Глава 11 ИСКОРЕНЕНИЕ И НЕИСКОРЕНИМОСТЬ ЮРОДСТВА

Сильный удар по «официальному» юродству нанес Петр Первый, испытывавший личное отвращение к «похабам». Царь писал:

Из таковых дурней… отечеству… великий вред. Разсуди всяк благоразумный, сколько тысящ в России обретается ленивых таких прошаков… нахальством и лукавым смирением чуждые труды поедают… сочиняют некия безумная и душевредная пения и оная с притворным стенанием пред народом поют и простых невеж ещё вящше обезумливают… клевещут на властей высоких и самую власть верховную зле обносят и простой народ к презорству властей преклоняют, сами никаких же христианских должностей касаются, в церковь входить не своё дело быти помышляют, только бы им пред церковью непрестанно вопить. Воистинну нет беззаконнейшаго чина людей [121].

В «Обещании, чинимом архиереями при поставлении их в сей чин» (1716 г., пункт 6-ой) читаем: «Паки обещаваюся… притворных беснующих, в колтунах, босых и в рубашках ходящих, не точию наказывать, но и градскому суду отсылать» [DCLXV]. Даже если юродивый вёл себя смирно, он всё равно попадал под подозрение властей. Так, 14 марта 1722 г. был арестован

крестьянин Давыд Костянтинов, и при нём образ Спасителев, кресты медные, вериги да клюка железная… От них… в тайных делах по розыску большой важности хотя и не показалось, однако же показалось то, что они всю свою жизнь препровождали скитаючись между народом… и от таковых скитающихся не другое что доброе происходит, но токмо пересылка вестей и протчих непотребных дел, под видом якобы простоты их или святости… [Давыду] весьма надлежит быть в монастыре неисходно, чтоб впредь для тунеядства каких соблазнов между мирскими от них не происходило [DCLXVI].

Большим недоброжелателем юродства был вице-президент Синода Феофан Прокопович, на которого в 1726 г. подавали жалобу в Верховный Тайный совет, что он «всех московских Христа ради Юродивых Чудотворцев блудниками называет и за их бездельство и блуд с знатными женами и гробы им любодейцы их построили, их же деньгами и почтеньем между святых ввели» [DCLXVII]. Неудивительно, что в начале XVIII в. происходит переосмысление слова «похабный» – вместо «юродивый» оно начинает значить «невероятно непристойный, скабрезный» [122].

В 1731 г. юродивым запрещено было появляться в церквах.

Являющиеся якобы юродивые… чинят слышателем… помешательство, наипаче же по неблагообразию своёму… наводят немалый смех и соблазн, от чего вместо ожидаемого… согрешений своих прощёния, вящий чрез таковое… юродствующих шатание, те в церквах Божиих предстоящие грех себе преумножают [DCLXVIII].

«Регулярное государство» XVIII в. всё сильнее вытесняло юродивого из социальной жизни: либо под защиту старообрядческих общин (или сект, вроде хлыстовских [DCLXIX]), либо под покровительство богатых домов [DCLXX]. На нём больше, чем на ком-либо другом, сказалось культурное расслоение послепетровского русского общества – юродивый навсегда остался в «народной», низовой жизни. Без взаимоупора с официальной религиозностью юродство как бы выходило из тождества с самим собой, теряло внутренний нерв. Именно с этого времени признание кого бы то ни было юродивым окончательно утрачивает хоть сколько-нибудь нормативный характер: канонизации были вообще отменены, а подозрение в «лжеюродстве» (приставкой «лже-» власти защищались от возможных упреков в богоборчестве) немедленно влекло за собой полицейские меры. Преследования длились в течение всей первой половины XVIII в.

Благодаря полицейским рапортам и доносам в распоряжение исследователя попадают поразительные «жития». Вот, к примеру, некто Василий:

Ходил в зимнее время в одной рубахе, босой, претворял себя яко бы благоюродивый, а на слова и в ответах не яко бы полуумен… За то, что он якобы собою ради спасения претерпевает в зимнее время стужи, называли его святым. И в ту свою бытность носил при себе железную палку, весом в пуд, того ради, чтобы признавали его яко бы за трудника к спасению. Поп… Семенов отказался его исповедовать «…того ради, что ты не говел», и он, Василий, оного попа… означенною железною палкою убил до смерти… Еретичеством своим обворожил караульных солдат и ушел… Новобрачная назвала его дураком, чего-де ради такова урода за стол посадили, за то еретичеством своим супружество их разлучил… Девича полу на блудное растление превратил девиц с двадцать… Бесы просили у него работы сами… Велел им носить денежную казну… каковой казны демоны и натаскали полную яму… а ежели кто возьмёт с молитвою, то обратятся угольем [DCLXXI].

