"Волна", которая должна была накрыть Америку

В. К Коробов

И. И. Гуляев

Ф. И. Козлов

Когда в Советском Союзе появилась атомная бомба, то вскоре остро встала проблема ее доставки к возможной цели. СССР и США разделяли океаны, а в то время наша дальняя авиация имела ограниченный радиус действий. Но строились океанские подводные лодки с большой автономностью плавания.

Советский Союз уже располагал баллистической ракетой, и в 1949 г. началось проектирование субмарины под сухопутную Р-1, испытанную два года назад. Но буквально через несколько месяцев конструкторские разработки прекратились, так как тогда никто не мог гарантировать предстартовую подготовку Р-1 даже в условиях минимальной качки.

Второй проект создавался под самолет-снаряд, названный у нас «Ласточкой». Это была фактически копия немецкой ракеты «Фау-1». Но опять конструкторы быстро пришли к выводу, что «Ласточку», как и Р-1, нельзя использовать на подводных лодках. Большие габариты и вес, неподготовленность к «работе» в морских условиях поставили крест на проекте, и он остался лишь в чертежах.

Возвращение к подзабытым, было, темам произошло после получения в 1953 г. сведений от нашей разведки, что США переоборудовали дизельную подводную лодку «Танни» для самолета-снаряда «Регулус-1», дальность стрельбы которого составляла до 800 км. Здесь также применялись конструктивные особенности «Фау-1». Вес - более 6 тонн, поэтому «Танни» могла оснащаться только одним снарядом. Он выкатывался из ангара на стартовую площадку ПЛ, находящуюся в надводном положении, раскрывались крылья в полетное попожение, и только потом ракета запус-

калась. По своим характеристикам, считали эксперты, «Регулус» мог нести ядерную боеголовку.

«Ответ» нашелся только у Сергея Павловича Королева. Его новую баллистическую ракету Р-1 1 можно было длительное время хранить и транспортировать, а ее весогабаритные характеристики уже стали приемлемыми для установки на ПЛ.

И 26 января 1954 г. Совмин СССР принял секретное постановление «О проведении проектно-экспериментальных работ по вооружению подводных лодок баллистическими ракетами дальнего действия и разработке на базе этих работ технического проекта большой подводной подки с реактивным вооружением» (тема «Волна»). Главным конструктором подводной лодки назначили Н. Н. Исанина (ЦКБ № 16), а ответственным за ракетное оружие -главного конструктора ОКБ-1 С. П. Королева.

Предлагалось модернизировать Р-11 в соответствии с флотскими условиями. Новая ракета получила шифр Р-11ФМ. Параллельно велись работы над проектом перепрофилирования большой торпедной ПЛ для проведения с нее испытаний ракет в море. Проект получил индекс В-611 («Волна»-611). А ВМФ выделил для переоборудования ПЛ с тактическим номером Б-67.

Лодка еще строилась на 402-м заводе в Молотовске (с 1957 г. - город Северодвинск) на Белом море. Командиром ее назначили опытного офицера капитана 2 ранга Федора Ивановича Козлова. Он вспоминает:

- Б-67 строилась как торпедная лодка. После сформирования экипаж отправили в Кронштадт. Там находилась головная лодка

проекта 611 (Б-61). Нам предстояло изучить ее устройство, приобрести навыки управления системами и механизмами и самим кораблем. На специальном выходе в море лодкой управлял мой экипаж. Даже помню окончательную оценку - «хорошо». А в середине мая выехали в Молотовск. Задачи выполнялись обычные при новостройке.

Мой старший помощник капитан-лейтенант Вадим Коробов принимал у офицеров МВД для береговой казармы бараки бывшего ГУЛАГа. Вокруг «колючка», в бараках полы сгнившие, вода, крысы… Днем работали на лодке, вечером приводили в порядок казарму. Что касается переоборудования корабля под ракеты, то по соображениям секретности и мне почти полгода ничего не говорили. Насколько помню, реконструкцию начали в октябре. Экипаж недоумевал, почему в четвертом отсеке вместо выгруженной второй группы аккумуляторных батарей стали устанавливать 2 шахты. Мне даже толком ничего не объяснили.

Я находился в отпуске, когда 10 мая 1955 г. вызвали в Москву к адмиралу Владимирскому. Лев Анатольевич тогда временно исполнял обязанности заместителя главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению. А накануне этой беседы мне в Главном штабе ВМФ сообщили, что Б-67 переоборудуется для проведения испытаний ракетного оружия. Предварительно я, а потом еще и 12 матросов и старшин во главе со старшим лейтенантом С. Ф. Бондиным командировались на заволжский полигон Капустин Яр для подготовки ракетного боевого расчета.

Познакомился я с конструктором Королевым еще в Москве. Владимирский сказал, что нужно съездить в Подлипки (потом подмосковный Калининград) в ОКБ-1 88-го НИИ. Там и встретился с Сергеем Павловичем и его заместителями В. П. Мишиным и Л. А. Воскресенским. Были соблюдены необходимые формальности, естественно. С меня потребовали подписку о неразглашении государственной тайны, а после разговора Королев проводил в цех. Увидел я ракету и, если честно, сразу же откровенно высказал Королеву свою обеспокоенность. Справимся ли мы с освоением нового оружия? Тем более опытные пуски ракет со стенда на полигоне намечались через несколько недель. Главный конструктор ответил: - Первые пуски будут проводить специалисты промышленности, офицеры морского полигона ВМФ и государственного центрального полигона Минобороны. А вам, - сказал Королев, - пока нужно только изучать ракетный комплекс.

На полигоне Капустин Яр (площадка 4-я) уже создали специальный стенд, имитировавший качку корабля при волнении моря в 5-6 баллов. Сам стенд представлял собой вертикальную шахту с комплексом систем и приборов. К первому пуску Р-11ФМ установили строго вертикально на стартовом «столе». Я наблюдал пуск из специального бункера через перископ.

