Таинства Крещения и Миропомазания

Мы подробно остановились на Таинстве Священства. Мы начали рассматривать Таинства именно с него, потому что через священство совершаются в Церкви все другие Таинства и для Церкви Таинство Священства является некоей скрепой, на которой она держится. А сегодня мы поговорим о двух Таинствах, которыми, как дверьми, каждый человек входит в Церковь, получая от нее все обилие благодатных даров. И начнем мы с Таинства Крещения.

Обратимся к Священному Писанию. В беседе с Никодимом Господь говорит: Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия… Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше (Ин. 3:3–7). Это рождение свыше, о котором говорит Господь, и есть Крещение. После Своего Воскресения Господь обозначает важность Крещения так: Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16:16). Наконец, посылая Своих учеников после Воскресения в мир возвещать Евангелие, Господь прямо установил это Таинство: Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь. (Мф. 28:19-20).

С самого начала бытия Церкви мы видим, что вхождение в Церковь совершается именно и только через Крещение. Вся книга Деяний Апостольских полна указаний на это, поэтому я не буду приводить цитат, по многочисленности их. Внутренний смысл этого Таинства раскрывается в апостольских посланиях. Вот что пишет апостол Павел: Все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились. Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 6:3-11).

Апостол поставляет здесь Крещение в теснейшую связь с величайшим событием нашей веры — с Воскресением Христа из мертвых. Принятием Крещения мы приобщаемся Христовой смерти — но, главное, тому, что было после Его смерти: воскресению из мертвых.

Здесь нужно отметить, что русский и славянский языки подчеркивают именно этот момент Таинства. Крещение на всех европейских языках — baptisto, т. е. погружение, и Апостол проводит аналогию между погружением в воду и погребением Христа; наш же язык оттеняет больше сораспятие Христу. Надо сказать, что Крещение как омовение в воде не было чем–то принципиально новым: мы знаем Иоанново Крещение — когда св. Иоанн Креститель крестил в покаяние. Это было такое действие, больше символическое, когда погружение человека в воду символизировало очищение его от грехов, в которых он каялся и к которым обещал не возвращаться. В Ветхом Завете мы видим частые омовения как очищение от разной нечистоты. В христианстве прежде существовавшая форма некоего символического священнодействия приобрела абсолютно реальное онтологическое содержание Таинства — от того, что с водою повелением Божиим сочетается Дух Святой (см. Ин. 3:3–7) и Он усвояет Христа принимающему Таинство человеку, так что Апостол пишет: Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал. 3:27).

Как и любое Таинство, Крещение служит не только личному, индивидуальному оправданию и освящению каждого человека, но и объединяет приобщившихся Христу людей в единый организм — Церковь, Тело Христово; через наше Крещение созидается Церковь. Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною (погружением, омытием водой, т. е. Крещением) посредством слова (Еф. 5:25), пишет Апостол. Так же, как теснейшую связь Таинства Крещения с Воскресением Христовым, Апостол подчеркивает и связь Крещения с нашим спасением, как даром от Бога, проявлением деятельной любви Божией к падшему человеку. Бог спас нас не по делам праведности… а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом (Тит. 3:5). Вы омылись… освятились… оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего (1 Кор. 6:11). Наконец, чтобы завершить ряд цитат из Писания, приведу отрывок из Первого послания Петра, который как бы подытоживает сказанное выше: Нас… крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа (1 Пет. 3:21). То есть: Крещение не есть нечто символическое, лишь омытие нечистоты; Крещение — под условием нашей жизни по Богу (обещание Богу доброй совести) — усвояет нам спасение и приобщает Воскресению Христа Господа.

Итак, на основании этих свидетельств Св. Писания можно дать такое определение: Крещение — это Таинство, в котором совершается новое рождение — свыше, от воды и Духа, для спасения и воскресения; оно есть приобщение Христу и Его Церкви; в Крещении мы возрождаемся, очищаемся от греха, оправдываемся перед Богом, чтобы ходить в обновлении жизни. Обещаем мы, со своей стороны, Богу добрую совесть, т. е. обещаем проводить жизнь по воле Божией, и вступаем, таким образом, с Богом в Новый Завет.

