Глава 5.

Фрагменты мозаики

Погода – часть нашей обыденной жизни и влияет на нас во многих отношениях. Хотя некоторые люди делят погоду лишь на прекрасную и скверную, большинство из нас проводят больше различий, выделяя погоду дождливую, теплую, предгрозовую, тяжелую, штормовую и ясную. Все эти погодные условия формируются под совместным действием множества факторов – влажности, ветра, температуры, облачности, атмосферного давления и особенностей ландшафта. В любой отдельно взятый день погода определяется характером взаимодействия этих факторов. Нечто подобное происходит, когда вы готовите еду: результат определяется взаимодействием ингредиентов, времени и способа приготовления, температуры и т. д.

Эмоции, как и погода и приготовление пищи, представляют собой проявление ряда факторов или ингредиентов. Подобно тому как гроза определяется особенностями влажности, ветра, температуры и облачности и как пирог с корочкой получается лишь при определенном сочетании определенных ингредиентов под действием определенной температуры, так и такие эмоции, как тревога и радость, определяются набором мыслительных факторов, которые мы называем компонентами. Фактически все эмоции задаются набором компонентов. Некоторые из этих компонентов эмоций мы продемонстрировали на примерах в предыдущих главах. В этой главе вы познакомитесь с ними широко и подробно. Возможно, что на данный момент эти компоненты незнакомы вам как сознательно выделенные элементы, хотя они, конечно же, известны вам по личному опыту. Как же, в таком случае, нам подойти к их изучению?

Аналогичным образом, если вы никогда не слышали, как звучат отдельные инструменты, образующие оркестр, но слышали только весь оркестр целиком, вам будет очень трудно выделить отдельные звуки, издаваемые отдельными инструментами. Вам, может быть, и известна разница в звучании деревянных и медных духовых инструментов, но пока вы не услышите, как звучат гобой, английский рожок и фагот сами по себе, вы, скорее всего, не сумеете оценить вклад каждого из них в общую оркестровку Однако едва вы с ними познакомитесь, как сможете и распознать их, и лучше оценить их роль в создании музыкальных эффектов, которые вы слышите.

Только что приведенные нами примеры с вином и оркестром иллюстрируют одну из основ научения: понимание того, что целое образуется знанием и оценкой составных частей. Чтобы оценить содержание последующих глав и извлечь из него пользу, нужно познакомиться с различиями, с которыми мы будем работать. Итак, мы начинаем наш анализ погоды, вкуса и музыки эмоций с анализа компонентов, которыми они образованы.

Компоненты эмоций

Временные рамки

Модальность

Участие

Интенсивность

Сравнение

Темп

Критерии

Размер чанка

В течение десяти минут Стивен, наш сотрудник, пытался завершить разговор со своей женой, требовавший всего лишь несколько минут внимания. Шестилетний сын Джей, перебивавший родителей через каждые тридцать секунд разного рода вопросами, требованиями и жалобами. Сначала Стивен отвечал сыну как можно короче, так, чтобы можно было вернуться к беседе, но по мере того как тот встревал в разговор все чаще и чаще, нарастало и негодование Стивена. Наконец, очередное вмешательство Джея неизбежно явилось последней каплей, и Стивен ощутил, что вот-вот сорвется. Пока он смотрел на мальчика сверху вниз испепеляющим взглядом, готовый разразиться гневной тирадой, воображение Стивена внезапно перенесло его в будущее. В этом будущем он увидел своего сына уже совсем взрослым человеком, грубым и несдержанным, а потому одиноким и несчастным. Разговор, который пытался поддерживать Стивен, сразу показался неважным. Пламя в его глазах угасло. Он присел на корточки рядом с сыном и стал объяснять ему, что значит быть грубым и что нужно сделать, чтобы этого избежать.

Что позволило Джею получить от отца не взбучку, а научающий опыт? Первоначальное чувство раздражения Стивена вылилось в гнев по поводу того, что поведение сына столь бесцеремонно вредило его текущему переживанию. Перемена в реакции Стивена произошла, когда он перешел от своей обеспокоенности настоящим (беседой) к озабоченности будущим (счастьем Джея). Осуществив этот сдвиг во временных рамках, он рассмотрел поведение Джея в настоящем с точки зрения нежелательного будущего, благодаря чему его эмоции тоже сместились и гнев сменился заботой и терпением. Когда мы говорим о временных рамках, мы имеем в виду прошлое, настоящее и будущее. Почти все эмоции подразумевают наше обращение к прошлому, настоящему или будущему. На самом деле обращение к тем или иным временным рамкам необходимо для самого существования многих эмоций.

