ГЛАВА 15

ЛЮБОВЬ — НЕНАВИСТЬ

Что вы нашли в Исландии ? — Что мы нашли ? Почти ничего нового...

(У.Х. Оден и Луис Макнис. «Письма из Исландии»)

Фишер встретил бы гораздо более жёсткое противодействие, если бы матч проходил в большом городе, например в Белграде, Амстердаме, Париже, Москве или Нью-Йорке. Другая шахматная федерация вполне могла бы и не уступить свою территорию.

Но для острова на самом краю Европы чемпионат мира был звёздным часом: гордость, шахматные традиции, наплыв туристов и мировой прессы, щелчки кассовых аппаратов создавали событие национального масштаба, никогда прежде не виданное. Было мобилизовано практически всё население Исландии — полиция, управляющие отелей и ресторанов, домовладельцы со свободными комнатами, техники, пресса. Исландские газеты отводили львиную долю первых полос шахматному матчу (расколовшись по идеологической линии: консервативная пресса отдавала предпочтение Фишеру, центр и левоцентристы пытались соблюдать нейтралитет, а радикальные левые поддерживали Спасского). Исландская публика говорила в основном о шахматах. На лавочках в парках, за столиками в кафе местные жители и туристы расставляли свои шахматные комплекты. В витринах были вывешены плакаты с изображением обоих соперников. Город украшали декорации в виде шахматных фигур. Продавались всевозможные памятные сувениры, включая открытки с финальной позицией каждой партии.

В течение июля и августа Рейкьявик посетило более пятнадцати процентов мировых гроссмейстеров. Это — три гроссмейстера в советской и американской командах, немецкий арбитр Шмид и восемь других гроссмейстеров, которые либо вели репортажи, либо просто смотрели матч: Олафссон, Найдорф, Ларсен, Бирн, Эванс, Глигорич, Драголюб Яношевич и Любомир Кавалек.

Уровень деятельности и прилагаемые для этого усилия наглядно показывали фундаментальную слабость исландцев в переговорах. Доброй воли, патриотизма, любви к шахматам, тяжёлой работы, гостеприимства и соблюдения правил хорошего тона было недостаточно. Поскольку в происходящее был вовлечён весь остров, Исландия не могла рисковать отъездом Фишера и преждевременным завершением такого важного дела.

Царящее напряжение было связано и с тем, что благодаря этому матчу Исландия попадала в международные новости, хотя интересы зарубежных журналистов были довольно узкими. Они вели себя как группа провинциальных туристов, собирая любопытные факты и истории для развлечения своих читателей: традиции, место, люди, даже домашние животные. Всеобщий восторг вызывали исландские собаки: в сельской местности, если собака облает незнакомца, её хозяина будут считать плохо воспитанным. В Рейкьявике с 1924 года было запрещено держать собак, и теперь велась кампания по аннулированию этого закона. Ассоциация друзей собак угрожала подать жалобу в Европейский суд по правам человека в Страсбурге.

К счастью для корреспондентов, исландцы были слишком добродушны, чтобы обижаться на гостей своей страны, сосредоточившихся всецело на поисках необычного или странного. Да, многие исландские дома имели «эльфийские камни», под которыми, согласно преданиям, жили эльфы, и горе постигнет того человека, который этот камень сдвинет, — он весь покроется нарывами. Да, на острове очень мало деревьев, нет рептилий, а в июле игроки в гольф делают первый удар в полночь. Да, абоненты в телефонной книге приведены по списку, начиная с имени, а таксисты не берут чаевых. Из-за того что население небольшое и все тесно связаны родственными узами, браки внутри семей не являются такой проблемой, как в более густонаселённых странах, а генеалогические записи позволяют людям вычислять своих предков на тысячу лет назад (в наши дни генетики изучают законы наследования именно на исландской популяции). Ко всему прочему, исландцы похваляются самым древним в мире парламентом — альтингом. Более того, в стране почти стопроцентная грамотность, почти нулевая преступность, и, согласно международным опросам, исландцы из всех народов наиболее готовы принести свою жизнь в жертву ради другого.

В США Ричард Милхауз Никсон пытался закончить вьетнамскую войну и размышлял над своими эффектными прорывами в отношениях с Китаем и Советским Союзом; в то же время лидер свободного мира готовился к ноябрьским выборам, баллотируясь на второй срок. Сравнение его с президентом Исландии повеселило американскую прессу. Доктор Кристьян Элдьярн вел свою во многом формальную работу отчасти потому, что никто другой на неё не претендовал. Она стоила лишь 12 тысяч долларов. Элдьярн был археологом, и его основным хобби было путешествовать по стране в поисках птичьих гнёзд и пуха.

Особенное недоверие вызывала героическая способность исландских мужчин поглощать алкоголь. В основном пили крепкие спиртные напитки, поскольку продажа пива была запрещена. Корреспонденты сообщали, как в выходные дни уважаемые граждане, пошатываясь, выходили из баров за полночь, практически ничего не соображая.

