На «Мессере» против «Мустангов»

… Возвращение Эриха Хартмана обратно а свою авиачасть, расположенную у местечка Немецкий Брод, а Чехословакии, навеяли ему незабываемые воспоминания о недавних воздушных боях с американскими истребителями а небе Румынии. Скоростные, маневренные и хорошо вооруженные Мустанги оказались очень серьезными противниками, и были не только не хуже уже знакомых советских Як-9, но и во многом превосходили их. Тридцать шесть Мессершмиттов Bf 109G, которыми была тогда вооружена его истребительная группа JO-52, воевавшая на Восточном фронте, были сравнительно устаревшей модификации для 1944 года, но военная обстановка заставила именно на них вступить в бои с Мустангами. Эти Мессершмитты были слабоваты против Р-51, поскольку, в частности, не оборудованы системой впрыска водно-метаноловой смеси в цилиндры двигателя, что позволяло повысить мощность двигателя. Поэтому неудивительно, как много хороших летчиков было потеряно группой а попытках отбить атаки союзнической авиации на Плоэшти и Бухарест.

Указания, означавшие необходимость готовиться к схваткам с американцами, поступили после завершения боев за Севастополь и последовавшего затем беспорядочного бегства немецких войск из Крыма. Именно зто время американские ВВС нашли как нельзя более подходящим для нажима на Люфтваффе, которые мешали приступить к массированным налетам на нефтепромыслы Плоэшти. Срочно отозванная с Восточного фронта хартмановская группа JG-52 была приписана к авиационному формированию, защищавшему район нефтепромыслов. Эскадрилья из 12 истребителей, в которой служил Эрих Хартман, получила приказ действовать с аэродрома у местечка Цилистия, что находится в пяти минутах лета от Плоэшти.

В Румынию Хартман прибыл 23 июня 1944 года. Эскадрилья перебазировалась по воздуху, персонал наземного обслуживания прибыл на место заблаговременно и, оборудовав временную бвэу, ждал их прилета. Едва успев приземлиться и заправить баки своих истребителей горючим, получили приказ – всей эскадрильей вылететь на боевое задание. Летчики снова а кабинах. И еще не остывшие моторы снова заведены. Механик сигнализирует Хартману, что взлетная дорожка свободна и взлет разрешен. Ведомым у него был обер-лейтенант Карл Юнгер, во второй паре летели лейтенанты Биркнер и Вестер (Состав второй пары взят по немецкому изданию – прим. пер.). Все четверо взлетели хорошим строем, четко соблюдаемым близко летящей второй парой. Задание эскадрильи заключалось в прикрытии двух остальных эскадрилий группы, которые должны были прорваться сквозь истребительный заслон к американским бомбардировщикам.

Интересно отметить, что американцы проводили свои бомбежки в Румынии точно по расписанию, что очень облегчало немцам перехват их бомбардировочных формирований. Каждый день с 11.00 до 13.00 американцы появлялись в поле зрения немцев. Полковник Дитер Храбак – командир JO-52, не мог сначала поверить своим глазам, ожидая какого-нибудь подвоха со стороны американцев. Но потом всем стало ясно, что в союзной авиации действительно так планируют свои рейды. •Нам даже не нужно было держать в воздухе патрульные самолеты и мы могли задействовать против американцев максимальные силы с минимальными затратами, причиняя им максимальный ущерб-, – говорил он Хартману.

Эта фраза командира вновь и вновь отдавалась а сознании Эриха, ведущего свое звено к Плоэшти. Впереди, по всему небу, уже виднелись черные облачка, остающиеся от разрывов зенитных снарядов. Пробираясь сквозь них. шли и шли соединения -Летающих крепостей В-17, эшелонированные по горизонтали и вертикали по 10-15 самолетов. Зенитный огонь был очень плотным, но Крепости, казалось, не обращали на него внимания. Только пара дымных костров на земле отмечала путь бомбардировщиков. Примерно а 5-6 км к западу угрожающе вырисовывалась еще одна группа из В-17.