Огонь, грохот двигателя. Потом раскрываются стойки с захватами, и начинается медленный вертикальный подъем ракеты, а затем ее движение ускоряется. После этого мне вместе с контр-адмиралом Н. А. Сулимовским, начальником 4-го НИИ ВМФ, требовалось подняться на верхнюю площадку шахты и проверить, как выглядят «стол» и сама шахта после пуска. Каких-либо деформаций мы не обнаружили, остались заметны лишь следы от факела стартовавшей ракеты.

Госкомиссия вскоре сделала вывод: при пуске исправной Р-11ФМ никаких отрицательных последствий для лодки не будет. В Капустином Яре пуски с качающегося стенда шли до августа. Стартовала ракета и при крене «корабля» на двенадцать градусов - максимально допустимом. Затем мы вернулись в Молотовск и начали готовиться к пускам Р-11ФМ на морском полигоне.

Первый выход на стрельбу назначили на пятый день после вхождения Б-67 в строй.

Но никакой спешки не было. Да, пришлось повоевать с заводом. Строители торопили: «Федор Иванович, поднимай флаг!» Каждый день это слышал. Но пока мои офицеры не доложили об устранении недостатков, корабль мы не приняли. За две недели провели заводские испытания. Дело упрощалось тем, что значительную часть корабля модернизация не затронула. Экипаж был сплаван еще в Кронштадте. А за работу аппаратуры предстартовой подготовки в первую очередь отвечали представители морского полигона. Кстати, готовую ракету нам доставили именно с технической позиции полигона. Все делалось ночью, избегали «лишних глаз». Погрузку производили обыкновенным портальным краном.

Первый в мире пуск баллистической ракеты с подводной лодки Б-67. Ракета Р-11ФМ. 16 сентября 1955 года. Белое море. Северный флот.

Очень трудная работа. Светили только прожекторы крана. Происходило это в ночь с 14 на 15 сентября*

На 16 сентября назначили первый выход на стрельбу. Погода стояла хорошая. Полный штиль. А Королеву хотелось, чтобы лодку хоть чуть-чуть покачало. Наконец-то после обеда поднялся ветер. Район стрельб располагался неподалеку от берега, у поселка Не-нокса. Решили: успеем! На корабль сразу же прибыли председатель госкомиссии Николай Никитич Исанин и Королев, а также специалисты промышленности и офицеры морского полигона. Выходим в море. Когда лодка уже легла на боевой курс, подошел катер, и на борт поднялся адмирал Владимирский.

Одно небольшое пояснение. Недалеко от поселка Ненокса на высоком берегу установили створные знаки, определяющие боевой курс ПЛ при стрельбе, а на воде поставили стартовый буй в половине кабельтова (единица длины в навигации, кабельтов равен 185,2 м) по траверзу (направление, перпендикулярное диаметри-ческой плоскости корабля) от курса. Ракета допжна стартовать в тот момент, когда Б-67 пересечет следующие точки: шахта лодки - буй - боевое поле, где Р-11ФМ будет приземляться. Предстартовая подготовка ракеты началась на час до подхода к точке пуска.

И вот подняли перископы. У командирского - Королев, с которым к тому времени у нас сложились довольно доверительные отношения, а сам смотрю в зенитный. Вместе с нами в боевой рубке и адмирал Владимирский. Объявляется 30-минутная готовность.

Команды на подготовку стрепьбы давал Сергей Павлович. Происходило это так. Я, он и его заместитель В. П. Финогеев надели шлемофоны для связи со специалистами, готовящими старт. Команды по этой связи давал Королев, а я дублировал их по трансляции для экипажа. Владилен Петрович находился в центральном посту. Он и должен был нажать кнопку «Ьортпитание». везде пишут о команде «Пуск!» Но это не так.

Подсчитали тогда предварительно, что от нажатия кнопки «Бор тпитание» до старта ракеты проходит ровно 19 секунд. Точка старта - это буи. 19 секунд - это 40 метров до буя. Мы заранее обговорили с Королевым ситуацию. Я ему говорю о 40 метрах, он сразу командует: «Внимание! Бортпитание!» Финогеев нажал кнопку. Вот так происходило. А итог таков: Белое море, 17 часов 32 минуты 16 сентября 1955 г. - ракета успешно стартовала. Вот так и был впервые в мире с подводной лодки осуществлен пуск бал* листической ракеты.

У Королева пот градом со лба катился. По пути в базу получаем донесение с боевого поля: ракета приземлилась в 250 км от точки старта «с точностью в пределах тактико-технического задания». На берегу Королев и Исанин составили текст телеграммы Н, С. Хрущеву и Н. А. Булганину.

Пуски продолжались до глубокой осени.

Был один аварийный пуск. Когда Королев убедился, что ракета не пойдет, то распорядился сбросить ее со «стола» в море. Водолазы потом долго искали ее, затонувшую, да так и не нашли. Там дно в иле. Сергей Павлович самолично записал свое решение в корабельный вахтенный журнал. Несколько месяцев, правда, донимали особисты, писал объяснительные, почему произошел аварийный сброс. Но после вмешательства Королева дергать они меня перестали. Но поволноваться пришлось. Да еще болезнь моя обострилась. Несколько лет подряд мучили боли в желудке. В 1955 году болезнь стала прогрессировать. Видимо, сказалось нервное напряжение. Потерял 13 кг веса. Но держался, на корабле даже бодрился. Каждый вечер, если не выходили в море, Королев на своей машине отвозил меня домой, боли были страшные. В декабре медики настояли на лечении. В Мурманском госпитале поставили диагноз: язвенная болезнь в стадии резкого обострения. И заключение ВВК, как приговор: не годен к службе в подплаве. Вот так и была дописана последняя страница моей командирской биографии.

На 1956 г. запланировали транспортные испытания, но уже без меня. Командиром назначили капитана 3 ранга Ивана Тулеева, я его хорошо знал.