Как видим, юродствование прочно связалось в сознании доносчиков и следователей с ересью, колдовством и бесовщиной. Вот другой пример. Крестьянин Филип Иванов

допросом о себе показал, что он… жил при церкви Василия Блаженнаго в караульной палатке… и в железных веригах да с посохом железным, у которого наверху наделан крест, ходил по Москве… и сбирал денег в день алтын по десяти и больше, а оковался де он в железные вериги своим произволом, не для спасения души своей, но токмо, чтоб от народа получать себе больше подаяния… вериги на нём были на крючках и… пришед домой, с себя складывал [DCLXXII].

В делах Раскольнической комиссии 1745-1757 гг. есть обширные материалы «о притворном юроде Андреяне Петрове», который

в Ярославле имел видение и принял на себя юродство… С подъему [на дыбу] и с пытки показал: видения, которое будто бы побудило его принять на себя юродство, на самом деле не имел, а принял юродство… притворно, чтобы всякого чина люди признавали его за святого и чтоб ему от того получить себе богатство подаянием. А в том юродстве к терпению студености никакого волшебного способа не имел, а претерпевал его по крепости натуры своёй… Бивал себя на сборищах по голой спине… пророчествовал о пожарах и бездождии. Игуменье Иринархе раз предсказал, что она умрет по весне… и просил у неё 30 рублей… но она денег не дала. Когда предсказание не сбылось, объяснил ей, что за неё молились… Показал как на себя, так и на других напрасно [о ритуальных убийствах младенцев], в чём утвердился с трёх пыток и огня в 1749 г . По наказании кнутом сослан [DCLXXIII].

Менее жестоко обращались с юродивыми духовного звания. «Ростовского Рождественского монастыря дьячок Алексей Степанов, – читаем в одном документе, – 1749 г. генваря 18 дня за шалости, чинимые им в малоумстве, доколе в совершенное состояние не придет, прислан в Борислоглебский монастырь для содержания» [DCLXXIV]. В Борисоглебске юродивый был окружен почетом и мирно скончался в 1781 г. [DCLXXV]

Преследование современных юродивых шло рука об руку с изведением тех юродских культов, которые не успели получить достаточного признания. Так, блаженный Киприан Суздальский, хотя при жизни ни в чём особо «юродском» замечен и не был, но по кончине своей в 1622 г. был объявлен «похабом» (см. с. 291) и за это поплатился уже в XVIII в., когда его иконы были изъяты «инквизитерами» [DCLXXVI]. Почитание подозрительного и агрессивного Симона Юрьевецкого (см. выше, с. 302) было запрещено в 1722 г.; запрет, видимо, оказался не очень действенным. Один бдительный поп запрашивал Синод, «оной де Симон юродивый подлинно ль свят, в святцах и в прологе нигде об нём не написано» [DCLXXVII]. Запрет был повторен в 1767 г. [DCLXXVIII]

Екатерина II в целом прекратила гонения, и всё же власти на местах ещё долго обращались с юродивыми привычным уже методом: во второй половине XVIII в. двое тверских «похабов», Макар Гончаров и Григорий Емельянов, были подвергнуты пытке в духовной консистории на предмет того, «не кроется ли в них какого-нибудь вредного и богопротивного таинства», хотя за ними не числилось никакого греха, разве что «ходят зимой и летом босые и тем самым людей в соблазн приводят» [DCLXXIX].

Всё это время, однако, народное почитание юродства продолжалось – достаточно вспомнить знаменитую святую-трансвестита Ксению Петербуржскую [123]. Появление легенды о ней в новой столице Империи, не имевшей, по понятной причине, собственных юродских традиций, весьма показательно.

К концу XVIII в. стали создаваться клиники для душевнобольных, и это постепенно сделало отношение к юродивым более спокойным. Ситуация напоминала ту, что имела место в Европе двумя столетиями раньше. «Похабы» исчезают из сыскных документов [DCLXXX] и начинают восприниматься начальниками как признак общего «непорядка» в подведомственной им жизни – так, в начале XIX в. юродивый Андрей, бродивший по улицам городка Мещова, накануне приезда калужского губернатора был выслан властями в родное село [DCLXXXI].

