Подвергая исследованию любой объект, мы обращаемся к вопросу о том, как он устроен, из каких частей и крупных фрагментов состоит и каковы функции этих отдельных элементов, блоков и узлов в жизнедеятельности системы или организма в целом. Такой подход характерен и для медиков, тщательно и досконально изучающих каждый из органов человеческого тела и способы их связи между собою; и для биологов, которые, обнаружив, что все живое состоит из клеток, стремятся найти составные части этих первичных «кирпичиков»; и для физиков, упорно «докапывающихся» до мельчайших составляющих элементов атома и ядра. Настойчивое стремление к исследованию строения, устройства интересующих нас предметов и явлений, видимо, является неотъемлемой чертой процесса любого человеческого познания, ибо даже ребенок старается заглянуть внутрь приглянувшейся ему игрушки – именно так постигаются азы окружающего мира.

Точно так же поступают и люди науки. Студенты-медики, например, начинают свой курс с изучения анатомии – науки о строении человеческого тела, о том, из каких составных элементов и частей состоит это тело. Да и любая научная дисциплина – будь то физика, химия, биология – своим фундаментом считает комплекс информации о том, из каких элементов, больших и малых частей складывается объект ее изучения. Так что строение, структура изучаемого объекта является одним из основных предметов любой науки.

Не является исключением и социология. Каждый из крупных социологов уделял немало внимания проблеме строения общества. Правда, подходы их при этом весьма различались. Классическая социология, главным образом, искала ответы на вопрос, в какие крупные социальные группы объединяются индивиды, составляющие то или иное общество, и каковы наиболее характерные признаки, по которым можно занести конкретного индивида в «списки» определенной группы. Современные же социологи изучают преимущественно так называемые «безличные» элементы – статусы, роли, функции, институты.

В основе любой социальной структуры лежит не столько сходство людей между собою, сколько их различие, неравенство. Причем если взять биологические и даже психологические параметры, присущие разным людям, то мы обнаружим гораздо меньше разнообразия, чем в тех случаях, когда мы обращаемся к различиям позиций, которые люди занимают в социальной структуре.

В социологии сложилось много теорий и концепций, центром внимания которых является изучение социальной структуры. Большинство из них выделяют детерминирующую, определяющую роль социальной структуры по отношению к составляющим ее элементам. Кроме того, эти теории трактуют структуру не как навеки застывшую конфигурацию, а подчеркивают ее динамичный, изменяющийся со временем характер.

В теоретической социологии преобладают две основные модели социальной структуры – ценностно-нормативная и категориальная. Первая из них, которую мы и рассмотрим в данной главе, наиболее отчетливо представлена школой структурного функционализма. Сущность функционального подхода состоит, во-первых, в выделении элементов социального взаимодействия и, во-вторых, – в определении их места и значения (функции) в социальной связи. Общественную жизнь функционалисты рассматривают как бесконечное множество взаимодействий между людьми и группами людей и переплетение этих взаимодействий. Для того чтобы подвергнуть их анализу, необходимо найти в этой чрезвычайно подвижной социальной системе какие-то устойчивые элементы. Совокупность этих устойчивых элементов и образует структуру.

Структуры социальных общностей не связаны однозначно с конкретными индивидами, а образуют совокупность позиций (в принципе анонимных) участия индивидов в системе. Занятие тех или иных позиций означает для участвующих индивидов приобретение некоторого социального статуса. При этом предполагается, что занятие более ответственных позиций и исполнение соответствующих таким позициям функций должно получать вознаграждение со стороны системы – прежде всего в виде социального престижа. Так или иначе, система должна обеспечивать распределение индивидов по различным позициям структуры, где их деятельность могла бы послужить удовлетворению как индивидуальных, так и общественных потребностей.

Всякий сложный агрегат состоит из каких-то элементов, объединенных в достаточно крупные блоки, интегрирующиеся, в свою очередь, в единое целое. Так, любой биологический организм представляет собой единую систему органов, каждый из которых состоит из простейших элементов – клеток. Что же мы могли бы предложить в качестве таких элементарных единиц общества? Казалось бы, что за вопрос – конечно же, людей! Однако обратим внимание на то, что в своих взаимоотношениях люди сплошь и рядом относятся друг к другу не просто как к личностям, основывая эти отношения не на своих симпатиях и антипатиях, личных эмоциях и чувствах, точнее – не на одних только эмоциях и чувствах.

Мы смотрим друг на друга прежде всего как на обладателей тех или иных прав и обязанностей – как на начальника (подчиненного), мужа (жену), студента, преподавателя, милиционера и т. п. Когда, например, студент заканчивает вуз, окружающие изменяют свое отношение к нему, в их отношении появляется нечто иное, более уважительное и почтительное, хотя как личность он, вероятно, практически не изменился с получением диплома. Согласимся, что именно такой взгляд людей друг на друга и образует в первом приближении то, что мы называем социальной структурой. Другими словами, речь идет о том, что достаточно часто нас в первую очередь интересуют не столько личностные характеристики тех, с кем мы общаемся, сколько то положение, которое они занимают в обществе. Независимо от того, нравятся нам люди или нет, мы можем относиться к одним из них с почтением, к другим – фамильярно, к третьим – снисходительно или даже с пренебрежением. Именно это и составляет исходные позиции того влиятельного социологического течения, которое называется структурным функционализмом.

Рассматривая социальные системы, современные социологи разработали концепции, согласно которым люди не могут рассматриваться в качестве элементной базы общества. Люди, скорее, проживают в этих системах подобно жильцам многоквартирного дома, которые въезжают в квартиры, расположенные на разных этажах его, покидают их, переезжая в другие квартиры, расположенные этажом выше или ниже, или вообще – в другие дома. Взаимное расположение этих квартир (верхние этажи – нижние этажи) никоим образом не изменится от того, кто именно занимает их в данный момент. Хотя, в принципе, конкретные жильцы в период своего обитания в квартире, конечно, могут придать ей свои индивидуальные черты, произведя по своему вкусу ремонт, держа ее в порядке или неисправности.

Примерно так же обстоит дело и с социальными системами. Они образуются в результате упорядочивания различных социальных позиций: одни позиции расположены в этой системе выше, другие ниже, третьи располагаются примерно на одном и том же уровне. Соответственно относятся друг к другу и люди, занимающие эти позиции: к одним они обращаются как к высшим, к другим – как к низшим, к третьим – как к равным. Чем же определяется взаимное расположение этих социальных позиций? Ответ на этот вопрос, по сути дела, содержится в самом переводе термина status – это, по-латыни, правовое положение. Другими словами, статус человека – это совокупность его прав и обязанностей по отношению к другим людям, обладающим иными статусами. Обратим внимание на двойственность этой связи: мои права в отношении другого человека оборачиваются его обязанностями по отношению ко мне, и наоборот.

Вряд ли можно считать наиболее общим и исчерпывающим такое определение статуса, которое дает, к примеру, В. Сапов: «положение личности, занимаемое в обществе в соответствии с возрастом, полом, происхождением, профессией, семейным положением».[46] Нам думается, что перечисление всего, «в соответствии с чем» определяется тот или иной статус, вообще неуместно: человек имеет свой отдельный статус в каждой социальной сфере жизнедеятельности, к которой он причастен (более того, сам этот «набор» непрерывно изменяется на протяжении его жизни). Мы изменяем свой статус даже в течение одного дня. Проснувшись, мы идем завтракать со своими родителями, находясь в статусе сына или дочери; выйдя на улицу, мы вплоть до автобусной остановки сохраняем за собой статус пешехода; сев в автобус, приобретаем статус пассажира; войдя в двери своего института, вплоть до окончания занятий остаемся в статусе студента… Словом, всякий раз, когда мы оказываемся в составе какой-то общности людей, объединенных общими целями и совместной деятельностью, мы приобретаем определенный статус (точнее, нас наделяют им окружающие).

Совокупность всех статусов, характеризующих на данный момент личностные и социальные позиции одного и того же человека, называется статусным набором. Можно считать, что именно сочетание, комбинация всех прав и обязанностей в известной мере характеризует индивидуальность человека, его неповторимое место в системе общественных отношений. Однако всякий раз любой конкретный статус в любой сфере жизнедеятельности и в каждой из общностей характеризуется определенными правами и определенными обязанностями. В контексте данного вопроса представляется более приемлемым дать определение, которое отталкивается от дефиниции Н. Смелзера:[47] статусом называется позиция человека в большой или малой социальной группе, определяемая его правами и обязанностями в отношении других, сопряженных социальных позиций. (Смысл понятия «сопряженные» в данном контексте приобретет более четкие очертания при рассмотрении понятия социальных институтов, о чем мы будем говорить позже.)

