6. НЕВИННОСТЬ

Возлюбленный Мастер,

Только если человек действительно обладает даром мудрости и силой воли, он способен сделать шаг назад и поразмыслить.

Юн Цзя также говорил: «Истинная природа неведения идентична природе просветления. Изначальная внутренняя природа — это естественный, истинный просветленный». Если вы мыслите подобным образом, то внезапно, в том месте, куда мысль не может достигнуть, вы увидите тело реальности, в котором нет ни единой вещи, — это место, где вы можете выбраться из рождения и смерти. Сказанное мною прежде — что с намерением достичь чего-то нельзя, искать дхарму, в которой достигать нечего, — это тот же самый принцип.

Люди дела всю свою жизнь ограничивают себя мыслью и суждением: стоит им услышать человека знаний, его слова о дхарме, в которой нечего достигать, как в их сердцах возникает сомнение и замешательство, они боятся попасть в пустоту.

Стоит сказать вам, чтобы вы не думали, и вы уже в замешательстве — вам не за что ухватиться. Вы далеки от понимания того, что именно это отсутствие чего бы то ни было, за что можно ухватиться, — это и есть ваше время отпустить свое тело и свою жизнь.

Если правильная полнота сознания присутствует постоянно и вопрос страха рождения и смерти не возникает, тогда за долгие дни и месяцы то, что было незнакомым, естественно становится знакомым, а то, что было черствым, естественно становится свежим. Но что является черствым? Это остроумие, разум, то, что думает и судит. Что является незнакомым? Это просветление, нирвана, подлинная таковость, природа будды — это там, где нет мысли или различения, куда вычисление и расчет не могут добраться, где у вас нет возможности пользоваться своими ментальными приспособлениями.

Сегодня особенный вечер, потому что один из нас ушел на другой берег.

Свами Ананд Майтрейя был, безусловно, человеком огромного мужества. Мы с ним познакомились где-то около 1960 г. Он к тому времени был членом парламента уже двенадцать лет и очень близок к премьер-министру Индии, Пандиту Джавахарлалу Неру. Но когда он услышал меня, он просто бросил всю свою политическую карьеру.

Пандит Джавахарлал Неру пытался переубедить его, говоря: «У вас все шансы стать главным министром своего штата» — он был из Бихара, земли Будды.

Но Майтрейя сказал: «Я хочу, чтобы одну вещь вы поняли твердо: амбиция — это ад, и я не собираюсь оглядываться; политика для меня закончена. Все амбиции для меня закончены».

И с той поры он уже был со мной.

Он никогда не задал ни одного вопроса. Он никогда не сомневался, его доверие было абсолютным. За эти годы тысячи людей пришли ко мне; многие потерялись, но он оставался непоколебимым. Он не мог понять, как это люди находят противоречия в моих словах.

В 1984 г. Майтрейя достиг просветления, но он избрал молчание — и оставался безмолвным. Он даже не рассказал мне, что произошло с ним.

Но в тот день, когда это случилось, я созвал небольшое собрание из нескольких саньясинов на «Rancho Rajneesh» в Америке. Я объявил о том, что будет три специальных сообщества: первое — из махасаттв, великих существ, которым было предопределено стать просветленными в этой жизни; второе — из самбудд, которые уже стали просветленными; и третье — из бодхисаттв, которые тоже станут просветленными... хотя это, возможно, и займет чуть больше времени, чем у двух других категорий, но, несомненно, еще до их смерти.

Я включил в списки имя Майтрейи — он был ошеломлен. Он хотел сохранить это полностью в тайне, не говорить ничего и никому о своем просветлении. Как только он вышел с собрания, то сказал нескольким людям: «Это очень странно, я ведь не говорил, я старался скрыть это — но он как-то заметил. И не только заметил, он объявил меня просветленным».

И его отклик был поистине откликом огромной любви. Он сказал: «Бхагван действительно плут».

Все эти годы, перед своим просветлением и после просветления, он просто оставался самым обыкновенным — без эго, без желания, без жадности.

Как раз перед тем, как я возвратился в Пуну, Майтрейя сказал мне в Бомбее: «Я взял десять тысяч рупий с бихарского счета в Патне; это все, что у меня есть, но теперь мне не потребуется это». Несомненно, он осознавал, что время его ухода близится. И он передал деньги Нилам для ашрама. Он умер, не имея ничего, никакой собственности. И он перешел, очень медленно, очень тихо, из сна в вечный сон.

Я называю этот вечер особенным, потому что один из нас перебрался из мира смертных в мир бессмертных. Он уже не родится снова. Он обрел освобождение и свободу, о которых мы говорили. Это момент великого празднования и радости. Такое случается очень редко. Миллионы людей, возможно, когда-то подойдут к этому безмолвному взрыву света и исчезнут в океане сознания, окружающем сущее.