В качестве примера возьмите что-то, вызывающее у вас чувство опасения или тревоги. Если вы прислушаетесь к происходящему в вашем воображении, то заметите, что вам кажется, будто это что-то случится либо в ближайшем, либо в отдаленном будущем. То есть чувство опасения или тревоги сопряжено с воображением некоей нежелательной возможности в будущем. Неважно, какими путями вы обращаетесь к собственному опыту – вам не удастся найти ни одного примера опасений по поводу чего-либо случившегося в прошлом или происходящего сейчас. Чтобы испытывать опасение сейчас, вам приходится обратиться к временным рамкам будущего.

Направляя свое внимание к иным временным рамкам, вы можете создавать контраст между эмоциями, который наглядно покажет, что вам, чтобы вызывать в себе чувство опасения или трешг-тавнтт, иржелательные варианты событий в будущем. Минутой раньше мы попросили вас подумать о чем-то, 6 что вселяет в вас чувство опасения или тревоги. Погрузившись в эти эмоции, вы можете изменить ощущения опасности и тревоги простым возвращением сознания к настоящему, вниманием к таким фактам, как место, в котором вы находитесь, и события, происходящие вокруг вас. Даже когда вы испытываете опасения или тревогу, фактом обычно остается то, что в настоящее время вы в полном порядке. Мы обнаружили типичную ситуацию: вам должно быть хорошо в настоящем, иначе ваше сознание не позволит вам отправиться в будущее для нагнетания тревоги. Если вы не вполне благополучны сейчас, то ваше сознание гораздо больше занято настоящим, чем рассмотрением неприятных возможностей в будущем.

Возьмем еще один пример: сожаление представляет собой эмоцию, при которой вы обращаетесь к прошлому, то есть размышляете, как могли бы пойти дела или что вы могли бы сделать, но не сделали. Перенося свое внимание в будущее и обдумывая события, которые могут произойти, или дела, которые вы можете сделать, вы, может статься, перейдете от эмоции сожаления к эмоции надежды (попробуйте теперь убедиться в этом на собственном опыте).

Аналогичным образом, чтобы ощутить скуку или беспокойство, вам следует оставаться во временных рамках настоящего, обращая внимание на то, чего сейчас не происходит. Вы можете перейти от чувства скуки или беспокойства к чувству предвкушения, перенеся свое внимание с настоящего на что-то, чего вы ожидаете в не столь отдаленном будущем. Временные рамки, к которым отсылает эмоция, могут иметь значение для определения свойств и воздействия этой эмоции. И если вы переживаете эмоцию, для которой временные рамки являются важным компонентом, то у вас есть возможность перейти от этой эмоции к другой путем простого перенаправления своего внимания на иные временные рамки.

Рон, участник одной из наших групп тренинга, в отчаянии заявил, что «невозможно избавить мир от голода». Хотя он считал, что «Мете» способны выиграть чемпионат США по бейсболу, женщина может стать президентом, а синоптики в состоянии правильно предсказать погоду, он грустно качал головой и настойчиво утверждал, что с голодом в мире никогда не удастся покончить. Мы попросили его представить, будто ООН приняла решение распределить проблемы между отдельными гражданами и предоставить тем их решать, и что его выбрали лицом, ответственным за искоренение голода. Он не хотел выполнять это задание, но когда понял, что был единственным, на кого можно было возложить ответственность за осуществление этого плана, согласился. Его первой реакцией стал подбор возможных подходов к решению, с постоянным употреблением таких исполненных надежды преамбул, как «Ну, мы могли бы…», «Наверное, если…» и «Возможно, люди могут…»

Подобно отношению Рона к возможности покончить с голодом в мире, наша убежденность в необходимости, возможности, невозможности или важности различных вещей способна оказывать сильнейшее влияние на наши эмоции, и наоборот. Вера в то, что дела должны идти гладко, оказывает на наши реакции влияние, весьма отличное от того, которое оказывает вера в возможность гладкого хода дел. Аналогичным образом, убежденность в том, что дела не могут идти гладко или что желательно, чтобы они шли гладко, воздействует на нас не так, как убежденность в возможности или необходимости этого. Когда ваш субъективный опыт диктует необходимость, или возможность, или невозможность, или желательность какого-то конкретного события, вы действуете исходя из того, что мы называем модальностью.