Вспоминает капитан 1 ранга в отставке Иван Иванович Тулеев:

- Ракета Р-11ФМ могла стартовать только с лодки, находящейся в надводном положении. Конструкторы разгадали тайну подводного старта лишь в 1960 г. Еще одно. Когда я пришел на Б-67, лодку еще не приняли в состав ВМФ. В этом нет ничего удивительного. Нужно было спешить с летно-конструкторскими испытаниями Р-11ФМ. Б-67 пока использовалась как бы в виде стартовой площадки, не случайно 11 сентября ее приняли в состав ВМФ только в качестве опытной.

Главное внимание на ходовых испытаниях, которые начали сразу после Нового года, обращалось на проверку прочного корпуса в районе распопожения ракетных шахт. Практика судостроения не имела еще опыта обеспечения прочности лодочных корпусов, в которых есть вырезы для шахт большого диаметра. Сейчас могу сказать одно: расчеты наших корабелов-конструкторов под руководством будущего академика Николая Никитича Исанина (ныне покойного) оказались верными. Подтвердило это и глубоководное погружение до 200 метров на завершающем этапе государственных испытаний. После 150 метров услышали «пение» прочного корпуса. Чем глубже, тем более «высокие ноты» брала лодка. Это результат упругих напряжений металла, особенно в местах сварки прочного корпуса. Вот откуда слышалось «пение». В принципе это нормальное явление при давлении на ПЛ с увеличением глубины. И все прошло гладко, однако внутреннее состояние наше «гладким» не назовешь. Тем более, в забортной арматуре выявили ряд дефектов. Устраняли их уже в заводских условиях, на 402-м заводе. После этого 30 июня госкомиссия подписала акт о приеме Б-67 в состав флота. Прошли и транспортные испытания.

Упрощенно это можно выразить так: необходимо «обкатать» лодку с полностью снаряженными ракетами на борту при длительном плавании в различных условиях, да еще чтобы Р-11ФМ летела до заданной цели после хранения в столь жестких условиях. Несколько месяцев похода, а потом - пуски ракет. Королев, как известно, всегда непосредственно участвовал в испытаниях своих «изделий». А произошла наша встреча на флотском полигоне, куда я приехал обговорить план испытаний и вопросы доставки ракет на Б-67. Характер главного конструктора узнал на совещании у главнокомандующего ВМФ адмирала С. Г. Горшкова перед первым длительным плаванием Б-67. Мне поручили сделать доклад. Главком часто перебивал, задавал много вопросов, хотя доклад (в 14 экземплярах!) предварительно раздали участникам совещания, а там излагались ответы почти на все его вопросы. Видимо, Горшков не читал доклад. Вот тут меня и выручил Королев: «Сергей Георгиевич, есть предложение вначале заслушать командира, а потом задавать ему вопросы».

Стало спокойнее. Видимо, слова Королева подействовали. Кроме «писаного» текста у меня самого были вопросы, особенно к довольствующим органам. По ракетному оружию тогда не существовало норм снабжения, никто не хотел этим заниматься. Многие участники совещания считали это мелочевкой, а главком почему-то недовольно спросил: «Может, вам, товарищ Гуляев, наждачной бумаги не хватает?» Я-то понимал свое положение, но все же не выдержал и ответил, что будь у меня фабрика снабжения, то не ставил бы эти вопросы. Сказал - и жду реакции. Но тут поднимается Королев, оглядел присутствующих и резко бросил: «Командира нужно поддержать, он не для себя ведь просит». После такого поворота на любую мою просьбу следовало «да». Все знали, каким авторитетом пользовался Королев у Хрущева. Через командующего флотом Чабаненко даже удалось выбить несколько комнат для офицеров и сверхсрочников, чьи семьи с малыми детьми ютились кто где.

Тогда же главком по просьбе Королева дал «добро» проводить испытания при любой погоде. Главный конструктор прилетел в Молотовск провожать корабль. А с нами в море ушел заместитель Королева Попков Иван Васильевич.

Нас сопровождал тральщик под командованием Г. А. Аммона (напомню, впоследствии он стал известным историком флота, доктором исторических наук). На тральщике располагалась походная лаборатория для исследований состава воздуха в ракетных шахтах. Пробы воздуха пока беспокойства не вызывали. Но сами операции (они проводились ежедневно) по передаче проб на ТЩ принесли много хлопот, особенно когда шторм, а такая погода была почти весь месяц.

Приходилось пробы помещать в резиновый мешок, крепить его к спасательному кругу и на спасательном конце передавать на тральщик. Я старался прикрывать тральщик от волны корпусом лодки. Это было весьма сложно, оба корабля подвергаются опасности, в таких ситуациях возможно столкновение. Но беды удавалось избегать… А личный состав ракетной боевой части под командованием Семена Бондина и офицеры стартовой команды полигона, которые находились на борту, контролировали состояние ракетного комплекса. Представьте себе такую картину. Шторм, а к двум нашим Р-11ФМ приходится добираться через лаз шахты, расположенный на уровне стабилизаторов ракеты. Случись авария, человека уже не спасти.

Через месяц мы вернулись в базу, проверили комплекс - и сразу на стрельбу. На борту находились Королев, который, кстати, являлся председателем госкомиссии и техническим руководителем стрельб, и комфлотом Чабаненко. Старт был успешным, а это значит, что ракета, «пережившая» в течение месяца динамические нагрузки и температурные перепады, не потеряла своих боевых качеств.

Буквально через сутки, загрузив ракету в освободившуюся шахту, Б-67 опять вышла в поход. На этот раз программа испытаний предусматривала двухмесячное плавание в арктических морях, а для увеличения динамических нагрузок на ракеты приходилось даже в шторм выполнять резкие маневрирования, срочное погружение на глубину до 200 метров и обратное быстрое всплытие.

Пошли в Карское море, а потом обогнули Новую Землю вокруг мыса Желания (кстати, именно в этом районе моя первая лодка, в качестве командира, Краснознаменная С-101, потопила в годы войны новейшую немецкую U-639, пиратствующую в арктических водах), а потом плавание проходило в Баренцевом море, вплоть до Гренландского. За два дня до прихода в базу легли на грунт для спокойной проверки ракетного комплекса и всего корабельного оборудования. Два дня на грунте - лучшего отдыха не придумаешь после штормового похода.