Права и обязанности – это всегда две стороны одной и той же социальной связи. Например, права, которые дает родителям их статус в отношении их детей, имеют своей оборотной стороной не только и не столько обязанности детей по отношению к родителям, сколько их же, родителей, обязанности по отношению к детям.

Отметим два важных момента, связанных с понятием социального статуса.

Во-первых, совокупность всех статусов в любом обществе организована в иерархические ряды. Другими словами, статусы находятся в соподчиненности друг другу, а значит, соотношение их, как правило, выражается в понятиях «выше-ниже». Статусы, как правило, не равны друг другу и отражают неравенство людей.

Во-вторых, понятие статуса всегда относительно. Понятие статуса неприменимо к человеку, пока он находится один, сам по себе, вне связи с другими людьми. Для того чтобы это понятие обрело смысл, требуются, по меньшей мере, два человека, статус одного из которых неизбежно будет отличаться от статуса другого. Так что можно смело утверждать, что Робинзон не имел никакого статуса, пока на острове не появился Пятница.

Среди множества разнообразных статусов, которыми обладает один и тот же человек, выделяют главные (или ключевые) – те, что решающим образом определяют его социальные позиции в обществе. Чаще всего эти статусы – особенно в современных обществах – связаны с экономической, политической и профессиональной деятельностью. Но не только. В расово-сегрегированном обществе, например, главный статус может определяться цветом кожи. В теократическом государстве чрезвычайно важно вероисповедание, а также та позиция, которую занимает человек в церковной иерархии. Главный статус обычно определяет весь образ жизни человека, круг его общения, престиж в глазах окружающих и те жизненные шансы, которыми он располагает.

Какие-то статусы мы приобретаем от рождения – та же самая раса, пол, принадлежность к определенной национальной общности, наконец, статус сына или дочери. Такие статусы называются приписанными, или аскриптивными. Это понятие – «аскрипция» (или дословно – приписывание) означает, что определенные качества индивидов заданы в большей степени тем положением, в котором эти индивиды рождены (и над которым они фактически не имеют контроля), нежели их собственными достижениями. Приписанные статусы особенно важны в традиционных – кастовых и сословных – обществах, где человек рождался принцем или нищим, т. е. мог при появлении на свет получать принадлежность к очень высокой или очень низкой статусной группе. Получение аскриптивного статуса – по определению – не зависит от самого человека, его желаний и действий.

Следует отметить, что аскриптивный статус не совпадает с прирожденным. Прирожденными, строго говоря, могут считаться только три социальных статуса: пол, раса, национальность. Это ситуация, в которой социальное положение определяется исключительно биологическими факторами. Вплоть до самого последнего времени изменить их было в принципе невозможно. Однако в связи с последними достижениями медицины выяснилось, что в результате серии чрезвычайно сложных хирургических операций оказывается возможным изменить не только цвет кожи (и специфические черты лица, определяемые расовой принадлежностью), но и пол. Так что вопрос о прирожденности этих статусов также приобретает некоторую неопределенность.

Определенным набором статусов обладает система родства. При-чем только часть этих статусов являются аскриптивными – т. е. теми, что выражают ту или иную степень кровного родства (отец, мать, сын, дочь, брат, племянник, кузен и т. п.). Целый ряд родственных статусов являются приобретаемыми. Так, женившись, мужчина приобретает не только статус мужа собственной жены, но и получает в родственники всю ее кровную родню.

Вообще, большую часть статусов из своего статусного набора человек, конечно, завоевывает, прилагая к этому какие-то усилия. Для того чтобы приобрести статус студента, необходимо пройти вступительные испытания в вуз, а чтобы удержать (подтвердить) этот статус, приходится два раза в год сдавать экзаменационные сессии; достижение статуса специалиста с высшим образованием потребует немало потрудиться над дипломным проектом и подготовкой к государственным экзаменам. Такие статусы именуются достигаемыми (или приобретенными). Исторический анализ жизнедеятельности обществ, находящихся на различных уровнях развития, показывает, что в статусных наборах членов традиционных социумов преобладают аскриптивные статусы, а по мере развития обществ повышается удельный вес достигаемых. Это отражает рост общей социальной мобильности.

Признание со стороны окружающих обладания человеком тем или иным статусом (иногда даже отождествление его личности с этим статусом) называется идентичностью. При этом независимо от того, получена ли идентичность от рождения или же достигнута в результате затраченных усилий, она в любом случае усваивается индивидом через процесс взаимодействия с другими людьми, окружающими его. Именно другие идентифицируют его особым образом. Только если идентичность подтверждена другими, она становится реальной для самого индивида, считающего, что он обладает ею. Другими словами, идентичность – это продукт взаимодействия идентификации и самоидентификации.

Например, сегодня все чаще появляются материалы о трансвеститах (причем не только в специальной литературе, но и в широкой прессе) – индивидах, которые идентифицируются как мужчины, но которые предпочли бы быть женщинами (или наоборот). Они готовы испытывать на себе любые виды хирургических вмешательств для того, чтобы «реконструировать» свой организм с точки зрения желаемой новой идентичности. Однако сущностная цель, которой они стремятся достичь, состоит в том, чтобы по крайней мере некоторые другие приняли эту новую идентичность, т. е. идентифицировали их с этой точки зрения. Невозможно очень долго быть чем-то или кем-то только для себя. Речь идет о том, что при идентификации нашего статуса другие должны сказать нам, кто мы есть, другие должны подтвердить нашу идентичность. Хотя, конечно, имеются случаи, когда индивиды настойчиво твердят о своей идентичности, которую больше никто в мире, кроме них самих, не признает как реальную. П. и Б. Бергеры называют таких индивидов «психотиками», считая, что они «являют собою маргинальные случаи» самоидентификации.[48]

Следует различать социальные и личные статусы одного и того же человека. Личный статус – это позиция, занимаемая человеком в его непосредственном окружении, оценка, которую дают ему его родственники, коллеги, друзья. Различные люди, обладающие одинаковым социальным статусом, могут иметь разные личные статусы, и наоборот. Можно было бы провести и такое различие: личный статус – это положение, которое человек занимает в малой (как правило, первичной) группе, а социальный – позиция, занимаемая им в большой социальной общности. Социальный статус носит в значительной степени безличный (формальный) характер, тогда как личный статус всегда подчеркивает индивидуальные качества человека.

Различие социального и личностного статуса всегда отчетливо просматривается в степени авторитета и влияния, которыми обладает человек в структуре коллектива той формальной или неформальной организации, к которой он принадлежит. Скажем, в ходе исследования рейтинга преподавателей, которые проводятся в виде опроса студентов, выставляющих им оценки по целому ряду профессиональных качеств, предлагается составить ранжированный список данных преподавателей. Этот список возглавляют лидеры – преподаватели, получившие самые высокие оценки (рейтинг), а замыкают аутсайдеры – преподаватели, оцененные студентами ниже всех. Другими словами, одни преподаватели имеют более высокий статус, а другие – более низкий. Однако речь здесь идет исключительно о личном статусе, ибо социальный статус у всех преподавателей, входящих в список рейтинга, конечно же, одинаковый. И, конечно же, личностный статус является в гораздо большей степени достигаемым, нежели социальный (за исключением, может быть, того особого статуса, которым мы наделяем своих близких родственников).

И точно так же, как каждый из нас обладает целым набором социальных статусов, наша жизнедеятельность характеризуется и определенным комплексом статусов личных. Это связано с тем, что на протяжении своей жизни мы одновременно (точнее попеременно) принимаем участие в жизни множества малых групп своих семей, компаний друзей, учебных и производственных коллективов, спортивных команд. При этом в каждой из них у нас устанавливается свой особый личностный статус – высокий, средний или низкий.

Мы уже говорили, что социальные статусы – это что-то вроде пустых ячеек. Люди, которые заполняют эти ячейки, неизбежно привносят в них свою индивидуальность. В конце концов, любые права и любые обязанности можно соблюдать с большей или меньшей степенью добросовестности или охоты. Другими словами, прочность социального статуса в какой-то степени нередко зависит от личного статуса человека. Но и личный статус в немалой степени определяется уровнем статуса социального.