Хартман летел примерно на одной высоте с Крепостями. Высота 6400 метров (в немецком издании 7000 – прим. пер.). И нет никаких признаков истребителей сопровождения – значит можно пострелять по бомбардировщикам. И вот набирая высоту и эвходя по широкой кривой с юга, со стороны солнца, Эрих приготовился к атаке на американские бомбардировщики. Солнце он старался всегда использовать как союзника. Высотомер показывал уже 7800 метров (в немецком издании 8500 – прим. пер.) в тот момент, когда он завершил набор высоты по кривой, которая вела его к идеальной позиции для атаки бомбардировщиков. И когда он, отдав ручку вперед от себя для пологого пике на врага, приготовился атаковать В-17, четыре -Мустанга- пересекли его курс тысячью метрами ниже. Цель слишком соблазнительная и не менее важная (эскадрилье Хартмана поручили отбивать атаки истребителей сопровождения на других немецких перехватчиков – прим. пер.), нельзя упустить этот шанс. «Атакуем истребителей», – приказал он в микрофон радиопередатчика.

Четыре Мессера с воем ринулись вниз на Мустанги. Для себя Эрих поставил задачу: быстро нагнать сверху замыкающую машину и сбить ее. Дистанция между двумя истребителями сокращается стремительно. 300 метров… 250 метров.., 200 метров… – -нет, ближе-, – 150 метров… 100 метров… белая звезда на голубом фоне уже казалась на расстоянии вытянутой руки, только высунь ее из кабины и дотронься. Мустанг заполнил все поле лобового стекла Мессершмитта. Пушка и пулеметы хартмановского самолета проревели пару секунд, и вот мелкие кусочки, отлетевшие от подбитого Мустанга забарабанили по крыльям его истребителя. По мере того, как Эрих отваливал и шел вверх, огибая место их роковой встречи, кусочки развалившегося Мустанга опять барабанили по обшивке крыльев и оперения Мессера. Быстро оглянувшись, Эрих успел заметить крупный, черно-красный огненный шар, поглотивший то, что недавно было самолетом противника. Но дело не кончено. «Любоваться факелами некогда», – внезапно громко сказал он сам себе. В лобовое стекло его истребителя влезал очередной Мустанг. Опять атака сверху, сближение, даже более быстротечное, чем а прошлый раз. Эрих открыл огонь со ста метров. И опять он мог наблюдать, как завибрировал и изогнулся, переламываясь, самолет противника. На этот раз взрыва не было. Но видно, как Мустанг потерял капот, и зловещие огоньки пламени охватили двигатель. Испустив облачко дыма, истребитель перевернулся и закрутился а неуправляемом штопоре.

Снова набирая высоту, Эрих проследил за двумя другими Мустангами, быстро переведя взгляд с одного на другой. А внизу, под ними он заметил еще пару Р-51. Наклевывалась еще удача. «Снова атакуем истребители», – проговорил он в радиопередатчик. И четверка немецких самолетов кинулась на нового противника. Демонстрируя образцовый заход и атаку на ведомого, Хартман открыл огонь со ста метров. Половина крыла Мустанга отлетела с яркой вспышкой, вражеский самолет кувыркаясь падает вниз, и Эрих успевает заметить, как из его кабины выбрасывается пилот. «Не глазей на жертву, Эрих, достань ведущего», – говорит он сам себе.