Мне хочется посвятить эти беседы Свами Ананд Майтрейе, который ушел из сна в вечный сон. Но он не был спящим! Он уходил полностью пробудившимся. Он уходил с полным осознанием. Сохраните его в своей памяти, потому что он действительно показал вам путь. Он жил радостно, хотя и не имел ничего, и умер умиротворенно, блаженно.

Вот что значит, найти свою судьбу. Те, кто живет в страдании и умирает в страдании, продолжают упускать свою судьбу. Это неудачники, а из-за того, что они терпели неудачу столько раз, они привыкли и терпят ее снова и снова. Но даже если хоть один среди вас достигает успеха — то это ваш общий успех. Это доказывает - что, то, о чем мы говорили, не просто философия — это подлинный путь к самореализации.

Майтрейя будет потерян... Недавно ночью, когда я в последний раз видел его, то испытал некое странное чувство... как будто он собирается уйти очень скоро. То же самое переживали и многие другие люди; было так, как будто он собирался и готовился к вечному паломничеству. Он ушел так, как и подобает уходить человеку — радостно, экстатично.

Вы должны запомнить, что все его переживание основывалось на двух вещах: первое — он был захвачен доверием ко мне... Странным языком я пользуюсь. Вы, может, и не слыхали никогда выражения «быть захваченным доверием». Быть захваченным любовью (влюбляться) случается каждый день. Быть захваченным доверием случается очень редко.

И во-вторых, ни единого момента с тех пор, как он встретил меня, он не упускал, уходя в медитацию при каждой возможности. Его смерть была не концом жизни, а высшей кульминацией огромного доверия и медитативности. Там, где доверие и медитация встречаются, человек обретает свой потенциал во всей его славе и великолепии.

Теперь сутры:

Только если человек действительно обладает даром мудрости и силой воли, он способен сделать шаг назад и поразмыслить.

Да Хуэй — это странная смесь. Возможно, он даже и не осознает, что те слова, которые он использует, не подходят. Например, мудрость — это не дар; разум — вот дар.

Мудрость — это вся ваша сущность. Мудрость — это вы. Это не дар, не способность, это ваша целостность, которая становится сияющей.

Но Да Хуэй — интеллектуал, он пытается, как только может, учить людей чему-то такому, чему даже достигшие затруднялись учить. И он вмешивается в человеческие умы: «дар мудрости», — а затем он употребляет еще одно слово — «сила воли».

Сила воли есть не что иное, как другое название силы эго. У человека мудрого нет воли, точно так же, как нет у него и ума, — потому что желать означает удерживать себя отдельно от сущего. Это довольно тонко, но попытайтесь прочувствовать это. Сам момент вашей воли означает, что вы всегда желаете вопреки тому, что есть. Вы хотите, чтобы то, что есть, было, каким-то другим.

У человека просветленного нет воли. Вселенской воли достаточно, нет нужды иметь индивидуальную волю. Он сдал свою индивидуальную волю вселенной, теперь он движется туда, куда река уносит его. Он даже не плывет, он просто сплавляется.

Воля — это борьба, сражение. «Воля к власти» (Will to Power) — это название книги Фридриха Ницше. Она была опубликована после его смерти, потому что даже сам Ницше не мог представить, как ему предстать перед миром после публикации этой книги. Она будет раскритикована, потому что воля к власти означает беспрерывную борьбу, насилие — за деньги, за силу, за положение. Жизнь превращается в поле боя, нет больше радости. Это попросту конкуренция — и самая ужасающая конкуренция, поскольку каждый пытается достичь одного и того же места.

Да Хуэй пользуется этими словами, не понимая природы медитации: не существует силы воли, не существует дара мудрости. А он продолжает говорить: Только если человек действительно обладает даром мудрости и силой воли, он способен сделать шаг назад и поразмыслить.

Человек мудрый не размышляет. Размышление, рефлексия — это еще одно название для думания, высшая форма созерцания. Но каким бы высоким оно ни было, это есть форма мышления. Человек, у которого есть глаза, знает, что такое свет; он никогда не думает о том, свет это или нет. Если же человек размышляет о том, свет это или нет, определенно одно: он без глаз. Глаза не должны думать. Глаза просто знают, спонтанно знают, что свет есть.

То же самое верно, когда вы вышли за пределы ума. Тут нет и речи ни о каком размышлении; вы просто-напросто видите, как обстоит дело. И поскольку это природа вещей, то это не может быть иначе; потому-то и возникает потрясающее принятие, названное Буддой татхата — «таковость». Вы не можете поделать ничего. Такова просто природа вещей.

Все, что требуется от вас, — это расслабиться, быть в покое и принимать реальность как она есть — тотальное «да», не удерживающее ничего. Естественно, в этом состоянии таковости не может быть никакого страдания и не может быть никакого мучения. Там есть только огромное безмолвие и потрясающая радость. Все ваше существо непрерывно окружает музыка; вы недвижимы, и все же в танце — танец без движений и песня без слов.

