Представляемая часть книги посвящена деятельности органов пропаганды и агитации Красной армии в ходе Второй мировой войны — с 1939 по 1945 год. Не только силой оружия одерживались победы над врагом. Правильно подобранное и вовремя сказанное слово становилось еще одним сильным аргументом к прекращению сопротивления. Деморализованный противник уже не мог сражаться с прежним ожесточением и капитулировал, сохраняя для Родины тысячи человеческих жизней наших солдат.

В тяжелых условиях создания и оформления Советского государства, которое в силу провозглашенной коммунистами социальной программы оказалось во враждебном окружении, В. И. Ленин, как известно, требовал бороться против капиталистических стран не только военным путем, но и путем пропаганды и разложения их изнутри. Анализируя итоги победы над иностранными интервентами в ходе Гражданской войны, он говорил, что это «проявилось в том, что в таком деле, где больше всего играют роль самые грубые и материальные факторы, в военном деле, мы победили Антанту тем, что отняли у нее рабочих и крестьян, одетых в солдатские мундиры». Тем самым не только определялась решающая роль материальных, сугубо военных факторов в ходе войны, но и обращалось внимание на необходимость сочетания их с факторами идеологическими, которые при умелом применении также вносят существенный вклад в достижение победы над врагом. Руководствуясь теоретическими работами идеологов коммунизма и опираясь на опыт большевистской пропаганды среди войск интервентов и белогвардейцев в годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции, командиры и политорганы Красной армии широко использовали идеологические средства работы с противником в период Второй мировой войны.

Еще в 1925 году парком по военным и морским делам СССР М. В. Фрунзе указывал, что военное столкновение Советского Союза с любым из буржуазных государств будет носить не только характер национальной войны, но и будет в какой-то мере классовым столкновением, а потому пролетарское государство непременно будет иметь союзников во вражеском лагере. Этот тезис впоследствии подтвердился не в полной мере, но подготовка пропагандистского аппарата РККА строилась именно на подобных положениях. В таких условиях деятельность политорганов имела огромнейшее и во многих случаях решающее значение. Отсюда вытекали и широкие возможности для разработки теории и практики классовой, революционной пропаганды во вражеском лагере, в войсках противника и его тылу.

Опыт ведения пропаганды и агитации в годы Второй мировой войны показал, что важно и необходимо всестороннее изучение не только экономики, политики и истории тех стран, с войсками которых Красной армии пришлось 4 скрестить оружие, но также быта и нравов населения, а особенно — политико-морального состояния вооруженных сил вероятного противника.

Наряду с анализом вопросов содержания, форм и методов пропаганды среди войск и населения вероятных противников, а также с изучением этих противников, проводилась работа но разработке и использованию в боевых действиях технических средств для ведения пропаганды, направленная на оптимизацию процесса доведения идеологической информации до войск противника и снижения их морально-психологической устойчивости.

Опыт, полученный Красной армией в ходе Гражданской войны и военном конфликте на КВЖД в 1929 году, свидетельствовал прежде всего о том, что для успешного развертывания пропаганды среди вражеских войск нужно еще до начала военных действий развернуть соответствующую подготовку, подобрать кадры, освоить необходимую технику, создать специальный аппарат. Тем более что бои на озере Хасан в 1938 году с японскими войсками убедили руководство РККА и НКВД: пропагандистский тезис о пролетарской солидарности трудящихся, ставших солдатами противоборствующих армий, не всегда является определяющим стимулом для прекращения борьбы.

Опыт боев на реке Халхин-Гол и во время советско-финляндской войны показал, что в военных округах следует иметь специальный аппарат в составе политорганов для организации всего дела фронтовой пропаганды среди войск противника. Еще в 1939 году в составе политотдела 1-й армейской группы, действовавшей в районе Халхин-Гола, было создано отделение по работе среди войск противника. Аналогичные отделения были организованы также в составе политотделов армий, действовавших против финских войск в 1939–1940 годах. В июле 1940 года Политуправление Красной армии (ПУРККА) несколько изменило характер своей деятельности и было преобразовано в Главное управление политической пропаганды Красной армии (ГУППКА). Подобная ревизия функций ПУРККА, определившая даже переименование этого органа, была в первую очередь связана с изменением уровня идеологической подготовки командного состава Красной армии, который в большинстве своем состоял в ВКП(б) и был полностью подконтролен коммунистической партии. В условиях быстрого увеличения армии (с 1 сентября 1939 года) и угрозы войны пропагандистская работа стала наиглавнейшей.

Важное значение для формирования нового облика пропагандистских органов имело принятое в июле 1939 года решение создать при политических управлениях ряда военных округов редакции газет на иностранных языках в качестве учебных центров. Работники этих редакций должны были совершенствовать свои знания соответствующего языка, накапливать сведения о экономике и культуре сопредельной страны и ее армии, развивать свое журналистское мастерство и с этой целью готовить и издавать в качестве учебного материала отдельные номера газет. Всего было создано 24 редакции на иностранных языках предполагаемых противников и союзников СССР в будущей войне.

Одновременно с созданием сети редакций учебных газет был организован соответствующий аппарат для руководства ими. Летом 1939 года в составе Политического управления Красной армии, руководившего всей пропагандистской работой в РККА, был выделен специальный инструктор для руководства работой редакций, а затем образована небольшая группа инструкторов-переводчиков. В апреле 1940 года группа была реорганизована в специальное отделение по руководству печатью на иностранных языках. Каждый из старших инструкторов отделения ведал газетами на каком-либо иностранном языке и изучал соответствующие страны и их армии. В августе того же года в составе сформированного на базе Политического управления РККА Главного управления политической пропаганды Красной армии был развернут (на базе отделения. — Примеч. авт.) специальный отдел пропаганды среди войск и населения противника (впоследствии 7-е управление ГлавПУРККА).

В августе 1940 года, вслед за созданием в Главном управлении политической пропаганды Красной армии отдела пропаганды среди войск и населения противника, подобные отделы были организованы в составе управлений политической пропаганды Прибалтийского, Западного и Киевского особых, Ленинградского, Одесского, Закавказского, Среднеазиатского, Забайкальского военных округов и Дальневосточного фронта. В политотделах армий, входивших в состав этих округов, были созданы отделения пропаганды среди войск населения противника, а в штаты политотдела каждой дивизии включена должность старшего инструктора по пропаганде среди войск противника. В июле 1941 года, после начала войны, когда многие командиры, с точки зрения руководства страны, проявили недостаточную храбрость и сознательность, ГУППКА было вновь реорганизовано в Главное политическое управление Рабоче-Крестьянской Красной армии, которое осуществляло руководство по ведению идеологической и пропагандистской борьбы в течение всего военного периода.

Для ведения пропагандистской войны наряду с руководящим аппаратом Красной армии были необходимы грамотные лингвисты.

Большое значение для подготовки квалифицированных переводчиков имели военный факультет при 2-м Московском государственном педагогическом институте иностранных языков (в 1942 году он был преобразован в Военный институт иностранных языков Красной армии) и военный факультет при Московском институте востоковедения, которые готовили специалистов в органы политпропаганды РККА. Работники седьмых отделов изучали советскую и зарубежную литературу, служебную армейскую информацию, материалы ТАСС и различных ведомств, в которых характеризовалось внутреннее положение Германии и сопредельных военным округам стран. Использовались также записи иностранных радиопередач. Накануне войны в ТАСС был собран разоблачительный материал о национал-социалистической партии Германии, который использовался политорганами РККА в пропагандистской работе.

После нападения на СССР армий государств прогерманской коалиции пропагандистское воздействие на противника и на население в его тылу осуществлялось несколькими ведомствами и общественными организациями. Среди них были: ГлавПУРККА, Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), исполнительный комитет Коммунистического интернационала (Коминтерн), компартии республик СССР, коммунистические союзы молодежи республик СССР, Всесоюзный радиокомитет. Координировали эту работу Центральный комитет ВКП(б) и находившееся на правах отдела ЦК ВКП(б) Главное политуправление РККА (ГлавПУРККА).

При ГлавПУРККА имелся отдел, который координировал пропаганду на языках государств антисоветской коалиции, а также со «сложных союзников» — на польском и персидском языках. Это подразделение называлось отделом по работе среди войск противника при ГлавПУРККА. Порядковый номер отдела в 1941 году был седьмым, поэтому для сохранения секретности его называли «7-м отделом». Штат этого подразделения в 1941 году состоял из 25 человек. Отдел привлекал для работы до 30 политэмигрантов-иностранцев, которые в течение всей войны постоянно занимались только пропагандистской деятельностью.

Пропаганду на население СССР в тылу противника и на воевавших на стороне Германии бывших граждан СССР вел «отдел по работе среди населения оккупированных областей и по руководству партизанским движением» (8-й отдел) Глав ПУРККА. Он был создан по приказу НКО № 338 от 4 сентября 1941 года и действовал до октября 1942 года. В задачи 8-го отдела входили руководство и координация работы по подготовке и изданию материалов на литовском, латышском, эстонском, молдавском, татарском, украинском, белорусском, русском языках для населения в немецком тылу. В дополнение к этому отдел контролировал работу пяти редакций газет на языках народов СССР (литовском, латышском, молдавском, белорусском, украинском. — Примеч. авт.), которые в декабре 1941 года были образованы при Народном комиссариате обороны (НКО) СССР. С ноября 1942 года пропаганду на языках населения оккупированных районов СССР стал вести отдел агитации и пропаганды (2-й отдел) ГлавПУРККА[1].

Штатные работники аппарата пропаганды на войска противника и на население в его тылу имелись и в политотделах армий. По аналогии с 7-м отделом ГлавПУРККА большинство армейских отделений по работе среди войск противника в несекретной переписке получили кодовое название «7-е отделение». Однако на Ленинградском фронте в 1941–1943 годах эти подразделения в армиях назывались «6-е отделение», а в армиях на некоторых других фронтах — «4-е отделение». Разница в номере отделения объяснялась тем, что по порядку очередности эти отделения в политическом отделе данной армии занимали 6-е или 4-е место[2].

С 1941 года и до конца 1942 года отделение по работе среди войск противника имело штатную численностью 6 человек, а затем число сотрудников 7-х отделений было увеличено до 7 человек. В политотделах стрелковых корпусов, дивизий и авиационных дивизий, отдельных бригад и воздушно-десантных батальонов имелись должности старших инструкторов по работе среди войск противника.

В декабре 1941 года должности старших инструкторов в корпусах были ликвидированы, а в августе 1942 года были ликвидированы 16 должностей инструкторов в воздушно-десантных батальонах. Несколько позднее, осенью 1942 года, в политических отделах армий были сокращены отделения по работе среди населения оккупированных областей (4, 8-е или 10-е отделения на различных фронтах). Вместо них в штате политотдела была оставлена только должность старшего инструктора по работе среди населения оккупированных областей. Летом 1944 года, когда была освобождена территория СССР, система подразделений по работе среди населения оккупированных областей была полностью сокращена. В августе 1944 года изменили штатное расписание ГлавПУРККА. Дополнительно к управлению кадров, управлению агитации и пропаганды было добавлено управление по работе среди войск и населения противника, общий штат которого составил вначале 57 человек (август 1944 года), а впоследствии штат был увеличен до 82 сотрудников (январь 1945 года)[3].

При некоторых управлениях контрразведки (сначала в ведении НКВД, потом контрразведки СМЕРШа Красной армии) фронтов были созданы антифашистские школы (всего 6 школ), готовившие из числа военнопленных помощников пропагандистам действующей армии для ведения пропаганды на врага. Таким образом, общая численность подразделений, проводивших пропаганду на войска противника, военнопленных и население в тылу противника, составляла 2,3–3,5 тысячи человек.