Ведущий американской пары заметил немцев, но слишком поздно. Он попытался спастись, бросая свой Р-51 в стандартный левый вираж. «До чего же неуклюжий маневр», – подумалось Эриху, пока он не заметил, что американский пилот не успел сбросить подкрыльевые топливные баки (эти баки достаточно сильно нарушают аэродинамическое совершенство самолета и тем самым мешают как резкому выполнению горизонтального маневра Мустанга, так и достижению наивысшей скорости, которая развивается после перехода а пике, короче – уходу от преследования – прим. пер.). Эрих немедленно среагировал, направив свой Мессер с позывным «КАРАИЯ!» на борту, внутрь кривой, которую описывал Мустанг, делая левый вираж. На последнем пределе собственных сил и возможностей своего истребителя, он круто развернулся вправо. Как и ожидалось, на встречных курсах Мустанг попал прямо под огонь стволов Мессершмитта Хартмана. «Дурень», – вырвалось у Эриха, «он ведь должен был резко прервать свой левый вираж». Вереница мелькнувших огоньков, ярко вспыхивающих в местах попадания пуль и снарядов от Мессера, прошла от пропеллера Мустанга к двигателю и далее по фюзеляжу к хвостовому оперению. Это была длинная очередь – достаточно длинная, чтобы до конца исчерпать боезапас Мессершмитта. Багряно-черный дымок потянулся от Мустанга и считанными секундами спустя палитра красок обогатилась белым паром из поврежденной системы охлаждения двигателя.

Перейдя а пике, Эрих пролетел под своей жертвой и увидел трехметровый язык пламени, лизавший хвостовое оперение Р-51, американец как бы вставал на дыбы, затем опять срывался к земле. Эрих старался распознать по горящим останкам признак того, что пилот американского истребителя еще но погиб. «Прыгай! Прыгай! Да прыгай же, ради бога!» – хотел он крикнуть американскому летчику, если бы тот мог его услышать. Но вот фонарь кабины Мустанга, вспыхнув на мгновение отраженным солнечным светом, отброшен, и пилот выбрасывается,- покидая свой погибающий самолет. С чувством явного облегчения Эрих проследил, как раскрылся его парашют. Эрих оглянулся назад и заметил, что его ведомый Карл Юнгер не отстал и вместе с ним любуется квртиной гибели очередного Мустанга.

Оставаться в воздухе и ожидать дальнейших распоряжений было уже бесполезно, так как кончились патроны. А белые полосы инверсионных следов от американских самолетов снова показались высоко в небе, что предвещало встречу с новой сворой Мустангов. «Возвращаемся на базу», – приказал Хартман своим пилотам. Пока они летели на крыльях триумфа обратно, чтобы заправиться горючим

и пополнить боезапас, Эрих размышлял про себя: «Сегодня мне повезло, но завтра счастье может и отвернуться». После посадки, открыв фонарь кабины. Эрих первым делом показал своему подоспевшему механику – Гайнцу Мартенсу, по кличке Биммель, четыре пальца левой руки. Биммель взглянул на этот знак четырех побед и просиял. Мустанги – проревел что было мочи Биммель, так как знал: оглушенному воем двигателя и треском пулеметов Эриху нормальный слух вернется лишь через некоторое время. Эрих кивнул, и Биммель, насвистывая приступил к подготовке Мессера к очередному вылету. Он наполнил баки горючим, проверил наличие масла, зарядил ленты с патронами для каждого ствола, тщательно вытер стекло кабины и, наконец, придирчиво осмотрев весь самолет, остался доволен своей работой.

Следующие три боевые вылета за несколько дней были богаты боями, но скудны успехами. Американцы ежедневно появлялись по своему обычному расписанию, так что врагов искать не требовалось, но вот атаки были не столь гладкими. Разгром Мустангов а первом бою задел американских пилотов: они буквально мобилизовались против попыток группы Хартмана перехватить бомбардировщики. Поэтому очередные горячие бои Мессеров с Мустангами не принесли результатов германской стороне. В эскадрилье все новые и новые машины получали повреждения в боях, в которых и американцы попадали под огонь пушек и пулеметов, но ни одной подтвержденной победы не было. Пилоты Мустангов хорошо знали свое дело по защите бомбардировщиков, а одинокая группа истребителей Люфтваффе вынуждена была биться буквально с полчищами Мустангов, а почти тщетных попытках защитить свое небо от атакующих.