После короткого захода в Молотовск мы вышли опять в море, теперь - на стрельбу. Предполагалось запустить сначала одну ракету, а еще через сутки - другую. Но за несколько минут до первого пуска сгорел трансформатор в системе, вырабатывающей данные для ориентации ракеты на цель. Я и Сергей Павлович (он отправился с нами на стрельбу) были в это время в боевой рубке. Королев приказал остановить предстартовую подготовку, возвращаться в базу. На одном из кораблей обеспечения находился замглавкома ВМФ вице-адмирал В. Н. Иванов (очень суровый человек!), и я должен был получить у него такое разрешение. Королев согласился, но связь на УКВ оказалась неустойчивой, а зрительная связь прожектором забивалась яркими лучами солнца. Пришлось просить главного конструктора самому записать свои указания в вахтенный журнал, что Сергей Павлович и сделал. Это пример того, как главный конструктор умел брать ответственность на себя… Словом, вернулись на 402-й завод, Королев быстро связался с разработчиками, к следующему утру сгоревший трансформатор заменили. И почти сразу же отправились на стрельбу. Ракеты - одна, «прошедшая» двухмесячный поход, а другая -трехмесячный (ее запустили через день после первой), - не только успешно стартовали, но и попали в заданный район на боевом поле. Вот так и завершились транспортные испытания. Мы с Королевым крепко обнялись. И ничего не говорили. А потом, немного придя в себя, поздравили экипаж.

Уже возвращаясь домой, пригласил Сергея Павловича к себе в каюту и предложил отметить итог трехмесячного труда стопкой разведенного спирта. Но Королев сказал: «Я ведь не пою, а спирт - тем более…»

Иногда жена присылала ему бутылочку хорошего сухого вина,

он очень гордился такими подарками. У меня вина не было, начал просить прощение за предложенный спирт. Но Сергей Павлович, видимо, решил не портить командирское настроение своим отказом и поднял стопку. А выпив, неожиданно сказал: «Ты знаешь, Иван Иванович, ничего. Так, пожалуй, и пить начнешь…»

Еще один участник событий, о которых мы рассказываем впервые - Коробов В. К. Службу он начал в 1943 г. юнгой на Северном флоте, затем поступил в Высшее ВМУ им. М. В. Фрунзе. В 1954 г. назначен старшим помощником командира ПЛ Б-67, участвовал во всех первых пусках Р-11ФМ. Затем стал командиром лодки С-146, провел первые в нашей стране пуски крылатых ракет морского базирования. Вернулся на Б-67 уже в качестве командира. После учебы в Военно-морской академии был назначен командиром атомного подводного ракетоносца К-33. Служил начальником штаба дивизии и комдивом, начальником штаба 11-й флотилии атомных подводных лодок, затем был ее командующим. Несколько раз руководил подледными походами атомоходов на Северный полюс. В начале 1976 г. командовал тактической группой из двух кораблей (в состав ее входили ракетный подводный крейсер стратегического назначения и торпедная ПЛА) во время их 80-суточного перехода с Северного флота на Камчатку вокруг Южной Америки через Атлантический и Тихий океаны. За этот поход ему присвоено звание Героя Советского Союза.

Был начальником штаба Северного флота. Службу завершил в должности адмирал-инспектора Военно-Морского Флота Главной инспекции Министерства обороны СССР. Адмирал в отставке, живет в Москве. Он вспоминает:

- Будучи старпомом на Б-67, я серьезно взялся за изучение «баллистики». Тем более Королев несколько раз проговаривался, что уже готовится межконтинентальная ракета. Этими ракетами со временем планировалось оснастить и подводные лодки. Словом, я лично видел перспективы.

А назначение меня на «сто сорок шестую» произошло без какого-либо предварительного разговора. Пришла шифровка: приказом главкома назначен командиром С-146, убыть в Сормово на Волгу для приема подводной лодки. Набрался смелости и дал телеграмму в ОКБ Королева с просьбой, чтобы Сергей Павлович походатайствовал перед главнокомандующим ВМФ об отмене этого приказа, так как хочу продолжить службу на корабле с баллистическими ракетами. Ответа не последовало. Может, телеграмму просто-напросто не отправили с нашего узла связи. Пришлось ехать в Горький.

Советский Союз вновь начал разрабатывать крылатые ракеты после того, как были получены данные об американском «Регу-лусе». Но это же был неудачный проект.

Мы пошли другим путем. 19 июля и 8 августа 1955 г. подписываются постановления Совмина СССР по созданию комплексов П-5 и П-10 для подводных лодок. Разработка поручалась соответственно ОКБ-52 (В. Н. Челомей) и ОКБ-49 (Г. М. Бериев). А американцы вскоре прекратили производство «Регулусов». И мы потом отказались от серийного производства лодок с ракетами П-10, так как Бериев действовал по американскому образцу. На большой ПЛ 611-го проекта (ее водоизмещение на 600 тонн больше, чем у средней лодки 613-го проекта, которую модернизировали под комплексы П-5) размещался лишь один самолет-снаряд, его долго готовили к пуску. Все это снижало боевые возможности корабля.

Американцы, насколько я знаю, получив сведения о наличии у нас баллистической ракеты Р-11ФМ, быстро переориентировались. И когда создали свой комплекс «Поларис А-1» с подводным стартом, высокой точностью и очень большой дальностью по тем временам (2200 км!), то объединили усилия для проектирования атомохода под эти ракеты. Тут у них был прорыв, мы надолго отстали. Но потом, хотя и спустя десятилетие, они все же вернулись к крылатым ракетам.