С развертыванием системы органов идеологической войны еще с конца 30-х годов проводилось снабжение отделов политпропаганды техническими средствами пропаганды: специальными типографиями; звуковещательными станциями, звукозаписывающей аппаратурой; средствами распространения пропагандистских материалов (шарами-пилотами и отчасти агитбомбами). Планировалось производство агитснарядов и агитмин. Однако осуществить все эти мероприятия к началу Великой Отечественной войны в полной мере не удалось. Так как в политотделах не было условий для содержания установок, они были включены в штат армейских полков связи. В штат каждой станции был введен диктор-переводчик. В это же время было подготовлено временное наставление по применению звуковещательных станций. В приграничных округах политорганы занялись подбором дикторов-переводчиков и организовали их систематическую учебу.

Тем не менее, несмотря на большой объем работы, в деятельности органов пропаганды были упущения. Многое к началу войны сделать не успели. 7-е отделы были образованы все-таки слишком поздно. На протяжении длительного периода политорганы не имели в своем составе аппарата, специально занимавшегося изучением вероятных противников и разработкой вопросов пропаганды среди его войск и населения. В политорганах Военно-морского флота и ВВС 7-е отделы перед войной так и не были созданы. Не было их и во внутренних военных округах. Между тем в большой и трудной войне с национал-социалистической Германией сил приграничных военных округов, разумеется, было недостаточно. Инструкторы по работе среди войск и населения противника были введены в штат политотделов только стрелковых соединений, что отрицательно сказалось на работе непосредственно на линии фронта.

После разгрома германских войск под Москвой условия для ведения спецпропаганды значительно улучшились. Поэтому ЦК ВКП (б) поставил перед военными советами фронтов и политорганами новую задачу по идеологическому воздействию на противника.

В решении этой проблемы большую роль сыграл созданный Центральным комитетом в июне 1942 года Совет военно-политической пропаганды (СВПП) при Главном политическом управлении Красной армии. В его состав вошли секретари ЦК ВКП(б) А. С. Щербаков, А. А. Жданов, члены ЦК Е. М. Ярославский, Д. З. Мануильский, Л. З. Мехлис, И. В. Рогов и другие. На Совет возлагалась задача обобщать опыт всей партийно-политической работы в войсках и разрабатывать рекомендации по ее совершенствованию.

Одним из важнейших направлений деятельности Совета было руководство политической работой среди войск и населения противника. Следовательно, вопросы идеологической борьбы с противником рассматривались в органическом единстве с проблемами всего комплекса деятельности Военных советов и политических органов Красной армии.

Создание Совета военно-политической пропаганды положило начало новому этапу в развитии и совершенствовании спецпропаганды.

Первое изменение в аппарате спецпропаганды произошло в октябре 1942 года, когда появилась необходимость усилить уровень профессионализма фронтовой и армейской оперативной пропаганды среди вражеских войск. Чтобы решить эту задачу, в состав 7-х отделов политуправлений фронтов были введены редакционно-издательские отделения (РИО), а в 7-е отделения политотделов армий — должности инструкторов-литераторов и приданы походные типографии. Политотделам дивизий разрешалось создавать в помощь инструктору по спецпропаганде актив из бойцов и командиров, знающих язык противника.

В связи с увеличением масштаба работы и для улучшения руководства и помощи политорганам фронтов в Главном политическом управлении Красной армии 7-й отдел был реорганизован в 7-е управление. Управление состояло из инспектуры, отдела по работе среди войск противника, отдела по работе среди населения освобожденных стран и отдела информации и обобщения опыта работы. Под руководством управления работали и редакции центральных военных газет, издававшиеся на иностранных языках.

В Главном политуправлении Военно-морского флота организация спецпропаганды несколько запоздала. Лишь в январе 1942 года в составе политуправлений флотов были созданы отделы, в политотделах флотилий — отделения по работе среди личного состава флотов противника, а в политических отделах крупных военно-морских баз введены старшие инструкторы по работе с войсками противоборствующей стороны.

В целях помощи кадрам аппарата спецпропаганды в повышении политической и деловой квалификации была налажена их учеба. Для этого широко использовался инструктаж молодых работников. Непосредственно на места в армии и дивизии командировались группы высококвалифицированных пропагандистов, регулярно проводилось рецензирование агитдокументов, обобщался и распространялся лучший опыт работы и проводились другие аналогичные мероприятия.

Для подготовки старших инструкторов по спецпропаганде политотделов дивизий Главное политическое управление создало шестимесячные курсы при Военно-политическом училище имени Ф. Энгельса в Ленинграде и при Военном институте иностранных языков Красной армии в Москве. На них обучались офицеры, сержанты и рядовые, в какой-то степени знакомые с иностранными языками. Главная задача курсов — научить курсантов свободно объясняться на немецком языке, дать им необходимый минимум знаний о противнике, передать им опыт работы. Обучение строилось таким образом, что 80 процентов учебного времени отводилось на изучение языка. Учебными пособиями в основном служили трофейные документы и пропагандистские издания для войск и населения противника.

Дополнительно к штатным сотрудникам в составе политических отделов действующей армии с лета 1943 года и вплоть до конца войны использовались подготовленные оперативными чекистскими отделами лагерей НКВД военнопленные-пропагандисты. Их численность в 1943 году составляла 63 человека, а к январю 1945 года превысила 2 тысячи человек. После создания в лагерях демократических союзов военнопленных разных национальностей ЦК ВКП(б) приняло решение разрешить им иметь военную структуру в виде подразделений в Красной армии. По постановлению НКО СССР на каждый фронт из специально подготовленных пленных послали представителя на должность фронтового уполномоченного Национального комитета «Свободная Германия» (НКСГ), армейского представителя НКСГ, дивизионного помощника НКСГ. Эти пленные снабжались по нормам рядовых Красной армии и получали установленное жалование в рублях, а после пересечения границы СССР — в валюте тех стран, где находились войска СССР.

Для работы в действующей армии с июля 1943 года по февраль 1944 года аппарат НКВД наряду с немцами подготовил 21 пропагандиста из числа пленных венгров и 15 — из числа румын. Подготовка военнопленных-пропагандистов для замещения в действующей армии должностей в подразделениях пропаганды на противника осуществлялась НКВД в «спецобъектах» № 40, 41, 42 с несекретным названием «Антифашистская школа» в Оранском, Южском и Красногорском лагерях военнопленных. Каждый из спецобъектов имел штат 250 человек администрации, преподавателей и переменного состава. В школе три месяца обучали пленных по утвержденной ГлавПУРККА программе.

На фронтах наряду с военнопленными-пропагандистами в политотделах использовались и политэмигранты — члены коммунистических партий зарубежных государств. Как правило, из них создавали пропагандистские группы для работы в действующей армии. Например, в сентябре 1942 года в политическом отделе 52-й армии Ленинградского фронта работала группа из трех эмигрантов членов компартии Испании. Они вели пропаганду на военнослужащих испанской 250-й «голубой дивизии» в составе вермахта. В Сталинградской операции несколько пропагандистских групп итальянских коммунистов вели пропаганду на 8-ю итальянскую армию. На 3-м Украинском фронте в 1944 году венгерская пропагандистская группа вела пропаганду на венгерские дивизии, действовавшие против 18-й армии.

Изменения в штате подразделений по работе среди войск и населения противника произошли после того, как в 1944 году Красная армия перешла границу стран Восточной Европы. Тогда в состав фронтовых отделов по работе среди войск противника были введены отделения по работе среди местного населения (штат 5–6 человек). Аналогичные отделения из 5–6 человек были созданы в политотделах армий. По приказу ГлавПУРККА № 328 от 22 августа 1944 года на 2-м Белорусском фронте стали издавать газету для населения Польши. По постановлению ГлавПУРККА от 2 мая 1945 года при политуправлениях фронтов были созданы редакции газет на иностранных языках для населения Германии. Для стран Восточной Европы издавалось 5 газет. Работе этих редакций помогали пленные-пропагандисты и члены компартий зарубежных государств.

Представленная информация дает основания суждениям о том, что пропагандистское воздействие на войска противника, военнопленных и население в тылу противника осуществляла мощная система пропагандистских подразделений общей численностью более 3 тысяч сотрудников. Руководство, координацию и контроль работы выполняли ЦК ВКП(б), ГлавПУРККА, политические управления РККА и НКВД. Для пропагандистской деятельности на иностранных языках привлекались многие члены иностранных коммунистических партий и подготовленные НКВД военнопленные-пропагандисты.

Основными техническими средствами производства печатной пропагандистской продукции в 1939–1945 годах были специальные типографии, предназначенные для издания агитационных материалов на иностранных языках (две типографии были размещены в поездах, остальные же являлись стационарными).

Не менее важным средством ведения и передачи устной пропаганды были различные звуковещательные устройства и станции, среди которых особняком стояла мощная громкоговорящая установка МГУ-39, прошедшая проверку во время Советско-финляндской войны и в январе 1941 года принятая на вооружение РККА.

Однако к началу Великой Отечественной войны достаточного количества средств распространения агитационных материалов так и не было выпущено. В войсках не хватало агитмин и агитснарядов, передвижных типографий для издания листовок. Парк мощных громкоговорящих установок был все же малочислен, их конструкция оказалась громоздкой, с невысокой мобильностью в полевых условиях. К началу войны не было ни одной портативной переносной звуковещательной станции.

Во время Великой Отечественной войны агитматериалы распространялись среди войск и населения противника при помощи авиации, артиллерии и других средств и путей распространения. Более 80 % агитматериалов, предназначенных для войск и населения противника, было распространено авиацией. Для доставки и распространения агитматериалов использовались самолеты всех типов, уходившие на выполнение боевых заданий над территорией, занятой противником: бомбардировщики, штурмовики, истребители, разведывательные и самолеты связи.

Агитматериалы, издаваемые Главным политическим управлением Красной армии, доставлялись на фронты самолетами специальной эскадрильи. На фронтах они распространялись авиацией фронтового и армейского подчинения, а в отдельных случаях, когда осуществлялись полеты в глубокий тыл врага (налеты на Кенигсберг, Берлин, Росток и др.), — авиацией дальнего действия.

Военные советы и политуправления фронтов выделяли специальные самолеты и даже специальные агитэскадрильи (Западный, 2-й Прибалтийский и другие фронты) для распространения листовок и газет в заданных командованием районах. Существовала специально выработанная технология сбрасывания листовок с самолетов: вымпелом или путем применения специальных кассет, при помощи агитбомб или пачками вручную.

Командование Военно-воздушных сил Красной армии установило строгий контроль за распространением агитматериалов. В специальном приказе 7 октября 1942 года командующий ВВС предписал: «Командирам и комиссарам частей и соединений при постановке боевых задач — сбрасывание листовок ставить отдельным заданием, лично указывая при этом районы и пункты сбрасывания, исходя из заявок политуправлений фронтов». Этим же приказом ответственность за своевременность и точность сбрасывания агитматериалов возлагалась на командиров и комиссаров частей. Они систематически обобщали и распространяли среди летчиков опыт сбрасывания листовок, добиваясь максимальной точности попадания разбрасываемых агитматериалов.

Помимо авиации существовали и другие средства распространения. Их можно разделить на три группы:

1) распространение агитматериалов разведывательными и десантными подразделениями, а также танкистами во время глубоких танковых рейдов по тылам противника, через партизанские отряды и гражданское население в тылу врага;

2) применение прицельных артиллерийских средств распространения: агитснарядов, агитмин, агитгранат как заводского, так и полукустарного производства;

3) полукустарные технические средства: катапульта, агитзмей, шары-пилоты, агитпилоты и т. п.