Но Да Хуэй еще не осознает этого. Он продолжает цитировать мастеров, с которыми встречался.

Юн Цзя также говорил: «Истинная природа неведения идентична природе просветления. Изначальная внутренняя природа — это естественный, истинный просветленный». Он цитирует Юн Цзя, но я не вижу, что ему понятно то, что тот говорит, или то, что он цитирует, потому что следующие предложения демонстрируют его невежество. Он не понимал Юн Цзя.

Он говорит: Если вы мыслите подобным образом, то внезапно, в том месте, куда мысль не может достигнуть, вы увидите тело реальности, в котором нет ни единой вещи, — это место, где вы можете выбраться из рождения и смерти.

Видите противоречие?

Во-первых, утверждение Юн Цзя чрезвычайно важно. Он говорит: «Истинная природа неведения...» Что такое истинная природа неведения? Возможно, вы никогда не задумывались над этим.

Что есть истинная природа неведения?

Истинная природа неведения — невинность.

Она не знает ничего; потому она совершенна, чиста, незапятнанна.

Юн Цзя говорит: «Истинная природа неведения идентична природе просветления» — потому что просветленный человек тоже не знает ничего. Он тоже невинен, совсем как малое дитя. Очень странное утверждение... оно может смутить многих, кто мыслит только интеллектуально. Вопрос неизбежно возникает в их уме: если истинная природа просветления та же самая, что и истинная природа неведения, тогда зачем беспокоиться? Вы уже невежественны. Теперь медитировать и созерцать, концентрироваться и стоять на голове, заниматься йоговскими позами и поститься, идти в пещеры и в Гималаи, отрекаться от мира... Зачем весь этот цирк, если природа просветления точно такая же, как и природа неведения? В некотором смысле - она такая же; в некотором — нет.

Что касается невинности, то она одинакова. Но невинность ребенка портится, а невинность просветленного человека не подвержена порче — в этом различие. Ребенок станет знающим; он не может противиться. Нет способа сохранить ребенка навсегда невежественным. Невинность ребенка скоро будет утрачена. Фактически, предпринимаются все усилия для того, чтобы он поскорее набрался знаний, стал взрослым, зрелым.

Но мудрец прошел через все эти стадии знания, зрелости; он обошел весь круг. Он не подвержен порче. Никто не может велеть ему: «Тебе надо попытаться узнать нечто».

Он узнал все и отбросил это. Он отбросил не только знание, он отбросил саму способность знать — ум. Он увидел, что вся игра попросту тщетна; его невинность теперь не подвержена порче. Поэтому тут есть сходство — и есть огромное, непреодолимое различие.

Да Хуэй цитирует это великое изречение, но, читая последующие утверждения, я не чувствую, что он понимал это. Если вы мыслите подобным образом, — говорит он... Это не мышление. Вы не можете мыслить подобным образом. Мышление всегда ведет к знанию, никогда к невинности. Так что в тот момент, когда он говорит: Если вы мыслите подобным образом — он упускает весь смысл. И вы можете видеть, как очень интеллектуальные люди ведут себя самым глупым образом.

Послушайте все предложение: Если вы мыслите подобным образом, то внезапно, в том месте, куда мысль не может достигнуть... — и он просит вас думать, и думать о том месте, куда мысль не может достигнуть, — вы увидите тело реальности, в котором нет ни единой вещи, — это место, где вы можете выбраться из рождения и смерти. Человек не выбирается из рождения и смерти; человек просто пробуждается и от смерти, и от рождения.

Дело обстоит не так, что сначала вы осознаете... а затем уже предпринимаете что-то, чтобы выбраться из круга рождений и смерти. Нет, в тот момент, как вы осознаете, вы уже вне этого круга. Это одновременно. Совсем как утром, когда вы встаете, — разве вы делаете что-то, чтобы выбраться из своих снов? Как только вы поднимаетесь, вы уже вне сновидений; в противном случае могло бы оказаться весьма затруднительным узнать, видите ли вы сон или же пробудились. Если бы требовалось какое-то усилие, чтобы выбираться из своих сновидений, кто бы совершал это усилие? Вы крепко спите, вы видите сон — кто же будет выбираться из сновидений?

У вас, вероятно, бывали иногда сны, когда вам снится, что вы пробуждены. И лишь когда вы действительно пробуждаетесь, вы обнаруживаете: «Боже мой, это был только сон, а я-то думал, что бодрствую». Пробуждение и выход из сновидений могут быть только одновременными.

Эта жизнь, это рождение, эта смерть, весь этот круг событий — в котором мы продолжаем и продолжаем движение из одной жизни в другую, — только лишь из-за того, что мы духовно спим.

Медитация будит вас. Это просто метод пробуждения, и в тот момент, когда вы пробуждены, вы уже вне всего этого круга рождения и смерти.