Некоторые эмоции сформированы модальностями в большей степени, чем другие. Ответственность, например, является эмоцией, которая в своих свойствах и эффектах во многом зависит от модальностей. Наверное, вам случалось попасть в ситуацию, где требовалось сделать какое-то дело, и вы даже при недостаточных навыках оказывались среди присутствующих наиболее квалифицированным лицом, способным справиться с задачей. В итоге задание поручается вам. Столкнувшись с вызовом, вы реагировали и действовали на уровне, намного превосходившем умение, которое вы за собой знали. Ваши достижения в данном случае были результатом того, что вы ощущали свою ответственность.

Вера в то, что «это надо сделать», выражает модальность необходимости. «Это должен сделать я» – убеждение, которое тоже основано на модальности необходимости, диктуя необходимость того, чтобы дело было сделано именно вами. Как только вы примете тот факт, что задание нужно выполнить, и выполнить именно вам, вы перестанете сомневаться, можете ли вы это сделать или нет, и перейдете к обдумыванию способа сделать это. Когда вы ощущаете свою ответственность, вы исходите из посылки «я должен», и ваше мышление спешит реализовать эту посылку.

Вы можете проверить необходимость всех этих компонентов для себя лично, подыскав для примера какое-нибудь дело, за которое вы в данный момент несете ответственность, и затем поочередно исключив указанные компоненты модальности. Допустим, что вы чувствуете себя обязанным улучшить учебные заведения в вашей округе. Вы можете (хотя бы на минуту) счесть, что эти заведения и без того хороши или что изменения никак не скажутся на качестве образования (исключение «необходимости сделать»). Или же вы можете решить, что улучшение учебных заведений является делом преподавателей и администраторов (исключение «я должен сделать»). Или вы можете подумать, что ничем не сумеете помочь учебным заведениям (исключение «могу сделать»). В каждом случае, как только вы исключаете или сводите к нулю тот или иной компонент, чувство ответственности исчезает, чтобы смениться чем-то иным.

Итак, результатом веры в то, что нечто должно быть сделано, сделано именно вами, и что вы в состоянии это сделать, становится чувство ответственности. Как только вы ощущаете себя ответственным за что-либо, ваше мышление ориентируется только на способ выполнения обязанностей, то есть того, что вам положено сделать. Модальность невозможности сменяется модальностью возможности. Именно так Рон перешел от отчаяния в связи с невозможностью искоренить голод на нашей планете к попыткам найти реальные пути к достижению этого.

Язык часто бывает окном в мир наших мыслей, ощущений и чувств; и набор слов, описывающих модальности, открывает перед нами одно из таких окон. Эти слова служат просто вербальными выражениями наших убеждений насчет необходимости, возможности и желательности чего-либо. Например, когда мы говорим, что «обязаны» или «должны» сделать что-то, мы выражаем модальное убеждение необходимости. Такие слова, как «мог бы», «могу» и «может быть, смог бы», отражают модальное убеждение возможности, тогда как «не могу» отражает модальное убеждение невозможности. Убежденность в желательности или нежелательности чего-либо передается такими словами-индикаторами, как «хочу», «буду», «мне следует» и «не буду». Многие из присущих нам всем эмоций, по крайней мере отчасти, являются функцией модальностей, которыми мы пользуемся в то или иное время. Некоторые примеры представлены в приведенном ниже перечне.

Каждое из приведенных здесь слов-индикаторов отражает убежденность в необходимости, возможности или желательности чего-либо, и эти модальные убеждения чрезвычайно способствуют возникновению перечисленных эмоций

Как справедливо для всех различий, представленных в данной главе, модальности можно использовать для возбуждения желательных или необходимых эмоций. Используя в качестве примера «ответственность», вы можете вызвать в себе или в ком-то другом это чувство путем встраивания компонентов необходимой модальности данной эмоции – то есть путем эффективной передачи следующего:

«Это» должно быть сделано (во избежание негативных или ради позитивных последствий);

«Это» должен сделать именно он (лучший, единственный или правильный выбор) и он может сделать «это» (для него возможно сделать то, что необходимо сделать).

