В течение нескольких дней мы работали над перестройкой искаженных кирпичиков моей модели мира, возникших на основе травмирующих воспоминаний, связанных с женщинами.
Лин показала мне много новых и исключительно интересных способов гармонизации моделей мира, связанных как с учением о «духовных воинах, городах и крепостях», так и с различными медитациями и психотехниками.
На практике общения с «камнями» пирамиды я смог убедиться в том, что мое отношение к ним стало гораздо более сердечным и искренним. Исчезли сдерживавшие меня внутренние барьеры, необоснованные иррациональные страхи и ощущение искусственности моих чувств. Я был откровенно горд своими успехами, когда Лин буквально ошарашила меня следующим заданием.
— Тебе удалось выправить некоторые искаженные кирпичики твоей модели мира, — сказала она, — но ты так до сих пор и не избавился от не совсем приятных чувств, сохранившихся у тебя по отношению к Ане и, особенно, к Веронике.
— И что я должен сделать? — поинтересовался я.
— Тебе придется отыскать их, полюбить и вступить с ними в интимные отношения, — явно наслаждаясь моими реакциями, с ехидной усмешкой заявила кореянка.
— Ты это серьезно? — опешил я.
— А разве я бываю несерьезной? — в свою очередь спросила Лин.
К заданию отыскать Веронику и Аню и сделать их своими любовницами я отнесся без особого энтузиазма, особенно в отношении Вероники.
Препятствием в моих отношениях с Аней стало как чувство вины перед ее погибшей подругой, хотя я прекрасно понимал, что моя верность ей была никому не нужна и ничего не могла изменить, так и смущение, которое вызывало во мне ее слишком агрессивное и наступательное поведение в отношении меня. Аня была на несколько лет старше и уже имела богатый сексуальный опыт.
В то время как в ее поведении откровенно доминировали чувственность и сексуальность, то есть в первую очередь это была женщина тела, во мне, как во многих юношах того времени, воспитанных на книгах, в которых основной акцент в отношениях между мужчиной и женщиной делался на эмоциональном влечении и духовной близости, эмоционально-интеллектуальная направленность в то время превалировала над чисто сексуальным влечением.
Естественно, что меня возбуждали красивые девушки, но мне хотелось видеть в женщине еще и живой ум, и доброе и отзывчивое сердце. Мне хотелось, чтобы мой первый сексуальный контакт с женщиной основывался именно на любви, на взаимном эмоциональном и физическом влечении. Мне было неприятно чувствовать себя обычным самцом, откликавшимся на призыв сексуально озабоченной самки, тем более, если она пыталась полностью взять на себя лидерство в наших отношениях, отводя мне лишь роль пассивного соучастника.
Аня, как профессиональный ухажер, водила меня в кафе и рестораны, первая обнимала меня и делала недвусмысленные намеки, но я, не вступая с ней в открытый конфликт, оставался тверд в своих принципах и не поддавался соблазну, несмотря на то, что моя плоть самым недвусмысленным образом откликалась на ее призывы.
На интуитивном уровне я, даже не имея еще достаточного опыта в отношениях с женщинами, чувствовал, что в попытках Ани заполучить меня главную роль играла не любовь, а желание раскусить этот крепкий орешек, который в с вое время привлек внимание ее подруги и, одновременно, соперницы в борьбе за сердца мужчин.
Зная, что я собирался заниматься любовью с Таней, Аня болезненно воспринимала мое сопротивление, опять-таки не из любви ко мне, а, скорее, из уязвленного самолюбия. То, что я видел все это, создавало у меня нарастающее чувство неловкости отношению к Ане. Мне было неудобно отказывать ей в том, чего она так хотела, но уступить ей означало предать что-то очень важное в моей душе.
Убедившись, что, что бы она ни делала, это не срабатывает, Аня сама прекратила наши встречи. Мне врезалась в память ее последняя фраза, которую она произнесла с обидой и презрением:
— Если захочешь стать мужчиной, приходи, — бросила она.
Кстати, подобные ситуации — явление довольно распространенное. В прежние времена конфликт между телом и сердцем, то есть между сексуальностью и эмоциональностью чаще наблюдался у эмоциональных, романтически настроенных девушек или женщин, вступающих в любовную связь с чувственными и опытными мужчинами, и нередко он становился причиной женской фригидности, иногда даже на всю оставшуюся жизнь.