Мы уже говорили о необходимости признания того или иного статуса человека со стороны его ближнего (а иногда и дальнего) социального окружения. Это означает, что всякий раз, когда человек занимает определенную социальную позицию, его поведение, вероятно, будет зависеть не столько от того, каково его собственное представление о таком поведении в данном положении, сколько от того, чего именно ожидают от обладателя этой позиции окружающие его люди. Характер поведения, ожидаемый от обладателя того или иного социального статуса, называется социальной ролью.[49]

Например, конкретный школьный учитель должен исполнять роль «учителя», которая соотносится с определенным ожидаемым поведением – со стороны учеников, школьного руководства и родителей, – независимо от его личных ощущений и чувств. Благодаря этому становится возможным обобщение професионально-ролевого поведения учителя вне зависимости от индивидуальных характеристик тех людей, которые занимают эту социальную позицию.

Социологическая важность понятия роли состоит в том, что она демонстрирует, каким образом и с помощью каких механизмов индивидуальная деятельность испытывает на себе влияние общества и, благодаря этому, следует регулярным установленным образцам. Исполнение нами определенных ролей упорядочивает социальную жизнь, потому что делает поведение людей предсказуемым.[50] Далее мы рассмотрим, как социологи используют роли в качестве своего рода элементарных структурных единиц, из которых конструируются социальные институты. Например, школа как социальный институт может быть рассмотрена как система взаимодействия ролей учителей и учеников, которые будут общими для всех школ.

В теории социальных ролей достаточно широко представлены два основных подхода.

Первый подход связан с именем Дж. Мида, который впервые систематическим образом использовал в начале 30-х годов понятие роли и которого считают предшественником теории символического интеракционизма. Он описывал роли как продукт взаимодействия между людьми, которое носит экспериментальный и одновременно созидательный характер. Мидовская социальная философия изначально проявляла интерес к тому, каким образом дети осваиваются в обществе и развивают свои социальные сущности («самости») путем принятия ролей, т. е. как бы примеряя на себя в своем воображении роли других – отцов, матерей, учителей, врачей. Взрослые в своем поведении, как предполагалось, тоже используют «примерку» на себя ролей других людей для разработки своих собственных ролей. В соответствии с теорией символического интеракционизма каждая роль включает в себя взаимодействие с другими ролями; например, роль «учителя» невозможно понять без роли «ученика», и она может быть определена только как ожидаемое поведение наставника в соответствии с ожидаемым поведением ученика. Процесс взаимодействия означает, что люди, исполняя свои роли, всегда проверяют сложившиеся у них представления относительно ролей других, и реальные реакции людей, действующих в ролях других, подкрепляют такие концепции или ставят их под сомнение. Это, в свою очередь, ведет людей к тому, чтобы поддерживать или изменять собственное ролевое поведение.

Второй подход был впервые описан Р. Линтоном.[51] Впоследствии этот подход стал составной частью функционализма – одной из наиболее влиятельных школ современной социологии. Функционализм рассматривает роли как сущностно предписанные и во многом статические (т. е. неизменяемые) ожидания. Эти предписания коренятся в культуре общества и находят свое выражение в социальных нормах, которые и вводят поведение в русло ролей. Подход культурных предписаний признает, что роли могут часто определяться в связи с другими ролями, однако не считает, что сам процесс взаимодействия может создавать новые роли или модифицировать уже существующие. Хотя, конечно, индивиды могут получать информацию о содержании своих ролей и о том, насколько успешно их исполнение, в ходе взаимодействия с людьми, исполняющими другие роли.

Каким образом социальное окружение заставляет людей правильно выполнять свои роли? Этому служит механизм санкций. Когда кто-то, имеющий определенный статус, ведет себя таким образом, что это расходится с нашими ожиданиями, мы, разумеется, проявляем тем или иным образом свое неудовольствие, раздражение, гнев; и наоборот, если люди исполняют свои роли как должно, мы проявляем свое одобрение, поощрение. Тем самым ближний и дальний социум направляет людей в русло, желательное для общества в целом, по крайней мере – для ближайшего социального окружения.

Сколько-нибудь эффективное изучение социальных ролей при огромном их разнообразии в обществе требует хотя бы самой общей их классификации. Такого рода попытку предпринял в начале 50-х годов Т. Парсонс.[52] Он выделил пять основных параметров, с помощью которых может быть описана любая роль.

1. Уровень эмоциональности. Существуют роли, исполнение которых подразумевает максимально бесстрастное (и беспристрастное) поведение – работников правоохранительных органов, например. В то же время если столь же эмоционально сдержанно будет вести себя ваша жена (муж), то, вероятно, ваша реакция на это будет не самой положительной.

2. Способ получения. Учитывая, что роль есть поведение, ожидаемое от обладателя определенного статуса, мы вправе ожидать, что характер статуса окажет свое влияние и на характер роли. И в самом деле, рисунки некоторых ролей обусловливаются приписанным характером их статуса; другие же роли приобретаются вместе с приобретаемым статусом (конечно, и те и другие роли их обладателям приходится «разучивать», чтобы правильно исполнять).

3. Масштаб. Некоторые из ролей довольно жестко ограничены определенными аспектами взаимодействия. К примеру, если преподаватель вуза при оценке уровня знаний студента на экзамене будет проявлять интерес не только к тому, как студент усвоил пройденный материал, но и принимать во внимание степень его религиозности или политические убеждения, то это будет означать, что он выходит за рамки роли, а значит, исполняет ее неправильно. В то же время, например, рамки отношений между ролью отца и ролью сына раздвинуты гораздо шире, поскольку родителей должны заботить самые разнообразные стороны жизни их детей.

4. Степень формализации. Исполнение многих ролей в значительной степени формализовано, т. е. носит заведомо безличностный характер. Таковы практически все роли в большинстве формальных организаций – особенно бюрократических, военных и полу-военных. Здесь правила поведения четко очерчены и предельно обезличены, а диапазоны импровизации невелики (хотя, как показывает теория организаций, и не исключены полностью). Другая крайность – это слабо очерченные роли, такие как отца или друга, где диапазон личностной импровизации гораздо шире. Вряд ли следует ожидать, что инспектор ГИБДД обязан вникать во все обстоятельства вашей личной жизни, которые привели вас к данному конкретному нарушению правил дорожного движения; если же он будет относиться к одним нарушителям с большей снисходительностью, чем к другим, мы оценим такое исполнение роли как некорректное. И наоборот, исполнение роли друга потребует от вас гораздо более внимательного отношения к слабым и сильным сторонам того, с кем вы взаимодействуете; здесь гораздо большее значение, чем в первом случае, имеет личный статус обоих партнеров.

5. Мотивация. Исполнение различных ролей обусловлено разными мотивами. Вряд ли мы будем ожидать, что бизнесмен затрачивает свои деньги, время и энергию, руководствуясь соображениями процветания своей общины или обогащения нанимаемых им работников; главная его цель – извлечение максимальной прибыли (прежде всего – с целью дальнейшего вложения средств в дело для извлечения еще большей прибыли и т. д.). Политик руководствуется в своих действиях расширением объема личной власти. Работники же органов социального обеспечения ставят целью достижение благополучия своих клиентов. Все эти мотивы, разумеется, причудливо переплетены в сложном социальном взаимодействии: где-то они отчасти совпадают по своей направленности, где-то противоречат друг другу. Вообще из всех критериев классификации ролей критерий мотивации наиболее трудно поддается учету и анализу.

Таким образом, любая социальная роль представляет собой сложное, комплексное сочетание конкретного выражения всех перечисленных характеристик. Дальнейшая разработка теории ролей в социологической теории второй половины ХХ века привела к существенным добавлениям в нее новых характеристик. Например, Эрвин Гоффман ввел понятие ролевой дистанции. Он обозначил ситуацию субъективного отделения от роли ее исполнителя, когда тот не может «сжиться» с нею, не чувствует себя при исполнении данной роли достаточно комфортно. Так, в «Записных книжках» А. П. Чехова описан набросок сюжета, в котором действуют университетский профессор, с отвращением и скукой относящийся к преподаванию и по ночам с упоением занимающийся переплетанием книг, а также посещающий его переплетчик, большой любитель учености, который тайно по ночам занимается наукой.