Вот что пишет о Крещении свт. Феофан Затворник: «Крещение дает нам то, что ничто другое на земле, кроме его, дать нам не может. Оно сочетавает и срастворяет с естеством нашим Божественную благодать, так что из купели Крещения человек выходит таким, каким выходит из маcтерской какое–либо изделие, напр. колокольчик, в коем к меди прилито серебро. Подобный ему медный колокольчик без серебра на вид таков же, как и этот с серебром; но состав их разный, разный у них звук, разны и честь им, и цена. Так разнится и человек крещеный и некрещеный. Разность сию составляет то, что с крещеным сочетавается благодать Святого Духа, так как крещаемый водою крестится вместе с тем и Духом Святым. На вид и он такой же человек, как и некрещеный, а на деле — в составе своем — они разны, — и очень. Так, в Святом Крещении к естественному (поврежденному в падении) составу нашему приливается новая стихия, сверхъестественная, и остается в нас сокрытою и сокровенно действующею». Очень важно подчеркнуть, что Крещение есть начало новой жизни и дается нам как семя, как залог, как задание, чтобы мы, трудясь над взращиванием этого семени, все более и более раскрывали в себе полученную благодать Божию. Я напомню вам, что в этом и есть суть нашего Завета; мы говорили об этом, когда начали рассматривать вообще, что есть Таинства Церкви. В Крещении мы приносим Богу обеты и вступаем с Ним в Завет, — т. е. договор (не в формальном, разумеется, смысле): Бог нам приготовил Царство Божие, или можно сказать так: Бог нам дает Себя, всего, — насколько человек может вместить; а мы обязуемся жить по Евангелию, или, другими словами говоря, приняв от Бога дар благодати, употребить все свои усилия, чтобы с помощью Св. Духа уврачевать повреждение нашей природы и соделаться жилищем Богу. Поэтому все великие дары Божий, которые мы перечислили — оправдание, освящение, со–воскресение, — даются нам в Таинстве Крещения не как окончательный, актуализированный и пребывающий дар, а именно как задание, как потенция, как возможность.

Чем отличается, продолжим мысль свт. Феофана, крещеный человек от некрещеного? Тем, что как бы ни стремился некрещеный к освящению, очищению, соединению с Богом, какую бы праведную жизнь ни стремился проводить — не получится это у него, не хватит своих сил: где–то обязательно вылезет повреждение падшей природы. А крещеный получает именно эту силу. Он не выходит из купели бессмертный, бесстрастный, не способный болеть, изменяться, но к его естеству прививается именно эта сила Божия, которая, если человек захочет, поможет ему одолеть грех, живущий в нем. Для этого христианин, вошедший Крещением в Церковь, должен устроить свою жизнь, и внешнюю и внутреннюю, так, чтобы вся она проникалась освятительной силой Церкви, — т. е. выстроить всю жизнь по началам Евангелия. Крещение здесь — начало этой жизни; а сама эта жизнь и есть исполнение и раскрытие обетов, которые мы (или крестные наши — за нас, если мы крещены в младенчестве) принесли Богу. И это именно вся жизнь, без перерывов, во всем своем объеме. Поэтому, собственно говоря, Таинство Крещения не есть одномоментный акт: крестился — и всё, а распространяет свое действие на всю человеческую жизнь. Крещение поэтому — неповторяемое Таинство: мы исповедуем (в Символе веры) едино Крещение во оставление грехов.

Это — учение Церкви, теория, так скажем. На практике Таинство Крещения очень часто профанируется. Это происходит по двум причинам: 1) исполнение заповеди о Крещении только наполовину. Напомню, что сказал Господь: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам (Мф. 28:19). То есть сначала должно быть научение, затем собственно Таинство, а затем соблюдение его. Вот с научением у нас очень плохо. У нас такая установка: крестить любой ценой — в уже знакомой надежде, что благодать окажет автоматическое воздействие. То правда, что бывают случаи, когда человек крестится так, полусознательно, а потом приходит к вере. Благодать дается как бы взаймы или как одежда «на вырост», в надежде, что человек ее оправдает. Но это — какой–то особый Промысл Божий о конкретном человеке, не таково общее устроение Церкви. Вспомним слова Христа: Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16:16). Смысл здесь не такой: кто не будет креститься, будет осужден, — а такой, что кто при Крещении не будет иметь веру, тот осужден будет. И Церковь всегда очень серьезно к этому относилась: сначала — научение вере, затем — принятие Таинства, чтобы Крещение без веры не послужило человеку в суд и осуждение как недостойно принятое Таинство, остающееся без должного возделывания.

Если мы возьмем Древнюю Церковь, то увидим, что доступ в нее был весьма строг. Люди долго научались истинам веры (они назывались «оглашенными» — от «оглашать» слух истинами веры) и только потом, очень торжественно, крестились. Человек поэтому становился сознательным христианином. Это был праздник всей Церкви, приурочивалось Крещение обычно к Пасхе, Троице или Богоявлению. До сих пор церковные чины содержат все эти требования (ектенья об оглашенных и проч.).

