Глава 12

Ладно, продолжим. Вам трудно понять моё затруднение. Сколько я себя помню, я всегда только читал и не делал больше ничего — изо дня в день, почти полвека. Естественно, выбрать теперь книгу — почти невыполнимая задача. Но я кое-как исполняю её на протяжении этих встреч, так что всё на вашей ответственности.

Первый, Мартин Бубер. Я не могу простить себе, что Мартин Бубер не включён в основной список — поэтому, как покаяние, я включаю сейчас в постскриптум две его работы: первая «Хасидские истории». То, что Т.Д. Судзуки сделал для дзэна, то же Мартин Бубер сделал для хасидизма. Оба чрезвычайно услужили истинным искателям. Но Судзуки стал просветлённым; жаль признавать, но Бубер — нет.

Бубер был великим писателем, философом, мыслителем — но все эти вещи только игрушки, ничего серьёзного. Разумеется, я выражаю своё уважение, включая его, так как без него мир даже не знал бы слова ?Хассид.?.

Бубер родился в хасидской семье. С самого своего детства он рос среди хасидов, поэтому когда он говорит об этом, это звучит правдиво, хотя он лишь слышал эти истории, не больше. Он услышал верно; и это стоило записать. Даже верно услышать — трудно, а донести это потом до большого мира — это много более трудная задача, но он справился с ней замечательно.

Судзуки просветлённый, а Бубер — нет, но Судзуки — не был великим писателем, а Бубер был. Судзуки — обычный писатель. Бубер стоит так высоко, как только это возможно в писательском искусстве. Но Судзуки знает — а Бубер не знает; он только передаёт традицию, в которой был рождён и взрощен… и да, передаёт достоверно.

«Истории о Хасидизме» стоит прочесть истинному искателю. Эти истории, небольште повествование имеют определённый аромат. Это не похоже на дзэн, и это не то, что суфизм. Это оригинальный аромат, не заимствованный ни у кого, не скопированный. Хасиды любят, смеются, танцуют. Их религия не целомудренна, это празднование. Вот почему я нахожу много общего между моими людьми и хасидами. Это не случайно, что столько евреев пришло ко мне; ведь я всегда разбивал еврейские головы, как я только мог… и им до сих пор известно, что я люблю их. Я люблю сущность иудаизма — это и есть хасидизм. Моисей, конечно, не слышал ничего об этом, но он был хасидом; знал он или не знал, не имеет значения. Я объявляю его хасидом — и также Будду, Кришну, Нанака, Мухамеда. Основатель хасидизма Баал Шем. Но имя не имеет значения — только суть.

Вторая книга Мартина Бубера — «Я и Ты», его самая известная книга, он получил за неё Нобелевскую премию. Простите меня, но я совершенно не согласен с этим. Я упоминаю книгу, потому что это великая работа, написанная очень артистически, с глубиной, искренностью. Но в ней нет души, так как душа отсутствовала в самом авторе… Как этот бедный человек мог изловчиться поместить душу в свою книгу, пускай это и шедевр, не имея собственной души?!

Книга очень уважаема среди евреев, так как они считают, что она представляет их религию. Она не представляет никакой религии вообще, ни еврейской, ни индусской; она представляет лишь невежество человека по имени Мартин Бубер. Человек, без сомнения, великий, гений. Когда гении начинают писать о вещах, о которых они не знают ничего… они всё равно способны создать шедевр.

«Ты и Я» — в основе своей неверна, т. к. Бубер говорит, что это диалог: между человеком и Богом. ТЫ и Я…! Бессмыслица! Не может быть никакого диалога между Богом и человеком, если что и может быть, то только тишина. Какой диалог? что ты скажешь Богу? Спросишь об обесценившемся долларе? или про Аятоллу Рухоллу Хоммейни? О чём ты собираешь вести диалог с Богом? Нет ничего, о чём вы могли бы говорить. Вы можете быть только в благоговении… от предельного молчания.

Нет никакого «Я» и нет никакого «ТЫ» в этой тишине; это делает неправильным само название книги. «Я и Ты»…? Это означает, что всё ещё сохраняется отельность. Нет, это как росинка, которая готова соскользнуть с лепестка лотоса в океан… Росинка исчезает… но если посмотреть по-другому, становиться самим океаном; но никаких «я» и «Ты» больше нету. Или иначе: есть только Я или только Ты. Но когда нету «Я», не может быть и «Ты», это лишено смысла. И если нет «Ты», то о каком «я» тогда может идти речь? Фактически остаётся только тишина… эта пауза… Моё безмолвное существо в один этот момент сказало больше, чем Мартин Бубер на многих страницах своей книги пытался выразить — и потерпел поражение. Но, хоть он и потерпел поражение, это всё равно шедевр.

