мне нечего на себя. На торжище, чай, все нарядные будут.

— Я сам тебя, Настенька, обряжу, — отвечает отец. — На торжище, чай, торг большой.

А старшие сестры говорят младшей:

— Надень наши уборы, у нас лишние есть.

— Ах, сестрицы, спасибо вам! — говорит Настенька. — мне ваши платья не по кости! Да мне и в родных стенах хорошо.

— Ну, будь по-твоему, — говорит ей отец. — А что тебе с торжища привезти, какой подарок? Скажи, отца не обижай!

— Ах, батюшка, ничего мне не надобно, всё у меня есть! Недаром я далеко была и в дороге утомилась.

Отец со старшими сёстрами уехал на торжище. В ту же пору Настенька вынула свое пёрышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным добрым молодцом, Ясным Соколом, только ещё прекраснее, чем он был прежде. Настенька удивилась, да от счастья своего ничего не сказала. Тогда сказал ей Соколичек:

— Не дивись на меня, Настенька, это я от твоей любви таким стал.

— Я хоть и дивлюсь, — сказала Настенька, — Да для меня ты всегда одинаков, я тебя всякого люблю.

— А где родитель твой батюшка?

— На торжище уехал, и сёстры с ним старшие.

— А ты чего, Настенька моя, не поехала с ними?

— У меня суженый есть, Ясный Сокол. Мне ничего на торжище не надо.

— И мне ничего не надо, — сказал Финист, — Да я от твоей любви богатым стал.

Обернулся Соколик от Настеньки, свистнул в окошко. Сейчас явилась на зов его колесница золотая, расписанная, а три белых коня гривы свои до земли распустили. Нарядились они, сели в тройку, кони помчали их вихрем.

Приехали они в город на торжище, а торжище только открылось, все богатые товары и яства горою лежат, а люди ещё едут в дороге.

Соколик приобрёл на торжище все товары, все яства, что были там, велел их обозами везти во скуф лесной, к родителю Настеньки. Одну только мазь колёсную он не стал брать, а оставил её на торжище.

Он хотел, чтобы все миряне, какие приедут на торжище, стали гостями на его свадьбе и скорее ехали к нему. А для скорой езды им мазь нужна будет.

Поехали Ясный Сокол с Настенькой во скуф лесной. Едут они быстро, коням белогривым воздуха от ветра не хватает.

На половине дороги увидела Настенька своего батюшку и старших сестёр. Они ещё на торжище ехали и не доехали. Настенька велела им ворочаться ко двору, на свадьбу её с Ясным Соколом из чертога Финиста.

А через три дня собрался в гости в скуф лесной весь народ, что жил на сто вёрст в округе; пришёл и старый волхв в скуф лесной, он благословил семейный союз сына своего с Настенькой, и устроили свадьбу дивную и богатую. В пищу на свадебном пиру добавляли масло из серебряной маслёночки с золотой крышечкой, что богиня Несреча подарила, так вкуснее сей пищи никто и не пробовал. Из муки, что намолола серебряная меленка с жерновами малахитовыми напекли пряников печатных, так слаще их никто в тех местах и не пробовал. А как заиграла Настенька на гусельках, весь мир плясать-танцевать стал.

На той свадьбе прадедушки наши и прабабушки были, долго они пировали, жениха и невесту величали, с весны до зимы не разошлись бы, да настала пора убирать урожай, хлеб осыпаться начал; оттого и свадьба закончилась, и на пиру гостей не осталось. Свадьба закончилась, и свадебный пир гости позабыли, а верное любящее сердце Настеньки навсегда запомнилось в родах славянских на родной Мидгард-земле.[25]

Примечания:

1

В скуфе лесном — в лесном поселении.

2

Орач-труженик — пахарь, крестьянин.

3

Крода — погребальный костёр.

4

Всем миром — т. е. всей общинной.

5

Тризна — погребальный обряд.

6

Старушка-бобылка — одинокая пожилая незамужняя женщина, как правило, вдова.

7

Торжище — место, где раньше собирались для торга или обмена, ярмарка.

8

Чертог Финиста — созвездие Финиста.

9

Тридевять земель — 27 земель (планет) системы Ярилы-солнца.

10

Тринадесятый чертог — 13 чертог (созвездие), соответствует чертогу Финиста на Сварожьем круге.

11

Урманный лес — непроходимый, густой. Урманный лес ныне называют тайгой.

12

Вайтманы — небесные колесницы, космические корабли. Более подробно смотрите «Славяно-Арийские Веды», книга 1 и книга 4 «Источник жизни».

13

Тридевять дальних далей — 27 дальних далей. «Дальняя даль» — древняя славяно-арийская мера больших расстояний. Одна дальняя даль соответствует современному расстоянию в 518 074 264 845,5 километров.

14

Полтора круга дальних далей — 24 дальние дали.

15

Путимерный — определяющий и измеряющий путь.

16

Рудно солнце — звезда, по современной классификации относящаяся к красным гигантам.

17

Двудевять дальних далей с половиною — 22,5 дальних далей.

18

Богиня Среча — богиня доля. Более подробно смотрите «Славяно-Арийские Веды», книга 3.

19

Двудевять дальних далей да с одной третью — 21 дальняя даль.

20

Один круг дальних далей с одной четвертью — 20 дальних далей.

21

Большая вайтмара — великая небесная колесница, большой космический корабль, способный нести в чреве своём до 144 вайтман.

22

Один круг жизни соответствует 144 годам, а сотня кругов жизни будет 14 400 лет.

23

Один круг дальних далей — 16 дальних далей.

24

Пол круга дальних далей — 8 дальних далей

25

«Славяно-Арийские Веды», Источник Жизни, Сказ о Ясном Соколе.