Артиллерийские средства распространения агитматериалов являлись прицельными средствами. Наиболее распространенным из них был 152-мм гаубичный агитснаряд, вмещавший около 1 килограмма листовок. С 1944 года применялся новый агитснаряд 122-миллиметровой гаубицы, разработанной по германскому образцу. Он предназначался для дистанционной стрельбы с целью получения разрывов в воздухе и обеспечения прицельного распространения. Снаряд вмещал 800 граммов полезной нагрузки (в корпусе снаряда помещался контейнер со свернутой в один или несколько расположенных один над другим рулонов литературы со стальной цилиндрической трубой, разрезанной вдоль на две или три части; в привинтной головке над диафрагмой помещался вышибной заряд из дымного пороха; корпус снаряда закрывался вкладным дном, закрепленным шпильками. — Примеч. авт.), дальность его полета составляла 11–15 километров. Агитснаряд рассеивал листовки на площади шириной от 15 до 50 м и длиной от 300 до 600 м. 82-миллиметровая чугунная агитмина образца 1943 года АМ-82 с дистанцией стрельбы 1,5–2 километра вмещала около 200 граммов листовок (200 экземпляров в ¹/₃₂ долю печатного листа).

Начиная с 1942 года в Красной армии применялась агитационная граната обр. 1942 г. ВАГ-42, запускавшаяся из надкалиберной мортирки без прицела. Стрелок производил выстрел под углом 40–45°. Мортирка представляла собой трубку с коленчатым вырезом под пушку и воронкообразным отражателем газов.

Сочетание авиационных, артиллерийских и других средств обеспечивало в основном правильное и своевременное распространение пропагандистских материалов, подготовленных полнторганами и антифашистскими организациями. Следует, однако, отметить, что в первый период войны политорганы фронтового и армейского звена уделяли этому вопросу мало внимания, вследствие чего создавались большие запасы листовок, которые из-за изменения обстановки зачастую теряли свою актуальность.

В устной агитации, как уже отмечалось, применялись мощные громкоговорящие установки (МГУ-39, МГУ-44), окопные громкоговорящие установки (ОГУ), а также простейшие средства для усиления голоса (рупоры, мегафоны).

Мощность установки МГУ-39 составляла 300 ватт, МГУ-44 — 500 ватт, что позволяло вести устные передачи на расстоянии 3–4 километров продолжительностью до 30 минут. МГУ-39 имела ряд приспособлений, которые давали возможность вести передачи через микрофон и ретрансляцию с приемника. При помощи установки можно было самим производить запись пропагандистских и имитационных передач. МГУ использовались во всех видах боя, в любое время года и при любой погоде.

Опыт использования МГУ во время Великой Отечественной войны вскрыл и некоторые недостатки этой станции: большие габариты, трудоемкость работ по сооружению укрытий, ограниченную проходимость, уязвимость от осколков снаряда и даже от пуль, недостаточная дальность слышимости.

Участник войны Н. В. Звонарева, подполковник в отставке, вспоминала: «Тяжелая МГУ часто не проходила по дорогам, пользовались переносной окопной громкоговорящей установкой (ОГУ). Однажды чуть не погибли наши люди. Как-то ночью МГУ поднималась на возвышенность — и вдруг покатилась назад. Мелькнула мысль: сейчас машина, развивая скорость, раздавит людей и сама разобьется вдребезги. Как нашей маленькой группе удалось удержать эту махину, сейчас даже не представляю»[4].

Окопные громкоговорящие установки были основным средством устного вещания политотделов дивизии. Это — переносные громкоговорящие установки, работавшие на аккумуляторах. Их мощность была 70 ватт, дальность действия 1–2 километра. Станция в рабочем состоянии состояла из семи упаковок: аккумуляторные батареи (две) по 6 банок, преобразователь тока — умформер, собственно звукоусилительная станция, две катушки полевого телефонного кабеля по 600 метров и динамик. Имелось два запасных комплекта батарей.

Благодаря этим станциям в войну были проведены сотни тысяч агитационных передач. Но работа на них в условиях стремительного наступления наших войск сильно затруднялась, так как станции перевозились на лошадях и не успевали за передвижением мотопехоты. Все упаковки на передовой переносились бойцами. Кроме того, на одном комплекте батарей можно было работать не более двух часов, и из-за отсутствия запасных батарей станция надолго выключалась для перезарядки аккумуляторов.

Иногда звуковещательные установки монтировались на автотранспорте, боевых машинах и самолетах. Поступали новейшие установки заводского изготовления, они монтировались на машинах с крытым кузовом. В случаях крайней необходимости можно было вести передачи прямо с машины. С такой МГУ можно было работать более успешно. За один выезд на передний край проводилось по 10–15, а то и более передач. Но на машине нельзя было слишком близко подъезжать к передовой, так как шум мотора выдавал агитаторов. Машине, кроме того, нужна была более или менее сносная дорога, которую ночью, без включения фар, было довольно трудно отыскать.

Танки с громкоговорящими установками (было сделано несколько экземпляров на базе машин Т-20 «Комсомолец», Т-26 и Т-34–76. — Примеч. авт.) вводились обычно с подвижными частями в прорыв и включались в преследование противника, в рейды по его тылам. Использование специально оборудованных танков расширяло радиус применения устного вещания, которое проводилось на отступающие и контратакующие войска противника и на резервные гарнизоны, расположенные в десятках километров за линией фронта.

В особых случаях применяли пропагандистскую авиацию.

Сотрудник отделения пропаганды в годы войны Л. Я. Прокша, подполковник в отставке, вспоминал: «Когда на самолете Зорина смонтировали громкоговорящую установку, испытывать ее в полете осенью 1943 года поручили мне. Выглядела установка так: с левой стороны в кабине штурмана — радиопередатчик с ларингофоном (вместо микрофона). Под фюзеляжем вмонтирован большой, как в мирное время устанавливали на городских площадях, репродуктор. Диктор садился в кабину, надевал на шею ларингофон, включал передатчик, проверял его исправность. Перед диктором под стеклом, чтобы не сорвал ветер, лежал короткий текст на немецком языке. Его легко было выучить на память: всего одно-два коротких предложения.

Летчик поднимал самолет в воздух и вел его к переднему краю противника. Набрав высоту, он сбавлял обороты мотора и начинал спуск по спирали. В этот момент диктор включал аппаратуру и начинал вещание. Из репродуктора под фюзеляжем звучали призыв к вражеским солдатам и офицерам переходить на нашу сторону или важная информация, например: „Фельдмаршал Паулюс сдался…“ Все это, конечно, происходило ночью, ибо днем самолет был бы тотчас же сбит»[5].

Самолеты, танки и броневики, оборудованные громкоговорящими установками, безусловно, себя оправдали, но, к сожалению, широкого распространения во время Великой Отечественной войны не получили.

Наиболее благоприятные условия для эффективной устной передачи создавались в ходе наступления и преследования противника. Естественно, что в наступлении основная часть сил и средств устного вещания сосредоточивалась на направлении главного удара, этим достигалось максимальное пропагандистское воздействие на личный состав основной группировки противника.

Пропаганда на врага велась также простейшими техническими средствами при помощи жестяных рупоров и мегафонов. Общее количество таких передач за время войны превысило 700 тысяч. Подобные передачи велись рупористами-солдатами, учившими наизусть 3–5 лозунгов на иностранном языке. Качество подобной пропаганды было невысоким из-за примитивизма лозунгов, грубых ошибок в произношении, сильного акцента дикторов, что вызывало насмешки вражеских солдат.

По воспоминаниям Ф. Н. Шемякина, бывшего пропагандиста, подполковника в отставке, кандидата педагогических наук, техническая простота пропагандистских средств имела под собой основания: «Однажды мы попытались сконструировать более совершенный рупор: сделали высокую изогнутую жестяную трубу, причем ее изгибы были рассчитаны на то, чтобы голос диктора передавался со значительным усилением. Диктор мог стоять или сидеть в окопе.

Провели пробную передачу и выяснили, что при благоприятных погодных условиях голос диктора слышен далеко. И все же труба, сконструированная нами, успеха не имела. Дело в том, что диктор, которым обычно был немного обученный передачам боец, вынужден был переползать с места на место. А такую трубу, как наша, перетаскивать было трудно»[6].

Звукопропаганда оказывала сравнительно небольшое влияние на противника из-за маленького охвата аудитории воздействия. В 1943–1945 годах на одном фронте (200–220 км) вещание звукостанций ежесуточно в ночное время могли услышать военнослужащие 40–50 ротных опорных пунктов противника. Но аудитория воздействия сокращалась из-за того, что ночью большинство солдат спали. Слушали передачи не более 4–5 % солдат этих ротных опорных пунктов, которые ночью были часовыми.

Применение технических средств пропаганды в конкретных войнах и конфликтах 1939–1945 годов имело свои особенности, определяемые различным состоянием экономики и культуры солдат армий, сражавшихся с СССР.

Бои в районе реки Халхин-Гол (11 мая — 16 сентября 1939 года). Это сражение развернулось на границе Монгольской Народной Республики и государства Манчьжоу-Го. Причиной боев стали территориальные претензии манчьжурских властей, поддержанные военным командованием Квантунской армии Японии, размещенной на территории Манчжоу-Го. 57-й особый стрелковый корпус РККА и монгольские части отразили удары японских войск, а 1-я армейская группа Красной армии окончательно разгромила группировку 6А императорских войск.

Опыт операций в районе реки Халхин-Гол показал необходимость размещать печатную базу и редакции газет на иностранных языках ближе к линии фронта для увеличения оперативности пропаганды на войска противника. Анализ пропагандистской деятельности привел к изменению штатов политотдела армии РККА, где на военное время стало предусматриваться штатное отделение по работе среди войск противника и военнопленных в составе начальника отделения и трех переводчиков. Особое значение для развития способов пропаганды на противника в боевых порядках войск оказало решение о создании подразделения для ведения звуковых передач. Приказом наркома обороны СССР № 106 от 20 июня 1939 года «для усиления политработы техническими средствами» в Забайкальский военный округ был откомандирован звуковещательный отряд, штат которого насчитывал 13 человек. В составе технических средств отряда была мощная установка МГУ-1500 на базе четырех грузовых машин ЗиС-5 и ЗиС-6, разработанная в Ленинградском институте радио и передающей аппаратуры (ИРПА) в 1937 году для имитации шумов боя и боевой техники. Станция имела звукозаписывающий аппарат, набор пластинок, звукофильмов, музыки и шумов. Не успев пройти государственные испытания, звукостанция была направлена в район боевых действий, где в условиях боевой обстановки и в неблагоприятном климате использовалась для дезинформации и ведения звукопередач на противника.