Но Да Хуэй по-прежнему говорит о том, чтобы «выбираться из рождения и смерти». Вам не нужно выбираться. Даже если вы захотите забраться назад, вы не сможете войти.

Я слыхал... как-то ночью Мулла Насреддин увидел ангела, который сказал: «Ты был столь добродетелен, Мулла, я собираюсь преподнести тебе дар». И он дал ему банкноту в одну рупию.

Мулла сказал: «Ты шутишь? За мои добродетели — всего одна рупия в награду! Я не могу принять ее, это же унизительно».

Торгуясь, ангел говорил: «Ладно, две. Три. Четыре...» В конце концов, они дошли до девяноста девяти рупий.

Мулла сказал: «Послушай, всего из-за одной рупии... не порть картину. Давай просто банкноту в сто рупий. Так это будет выглядеть правильно, завершенно. Девяносто девять выглядят как-то неполноценно». Но он произнес так громко: «Давай одну сотню!» — что его жена проснулась. Она подумала: «Что он такое говорит и с кем беседует?» Она встряхнула его, и он проснулся.

Мулла сказал: «Идиотка! Ты не понимаешь, что я получал сотню рупий от ангела. Целую ночь я торговался и торговался, это был такой скупой ангел. Я еще никогда не видел такого скупца. Он застрял на девяносто девяти, и тут ты разбудила меня. Принеси мои очки. Я опять засну, но мне нужны очки, потому что я подозреваю... тот ангел до того скуп... сотенная банкнота может быть фальшивой. Быстро!»

Бедная женщина подумала: «До чего же это глупо: во сне не нужны очки». Но, не желая ссориться среди ночи и беспокоить соседей, она принесла очки, и Мулла надел их. И начал: «Давай! Куда же ты подевался? Ладно, девяносто девять. Меня устроит даже девяносто девять». И таким образом он понижал цену снова, но ангела нигде не было видно. Когда сон нарушен, невозможно восстановить его. Наконец он сказал: «Ладно, одна рупия. Не прячься».

Его жена выслушала все это. Она сказала: «Не растранжиривай свою ночь. Можешь взять рупию у меня, только спи уже. Ты не добьешься, чтобы тот сон продолжился снова, и, ради Бога, сними эти очки; иначе ты поломаешь их во сне. Я не могу заснуть рядом с тобой, зная, что ты в очках. Я тревожусь... что с тобой происходит?»

Тогда Мулла сказал: «Ладно, давай мне рупию. Фактически, это ты расстроила все дело. Я уже собирался вытрясти из того парня сотню рупий. Ведь я дотянул его с одной рупии до девяноста девяти, оставалось добрать всего одну рупию... Я убедил бы его! Ты разбудила меня и расстроила все дело, а тем временем этот жмот сбежал. Теперь, когда я закрываю глаза, — его нет, нигде не видно».

Вы не можете продолжить тот же самый сон снова. Раз вы пробуждены, войти в тот же самый сон невозможно — и это в отношении обычного пробуждения. Когда же вы поистине пробуждены, все ваше существо сознательно, нет и речи о том, как выбираться из рождения и смерти. Вы вне этого. Теперь, даже если вы хотите возвратиться туда, это невозможно.

Маленький мальчик, не больше семи лет, спорил со своим отцом: «Ты сказал вчера: всегда помни, нет ничего невозможного! И ты сказал, что это утверждение Наполеона Бонапарта. А я тебе говорю, что нашел одну невозможную вещь».

Отец спросил: «Ты обнаружил что-то невозможное? Что же это?»

Мальчик сказал: «Это прямо в нашей ванной комнате».

Отец сказал: «Так покажи мне».

Мальчик принес тюбик зубной пасты и сказал: «Это невозможно — даже если Наполеон Бонапарт захочет, у него не выйдет это — когда выдавил пасту, загнать ее назад. Я пытался изо всех сил, она обратно не входит. Если уж паста выдавлена из тюбика, никакой Наполеон Бонапарт не сможет запихнуть ее назад. Попробуй! Ты большой почитатель Наполеона Бонапарта. Сделай этот пустяк. Как раз на днях ты хвалился, что нет ничего невозможного в мире, а у тебя в ванной комнате есть невозможная вещь».

Вот самая невозможная вещь в мире: когда вы пробуждаетесь, вы уже не можете возвратиться к своей бессознательности. Тут просто нет дороги. Даже если вы захотите, даже если попытаетесь, ничего так и не получится. Как не можете вы вернуться во времени, не можете вернуться во вчера, в позавчера, — точно так же вы не можете возвратиться в состояние бессознательности.

Все ваши проблемы жизни и смерти — от бессознательности.

Так что хотя тут и самые пустяковые ошибки, они показывают глубокое заблуждение Да Хуэя. Он прислушивался к мастерам, но он только интеллектуал. Он не переживал... Поэтому очень легко обнаружить его промахи.