У нас в Церкви, несмотря на постоянные напоминания священноначалия, оглашения и катехизации до сих пор нет как сложившегося и устойчивого церковного института: они — дело энтузиазма отдельных священнослужителей. Отсюда выходит, что крещаемые часто не знают, что с ними произошло — в Кого они крестились, Кому сочетались, от кого отреклись и что теперь от них требуется. А если бы они в точности узнали это заранее, то некоторые, может быть, и не захотели бы креститься.

В самом деле, христианину нужно стараться быть кротким, смиренным, милостивым, добрым, нельзя блудить, обманывать, быть жестоким к другим — собственно, это то, это мы Богу обещаем. Некоторым это явно не может нравиться — нужно, наоборот, идти по жизни гордо, брать от нее всё, не обращать внимания на других. Если человек с таким «современным» мировоззрением не научен смыслу христианства, если он крестится, например, только из суеверных соображений — чтоб не сглазили, по традиции и проч., — то принятое Таинство может стать ему судом и осуждением. Также и после Крещения — полученную благодать нужно соблюсти и приумножить, а для этого окружить себя церковным строем жизни. В наше время это также затруднительно, потому что требует большого труда; не все крестящиеся в силу тех или иных внутренних и внешних причин осознают необходимость этого.

Вторая причина профанации Таинства — проблемы, бывающие при крещении детей. Крещение детей — давняя церковная традиция, связанная, однако, с определенными, весьма строгими условиями. Дело в том, что по устроению Церкви Таинства должны приниматься человеком свободно, сознательно и осмысленно. Младенец лишен всех этих качеств, и, формально рассуждая, Крещение нужно откладывать на сознательный возраст. Церковь, однако, не мыслит формально: все ее действия есть выражение любви к людям, доверия к ним, уважения. Чтобы семья, в которой рождаются дети, могла быть совершенной домашней церковью — а именно такой должна быть христианская семья, — чтобы не было так, что родители — члены Церкви, христиане, а дети — вне Церкви, дожидаются своего возраста, — Церковь дозволяет крестить детей — именно чтобы не лишать целостности домашнюю христианскую общину. Но делает это Церковь под одним условием: чтобы дети, быв крещены, созревали и воспитывались обязательно как христиане, в церковной среде. Для этого существуют восприемники, крестные — люди, произносящие за младенца обеты Крещения и обязующиеся перед Церковью, совместно с родителями, воспитать дитя так, чтобы, придя в возраст, оно восприняло обеты Крещения как свои.

Следовательно, по мысли Церкви, только в том случае можно крестить детей, если после принятия этого Таинства дети будут помещены в имеющуюся в семье церковную атмосферу и будут воспитываться родителями и крестными как православные христиане. В иных случаях всегда будет опасность профанации Таинства, оскорбления, попрания благодати Божией. А главное, с самого входа в Церковь в людях может воспитаться потребительское и неверное отношение к Таинствам и к Церкви вообще. Опять же, Человеколюбец Господь Своим Промыслом может обратить человека, крещенного в детстве «просто так» и не получившего развития этого благодатного семени, к Себе, к вере, к Церкви; но это всё же особое, частное промыслительное действие Божие, а мы говорим об общем церковном чине.

Итак, мы видим, что главное в Крещении — духовное возрождение человека; рождаясь от воды и Духа, человек получает оправдание, очищение и прощение грехов, воссоединяется с Богом через спогребение Ему и совоскресение.

Крещение требует определенной жизни — жизни святой, духовной, сознательной и нравственно свободной. Эта жизнь сводится к тому, чтобы освятиться Духом Святым, исправить повреждение падшего естества и сделаться жилищем Богу. Разумеется, это всё — не в силах человеческих, как мы уже сказали, для этого человеку нужен особый дар Святого Духа; и этот дар подается в следующем непосредственно (в Православии) за Крещением Таинстве Миропомазания. Схематично говоря, Крещение и Миропомазание — две стороны одного целого; в Крещении мы возрождаемся к вечной жизни, делаемся к ней способны, — в Миропомазании получаем Дары Св. Духа для прохождения этой жизни. Напомню еще раз слова Господа: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3:7). Рождение от воды — это Крещение, рождение от Духа — Миропомазание.