Звукоотряд из поселка Мытищи к северо-востоку от Москвы, где находился НИИ, создавший установку, 22 июня 1939 года был отправлен в район боевых действий. После прибытия 17 августа в район Халхин-Гола отряд за короткое время подготовился к работе. По приказу командира армейской группы Г. К. Жукова ночью 19 августа для дезинформации врага звукостанция передавала шум инженерных работ по устройству проволочных заграждений, а 20 августа накануне наступления в 3.00 утра имитировала шум подхода танков к центральной переправе через реку Халхин-Гол. С 20 до 27 августа после прорыва линии фронта, когда уничтожали окруженную японскую группировку, отряд передал 9 обращений под названием «политический час для японцев». В передачах говорилось об окружении, утверждалось, что офицеры обманывают солдат. Тексты передач читал знавший японский язык диктор Г. И. Селянинов. До 1 сентября 1939 года звукоотряд провел в общей сложности 60 передач по текстам 11 программ. РККА получила первый опыт ведения звукопропаганды на линии фронта с помощью МГУ-1500. В результате работы опытной звуковещательной станции МГУ-1500 был выявлен ряд недостатков. Их описал в докладной записке на имя начальника ПУРККА диктор Г. И. Селянинов. Во-первых, плохая компоновка оборудования станции на связанных кабелем машинах приводила к тому, что в случае выхода из строя одной машины вся звукостанция не могла работать. Во-вторых, конструктивные недоработки электрической схемы приводили к тому, что внутри работающей станции температура поднималась до +60 °C. Это делало трудным длительную работу экипажа. Кроме того, диктор не мог читать тексты из будки станции, поскольку в микрофоне возникали сильные посторонние шумы, гудение и треск от работавшей аппаратуры и источников питания. Из-за этого экипаж мог вести передачи через микрофон только при помощи выносного кабеля, а диктор был вынужден читать тексты, располагаясь в 50 метрах от станции в воронке от снаряда. Это было неудобно, так как он зажигал свечу, чтобы видеть текст. При этом сверху на воронку набрасывали две шинели, чтобы ночью свет не демаскировал расположение звукостанции. В-третьих, тяжелый вес колесных машин (по 6–7 тонн каждая) приводил к тому, что техника часто застревала. Большие габариты, высота более 4 метров делали крайне сложной маскировку станций, подвергая их большой опасности при обстрелах. Спасло МГУ-1500 от уничтожения то, что передачи велись короткое время на окруженные японские войска, не имевшие артиллерии. Указанные недостатки были учтены, когда последующие образцы звукостанции стали делать только на базе одной грузовой машины. Однако предложение Г. И. Селянинова сделать новую звукостанцию на базе гусеничной техники было выполнено значительно позднее. Звукостанцию смонтировали на базе легкого бронированного тягача А-20 «Комсомолец».

Освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию (17 сентября — 2 октября 1939 года). Эта операция осуществлялась силами Киевского и Белорусского особых военных округов, 17 сентября 1939 года развернутых в Украинский и Белорусский фронты. Ее целью определялась защита жизни и имущества населения Западной Украины и Западной Белоруссии, которые в условиях разгрома Польши могли подвергнуться немецкой оккупации.

Редакции газет на иностранных языках фронтовых армейских групп, развернутых для операций на территории Западной Украины и Белоруссии, были снабжены передвижными типографиями со шрифтами, позволявшими печатать тексты на белорусском и украинском языках. Они издавались десять недель и после приказа НКО СССР о демобилизации призванных из запаса военнослужащих с 25 ноября 1939 года получили статус областных газет. В общей сложности на территории Западной Белоруссии и Западной Украины политорганы фронтового и армейского звена организовали издание 12 газет для местного населения на польском, белорусском и украинском языках.

Фронты кроме издательской техники имели звукостанции на базе автомобилей для ведения передач для населения. В политуправлении каждого фронта было выделено по две звуковещательные станции МГУ-35 и МГУ-36, которые имели по четыре металлических динамика в тыльной части крыши корпуса автобуса и предназначались для озвучивания митингов. Штатные подразделения пропаганды являлись лишь небольшой частью огромной «армии пропагандистов» из призывников украинской и белорусской национальности. Военкоматы Киевской и Житомирской области призвали в части Украинского фронта более 166,2 тысяч человек, которые по рассказам родственников знали о массовых расстрелах пленных и издевательствах польских офицеров над солдатами Красной армии в 1920 году. Результатом пропаганды «классового подхода» военнослужащих РККА к противнику было то, что польские офицеры воспринимались ими как ненавистные враги (апофеозом подобной политики стал расстрел под Катынью нескольких тысяч польских офицеров. — Примеч. авт.), а отношение к солдатам Войска Польского украинской и белорусской национальности было сочувственным и дружеским.

Советско-финляндская война (30 ноября 1939 — 12 марта 1940 года). Причиной войны явился отказ Финляндии удовлетворить территориальные претензии СССР к этой стране, вызванные причинами геостратегического характера. Несмотря на отчаянное сопротивление финской армии и первоначальные военные неудачи советских войск, 7, 8, 9, 13, 14-я и 15-я армии РККА выполнили поставленные перед ними задачи по захвату необходимой для обороны СССР финской территории.

Основным способом распространения газет и листовок в Советско-финляндской войне являлось разбрасывание листовок с самолетов. За время войны авиация распространила более 17 млн печатных материалов. Авиация главного командования (27-я дальнебомбардировочная бригада) доставляла листовки в глубокий тыл Финляндии во время бомбежек городов. Армейская авиация распространяла листовки в оперативном и тактическом тылу финской армии. Воздушные шары для разбрасывания листовок не применялись, так как ветры в этом районе не позволяли запускать шары и листовки в западном направлении. Кроме того, слабая точность такого способа заброски была непригодна в условиях низкой плотности населения в восточных приграничных районах Финляндии.

С помощью бомбардировщиков СБ распространили наибольшее количество листовок. Истребители бросали листовки редко. Так, 59-я легкая авиабригада, на вооружении которой находились истребители И-15, И-153, И-16, распространила только 617 тысяч листовок, 15 тысяч копий договоров и 400 газет. Агитационные бомбы ФАБ для разброски листовок почти не применялись из-за сложности их снаряжения агитационными материалами. Агитбомбами были распространены только 1,1 млн листовок над Хельсинки и Выборгом в первую неделю войны. Обычно летчики бросали пачки листовок из кабины. Если над городами точность разбрасывания листовок не имела значения, то над позициями противника снос листовок из-за ветра или неправильных действий экипажа приводил к потере значительного количества материалов. По оценке политорганов, достигли адресатов не более 1–2 % сброшенных авиацией листовок.

В феврале-марте 1940 года при сбросе листовок на Выборг районы их падения оцеплялись жандармерией, которая не пускала людей до завершения сбора и уничтожения листовок специально созданными командами. Эти факты показали, что правительство Финляндии боялось содержания листовок, разбрасывавшихся авиацией над городами после прорыва укреплений так называемой «линии Маннергейма».

Второе место по количеству распространенных материалов во время войны заняла артиллерия. С помощью агитационных снарядов и агитмин было распространено около 5 млн листовок. За три месяца для этих целей использовали 7419 агитационных снарядов: в 7-й армии — 4630, в 13-й армии — 1083, в 8, 9, 14, 15-й армиях — всего 1706 агитснарядов. Агитмин было применено намного меньше[7].

Наряду с агитснарядами в войне с Финляндией для пропаганды применили звуковещательные станции. В 1935–1939 годах Ленинградский институт радиовещательного приема и акустики (ИРПА) создал несколько экспериментальных станций для дезинформации противника передачей шумов движения танка, полета самолета, строительства инженерных заграждений. В каждой станции имелся комплект шумов, записанных на пленку из целлулоида, аппарат звукозаписи и передачи через микрофон. Для пропаганды во время войны использовали семь звукостанций различных моделей: МГУ-4, МГУ-34, МГУ-35, МГУ-36, МГУ-39, МГУ-1000. Каждая станция была изготовлена в единственном опытном экземпляре. Дополнительно к станциям ИРПА политическое управление фронта приказало изготовить станцию на базе танка. Опыт был осуществлен, когда 20 января звукостанцию смонтировали на легком танке Т-26 в 20-й танковой бригаде 7-й армии, действовавшей в районе Ханалетто. До начала войны на Северо-Западном фронте имелось только две кустарно изготовленные звукостанции. К 30 ноября пять станций сосредоточили в 7А на Карельском перешейке под названием «звуковещательный отряд». В конце декабря 1939 года после создания новой 13-й армии на Карельском перешейке звуковещательную технику распределили по армиям. Две звукостанции получила 13А, две — 8А в Петрозаводске. Одна станция была отправлена в 9А. В 7-й армии вместо отряда осталось только две станции. Звуковещательные станции в ходе войны передавали 25 текстов, одобренных политуправлением фронта. Некоторые из программ записали в Ленинграде на пластинки, поскольку в войсках не было профессиональных дикторов. Наряду с передачами текстов станции использовали по их прямому назначению — для имитации шума движения танков и дезинформации противника. Опыт звуковещания выявил недостатки в конструкции опытных образцов станций, которые часто ломались. Станции на базе автомобиля были громоздкими, что делало их хорошей мишенью для артиллерии. Аппаратура звуковещания не имела запасных частей, поэтому для ремонта станции везли за сотни километров от места работы в Ленинградский ИРПА. Аппаратура станций работала только на хороших дорогах, но на бездорожье ломалась.

Великая Отечественная война (22 июня 1941 — 9 мая 1945 года). Великая Отечественная война являлась составной частью Второй мировой войны, в которой Советский Союз в борьбе с национал-социалистической Германией и ее союзниками (Венгрией, Финляндией, Румынией, Италией) отстаивал свою государственную целостность и национальную независимость. Боевые действия завершились освобождением стран Восточной Европы и уничтожением нацистского государства.

В числе основных форм политической работы среди войск противника, применявшихся в годы Великой Отечественной войны, широкое распространение получило информационно-психологическое воздействие звуковещательными средствами (иначе — устная пропаганда), проводившееся с помощью специальных громкоговорящих установок.

Устная пропаганда в ходе Великой Отечественной войны была исключительно оперативной, обращалась к конкретным взводам и ротам, батальонам, а часто к отдельным солдатам и офицерам войск противника с живым и убедительным словом. Однако неблагоприятная военная обстановка и крайне малое количество технических средств в начале войны ограничивали ее применение. В октябре 1941 года Главное политическое управление Красной армии потребовало от политорганов усилить устную пропаганду среди противостоящих им германских дивизий. 15 декабря 1941 года в специальной директиве оно сообщало об успехах этой работы в армиях Северо-Западного, Ленинградского и Карельского фронтов. Подытоживая результаты, ГлавПУРККА указывало: «Ежедневные короткие устные передачи, построенные на конкретных фактах и обращенные к солдатам определенных подразделений и частей противника, подрывают воинский дух и моральное состояние солдат»[8].

Но реализация подобных указаний в войсках, особенно в первом периоде войны, происходила довольно бестолково.

Вот как вспоминал о своей агитационной деятельности в августе 1942 года писатель Вениамин Власов, в то время обычный старшина 65-й Краснознаменной дивизии Волховского фронта:

«„Агитаторов-громкоговорителей“ — так мы называли себя в шутку — собрали в штабе полка. Был короткий инструктаж. Потом раздали прокламации, в которых говорилось, что рабочие Германии не могут быть врагами нам, советским пролетариям, и поэтому им следует перейти на нашу сторону, где для них будут созданы хорошие условия жизни… Каждому агитатору вручили конусообразную жестяную трубу, с которыми мы завтра должны выйти, скорее всего, выползти на нейтральную полосу, чтобы закопаться как можно поглубже в землю и приступить к чтению обращения к сегодняшним нашим злейшим врагам.

Конечно же, каждый из агитаторов имел десятилетку, и многие могли бегло со смыслом читать на немецком языке.

.. Еще задолго до восхода солнца меня снарядили гранатами, едой, малой лопаткой. Саперы уже успели прорезать лазейку в проволочном заграждении, разминировать тропку, обставив ее вешками, пожелали ни пуха… Ребята из родной роты заверили, что мое местопребывание добротно пристреляно и будет под неусыпным наблюдением.

Обосновался я в мелком кустарнике, на небольшой высотке. Пришлось долго окапываться, маскироваться дерном, ветками.