В этот же период разрабатываются концепции ролевого конфликта, которые многозначно описывают целый ряд типичных ситуаций.[53]

1. Ролевой конфликт может произойти в тех случаях, когда индивид обнаруживает, что он должен исполнять в одно и то же время две или более ролей, причем каждая из них выдвигает несовместимые с другими исполняемыми ролями требования. Такое нередко происходит, например, с работающими женщинами, которые должны удовлетворять одновременно ролевым ожиданиям служащей, жены и матери, роли которых могут вступать друг с другом в конфликт.

2. Бывают ситуации, когда индивид определяет рисунок своей роли иначе, нежели те, кто находятся в связанных с нею ролях. Это происходит, например, в тех случаях, когда у учителя складываются свои собственные представления о том, как должно выглядеть профессиональное поведение педагога, а эти представления оспариваются родителями или местными руководителями системы образования.

3. Может сложиться и так, что чья-то роль оказывается на пересечении внимания двух или более статусных групп, чьи ожидания относительно того, как именно должна исполняться эта роль, противоречат друг другу. В такой ситуации может оказаться, например, мастер, на которого направлены конфликтующие ожидания со стороны менеджеров и со стороны рабочих.

Люди с течением времени вырабатывают свои способы преодоления ролевого конфликта. Существует несколько довольно распространенных способов, которые обобщил Роберт Мертон.[54] Среди них, например, установление для себя степени важности различных ролей – с тем, чтобы в ситуации конфликта отдать предпочтение тому, что представляется более важным; четкое разделение различных сфер жизнедеятельности, где исполняются роли, между которыми возможен конфликт; наконец, шутка.

Еще одной проблемой, которая интересовала социологов в последние годы, была свобода индивидов в ролевом творчестве – в возложении на себя ролей и их исполнении. По современным представлениям, эта свобода достаточно широко варьируется – прежде всего, в зависимости от того, какие возможности для импровизации допускает соответствующий ей тип статуса. Можно, к примеру, сравнить исполнение социальной роли с действием в античном театре масок. В представлении актеру нужно произнести определенный текст; на лицо его надета неподвижная маска, соответствующая характеру исполняемого персонажа. Сегодня роль этого персонажа исполняет один актер, в завтрашнем представлении – другой, который наденет ту же маску и будет произносить тот же текст. Однако голос актера отражает его индивидуальность, движения – манеру его игры, а кроме того, актер вполне может несколько отступать от дословного произнесения текста роли, хотя и не имеет права искажать его смысл. Словом, любая социальная роль допускает возможности импровизации. И, вероятно, определенный отпечаток на характер этой импровизации будет накладывать общая ролевая система, которой обладает данный индивид в соответствии со своим специфическим статусным набором.

Итак, для чего же нужны статусы и роли, какую социальную функцию они выполняют? Они упорядочивают отношения между людьми и делают их поведение предсказуемым. Не будь такой предсказуемости, жизнь превратилась бы в хаос.

Термин институт имеет множество значений. В европейские языки он пришел из латинского: institutum– установление, устройство. Со временем он приобрел два значения: узкое техническое – название специализированных научных и учебных заведений и широкое социальное – совокупность норм права в определенном кругу общественных отношений, например, институт брака, институт наследования. В узкотехническом смысле мы используем слово «институт» в названии каких-либо учреждений. К примеру, Институт социологии РАН – это конкретное научное учреждение; наука – это социальный институт, часть общества, совокупность всех конкретных учреждений.

Социологи, позаимствовавшие это понятие у правоведов, наделили его новым содержанием. Однако в научной литературе по поводу институтов, как и по другим фундаментальным вопросам социологии, пока не удается обнаружить единства взглядов. В социологии существует не одно, а множество определений социального института.

Одним из первых развернутое определение социального института дал известный американский социолог и экономист Т. Веблен. Хотя его книга «Теория праздного класса» появилась в 1899 году, многие ее положения не устарели до сих пор. Он рассматривал эволюцию общества как процесс естественного отбора социальных институтов. По своей природе они представляют привычные способы реагирования на стимулы, которые создаются внешними изменениями.[55]

Другой американский социолог, Ч. Миллс, под институтом понимал общественную форму некоторой совокупности социальных ролей. Институты он классифицировал по выполняемым задачам (религиозным, военным, образовательным и т. д.), которые образуют институциональный порядок.

П. Бергер институтом называет обособленный комплекс социальных действий, например, юридический закон, социальный класс, брак, организационно оформленную религию.[56] Современный немецкий социолог, один из основателей философской антропологии А. Гелен трактует институт как регулирующее учреждение, направляющее в определенное русло действия людей подобно тому, как инстинкты руководят поведением животных. Иными словами, институты обеспечивают процедуры упорядочения поведения людей и побуждают их идти проторенными путями, которые общество считает желательными.[57]

По мнению Л. Бовье, социальный институт – это система культурных элементов, ориентированных на удовлетворение набора конкретных социальных потребностей или целей. Собственно институт образуют взаимодействующие индивиды. Социальный институт – это фактически культурно санкционированный способ выполнения определенного вида деятельности или совокупности определенного вида деятельностей. Индивид участвует в институте через механизм социальных статусов.[58]

Дж. Бернард и Л. Томпсон трактуют институт как совокупность норм и образцов поведения. Это сложная конфигурация обычаев, традиций, верований, установок, правил-регуляторов и законов, которые имеют определенную цель и выполняют определенные функции.[59] Институты – это совокупность норм или правил поведения, которые относятся только к людям.

В современной социологической отечественной литературе понятию социального института также отводится центральное место. Социальный институт определяется как основной компонент социальной структуры общества, интегрирующий и координирующий множество индивидуальных действий людей, упорядочивающий социальные отношения в отдельных сферах общественной жизни.[60] Согласно С. С. Фролову, «социальный институт – это организованная система связей и социальных норм, которая объединяет значимые общественные ценности и процедуры, удовлетворяющие основным потребностям общества».[61] По мнению М. С. Комарова, социальные институты представляют собой «ценностно-нормативные комплексы, посредством которых направляются и контролируются действия людей в жизненно важных сферах – экономике, политике, культуре, семье и др.».[62]

Если суммировать все многообразие изложенных выше подходов, то социальный институт представляет собой:

¦ ролевую систему, в которую включаются также нормы и статусы;

¦ совокупность обычаев, традиций и правил поведения;

¦ формальную и неформальную организацию;

¦ совокупность норм и учреждений, регулирующих определенную сферу общественных отношений;

¦ обособленный комплекс социальных действий.

Попытаемся резюмировать данные общие черты, дав им такое рабочее определение: социальный институт – это устойчивый комплекс формальных и неформальных правил, принципов, норм, установок, регулирующих взаимодействие людей в определенной сфере жизнедеятельности и организующих их в систему ролей и статусов. Иными словами, социальные институты суть крупномасштабные объединения социальных статусов и ролей. Под институтом, кроме того, подразумевают относительно стабильную и интегрированную совокупность символов, верований, ценностей, норм, ролей и статусов, которая управляет конкретной сферой социальной жизни: это семья, религия, образование, экономика, управление.

Роль социальных институтов в обществе сродни функции биологических инстинктов в природе. Известно, что живое существо приспосабливается к среде с помощью инстинктов – мощных инструментов выживания, выкованных многомиллионолетней эволюцией. Они помогают ему бороться за существование и удовлетворять важнейшие жизненные потребности. Функцию инстинктов в человеческом обществе выполняют социальные институты – мощные инструменты, выкованные тысячелетней культурной эволюцией. Они также помогают человеку бороться за существование и успешно выживать. Но не отдельному индивиду, а целым сообществам. Неудивительно, что институты появились не ранее и не позднее, чем возникла культура. Оба эти устройства выполняют схожие функции – помогают человечеству приспосабливаться к окружающей социальной реальности.

Действительно, ученые часто определяют культуру именно как форму и результат приспособления к окружающей среде. Как утверждает Кеес Дж. Хамелинк, культура есть сумма всех человеческих усилий, направленных на освоение окружающей среды и создание необходимых для этого материальных и нематериальных средств. Социологи говорят, что типичные для данного общества институты отражают культурный облик этого общества. Институты так же непохожи друг на друга, как и культуры. Скажем, институт брака у разных народов разный. Он покоится на оригинальных обрядах и церемониях, нормах и правилах поведения.