Всякий вольнолюбец в России помнил о юродстве как о рупоре невозбранной свободы. «В самом деле, не пойти ли мне в юродивые, авось буду блаженнее!» [DCLXXXII] – иронизирует Пушкин по поводу своего «Бориса Годунова». В другом письме он пишет: «Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию, наврядли… никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат!» [DCLXXXIII] Но в реальной жизни эта традиция уже умирала, и когда в 1839 г. маркиз де Кюстин сказал про Россию: «Здесь каждый бунт кажется законным, даже бунт против разума» [DCLXXXIV] – на его призыв уже некому было ответить.

Впрочем, безвредное юродство оставалось приметой повседневной жизни России весь XIX в. Странники и калики, «дурачки» и придуривающиеся, юродивые и блаженные переполняли купеческие дома [DCLXXXV], бродили по до рогам, толпились на богомольях, появлялись в дворянских усадьбах (вспомним сочинения Льва Толстого, а позднее Ивана Бунина). Они становятся героями русской классической литературы (Некрасов, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Лесков и т. д.) и живописи (у В. Сурикова в картине «Боярыня Морозова» [124]). Среди юродивых оказывались далеко не одни только представители низшего класса. Знаменитый Иван Яковлевич Корейша, вокруг которого велись бурные дебаты в публицистике [125], был сравнительно образованным человеком. Сохранились ещё не обнародованные записки школьного учителя, который из-за конфликта с коллегой ушёл в юродство в 1856 г .! [DCLXXXVI]

Публиковавшиеся в конце XIX – начале XX в. многочисленные околоцерковные жизнеописания юродивых были весьма разнохарактерны: некоторые из их героев были монахами, как Соломония и Ефросинья [DCLXXXVII], Асенефа [DCLXXXVIII] или Паша Дивеевская [DCLXXXIX], некоторые – городскими нищими, как Андрей Мещовский [DCXC] или Андрей Ильич [DCXCI], некоторые- сельскими, как Иулита Уфимская [DCXCII] или Терентий [DCXCIII]. Агиографы признавали, что иных «похабов» люди считали колдунами, как Никифора Белевского [DCXCIV], иных – симулянтами, уклоняющимися от рекрутского набора, как Ивана Сарапулского [DCXCV]. Различалось и их поведение: Антоний Муромский постоянно разговаривал в рифму [DCXCVI], Наталья Мелявская всегда ходила боком [DCXCVII], Ваня Блаженный неизменно закрывал открытые окна [DCXCVIII] и т. д. Довольно часто агиограф создает вокруг юродивого некоторый зловещий ореол: тот не просто кидается грязью, бьёт стекла, дерётся палкой и ругается – он предсказывает несчастья и смерть. А подчас не только предсказывает. Вот, к примеру, благоговейное жизнеописание «похаба» Алеши (t 1880 г.), подвизавшегося на Вологодчине: «В доме Г. бабушка очень не любила юродивого… Однажды Алёша настриг из бумаги множество лоскутков и положил их под подушку бабушки, как обычно тогда клали под подушку гроба. Бабушка здоровая неожиданно захворала и скоро умерла» [DCXCIX]. Как говорил юродивый Иван Босой, «Не всё то Богу любезно, что человеку полезно» [DCC]. И по-прежнему, как некогда в Эмесе, кощунственное поведение не умаляло святости юродивого: так, блаженная Домна Карповна «юродствовала… и в церкви во время богослужений… пела, гасила свечки… некоторые снимала и клала в свои узлы» [DCCI], «Золотой Гриц» ел скоромное в пост [DCCII] и т. д.

Духовенство, особенно высшее, относилось к низовому почитанию юродивых с презрением. Когда киевский митрополит Филарет поселил у себя Ивана Босого, а тот разделся голым, иерарх, демонстрируя хорошее знание византийской агиографии, процедил: «Голеньким разделся? Бесстрастие показать захотел?» [DCCIII] Что уж говорить об интеллигенции, считавшей всех «похабов» обманщиками. В правдоподобных, хотя и фельетонизированных очерках о московских юродивых середины XIX в., оставленных нам Иваном Прыжовым, притворные святые умело пользуются авторитетом своих великих предшественников: например, когда «отца Андрея» застали за поеданием колбасы, он сослался на Симеона Эмесского, а пойманный за блудом со служанкой, заявил: «Не озорничаю, а искушаю» [DCCIV].