С самого начала бытия Церкви возрождение человека к новой жизни совершилось двойственным актом: сначала человек принимал Крещение от воды, а затем он принимал дар Духа Святого через возложение рук апостольских. Вот свидетельства Священного Писания: Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что Самаряне приняли Слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святаго. Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса. Тогда возложили на них руки, и они приняли Духа Святаго (Деян. 8:14-17). Еще: в Ефес прибыл ап. Павел и, найдя там некоторых учеников, сказал им: приняли ли вы Святаго Духа, уверовав? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святый… После проповеди Апостола они крестились во имя Господа Иисуса, и, когда Павел возложил на них руки, нисшел на них Дух Святый (Деян. 19:2, 5).

Впоследствии, при расширении Церкви, апостолам и их преемникам — епископам стало невозможно самим поспевать всюду и возлагать руки на обращающихся ко Христу, поэтому уже в апостольское время форма совершения этого Таинства была изменена: епископы стали освящать миро — особое благовонное драгоценное масло, т. е. как бы возлагали руки на миро, а потом это миро рассылалось по церквам и им помазывались новокрещеные христиане. Надо думать, что к концу I века это был уже установившийся обычай, и о нем пишет ап. Иоанн Богослов: Вы имеете помазание от Святаго (т. е. Бога) и знаете всё… Помазание, которое вы получили от Него (Христа), в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему… то, чему оно научило вас, в том пребывайте (1 Ин. 2; 20–27).

Под помазанием здесь имеется в виду, во–первых, само непосредственное помазание миром, а во–вторых, — действие Духа Святого, которое и стоит за этим Таинством, а именно: христианин получает некую печать Духа, которая изменяет его природу, вселяет в него силу Духа Святого и делает из просто человека, падшего по природе, члена Тела Христова, гражданина Царства Небесного и участника жизни вечной. Об этом напоминает и ап. Павел: Не оскорбляйте Святаго Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления (Еф. 4:30). Катехизическое определение этого Таинства таково: Миропомазание есть таинство, в котором, при помазании новокрещеного освященным миром, ему преподается дар Святого Духа, дающий ему духовные силы для преуспеяния в христианской жизни. Это те именно силы, о которых сказал Господь: се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам (Лк. 10:19).

Итак, это Таинство навершает Крещение, сообщая христианину благодатную силу Духа Святого. Еще раз напомню, что эта сила дана нам от Бога как задание, для созидания нравственной жизни, для употребления, для возделывания, для развития, для того, чтобы она прошла по всем отправлениям нашей жизни, как внешней, так и в особенности внутренней, чтобы из этого семени, всаженного в нее, в свое время вырос благодатный плод духовного христианского совершенства. Миропомазание — неповторяемое Тайнство. Есть в Церкви (был, вернее) особый чин — помазывание Государей на Царство, но это не повторение Таинства, а преподание Государю некоего особого церковного благословения на управление государством в свете Евангелия и Церкви. Миром также помазывают храм при его освящении. Само миро готовится Великим постом по определенной традиционной технологии, освящается в Великий Четверг Патриархом и затем по мере нужды рассылается по всей Церкви. Право приготовлять и освящать миро в Православии усваивается автокефальным церквам, и одним из важнейших признаков автокефальности является именно самостоятельное мироварение и мироосвящение.

Несколько слов о чине совершения этих двух таинств. Установился он в Церкви очень давно и неизменно совершается вот уже 1500 лет. Сначала над оглашенным читаются запретительные молитвы, затем он (а если крестится младенец — восприемники) даёт обеты Богу — отречение от сатаны, всех дел его, всех служителей его, всей гордыни его и сочетание Христу Богу. Затем происходит собственно Крещение — троекратное погружение в воду со словами: «Крещается раб Божий имярек во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святого Духа, аминь»; и затем сразу совершается Таинство Миропомазания: святым миром помазуются лоб, глаза, ноздри, уши, уста, грудь, руки и ноги с произнесением на каждое помазание слов: «Печать дара Духа Святого, аминь».

Крещение — единственное Таинство, которое может совершить любой христианин, если нет возможности его совершения как должно. Для этого нужно испытать желание человека и совершить троекратное погружение в воду со словами: «Крещается раб Божий…» и т. д. Если нет возможности погрузить в воду, то можно окропить водой. Все это, разумеется, касается только каких–то особых, как сегодня говорят, «форсмажорных» обстоятельств; как только представится возможность, нужно в церкви восполнить совершенное Крещение Таинством Миропомазания, которое может совершать уже исключительно священник.