Пятый вылет эскадрильи Хартмана против американцев начался примерно так же, как и все предыдущие – перехватом американского соединения, шедшего на высоте 6000 метров. Эрих вел свое звено на высоте 7000 метров, прикрывая сверху другую группу германских истребителей, нацелившуюся на бомбардировщики. Но вот за четверкой Мессершмиттов, идущих в атаку на В-17, Эрих внезапно заметил группу Мустангов, которые пикировали на них с высоты 8000-8500 метров. Хартману повезло, что американцы не заметили его звено, иначе они атаковали бы вначале именно их и могли бы легко одержать победу. Мустанги же намеревались атаковать Мессера, идущие метрах в трехстах ниже истребителей прикрытия Эриха. Картина начинающегося боя дополнилась еще одним тревожным элементом: значительно ниже американских бомбардировщиков Эрих заметил еще пару -Мессершмиттов- другого соединения, набирающих высоту, чтобы успеть перехватить эти бомбардировщики. Эту пару а свою очередь преследовали еще четыре Мустанга, быстро идущие на сближение с набором высоты. Немцы их не замечали. -Сзади Мустанги! Сзади! Мустанги! – резко бросил в микрофон Эрих. Но Мессера упорно продолжали набирать высоту, нацелясь на бомбардировщики. Он не в силах помочь им. Задача Хартмана и его ведомых защитить другую группу -Мессершмиттов-, которую вот-вот настигнут Мустанги. Ручку от себя, и Эрих бросился вдогонку на -Мустанга-, заходя сверху-сзади. -Пикируй и стереги снизу-, – скомандовал Эрих ведомому Юнгеру.

В это время лидирующий Мустанг уже нацелился на одного из четырех Мессеров и начал его обстреливать. Остальные три были уже на подходе и готовились открыть огонь по той же жертве. -Так, значит четверо на одного!- Ярость охватила Эриха. И он кинулся на американскую четверку сверху, развив максимально допустимую скорость пикирования. Он успел запечатлеть в сознании, как начал дымить немецкий истребитель, атакованный лидером американцев. От несчастного Мессера начали отваливаться какие- то куски, а американец продолжал обстрел. Да. тяжелые 12,7-мм пулеметы Мустанга били крепко, но все-таки не так убийственно, как 20-мм пушка Bf 109G.

400 метров… 300 метров… 200 метров… 100 метров… расстояние сокращается стремительно, до встречи с Мустангом остались сотые доли секунды. Сам Мустанг сквозь лобовое стекло кажется чуть ли не с амбар. Эрих атаковал последнего в американской четверке сзади снизу под углом а тридцать градусов. Идеально для атаки. Он надавил кнопку ведения огня из пушки, короткая очередь, вспышка огня. Взрыв тряхнул его Мессер. Р-51 разломился на куски. Эрих тут же переключился на предпоследний Мустанг, пилот которого, по всей видимости, оцепенел от ужаса. Этот Мустанг получил из всех стволов хартмановского Мессершмитта и тут же начал гореть.

Буби! Буби, за тобой! Отрывайся! Отрывайся!- Тревожное предупреждение Юнгера резко отдалось в шлемофоне. Эрих рывком подал ручку вперед, бросив машину сразу в отвесное пике. Он почувствовал, что глаза его выпучились, стремясь вылезти из орбит, в голове застучало от прилива крови. Перейдя на продело возможностей своего истребителя и своего организма в крутую левую спираль, Эрих убедился, что, несмотря на крутизну и темп снижения, Мустанги словно приклеились к хвосту.