За напряженной работой не заметил, как давно рассвело кругом. Пришел день. И тут моему взору представились будто на ладони, появляющиеся в окопах и траншеях немцы. Да как много их! Вижу, один забрался на блиндаж, снял нижнюю рубашку и выискивает вшей. „Э, — думаю, — и вас не обошли стороной паразиты…“

Пришло время и приступать к работе. Вынул из кармана гимнастерки листок с заветным текстом, уложил в амбразуру бруствера своего окопа трубу, собрался с духом и срывающимся вначале от волнения голосом начал:

„Геноссе солдатен!..“

Прокричав весь текст, вдруг сам испугался наступившей тишины. Все, казалось, замерло вокруг. Немцы, ошарашенные, должно быть, неслыханной в ту пору дерзостью русских, а наши — от теперь уже долгого ожидания, что будет дальше?

Произошло же то, чего и следовало ожидать. По моей цели обрушился шквальный огонь буквально из всех видов стрелкового оружия.

Затем так же резко, как и началась эта вакханалия, все умолкло. Наступила продолжительная тишина. Лишь изредка стрекотали пулеметы, да и то далеко, на правом фланге.

Где-то во второй половине дня я еще раз прокричал текст прокламации. На той стороне с вниманием выслушали мою небезупречную немецкую тираду, потом посмеялись, постреляли и утихли.

С наступлением вечерних сумерек я оставил свое убежище и пополз восвояси. Стоило ввалиться в траншею, как на мне повисли ребята. Они были безмерно рады моему возвращению.

— Начало сделано, — сказал комиссар батальона Колесников после моего доклада. — Теперь отдохнешь хорошенько, а после продолжишь.

На следующее утро, однако, прошла по окопам радостная весть: фрицы выбросили на своей передней линии по всему участку обороны белые флаги.

Я примчался по ходу сообщения до своего передка и увидел: на некотором расстоянии друг от друга стояли шесты с белыми вымпелами. „Неужели немецкие солдаты решили бросить оружие?“ — мелькнуло в моей ничего не соображающей голове.

— А что, — неподалеку говорил ребятам бывалый сержант, — в финскую войну вот так же маннергеймовцы выбросили белые флажки, а скоро и война кончилась.

Никто не мог понять, что происходит. Комбат Кулаков после хитрой улыбки многозначительно заметил:

— Вот старшина своей чудо-трубой сколько загадок преподнес. Ну, а теперь приказываю: всем по местам, поглубже закопаться. Скоро ждите нового сюрприза, теперь — от немцев.

Не прошло и часа, как с левого фланга вдоль нейтральной полосы зашли два „мессершмитта“ и лихо отбомбили, обстреляли наши передовые позиции.

А что же значили белые флажки? Чтобы не задеть свои передовые части, фрицы обставили свою линию высокими древками с белыми кусками материи. Летчики истребителей-штурмовиков знали о договоренности с пехотой и проутюжили неспокойный участок нашей обороны.

Скоро из политотдела дивизии пришло указание временно прекратить эксперимент с „громкоговорителями“. До конца же войны оставался еще ровно 991 день».

Пропаганда через линию фронта проводилась всеми звеньями политорганов, но главным образом политотделами дивизий и армий через окопные громкоговорящие установки (ОГУ), мощные громкоговорящие установки (МГУ), через мегафоны и рупоры. Главное политическое управление подготовило и направило в войска 24 программы устного вещания общеполитического характера[9].

Свыше 500 МГУ и ОГУ и тысячи мегафонов использовались для этой цели в войсках. За все время войны было проведено более миллиона устных передач для личного состава вооруженных сил национал-социалистической Германии и армий ее сателлитов: Венгрии, Румынии, Словакии, Италии и Финляндии. По неполным данным, только за два года с 1 апреля 1943 года по 1 апреля 1945 года было проведено: через МГУ — 85 833 передачи, через ОГУ — 239 105 передач, через мегафоны и рупоры — 713 731 передача[10].

В помощь фронтовому, армейскому и особенно дивизионному звену политорганов Главное политическое управление изготовило 372 пропагандистские патефонные пластинки общим тиражом 71 881 экземпляр на десяти иностранных языках. 240 названий тиражом 61 тысячу экземпляров приходилось на пластинки, записанные на немецком языке (из них выступлений и обращений военнопленных — 42, текстов листовок — 68, лозунгов — 17, стихотворений — 28, выступлений общественных деятелей — 2, текстов с музыкальным сопровождением — 7, инсценировок — 5, народных и революционных песен — 8).

По нескольку раз в сутки политорганы передавали специальные сообщения и оперативные сводки Совинформбюро об успехах Красной армии на фронтах и призывали солдат и офицеров противника сдаваться в плен.

Устная пропаганда проводилась по специальным программам, составляемым аппаратом спецпропаганды политорганов. Опыт показал, что все многообразие программ можно условно свести к трем главным типам: общеполитические, информационные и оперативные.

Общеполитические и информационные программы устного вещания обычно составлялись политуправлениями фронтов, а оперативные программы — преимущественно политотделами армий и дивизий, которые часто дополняли их новейшими общеполитическими и информационными материалами.

Как правило, общеполитическая программа устного вещания состояла из нескольких, разных по своему жанру, текстов, освещающих одну и ту же проблему. Так, например, программа «Где воюют эсэсовцы?», которую составляло ГлавПУРККА, имела следующие составные элементы:

1. Пластинка с музыкой «Песня солдата» — 1 мин.

2. Текст «Эсэсовцы — ваши враги» — 2 мин.

3. Стихотворение Э. Вайнберга «Покиньте армию убийц!» — 1 мин.

4. Для чего Гитлеру нужны СС (комментарий по поводу секретного приказа ОКВ) — 1 мин.

5. Письма из Германии о недостойном поведении солдат СС в тылу — 3 мин.

6. Выступление пленного или выдержки из писем пленных, разоблачающих гитлеровцев, — 2 мин.

7. Фронтовые известия с данного участка фронта — 2 мин.

Всего: 12 мин.

Данное содержание устной передачи являлось типичным примером общеполитической пропаганды. Тексты материалов 6-го и 7-го пунктов не приводятся, так как они должны быть составлены в политотделе армии или дивизии непосредственно перед передачей; следовательно, данная программа была комбинированной, где общеполитический материал дополнялся информационным и оперативным.

Второй разновидностью передач устного вещания являлись информационные программы, главная пропагандистская идея которых доказывалась искусно подобранными информационными сообщениями, взятыми, как правило, из прессы нейтральных стран. Примером такой передачи может служить программа «Последние известия из Германии», подготовленная политуправлением Ленинградского фронта в 1944 году. Она состояла из нескольких частей:

1. Музыка — 1 мин.

2. Обращение к солдатам противника и объяснение темы передачи — 30 сек.

3. Главные информационные сообщения:

— новый генеральский заговор против Гитлера — 1 мин.;

— эсэсовские генералы вместо вермахта — 1 мин.

— Дополнительные информационные сообщения

— немецкие крупные промышленники против Гитлера — 1 мин.;

— журналист нейтральной страны о фольксштурме — 1 мин.

5. Концовка — 30 сек.

Всего: 6 мин.

В упомянутой программе почти все сообщения также посвящены одной теме — усилению антигитлеровской оппозиции и карательным мероприятиям немцев после 20 ноября 1944 года. Следует отметить, что политорганам не всегда удавалось добиться такой целеустремленности. Нередко в информационных программах отдельные сообщения были тематически разнородными; это зависело от подбора информационных сообщений и степени квалификации пропагандиста.

Наиболее же распространенным видом устной агитации были так называемые оперативные программы, в основу которых легли факты и события, связанные с боевой и оперативной обстановкой на данном участке фронта. В качестве типичного примера программы устного вещания с преобладанием оперативного материала может служить программа «К солдатам 128-го моторизованного гренадерского полка 23-й танковой дивизии», составленная политотделом армии Черноморской группы войск Закавказского фронта осенью 1942 года. Она включала в себя:

1. Музыка — 30 сек.

2. Обращение к солдатам противника и объявление темы и программы передачи — 30 сек.

3. Безнадежная атака (анализ безуспешного боя, проведенного противником накануне) — 2 мин.

4. Выступление военнопленного обер-ефрейтора Карла Шинко из 5-й роты по этому же вопросу — 2 мин.

5. Рифмованные лозунги на фоне музыки и стихотворение Э. Вайнберга «Я обвиняю!» — 1 мин.

6. Сообщение о боях под Сталинградом — 1 мин.

7. Письмо с родины лейтенанту Клейну из 3-й роты, попавшее в руки наших войск, — 2 мин.

8. Концовка и лозунги, призывающие к выходу из войны — 1 мин.

Всего: 10 мин.

Данная программа насыщена конкретными фактами, хорошо известными солдатам 128-го моторизованного гренадерского полка.

Продолжительность программ устного вещания, как правило, не превышала 10 минут. Опыт показал, что при более продолжительном непрерывном вещании у слушателей обычно притуплялась острота восприятия, вследствие чего внимание и интерес к передаче ослабевали. Кроме того, длительное вещание с одной позиции позволяло противнику более или менее точно установить местонахождение станции и вывести из строя как технику, так и обслуживающих ее людей.

Подразделения Красной армии в районе вещания заблаговременно предупреждались о начале передачи.

Наряду с обычными видами программ устного вещания применялись так называемые тексты-рамки для оперативных передач, которые составлялись наиболее квалифицированными пропагандистами и представляли собой готовые краткие программы, написанные для передачи в ходе боя, с пропусками, куда даже недостаточно владеющий языком противника диктор или старший инструктор мог быстро подставить даты, время, географические названия, фамилии пленных солдат и офицеров, наименования и номера частей противника, а также сведения о его потерях в людях и технике.

Политуправление Северо-Западного фронта издало в июне 1943 года серию подобных текстов-рамок на следующие темы: об успешной атаке наших войск на данном участке фронта, об отбитой атаке противника, об удачном разгроме позиций немецких войск, о бомбежке какого-либо немецкого города, обращение к окруженному гарнизону.

Выпуск подобного рода текстов-рамок получил довольно широкое распространение. С одной сторон, такие тексты обязывали политотделы дивизий вести именно конкретные передачи, а с другой — облегчали работу и экономили время политработникам на местах, которые недостаточно хорошо владели литературным языком противника.

Устное вещание производилось днем и ночью — все зависело от поставленной задачи и боевой обстановки. Наиболее удобным временем для вещания была ночь и, в особенности, предрассветные часы. На то были свои причины: ночью легче развернуть станцию и, кроме того, ночью звук распространялся лучше и на переднем крае было меньше помех. Помимо этого, в эти часы немецкие офицеры находились, как правило, в блиндажах, расположенных в глубине обороны, в 200–300 метрах от передовой. После каждой передачи МГУ переезжала на запасную позицию (смена позиции была обязательна, если противник во время передачи или к концу ее вел огонь по расположению установки).

Иногда звукопередачи велись с линии фронта в ночное время, чтобы скрыть источник звука, избежать уничтожения диктора и звукостанций огнем стрелкового оружия. Диктора, как правило, прятали в укрытие, блиндаж, окоп или в воронку от снаряда. При этом протягивали на дальность до 500 метров кабель с динамиком в сторону от места расположения диктора. С конца 1943 года в нескольких десятках метров от динамика ставилась охрана из 1–2 стрелков, поскольку вражеская разведка нередко срезала динамики работавших станций.

При ведении передач с переднего края ночью дальность отчетливого различения речи (350–500 метров) позволяла слышать станцию ОГУ солдатам в ротном опорном пункте противника. В светлое время суток вещание велось только из-за укрытия при боях в городе, во время проведения митингов в занятых городах или при обращении к жителям в населенных пунктах. Как правило, на линии фронта в полосе боевых действий пехотной дивизии (2,5–4 км) работала одна звукостанция ОГУ. При разгроме окруженного противника все звукостанции фронта сосредоточивались для склонения врага к сдаче в плен, поэтому количество звукостанции в боевых порядках войск резко возрастало. Например, в 1945 году при уничтожении Данцигско-Гдынской группировки противника в дивизиях 2-го Белорусского фронта станции располагались через 600 метров фронта (41 звукостанция на 25 км линии фронта).