Конструкторское бюро Челомея в отличие от своего «конкурента» Бериева нашло совершенно новое решение. Ракета (именно с П-5 это оружие стало называться крылатыми ракетами) находится в контейнере. Лодка всплывает, контейнер поднимается на стартовый угол, открываются крышки - и все. Пуск! Ракета вылетала прямо из контейнера за счет стартовых двигателей, лишь потом, уже в полете раскрывались крылья. Это в значительной степени сокращало предстартовую подготовку.

Первый отечественный ракетный подводный крейсер стратегического назначения, проект 667-А. Строились с 1967 по 1974 г. Всего - 34. На вооружении - 16 ПУ РКМ-25.

Но самое главное было в другом. Даже на ПЛ проекта 613-го можно было разместить до 4 контейнеров. Хотя на опытовой лодке С-146 установили только один контейнер, но в Горьком на заводе «Красное Сормово» в это же время начали переоборудовать корабли 613-го проекта, которым присвоили новый шифр 644, уже с двумя контейнерами.

Первой серийной ПЛ 644-го проекта стала С-80 (командир капитан-лейтенант А. А. Ситарчик). О ней нужно сказать особо, она затонула с экипажем в январе 1961 г. на Северном флоте в районе боевой подготовки. Ракет на борту не находилось. Поднята С-80 в июле 1969 г.

Где-то в апреле 1957 г., месяца два спустя после моего прибытия в Горький, пришло приглашение в ОКБ-52. Сразу же выезжаю в Реутов, где находилось конструкторское бюро Челомея. Разговор с Владимиром Николаевичем начался с того, что главный конструктор показал мне французский журнал, где на цветной вкладке была изображена… П-5, наша секретная ракета, в продольном разрезе. Кстати, Челомей листал журнал с каким-то особым удовлетворением. Мол, смотрите, лодка еще только собирается стрелять этой ракетой, а французы уже вот как хорошо ценят мою работу.

А потом пошли «новостроечные» будни, затем лодку в доке перегнали на Белое море. Встали в Северодвинске к стенке 402-го завода (впоследствии и ныне предприятие по строительству атомных подводных лодок). План летно-конструкторских испытаний сломался уже после того, как с полигона привезли макет ракеты. Выяснилось, что он не влезает в контейнер.

Ох, и кляли мы после этого инженеров. Пришлось авральным порядком демонтировать внутреннюю часть контейнера, срубать нержавеющую сталь. Заводская бригада (30 человек) полтора месяца работала на лодке. В море вышли только в ноябре. Уже стоял блинчатый лед, и хотя движению он пока не мешал, мы торопились. Пуск состоялся только вечером. Боялись, что от удара струи газов по прочному корпусу повредятся перепонки у личного состава 10-го отсека. Моряки ватой уши позатыкали, мы датчики поставили, но обошлось. Ракета пошла. Где-то минуту-полторы мы видели светящийся стартер. Потом он исчез, а телеметрия показала, что П-5 «сошла с дистанции» и упала в море. Вместо положенных 350 она пролетела 35-40 км. Экипаж сработал правильно. Неполадки были в ракете. Но причины срыва до меня не доводились. Поэтому и сейчас не могу назвать их…

Пуски отменили, а лодка зазимовала в 402-м заводе.

РАССКАЗЫВАЕТ И. И. ГУЛЯЕВ:

- В печати тогда появилось несколько заявлений маршала Г. К. Жукова (пока он был министром обороны) о наличии в СССР подводных лодок с баллистическими ракетами. Но я то знал, что у нас только один такой корабль - моя лодка, еще до конца не испытанная. Небольшая серия ракетоносцев проекта АВ-611, созданных на базе нашего проекта «Волна» и тоже с двумя ракетами, появится позднее. Мы же вели испытания корабля и ракет на взры-востойкость.

Испытания проводились в ноябре-декабре 1957 г. Загрузили на лодку полностью снаряженные имитаторами ракеты, Б-67 закрепили швартовыми концами к швартовым бочкам. К корпусу лодки на тросах подвесили железобетонный массив (25 тонн!). Экипаж произвел погружение без хода, массив лег на грунт. После дифферен-товки лодка всплывает в позиционное положение. Потом экипаж покидает корабль. Не буду останавливаться на деталях, как все это происходило, но после открытия инженером-механиком клапанов вентиляции средней группы мне приходилось быстро задраивать нижний, а потом и верхний рубочный люки и перепрыгивать с мостика на катер. Ракетоносец скрывался под водой, теперь уже никем не управляемый. Затем последовала бомбежка «глубинками», а вернее - их подрыв. На расстоянии 80, 60 и далее до 25 метров от борта корабля.

Ракетные шахты, две Р-11ФМ, приборы контроля и управления серьезных повреждений не получили. Конечно, под «глубинками» выходили из строя электролампочки, отлетала пробковая изоляция, разлетались на мелкие части втулки штоков клапанов вентиляции, возникали короткие замыкания… Как в реальной боевой ситуации. Эти повреждения экипаж мог устранить своими силами. Лишь потом усовершенствовали некоторые узлы ракетного комплекса. А в начале 1958 г. меня назначают командиром еще строящегося атомохода. Так что теперь пришлось испытывать лодку К-27 с жид-кометаллическим теплоносителем. А экипажу Б-67 предстояло «научиться» стрелять ракетами из-под воды.

Хочу сказать в заключение вот о чем. Первый пуск баллистической ракеты с подводной лодки - это поворотный момент в развитии флота. Жаль, что 40-летие этого события, которое прошло в сентябре 1995 г., флот и страна не отметили. Кстати, никого из военных моряков за испытания ракетного оружия государство так и не наградило, хотя я писал об этом рапорта командованию бригады еще в 1957 г. Все ученые и конструкторы за свои «изделия» удостоены Ленинских или госпремий. О подводниках до сих пор молчат…

ВСПОМИНАЕТ В. К. КОРОБОВ:

- С весны до глубокой осени 1958 г. шли летно-конструктор-ские испытания П-5. С началом ледостава на Белом море С-146 перешла на Северный флот (губа Оленья) для проведения государственных испытаний П-5. И с каждым новым пуском ракета все более обретала свои боевые качества. Недостатки со временем устранялись, особенно в системе управления. Автопилоту задавалась не только дальность по времени полета, но и высота по барометрическому датчику. Но даже на Белом море у Архангельска может быть одно давление, а на другой стороне, то есть у Кольского полуострова, - совсем иное. Учесть это все сразу невозможно, а ракета идет на цель в зависимости от введенных данных о давлении в месте пуска. Именно после многочисленных стрельб с С-146 решили отказаться от барометрического датчика высоты. Так вскоре появился комплекс П-5Д с радиометрическим датчиком высоты.

