Александр Волков: «Останавливаться нельзя!»

А.А.Волков родился 27 апреля 1948 г. в Горловке Донецкой области. Летчик-космонавт СССР, полковник. Герой Советского Союза (1985). Летчик-испытатель, освоил более 30 типов самолетов. Совершил 3 космических полета: на корабле «Союз Т-14» и орбитальной станции «Салют-6» (старт 17сентября 1985 г.), на «Союз ТМ-7» и станции «Мир» (старт26 ноября 1988 г.), на «Союз ТМ-13» и «Мире» (старт 2 октября 1991 г.). В настоящее время возглавляет Центральный комитет Независимого профсоюза военнослужащих РФ. Одновременно является президентом Национального музыкального канала

- Александр Александрович, Вы один из самых известных представителей, если так можно выразиться, среднего поколения космонавтов. Каким был Ваш путь к этой профессии?

- Как это ни банально звучит, но на меня большое впечатление произвел полет Гагарина. Я прекрасно помню тот солнечный день. На школьном балконе стоял динамик, а мы на перемене играли в баскетбол. Вдруг музыка прервалась, и Левитан объявил о полете первого человека в космос. Мы почему-то закричали «Ура!», хотя не очень представляли, что это такое. О Гагарине тогда много говорили, подчеркивая, что он летчик, и к 9 классу я уже твердо решил выбрать эту профессию. Закончил Харьковское летное училище, в котором затем шесть лет летал на МиГ-21 летчиком-инструктором.

В 1976 г. был приказ командующего ВВС о наборе в отряд летчиков-космонавтов специально для «Бурана». Я узнал об этом и подал заявление. Сначала прошел так называемый «конкурс личных дел» - как учился, нет ли взысканий, членство в КПСС. Потом медкомиссия. На «Буране» должны были летать только испытатели, поэтому нашу группу из 9 военных летчиков сразу направили учиться в Центр подготовки летчиков-испытателей во Владимировке. Год мы там учились, летали на разных по классу самолетах. Я освоил МиГ-23, Як-40 и Ту-134. Стал летчиком-испытателем 3 класса. Затем 1,5 года общекосмической подготовки в Звездном. Потом - вновь Владимировка, занимался испытательной работой и готовился к полету на «Буране».

Летали на лаборатории Ту-154ЛЛ, место правого летчика на которой полностью повторяло кабину «Бурана». На Ту-22М2 и МЗ отрабатывали глиссаду, для этого крыло устанавливали в положение 45' и дросселировали двигатели. Скорость при этом достигала 600 км/ч, а угол глиссады - 18*! Выравнивание надо было начинать на высоте 250 м, ни метра меньше, иначе - полный рот земли. Во время такой посадки, когда сам сидишь за штурвалом, не страшно, но смотреть на нее с земли…Кстати, чтобы Ту-154 загнать в такой же угол глиссады, было разрешено включать реверс в полете (!!! - авт.) сроком на 5 минут. На самом «Буране» с турбореактивными двигателями удалось слетать очень немногим, из нашей группы - никому. А всего к полетам на «Буране» готовились 3 группы, в том числе гражданские летчики из ЛИИ, старшим там был Игорь Волк. А потом эту интереснейшую программу постепенно свернули… В общем, к полету в космос я готовился девять лет и первый раз полетел лишь в 1985 году.

- И как прошел Ваш первый полет?

- Этот полет (я был в роли космонавта-исследователя) планировался на 300 суток, но продолжался всего 64 дня. Рекорда не получилось - через месяц заболел наш командир Владимир Васютин. Его организм очень болезненно отреагировал на невесомость, нарушился обмен веществ. Володе было очень худо, печень выпирала из-под ребер на два сантиметра. Сначала пытались лечить его на борту. Не сами, естественно, а по рекомендациям с Земли, для чего я снимал больного телекамерой. Но имевшиеся медикаменты не помогли, и нам пришлось возвращаться. А полет обещал быть интересным. По плану 8 марта к нам должен был присоединиться полностью женский экипаж: командир - Светлана Савицкая, бортинженер - Ирина Пронина, исследователь - Катерина Иванова. Жаль, не получилось…

После возвращения Васютин месяц провел в госпитале. Из космонавтов ему пришлось уйти, но в ВВС стал генерал-лейтенантом. Кстати, из нашего набора только он и Леня Каденюк дослужились до генеральских погон. Каденюку тоже пришлось в начале восьмидесятых покинуть отряд, но не по здоровью, а по причине развода с женой. У нас насчет этого было жестко. Даже Шонина, уже слетавшего, и того после развода «попросили». Но и он стал генералом и командующим одной из армий ВВС.

- Получается, статистика говорит в пользу разводов… Но вернемся к здоровью.

- Надо сказать, что на свой дополетный уровень здоровья не выходит никто. Меня, например, хватило на три полета. В общей сложности один год и один месяц провел в космосе. Может быть, я бы еще полетел, очень хотелось на МКС. Но в отряд космонавтов пришел мой сын. а я был командиром. Такие ситуации у нас не приняты. К тому же, я руководил отрядом уже в течение 8 лет, за мной успела выстроиться очередь. И я решил уступить дорогу молодым.

- Вы летали с разными людьми. Известно, что проблемы психологической совместимости возникали даже в чисто советских экипажах, где людей подбирали. А как в этом плане с иностранцами?

- Должен Вас разочаровать - у нас экипажи в психологическом плане никогда не подбирались. Они назначались, причем совершенно спонтанно. Командир, как правило, военный летчик, определялся руководством Центра подготовки космонавтов. У бортинженеров в РКК «Энергия» была своя очередь. У врачей из Института медико-биологических проблем - своя. Что же говорить про зарубежных космонавтов, за которых просто платили большие деньги? Часто эти люди знакомились друг с другом, уже когда были назначены в один экипаж. И лишь затем подключался психолог: тестировал, рассказывал каждому об особенностях характера других, пытался «притереть» людей друг к другу. Главная задача на орбите - не обидеть товарища, все равно друг от друга целых полгода никуда не денешься. Так же и с иностранцами. У нас есть шутка: иностранному космонавту-исследователю шьют скафандр без рукавов, чтобы он ничего не трогал. Но на самом деле их готовили хорошо, и проблемы взаимодействия возникали не часто. Так, во время моего полета с французом Жан Лу Кретьеном я заметил, что иностранные космонавты в экстремальных ситуациях перестают понимать по-русски. В одной из таких ситуаций я по четыре раза говорил ему одно и то же, но он не понимал.

Окончание следует

Офицеры Центра подготовки космонавтов обеспечивают работу тренажера для отработки стыковки