В наступлении звукостанции часто передавали обращения, ультиматумы к окруженным подразделениям. Передачи вели не только дикторы, но и пленные, обращавшиеся к своим сослуживцам. Выступление пленного, как правило, велось под контролем офицера и охраной 1–2 автоматчиков. Время передачи ОГУ не превышало двадцати минут, что зависело от емкости аккумулятора. Станции МГУ проводили за ночь несколько 20-минутных передач с получасовым перерывом, чтобы дать остыть нагревшейся аппаратуре.

Количество звукопередач на противника значительно увеличилось в 1944–1945 годах, когда промышленность стала серийно выпускать звукостанции. Каждую ночь в полосе одного фронта (200–220 км) проводилось от 20 до 50 передач. Частота звукопередач возрастала при ликвидации окруженных группировок противника. Так, в Берлинской операции (16 апреля — 2 мая 1945 года) была сделана 9071 передача. Это означает, что за сутки в среднем проводилось 583 передачи.

Опыт подобной концентрации звукостанции был получен еще в первый период войны. На Карельском фронте с сентября 1942 года действовали две «звукобатареи» в составе восьми станций, которые располагались с интервалом 800–900 метров друг от друга и работали попеременно. Это делало невозможным для финнов заглушать передачи огнем из стрелкового оружия.

За время войны было разработано два типа звукостанции на базе автомобилей. Наиболее распространенной в армиях была модель МГУ-42 со звукоизлучателями мощностью 200 ватт. Аппаратура ОГУ устанавливалась на легкие самолеты-разведчики Р-5 и ночные бомбардировщики У-2. На 1 июля 1943 года в РККА насчитывалось 17 самолетных звукостанции (СЗС), пять из которых действовали на Северо-Западном фронте. По две самолетные звукостанции работало на Карельском и Центральном фронтах. Ленинградский и Западный фронты использовали по одной СЗС. Еще одна СЗС находилась в распоряжении Дальневосточного военного округа. С самолета У-2 передачи вели в ночное время. Для этого летчик над своей территорией набирал высоту 2,5 тысяч метров. После этого он выключал мотор, чтобы не дать врагу найти самолет по шуму двигателя, и планировал по спирали в сторону линии фронта. За 3 минуты планирования диктор мог сказать в микрофон несколько фраз. После этого пилот включал мотор и с набором высоты уходил из зоны обстрела в сторону расположения своих войск. Наибольшее количество передач с самолетов было проведено в 1943 году. В последующие годы вещание с самолетов не применялось по трем причинам. Во-первых, главной причиной были высокие затраты на ведение передач с самолета. Противник часто подбивал самолеты, с которых вели передачи дикторы, а исправных самолетов на фронте постоянно не хватало. Во-вторых, передача с самолета для противника стоила дорого из-за затрат на авиационный бензин, которого не хватало для боевых вылетов. В-третьих, вещание с самолета было очень кратким (не более 2–3 минут). Это не позволяло передавать много информации. Затраты на трехминутную передачу командиры считали неоправданно высокими и не соответствующими эффективности пропаганды.

Вот как описывал авиационную агитпередачу участник войны Ф. Н. Шемякин, кандидат педагогических наук, подполковник в отставке: «Не раз самолет попадал под зенитный обстрел. Все полеты прошли благополучно, если не считать повреждений У-2. Нельзя не упомянуть о летчике „звуковки“ Костенко. К сожалению, он погиб в последний день войны.

Как ни странно, но поначалу немцы, по-видимому, не разобрались в том, кто вещает с воздуха: свои или русские. Высказывались разные мнения: одни не допускали, что у „русских варваров“ может быть техника, позволяющая вещать с воздуха; другие утверждали, что это — дело роты пропаганды 2-й танковой немецкой армии, которая преследует какие-то свои цели. Были даже разговоры об „измене в люфтваффе“. Вскоре, однако, немцы разобрались, что к чему, и наши вещания солдаты стали называть „голосом ангела“.

Вещания с воздуха велись наиболее интенсивно осенью и зимой. Июньские короткие и светлые ночи не благоприятствовали вылетам, а в июле, когда вражеский фронт был прорван, они потеряли смысл, так как далеко не всегда летчик мог определить, где наши, а где германские части»[11].

В 1941 году была предпринята попытка создания танковых звукостанций. Институт связи РККА на базе танка Т-34 сделал экспериментальный танк-агитатор. В 1942 году он был направлен в 6-й танковый корпус Западного фронта. Однако в боевых действиях под Ржевом танк сгорел от прямого попадания, не успев пройти испытания по звуковещанию. В дальнейшем танки решили не использовать в качестве базы для звукостанций из-за их высокой стоимости и нехватки на фронтах. Применяемые в июне 1943 года на Ленинградском и Юго-Западном фронтах звукостанции на базе танкеток были несерийными образцами. Их изготовили в единственном экземпляре специалисты этих фронтов.

Так как ведение устного вещания через громкоговорящие установки различных типов нельзя было осуществить на большие расстояния, командиры и политорганы стремились расширить сферу воздействия громкоговорящих установок.

Так, например, в 1941 году политорганы Ленинградского фронта располагали тремя мощными звуковещательными установками МГУ-39, тремя 100-ватными установками на пикапах и 27 ОГУ. Действовали также 7 блиндажных установок с выносными динамиками, а при работе на переднем крае связисты, играющие важную роль в обеспечении работы и совершенствовании звуковещательных средств, производили установку динамиков и рупоров.

В начале же 1942 года с помощью отдела связи фронта на машинах МГУ-39 были установлены (дополнительно) аппараты «Шорифоны» для воспроизведения записанных на пленку высказываний и выступлений военнопленных, а также музыкальных вставок. Наличие этих аппаратов позволило перейти к заблаговременной записи на пленку целой программы.

В дальнейшем совершенствование звуковещательной техники в целях повышения эффективности пропаганды на войска противника было продолжено: в 55-й армии Ленинградского фронта в мае 1942 года была смонтирована звукостанция на танке Т-26. Танковая установка давала возможность ближе, чем на обычной звуковещательной станции, подойти к переднему краю противника. К тому же она обладала высокой проходимостью, что имело немаловажное значение в условиях как Ленинградского, так и других фронтов. Мощность установки была 150 ватт, а питание осуществлялось четырьмя 12-вольтными аккумуляторами. Звукоаппаратура была установлена на башне танка, излучатели — на броне, по одному с каждой стороны башни. В танке был также установлен пленко-прокатный автомат, что позволяло передавать тексты и музыку в записи. Т-26 имел на вооружении 45-миллиметровую пушку и пулемет, а его экипаж состоял из трех человек: воентехника 1-го ранга Е. К. Вихрова, механика-водителя старшины Кутузова и стрелка-радиста сержанта Трыкина. За 7 месяцев 1942 года через танковую установку было проведено более 500 передач. Танковая «крыша» давала возможность ближе, чем на обычной звуковещательной станции, подойти к переднему краю противника. В составе 67-й армии звуковещательный танк работал до марта 1944 года, когда был разбит вражеским снарядом из противотанкового орудия, О судьбе экипажа танка автору ничего не известно[12].

В двух армиях Ленинградского фронта (55-й и 67-й) действовали звукоустановки на самолетах. Каждая из них являлась оригинальной конструкцией, разработанной армейскими инженерами и техниками.

В 67-й армии, где автором проекта был инженер-капитан Г. Лоц, на самолете типа По-2 (У-2) была смонтирована 25-ваттная окопно-ранцевая установка. В ходе испытаний удалось достичь хорошей слышимости в радиусе до 3 километров с высоты 600–700 метров. Затем мощность установки была увеличена до 30 ватт, что позволило вести эффективное вещание с высоты 900 метров.

Вещание со спецсамолета, находившегося в армейской эскадрилье связи, на участке 67-й армии началось 7 апреля 1943 года с аэродрома Колтуши (позже базой стал аэродром Шувалово), и наступление белых ночей ему не мешало. За вылет проводилось 5–6 коротких передач, продолжительностью 40–60 секунд каждая. На высоте 1000 метров пилот выключал мотор и при планирующем полете диктор вел передачу. Тексты передач с самолета носили прежде всего информационный характер, были составлены сжато, в телеграфном стиле. При вылете, как правило, брались с собой и листовки, которые распространялись над передним краем противника.

В итоге самолеты, танки и броневики, оборудованные громкоговорящими установками, безусловно, себя оправдали, но, к сожалению, широкого распространения во время Великой Отечественной войны не получили[13].

На немцев даже пытались воздействовать показом кинофильмов на фоне облаков. Институт связи РККА 19 января 1943 года сделал опытную кинозвукоустановку ЗКУ-ЗД-1. Она предназначалась для показа кинофильмов при помощи проекции изображения на облака. Эта станция с конца января 1943 года проходила испытания в 11-й армии Северо-Западного фронта, где демонстрировала сюжет о колоннах пленных, сдавшихся после окружения под Сталинградом. Однако 30 марта в результате артиллерийского обстрела противника станция была уничтожена, получив 35 осколочных пробоин. По результатам испытаний институт связи принял решение прекратить работы по созданию звукокиноустановок. Причиной было то, что противник легко определял место работы станции по направлению излучения света и прерывал работу системы артиллерийским обстрелом.

Широко использовались в агитации рупоры. Из-за недостатка звукотехнических средств в условиях обороны на многих участках фронта, а также в ходе уличных боев, когда расстояние до противника не превышало 50 метров, рупоры и передачи через них кратких лозунговых текстов получили широкое распространение.

Так, в период окружения германских войск под Сталинградом политуправлением Донского фронта было подготовлено 18 текстов для рупористов, которые передавались днем и ночью. Вот некоторые из них:

«Солдаты! Вас кормят, как кроликов, а требуют, чтобы вы погибали как львы. Переходите в плен и вы будете жить как люди!»

«Солдаты! Всякий, кто сопротивляется, будет уничтожен! Кто сдается в плен, перестает быть врагом!»

«Немецкие солдаты! Командующий Донским фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский гарантирует жизнь пленным. Спешите под его защиту от неизбежной смерти!»

Главной особенностью устного вещания на войска противника в период обороны Сталинграда были сложившиеся условия боевой обстановки, когда расстояние от советских позиций до противника во многих случаях не превышало 100–150 метров, а в условиях активной обороны и уличных боев действенность устной агитации во многом зависит от постоянного знания обстановки, тщательного и непрерывного изучения противника.

Большинством звуковещательных программ периода обороны Сталинграда являлись программы, составленные на конкретном материале, полученном в ходе боя. Например, после того, как усиленному немецкому батальону, несмотря на большие жертвы, не удалось захватить один из цехов завода «Красный Октябрь», через ОГУ немедленно была организована передача, обращенная к остаткам батальона. В ней подчеркивалось, что потери батальона настолько велики, что о дальнейших попытках захватить цех немецкому командованию нечего и думать, и что остатки батальона будут уничтожены, если они вовремя не сдадутся в плен.

Всего в течение октября и первой половины ноября 1942 года для войск противника было проведено звукопередач:

— через МГУ — свыше 350;

— через 12 ОГУ — 940;

— через рупоры — 8000[14].