Но однажды все результаты испытаний могли быть погребены на дне Баренцева моря. По вине моего механика при погружении на перископную глубину лодка неожиданно провалилась. А внизу порядка сотни метров. «Под килем 50… 15… 10 метров», - от таких докладов сердце разрывалось. «5 метров», - продувается «быстрая» и «средняя», только тогда «эска» остановилась, а потом ее резко бросило вверх. Лодка вылетела на поверхность до киля и легла на бок. Во втором отсеке выплеснуло электролит, всех подбросило… Но вроде серьезных повреждений не было. Ракета цела. Если бы ни контейнер с ракетой, С-146 могла бы перевернуться. Глубина не приняла нас только благодаря конструкции лодки.

В 1959 г. комплекс П-5 приняли на вооружение, а через два года - П-5Д… Подробно о них писал журнал «Техника и оружие» № 10 за прошлый год и № 2, 3 за этот…

Затем сменился почти весь офицерский состав. Вместо Ивана Ивановича командиром стал Д. Д. Янкин, ракетчик С. Ф. Бондин поступил в академию. Лодка проходила модернизацию под ракету подводного старта С-4.7. Замечу, что ни Янкин, ни многие другие офицеры прежде в испытаниях ракетного оружия не участвовали.

Современный ракетный подводный крейсер проекта 941 «Акула» (по классификации НАТО «Тайфун»), Имеет 20 пусковых установок баллистических межконтинентальных ракет РСМ-52. В России ВМФ РПКСН «Акула» 6 единиц.

Во всех справочниках и книгах по истории советского ВМФ указывается, что первый подводный старт баллистической ракеты в Советском Союзе состоялся осенью 1958 г., хотя на самом деле все произошло два года спустя.

Испытания проходили в обстановке глубокой секретности. Результаты доводились до узкого круга ученых и военных. Да и потом многие данные не попали в открытую печать. Каковы причины этого? Трудно объяснить. Отчасти, думаю, причина и в том, что здесь Советский Союз отстал от американцев. Мы первыми провели пуск баллистической ракеты с подводной лодки. Но это в надводном положении. Старт из-под воды долго не получался. Но объективные исследования на эту тему в СССР все же были.

Есть такой секретный двухтомник «История военного кораблестроения», изданный примерно в середине 80-х годов для штабов и НИИ. Во втором томе описаны наши испытания. Тираж, конечно, ограничен. А по нынешним временам никаких секретов нет в этих книгах.

Уже в середине 50-х годов стало ясно, что пуск баллистических ракет из надводного положения резко снижал скрытность и боевую устойчивость подводных лодок. Моряки говорили об этом еще тогда, когда вынашивалась идея использования ракетного оружия на флоте. Характерно, что постановление Совмина об отработке подводного способа старта баллистических ракет подписано Н. А. Булганиным 3 февраля 1955 г., то есть еще до морских испытаний Р-11ФМ.

Я был старшим помощником у Федора Ивановича Козлова, когда состоялся первый пуск Р-11ФМ, а потом - у нового командира Ивана Ивановича Гуляева. О каких-либо научных разработках, естественно, не знал. Не положено было знать. Но помню один эпизод. Как-то я в сердцах спросил у Королева, почему он держит одного инженера-выпивоху (тот, запив, мог по три дня не появляться на работе), а Сергей Павлович честно признался, что этот инженер очень талантлив, поэтому с его грехами приходится мириться. И, видимо, для убедительности сообщил, что инженер ведет тему по работе ракетного двигателя под водой. Уже освоена глубина в 3-4 метра. «И все ниже он опускается», - печально добавил Королев.

Королев вскоре передал разработку ракетного оружия для подводных лодок конструкторскому бюро, которым руководил Виктор Петрович Макеев. А подводным стартом вплотную занялось ОКБ-19 НИИ-88 (главный конструктор Евгений Владимирович Чарнко). Чарнко взял за основу Р-11ФМ, чтобы определить возможность запуска двигателя ракеты в заполненной водой шахте. Так и появилась ракета С-4.7.

Оказался неудачным подводный старт с Б-67 в августе 1959 г. Мне рассказали об этом очевидцы. Все шло, как обычно. Лодка погрузилась на стартовую глубину. Находящиеся на опытовом корабле «Аэронавт» представители флота и промышленности ждали пуска. Связь осуществлялась таким образом: с Б-67 «шел» на поверхность кабельтрос и тащил плотик с антенной. Время «Ч» прошло, по УКВ с «Аэронавта» запрашивают лодку, почему не выполнен старт? Ответ: «Старт состоялся!» Адмиралы развели руками. Следует команда на всплытие. «Аэронавт» подходит к лодке, швартуется. Открывают шахту, а там стоит… ракета, которая должна была улететь около часа назад. Председатель комиссии командир Северодвинской бригады строящихся кораблей капитан 1 ранга Александр Наумович Кирток приказывает всем собраться на «Аэронавте», чтобы выработать решение. Перебрасывается сходня на лодку… И в это время запускается ракетный двигатель! Паника! А ракета срывает крепление по-походному и стартует. «Аэронавт» дал ход, оборвал швартовы. Люди, которые находились на мостике Б-67, бросились к рубочному люку, а там застряли. Командир группы штурманской боевой части Болотов рассказывал мне, что упал на спину и вот таким образом наблюдал полет С-4.7. Хорошо еще, что обошлось без жертв. Говорят, что после доклада Н. С. Хрущеву о неудаче «наш верховный» распорядился отложить испытания. Главком ВМФ С. Г. Горшков перевел Янкина командиром дивизиона ремонтирующих кораблей. Вот так я вернулся на Б-67.