Коммуникационные институты – часть культурных институтов. Они являются теми органами, через которые общество посредством социальных структур производит и распространяет информацию, выраженную в символах. Причем сами эти институты – результат усилий общества, направленных на приспособление к окружающей среде. Коммуникационные институты являются главным источником знаний о накопленном опыте, выраженном в символах.[63]

Социальные институты помогают решать жизненно важные проблемы большому количеству людей, обращающихся к ним. Например, миллионы людей, влюбившись, прибегают к помощи института брака и семьи, а заболев – к институтам здравоохранения и т. д. Беспокоясь об установлении законного порядка в обществе, они создают государство, правительство, суды, полицию, адвокатуру и т. д.

Институты в то же время выступают инструментами социального контроля, так как благодаря своему нормативному порядку стимулируют людей подчиняться и дисциплинироваться. Поэтому институт понимается как совокупность норм и образцов поведения.

На заре истории в человеческом стаде господствовал промискуитет – беспорядочные половые отношения. Он грозил человеческому роду генетическим вырождением. Постепенно такие отношения стали ограничивать запретами. Первый запрет – запрет кровосмешения. Он запрещал половые отношения между кровными родственниками, скажем, матерью и сыном, братом и сестрой. По существу – это первый и важнейший в истории вид социальных норм. Позже появились и другие нормы. Человечество училось выживать и приспосабливаться к жизни, организуя отношения при помощи норм. Так у людей зародился, может быть, самый ранний социальный институт – институт семьи и брака. Передаваясь из поколения в поколение, нормы семейного и брачного поведения, как и другие институциональные нормы, становились коллективной привычкой, обычаем, традицией. Они направляли образ жизни и образ мышления людей в определенное русло. Нарушителей этих обычаев и традиций (на языке социологии – девиантов) ожидало суровое наказание (санкции).

Процесс формирования и развития социальных институтов называют институционализацией. Институционализация представляет собой выработку, определение и закрепление социальных норм, правил, статусов и ролей, приведение их в систему, которая способна удовлетворять некоторой общественной потребности. Кроме того, институционализация включает в себя интернализацию членами общества этих норм и статусов, т. е. перевод внешних требований на уровень внутренней системы ценностей. Институционализация – это замена спонтанного и экспериментального поведения на предсказуемое поведение, которое ожидается, моделируется, регулируется.[64]

Так, институционализация какой-либо науки, скажем социологии, предполагает выработку определенных правил общения между учеными, создание общего для них терминологического словаря, без чего невозможна эффективная коммуникация. Кроме того, этот процесс предполагает издание государственных стандартов и постановлений, создание исследовательских институтов, бюро, служб и лабораторий (со своими уставами), открытие при университетах, колледжах и школах соответствующих факультетов, отделений, кафедр и курсов для подготовки профессиональных специалистов, издание журналов, монографий и учебников и т. д. Если кружок единомышленников, развернув широкую агитацию, привлек на свою сторону многих сторонников, добивающихся прогрессивных изменений в обществе, а затем установленным порядком легализовался, то говорят об институционализации конкретной политической партии. Таким образом, социальные институты появляются в обществе, когда крупные непланируемые ранее продукты социальной жизнедеятельности превращаются во вполне спланированные механизмы деятельности группы людей.

Без институционализации современное общество существовать не может. Благодаря ей беспорядочные ссоры и драки превращаются в высоко формализованные спортивные поединки, неупорядоченная половая жизнь – в институты семьи и брака, стихийные движения протеста – в массовые политические партии. Институты выступают опорными точками общественного порядка, теми китами, на которых держится социальный мир.

Институционализация – восхождение, укрепление социальной практики до уровня института, законодательное оформление статуса, его «обрастание» организационной инфраструктурой и материальными ресурсами (например кафедрами, кадрами, журналами и т. п.).

Институционализации противостоит институциональный кризис – обратный процесс, характеризующийся падением авторитета данного института, например семьи, снижением доверия к нему. Причиной кризиса служит неспособность данного института эффективно исполнять свои главные функции, например, института образования – передавать людям накопленные обществом знания, института здравоохранения – лечить людей, института семьи – укреплять узы брака. Институциональные нормы существуют, они провозглашены, но никем не соблюдаются. Следствие такого кризиса – перераспределение функций институтов, т. е. переложение их «на плечи» других. Например, в середине 80-х годов в нашей стране наметился кризис средней школы, она стала плохо готовить выпускников к вузу; сразу же появились репетиторы – институт посредников между абитуриентами и вузом. Кризис политических институтов проявляется в снижении к ним доверия со стороны населения. Известно, что в трансформирующихся обществах растет массовое недоверие граждан к политическим партиям, гражданским институтам вообще. Более двух третей опрошенных в декабре 1998 года не доверяли практически ни одному институту.[65] Начали проявляться две существенные тенденции: общая политическая апатия и отход от политической жизни, с одной стороны, и повышение возможностей политических партий привлекать граждан на свою сторону недемократическими методами, с другой.

Институциональный кризис обнажает какие-то неполадки в механизме функционирования института и помогает избавиться от них, а в результате – лучше приспособиться к изменяющейся реальности. Без кризисов не бывает развития института, как без болезни нет человеческой жизни. Институт образования в США трижды испытывал серьезные кризисы – в 60-х, 70-х и 80-х годах, когда страна в погоне за ушедшими вперед странами (сначала СССР, а позже Японией) пыталась повысить уровень академических знаний школьников. США и сейчас не достигли поставленной цели, и, тем не менее, многого добились, поскольку из всех стран молодые люди едут получать американское образование, считающееся очень престижным.

В социологии различают два процесса – институцию норм (instituting a set of norms) и их институционализацию (institutionalizing). Институция норм понимается как формальное принятие парламентом или иным законодательным органом новых норм независимо от того, как к ним относится население.[66] Нормы нельзя считать институционализированными до тех пор, пока их не примет для себя большинство людей, и они, в свою очередь, не станут чем-то общепринятым, само собой разумеющимся. Данное принятие совершается, как мы упоминали, путем интернализации.

Поскольку зарубежные, а вслед за ними и отечественные социологи придерживаются различных определений социального института, то вполне естественно, что по-разному они понимают его внутреннее строение, т. е. функционально взаимосвязанную систему опорных элементов. Кто-то считает, что главным в социальном институте выступают статусы и роли, другие уверены, что следует говорить в первую очередь о системе норм и предписаний, третьи выделяют значение моделей и образцов поведения, регулируемых механизмом социального контроля, и т. д. Несмотря на многообразие точек зрения, все они по существу верны, потому что представляют просто разное видение одного и того же. Еще В. И. Ленин писал, что в зависимости от того, как вы используете стакан, его можно считать сосудом для воды, орудием нападения, инструментом ловли мух и т. п.

Так и в социологии. К примеру, Дж. Бернард и Л. Томпсон[67] выделяют такие элементы социального института, как:

¦ цели и задачи, которые относятся к явным функциям института;

¦ образцы, или правила, поведения;

¦ символические черты;

¦ утилитарные черты;

¦ устные и письменные традиции.

Г. Ландберг, С. Шраг и О. Ларджен, раскрывая поэлементную структуру социального института, тесно связывают ее с выполняемыми институтом функциями (табл. 2).

По мнению С. С. Фролова, правильнее говорить не об элементах, входящих в структуру института, а о неких институциональных признаках, т. е. общих для самых разных институтов чертах и свойствах. Таковых существует пять:

¦ установки и образцы поведения (например привязанность, лояльность, ответственность и уважение в семье, послушание, лояльность и субординация в государстве);

¦ символические культурные признаки (обручальное кольцо, флаг, герб, крест, иконы и др.);

¦ утилитарные культурные черты (дом для семьи, общественные здания для государства, магазины и фабрики для производства, учебные классы и библиотеки для образования, храмы для религии);

¦ устный и письменный кодекс (запреты, правовые гарантии, законы, правила);

¦ идеология (романтическая любовь в семье, демократизм в государстве, свобода торговли в экономике, академические свободы в образовании, православие или католицизм в религии).[68]

Таблица 2

Функции и структурные элементы основных институтов общества[69]

К приведенному списку институциональных признаков необходимо добавить еще несколько, которые описывают не то, что скрыто внутри институтов, а то, что находится снаружи. Точнее сказать, то, какими их воспринимает человек. П. и Б. Бергеры, опираясь на теорию социальных фактов Э. Дюркгейма и исходя из того, что важнейшими социальными фактами следует считать социальные институты, вывели ряд базовых социальных характеристик, которыми они должны обладать.[70] Кратко рассмотрим эти характеристики.