Если в период либеральных реформ власть пошла на некоторую уступку народному почитанию и перестала сажать в сумасшедшие дома тех, кого население считало «несчастненькими» [DCCV], если на рубеже XX в. врачи-психиатры относились к юродивым терпимо [DCCVI], то коммунистическое государство, наоборот, всерьёз занялось искоренением юродства. Как говаривала блаженная Мария Дивеевская, «хорошо было блажить при Николае, а поблажика при советской власти» [DCCVII]. Тем не менее некоторые «дореволюционные» юродивые продолжали действовать. Одной из них была Мария Шудская.

Кого побьет… у кого украдет, а у кого окошко разобьет. Иногда такое скажет, что непременно побьют. А то возьмёт к кому-нибудь в печку полезет… да и повыливает варево из горшков. За прямоту, с которой она многих обличала, забирали её в милицию. Но однажды она там нечистотами всю стену обмарала и сказала: «Какая власть – такая мразь». Пришлось отпустить [DCCVIII].

Ситуация гонений автоматически возводила юродство в ранг социального протеста и тем самым лишала этот подвиг его специфичности. Например, крестьянин Алексей Ворошин, усвоивший безумное поведение (или впрямь сошедший с ума) в 1928 г., в 1937 г. был арестован и умер после пыток в тюремной больнице. Так юродство, многие столетия заменявшее мученичество, было опять им вытеснено. В 1988 г. поместный Собор русской православной церкви утвердил канонизацию нескольких святых – и в их числе юродивой XVIII в. Ксении Петербуржской. Казалось бы, тем самым произошло историческое примирение церкви с юродством – однако в «обосновательной» части постановления Собора этот подвиг изображен в приглаженном виде [DCCIX] - Симеон Эмесский под такое описание не попал бы.

В августе 1993 г. установлено местное почитание Алексея Ворошина, а в августе 2000 г. этот юродивый был причислен к лику Святых Новомучеников для общероссийского почитания. В 1997 г. местночтимым святым утвержден рязанский юродивый 1-ой половины XIX в. Василий Кадомский [DCCX], а симбирский юродивый того же периода Андрей Ильич Огородников [DCCXI] - в 1998 г.

Независимо от церковной конъюнктуры низовое почитание юродства в России продолжается и по сей день. Могила пресловутого, по-прежнему официально не признанного святым Ивана Яковлевича в церкви Ильи Пророка в Москве все так же привлекает к себе паломников. В околоцерковных кругах множатся предания о современных юродивых, вроде Ольги Ложкиной, якобы предсказавшей Чернобыльскую катастрофу [126]. Впрочем, современное состояние юродства не является предметом настоящего исследования.

В чём же причина столь огромной популярности юродства в России?

Есть мнение, что юродивый в русском сознании удачно сплавился с фольклорным персонажем Иванушкой-Дурачком. Действительно, важное отличие этого героя от его собратьев по европейскому фольклору в том, что он не «умный дурак», а самый настоящий, неподдельный, и тем не менее он является объектом не насмешек, а поклонения. Все у него загадочным образом получается, все выходит лучше, чем у умников, и сам он в конце концов оказывается Иваном-Царевичем. Это сближение, впервые обоснованное Е. Трубецким [127], справедливо лишь отчасти. Разумеется, коллективному сознанию, сотворившему образ Иванушки, легче было принять и юродивого с его посрамлением рациональности. Но есть между этими персонажами коренное различие: фольклорный дурак – принципиальный бездельник. Он «лежит на печи», а мир к нему пристает то с одним, то с другим. Ивану же нет до мира никакого дела. В этом смысле он скорее подобен европейскому «святому простецу». С юродивым всё наоборот: миру ничего не нужно от этого безумца, а он постоянно себя миру навязывает. Юродивый неугомонен, настойчив, суетлив. Другое дело, что его деятельность с рациональной точки зрения нелепа.

