Глава 11. Коллеги. Часть 2

Что мне в Шумахере особенно внушает уважение это его ясное представление о том, что гонки Гран-при — это сложная профессия, которая выходит далеко за пределы простого нажатия на педаль газа и требует строгого разделения труда. Даже чистые гонки и тесты поглощают человека дотла и не оставляют лишних ресурсов. Поэтому в активный период карьеры гонщика все прочие дела должна урегулировать маленькая и чрезвычайно ловкая группа профессионалов. Именно Шумахер, который родом из автофургона на краю картодрома, показал всему цирку, как это работает.

Как человек, Вилли Вебер со всеми его золотыми цепочками не особо приятен, но как менеджер гонщика этот парень просто сенсационен. А как раз в этом бизнесе участвуют один бог только знает сколько клоунов. Шуми повезло рано вступить в это партнерство. На этом он сразу списал пятую часть своих доходов, но зато теперь наслаждается идеальной инфраструктурой. Она дает ему силы для работы и, кроме того, заставляет процветать торговую марку «Шумахер».

Я родом из совсем других мест. В начале мне нравилось, как занимается своим бизнесом Ники Лауда: тонко, очень просто и прямо. Он как-то не заботился о «мелочах», был выше этого, ему не нужна было помощь в общении с прессой, со спонсорами и уже тем более ему не нужны были золотые цепочки и прочая чепуха. Ники признавал, что хорошему гонщику требуется личный физиотерапевт, но он занимался этим как-то между прочим. Просто бормотал в телефонную трубку «Приходи, у меня болит поясница» и Вилли Дунгл садился в машину, ночью приезжал в Ле-Кастелле и за завтраком вправлял ему вывихнутое ребро.

Лауда представлял из себя шоу одного актера, и это тогда производило на меня впечатление. Сейчас же я думаю, что при правильном маркетинге своей гоночной карьеры и мерчендайзинге своей личности он бы сегодня зарабатывал в три раза больше, чем на своей авиакомпании. Возможно, ему это просто не было важно.

В любом случае все переменилось в более многообразную профессию с другими базовыми элементами гонщика. Шумахер установил планку для сегодняшних времен. Лучшие профессионалы заботятся о его физической подготовке и работе с прессой, а его мерчендайзинг проходит через сотни видов товара и каждой поддельной кепкой с брендом «Шуми» немедленно занимается адвокат.

Я думаю, что первым гонщиком, который профессионально работал над своим имиджем и рыночной стоимостью, был Джеки Стюарт, и он до сих пор зарабатывает на этом. Сенна тоже довольно целенаправленно работал над образом «Enterprise Race Driver», а у Шумахера это изначально входило в концепцию.

Шумахеру, конечно, приходится жить с позорным пятном обоих тактических столкновений в решающий момент чемпионатов мира. В 1994 в Аделаиде маневр против Дэймона Хилла удался. В 1997 в Хересе против Вильнева он капитально пролетел. Если к этому добавить умные действия Проста против Сенны (1989, Сузука) и жесткий реванш (год спустя в том же месте) то при общем подсчете получается четыре победы нокаутом за девять лет. Некоторым образом это вошло в норму вещей, в последней или предпоследней гонке превентивно убирать соперника с пути.

Благодаря большой безопасности современных монококов столкновения стали в некотором роде абстрактными, как в бильярде. Так же выбирались те места, которые считались «безопасными». Как правило, футбольный фол, которым валят нападающего, физически более рискованный, чем столкновение между двумя пилотами в машинах из углеволокна на скорости 150 км/ч.

Таким образом, все сводится к тому, что любой боевой вид спорта жесток ровно настолько, насколько это позволяет судья. После этих действий я бы не стал начинать дискуссию о морали гонщиков: они живут в раздражающей атмосфере спортивного инстинкта убийцы, все их рефлексы направлены на полное использование правил, и они пробуют любое бесчинство, пока им не покажут красную карточку. ФИА долго ждало со своими красными карточками. В будущем решающие схватки чемпионата будут вестись более тонко.

Жак Вильнев был изобретением Берни Эклстоуна, и нам было очень интересно чего стоит «лучший оттуда». Однажды у нас уже был «лучший оттуда», в 1993 году Майкл Андретти в McLaren. Но он быстро сдулся и стал посмешищем для всей Формулы 1. Вильнев же получил очень хорошие стартовые условия с превосходным Williams.

Первым делом выяснилось, что Вильнев, в общем-то, не мог опередить Дэймона Хилла, и тем более не в дождь. Но к этому надо добавить, что это был его первый сезон, и в Америке не ездят, когда становится мокро. В общем, остались вопросы.