Помните, что для того, чтобы подобным образом вызвать в себе или в ком-то другом чувство ответственности, важно знать причины, по которым «это» должно быть сделано, и эти причины должны восприниматься как приемлемые или достойные. Мало заставить кого-то быть ответственным; этот человек должен почувствовать себя ответственным, если предполагается, что он положит все силы на выполнение задачи. Так, лишь немногие подростки ощущают себя ответственными за помощь в присмотре за малолетними братьями и сестрами. Чтобы почувствовать свою ответственность за воспитание младших, подростки сперва должны воспринять это дело как важное, – потому, например, что это освобождает маму и папу, давая им возможность зарабатывать для семьи деньги. Затем подростку необходимо признать уход за малышом своим делом, – либо привилегией, либо работой, либо просто потому, что больше этим заняться некому. И, наконец, подросток должен ощущать, что он в состоянии выполнить необходимое, то есть достаточно сведущ в уходе за маленьким братом или сестрой, чтобы грамотно с этим справиться.

Люди, чье чувство ответственности опирается на эти три качества, обычно вполне решительны и контролируют выполнение своих обязанностей. Простое обременение человека заданием со словами, означающими, по сути: «Эй, ты, кому велено», чревато возбуждением в нем модальности: «Я не буду» или «Я не обязан». В этом случае окажется, что вы создали в нем не чувство ответственности, а ощущение оппозиционности. А если такой человек признает задание своим делом, он, все-таки, может считать, что не сможет его выполнить, и останется обремененным ответственностью, но с чувством собственной непригодности. Подключение третьего шага, «Я могу», гарантирует, что чувство ответственности будет включать также ощущение своей компетентности, благодаря чему все три шага объединятся в единую могущественную силу.

Нед, двоюродный брат Лесли, закончил среднюю школу год назад. Поступать в колледж он как-то не собирался. По сути говоря, он вообще ничего не собирался делать. Свое время он тратил на то, что угрюмо расхаживал по дому и при любом разговоре ныл: «Вот была бы у меня работа», «Хорошо бы купить машину» и «Надеюсь, что ребята замолвят за меня словечко». В ходе нашего ежегодного визита мы едва ли не день напролет выслушивали надежды Неда; потом уже слушать не могли. Мы посмотрели Неду в глаза и спросили: «Хорошо – но, черт побери, что ты собираешься для этого сделать!» Нед тупо уставился на нас: «Сделать?» – переспросил он. Весь остаток вечера мы знакомили Неда с многочисленными способами найти работу. К ночи Нед осознал свою роль в осуществлении кое-каких своих желаний, и предвкушение предстоящего, которое он испытал, не покинуло его и на следующий день, когда он отправился на поиски работы.

В точности так же, как вы можете ощутить возможность, необходимость или желательность чего-либо, вы в состоянии почувствовать свое активное или пассивное участие. Нед не чувствовал себя непосредственным и активным участником осуществления своих желаний. Существовали «внешние» силы, которые, как он предполагал, либо даруют ему желаемое, либо нет, а потому он чувствовал, что в реализации чаяний на его долю не оставлено ничего. (Как только Нед решил, что хочет изменить сложившееся положение дел, он породил результат, разрешение ситуации. Результатом является любое желательное для вас изменение эмоций, поведения или обстоятельств.)

Любой из нас попадал в ситуации, в которых ощущаешь себя активным участником их разрешения, и в другие, в которых мы чувствуем себя лишь пассивными участниками. Хотя у Неда чувство собственной пассивности, безусловно, вылилось в пассивное поведение, мы говорим здесь не об активном и пассивном поведении, но об ощущении того, что вы либо инструментально участвуете в формировании ситуации, то есть «активны», либо являетесь бессильным субъектом происходящего, то есть «пассивны».