Женщина, чья еще не разбуженная и не осознаваемая ею чувственность могла быть задействована лишь через эмоциональную сферу, испытывала отвращение и страх, поскольку мужчина действовал с незнакомых и непонятных ей, а потому вызывающих отвращение и страх позиций. Все происходило совсем не так, как это не раз проигрывалось в ее романтическом воображении, и это несоответствие реальности фантазиям, то есть ее ограниченной модели мира, становилось причиной психических травм.
Женщины, чья половая жизнь началась столь неудачно, даже имея впоследствии много мужчин, часто на эмоциональном уровне продолжали оставаться «девственницами», ожидая от каждого нового мужчины, что он-таки станет тем самым рыцарем, который разбудит ее тело и душу в соответствии с ее подростковыми романтическими представлениями. Каждая новая неудачная попытка загоняла ее все глубже и глубже в пучину закомплексованности, и она, верная своим принципам, начинала произносить столь любимые дамами фразы о том, что «настоящие мужчины перевелись» и «рыцарей теперь уже не встретишь», не задумываясь о том, что столь близкий их сердцу образ средневекового рыцаря, то есть настоящего мужчины, распевающего серенады под окнами и достающего уроненную дамой перчатку из клетки со львами настолько далек от реальности, что лучшим лекарством от этой иллюзии было бы провести пару часов наедине с этим существом, не имеющим, по европейским средневековым традициям, обыкновения мыться, считающим высшей добродетелью проявление дикой мужской агрессивности в разборках, кто более крутой, он или тупой козел Джон из Йорка, и чья романтическая настроенность по отношению к женщинам являлась лишь формой сублимации сексуальных желаний, которые католическая церковь считала греховными и порочными, и которая исчезала после того, как сексуальный голод оказывался удовлетворенным. К сожалению, подлинные рыцари действительно перевелись, и прекрасные дамы, не имея возможности сравнивать, традиционно продолжают питать несбыточные иллюзии по поводу их воображаемых достоинств и проклинать никчемных современных мужчин.
В последние годы последствия сексуальной революции проявляются все более ярко, и теперь ситуация изменилась. Теперь не только невинные девушки становятся невольными жертвами опытных мужчин, но все чаще романтически настроенные мальчики имеют свой первый сексуальный опыт с женщиной более старшей, опытной и чувственной.
Мы снова сталкиваемся с конфликтом тела и сердца, сексуальности и эмоциональности. Юноши, чувственность которых элементарно пробуждается через эмоциональность, и которые, при правильном подходе, могли бы продемонстрировать великолепные сексуальные возможности, оказываются жертвами чувственных и опытных подруг, которые, не получив на свои агрессивные ласки мгновенного отклика, буквально «кастрируют» мужчин, выражая им свое разочарование и пренебрежение. Травма, нанесенная юноше в таком важном вопросе, еще больше затрудняет возможность его эмоциональной «раскрутки», и если травмирующий опыт впоследствии повторится, он может стать даже причиной импотенции.
Именно поэтому знание даосских классификаций типов мужчин и женщин и умение взаимодействовать с каждым из типов так, чтобы общение или сексуальные контакты с ним были удовлетворяющими и плодотворными, без конфликтов и взаимных травм и обид, так важно для современного человека.
«Спокойные» с детства равномерно развивали у членов клана качества всех стихий — воды, огня, земли, воздуха и дерева, и также планомерно воспитывали их чувственность, эмоциональность и интеллект. Вступая в сексуальную связь с партнером даже девственник, воспитанный надлежащим образом, знал, какую часть своего «я» он должен задействовать для того, чтобы контакт стал взаимоудовлетворяющим. На чувственность он откликался чувственностью, на эмоциональность — эмоциями, на интеллектуальные изыски — гибкостью своего ума. Если бы я во время своих первых контактов с девушками обладал подобными знаниями, мне не пришлось бы сейчас разыскивать Веронику и Аню, чтобы исправить ошибки, совершенные когда-то и внесшие искажения в мою модель мира.
Аня, несмотря на свою настойчивость, никогда не пыталась причинить мне вред, и я не испытывал к ней отрицательных чувств. С Вероникой все было по-другому. Встречи с ней оставили во мне взрывчатую смесь ненависти и отвращения, которую мне с помощью техник управления эмоциями удавалось подавить, но полностью избавиться от нее я не мог.
Я вспоминал ее наглые высокомерные манеры, злобность самовлюбленной шлюхи, любящей натравливать мужчин друг на друга и уверенной, что каждый из них сочтет за честь умереть ради сомнительной возможности обладать ее телом. Я до сих пор чувствовал ужас, пережитый мной, когда дог, перепрыгнув забор, бросился на меня и повалил на землю. Было чудом, что я остался жив и даже не искалечен, и эта маленькая сучка действительно была готова пойти на убийство только из-за того, что я не захотел с ней переспать, и она проспорила бутылку коньяка.