Сказанное мною прежде — что с намерением достичь чего-то, нельзя искать дхарму, в которой достигать нечего, — это тот же самый принцип.

Люди дела всю свою жизнь ограничивают себя мыслью и суждением: стоит им услышать человека знаний, его слова о дхарме, в которой нечего достигать, как в их сердцах возникает сомнение и замешательство, они боятся попасть в пустоту.

Во-первых, он пользуется выражением «человек знаний», которое никогда не применяется к тому, кто просветлен. Его можно называть человеком мудрости, его можно называть Знающим, человеком Знания, его можно называть человеком невинности, — но его нельзя называть человеком знаний. Знания всегда принадлежат уму. В чем разница между знаниями и Знанием? Знание — это актуальное переживание в моменте. Знания — это когда Знающий погибает, когда Знающий становится прошлым. Знания черствы; Знание свежо.

Знающий — это роза, танцующая на солнце и все же соединенная с корнями глубоко под землей, живая. Знания — это цветок розы, который вы положили в ваше святое писание. Он еще сохраняет форму, но цвет поблек, аромата больше нет, и нет способа заставить его танцевать на солнце, под ветром, под дождем. Он мертв, это труп.

Знание, Знающий — это живой опыт.

Знания — это труп.

Человек просветленный может быть назван человеком Знающим, переживающим, но не человеком знаний, не знатоком. Это тонкие различия, но они помогают отчетливо понять: Да Хуэй не имеет никакого опыта в тех вещах, о которых ведет речь. А говорить о вещах, в которых вы не имеете опыта, — одно из величайших преступлений: вы загромождаете людям головы всей вашей бессмыслицей.

Стоит сказать вам, чтобы вы не думали, и вы уже в замешательстве — вам не за что ухватиться. Видимо, он говорит это о себе. Скажите любому мыслителю: «Ты не должен думать; только тогда ты сможешь войти в храм медитации» — и он не сможет понять эту идею: как, без думания? Он немедленно вообразит, что без думания он провалится во тьму, в пустоту, в неведение, в глупость; что без думания он пропадет. Думание — это единственный свет, который у него есть. Он говорит это о других, но у меня есть ощущение, что это его собственный опыт.

Стоит сказать вам, чтобы вы не думали, и вы уже в замешательстве — вам не за что ухватиться. Вы далеки от понимания того, что именно это отсутствие чего бы то ни было, за что можно ухватиться, — это и есть ваше время отпустить свое тело и свою жизнь.

Если правильная полнота сознания присутствует постоянно... Порой он выражается до того глупо, что изумляешься, как это его приняли за великого мастера. Он говорит: Если правильная полнота сознания... — как будто возможна неправильная полнота сознания. Неправильной полноты сознания не существует. Полнота сознания — это просто осознание. Это неудачное слово, но по существу оно означает осознание.

Будда пользовался словом, которое переводилось на китайский, японский, корейский языки. Это слово саммасати. Самма означает «правильный», а сати — «удержание в памяти». Саммасати переведено как «правильная полнота сознания». Но о саммасати можно сказать, что в нем нет противоречия. Саммасати на языке пали означает то же, что на санскрите самьяк смрити. От языка к языку вносятся небольшие нюансы. Самьяк смрити — коренное слово, и означает оно «уравновешенное вспоминание». На пали это слово преобразуется в саммасати; здесь оно тоже означает «правильное вспоминание». Воспоминание может быть и ошибочным.

Бывает два рода воспоминаний — правильное и ошибочное. Правильное вспоминание связано с вашим собственным существом, когда вы вспоминаете себя. Когда вы осознаете себя — это и есть саммасати. Когда же вы вспоминаете другие вещи — это не настоящее вспоминание. Вы можете вспоминать тысячу и одну вещь, но если вы не вспоминаете себя, ваше вспоминание ошибочно. Если же это переведено как «полнота сознания», то все слово приобретает новое значение. Не может быть никакого ошибочного полного сознания. Всякая полнота сознания истинна.

Полнота сознания не имеет ничего общего с умом; она просто означает, что вы сознательны, бдительны, что вы осознаете. Если вы идете по улице в состоянии полноты сознания, это означает, что вы осознаете свою ходьбу. Если я двигаю рукой в полноте сознания, значит, я двигаю ею осознанно, а не как робот.

Если правильная полнота сознания присутствует постоянно и вопрос страха рождения и смерти не возникает, тогда за долгие дни и месяцы то, что было незнакомым, естественно становится знакомым, а то, что было черствым, естественно становится свежим.

То, что он говорит, настолько глупо, что даже называть это глупостью не достаточно; он нуждается в более сильном выражении. Он высказывает то, что может быть совершенно верным для интеллектуала, но это не верно как переживание. И вы можете видеть это, если хоть немного осознаете. Во-первых, как только кто-то становится осознающим, он становится осознающим на все двадцать четыре часа. Дело обстоит не так, что становишься осознающим, потом теряешь это, а потом становишься осознающим снова, — нет, это не так.