Тогда он радировал ведомому: Лети на базу один, я сам здесь разберусь-. Это дало шанс для спасения Юнгера. Этих проклятых Мустангов слишком много, и он не в силах облегчить участь своего командира. Кажется, Эриху уже не уйти от расправы. Посмотрев по сторонам и назад, он насчитал восемь разъяренных Мустангов, мчащихся ему вслед. -Проклятье! Целая орда! Маневр Эриха, при котором он попытался оторваться от преследования, используя траекторию полета с внезапным переходом к высоким значениям перегрузки, позволил лишь на короткое время спутать свой след и выиграть очень незначительное расстояние. Но его все же загнали а угол, и это факт. Чтобы подбодрить себя, Эрих заговорил сам с собой. «Порядок, Эрих, держись и летай. Летай как никогда!- Тут он увидел что Мустанги разделились на две четверки, стараясь зажать его Мессер, как кусок масла а двойном бутерброде. -Делай резкий разворот, Эрих. Именно резкий, либо заработаешь пулеметную очередь себе в глупое брюхо-. Он резко бросил свой истребитель в левый вираж, и воздушный футбол начался. Мячом стал самолет Хартмана. Резко вправо – вспышка пулеметных очередей… резко влево – трассы с другой стороны… снова вправо – наперерез пулеметная очередь. -Ты счастливчик, Эрих. Тебе попались стрелки не высшего класса. Они торопятся открыть огонь слишком издалека. И на этот раз тебе везет, Эрих. Тебе бы конец, если бы они знали и умели то, что знаешь и умеешь ты-. Опять резко вправо… резко влево… и а леденящий кровь момент, когда в очередном маневре Мустанг колыхнулся чуть ближе к нему, он открыл огонь сам. -Ты знаешь, что такой очередью ты его сейчас не собьешь, Эрих, но они увидят твою трассу снарядов, и это их ошарашит. Кроме того, грохот собственного оружия ободряет, особенно когда тебя шот-шот прикончат-.

Восемь Мустангов и одинокий Мессершмитт были участниками этих гонок смерти в небе Румынии. То и дело слышался треск американских пулеметов, от очередей которых увертывался Мессер Эриха. Сам Эрих уже через несколько секунд этой гонки залился потом. Пот струился по всему телу, его лицо напоминало лицо посетителя парной, а майка и рубашка пропитались дальше некуда. Влажным стал даже китель. Периодическая трескотня американских пулеметов, рев мотора Мессершмитта, вся конструкция которого буквально изнывала от перенапряжения, не помешали воспоминаниям нахлынуть на Хартмана. Перед его мысленным взором замелькали картины его детства и юности. -Хорошо, что ты любил гимнастику, Эрих. Именно это дает тебе силы держаться и сохранить в целости свою шкуру. Обостренное чувство ориентации и выносливость спасают тебя-. Он еще разок попытался дать залп из всех стволов, как только уловил малейший шанс подбить Мустанг, подвернувшийся было ему при очередном развороте, но как раз в этот момент кончились патроны. Стволы оружия молчали.

Каждый раз, совершая очередной головокружительный разворот, Эрих мало-помалу добивался выигрыша дистанции. Но американцы всо настойчивое лепились к хвосту Мессершмитта, часто, но бестолково открывая огонь. Они были убеждены а своей неминуемой победе. Так держать, Эрих. Так держать. Вблизи нашей базы начнется зенитный огонь, и он охладит пыл этих бандитов. Очередной головокружительный разворот и… -Проклятье.». На приборной доске зажегся красный сигнал, предупреждающий о том, что запас топлива на исходе. Значит, его самолет не долетит до аэродрома, даже если ому и удастся оторваться от преследователей.

– Побыстрей выбрасывайся, Эрих-. Он расстегнул свои пристяжные ремни, совершая очередной разворот, сбросил фонарь. Ветер загудел в кабине. Выходя из следующего разворота, Эрих налег на ручку управления изо всех сил, стараясь отклонить ее как можно больше на себя. Как только Мессер задрал нос и, потеряв скорость, стал заваливаться, Эрих отпустил ручку и рывком покинул свой обреченный истребитель.

Небесный простор, панорама земли внизу, собственные ноги в летных сапогах, Мустанги, кружащиеся виражами вокруг него – все это замелькало в диком калейдоскопе. Он рванул кольцо, прошелестел шелк расправляющегося парашюта, а затем хлопнул туго надувшийся купол, резкое торможение падения и бросок вверх натянувшимися стропами. Он беззащитно закачался под своим парашютом, а вокруг кружили восемь Мустангов, словно потревоженный рой рассерженных пчел.