Теперь нам нужно сказать о наших обязанностях, вытекающих из того, что нами приняты эти два Таинства. Они определяются, во–первых, обетами Крещения и, во–вторых, фактом запечатления нас печатью Духа Святого. Обеты Крещения состоят из двух частей: отрицания от сатаны, всех дел его, всех служителей его и всей гордыни его и сочетания Христу. О сочетании Христу Спасителю мы говорим все время, а вот на отречении от сатаны давайте остановимся поподробнее, потому что в нашей церковной наличной действительности можно встретить неправильную, но распространенную точку зрения на это существо и наши с ним отношения.

Эта точка зрения — которую с полным правом можно назвать «зловествованием» — утверждает (и чувствует), что центром нашей религии является не Господь Иисус Христос и наша деятельность духовная целью своей полагает не Его; главное — это бесы и всё, что с ними связано: колдовство, порча, сглазы, беснования и проч., и проч., а деятельность наша сводится к тому, чтобы ограждаться от всего этого — при помощи Христа и Его Церкви. Тут сразу мы видим смещение верных акцентов: Христос Господь становится не целью, а средством — и это одно уже должно убедить нас: что–то в этом взгляде на духовную жизнь «не так», потому что, как мы уже говорили неоднократно, Бог не может быть средством ни для чего. На самом деле и колдовство, и беснование, и прочее — всё это реально существующие явления; но всё это — вне Церкви — и то при условии, если человек сам даст повод к воздействию на себя демонических сил, ибо Бог покрывает всех людей Своею милостью. Для людей же, сущих в Церкви, сатана со всей своей камарильей вменяется ни во что; мы не боимся его.

Человека церковного все это не может коснуться, если он проводит правильную христианскую жизнь; нужно уж очень «постараться», совершенно неправильно мыслить о Христе и о Церкви, наделать много грехов и глупостей, чтобы Господь попустил православному христианину подвергнуться, например, беснованию. Однако диавол тем не менее может оказывать и оказывает и на нас, христиан, некое воздействие, но оно вовсе не таково, каким представляют его сторонники бесовского «зловествования».

Как же учит Святая Церковь обо всем этом? Давайте посмотрим. Ап. Иоанн Богослов возвещает нам: Для сего–то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола (1 Ин. 3:8). О чем здесь речь, что это за дела диавола? Вспомним грехопадение наших прародителей. Они проявили внимание к врагу Божию, согласились с ним и исполнили его волю. С того времени сатана получил доступ к человеку, так что — в пределе — человек стал служить не Богу — своему Творцу, а ненавидящему Его противнику. Особенно это проявилось в сфере религиозной, в области языческих культов. Возьмите время до пришествия Христова: это — эпоха страшных бесовских религиозных практик: человеческие жертвоприношения, ужасный блуд в самых извращенных формах, наркотики. Мы с вами живем все же в христианскую эпоху, для нас все эти вещи — крайности, а тогда все это было обыденной повседневностью. (В скобках замечу, что в наше время все это языческое сатанинское мироощущение возвращается; в форме неоязыческих культов оно становится более тонким, технологичным, более массовым, но в основе своей — тем, что было в дохристианскую эпоху. Яркий признак этого — усиление пропаганды блудного начала и извращений, которые суть неизменные принадлежности языческих культов, а также популярность того же шаманства, оккультизма и прочей цветущей сегодня «эзотерики».)

Сатана получил доступ к сердцу человека; воздействуя со–вне посредством языческого устроения жизни, а извнутри — тиранством греха и страстей, диавол поработил человека и человечество в земной жизни, не говоря уже о перспективе вечности. В этом контексте, кстати, становится понятным религиозная жесткость Ветхого Завета: чтобы сохранить избранный израильский народ от разлития язычества и размывания и утраты им Откровения Божия, понадобились и религиозные войны, и изоляция, и запрет сообщаться с языческими народами, и внешне впечатляющий развитый культ. В этом же контексте ясно, сколь велико дело спасения, устроенного Христом. Он освободил человека от власти диавола, упразднив языческие культы, а главное — дав ему внутреннюю силу не подчиняться сатане. Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам (Лк. 10:19). И эту силу мы получаем в Таинстве Крещения, и отныне мы руководствуемся новым, Христовым положением вещей: не сатана властительски действует на нас, а мы имеем силу противиться ему. Противостаньте диаволу, и убежит от вас, — говорит ап. Иаков (Иак. 4:7), а ап. Павел пишет: Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими вскоре (Рим. 16:20).