Три… Мартин Бубер был евреем, и теперь все остальные евреи стоят в очереди. Боже мой, какая она длинная, и бедные Дэвагит и Ашу… Помимо прочего, им надо ещё и есть, они не могут питаться только моими словами. Но я буду быстр. Я постараюсь рассеить столько, сколько смогу. Некоторые из них очень упрямы, и я знаю — они не уйдут, только в случае, если я скажу о них хотя бы несколько слов.

Человек, следующий за Мартином Бубером, один из самых упрямых — но не упрямее меня. Должно быть, я был евреем в одной из своих прошлых жизней; должен был быть. А человек этот — Карл Маркс. Книга, которую он держит в руках — «Капитал».

Это самая ужасная из написанных книг на Земле. Но в другом отношении это великая книга, так как она повелевает миллионами людей. Почти половина мира считают себя коммунистами, а на счёт второй половины вы не можете быть вполне уверены… Даже те, кто не причисляют себя к коммунистам, глубоко внутри ощущают, что есть что-то хорошее, правильно в этом коммунизме. Но ничего хорошего в нём нет. Это просто эксплуатация прекрасной мечты. Карл Маркс был мечтателем — не экономистом, нет, — просто мечтателем. И ещё поэтом — но его поэзия третьего сорта. Его нельзя назвать великим писателем. Никто не читал этот «Капитал». Я встречался со многими коммунистами, и я спрашивал их, глубоко заглядывая в их глаза: «Прочли ли вы ?Капитал??» Ни один не ответил положительно.

Они говорили: «Всего несколько страниц… Нам нужно заниматься столькими вещами — у нас нет времени на такую большую книгу». Тысячи страниц, и все дрянные — написанные ни логически, ни рациоанльно… похоже на бред начинающего сумашедшего. Карл Маркс продолжал записывать всё, что бы ни происходило в его уме. Сидя в Британском Музее, в окружении тысяч и тысяч книг, он писал и писал… Это было почти ежедневным ритуалом — музей нужно была закрывать, и его приходилось вытаскивать из музея. С силой его удавалось выдворить; иначе он не уходил. Он мог даже понарошку потерять сознание…

И теперь этот человек превратился в бога! Это нечто вроде несвятой троицы: Карл Маркс, Фридрих Энгельс и, конечно, Ленин — эти трое стали почти святыми для миллионов людей на востоке. И, хоть это бедствие, я должен упомянуть книгу — не для того, чтобы вы читали её, а наоборот. Подчёркиваю: не читайте её. Вы и так в беспорядке, путанице — достаточно. Нет надобности в «Капитале»…

Четыре: не забудте, что Маркс тоже еврей. Будет целая цепочка евреев. Зигмунд Фрейд — ещё один. Его великая работа «Лекции по психоанализу». Мне не нравиться слово «анализ», также не нравиться и человек, но он, как и Карл Маркс, смог создать великое движение и стать одной из наболее видных и значительных фигур в мире.

Евреи всегда мечтали управлять миром. И они в самом деле управляют им. Три человека, о которых можно сказать, что они имеют наибольшое влияние — это Карл Маркс, Зигмунд Фрейд и Альберт Эйнштейн; все евреи. Еврейская мечта сбылась, они на вершине. Но Карл Маркс ничего не смылит в экономике; Фрейд не прав потому, что ум не следует анализировать, ум должен быть отложен, и только тогда вы входите в пространство не-ума.

Альберт Эйнштейн, конечно, прав в своих теориях относительности, но показал себя полным идиотом, когда написал письмо президенту Рузвельту с предложенеием создать атомную бомбу. Хиросима и Нагасаки — тысяи людей, погибших там, сгоревших заживо, всё это на совести Альберта Эйнштейна. Именно с его письма начался процесс создания атомной бомбы в Америке. Он так себе и не простил этого; и это лучшая его часть. По крайней мере, он признал, что совершил один из величайших возможных проступков против жизни. Он умер в ужасном расстройстве. Перед смертью он сказал: «Я никогда, никогда, никогда не хотел бы вновь быть физиком! Уж лучше быть водопроводчиком…»

И он был одним из величайших людей на Земле. Почему таким провалом кончилась его история как физика? Почему? По простой причине — он осознал последствия того, что он сделал. Он увидел ясно это — но было уже поздно… Так происходит со всеми бессознательными людьми: они станвятся осознанны, когда уже слишком поздно. Сознательный человек осознаёт ещё ДО содеянного..