При мысли о том, что я должен найти Веронику и заняться с ней любовью, меня чуть не затошнило, но дело есть дело, и я должен был выполнить задание Лин. В глубине души я понимал, что кореянка права, что я действительно должен избавиться от травм, не позволяющих мне полностью раскрываться в отношениях с женщинами, но Вероника не становилась от этого более желанной.
Вздохнув и стараясь не думать о том, что меня ожидает, я отправился по адресу, который Вероника когда-то продиктовала мне по телефону, выдумав историю, что должна срочно поговорить о моей маме.
Хотя прошло немало времени, я легко отыскал дом, еще более обветшавший с тех пор. Рама, высаженная мной, была на месте, и я усмехнулся, вспоминая, как я, насмерть перепуганный, выскакивал в окно.
Я позвонил в дверь. Изнутри послышались неторопливые шаркающие шаги. Мне открыла пожилая усталая женщина.
— Простите, Вероника здесь живет? — спросил я.
— Не знаю никакой Вероники, — недовольно ответила женщина. — Это моя квартира.
Я выяснил, что когда-то квартиру сдавала дочь этой женщины, которой сейчас нет в городе, и узнать что-либо о квартирантах, живших здесь несколько лет назад, просто невозможно.
По-правде говоря, у меня камень с души свалился. Я решил начать с Вероники, чтобы побыстрее покончить с самой неприятной частью задания. Кроме того, у меня была хоть какая-то информация о ней. Аня, подобно Тане, всегда сама звонила мне и назначала встречи. Я не представлял, где ее искать. Возможно, подобные игры в таинственность доставляли девушкам удовольствие, и в то время среди определенного типа дам они были в ходу, но мне это задачу не облегчало.
Решив про себя, что Вероника, наверняка, как и дочь той женщины, уехала из Симферополя, я почувствовал облегчение и приступил к поискам Ани.
В книге «Тайное учение даосских воинов» я уже рассказывал, как мои друзья и ученики время от времени перевоплощались в сыщиков, помогая мне обнаруживать слежку и выпутываться из столкновений с бандитами. Подобное проведение досуга всегда вносило в их жизнь свежую струю, и мои ученики с энтузиазмом согласились вновь поиграть в детективов, тем более, что объектом поиска была красивая молодая женщина.
Живи я в то время в Москве или Ленинграде, шансы отыскать Аню, фамилию которой я тоже, кстати, не знал, были бы почти нулевыми. Но у Симферополя было одно преимущество — «Пушкарь» или Пушкинская улица — центральная пешеходная улица города, по которой рано или поздно отправлялся гулять любой обитатель столицы Крыма, способный самостоятельно передвигаться.
Пост наблюдения я установил около «Черной аптеки» — той самой, где когда-то я впервые увидел Учителя. Дежурившие по двое с утра до одиннадцати ночи ученики, вооруженные словесным портретом Ани, сменялись каждые два часа.
Завидев подходящую под описание красотку, один из учеников должен был подойти и спросить:
— Извините, вы случайно не Аня?
Если на лице девушки, отрицавшей, что ее так зовут, появлялось смущение или подозрительная нервозность, другой ученик должен был незаметно проследить за ней, выяснив, где она живет. Затем уже я занимал пост у ее подъезда, или выясняя в разговорах с соседями, как зовут нужную мне красотку, или поджидая, пока она сама не появится во дворе.
Аня оказалась четвертой подозрительной девушкой, категорически отрицавшей, что ее так зовут. Ученик довел ее аж до новостроек Новоромановки. Гордый своими детективными талантами, он сообщил мне, что предполагаемая Аня обитает в квартире вместе с большой черной собакой, и что к ней периодически приезжает на машине представительный мужчина средних лет, который иногда остается ночевать.
Мысленно я поблагодарил скучающих на скамейках бабушек, знающих все и про всех, и всегда готовых поделиться информацией просто из любви к искусству.
Ученик отправился дежурить у подъезда, я должен был подъехать чуть позже с тем, чтобы он указал мне на девушку, если она вдруг появится на улице. Не было никакой гарантии, что в этот раз нам повезет больше, чем с тремя предыдущими кандидатками.