Немаловажно учесть и тот факт, что на протяжении всех лет войны в осуществлении информационно-психологического воздействия (ИПВ) на противника, а также и в подготовке материалов ИПВ участвовали немецкие военнопленные и антифашисты, австрийские и испанские коммунисты, просоветски настроенные финны, норвежцы и итальянцы, выходцы из Эльзаса и т. д.

Уже в первые месяцы они привлекались для выступлений через звуковещательные станции и к составлению программ устного вещания.

Так, после прибытия на Ленинградский фронт 250-й испанской «голубой дивизии» наиболее широко привлекались к ведению пропаганды испанцы-перебежчики; они регулярно выступали через звуковещательные средства, неоднократно проводились коллективные выступления пленных.

В период прорыва блокады Ленинграда в январе 1943 года наши войска пленили 1260 немецких солдат и офицеров[15]. Среди них политорганами были выявлены желающие участвовать в борьбе против Германии. В ходе январских боев южнее Ладожского озера на Ленинградском фронте впервые в широких масштабах на войска противника были использованы военнопленные. Всего в той или иной степени к этой работе было привлечено до 300 немецких солдат и офицеров. Краткие выступления 130 военнопленных были записаны на пластинки, а затем размножены и направлены в политорганы для использования в звукопередачах[16]. К началу лета 1943 года в политорганах Ленинградского фронта повсеместно работали немецкие антифашисты.

После создания Национального комитета «Свободная Германия» (НКСГ) на фронт был направлен уполномоченный комитета, в задачу которого входила организация работы по пропаганде движения НКСГ, — это был один из его учредителей Эрнст Теллер.

Представители НКСГ на Ленинградском фронте вели обширную устную пропаганду через звуковещательные станции. Антифашисты всячески стремились к установлению контактов с солдатами тех частей вермахта, к которым они обращались, и в ряде случаев это удавалось. На Ленинградском фронте некоторые антифашисты ходили даже в расположение немецких позиций и там беседовали с солдатами о НКСГ, о бесперспективности ведущейся Германией войны и советском плене. Особенно активную деятельность антифашисты из НКСГ развернули на завершающем этапе войны, в период боевых действий Ленинградского фронта по освобождению Эстонии и ликвидации Курляндской группировки в Прибалтике.

Наиболее благоприятные условия для эффективного устного вещания создавались в ходе наступления и преследования противника. Естественно, что в наступлении основная часть сил и средств устного вещания сосредотачивалась на направлении главного удара, и этим достигалось максимальное информационно-психологическое воздействие звуковещательными средствами. Основная задача пропаганды состояла в том, чтобы усилить панику в рядах противника, склонить его солдат и офицеров к сдаче в плен как единственному реальному пути для спасения жизни. В этой ситуации устное вещание являлось единственным средством ИПВ на отступавшие войска.

Опыт устной пропаганды в наступательных боевых действиях показал, что наиболее эффективное использование средств ИПВ достигалось в том случае, если они находились в боевых порядках наступательных частей[17]. Но, к сожалению, во время Великой Отечественной войны нередко бывало и так, что технические средства устного вещания отставали от темпа продвижения главных сил на длительное время.

Период контратак и встречный бой характеризовались резкими и быстрыми изменениями обстановки, скоротечностью боевых действий и борьбой за захват и удержание инициативы от начала до конца боя. При этом командиры и политорганы учитывали, что солдаты и офицеры контратакующих частей противника, как правило, имели более высокую боеспособность, чем разбитые в ходе наступления или отступающие части противника. Контратакующие части врага плохо или совсем не знали действительной обстановки. Основная задача устной агитации в этих условиях сводилась к тому, чтобы объяснить неблагоприятно сложившуюся для противника обстановку и доказать солдатам и офицерам контратакующих частей противника, что они не смогут восстановить положение. И в условиях встречного боя устное вещание являлось самым оперативным средством воздействия на противника.

Окружение войск противника создавало особенно широкие возможности для развертывания устной пропаганды, так как факт окружения уже сам по себе сильно подрывал моральный дух противника. Успех этой пропаганды в значительной степени определялся знанием конкретных изменений в настроениях вражеских солдат и офицеров и немедленным реагированием на все эти изменения. Запоздалое же реагирование к успеху не приводило. Так, например, во время пропагандистской работы, обращенной к окруженным войскам в районе населенного пункта Корсунь-Шевченковский (февраль 1944 года), политорганы с большим запозданием узнали о намерении командующего окруженными войсками генерала Штеммермана принять условия капитуляции, предложенные в советском ультиматуме. Если бы эти сведения поступили раньше, пропагандистские усилия наших войск были бы более аргументированными и успешными.

Таким образом, на протяжении всех лет Великой Отечественной войны среди войск противника советскими органами спецпропаганды велась непрерывная политическая работа, широкое распространение в которой получило ИПВ звуковещательными средствами, иначе — устная пропаганда, проводившаяся с помощью громкоговорящих специальных установок, бывшая исключительно оперативной и способная обращаться как к конкретным взводам, ротам и батальонам, так и к отдельным военнослужащим противника. Для этой цели использовались МГУ, ОГУ, мегафоны, рупоры, а также самолеты, танки и броневики, оборудованные громкоговорящими установками.

Опыт устной пропаганды в наступательных боевых действиях показал, что наиболее эффективное использование средств устного вещания достигалось в том случае, если они находились в боевых порядках наступающих частей. Дивизионные средства устной пропаганды (ОГУ, мегафоны и рупоры) использовались политотделами дивизий для ведения передач против узлов сопротивления блокированных или окруженных подразделений и частей противника. (Количество МГУ и ОГУ, выпущенных в годы войны, см. в таблице 1).

Таблица 1

Звукостанции на фронтах (только фабричного производства)

На первом этапе Великой Отечественной войны влияние устного вещания на германские войска было незначительным — это объясняется временными успехами немецкой армии, а также недостаточно высокой эффективностью устной пропаганды наших войск на уровне ее мастерства и недостатками в ее организации. Здесь же следует учитывать и недостаточное количество технических средств, необходимых для успешного проведения звуковещания.

Данные недостатки были напрямую связаны с отсутствием у лиц, занимавшихся вопросами устной пропаганды на войска противника, необходимого опыта, а в особенности достаточного знания противника. Тематика материалов информационно-психологического воздействия первого периода Великой Отечественной войны определялась 10 лозунгами по отношению к войскам немецкой армии, разработанными в конце июня 1941 года и утвержденными Советским бюро военно-политической пропаганды. С одной стороны, это несло положительный эффект — данный комплекс лозунгов способствовал концентрации содержания пропаганды на единых направлениях, но вместе с тем ряд лозунгов, таких как «возвращаться домой к своим семьям» или «кончать с войной путем свержения кровавого господства Гитлера», были неосуществимы и, следовательно, неэффективны и в значительной мере вредны.

В некоторых случаях, а именно — при ведении устного вещания против личного состава 214-й немецкой пехотной дивизии в октябре 1944 года на 1-м Белорусском фронте; против 101-го пехотного полка в июне 1944 года, проводимого Рославльской стрелковой дивизией; в Таурагской операции (10 сентября — 10 октября 1944 года), заключающейся в организации устного вещания через МГУ, ОГУ и рупористов; в работе армейских отделений по проведению ИПВ звуковещательными средствами также наблюдалась низкая эффективность. Это было связано с отсутствием единого замысла, сосредоточения и координации усилий по месту и времени, и в итоге в отдельных соединениях через звуковещательные станции не было организовано ни одной передачи.

Впоследствии, на заключительном этапе Великой Отечественной войны, эффективность устного вещания стала заметно повышаться: с одной стороны, в связи с боевыми успехами советских войск, а с другой — с улучшением качества содержания устной пропаганды.

В этот период устная пропаганда в значительной мере отказалась от классовых принципов ее ведения, которые она унаследовала еще со времен Гражданской войны, и во многом взяла на вооружение национальные проблемы, касающиеся противоборства двух конкретных сторон.

В ходе Великой Отечественной войны получили свое развитие и сами формы ведения устной пропаганды на войска противника, использовались новые приемы аргументации, виды и типы звуковещательных программ, совершенствовались технические средства устного вещания, улучшалась подготовка кадров.

Эффективность воздействия устного вещания на противника определялась в первую очередь тем, что пропаганда через громкоговорящие установки воспринималась немецкими солдатами с наибольшим интересом и уже потому являлась достаточно действенной.

Само же ведение устной пропаганды являлось деятельностью, на эффективность которой влияли не только содержание программ и организация работ по звуковещанию, но прежде всего морально-психологическое состояние (МПС) объекта воздействия, степень доверия немецких военнослужащих советской пропаганде.

Сама возможность пропагандистского влияния на противника в начальный период войны была недостаточно велика потому, что на МПС германских военнослужащих оказывали влияние такие существенные факторы, как:

— наличие среди солдат и офицеров вермахта очень большого количества людей, обладавших сильнейшим иммунитетом к пропаганде советских войск по причине глубокой убежденности в идее нацизма;

— система тотального контроля солдат, внедренная в вермахте;

— высокий уровень боевого духа противника, влиявший на его поведение и восприимчивость к нашей пропаганде;

— высокий уровень дисциплины и коллективизм немцев.

Исходя из характеристик морально-психологического состояния войск противника, эффективность пропагандистского воздействия трудно выразить в конкретных цифрах, однако одним из показателей является увеличение количества военнослужащих, сдавшихся в плен, относительно количества погибших. Разумеется, этот показатель нельзя рассматривать как прямой результат ИПВ посредством звуковещания, по и отрицать это воздействие нет никаких оснований.

Эффективность устного вещания на германские войска на различных этапах Великой Отечественной войны изменялась в зависимости от боевой обстановки, а также в соответствии с уровнем его подготовки и организации в целом, а сама работа по ведению устного вещания совершенствовалась непосредственно в ходе боев.

Фактически эффективность устной пропаганды с призывами сдачи в плен увеличилась по мере приближения линии фронта к «сердцу Третьего рейха» — Берлину. По результатам действий 2-го Белорусского фронта соотношение потерь противника (безвозвратных) к пленным составляло 6,2:1. В Восточно-Прусской операции данное соотношение определялось как 6,5:1; в Восточно-Померанской — как 4,5:1; а в Западно-Померанской данное соотношение сократилось до 1,5:1[18].

Особенно явно результаты пропаганды плена наблюдались при ведении устной пропаганды на окруженные группировки врага. Так, в окруженном гарнизоне города Будапешта соотношение погибших к пленным было примерно 3:1[19].

В наступательных операциях в 1944 года звуковещательные передачи с призывом к сдаче в плен велись особенно эффективно и интенсивно. Основным показателем эффективности ИПВ при помощи звуковещательных средств являлось и то, что значительная часть военнослужащих сдавалась в плен добровольно, без оказания сопротивления. По результатам боевых действий 1-го Белорусского фронта добровольно в плен сдались более 75 000 человек, а на 2-м Белорусском фронте — 157 000 человек[20].

Одним из ярких примеров высокой эффективности устного вещания на противника является ликвидация Данцигско-Гдынской группировки, когда советские пропагандисты, используя 41 звуковещательную установку, 4896 раз обращались к окруженным с призывом к сдаче в плен, в результате чего более 14 000 военнослужащих противника сдались добровольно[21].

Опыт показывает, что эффективность индивидуально-психологического воздействия посредством звуковещания в годы Великой Отечественной войны находилась в прямой зависимости от успехов наших войск, и чем больше было побед, тем более эффективно было это воздействие.

После того как в 1944 году советской устной пропаганде удалось завоевать доверие войск противника к информации из советских источников, подкрепляемой удачными результатами боевых действий, устное вещание стало приносить все более ощутимые результаты.