Для Хартмана, как и любого германского летчика-истребителя, было просто немыслимо атаковать вражеского пилота, спасшегося на парашюте. Многие пилоты Люфтваффе считали, что это уже не война между солдатами, а убийство ударом а спину. Эта рыцарская традиция может и показаться неуместной при тотальной войне, но в Люфтваффе многие придерживались этого закона (сомнительно – прим.)

Но вот один из Мустангов ринулся на него, как это бывает при атаке, перед открытием огня. Эриху показалось, что асе его внутренности сжались в тугой комок. Он подумал, как ужасно было бы умереть, но долетев до земли, под пулями вражеского самолета, свалившись на траву кучей кровавых лохмотьев. Ослепительным мгновеньем пронеслась мысль об Урсуле. И тут же рядом с ним, в считанных метрах, но открывая огня, пронесся, ревя мотором, американский истребитель. Перекошенное лицо американца а бледно- желтом шлеме, огромные круги очков делали его лицо жутко свирепым. Но вместо ожидаемых пуль рука американца поднялась. Эрих успел заметить взмах ладони и поднятый вверх большой палец. На Эриха нахлынуло чувство радости – он жив! Еще больше радости и облегчения пришло тогда, когда он увидел, что восемь американцев выстроились за ведущим и повернули назад.

По мере того как Хартман опускался к желанной земле, он снова заговорил сам с собой: Тебе везет, Эрих, ты чертовски везучий парень. Поклянись, что сегодня отпразднуешь с сослуживцами свой новый день рождения-. Он приземлился на расстоянии каких нибудь четырех километров от своей базы н аэродромный вездеходик доставил его в часть (единоборство Хартмана с восьмеркой Мустангов должны были наблюдать его однополчане, так почему же они но вылетели на выручку? – прим. пер.).

В штабе его ждали плохие новости. Атмосфера, сложившаяся вокруг воздушных боев, была насыщена плохими новостями. Почти половина самолетов была потеряна а боях. Два летчика погибли, несколько были ранены. Как бы ни были опытны немецкие пилоты, их Мессершмитты Bf 109G не годились против Мустангов. Командование Люфтваффе отдало приказ незамедлительно приостановить действия истребителей по перехвату американских авиасоединений из-за тяжелых потерь и во избежание еще большего разгрома.

Командиром эскадрильи, в которой служил Эрих Хартман, а тот период был капитан Вильгельм Батц, тоже известный ас. В беседе с автором книги он в таких выражениях описывает воздушную битву, разыгравшуюся в Плоэшти: -К концу июня нам пришлось сражаться на два фронта. Истребители позарез были нужны и там, и тут – как против наступающих русских, так и для защиты нефтепромыслов от американских четырехмоторных бомбардировщиков. Я хорошо помню эти трудные времена – это были дни предельного напряжения всех наших сил и способностей, как пилотов-истребителей. Это было и тяжелейшим испытанием для наших наземных служб обеспечения.

В наших попытках прикрыть нефтепромыслы под Плоэшти я всегда назначал Хартмана, по его собственному настоянию, оборонять нашу группу от Мустангов. И он блестяще выполнял эту задачу. Мустанги не были знакомы нам – пилотам Восточного фронта, но участие Эриха обеспечивало нам относительно низкий уровень потерь в боях. Ему всегда удавалось защитить нас от Мустангов нейтрализовать их, не дать им схватить нас за глотку. И именно благодаря действиям Эриха наши атаки на бомбардировщики оказывались столь успешными.

***

Эрих перебирал в уме обстоятельства своих боев с американскими истребителями Р-51D Мустанг в начале лета 1944 года. Сейчас уже ранняя весна 1945 – он летит в свою часть, базирующуюся в Чехии. Минул почти год со времени его последней встречи с американскими ВВС. Что изменилось за это время? Хартман теперь командир 1-й эскадрильи Истребительной группы-52 (I/JG-52), группа почти полностью перевооружена на новые самолеты Мессершмитт Bf I09K-4, они, несомненно, лучше более ранних Bf 109G, но и американцы стали сильнее, прежде всего, за счет массового использования истребителей при завоевании превосходства в воздухе. Что ждет немецких летчиков-истребителей сейчас?