Заворачивая за угол при подходе к нужному дому, я неожиданно, буквально нос к носу столкнулся с Аней. Эта столкновение ошеломило нас обоих. На лице девушки отразилась целая гамма чувств — радость, удивление, недоверие, и ее эмоциональный настрой передался и мне, стирая всю неловкость наших прошлых отношений.
— Милая, я пришел к тебе, чтобы стать мужчиной, — сказал я, вспоминая, как мы прощались.
Анино лицо исказила странная гримаса. Казалось, еще мгновенье — и она заплачет, выплескивая переполнявшие ее чувства, но она сдержалась. Быстро повернув голову направо и налево, она осмотрелась, убеждаясь, что поблизости нет знакомых, потом с глубоким вздохом, почти стоном, схватила меня за руку, и, плотно зажав ее под мышкой, быстрым решительным шагом почти поволокла меня к дому.
С огромным удовольствием я отметил, как при виде этой сцены вытянулось лицо ученика, ожидающего меня у подъезда. Незаметно для своей спутницы я дал ему знак уйти.
Мы взбежали вверх по лестнице, Аня торопливо повернула ключ в замочной скважине, и огромная черная собака бросилась к нам, подпрыгивая от радости и ласкаясь.
Схватив несчастного пса за ошейник, Аня безжалостно запихнула его в ванную комнату и заперла дверь, а потом ринулась ко мне, все еще стоящему в прихожей. Она торопилась, словно не веря, что все это происходит на самом деле. Я «стал мужчиной» прямо тут, в прихожей, на полу, на коврике у входной двери.
Падая, мы даже не заметили, как опрокинули вешалку, и оргазм настиг нас три раза еще до того, как мы полностью освободились от одежды. В этот момент мне было не до даосского секса.
Когда радость встречи слегка исчерпала свои резервы, и мы оказались способны просто поговорить, я поставил на место вешалку, и как следует познакомился с освобожденной из заточения черной собакой, оказавшейся довольно ревнивой по отношению к хозяйке и откровенно обиженной на то, что Аня на какое-то время предпочла меня ей.
Мы приняли душ, смывая пот и налипшую с пола грязь, и отправились пить чай в маленькую кухню небольшой двухкомнатной квартиры. Аня рассказала мне, что эту квартиру снимает для нее один ухажер — богатый человек, занимающий важный пост и к тому же большой друг аниного отца. Отец был во многом обязан этому человеку, и именно по просьбе отца Аня согласилась стать его любовницей. Отчасти она пошла на это из-за типичного для большинства симферопольцев квартирного вопроса.
Отец хотел, чтобы его квартира досталась аниной сестре, а Аню прописал в бабушкину однокомнатную. Бабушка умирать не собиралась, и, удрученная своим безрадостным существованием, девушка отнеслась к идее завести богатого покровителя философски — без особой радости, но и не рыдая от угрызений совести.
Аня рассказала, что ее друг очень ее любит, но в сексуальном плане у них жизнь никак не ладится.
— Он совсем не возбуждает меня, — объяснила она, — и, видимо, поэтому мне тоже не удается его завести. Фактически, несмотря на все мои старания, он остается импотентом. По-настоящему между нами так ни разу ничего и не было. Он хороший человек, и мне жаль его. Мне бы хотелось, чтобы у нас все было нормально, но, увы, природу не победишь.
Аня помолчала, погрузившись в свои невеселые мысли, и вдруг встрепенулась.
— Ой, тебе уже давно пора уходить, — воскликнула она. — Иван может появиться с минуты на минуту.
— Я умею побеждать природу, — сказал я. — Если ты действительно хочешь наладить вашу сексуальную жизнь, я могу помочь, но для этого я должен встретиться с вами обоими.
— Ты что, действительно можешь помочь? — не поверила Аня.
— А зачем мне тебя обманывать? — удивился я. — Надеюсь, ты заметила, что я слегка подрос после нашей последней встречи и не очень напоминаю застенчивого школьника.
Какое-то новое чувство промелькнуло на анином лице. Я понял, что только сейчас она отдала себе отчет в том, что с тех пор, как мы расстались, действительно много воды утекло, и я здорово изменился.
— Ладно, я устрою вашу встречу, — сказала она.
Прежде, чем встретиться с Иваном, я еще раз посетил Аню. На этот раз нам уже удалось добраться до кровати, и потом, наслаждаясь заслуженным отдыхом, я рассказал ей о возможных причинах импотенции и о даосских методах ее лечения.