Видимо, причину невероятной актуальности юродства надо искать – если вообще на сей счет позволительно делать какие-либо умозаключения – в ориентации русской культуры на Абсолют, скрывающийся за обманчивым фасадом реальности. Отсюда бешеная популярность накануне русской революции – Григория Распутина, в коем видели юродивого [DCCXII]. Но отсюда же – и сама русская революция, воспринимавшаяся как прорыв к Абсолюту. Недаром поэт Максимилиан Волошин, пытаясь описать состояние России 1917 года, не нашёл ничего более точного, чем такие строки:

Я-ль в тебя посмею бросить камень? Осужу-ль страстной и буйный пламень? В грязь лицом тебе-ль не поклонюсь, След босой ноги благословляя, – Ты, бездомная, гулящая, хмельная, Во Христе юродивая Русь!

Примечания:

[1] Достаточно сказать, что отыменные образования с этим корнем встречаются в русском Интернете более 31 400 раз, а отглагольные – более 53 600 раз. Для сравнения: сочетание «holy fool» встречается во Всемирной паутине всего шесть с половиной тысяч раз.

[12] В XI в. Михаил Пселл, вспоминая об этом библейском эпизоде, ни намёком не сравнивает Давида с юродивым, см.: Michaelis Pselli Poemata / Ed. L. G. Westerink. Stuttgart, 1992,1. 150-155.

[121] Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Т. 1. СПб., 1879, с. 30. Это не помешало возникновению народной легенды о том, что и Петр имел «своего» юродивого, Фаддея Олонецкого (Петрозаводского), который якобы наставлял царя (Жизнеописания отечественных подвижников благочестия. М., 1906, с. 34-36).

[122] Ср.: «промотает похабным своим житьем» (1719 г.) (Картотека словаря русского языка XI-XVII вв.). Слово «уродовать», по сходным причинам, приобрело значение «безобразничать», ср.: Древние Российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М., 1988, с. 52.

[123] Булгаковский Д. Г. Раба Божия Ксения или юродивый Аидрей Федорович. СПб., 1890. Если ранневизантийские святые-трансвеститы утаивали свой пол, который обнаруживался лишь после смерти, то Ксения никого не пыталась ввести на этот счет в заблуждение, её хабитус был гораздо более знаковым. Видимо, отчасти он объяснялся тем, что юродство по-прежнему было преимущественно мужским подвигом. Характерная деталь: у Ф. Достоевского в «Братьях Карамазовых» Лизавета Смердящая упомянута в мужском роде; она «приживала по всему городу как юродивый божий человек» (Достоевский ?. М. Братья Карамазовы // Достоевский ?. М. Полное собрание сочинений. Т. 14. Л., 1976, с. 90).

[124] «А юродивого я на толкучке нашёл… Вижу – он. Идёт он за мной, все через тумбы перескакивает… Я его на снегу так и писал. Водки ему дал и водкой ноги протёр… Он в одной холщевой рубахе босиком у меня на снегу сидел». Картина В. И. Сурикова «Боярыня Морозова». М., 1960, с. 12. Ср.: Грабарь И. «Юродивый». Этюд В. И. Сурикова для картины «Боярыня Морозова» // Кооперация и искусство. М., 1919, с. 46-49.

[125] См., например: Бухарев А. С. О современных духовных потребностях мысли и жизни. М., 1865, с. 549-55\; Киреев А. Ф. Юродивый Иван Яковлевич Корейша. М., 1898; Поселянин ?. Русские подвижники XIX в. СПб., 1901, с. 501-510; Прыжов И. Г. Житие Ивана Яковлевича, известного пророка в Москве. СПб., 1860 и т. д. Поскольку известно, что дирекция Преображенской больницы брала за каждый визит к Корейше по 20 копеек, а в месяц на этом выручалось до 200 рублей (см.: Баженов ?. Н. История московского Доллгауза, ныне Московской городской Преображенской больницы. М., 1909, с. 77), стало быть, Ивана Яковлевича посещало более тридцати человек в день!

[126] Багдасаров Р. Технология юродства // Багдасаров Р. За порогом. М., 2003, с. 165-166. О том, скольких людей причисляли к юродивым, например, в крохотном городе Шадринске, см.: Тимофеев В. П. Царство Божие – царство всех // Шадринская старина. Шадринск, 1994, с. 65-72. Новые юродивые обнаруживаются в Рязани (Святые и праведники земли Рязанской. Рязань, 2000, с. 48-55, 241-245, 323-324), Вологде («Комсомольская правда», 20 марта 2002 г.) и т. д.