Встреча с товарищами по оружию после приземления на своем аэродроме подтвердила худшие предчувствия Хартмана. Американские истребители хозяйничают а небе почти безнаказанно.

И вот прошло всего несколько дней после прибытия (скорее всего речь идет о 4 апреля 1945 года – прим. пер.) и Эриху вновь представилась возможность встретиться в бою с Мустангами.

В эскадрилью поступил приказ – перехватить русские бомбардировщики, летевшие бомбить номцев в Праге. Эскадрилья в считанные минуты поднимается в воздух. Курс – Прага. Быстро набрав высоту 6400 метров, Эрих перешел в режим горизонтального полета и стал пристально всматриваться в те участки неба, где могли появиться русские самолеты. А вот и они. Эрих насчитал около тридцати бомбардировщиков Бостон и Пе-2 с прикрытием из 25 Як-9 и Аэрокобр. Русские истребители держатся на высоте около 5700 метров. Эрих передал по радио своим товарищам: -Атакуем двумя группами. Зайдя со стороны солнца, Эрих уже готов был дать ручку вперед и перейти в пике на противника. Но он почему-то заколебался. Инстинктивный импульс сдерживал его от пикирования. Он огляделся еще раз и тут же, краем глаза, слабо, но вполне определенно уловил белую линию инверсионного следа, протянувшуюся несколько выше его эскадрильи. С ходу возникла мысль, что это подходит подмога – еще Мессершитты. Но нет, это не свои, понял Эрих, увидев, как эти самолоты своркнули на солнце. Серебристые блики – это могли быть только американцы! Немцы никогда не полировали обшивку своих самолетов, все самолеты Люфтваффе имели камуфляжную окраску. Так оно и оказалось. Вскоре Эрих мог определить и тип самолетов – это были Мустанги.

Серебристые самолеты приближались и вскоре оказались на высоте примерно тысячью метрами ниже той, которую имели Хартман и его ведомые. Американцы не заметили над собой немцев и принялись плавно циркулировать, держась выше русских истребителей прикрытия. Эрих летел со стороны солнца, имея преимущество по высоте, что было идеальным для неожиданного удара. Русские и американцы нааорняка заняты созерцанием друг друга и ослабили свою бдительность. Момент критический для всего боя. Эрих передал команду своим: -Сделаем только один заход через строй Мустангов, затем сквозь русское прикрытие и далее вниз, через строй бомбардировщиков-.

Разогнавшись на полной мощности, Мессершмитты с ревом ринулись на ничего не подозревающие Мустанги. Истребитель Эриха дал короткую очередь, и последний в американской группе ужо никогда не узнает, что послужило причиной его гибели. Мустанг неожиданно затрясся, управление самолетом нарушилось, он перевернулся, задымил и развалился. Сделав небольшой доворот, Хартман направил свой истребитель к другому Мустангу и дал очередь по двигателю Р-51. Не успел еще прогреметь звук залпа, как самолет американского летчика задрал нос и, совершив переворот, стал падать почти рядом с пикирующим Мессером Хартмана. Мустанг сильно дымил, из-под его капота вырывались ярко-красные языки пламени, он начал терять куски своей конструкции, устремился к земле.

Между тем Мессер Эриха с кровоточащим сердцем и надписью «КАРАЙЯ!» на борту, летел, ревя мотором и вибрируя от огромной скорости, сквозь истребители русского прикрытия. Стрелять по ним на такой скорости он но стал, нет шансов попасть в маленький истребитель. Но вот цоли покрупнее – Бостоны. Размеры их быстро растут. Кнопки ведения огня нажаты и от одного из Бостонов веером отлетели какие-то куски. -Попал! Попал! Да, но но сбил! – пронеслось в голове Эриха. Теперь вниз сквозь строй бомбардировщиков и умопомрачительный выход из пике. Навалившаяся тяжесть обескровила мозг, в глазах потемнело на короткое время. Но вот перегрузка спала, самолет выравнен. Теперь можно посмотреть, что там за хвостом. Ведомый не отстал. А где остальные? Эрих пошарил по небу глазами и заметил еще одну пару самолетов, резко снижающуюся сквозь русско-американское формирование. Еще один Мустанг падает, объятый пламенем, но его пилот успел выпрыгнуть, и в небо появился белый купол парашюта с черной фигуркой летчика под ним. Завершив атаку, немецкие истребители понеслись прочь, не заметные сверху за счет своего камуфляжа.