Об этом свидетельствует специальный номер «Контрразведывательного бюллетеня» (№ 9), целиком и полностью посвященного «большевистской пропаганде». В нем противник подтверждает широкий размах как советской пропаганды в целом, так и эффективность устной пропаганды, в частности: «…говорит она народными, солдатскими, специфическими выражениями, дает возможность немцам обращаться к немцам…»

Таким образом, ведение ИПВ советскими войсками на войска противника в годы Великой Отечественной войны оправдало себя, показав достаточно высокую эффективность, показатели которой наиболее ярко свидетельствуют об успехах во втором периоде войны, так как на первом этапе Великой Отечественной войны ввиду объективных причин влияние устного вещания на германские войска было не в достаточной мере высоким.

Эффективность устного вещания с начального периода войны стала заметно повышаться в связи с боевыми успехами советских войск, улучшением качества содержания устной пропаганды; в ходе Великой Отечественной войны получили свое развитие и сами формы ведения ИПВ на противника звуковещательными средствами, использовались и внедрялись новые приемы аргументации, виды и типы программ устного вещания, совершенствовались технические средства звуковещания и улучшалась подготовка кадров.

Эффективность устного вещания изменялась в зависимости от боевой обстановки, а также от уровня подготовки и организации личного состава отделения; а сама работа по ведению вещания совершенствовалась непосредственно в ходе боев.

Опыт Великой Отечественной войны показал, что эффективность информационно-психологического воздействия посредством звуковещания в годы войны напрямую зависела от успехов советских войск.

Разгром японских войск в Манчжурии, Корее, на Сахалине и Курильских островах (9 августа — 2 сентября 1945 года). Эта операция проводилась силами советских и монгольских войск и была направлена на разгром Квантунской армии в Северном Китае, японских частей на Сахалине и Курилах, а также соединений, дислоцировавшихся на Корейском полуострове. Действия Красной армии способствовали окончательному выходу Японии из войны и капитуляции ее армии.

В помощь политорганам фронтов на время военных операций в Японии была командирована оперативная группа 7-го управления Главного политического управления Красной армии, выполнявшая функции 7-го отдела политуправления Ставки. Ко времени начала военных действий политорганы на Дальнем Востоке были доукомплектованы и усилены техническими средствами для специальной пропаганды и агитации (МГУ, ОГУ, походными типографиями и др.). Политорганы соединений, переброшенные с советско-германского фронта, прибыли на Дальний Восток со своими штатными техническими средствами пропаганды и агитации. Политорганы Тихоокеанского флота и Амурской флотилии также располагали средствами печатной и устной агитации и пропаганды. Для радиовещания и печатания агитматериалов были использованы стационарные базы в Хабаровске и Владивостоке.

Работа политорганов и их 7-х отделов и отделений по разложению японских войск была направлена на то, чтобы убедить японских солдат и офицеров в бессмысленности сопротивления, чтобы подорвать у них веру в силу японской армии и внушить мысль о превосходстве Красной армии, ослабить тем самым сопротивление японских войск. Эта политическая работа была развернута одновременно с началом боевых действий — с 9 августа 1945 года. Основными документами, которые несли японским солдатам и офицерам правду о причинах вступления СССР в войну с Японией, о ее целях и задачах, явились Заявление Советского правительства и обращение Маршала Советского Союза А. М. Василевского «К японской армии и японскому народу». Эти документы, переведенные на японский язык, с первых же дней войны в миллионах экземпляров с самолетов и другими средствами распространялись среди войск противника. Такие же обращения, а также разъясняющие их листовки и лозунги были в переводе на китайский, корейский, монгольский языки размножены и распространены среди марионеточных армий прояпонских режимов (армия Маньчжоу-Го, части князя Дэ Вана во Внутренней Монголии, Суйюаньская армейская группа и т. д.) и среди местного населения. Только в течение первых двух дней — 9 и 10 августа 1945 года — было распространено около 8 миллионов экземпляров указанных официальных документов и листовок.

В ходе десантных операций успешно использовались окопные громкоговорящие установки. Так, в районе города Маока (Южный Сахалин) пленные японцы поручик Кобаяси и подпоручик Ито через ОГУ обратились к солдатам гарнизона с призывом прекратить сопротивление и сдаться войскам Красной армии, хорошо относящимся к пленным и обеспечивающим возвращение их на родину после войны. На призыв японских офицеров сдались нашим частям вначале 50 солдат с оружием, а затем еще 57 солдат и подофицеров. Так этот гарнизон был разоружен.

Большую политическую работу среди 5-й японской армии провели командиры и политорганы 1-й Краснознаменной армии 1-го Дальневосточного фронта. Офицеры 7-го отделения политотдела армии перебазировались в первый эшелон для ведения работы с войсками противника и местным населением.

Типография на автомашине и мощная громкоговорящая установка следовали в колоннах наступающих войск. Инструктор 7-го отделения выполнял роль диктора, обращался к японским войскам с призывами прекратить бессмысленное сопротивление. К политотделам корпусов были прикомандированы инструкторы 7-го отделения.

В ходе сокрушительного удара армии по врагу в районе Муданьцзяна политотдел распространил имевшийся запас обращений и листовок на японском языке и, кроме того, забрасывал к противнику с разведчиками оперативные листовки и лозунги, в которых японцам сообщалось об их безнадежном положении. С этими листовками многие японцы сдавались в плен. Непрерывно работала звуковещательная станция.

Офицеры 7-х отделов действовали и в составе авиадесантов, высаженных в Харбине (18 августа), в Гирине, Чанчуне, Мукдене (19 августа), в Дальнем и Порт-Артуре (21 и 22 августа). Они участвовали в переговорах представителей нашего командования с японским командованием о капитуляции Квантунской армии и о прекращении военных действий между союзниками по Антигитлеровской коалиции и Японской империей.

Эффект подрывной пропаганды находился в прямой зависимости от успехов советских войск. Чем больше было побед, тем более эффективной была пропаганда на противника. Опыт 1941–1942 годов показал, что политическая пропаганда с попытками дискредитации руководителей Третьего рейха и с призывами к восстанию не оказывала влияния на противника. Наиболее эффективной являлась пропаганда письмами с призывами к сохранению жизни и к сдаче в плен. Пропаганда с использованием пленных и их засылка в тыл противника с задачей агитации за сдачу в плен являлась более результативной в сравнении с пропагандой от имени командования Красной армии. Солдаты врага больше верили военнопленным, воспринимали их как своих. При этом информации не нужно было преодолевать в сознании солдат противника установку на недоверие и ломать стереотип о лживости вражеской пропаганды.

В целом пропагандистское воздействие на немцев в 1941–1942 годах оказалось безрезультатным в связи с высоким боевым духом солдат из-за многочисленных побед. В этот период наибольшего эффекта достигла пропаганда на население оккупированных районов СССР и на румынских военнослужащих.

Эффективность пропаганды на немцев с призывом сдаваться в плен была низкой в феврале-октябре 1942 года по ряду объективных причин. Во-первых, почти весь 1942 год боевые успехи были на стороне вермахта, который в ходе многомесячного наступления захватил Кавказ и вышел к Волге. В условиях, когда в сознании солдат имелась надежда на разгром СССР в 1943 году, они не думали сдаваться в плен. Во-вторых, немцы полагали сдачу в плен равносильной смерти в лагере от голода, холода и болезней. На оккупированных землях они видели тяжелые условия жизни людей, нищету и голод. Поэтому немцы не верили информации листовок о хорошей жизни пленных. Германское командование также полагало, что личный опыт солдат в России явится важнейшим условием их невосприимчивости к вражеской пропаганде. Однако уже в декабре 1942 года в окружении под Сталинградом немцы с интересом читали листовки. Даже красноречие немецких офицеров и их выступления об «ужасах русского плена» не могли остановить солдат от сдачи в плен.

В 1944–1945 годах наивысшего эффекта пропаганды удалось добиться при оказании воздействия на союзников немцев — румын, на окруженные группировки противника, а также при ведении пропаганды в последние месяцы войны на призывавшихся в вермахт резервистов старших возрастов, понимавших, что участь Третьего рейха уже предрешена.

1. Центральный архив МО РФ (ЦАМО), ф. 32, оп. 11306, д. 88.

2. ЦАМО РФ, ф. 4, оп. 25, д. 26.

3. ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 515185, д. 47, л. 90.

4. ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 142107с, д. 45, л. 244.

5. РГВА, ф. 9, оп. 36, д. 3589.

6. РГВА, ф. 9, оп. 36, д. 4005.

7. Батистов Ю. Голос осажденного Ленинграда // Информационный сборник ГлавПУ СА и ВМФ. 1983. № 1.

8. Бурцев М. И. Идеологическая работа среди войск и населения противника // Всемирно-историческая победа советского народа, 1941–1945 гг. М., Наука, 1971.

9. Бурцев М. И. Политическая работа среди войск и населения противника в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). М., Воениздат, 1971.

10. Бурцев М. И. Прозрение. М.: Воениздат, 1981.

11. Опыт работы (Бюллетень ГлавПУРККА). 1946. № 1 (34).

12. Ордена Ленина ЛВО. Исторический очерк. Л., Лениздат, 1968.

13. Особый фронт. / Под ред. М. И. Бурцева. М., Воениздат, 1986.

14. Политическая работа среди войск и населения противника в годы Великой Отечественно войны. М., Воениздат, 1982.

15. Раков Г. И. Политическая работа среди войск противника в период окружения и ликвидации немецко-фашистской группировки под Сталинградом (ноябрь 1942 — февраль 1943 гг.). Дис. канд. ист. наук. М., ВПА, 1956.

16. Репко С. И. Война и пропаганда (XV–XX вв.). М., Воениздат, 1999.

Примечания:

1

См.: Репко С. И. Война и пропаганда (XV–XX вв.). М. — 1999, с. 232.

2

См.: Репко С. И. Война и пропаганда (XV–XX вв.), с. 235.

3

См.: Репко С. И. Война и пропаганда (XV–XX вв.), с. 236.

4

Особый фронт. Под ред. М. И. Бурцева — М.: Воениздат, 1986, с. 14.

5

Особый фронт, с. 162.

6

Особый фронт, с. 98.

7

См.: Репко С. И. Война и пропаганда (XV–XX вв.), с. 183.

8

Опыт работы (Бюллетень ГлавПУРККА). 1946. № 1 (34), с. 24–25.

9

ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 515185, д. 47, л. 90.

10

ЦАМО РФ, ф. 32, оп. 142107с, д. 45, л. 244.

11

См.: Особый фронт, с. 87.

12

См.: Батистов Ю. Голос осажденного Ленинграда // Информационный сборник ГлавПУ СА и ВМФ. № 1.1983, с. 105.

13

См.: Политическая работа среди войск и населения противника в годы Великой Отечественной войны. М.: Воениздат. 1982, с. 131.

14

См.: Раков Г. И. Политическая работа среди войск противника в период окружения и ликвидации немецко-фашистской группировки под Сталинградом (ноябрь 1942 — февраль 1943 гг.): Дис. канд. ист. наук. М.: ВПА. 1956, с. 37.

15

См.: Ордена Ленина ЛВО. Исторический очерк. Л. Лениздат. 1968, с. 329.

16

Там же.

17

См.: Бурцев М. И. Политическая работа среди войск и населения противника в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). М.: Воениздат. 1971, с. 133.

18

ЦАМО РФ (ЦАМО), ф.32, оп. 11306, д.88, л.18

19

ЦАМО, ф. 4, оп. 25, д. 26, л. 6.

20

РГВА, ф. 9, оп. 36, д. 3589, л. 130.

21

РГВА, ф. 9, оп. 36, д. 4005, л. 250.