Пять… Столько евреев ожидает у двери — и трудно выбрать: кого пригласить, а кого оставить за дверью. И вы знаете, с евреями не так просто вести разговор. Поэтому я лучше отрину всю очередь, а вместе с ней и головную боль. И начнём что-нибудь другое. С евреями покончено, по крайней мере пока. Исчезните все!.. Я говорю евреям, не вам.

Пять: я боялся что не упомяну книгу Гурджиева «Встречи с замечательными людьми». Но это удастся, благодаря этому P.P.S. Это великая книга.

Гурджиев путешествовал по всему миру, особенно на Среднем Востоке, в Индии. Он бывал в Тибете — более того, он был преподавателем покойного Далай Ламы… не нынешнего — он дурак, — а предыдущего. Имя Гурджиева на тибетском пишется ?Дорджеб?, и многие люди думали, что Дорджеб это кто-то другой. А это был не кто иной как Георгий Гурджиев. Об этом факте стало известно в английском парламенте — что Гурджиев много лет провёл в Тибете; более того, он долгое время жил во дворце в Лхасе — и они препятствовали ему оставаться в Агнглии. Сначала он хотел остаться в Англии, но ему не позволили.

Гурджиев написал свою книгу «Встречи с замечательными людьми» в виде мемуаров. Это очень уважительные воспоминания обо всех тех странных людях, которые встречались ему в жизни — суфии, индийские мистики, тибетские ламы, японские дзэнские монахи. Хочу вам сказать, что не упомянул обо всех; он оставил многих вне текста из-за соображений рынка — ведь книга должна продаваться… из-за этих соображений.

Я никогда не соблюдал никаких требований рынка. Я вообще не беспокоюсь об этом, так что я могу сказать — он выбросил самых замечательных и самых значительных из персонажей из своих воспоминаний. Но всё, что он написал, красиво. Это всё ещё нагоняет у меня слёзы. Каждый раз, когда что-то подлинно красиво, мои глаза начинают делаться влажными… и это, по моему мнению, наивысшее уважение.

Эту книгу стоит изучить, не только прочитать. В английском нету слова для пути; есть слово на хинди, и оно значит читать и читать каждый день, снова и снова одно и то же — на протяжении всей жизни. Это нельзя перевести как ?чтение?, особенно на Западе, где есть книги в мягкой обложке — их можно прочесть и выбросить или оставить на скамье в поезде. Это также не может быть переведено как ?изучение?, потому что в изчучении вы сосредоточены на понимании значения слова или слов… ?Путь? — это ни чтение, ни изучение, но нечто большее. Это приникать к книге с радостью, так радостно, что в конце концов это проникает в само ваше сердце, это становиться вашим дыханием. Это требует целой жизни, и именно это нужно, если вы хотите понять настоящие книги, такие как «Встречи с замечательными людьми» Гурджиева.

Это вам не выдумка, как «Дон Хуан» — вымышленный персонаж, произведённый на свет американцем Карлосом Кастанедой. Этот человек сделал скверную вещь в отношении человечества. Не стоит вообще писать выдумок на духовную тематику, по той простой причине, что люди станут думать, будто духовность есть не что иное как выдумка.

«Встречи с замечательнми людьми» — это настоящая книга. Некоторые из упомянутых Гурджиевым людей всё ещё живы; я сам встречал нескольких из инх. Я свидетель тому, что эти люди не вымышлены, хотя я и не могу простить Гурджиеву, что он не написал о самых лучших из встреченных им.

Нет нужды идти на компромисс с рынком; вообще, нету надобности в компромиссе. Я встречал нескольких людей, которыми он пренебрёг в книге, которые рассказывали мне, что Гурджиев бывал в тех местах. Сейчас они очень стары. Но всё же книга хороша — это лишь часть, она не закончена, но всё равно ценна.

Шесть: я всегда любил одну книгу, автор которой неизвестен; он аноним, хотя известно, что он был учеником Кабира. Не так важно, кто написал, хотя кто бы ни сделал это, он непременно должен был быть просветлённым. Чтобы сказать так много без малейших колебаний.

Это маленькая книга стихотворений, весьма слабых литературно. Возможно, автор не был слишком образован, но это опять не имеет значения. Значит только то, что внутри.[16] То, что значимо, — это содержание. Книга даже не опубликована. Люди, у которых она есть, также против её публикации, и я могу понять их чувства и полностью согласен с ними. Они говорят, что когда книга опубликована, она становиться частью рынка, и потому не хотят публиковать. Если кому-то нужна книга, он может прийти и переписать её собственноручно. Таким образом, в Индии имеется несколько копий, написанных от руки, и все владельцы дали слово не публиковать текст. Конечно, публикация даёт что-то книге; и также что-то теряется, пока книга проходит через пресс. Теряется дух; наружу выходит только мёртвое тело.