В новом сезоне к нему в команду пришел Френтцен, которому предписывают большую природную скорость. Тут сразу обнаружилось, что Вильнев очень крепкий парень, который не начинает сразу нервничать. И внезапно Френтцен начал проигрывать Вильневу, который, как правило, был просто быстрее. Между делом Вильнев в 70 % случаев хорошо настраивает свою машину, а остальные он полностью проваливает. Только благодаря этому у Шумахера вообще появился шанс приблизиться к нему в чемпионате.

Между делом все поняли, что кроется в этом парне. Если Патрик Хед со своим столетним опытом утверждает, что нужно поставить зеленую пружину, то свежевылупившийся канадец говорит «Хей, а я хочу красную пружину». Такая крутизна редко появляется даже в нашем экзотическом цирке. Вильнев — упрямец, не терзается сомнениями. Он нашел путь не дать себя сожрать Молоху. Красит он свои волосы в желтый или синий цвет, — это малая часть той внутренней свободы, о которой и так все знают.

Я по-прежнему думаю, что у Вильнева нет никаких шансов против Шумахера, если посадить обоих в одинаковые машины. Возможно, следовало бы ожидать от канадца большего, чем он показывает. То как он психически и ментально справился с финалом 1997, поразило весь мир.

Мика Хаккинен нравится мне как человек и как гонщик. Его прямой подход к вещам выражается в короткой, агрессивной манере разговора. Он целенаправленно подходит к сути дела, и все заканчивается «да» или «нет». Я никогда не знал Ронни Петерсона,[35] но я представляю его себе немного похожим на Хаккинена. У Мики сумасшедшая скорость, но не постоянная. Иногда он доводит машину до цели, иногда нет. Но если ему удалось правильно настроить машину и если это трасса его типа, то — гасите свет. Он склоняется к тому, чтобы притягивать неудачи, в любом случае он пару раз останавливался при дурацких обстоятельствах, в которых не был повинен (это мне знакомо). Соответственно, ему понадобилось много времени, чтобы выиграть первую гонку, но я уверен, что теперь последуют много побед.

Хайнц-Харальд Френтцен приятный, корректный коллега. У него и подавно нет ментальной прочности Вильнева, поэтому он раним и подвержен внешним влияниям Конечно, Френтцен — не единственный чувствительный гонщик во всем «цирке», но: нельзя дать чувствительным сторонам своей души создать впечатление слабости, а спрятать ее за обычной в нашем бизнесе твердостью. Френтцену это трудно дается и атмосфера команды Williams тоже не очень помогает в такой ситуации. Что касается его настоящей скорости, то это мы окончательно поймем в 1998 году. У него еще есть шанс все перевернуть и получить контроль над ситуацией.

Дэвид Култхард тоже один из приятных парней. Мне трудно поставить его на одну ступень с Хаккиненом в отношении базовой скорости. Но, по крайней мере, в 1997 году он, казалось, лучше умел использовать шансы. И пусть иногда решающей оказывалась обычная удача. Что ж, надо иметь везение, я в этом кое-что понимаю.

Из молодых я бы назвал лучшим Джанкарло Физикеллу. Он часто хорошо настраивает свою машину, почти не попадает в аварии и супер-быстр. По поведению он не мой тип: золотые цепочки на каждом запястье и надвинутые на лоб темные очки. Возможно, ему немного не хватает английско-скандинавской натуры, уже упомянутой твердости в голове, которая очень помогает в климате Гран-при.

Если уходящий австрийский гонщик остается сдержанным по отношению к занимающим освободившиеся место молодым австрийцам, то это, возможно, кажется странным или даже завистливым к молодости и свежим шансам. Но я надеюсь, что ко мне это не относится.

Как человека, я слишком мало знаю Александра Вурца. Я только вижу, что для своего менеджмента он собирает вокруг себя людей, которые мне не нравятся. Не вопрос, у Алекса есть талант. Является ли он супер-талантом? Тут я настроен скептически, вообще-то он мог бы больше показать в Формуле 3. В Формуле 1 одно третье место в Сильверстоуне говорит о меньшем, чем тот факт, что ему удалось победить Алези в двух из трех квалификаций. Это действительно захватывающе. Вурц завоевал себе шанс в Benetton, теперь он может его использовать. Если у него получится, я буду искренне ему аплодировать.

Примечания:

3

Энцо Феррари носил много титулов. Изначально самым употребляемым был Commendatore, который вообще-то был уже недействителен, так как он был введен во времена фашизма и в послевоенной Италии не обновлялся. Также часто употребляли Presidente, пока не выяснилось, что Старик больше всего любит звание инженера (Ingegnere) выданным техническим университетом Модены. Феррари ведь никогда не получал технического образования, всю жизнь его призвание состояло в том, чтобы быть шефом (и «погонщиком») великолепных инженеров

35

швед Ронни Петерсон, 1944 года рождения, выиграл между 1973 и 1978 годами десять Гран-при (девять из них на Lotus) и 14 раз стоял на поуле. Он умер в результате аварии в Монце в 1978