Ракета улетела и при падении на землю полностью разрушилась. Поэтому причину аварийного старта установить не удалось.

Тогда конструкторы нашли «топорное» решение. Внутри шахты на уровне бака-окислителя поставили нечто вроде ножа. Тут же приделали железный «палец», а наверху поставили… чугунную чушку. Если старт срывается, то командир после всплытия бросается на мостик и опускает эту самую чушку. Та ударяется о «палец», нож разворачивается и вспарывает бак-окислитель. Кислота выливается, ракета остается на месте.

14 августа 1960 г. выходим на вторую стрельбу. Для меня стрельба из-под воды, естественно, первая. Погружение. Я в боевой рубке, Кирток - в центральном посту. Командует: «Заполнить шахту!» Пошли доклады из четвертого отсека, что запопнены нижний уровень, потом - средний и верхний уровни. Стоп насос! И тут - удар, лодку встряхнуло. Оказалось, ракету сбросило со «стола», схема стрельбы обесточилась.

Когда ракета в шахте ставится на «стол», то нужно открыть механический клапан подачи воздуха в шаровой баллон ракеты. Но получилось по-иному: ракету сбросило со «стола», а баллон надут, это 200 атмосфер.

Подвсплываем под крышку рубки. Пытаемся автоматикой открыть крышку. Но крышку заклинило. Несколько попыток - бесполезно. Удалось только вручную открыть. Всплываем, выбегаю на мостик. Ракета в шахте, работают гироприборы. Но… «голова» ракеты раздавлена с четырех сторон. Что делать? Бросать чушку? Но если азотная кислота из вскрытого ножом бака-окислителя выльется, то клапаны шахты выйдут из строя. Придется становиться в завод, а испытания отложить на несколько месяцев. Но можно через нижний лаз забраться в шахту под двигатель, открыть механический клапан и стравить воздух из шарового баллона. Тогда ракета будет в безопасности. Обратиться за помощью к конструкторам, которые вышли на стрельбу. Те недоуменно посмотрели на меня: «Под сопло? Вадим Константинович, мы же не дураки…»

Пришлось построить личный состав ракетной боевой части. Тут желающие выполнить рискованную операцию нашлись. Полез старшина 1-й статьи из старослужащих. Другой моряк ему помогал. К сожалению, забыл их фамилии. Может, прочитав об этом, они откликнутся. Будем честны: парни совершили подвиг. Более того, сохранив ракету, мы узнали причину аварии, а это, как выяснилось, элементарное нарушение технологии. По крышке шахты проходит труба, через которую воздух выходит в цистерну при заполнении шахты водой. Труба оказалась выше крышки. Обычный заводской брак! Когда крышку закрывали, то трубу просто передавило, а значит, изменились проходное сечение и давление воды при заполнении верхнего уровня шахты. Вода и раздавила «голову» ракеты.

Состоялась третья стрельба, когда устранили неисправность. Прошел месяц. 10 сентября 1960 г. состоялся первый в СССР успешный подводный старт баллистической ракеты. С глубины 30 метров при скорости лодки в 3,2 узла. Из начальства у меня на борту находился лишь председатель комиссии капитан 1 ранга Кирток. Многие уже не верили в успех.

В производство ракета не пошла из-за малой дальности полета, но она дала толчок дальнейшим разработкам. В Северодвинске уже серийно строились дизельные лодки 629-го проекта, которые впоследствии были модернизированы под ракеты Р-21, стартующие из-под воды и имеющие дальность до 1400 км.

ПЛ Б-67 вошла в историю как корабль-первопроходец в освоении ракетного оружия.

После летно-конструкторских испытаний С-4.7 лодку собирались еще раз модернизировать. На 402-й завод уже пришли необходимые чертежи. Планировалось на борту установить большой контейнер с баллистической ракетой, который лодка выбрасывает в определенном районе. Контейнер устанавливается на грунте, от него отделяется якорь, получается нечто вроде поплавка. Лодка тем временем уходит, а в нужное время дает акустический сигнал - и сразу система срабатывает на запуск ракеты. Но потом переоборудование отменили, хотя сам я видел чертежи. Видимо, проект «якорной ракеты» в конце концов признали нецелесообразным, так как в это время уже завершалась подготовка к испытаниям совершенно нового по тем временам комплекса подводного старта Д-4 с ракетой Р-21, о которой я уже упоминал. А я ушел учиться в академию.

Мы первыми осуществили пуск баллистической ракеты с подводной лодки. А американцы, поначалу проигрывая это соревнование, быстро вышли вперед. В ноябре 1960 г. первое боевое патрулирование в Норвежском море, неподалеку от границ СССР, начала ПЛАРБ «Дж. Вашингтон». А это 16 ракет «Поларис А-1» с дальностью 2 200 км. Почему же произошло отставание? Мнение у меня совершенно определенное. Как в Советском Союзе подошли к разработкам? Лодку взяли уже спроектированную. 611-го проекта, к которому относилась и Б-67, уже было несколько кораблей. Потом начали думать, как на них установить баллистические ракеты, принятые на вооружение в Сухопутных войсках. Упрощение, наоборот, все усложнило. А как поступили американцы? Поняв, что использование баллистических ракет с подводных лодок

- это очень перспективный путь вооруженной борьбы, они собрали комплексную группу. Проектанты, оружейники, ядерщики, корпусники и т. д. США создали совершенно новый корабль. Работали по схеме: сначала ракета, затем - под ракеты корпус. А потом, на завершающем этапе, спроектировали атомную ПЛ. Здесь все работали в комплексе. Отсюда и результат. Отставание наше длилось 10-15 лет. После академии я попросился на атомоход. Командовал К-33, лодкой 658-го проекта. Это новый, по тем временам, корабль, но по оружию и конструкции во многом повторял дизельную лодку 629-го проекта. Те же три шахты непосредственно за боевой рубкой, тот же комплекс Д-4. Только с созданием специального проекта стратегической ПЛА, получившего шифр 667, мы вплотную приблизились к американцам. Не случайно эти корабли стали называться ракетными подводными крейсерами стратегического назначения (РПКСН).