1. Институты воспринимаются индивидами как внешняя реальность. Другими словами, институт для любого отдельно взятого человека представляет собой нечто внешнее, существующее отдельно от реальности мыслей, чувств или фантазий самого индивида. Согласно этой характеристике институт имеет сходство с другими сущностями внешней реальности – даже деревьями, столами и телефонами, – каждая из которых находится вне индивида. Он не может, например, пожелать, чтобы дерево исчезло. То же самое относится и к институту.

2. Институты воспринимаются индивидом как объективная реальность. Фактически это несколько в иной форме повторяет предыдущую характеристику, но не вполне совпадает с ней. Нечто является объективно реальным, когда любой человек согласится с тем, что оно действительно существует, причем вне и независимо от его сознания и того, что дано ему в его ощущениях.

3. Институты обладают принудительной силой. До некоторой степени эта характеристика подразумевается под двумя предыдущими: фундаментальная власть института над индивидом состоит именно в том, что институт существует объективно и индивид не может пожелать, чтобы он исчез по его желанию или прихоти. Нравится нам это или нет, добровольно или против наших желаний, осознанно или неосознанно, но мы все же вынуждены выполнять предписания и правила, составляющие содержание практически любого из социальных институтов, в рамках которых протекает наша жизнь. В противном случае могут наступить негативные санкции.

4. Институты обладают моральным авторитетом. Институты не просто поддерживают себя принудительной силой. Они провозглашают свое право на легитимацию – т. е. оставляют за собой право не только каким-либо образом наказать нарушителя, но и вынести ему моральное порицание. Разумеется, институты различаются по степени своей моральной силы. Эти вариации выражаются обычно в степени наказания, налагаемого на нарушителя. Государство в экстремальном случае может лишить его жизни; соседи или сослуживцы могут объявить ему бойкот. В обоих случаях наказание сопровождается чувством негодующей справедливости у тех членов общества, которые причастны к этому.

5. Институты обладают качеством историчности. Почти во всех случаях, переживаемых индивидом, институт уже существовал до того, как он родился, и будет после того, как он умрет. Значения, воплощенные в институте, аккумулировались в течение долгого времени несметным числом индивидов, чьи имена и лица никогда уже не будут извлечены из прошлого.

В аналитических целях все социальные институты, образующие своеобразный «скелет» общества, разделяют на главные (их именуют также основными, фундаментальными) и неглавные (неосновные, частные). Вторые скрываются внутри первых, являясь частью их как более мелкие образования. Помимо деления институтов на главные и неглавные, их можно классифицировать и по иным критериям. К примеру, институты могут различаться по времени своего возникновения и продолжительности существования (постоянно действующие и кратковременные институты), жесткости применяемых санкций за нарушение правил, по условиям существования, наличию или отсутствию бюрократической системы управления, наличию или отсутствию формальных правил и процедур.

Ч. Миллс насчитывал в современном обществе пять институциональных порядков, фактически подразумевая под этим главные институты:

¦ экономический – институты, организующие хозяйственную деятельность;

¦ политический – институты власти;

¦ семейный – институты, регулирующие половые отношения, рождение и социализацию детей;

¦ военный – институты, осуществляющие защиту членов общества от физической опасности;

¦ религиозный – институты, организующие коллективное почитание богов.

Предназначение социальных институтов состоит в том, чтобы удовлетворять важнейшие жизненные потребности общества как единого целого. Известно пять таких основных потребностей, им соответствуют пять основных социальных институтов:

¦ потребности в воспроизводстве рода (институт семьи и брака);

¦ потребности в безопасности и социальном порядке (институт государства и другие политические институты);

¦ потребности в добывании и производстве средств существования (экономические институты);

¦ потребности в передаче знаний, социализации подрастающего поколения, подготовке кадров (институты образования – в широком смысле, включая науку и культуру);

¦ потребности в решении духовных проблем, смысла жизни (институт религии).

Институты возникли в глубокой древности. Производство, если за отправную точку брать первое орудие труда, созданное человеком, насчитывает 2 млн лет. Семье антропологи отводят второе место и полагают, что нижняя граница проходит по отметке 500 тыс. лет. С тех пор семья постоянно эволюционировала, принимая множество форм и разновидностей: полигамия (включая полигинию и полиандрию), моногамия, парное сожительство, нуклеарная, расширенная, неполная и т. д. Государству примерно столько же, сколько и образованию, а именно 5–6 тыс. лет. Религия в своих первобытных формах (фетишизм, тотемизм и анимизм) появляется приблизительно 30–40 тыс. лет назад, хотя некоторые археологи, учитывая возраст древнейших наскальных рисунков (15 тыс. лет) и миниатюрных скульптур, отображающих зарождение культа матери-земли (25 тыс. лет), считают ее возраст несколько меньшим.

Как уже говорилось выше, главные институты включают в себя частные, или неосновные, институты. Неосновные институты называют еще общественными практиками. Что они собой представляют? У каждого главного института есть свои системы наработанных практик, методов, приемов, процедур. Так, экономические институты не могут обойтись без таких механизмов и практик, как конвертация валюты, защита частной собственности, профессиональный подбор, расстановка и оценка труда работников, маркетинг, рынок и т. д.

Общественные практики называют также обычаями. Например, у определенных народов целибат (безбрачие) и кровную месть с равным правом можно называть либо традицией, либо устоявшейся практикой. То и другое верно. Ведь основной институт включает в себя и социальные практики, и обычаи. Внутри института семьи и брака находятся институты отцовства и материнства, наследования социального статуса родителей, имянаречения, родовой мести, побратимства и т. д. Обычай назначать свидание является элементом общественной практики ухаживания. Бывает, что культуры различаются существующим в них набором социальных практик. Так, в некоторых регионах Азии невест выкупают либо похищают, поэтому родился институт выкупа. Калымный брак – его разновидность. А в Европе за невесту необходимо давать приданое, отсюда берет начало институт приданого, имеющий достаточно длительную историю и множество региональных особенностей.

Однако не будем спешить и полностью отождествлять общественную практику и частный (неосновной) институт. К примеру, институт представителей президента России, а также институт наставничества в бывшем СССР – отчетливо выраженные образцы частных институтов. Они были учреждены сверху государством, а не возникли из общественных потребностей как естественное продолжение народных традиций и обычаев. А вот ритуал знакомства, который у разных народов принимает подчас невероятно экзотические формы, относится к общественным практикам. В большинстве обществ для знакомства не нужны посредники, но во многих странах, прежде всего в высшем свете, мужчина не может подойти к даме или к другому мужчине и представиться ему. Необходимо, чтобы их представил друг другу кто-то третий.

Частный институт можно представить как учреждение или организацию. Институт представителей президента России и институт наставничества учреждались специальными постановлениями президента и соответствующих министерств, для их реализации выделялись бюджетные деньги, готовились штаты специалистов и т. д.

Напротив, исповедь, к примеру, всегда была социальной практикой, а не учреждением или организацией. Это многовековая практика, имеющая свои технологию исполнения, правила и нормы поведения, круг исполнителей практики (исповедники и исповедуемые), систему предписанных статусов и ролей.

К неглавным политическим институтам относятся, например, институты судебной экспертизы, паспортной прописки, судопроизводства, адвокатуры, присяжных, судебного контроля за арестами, судебной власти, президентства, королевской власти и т. д. К ним можно отнести также институт отстранения от власти (должности), исторические формы которого претерпели длительную эволюцию. Достаточно сказать, что одной из древнейших разновидностей отстранения от власти являлось поедание вождя. Современная же его форма – импичмент президента. Сравнивая начальный и современный этапы развития исторической эволюции этого института, установим различие:

поедание вождя – социальная практика, а импичмент – частный институт в ранге учреждения. Отсюда вывод: некоторые неглавные институты претерпевают эволюцию от социальной практики к социальному учреждению.

Повседневные практики, помогающие организовать согласованные действия больших групп людей, вносят в социальную реальность определенность и предсказуемость, благодаря чему поддерживают существование социальных институтов. Вместе с тем социальные практики не только поддерживают, но еще и укореняют социальные институты в культурной почве данной страны, делают их специфичными только для данного народа. Институты демократии в каждом западном обществе свои, они давно интегрированы в традиции и обычаи своего народа, возможно, существуют только в неразрывном единстве с ними. В таком случае, как можно заимствовать их и переносить на другую почву, допустим из Европы в Россию?