Разумеется, это не наша сила, а Христова: Господь изъял нас из–под власти сатаны. В Крещении мы исповедуем, чтобы сатана познал свою немощную силу, «ниже над свиниями власть имущую», отрекаемся от него, дуем и плюем на него. Дуновение — в знак крайней его немощи пред Богом, что он даже дуновения христианского не выдерживает, плюновение — в знак крайнего презрения. В Крещении происходит, так скажем, изъятие души, сердца человеческого от доступа сатаны. Вот что пишет св. Диодох Фотикийский, один из Отцов Церкви: «Прежде Крещения благодать со–вне направляет душу на добро, а сатана гнездится в самых глубинах ее… с того же часа, как возрождаемся в Крещении, диавол бывает вне, а благодать внутри. Почему и находим, что как древле господствовала над душею прелесть, так по Крещении господствует над нами истина».

Но нельзя думать, что благодать Христова — некий талисман, автоматически и безоговорочно действующий. Только сочетаясь с нашим произволением, со свободою, с нашими действиями, она покрывает нас от диавола. И чтобы испытывалась эта наша свобода, Господь попускает сатане неким образом действовать на нас — не властительски, ибо он абсолютно никакой власти над нами не имеет, не колдовством, сглазом и беснованием, но посредством искушений, соблазнов, приражений духа мира сего, через наши страсти, греховные навыки и привычки, через ситуации, через некоторых людей и проч. Для чего? Именно для того, чтобы мы на деле явили свое произволение, куда оно направлено — ко Христу или в другую сторону.

Здесь главное, что нужно помнить, — что сатана требует от нас, как и от наших прародителей, внимания к себе и к своим соблазнам. «Все усилие и рачение у противника о том, чтобы придти ему в возможность отвлечь ум от памятования о Боге, от страха Божия и от любви Божией, земными обольщениями и приманками, отвращая его от истинно–доброго к «мнимо–хорошему». И собственно говоря, наша задача — не давать внимания диаволу, ни в большом ни в малом, ни даже в шутку, как это принято в безбожном мире. Внимание же нужно направлять на то, чтобы, по слову Апостола, проразумевать действия диавольские и не сообщаться им. А помочь нам в этом может твердая память того, что мы дали в обетах Крещения обещание Богу — отречься от всех дел диавольских, от служения его, от гордыни его, от всех дел его. Дела его есть грехи и страсти — блуд, жестокость, гордость, чванство, невнимание к ближнему, эгоизм, сребролюбие, жадность, чревоугодие и проч., и проч. Служители его — бесы и люди, выполняющие их волю, живущие по грехам и страстям. Здесь нам нужно не поддаваться на так называемое «общественное мнение», не следовать толпе, оправдываясь, что «все грешат». Нужно быть самим собой, свою голову иметь на плечах, строить свою жизнь, не будучи влекомым волнами греховных обычаев мира сего, но на здравом основании христианской нравственности — даже если весь мир будет этому противиться, смеяться над нами, гнать нас. Наконец, гордыня его — это уже упоминавшийся дух мира сего — дух лжи, безбожия, тщеславия, разврата, гордости, сребролюбия, наглости, жестокости, глупости — то, что выливается из человеческих сердец и складывается в обычаи, в направление жизни, во весь уклад человеческих нехристианских отношений.

Именно об этом — не о Божием мироздании, но об изгаженном страстями людскими социуме — говорили Апостолы Иаков и Иоанн: Не любите мира, ни того, что в мире… Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего (1 Ин. 2:15–16). Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4:4).

И от этого мира греха мы отреклись и теперь своим произволением должны противиться ему и тому, кто за всем этим стоит. И это наше отречение от сатаны в Крещении — не просто слова; нет, нам как раз дается великая сила противиться диаволу, и мы опытно видим, что если ему противимся, он никакой власти не имеет над нами, но убегает от нас, а мы обретаем великую свободу во Христе. Поэтому не будем бояться никого, а лучше будем помнить, что как в Крещении мы покончили со своей зависимостью от зла и получили от Христа свободу от диавола и греха, так в Миропомазании мы получили дар Духа Святого, и теперь наша задача — Духа не угашать и возгревать в себе Божий дар, говоря словами ап. Павла. Возгревается же он четверояким образом:

1) участием в Таинствах Церкви,

2) молитвою,

3) чтением и изучением Слова Божия и

4) хождением в заповедях Божиих.

И вот это — программа на всю нашу христианскую жизнь, которую мы с вами и должны созидать, исходя из того, что получено нами в Таинствах Крещения и Миропомазания.