Благодаря методикам лечения Спокойных, которые я узнавал от Учителя, я приобрел в Симферополе довольно обширную клиентуру. Я практически всегда лечил бесплатно, мне было просто приятно помогать людям, заодно осваивая на практике приемы, показанные мне Ли. Лечение помогало, и я приобрел устойчивую репутацию знахаря. Я рассказал о некоторых случаях из моей практики Ане, чтобы она могла спланировать, как лучше представить меня Ивану.
Аня рассказала ему все обо мне — о том, как мы познакомились, как ей так и не удалось меня соблазнить и даже о наших последних встречах, когда мы, наконец, стали любовниками.
Иван оказался действительно умным и рассудительным человеком. Он воспринял рассказ девушки спокойно, понимая, что коль скоро он сам не способен удовлетворить ее в сексуальном плане, пусть уж лучше она решает свои проблемы, не обманывая его и по-прежнему продолжая поддерживать их отношения.
К идее попробовать решить с моей помощью их сексуальные проблемы Иван отнесся с энтузиазмом. Импотенция всегда была одним из самых тяжких испытаний для мужчины, и я прекрасно понимал, что день за днем находясь рядом с волнующим телом Ани, лаская его, и не имея возможности вкусить плоды наслаждения, он должен был испытывать поистине танталовы муки.
Для разговора мы собрались на кухне, традиционно попивая чай и закусывая его всевозможными сладостями.
Я предложил Ивану ряд даосских упражнений по укреплению мужской силы — с тестикулами, с анальным отверстием, медитации и психофизические упражнения. Затем я провел ему сеанс иглоукалывания и научил, как самостоятельно прижигать полынной сигаретой нужные точки. Ум и искренняя заинтересованность Ивана дали мне понять, что для человека такого склада излечение не станет тяжелой проблемой.
Затем я принялся показывать им некоторые элементы «спящей собаки», начиная с «игры крабов» и «плавания рыб» — техники обласкивания рук.
Я демонстрировал эту технику на Ане, и, наблюдая, как она реагирует, заводясь, как безумная, от простых прикосновений пальцев, Иван, напрочь позабыв о своей импотенции, возбудился, как подросток, украдкой разглядывающий порножурнал. Затем он начал сам выполнять с Аней те же упражнения, и я с удовлетворением увидел, как на сей раз они оба заводятся друг от друга.
— Ладно, вы тут поупражняйтесь, а я пока пойду посмотрю телевизор, — сказал я, плотно притворил за собой дверь и, посмеиваясь, отправился в комнату с чувством исполненного долга.
Я действительно включил телевизор и отыскал какой-то более или менее сносный фильм. Я смотрел его, потягивая кофе, чашечку которого я предусмотрительно захватил с собой, и с интересом прислушиваясь к звону посуды, ударам и скрипу раскачивающегося кухонного стола и возбужденным протяжным стонам, доносящимся из-за стены.
Результат превзошел все самые смелые ожидания аниного покровителя, и, вдохновленный, он великодушно разрешил нам продолжать наши встречи, желая лишь время от времени получать новые уроки техник даосского секса.
К чести Ивана надо сказать, что он, восстанавливая нормальное функционирование своих половых органов, не полагался только на вдохновение и с похвальной регулярностью выполнял все данные мной рекомендации. И, хотя в дальнейшем проблем у него не возникало, мы все же продолжали время от времени встречаться втроем, я показывал новые техники ласк, и он, наблюдая, как я ласкаю его любовницу, возбуждался до самых невероятных пределов, гораздо сильнее, чем просто с ней наедине.
Иван снял для наших встреч с Аней отдельную квартиру, которую оплачивал вскладчину с несколькими своими друзьями, также нуждавшимися в любовном гнездышке, где они могли отдохнуть со своими подружками от семейного счастья.
Меня радовало, что отношения Ани и Ивана по мере улучшения их сексуальной жизни становились все лучше и лучше. Опыт с Аней многому научил меня. Я уже начинал понимать, как важно для человека иметь многих и разнообразных партнеров. Я никогда не смог бы дать Ане то, что давал ей Иван, и он никогда не дал бы ей то, что она получала от меня. Только со мной или только с ним она не была бы счастлива.
Наш тройственный союз оказался подарком судьбы для всех нас.
Если бы Иван не имел за плечами богатого жизненного опыта и не оказался достаточно мудр, чтобы найти правильное решение проблемы любовного треугольника, а принялся, следуя типичным для европейской морали реакциям, щедро швырять камни упреков и обвинений в Аню и в меня, крича, что все женщины — предательницы и шлюхи, это не принесло бы пользы никому, и окончательно бы ухудшило его сексуальных потенциал, если в тот момент вообще было возможно его ухудшить.