Удачное исследование местных практик провел Р. Патнэм. Он сравнил по одинаковой схеме особенности действия институтов местного самоуправления, созданных в 70-х годах в различных регионах Италии. Оказалось, что модель, созданная «на бумаге», существенно отличается от той, что была воплощена на практике. Исходный образец приспосабливался, переосмыслялся, переделывался и, в конечном счете, деформировался под воздействием местных традиций и обычаев, т. е. тех социальных практик, которые веками организовывали коллективную жизнь в том или ином районе Италии.[71]

Функция (от лат. functio – исполнение, осуществление) – назначение или роль, которую выполняет определенный социальный институт или процесс по отношению к целому (например, функция государства, семьи и т. д. в обществе). Функцией социального института будем называть ту пользу, которую он приносит обществу. Иначе говоря, это совокупность решаемых задач, достигаемых целей, оказываемых услуг.

Первой и важнейшей миссией социальных институтов является удовлетворение важнейших жизненных потребностей общества, т. е. того, без чего общество не может существовать как таковое. Действительно, если мы хотим понять, в чем суть функций того или иного института, мы должны прямо связать ее с удовлетворением потребностей. Одним из первых указал на эту связь Э. Дюркгейм: «Спрашивать, какова функция разделения труда, это значит исследовать, какой потребности она соответствует».[72] Ни одно общество не сможет существовать, если не будет постоянно пополняться новыми поколениями людей, добывать средства пропитания, жить в мире и порядке, добывать новые знания и передавать их следующим поколениям, заниматься решением духовных вопросов. Список универсальных, т. е. присущих всем институтам функций можно продолжить, включив в него функцию закрепления и воспроизводства общественных отношений, регулятивную, интегративную, транслирующую и коммуникативную функции.[73]

Наряду с универсальными существуют специфические функции. Это такие функции, которые присущи одним институтам и не свойственны другим, например, установление порядка в обществе (государство), открытие и передача новых знаний (наука и образование), отправление духовных ритуалов (религия). Некоторые институты выполняют функцию стабилизаторов общественного порядка. К ним относятся политико-правовые институты – институты государства, правительства, парламента, полиции, судов, армии. Другие поддерживают и развивают культуру. К ним относятся институты церкви и религии. Можно составить комбинацию универсальных и специфических функций, выполняемых различными социальными институтами (табл. 3).

Общество устроено так, что ряд институтов выполняет несколько функций одновременно и в то же время на выполнении одной функции могут специализироваться сразу несколько институтов. К примеру, функцию воспитания или социализации детей выполняют такие институты, как семья, церковь, школа, государство. В то же время институт семьи выполняет не только функцию воспитания и социализации, но и такие функции, как воспроизводство людей, удовлетворение в интимной близости и т. д. Функции, выполнявшиеся некогда одним институтом, со временем могут передаваться другим или распределяться, частично или полностью, среди других. Скажем, в далеком прошлом институт семьи выполнял пять-семь функций и более, однако сегодня некоторые из них переданы другим институтам. Воспитанием наряду с семьей занимается школа, организацией отдыха – специальные институты рекреации. Функцию удовлетворения сексуальных потребностей разделяет с семьей институт проституции. А функцию добывания средств к существованию, чем во времена охотников и собирателей занималась исключительно семья, сегодня отчасти взяла на себя индустрия.

Таблица 3

Типы социальных институтов и их функции[74]

Коерсивные[75]

На заре своего возникновения государство выполняло узкий круг задач, прежде всего связанных с налаживанием и поддержанием внутренней и внешней безопасности. Однако по мере усложнения общества усложнялось и государство. Сегодня оно не только защищает границы, борется с преступностью, но также регулирует экономику, занимается социальным обеспечением и помощью малоимущим, собирает налоги и поддерживает здравоохранение, науку, школу и т. д. Церковь создавалась ради решения важных мировоззренческих вопросов и установления высших нравственных нормативов. Но со временем она стала заниматься также образованием, экономической деятельностью (монастырское хозяйство), сохранением и передачей знаний, исследовательской работой (монастырские библиотеки, религиозные школы, гимназии, колледжи, университеты, академии), попечительством и филантропией (помощь нуждающимся).

Функции, выполняемые институтами, изменяются со временем. Одни из них исчезают, иные перемещаются к другим институтам, третьи уменьшаются или увеличиваются в объеме. Раньше среди основных задач церкви были образование и социальная помощь нуждающимся. Однако современное государство создало разветвленную сеть учреждений, выполняющих ту и другую работу. Хотя в какой-то мере церковь продолжает заниматься образованием и социальной работой.[76]

Если институт помимо пользы приносит обществу вред, то такое действие называют дисфункцией. Об институте (или о любом виде социальной деятельности) говорят, что он обладает дисфункцией, когда некоторые из последствий его деятельности препятствуют осуществлению другой социальной деятельности или другого института. Или, как определяет дисфункцию (dysfunction или disfunction) один из авторитетных социологических словарей, это «любая социальная деятельность, вносящая негативный вклад в поддержание эффективной деятельности социальной системы».[77] К примеру, экономические институты по мере своего развития предъявляют более повышенные требования к тем социальным функциям, которые должен выполнять институт образования. Именно потребности экономики приводят в индустриальных обществах к развитию массовой грамотности, а затем – к необходимости подготовки все большего количества квалифицированных специалистов. Но если институт образования не справляется со своей задачей, если образование поставлено из рук вон плохо, или готовит не тех специалистов, которых требует экономика, то ни развитых индивидов, ни первоклассных профессионалов общество не получит. Школы и вузы выпустят в жизнь рутинеров, дилетантов, полузнаек, а значит, институты экономики окажутся не в состоянии удовлетворить потребности общества. Так функция превращается в дисфункцию, плюс – в минус. Поэтому деятельность социального института рассматривается как функциональная,[78] если она способствует сохранению стабильности и интеграции общества. И она расценивается как дисфункциональная, если работает не на его сохранение, а на разрушение. Нарастание дисфункций в деятельности социальных институтов может вести к социальной дезорганизации общества.

К примеру, к концу 60-х годов СССР готовил специалистов с высшим образованием на душу населения больше, чем любая страна в мире. Уровень подготовки и система образования были, возможно, самыми высокими на планете, поскольку они были адекватными одной из важнейших на тот момент функций советской социальной системы – сохранению приоритетов в сфере обороноспособности государства. В сенате США дискутировался вопрос о вызове, брошенном миру советской системой образования. Американцы срочно разработали систему практических мероприятий для того, чтобы догнать и перегнать нас. Шли годы. Можно утверждать, что сегодня российские специалисты – одни из самых образованных, но именно применительно к задачам функционирования советской социальной системы. Однако в целом система образования в период с 70-х по 90-е годы изменялась слишком медленно. Возник серьезный разрыв между теоретической подготовкой и практическими навыками студентов. Производство явно недоиспользовало выпускников; на предприятиях с передовой технологией специалистов с вузовскими знаниями не хватало, а там, где трудились на устаревшем оборудовании, таких специалистов оказывалось излишне много.

В конце 80-х годов началась перестройка, общество повернуло к рыночным отношениям. Открылся новый недостаток: марксистское обществоведение оказалось не в состоянии вооружить молодежь знаниями в области рыночной экономики, менеджмента, современной социологии, психологии и философии. Пришлось срочно перестраивать учебные планы, перенимать западные технологии обучения. Народное хозяйство недополучило сотни тысяч грамотных специалистов, знающих современную науку. Экономический ущерб оказался колоссальным. К нему надо добавить ущерб социальный и нравственный. Ведь поколение людей, воспитанных на старых традициях, занимает ключевые позиции в обществе, следовательно, управляет страной не всегда так, как требуют обстоятельства. Урон же от неправильной внешней и внутренней политики, непродуманных государственных решений вообще не поддается исчислению.

Функции и дисфункции социальных институтов бывают явными, если они отчетливо выражены (иногда даже официально заявлены), всеми осознаются и вполне очевидны, либо латентными, если они скрыты и остаются неосознанными для участников социальной системы.

Явные функции институтов являются ожидаемыми и необходимыми. Они формируются и декларируются в кодексах и закреплены в системе статусов и ролей.

Латентные функции выступают непреднамеренным результатом деятельности институтов или лиц, представляющих их. Демократическое государство, установившееся в России в начале 90-х годов при помощи новых институтов власти – парламента, правительства и президента, казалось бы, стремилось улучшить жизнь народа, создать в обществе цивилизованные отношения и внушить гражданам уважение к закону. Таковы были явные (эксплицитные), заявленные во всеуслышание цели и задачи. Реально же в стране выросла преступность, а уровень жизни упал. Такими оказались побочные результаты усилий институтов власти. Явные функции свидетельствуют о том, чего хотели добиться люди в рамках того или иного института, а латентные – о том, что из этого получилось.