Ради примера найдете что-то, вызывающее у вас амбициозные чувства: это может быть статус партнера в вашей фирме, сбор урожая с огорода или организация приятного вечера с подружкой; затем ощутите амбиции, позволяющие сделать желанный исход реальностью. Занимаясь этим, вы заметите, что испытываете чувство активного участия в достижении своей цели, и ощущение того, что есть вещи, которые вам следует сделать. Если вы отбросите это ощущение активности и замените его чувством ожидания, пока события сами не приведут вас к желаемому исходу, то ваши амбициозные чувства исчезнут. Для большинства людей ощущение собственной пассивности при поддержании желаемого исхода порождает эмоцию надежды. Исход рассматривается как нечто, чего следует ждать, что придет к вам само, а не как положение дел, к достижению которого вы прилагаете силы. И наоборот: замена этого чувства чувством активного участия в обеспечении результата, на который вы надеетесь, породит амбиции. Опробуйте все эти трансформации на собственных надеждах и амбициях. Вы обнаружите, что, помимо активного участия, двумя компонентами амбиции являются временные рамки (размышление о цели, относящейся к ближайшему или отдаленному будущему) и модальность «Могу и буду». В реальности именно будущие временные рамки и указанная модальность способствуют активному участию.

Чувство собственной пассивности по отношению к результату порождает установку на выжидание, а также на принятие, хотя и с оттенком недовольства, того, что предлагают вам сложившиеся обстоятельства. К эмоциям, которые хотя бы отчасти обязаны своими свойствами этому чувству пассивности, относятся надежда, апатия, благодушие, удовлетворение, одиночество и спокойствие. Неважно, с каким напряжением вы надеетесь на что-либо; до тех пор, пока речь идет лишь о надежде, вы будете чувствовать, что должны выжидать независимо от того, получите вы желаемое или нет. Результаты либо встречаются, либо нет по причине их отсутствия на фоне благодушия, удовлетворения и апатии, и вы не испытываете нужды что-то делать в связи с этими исходами. Чувство одиночества подразумевает желание общаться с людьми, но в то же время и ощущение своей неспособности что-либо предпринять для превращения этого исхода в реальность.

Как мы упоминали выше, чувство активности возбуждает в вас чувство целенаправленного участия и способности влиять на происходящее. Чувство активного участия является частью того, что делает возможными такие эмоции, как решимость, амбициозность, любовь, любопытство, страх, отвращение и фрустрация.

Если вы не представляете себе выхода из сложившейся ситуации, то вы, скорее всего, пассивны. Если вы предусматриваете возможный исход, то будете либо активны, либо пассивны в его достижении. Иногда ваш исход подразумевает движение к чему-то (обзаведение друзьями, приобретение нового навыка, то или иное самочувствие), тогда как в других случаях исход требует движения от чего-то (избавление от головной боли, стремление не повторить ошибку, прекращение отношений с грубияном). Степень ощущаемого вами участия и движение в направлении или прочь от чего-либо объединяются, способствуя возникновению определенных эмоций. Например, все эмоции типа фрустрации, решимости, амбициозности, агрессии, любви, дружелюбия и интереса подразумевают ощущение активного стремления к чему-то. Испытывая фрустрацию, вы ощущаете, что активно стремитесь к приобретению чего-то, что до сих пор от вас ускользало. Подобным образом и ощущение агрессии, любви или дружеского расположения подразумевает чувство активного сближения с другим человеком, а ощущение интереса связано с чувством активного желания что-то выяснить. Ощущение пассивного удаления от исхода – ключ к пониманию таких эмоций, как скука, раздражение, одиночество и жалость к себе, тогда как ощущение пассивного приближения к исходу играет важную роль в формировании таких эмоций, как надежда и терпение.

Лесли оторвала глаза от журнала, чтобы взглянуть, который час. Она беспокоилась за своего сына Марка. Уже четверть одиннадцатого, а он все еще не вернулся из кино. Он опаздывал всего на пятнадцать минут, но мысли Лесли уже обратились к более неприятным причинам его задержки. Когда прошло еще пятнадцать минут, а Марка все не было, Лесли перешла к кошмарным вариантам, и в скором времени сила воображения повергла ее в окончательно расстроенные чувства. Минуты пролетали, и страшные сцены начали все быстрее и быстрее прокручиваться в голове Лесли, пока тревога не достигла апогея. Она отшвырнула журнал и стала мерить комнату шагами. По мере того как жуткие картины обретали все большую реальность, Лесли обнаружила, что смотрит в окно, выискивая приближающиеся огни фар и постоянно озираясь на телефон со страстным желанием, чтобы тот зазвонил. Не в силах больше сдерживаться, она бросилась к телефону, собираясь звонить в полицию, в кинотеатр, друзьям Марка, кому угодно! В этот момент входная дверь отворилась.