Осознание — это точно как биение сердца. Когда вы спите, сердце бьется, когда вы работаете, сердце бьется, когда вы разговариваете, сердце бьется. Делаете вы что-то или не делаете, сердце беспрерывно работает. Когда ваше осознание становится непрерывным глубинным течением, только тогда оно достойно называться осознанием. Поэтому говорить «Если правильная полнота сознания присутствует постоянно» — да ведь она только постоянно и присутствует — и вопрос страха рождения и смерти не возникает... — это бессмысленно.

Человек осознающий, не знает проблемы страха в отношении рождения и смерти. Раз осознание возникло, вы свободны от страха рождения и смерти; вопроса тут вообще не может возникнуть. Вопрос, колебание, сомнение может возникнуть лишь в случае простого интеллектуального убеждения, а не актуального переживания. Да, тогда сомнения могут появиться; фактически, они просто обязаны появиться.

А дальше Да Хуэй высказывает все новые и новые ошибочные утверждения: Тогда за долгие дни и месяцы то, что было незнакомым, естественно становится знакомым. Он думает об осознании так, как если бы это была привычка, которую вы должны практиковать непрерывно, тогда через месяцы и дни, мало-помалу, это будет становиться знакомым.

Осознание — это не постепенный феномен. Он не приходит мало-помалу, в рассрочку. Это взрыв, он всегда неожидан; он приходит к вам во всей полноте. Так не бывает, чтобы он приходил понемногу, и вы постепенно знакомились с ним.

Сделав ошибочное утверждение, он и дальше ошибается: а то, что было черствым, естественно становится свежим. То есть то, что было несвежим, спустя дни и месяцы посвежеет.

Вы видите противоречие? То, что свежо, может потерять свежесть за месяцы. Он же говорит: то, что было черствым вначале, спустя дни и месяцы свежеет. Он не осознает, что даже малое дитя, которому нет никакого дела до просветления, может сказать, что это глупо. С течением времени свежие вещи делаются несвежими, но не наоборот.

То же самое верно в отношении осознания. Оно продолжает и продолжает быть свежим потому, что оно никогда не стареет. Для сознания времени не бывает — ни дней, ни месяцев, ни лет, ни жизней.

Осознание возникает за пределами времени и за пределами ума.

Оно никогда не станет черствым, и оно никогда не бывало черствым.

Сначала вы не осознавали этого; теперь вы осознаете это.

Это остроумие, разум, то, что думает и судит. Что является незнакомым? Это просветление, нирвана, подлинная таковость, природа будды — это там, где нет мысли или различения, куда вычисление и расчет не могут добраться, где у вас нет возможности воспользоваться своими ментальными приспособлениями.

Для вас важно понять Да Хуэя, поскольку он типичный представитель тысяч интеллектуалов в мире, которые продолжают морочить самих себя, потому что могут последовательно, логически размышлять над переживаниями, которые не происходили с ними. Возможно, на них повлияли люди действительно переживавшие, и это оказало столь сильное воздействие, что они поверили в то, что такие вещи, безусловно, случаются. Затем они проводят интеллектуальную систематизацию — и могут без конца систематизировать, — но по-настоящему они не знают ничего.

Эти люди — теологи, эти люди — религиозные лидеры, эти люди — философы, эти люди — великие профессора. Эти люди господствуют в человечестве, а между тем это плохие люди: плохие, потому что они нечестны, плохие, потому что они не признают, что это не их переживание. Они просто-напросто продолжают фабриковать красивые слова и теории и вызывают в человеческих умах иллюзию, что, возможно, они и есть подлинные пророки, просветленные люди.

Я расскажу вам действительный случай, который произошел как раз в начале этого века. Один молодой человек, Раматиртха, был профессором математики в Лахорском университете, и он определенно был гениален. Он стал известен благодаря одному случаю — пожалуй, никто больше на такое не был способен... На экзаменах лист с вопросами приходит с пометкой: «Ответьте на любые пять из семи вопросов».

Когда он был студентом, это была его постоянная практика: он обычно отвечал на все семь вопросов с пометкой: «Экзаменуйте любые пять вопросов». Он всегда отвечал на все семь вопросов совершенно правильно, у него не было проблем — это вы можете выбирать себе любые пять, по которым захотите экзаменовать. Когда он закончил аспирантуру, он был первым в университете в математике, он был золотым медалистом — его сразу же зачислили профессором. Это был интеллектуал большого калибра. Как раз тогда Вивекананда вернулся из Америки.