[127] Трубецкой Е. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке // Литературная учеба. Кн. 2. 1990, с. 112, 115. Позднее такое объяснение становится общим местом: Thompson ?. ?. The Archetype of Fool in Russian Literature // Canadian Slavonic Papers. V. 15. № 3. 1973, p. 256-258; Панченко. Смех, с. 101.

[VI] Steward J. ?. The Clown in Native North America. New York; London, 1991, p. 72.

[VII] Parsons E. C, Beals R. L. Clowns of the Pueblo and Mayo-Yaqui Indians // American Anthropologist. New Series. V. 36. № 4. 1934, p. 497.

[LXVI] The Book of the Saints of the Ethiopian Church / Ed. E. A Wallis Budge. V. 4. Cambridge, 1928, p. 1211.

[LXVII] Spidlik Th. Fous pour le Christ. En Orient // Dictionnaire de spiritualite. V. 5. Paris, 1964, col. 752.

[LXVIII] Grosdidierde Matons. Les themes, p. 279.

[LXIX] Van Rompay L. Life of Symeon Salos, First Soundings // Philohistor. Miscellanea in Honorem C. Laga Septuagenarii / Ed. A. Schoors, P. Van Deun. Leuven, 1994, p. 396.

[LXX] При этом по историко-лингвистическим соображениям должны быть отвергнуты кажущиеся на первый взгляд весьма заманчивыми сближения ????? с бурятским шали 'болтать вздор, задираться, хулиганить' (Е. А. Хелимский. Устное сообщение). Равным образом невозможно и родство со славянским шалый, литовским selytis 'разыгрывать дурака' и т. п. – эти корни восходят к индоевропейскому корню qhel, который в греческом дал. ????? 'буйный' (Peterson ?. Studien uber slav. ch- // Archiv fur slavische Philologie. Bd. 35. 1913, S. 368) или ????? 'околдовывать' (Machek V. Untersuchungen zum Problem des anlautenden ch- im Slavischen // Slavia. Bd. 16. 1939, S. 184- 185), но никак не ?????.

[LXXI] The Lausiac History of Palladius / Ed. C. Butler. V. II. Cambridge, 1904, p. 99. В сирийском переводе Палладия такой глоссы нет, см.: Dragnet R. Les formes syriaques de la matiere de l'Histoire Lausiaque. V. 2 [CSCO, 398]. Louvain, 1978, p. 238-245.

[DCLXV] Живов В. М. Из церковной истории времен Петра Великого. М., 2004, с. 204.

[DCLXVI] Полное собрание постановлений и распоряжений. Т. 2. СПб., 1872, с. 130, №477.

[DCLXVII] Дело о Феофане Прокоповиче // ЧОИДР. Кн. 1. 1862, с. 5.

[DCLXVIII] Полное собрание постановлений и распоряжений. Т. 7. СПб., 1890, с. 529, №2600.

[DCLXIX] См.: Панченко А. А. Христовщина и скопчество: Фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2002, с. 120-121.

[DCLXX] Лавров А. С. Колдовство и религия в России. М., 2000, с. 257-266; Он же. Юродство и «регулярное государство» (конец XVII – первая половина XVIII в.) // ТОДРЛ. Т. 52. 2001, с. 432-447.

[DCLXXI] Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода. Т. 3. СПб., 1878, с. 175-179.

[DCLXXII] Полное собрание постановлений и распоряжений. Т. 7, с. 124.

[DCLXXIII] Дела следственных о раскольниках комиссий в 18 в. // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. Кн. 6, отд. 2. М., 1889, с. 157-158. См. о нём же с. 102, 104-105, 108, 121-123, 139-142, 144- 145, 156. К сожалению, подлинники дел № 67 и 96, посвященных персонально Петрову, в архиве к настоящему времени утеряны.

[DCLXXIV] Поселянин Е. Русская церковь и русские подвижники XVIII в. СПб., 1905, с. 301.

[DCLXXV] Ярославские угодники Божий. Б. г., б. м. с. 42.

[DCLXXVI] Историческое собрание (сказание) о граде Суждале // Временник Имп. Общества истории и древностей Российских. Кн. 22. 1855, с. 190-191.

[DCLXXVII] Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего правительствующего Синода. Т. 21. 1913, с. 531.

[DCLXXVIII] Каган М. Д. Житие Симона Юрьевецкого // СККДР. XVII в. Ч. 4. Т-Я. Дополнения. СПб., 2004, с. 406-409.