У книги нет названия; так как она не публиковалась, то и название не нужно. Я спрашивал у людей, которые обладают оригинальной копией: «Как вы называете её?»

Они отвечали: «Грантха».

Нужно объяснить вам, что значит ?грантха?. Это древнее слово, оно пришло с тех времён, когда книги ещё писали на пальмовых листьях, не на бумаге. И вот когда эти листья связывали вместе, это называлось ?грантха?. ‘Сшито вместе’ вот что в точности значит ?грантха? — ?связанное из листьев?.

В книге есть несколько чрезвычайно ценных утверждений. Я просто ознакомлю вас с некоторыми. Одно говорит: не беспокойтесь о том, что может быть сказано, — в этом нет правды. Истина не может быть высказана. И ещё: Бог — это только слово; существенное, но не существующее. ‘Бог’ — это только символ, представляющий переживание, опыт. И третье: Медитация не есть умственный процесс, она не от ума. Можно сказать наоборот: ?оставить ум значит медитировать?. И так далее.

Я хотел обязательно упомнять «Грантху», потому что она никем не упоминалась и никем не переводилась.

Семь… я всё ещё не сбился?

?Нет, Ошо?.

Я против Карла Маркса и Фридриха Энгельса, но я должен отдать должное их совместной работе — «Коммунистический манифест» — и помните, я не коммунист! Вы не найдёте более антикоммунистического человека, чем я; но я люблю эту маленькую книгу. Мне нравиться, как она написана, — не содержание, но стиль.

Вы видите стиль? Какова сила высказывания: «Объядиняйтесь!» «Вам нечего терять, кроме своих цепей, и мир — для победы». Это то, что я говорю своим санньясинам, хотя я не говорю «объединяйтесь!», я говорю: просто будте — и вам нечего терять, кроме своих цепей, оков.

И я никогда не говорил и не скажу, что надо завоевать мир — кому он нужен, кто заботиться об этом? Можете ли вы убедить меня стать Александром Великим, Наполеоном Бонопартом, Гитлером или Мао Дзе-дуном? Это целая линия идиотов, и что касается меня, я не хочу иметь с ними ничего общего. Я не говорю своим людям: «Побеждайте» — нечего побеждать. Просто быть — это мой манифест. Просто будте, потому что в этом простом бытии вы уже достигли всего.

Восемь… правильно?

?Да, Ошо?.

Хорошо. Вы всё ещё руководите? Вы запланировали все заранее? — потому что сегодня я не слышу как вы шепчетесь. Шепчитесь слегка, это хорошо.

Восьмая — книга Марселя «Миф о Сизифе».[17] Я не религиозгый человек в обычом понимании; я религиозен по-своему. Возможно, люди удивятся почему я упоминаю книгу, не относящуюся к религии. Они удивятся, но вы — вам надо копать глубоко, и тогда вы поймете эту религиозность, ощущтите её… Миф о Сизифе — древний миф, и Марсель просто использовал его для своей книги. Позвольте объяснить это вам.

Сизиф, бог, был изгнан с небес за то, что не повиновался верховному Богу — и был наказан. Наказание состояло в том, что он должен был затащить большой камень с долины на вершину горы, которая была так невысока, что можно было с лёгкостью взобраться на неё, — но с огромным валуном… каждый раз, когда он добирался к вершине горы, он не мог дойти, силы его покидали и камень вновь катился вниз, в долину. Сизифу нужно было спускаться обратно и вновь катить камень, раздражаясь и пыхтя… Бессмысленная работа… зная прекрасно, что он соскльзнёт опять — но что поделать?

Это вся история человека. Вот почему я говорю вам, что если вы будете копать достаточно глубоко, вы найдёте настоящую религию. Но это человек, он всегда был в таком положении. Что вы делаете? Что все другие делают? Толкают валун к той точке, где он снова и снова соскальзывает в ту же долину, возможно даже более глубокую каждый раз. И на следующее утро, разумеется после завтрака, вы деалете это вновь. Вы знаете, продолжая толкать, что должно случиться. Он соскальзывает опять.