Вивекананда был монах и ученик Рамакришны — просветленного, но необразованного человека. Рамакришна не был достаточно красноречив, чтобы высказываться о своем переживании, поэтому он избрал Вивекананду, который был очень разумной личностью, сливками бенгальской интеллигенции. Вивекананда впечатлял людей во всем мире, куда бы он ни поехал; теперь он возвратился из Америки и собирался обойти Индию. Он прибыл в Лахор, в университет, где Раматиртха был профессором, и Раматиртха оказался под столь сильным впечатлением от Вивекананды, что немедленно пожелал быть инициированным от него.

Вивекананда сам был просто интеллектуалом, но очень сильной личностью, очень внушительной личностью. Он тотчас же привлек Раматиртху, поскольку оба они были интеллектуалами, так что сразу же возникла гармония, синхронизация между их умами. Вивекананда посвятил его в саньясу, и Раматиртха отправился в мировое турне сам.

Раматиртха оказался еще красноречивее Вивекананды, еще поэтичнее, еще выразительнее, — но не по внешности (Вивекананда выглядел исполином, он обладал огромным телом); Раматиртха был гораздо выше в интеллектуальном отношении. Он особенно увлекался стихами — персидскими, арабскими и урду; все эти стихи уникальны по своему мистицизму — все они принадлежат суфийской традиции мистиков.

Так что Раматиртха владел некоторым новым пространством, о котором Вивеканада не имел представления. Он тоже производил очень сильное впечатление на людей, куда бы ни поехал. А с умом бывает любопытная ситуация: если люди под впечатлением от вас, то мало-помалу возникает обратный эффект. Поскольку они под впечатлением от вас, то вы тоже попадаете под впечатление от самого себя: «Я, очевидно, несу некое великое послание; иначе, почему столько людей без ума от меня?» Он уверовал, что стал просветленным. Толпа, которая следовала за ним повсюду, убедила его, что он просветленный.

Когда он возвращался в Индию, то представлял себе, что его ожидает великий прием... Естественно — просветленный человек возвращается домой, после того, как произвел впечатление на весь мир... Он направился прямо в Варанаси, который был цитаделью индуизма испокон веков и где у ученых индуистов бывает свой совет, решающий, кто просветленный, а кто нет. Никто из тех ученых людей не просветленный, но они чрезвычайно компетентны во всем, что касается писаний. Поэтому Раматиртха сначала обратился к этому совету, чтобы добиться признания.

Как по мне, то даже идея добиваться признания у кого-то означает, что вы не уверены относительно собственного достижения — вы просите признания у непросветленных! Кто их уполномочил признавать или не признавать вас?

Первым делом, ваша просьба определенно показывает, что вы не просветленный. Во-вторых, вы просите людей, которые сами не являются просветленными, — этим только подкрепляется тот факт, что вы не понимаете, что такое просветление.

Оно никогда не нуждается ни в чьем признании; это самоочевидное явление. Даже если весь мир говорит, что вы не просветленный, это не имеет значения. И даже если весь мир говорит, что вы просветленный, а этого нет, вы не становитесь просветленным.

Нечто очень странное произошло там: один ученый на совете спросил Раматиртху (все-таки была явная глупость со стороны Раматиртхи ходить на совет): «Вы знаете санскрит?» А Раматиртха не знал санскрита, потому что он родом из той области, которая теперь в Пакистане. Это мусульманская область; язык ученых людей там — арабский, персидский, урду. Это не та часть, где санскрит имеет какое-нибудь влияние. Раматиртха же был очень глубоким знатоком в персидской и арабской литературе, — а несомненно, суфийская литература обладает красотой, которой нет в санскритской литературе. Санскритская литература очень суха, вроде математики. Суфийская литература — это очень чистая поэзия. У нее есть определенный колорит, потому что весь суфизм, как на основании, покоится на любви. Суфии — единственные в мире люди, которые думают о Боге как о возлюбленной, как о подруге. Естественно, они писали прекрасные стихи для возлюбленной. Бог — не мужчина, а прекрасная женщина! Никакая поэзия не может достичь высот суфийской поэзии.

Раматиртха проиграл. Он сказал: «Нет, я ничего не знаю о санскрите. Я вышел из той части страны, для которой санскрит очень далек; там даже на хинди не разговаривают».

Все те ученые рассмеялись и сказали: «Вы полагаете, без знания санскрита можно стать просветленным? Сначала изучите санскрит».

Я могу простить всем тем идиотам, но я не могу простить Раматиртхе, потому что он принялся за изучение санскрита! — только чтобы добиться признания от непросветленных людей в том, что он просветленный.

Мне всегда нравились его лекции, но я постоянно находил в них места, которые решительно демонстрировали, что этот человек только интеллектуал. У него нет своего собственного переживания. Он знает прекрасную поэзию, он может говорить очень поэтично; ему известны замечательные суфийские притчи, он может толковать те притчи очень ярко. Но сам он нищий — его чаша пуста.

В таком же положении находится и Да Хуэй. Если вы поймете Да Хуэя, то это поможет вам понять многих других, которые сидят в той же самой лодке.