Эмоциональное путешествие, проделанное Лесли от беспокойства до истерического отчаяния, питалось едва ли не единственным компонентом ее переживания: интенсивностью. Каждый предпринятый ею эмоциональный шаг сопровождался все большей интенсификацией образов, которые она вызывала в своем воображении, в том числе их умножением, проработкой деталей, усилением колорита, обогащением звуками; все большей интенсивностью ее движений, как то: метание по комнате; а также интенсификацией испытываемых ощущений. Как в случае с Лесли, эмоции которой прогрессировали от беспокойства до расстройства и, в конечном счете, отчаяния, отдельные качества многих эмоций зависят от их интенсивности. Интенсивность, которую мы имеем в виду, не абсолютна, но субъективна и относительна. Хотя гнев и неодобрение представляют собой очень похожие в структурном отношении эмоции, они явно имеют разную интенсивность, так что гнев интенсивнее неодобрения.

Перейти от одной эмоции к другой часто удается простым изменением интенсивности текущих переживаний. В качестве примера найдите образчик какого-нибудь недавно полученного и удовлетворившего вас результата. Когда вы вновь испытаете былое удовлетворение, интенсифицируйте эмоцию, делая умозрительный образ достигнутого ярче и красочнее, усиливая свои ощущения и изменяя внутренний диалог путем добавления таких фраз, как «Ура, я сделал это, здорово! Посмотрите на это, и вы увидите, что я великий человек!» У большинства людей повышение интенсивности такого рода удовлетворения вызывает ощущение восторга и даже экстаза.

Конечно, интенсивность представляет собой континуум, который охватывает не только большее, но и меньшее. Вы можете взять эмоцию экстаза и затуманить ваши образы, ощущения с чувствами и внутренний диалог так, что она превратится в приятное, легкое возбуждение или удовлетворение. Людям редко приходится прибегать к столь радикальному и эффективному приему, как изменение интенсивности, для переживания эмоций, в которых они нуждаются или которых желают. Если, например, вы найдете время покопаться в собственных переживаниях, то, вероятно, найдете примеры ситуаций, в которых вы обманывали себя и испытывали простое удовлетворение, тогда как на деле заслуживали экстаза. Или могли быть случаи, когда вы испытывали восторг и экстаз, тогда как более адекватным явилось бы чувство обычного удовлетворения, – например при увеличении жалования на доллар в час при том, что в действительности вы нуждались и желали гораздо большего.

Примерами структурно похожих, но разных по своей сравнительной интенсивности (от менее интенсивных к более интенсивным) эмоций являются следующие:

разочарование – » грусть – » горе

удовлетворение – » радость – » восторг – » экстаз

беспокойство – » расстройство – » тревога – » истерика

любопытство – » заинтересованность – » возбуждение – » страсть – » одержимость

неодобрение – » гнев – » бешенство

Хотя мы показываем динамику интенсивности лишь в одном направлении, стрелки могут быть направлены в обе стороны. При необходимости вы можете преобразовать свою «страсть» в более приемлемое «возбуждение» или «гнев» – в более терпимое «неодобрение»; для этого вам нужно приглушить интенсивность ваших ощущений, образов и внутреннего диалога. Однако снижение интенсивности бывает подобным изъятию специй из супа. Легко добавить, но труднее изъять уже добавленное. Перейти от одной из этих эмоций к другой часто бывает легче не путем понижения интенсивности, а через изменение других компонентов. В следующей главе мы подробнее коснемся этого вопроса.