В 1965 г. газета «Вашингтон пост» писала, что «на русских подводных лодках устанавливаются противокорабельные самолеты-снаряды, которые являются серьезным оружием против наших кораблей. «Только победили русских в соревновании по дальним ракетам, как они выпустили другого своего джинна».

Баллистические ракеты морского базирования обеспечивали решение стратегических и оперативных задач США. К тому времени и мы пришли к выводу, что использование ракет П-5Д и других по наземным целям крайне неэффективно. Но если поставить на КР систему, которая «выбирает» главную цель из ордера, то любой наш комплекс становился грозным оружием против океанских группировок противника и его конвоев. Появились новые ракеты и станции наведения, строились под КР уже специальные лодки 651-го и 675-го проектов.

Американцы тогда не разрабатывали лодки с крылатыми ракетами. А против кого они должны были использовать их?

У нас еще не было сильного надводного флота, способного выполнять оперативные задачи в океане. Но потом и они спохватились… В СССР же в это время решалась проблема конструирования атомной подводной лодки, оснащенной крылатыми ракетами с подводным стартом. Еще 1 апреля 1959 г. было принято постановление ЦК КПСС и Совмина о создании комплекса «Аметист». Челомей быстро нашел решение. Но первый проект ПЛА под эти ракеты был отложен как неудачный. И лишь в 1963 г. его доработали в ЦКБ-112 (Сормово). Головной корабль 670-го проекта, построенный на заводе «Красное Сормово», вошел в состав флота в конце 1967 г. Эта ПЛА имела 8 крылатых ракет «Аметист».

Именно в конце 60-х годов, изучив возможности наших КР, американцы увидели перспективы развития этого оружия. К тому же бурно рос наш надводный флот, корабли ВМФ СССР уже несли боевую службу во многих районах мирового океана. Американцы сделали противокорабельную ракету «Гарпун». Хотя ее дальность составляла всего 120 км, но она, так сказать, брала другими качествами. В конце 70-х - начале 80-х годов в ВМФ СССР остро стоял вопрос борьбы с «Гарпуном». Все тогдашние корабельные станции ПВО, рассчитанные на дальнее радиолокационное обнаружение, в реальной боевой обстановке не смогли бы поймать «Гарпун» из-за малой высоты его полета (к цели «Гарпун» подходил на высоте 3-5 метров), а попадала ракета в зону.обнаружения только на малой дистанции. И в дело могли вступать уже лишь станции применения оружия. Впрочем, скоро мы решили эту проблему.

Наши лодки 949-го проекта, а потом и проекта 949-А способны пробить практически любую разветвленную сеть противоракетной обороны авианосных соединений. 24 пусковые установки комплекса «Гранит» могут стрелять залпом на дальность 600 км, ракеты в полете обмениваются информацией, сами распределяют цели, запутывают ПВО кораблей. Это, считаю, пока непревзойденные противокорабельные комплексы.

Чем объяснить рывок американцев с «Томагавками»? Они предназначены для ударов по береговым целям, но по договорам не входят в стратегические вооружения. По договорам началось сокращение стратегических сил. Под сокращение попали ПЛА с межконтинентальными баллистическими ракетами. А когда появились математические карты местности, стало ясно, что можно корректировать полет дальнобойной крылатой ракеты и достигать точности попаданий до 2-3 метров» С другой стороны, баллистические ракеты довольно легко засекают ПРО. «Томагавк» же летит на высоте 60-80 метров.

2.500 км - это дальность для ракеты с ядерной «начинкой». Никто почему-то не вспоминает, что с обычной боевой частью она меньше. Именно из-за утяжеления «головки» достигает лишь полторы тысячи километров. Раньше «Томагавки» могли стартовать в пределах 800 км от берега, иначе нельзя произвести точные расчеты. Вот здесь и можно было организовать противолодочную оборону. Теперь с помощью спутников лодки могут запускать «Томагавки» на полную дальность и в океане. Так что считайте, как и где нужно применять ПЛО. А с самими ракетами бороться очень трудно. Они способны за счет малой отражающей способности обходить любую противоракетную оборону, внезапно подходить к целям… Думаю, американцы по-прежнему работают на «крылатом фронте», находят перспективные решения. И проводят испытания. Не зря же они применяли «Томагавки» в пустыне против

Ирака, а потом, в 1995 г., в горно-лесистой местности - против боснийских сербов. Тем более, что использовать межконтинентальную «баллистику» для запуска обычных зарядов - весьма дорогое удовольствие. И это тоже следует учитывать.

Мы быстро ответили на «Томагавки» своими «Громами». Наши «Громы» и «Гранаты», которые используются с ПЛ для стрельбы по берегу, не уступают по своим характеристикам «Томагавкам», а в чем-то и превосходят, особенно по дальности полета.

Под эти комплексы модернизировали подводные ракетные крейсера стратегического назначения проекта 667-А. От бедности, прежде всего. Но есть и другие причины. Это первые советские подводные крейсера. Установленные на них комплексы Д-5 с баллистическими ракетами, у которых дальность только порядка 2.500 км, уже к началу 80-х годов не отвечали своему прямому предназначению. Дальность маловата! А лодки даже 20-летнего срока не выслужили. Первой на модернизацию встал РПКСН, построенный в 1970 г. Его переоборудовали под «Гром» в 1983 г. Тринадцать лет - не возраст для корабля. В последующие 4 года реконструкцию прошло еще 6 лодок проекта 667-А.

Современная атомная подводная лодка. Проект 949-А. Ракеты «Гранат». На снимке ПЛА «Челябинск» Тихоокеанского флота.