Этот миф прекрасен. Марсель открыл его заново. Он был очень религиозным человеком. Фактически, он был настощий экзистенционалист, не Жан Поль Сартр, но он не был торговец лозунгами и так и не вышел вперёд. Он оставался тих, молчалив, писал тихо и умер тихо. Многие люди в мире не знают, что его больше нет. Он был так молчалив — но он писал, «Миф о Сизифе», и это очень красноречиво. «Миф о Сизифе» — одна из величайших работ, созданных когда-либо искусством.

Девять: я напоминаю себе опять и опять, не знаю почему, — что я долен включить Бертрана Рассела. Я всегда его любил, хотя и знал прекрасно, что мы противоположные полюса — диаметрально противоположны друг другу. Наверное, это причина. Противоположные полюса привлекают друг друга. Видите ли вы снова слёзы у меня на глазах? Они о Бертране Расселе — Берти, как его называли друзья. Его книга на девятом месте сегодня — «История западной философии».

Что касается самой западной философии, никто не создавал раньше такой работы, как Бертран Рассел. Только философ способен на это. Историки пытались, есть множество историй о философах, но ни один историк не был сам философом. Это впервые — философ ранга Бертрана Рассела писал об истории — и это «История Западной философии». И он настолько искренен — он не называет это «История философии», потому ничего не знает о восточной философии. Он лишь кротко говорит о том, что знает, он признаёт, что знает только часть философии — западную философию, от Аристотеля к Бертрану Расселу.

Я не люблю философию, но работа Рассела не просто рассуждения, это произведение искусства. Она столь систематична, так красиво составлена — наверно, потому, что автор был математиком..

Индия нуждается в Бретране Расселе, который описал бы о её философию и её историю. Существует много историй, но они написаны историками, а тут нужен философ, тот, кто смог бы посмотреть в общем. Историк — это только историк, он не может увидеть всей глубины и ритма, проходящего через события. Радхакришнан написал «Историю индийской философии», видимо надеясь, что это станет аналогом труда Рассела — но это воровство. Книга даже не была написана Радхакришнаном, это были тезисы одного из его студентов — Радхакришнан был его экзаменатором, и он украл целые куски текста из этих тезисов. По этому делу было слушание в суде — но тот студент был так беден, что не смог выиграть. Радхакришнан же обеспечил его деньгами, чтобы далее об инциденте никто не знал.

Такие люди не могут судить об индийской философии. В Бертране Расселе нуждается Индия, нуждается Китай… особенно эти две страны. Западу повезло, что у них появился такой революционный мыслитель, как Бертран Рассел, который мог создать и создал такое прекрасное повествовательное описание всего прогресса западной мысли, от Аристотеля и заканчивая собой.

Десятая. Десятая книга, о которой я собираюсь говорить сейчас, снова не одна из так называемых религионых книг. Она религиозна, только если медитировать над ней… если вы не читаете её, но медитируете над ней. Она всё ещё не переведена с хинди и носит оригинальное название «Песни Дайабай».

Я чувствую некоторую вину, потому что упоминал Рабийу, Мееру, Лалу, Сахаджо, и пропустил лишь одну женщину, заслуживающую такого же упоминания: Дайа. Теперь я чувствую облегчение.

«Песни Дайи». Она была современницей Мееры и Сахаджо, но она более глубока, чем любая из них. Она действительно вне чисел. Дайя — это маленькая кукушка… но не беспокойтесь. В Индии кукушек называют коял, и это не имеет значения чокнутый. Дайа в самом деле кукушка, и нет, она не чокнутая, она замечательная певица, как индийская кукушка коял… Если вы слышали в Индии в летнюю ночь — зов кукушки в дали… Это Дайя; это то, чем она была, — дальний зов из жаркого лета этого мира.

Я говорил о ней. Возможно, однажды станет возможным сделать перевод. Потому что я переживаю, что это может оказаться невозможным — как перевести всех этих поэтов и уникальных певцов? Восток — подлинно поэтичен, а Запад и все эти языки, они прозаические, очень прозаические. Я никогда не встречал настоящей поэтичности на английском. Иногда мне доводилось слышать великих классических музыкантов с Запада… на днях я слушал Бетховена — но остановил запись на середине. Если вам известна восточная музыка, ничто не может соперничать с ней. Если вам доводилось слышать индийскую бамбуковую флейту, всё другое для вас — просто обычно.

Так что я не уверен, будут ли эти беседы о певцах, поэтах и других сумасбродах на хинди когда-либо переведены, но я не могу не упоминать их имён. Возможно, само это упоминание здесь даст толчёк к тому, чтобы сделать перевод..

Примечания:

1

Der Ubermensche (нем.)

16

What matters is the matter in it.

17

Не знаю — может, это ошибка: я нашёл только «Миф о Сизифе» Альбера Камю…