Всем нам случалось в тех или иных ситуациях и в то или иное время испытывать чувство собственной неполноценности, но что касается Джонатана, нашего клиента, то он находился в плену у этой эмоции, ощущая свою неполноценность практически постоянно, в любой ситуации. Естественно, он уклонялся от постановки перед собой каких-либо целей, а если и ставил их, то быстро сдавался перед лицом неизменного чувства неполноценности. Неудивительно, что он попросил нас помочь ему «сохранить интерес к разного рода деятельности» и «не прекращать ее, пока не будет получен какой-нибудь результат».

Вскоре мы выяснили, что Джонатан вызывал в себе чувство неполноценности тем же путем, каким это делают многие из нас: он проводил сравнения между собой и другими людьми. В ходе сопоставлений он «открывал» для себя, что именно из вещей, которых он не умеет делать, умеют или не умеют делать другие. Другим необходимым ингредиентом была его убежденность в том, что коль скоро он не способен сделать что-то, что под силу другим, то он никчемнее этого человека. Наверное, вы и сами назовете примеры ситуаций, в которых сравниваете себя с окружающими, устанавливаете свое несовершенство и принимаете его за доказательство своих нелицеприятных качеств. Например, оказавшись на танцплощадке, вы видите, как изобретательно и грациозно двигаются другие танцоры, тогда как сами вы, как вам кажется, топчетесь на трех ногах, и все они – левые. То, что вы двигаетесь иначе, чем, другие посетители танцплощадки, означает для вас, что вы не столь хороши, как они, а потому вы испытываете чувство неполноценности.

Однако сравнения Джонатана не ограничивались танцплощадкой. Он постоянно сравнивал свои способности с навыками, талантами и достижениями других людей. Поводом для сравнения было буквально все – их смех, походка, бег, вождение машины, улыбки, речь, танцевальные па, манера общения, капиталовложения и ожидание лифта. Уразумев, что склонность Джонатана к сравнениям полностью вошла у него в привычку, мы заставили его обратить внимание на отношения, в которых теперь он был лучше, чем раньше, и сделать это путем постоянного задавания себе вопроса: «В чем я стал лучше?» Вместо того чтобы попытаться заставить его покончить со сравнениями, мы просто изменили их предмет. Он немедленно перешел от чувства неполноценности к ощущению себя способным на эффективные действия в гораздо большем количестве ситуаций, и испытывал это чувство намного чаще. Он также начал вести себя в соответствии с этой новой эмоциональной реакцией, сохраняя заинтересованность и участвуя в продвижении к желаемому, не уходя в кусты, как он всегда поступал прежде.

Как наглядно показывает пример Джонатана, мы часто обращаем внимание на степень, в которой те или иные вещи соответствуют или не соответствуют одна другой. Когда вы присматриваетесь лишь к степени соответствия вещей, вы чаще всего отмечаете те из них, которые кажутся аналогичными чему-то, принятому вами за стандарт. Например, на следующий день после покупки новой машины вы внезапно замечаете, что вокруг разъезжают десятки автомобилей той же марки. Из тысяч проносящихся мимо машин выделяются лишь они, как будто вчера вечером всем приспичило купить такой же автомобиль, как у вас. Соответствие – важный компонент в создании эмоций «согласия» и удовлетворения. Важным аспектом обеих этих эмоций является то, что вы отмечаете отношения, в которых желаемое либо выполнено, либо выполняется.

Когда вы хотите, чтобы ваш сын хорошенько подровнял газон, но замечаете только пропущенные участки, игнорируя тот факт, что все остальное выглядит великолепно; или когда ваше свидание с возлюбленной омрачено тем фактом, что подружка не желает заниматься любовью (даже при том, что ей, судя по всему, с вами уютно и хорошо), вы устанавливаете несоответствие. Несознаное ответствие является важным элементом эмоций несогласия, фрустрации, презрения и разочарования.

Теперь найдите время повторить эксперимент с вашими собственными примерами переживания любой из этих четырех эмоций: вы заметите, что обращаете внимание на то из полученного или сделанного, что не соответствует вашим желаниям или намерениям. Возьмите какие-нибудь из этих примеров и поищите отношения, в которых полученное или сделанное хотя бы чуть-чуть соответствует вашим желаниям, а после наблюдайте, как будут меняться ваши чувства. У многих людей несоответствие лежит и в основе чувства юмора, так как они находят причудливые и неожиданные несообразности забавными.