[DCLXXIX] Петров ?. Тверской архив. История о юродивом тверском посаднике Макаре // Дядя Ваня. Вып. 3. 1992, с. 19.

[DCLXXX] Ср.: Лавров А. С. Юродство, с. 437.

[DCLXXXI] Архангельский С. Жизнь Андрея Христа ради юродивого Мещовского. Калуга, 1891, с. 13.

[DCLXXXII] Пушкин А. С. Полное собрание сочинений, М.; Л., 1949. Т. X, с. 181.

[DCLXXXIII] Там же, с. 189.

[DCLXXXIV] Де Кюстин А. Россия в 1839 г. М., 1930, с. 225.

[DCLXXXV] См.: Прыжов И. Г. Сказания о кончине и погребении московских юродивых. М., 1862; Пыляев М. И. Старое житье. СПб., 1897, с. 214-285; Максимов С. В. Бродячая Русь. Т. 2. СПб., 1907, с. 47-48; В поисках Святой Руси. Из писем А. Н. Руднева к В.И.Леоновой // Надежда. Вып. 6. 1980- 1981, с. 320-323, 354 и т. д.

[DCLXXXVI] Рыков Ю. Д. Петр Юродивый – новооткрытый старообрядческий писатель XIX в. // История и география русских старообрядческих говоров. М., 1995, с. 113-130.

[DCLXXXVII] Жизнеописания отечественных подвижников. Книги дополнительные. Ч. 1. М., 1912, с. 5-12.

[DCLXXXVIII] См., например: Епископ Неофит. В дар Христу (Троицкая народная беседа. № 88). Троице-Сергиева Лавра, 1917.

[DCLXXXIX] Максимов В. Юродивая Паша в Дивеевском монастыре. СПб., 1903.

[DCXC] Архангельский С. Жизнь Андрея, Христа ради юродивого Мещовского. Калуга, 1891.

[DCXCI] Герасим, еп. Ревельский. Блаженный Андрей Ильич. СПб., 1865.

[DCXCII] Жизнеописания отечественных подвижников. Август. М., 1909, с. 30.

[DCXCIII] Жизнеописания отечественных подвижников. Октябрь. М., 1909, с. 797.

[DCXCIV] Жизнеописания отечественных подвижников. Книги дополнительные. Ч. 1. М., 1912, с. 261-264.

[DCXCV] Жизнеописания отечественных подвижников. Февраль. М., 1907, с. 202.

[DCXCVI] Там же, с. 318.

[DCXCVII] Жизнеописания отечественных подвижников. Август. М., 1909, с. 520.

[DCXCVIII] Жизнеописания отечественных подвижников. Октябрь. М., 1909, с. 453.

[DCXCIX] Юродивый Алёша // Троицкий Цветок. 1912. № 85, с. 7-8.

[DCC] Жизнеописания отечественных подвижников. Август, с. 585.

[DCCI] Митропольский Н. Юродивая Домна Карповна. О подвиге юродства вообще. М., 1897, с. 18.

[DCCII] Жизнеописания отечественных подвижников. Сентябрь. М., 1909, с. 444.

[DCCIII] Жизнеописания отечественных подвижников. Август. М., 1909, с. 590.

[DCCIV] Прыжов И. 26 московских пророков, юродивых и дураков. СПб.;М., 1996, с. 58.

[DCCV] Dix К. S. Madness in Russia, 1775-1864: Official Attitudes and Institutions for Its Care. University of Los Angeles. PhD Diss. 1972, p. 211.

[DCCVI] См., например: Яковенко В. Душевно-больные Московской губернии. М., 1900, с. 56-57.

[DCCVII] Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской православной церкви XX столетия. Т. 1. Тверь, 1992, с. 126.

[DCCVIII] Там же, с. 218-219.

[DCCIX] Митрополит Ювеналий. Канонизация святых в русской православной церкви // Поместный Собор русской православной церкви. Т. 1. М., 1990, с. 134.

[DCCX] Игум. Дамаскин (Орловский). Алексий // ПЭ. Т. 1, с. 659-660; Житие святого блаженного Василия Кадомского // Вышенский паломник. 1997. № 3, с. 16; ср.: ПЭ. Т. 7, с. 62-63.

[DCCXI] Никольский И. Андрей Ильич Огородников блаженный, симбирский юродивый. Симбирск, 1902.

[DCCXII] Жевахов ?. Д. Воспоминания. Т. 1. М., 1993, с. 200-203.