Оглянувшись снова, Эрих обнаружил неожиданную развязку своей молниеносной атаки – русские истребители сцепились с американцами! Пока Эрих атаковал, русские следили не за ним, а за Мустангами и поэтому решили, что на них напали американцы. Пилоты бомбардировщиков начали паниковать и освобождаться от груза бомб впустую, над полями, которые покрылись разрывами бомб. Их задание выполнено уже не будет! А стычка истребителей разгоралась. Три Яка падало охваченных пламенем, один из Мустангов необычно медленно шел в южном направлении, извергая шлейф дыма. Эрих едва верил своим глазам, даже головой затряс. «Наверное, русские и американцы, как союзники, не очень-то доверяют друг другу» – подумал он, смеясь от души, направляя свой Мессер домой, на базу.

Больше боев Хартмана с Мустангами но было. Близкое окончание войны было очевидным и неминуемым. Союзники наверняка знали, что победа будет на их стороне. Их ВВС, очень многочисленные, полные самоуверенности и самодовольства. почти без опаски бороздили небо Европы в поисках очередной жертвы, чтобы ее тут же уничтожить. Поэтому время от времени они теряли бдительность и становились жертвами Хартмана и других немецких асов.

После войны сам Хартман так писал о необходимой бдительности в воздушном бою, основываясь на своем личном опыте: -В порядке самоанализа, за весь период от моей первой учебной атаки до последнего боевого вылета 8 мая 1945 года, могу утверждать, что я никогда не зевал в полете. Признаюсь, каждый раз перед полетом, мне было нехорошо от того, что в этот момент у меня не было уверенности а своем преимуществе над любым другим пилотом. В полете меня мутило, но только до того мгновения, когда я распознавал своего врага. С этого момента мной овладевало ощущение абсолютного превосходства. Находясь в воздухе, я старался избегать влияния фактора неизвестности. Мое отношение к облакам и солнцу было и как к союзникам, и как к врагам. Теперь я не сомневаюсь, что 80% сбитых мною летчиков противника не знали, где я и откуда по ним открывают огонь. Все мои воздушные бои были скоротечны и просты по схеме. Но при этом фактор внезапности срабатывал у меня наиболее эффективно. Получалось так, что я обнаруживал вражеский самолет гораздо раньше, чем он мог заметить меня. Тут дело даже не в опыте или искусстве. Здесь дело скорее в каком-то врожденном преимуществе. Моим правилом воздушного боя было: -Пилот, первым заметивший противника, уже наполовину победил-. (В 1971 году Эрих Хартман писал Вилли Мессершмитту, поздравляя его с 75-летием: Без Вашего «стодевятого» мои успехи были бы невозможны-. – прим. пер.).

В своих сражениях с Мустангами летом 1944 года Эрих Хартман компенсировал тактико-технические недостатки своего Мессершмитта устаревшей модификации с помощью летного мастерства и накопленного опыта прежних воздушных боев. Недаром на его счету семь сбитых вражеских истребителей самого совершенного типа – знаменитых Мустангов, уничтожение которых достоверно зафиксировано. Когда же численный перевес противника в бою бывал огромным, как а известном случае – 8:1 и Мустанги загнали все-таки Хартмана в безвыходное положение, он мог побеждать за счет своего искусства и не раз даже а таких условиях сбивал самолеты противника.

Перевод Я. БЕЛОКОНЯ в редакции С. Горожожанина

Александр Щербаков,

Герой Советского Союза, участник Нет кой Отечественной войны, заслуженный летчик-испытатель