Раматиртха отправился в Гималаи, в небольшой штат под названием Тихри Гархвал. Король того штата был под очень сильным впечатлением от Раматиртхи, поэтому выстроил для него специальное бунгало в горах, и там Раматиртха изучал санскрит, для того чтобы быть признанным.

Однажды случилось... у Раматиртхи был секретарь, некий Сардар Пуран Сингх, бывший великий пенджабский писатель, несомненно, очень утонченный писатель: его проза — это почти поэзия. Он был в таком восхищении от Раматиртхи, что бросил свою работу, стал его секретарем и взял на себя заботу о его здоровье, о его письмах и корреспонденции со всего мира...

Однажды, выглядывая из окна, Раматиртха увидел, что к дому приближается его жена. Он был женат, но отрекся от своей несчастной супруги и стал саньясином. Жена была настолько бедной, что делала любую работу в деревне — молола людям пшеницу, стирала одежду. Она даже не могла купить билет для поездки... Когда она узнала, что Раматиртха в Тихри Гархвале, то продала несколько украшений, которые ей были подарены к свадьбе. Она просто хотела прикоснуться к стопам Раматиртхи.

Она не пришла жаловаться — она была действительно довольна. На Востоке это традиция: если муж становится саньясином с мировой известностью... если даже жена жила в отвратительных условиях, все равно она была очень счастлива, что имя ее мужа попало в коридоры истории.

Когда Раматиртха увидел, что приближается его жена, он велел Сардару Пурану Сингху: «Закрой окно, закрой дверь и выйди на веранду. Подходит моя жена. Скажи ей, что меня здесь нет, что я отправился в уединение в лес, и никому не известно, когда предполагается мое возвращение. Избавься как-нибудь от нее».

Сардар Пуран Сингх был очень искренний человек. Он сказал: «Это странно, ведь я видел, вы принимаете людей — и мужчин и женщин, — навещающих вас. Почему же вы препятствуете своей собственной жене, от которой вы отреклись? Теперь она больше никак не связана с вами. Ваше препятствование ей означает, что в глубине ваш ум все еще верит тому, что она ваша жена. Почему вы проводите различие между другими женщинами и ею? И почему вы так опасаетесь?

Несомненно, эта бедная женщина ничего не может сделать вам. Очевидно, есть что-то внутри вас, чего вы боитесь. Я не собираюсь закрывать окно или дверь. И я не могу лгать женщине. Вы должны решить: либо вы увидитесь с ней, либо я больше не ваш секретарь и больше не ваш ученик. Я ухожу».

Раматиртха не мог позволить Пурану Сингху уйти — он зависел от него во всем. Поэтому он сказал: «Ладно, если ты настаиваешь, я приму ее». И его жена вошла со слезами радости и просто коснулась земли, даже не его стоп. А Пуран Сингх записал в своем дневнике: «Даже я прослезился. Женщина была так почтительна. Она не считала его больше своим мужем. Он стал настолько божественным для нее, что даже прикоснуться к его стопам значило загрязнить его».

Пуран Сингх коснулся стоп жены Раматиртхи. Он сказал: «По-моему, ваша религиозность и ваше понимание выше, чем у Раматиртхи». А Раматиртхе стало так стыдно... вы не поверите, что он сделал: он немедленно сменил свою одежду. Он был одет в оранжевую мантию индусского саньясина. Он сбросил ее и надел одежду Сардара Пурана Сингха — обычную одежду, не для саньясина. Сардар Пуран Сингх спросил: «Что вы делаете?»

Раматиртха ответил: «Мне так стыдно. Я не просветленный; я даже не достоин, называться саньясином. Прозрение пришло ко мне, хоть и поздно; но все же хорошо, что оно пришло ко мне. Я верил, что я просветленный, что отрекся от мира. Нет, увидев свою жену, я увидел и всю свою похоть, всю свою подавленную сексуальность. Я не достоин этой оранжевой одежды». А потом он вышел из бунгало и бросился со скал в Ганг — Ганг протекал совсем рядом, спускаясь с гор. Он совершил самоубийство.

Но лицемерие общества таково, что те же самые ученые люди, которые отказались признать его просветленным, стали говорить, что он «отказался от своего тела», — а не совершил самоубийство, не совершил преступление. Они действительно назвали это джал самадхи: «Он бросился в воду и стал един с сущим».

И до сих пор еще существует «Лига Раматиртхи», и есть последователи... и его книги публикуются, а люди читают те книги, чтобы стать просветленными.

Интеллект может обманывать вас, может обманывать других.

Остерегайтесь интеллекта.

Остерегайтесь ума.

Будьте очень внимательны; не поддавайтесь впечатлению так легко. Никогда не поддавайтесь впечатлению через интеллект. Если же вдруг возникает связь прямо от существа к существу — это другое дело.

— Хорошо, Маниша?

— Да, Мастер.