В американских газетах появлялись пренебрежительные комментарии журналистов из больших городов о тихой, мирной исландской жизни, неспешной, как игра гроссмейстеров. «Большую часть времени здесь почти ничего не происходит» — так начиналось послание Джо Алекса Морриса-младшего из «Los Angeles Times»; следом автор добавлял, что страна оживает в июле, когда принимает съезд скандинавских дантистов. Удивление выражалось и по поводу местной телестанции, которая, как обычно, прервала свою работу на весь июль, несмотря на то что в Исландии разворачивалось событие, вызвавшее интерес во всем мире. «Ночные клубы никогда не закрываются, — едко писал Моррис, — потому что их попросту нет».

Всеобщий любимец Спасский

Как же реагировали на подобное внимание местные жители? В целом с завидной благосклонностью. Мало-помалу они привыкали даже к Фишеру. Перед прибытием в Рейкьявик Фишер торжественно обещал: «Я преподам этим занудам-исландцам хороший урок». Когда он не явился на вторую партию, исландцы получили возможность ответить на такую любезность — кто-то в зале закричат: «Заберите его обратно в Соединённые Штаты!» Исландская пресса была настроена враждебно: одна газета назвала действия Фишера «шахматным скандалом столетия», другая поместила карикатуру, на которой был изображён гостиничный номер Фишера с вывеской на двери «Не беспокоить», а подпись гласила: «Выходи и сражайся, Бобби Фишер, или ты струсил?» Фишера называли «самым ненавидимым человеком в Исландии».

Теперь любят и Фишера. Слева — его исландский телохранитель «Сэми-рок» Палссон.

Рядовых исландцев его поведение уязвляло и повергало в недоумение. Борьба за выживание на этом бесплодном острове взрастила в его жителях высокое чувство ответственности друг за друга. Преподобный Питур Маннуссон советовал своим прихожанам подставить другую щеку: «Я призываю тех, кого это оскорбляет... высоко держать голову, встретив Фишера на улице. Именно так я и сделаю, увидев этого гения-остряка». Бесконечные требования Фишера стали мишенью для местных острословов. В шутке, ходившей тогда по Рейкьявику, говорилось, что последнее условие Фишера касалось переноса захода солнца на три часа назад.

А Спасский тем временем потихоньку завоёвывал поклонников. Неизменно вежливый и дипломатичный, он всегда общайся с теми, кто хотел взять у него автограф; фотографии в газетах показывали, как в дни отдыха чемпион наслаждается природой Исландии. Вскоре после прибытия Спасский отправился на рыбалку. Он любил спокойствие и, казалось, не брал в голову, много (или мало) лосося поймает. Где бы он ни появлялся, везде его встречали с неизменной теплотой. Однажды он зашёл в спортивный магазин, чтобы купить кроссовки, и хозяин отказался брать у него деньги. Когда он пошёл в кино, его пустили бесплатно. Чемпион вполне мог подумать, что оказался в социалистической утопии.

Он подружился с несколькими исландцами, в том числе с Зигфусом Зигфуссоном, вице-президентом местного представительства автомобильной фирмы «Hekla». Каждый вечер Спасский отправлялся на прогулку в окрестностях гостиницы «Сага» и каждый вечер проходил мимо дома Зигфуссона у самого берега, где на дорожке стоял «рейнджровер» британской компании «Leyland».

Однажды вечером Зигфуссон заметил, что чемпион мира любуется машиной. Он вышел поприветствовать его, завязался разговор, и вскоре они подружились. Торговец до мозга костей, Зигфуссон предложил ему пользоваться машиной на время матча. С того момента Спасского часто фотографировали за рулем «рейнджровера». «Это была бесплатная реклама», — говорит Зигфуссон.

В небольшом, тесно связанном между собой сообществе Рейкьявика информация о том, что Спасский — настоящий джентльмен, быстро стала общим достоянием. Но когда матч вошёл в свою колею, количество поклонников Фишера также увеличилось. Когда претендент приступил к своей непосредственной работе и перестал унижать Исландию, исландцы примирились с его своеобразной манерой поведения. В спорте «плохой парень» всегда вызывает огромный интерес, особенно когда такое поведение не исключает умения и славы.

Фишеру трудно было найти более благодарную аудиторию. В местном шахматном клубе «Глесибер» между матчевыми партиями кипела жизнь; туда могли заходить даже иностранцы, а мастеров, включая Дэвида Леви, приглашали давать сеансы одновременной игры. Леви вспоминает:

Исландцы любили шахматы. На каждом шагу попадался какой-нибудь символ матча на первенство мира. Помню, меня пригласили сыграть одновременно против нескольких школьников. В Исландии на тот момент находилось человек сто более сильных игроков, чем я, но они тащили к себе всех, кого могли: в стране было невероятное количество любителей шахмат, и каждый хотел каким-то образом оказаться причастным великому событию.

Итак, матч снова был спасён, и шахматные болельщики с нетерпением предвкушали битву титанов за доской.