Концепцию явных и латентных функций разрабатывал в середине ХХ века выдающийся американский социолог Роберт Мертон.[79] Первые – осознаваемые и произвольные функции социальных процессов, вторые – неосознаваемые и непреднамеренные. Так, явной функцией запрещающего азартные игры закона может быть их прекращение, а латентной – создание подпольной империи игорного бизнеса. Христианские миссионеры, представители института религии, в Латинской Америке и Африке явно стремились обратить жителей в новую систему верований, а латентно способствовали разрушению местных племенных культур и, таким образом, дали мощный толчок процессам социальной трансформации. Сам Мертон приводит такой пример. Индейцы племени Хопи участвуют в церемониальных танцах, предназначенных для того, чтобы вызвать дождь, – это явная функция ритуала.

Современному здравомыслящему человеку покажется сомнительным, чтобы этот ритуал возымел желательные последствия. Однако каким бы ни оказалось воздействие танцев на погоду, они имеют своим непреднамеренным последствием латентную функцию объединения всех танцоров со своим племенем.[80]

Тотальный контроль КПСС над всеми без исключения сферами жизни советского общества явно был призван поддерживать господство революционного духа, латентно же породил новый класс партийных бюрократов, несомненно буржуазных по своим взглядам и устремлениям и все менее склонных к самоотверженности и преданности коммунистическим идеалам, что было свойственно первым большевикам. Явная функция многих добровольных организаций в Америке заключается в объединении людей и служении на благо общества, латентная – в присвоении статусных признаков тем, кому разрешается принадлежать к подобным организациям.[81]

К явным функциям школы как института образования относятся приобретение грамотности и аттестата зрелости, подготовка к вузу, обучение профессиональным ролям, усвоение базисных ценностей общества. Но у института школы есть также и скрытые функции: приобретение определенного социального статуса, который позволит взобраться выпускнику на ступеньку выше неграмотного сверстника, завязывание прочных дружеских школьных связей, поддержка выпускников в момент их вступления на рынок труда. Не говоря уже о целом ряде таких латентных функций, как формирование взаимодействия классной комнаты, скрытого учебного плана и ученических субкультур.[82] Явными, т. е. достаточно очевидными, функциями института высшего образования можно считать подготовку молодежи к освоению различных специальных ролей и усвоение господствующих в обществе ценностных стандартов, морали и идеологии, а неявными – закрепление социального неравенства между имеющими высшее образование и не имеющими такового.

Латентные функции, таким образом, являются побочным эффектом деятельности социального института. Они могут быть как позитивными, так и негативными. В качестве примера положительного влияния латентных функций часто упоминают деятельность Генри Форда – крупного бизнесмена и основателя знаменитой автомобильной компании. Он искренне ненавидел профсоюзы, большие города, крупные кредиты и покупки в рассрочку, однако по мере своего продвижения в обществе он более, чем кто-либо другой, стимулировал их развитие, понимая (возможно, интуитивно), что латентные, скрытые, побочные функции этих институтов работают на него и на его бизнес.

1. В соответствии с подходами ценностно-нормативной модели структуры социальных общностей образуют совокупность социальных позиций, характеризующих участие различных индивидов в общей системе. Занятие той или иной позиции означает для участвующих в этой системе индивидов приобретение определенного социального статуса.

2. Статусом называется позиция индивида в большой или малой социальной группе, определяемая его правами и обязанностями по отношению к другим, сопряженным социальным позициям. Права и обязанности – это две стороны одной и той же социальной связи.

3. Совокупность всех статусов в любом обществе организована в иерархические ряды, т. е. статусы находятся в соподчиненности друг другу, а значит, соотношение их, как правило, выражается в понятиях «выше – ниже». Понятие статуса всегда относительно, оно неприменимо к человеку, пока он находится один, сам по себе, вне связи с другими людьми.

4. Совокупность всех статусов, характеризующих на данный момент личностные и социальные позиции одного и того же человека, называются статусным набором. Каждый человек – поскольку он включен в сложный комплекс различных видов социальной жизнедеятельности – обладает определенным статусным набором.

5. Среди множества разнообразных статусов, которыми обладает один и тот же человек, можно выделить: главные (или ключевые) – те, что решающим образом определяют его социальные позиции в обществе в целом; аскриптивные (приписанные) – те, для обладания которыми не нужно прилагать никаких усилий; достигаемые – те, что для своего получения требуют определенных энергетических затрат.

6. Признание со стороны окружающих обладания человеком тем или иным статусом называют идентичностью. При этом независимо от того, получена ли идентичность от рождения или же достигнута в результате затраченных усилий, она в любом случае усваивается индивидом через процесс взаимодействия с другими людьми, окружающими его. Именно другие идентифицируют его особым образом. Только если идентичность подтверждена другими, она становится реальной для самого индивида, считающего, что он обладает ею.

7. Характер поведения, ожидаемый от обладателя того или иного социального статуса, называется социальной ролью. Исполнение людьми определенных ролей упорядочивает социальную жизнь, потому что делает поведение их предсказуемым. Все, кто окружает исполнителя данной социальной роли, оказывают на него определенное влияние, заставляя его тем или иным способом вести себя так, как от него ожидают.

8. Совокупность принципов, норм, правил, регулирующих поведение людей в той или иной конкретной сфере общественной жизнедеятельности и организующих ее в систему статусов и ролей, именуется социальным институтом. Поэтому институты являются крупномасштабными объединениями социальных статусов и ролей. Под институтом, кроме того, подразумевают относительно стабильную и интегрированную совокупность символов, верований, ценностей, норм, ролей и статусов, которая управляет конкретной сферой социальной жизни. Предназначение социальных институтов – удовлетворение важнейших жизненных потребностей общества как единого целого.

9. Процесс формирования и развития социальных институтов называют институционализацией. Институционализация представляет собой выработку, определение и закрепление социальных норм, правил, статусов и ролей, приведение их в систему, которая способна удовлетворять некоторую общественную потребность. Кроме того, институционализация включает в себя интернализациючленами общества этих норм и статусов – т. е. перевод внешних требований на уровень внутренней системы ценностей. Институционализация – это замена спонтанного и экспериментального поведения на предсказуемое поведение, которое ожидается, моделируется и регулируется обществом.

10. Помимо явных, отчетливо выраженных (эксплицитных) функций, социальные институты обладают также латентными (скрытыми) функциями, которые являются побочным эффектом деятельности этих социальных институтов. При этом латентные функции могут быть как позитивными, так и негативными.

1. Что лежит в основе любой модели социальной структуры?

2. Приведите определение социального статуса.

3. Чем различаются аскриптивный и достигаемый статусы?

4. Дайте определение социальной роли.

5. С помощью какого механизма социальное окружение заставляет людей правильно выполнять свои роли?

6. Перечислите пять основных параметров, с помощью которых может быть описана любая роль (по Т. Парсонсу).

7. Какова главная социальная функция статусов и ролей?

8. Некоторые социологи говорят об институтах целибата (безбрачия) в католичестве, крещения и исповеди в православии, инквизиции, монашества, епископата и т. д. Как вы думаете, к чему их следует относить – к частным институтам как учреждениям или к социальным практикам?

9. Чем отличается институция от институционализации?

10. Каким образом социальные функции институтов задают их типологию?

1. Аберкромби Н., Хилл С., Тёрнер С. Социологический словарь / Пер. с англ. – Казань, 1997.

2. Бергер П. Л. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива. – М., 1996. С. 84.

3. Блау П. Различные точки зрения на социальную структуру и их общий знаменатель // Американская социологическая мысль. – М., 1994.

4. Гидденс Э. Введение в социологию // Современная зарубежная социология (70-80-е годы). – М., 1993.

5. Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль. – М., 1994.

6. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и взаимоотношения/ THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и систем. Альманах. – 1993, т. I, вып. 2.

7. Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем действия: культура, личность и место социальных систем // Американская социологическая мысль. – М., 1994.

8. Смелзер Н. Дж. Социология. – М., 1994.

9. Современная западная социология: Словарь. – М., 1990.

10. Хамелинк К. Дж. Культура в век электронных средств // Культуры – диалог народов мира. – 1985. № 4.