Когда вы внимательны к степени одинаковости или неодинаковости вещей, вы занимаетесь тем же, чем Джонатан: сравнениями. Сравнивая, вы отмечаете, настолько ли вы привлекательны, как некое другое лицо; умнее вы или глупее вашей сестры, богаче или беднее соседа (или чем вы сами в прошлом году) и т. д. Как показал Джонатан, сравнение ваших способностей и свершений с чужими может заложить основу для чувства неполноценности. Подобного рода сравнения могут лежать и в основе самодовольства, презрения или зависти, как это бывает, когда вы сравниваете свое богатство с чужим.

Хотя сравнения сплошь и рядом лежат в основе перечисленных эмоций, последние могут порождаться и несоответствием. Так, вы можете позавидовать соседу из-за его новой машины или ощутить чувство неполноценности, когда вашим сослуживцам предоставят гарантию занятости, а вам – нет. На самом деле все вышеперечисленные эмоции, которые частично основываются на несоответствии, могут вызываться и в ходе сравнений. Вас может разочаровать фильм, который оказывается не столь захватывающим, как вы рассчитывали; или вы можете испытать фрустрацию, когда кажется, что ваша работа над проектом не имеет конца. И несоответствие, и сравнение способны обеспечить вас осознанием отличия – либо абсолютного, в случае несоответствия, либо относительного при сравнении. Именно это осознание отличий играет столь важную роль в создании вышеперечисленных эмоций, соответствующих как несоответствию, так и сравнениям.

Наш сын Марк знал, что подача в теннисе вышла у него не самой irj лучшей, но знал он и то, что сыграл намного лучше, чем прежде. Он несколько раз ошибся и с каждым разом испытывал все большую фрустрацию. С ростом фрустрации росло и число ошибок. Вскоре он уже злобно и отрывисто бормотал себе что-то под нос и стремительно перемещался, его пристальный и все более суровый взор перескакивал с одного на другое в попытке как можно быстрее вобрать все вокруг. Когда снова наступила очередь Марка подавать, он шагнул к разделительной линии и послал мяч. Но когда тот ушел слишком высоко, чтобы его можно было прилично отбить, Марк остановился, сказав себе: «Подожди. Надо успокоиться». Он не спеша постучал мячом, замедлив все свои движения, дожидаясь своей подачи. На этот раз удар был гораздо лучше. Между подачами Марк продолжал действовать медленнее, и вскоре уже не испытывал фрустрации, намереваясь вернуть игру на должный и – как он знал – вполне возможный уровень.

Порой мы чувствуем, что действуем быстро, порой – медленно, иногда – с постоянством, или изменчиво, и т. д. Иными словами, в наших переживаниях присутствует темп. Темп – одно из тех качеств переживания, которое редко распознается, однако всегда выступает обязательным аспектом нашего текущего переживания. Самое наглядное и знакомое использование темпа известно нам по фильмам и телепередачам, где фоновая музыка часто бывает призвана возбуждать в зрителях эмоциональные реакции, нужные режиссеру. Попробуйте посмотреть фильм при выключенном звуке, затем верните звук, но не смотрите на экран, и вы быстро осознаете роль музыкального темпа в формировании вашего переживания. Слушая музыку, мы иногда согласуем темп наших чувств с темпом музыкального произведения, а в других случаях специально подбираем музыку с темпом, который хотели бы испытать, например энергичный, живой фрагмент, когда нам нужно противодействовать вялости и апатии.

Создается впечатление, что темпом пронизаны все наши эмоции. К эмоциям, опирающимся на быстрый темп, относятся возбуждение, паника, беспокойство, нетерпение, тревога и гнев. Медленный темп лежит в основе скуки, одиночества, апатии, безынициативности, терпения, принятия и удовлетворения. Тревога или нервозность обычно требуют быстрого, но неровного темпа, тогда как медленный, ровный темп способствует возникновению чув-ства успокоения.

Говоря, что эти эмоции «опираются» на определенные паттерны темпа, мы имеем в виду, что данные паттерны важны для определения субъективного качества эмоций. Когда мы взволнованы, мы ощущаем быстрый темп. На деле нам случается волноваться так сильно, что темп ускоряется до точки, за которой мы перестаем замечать многое из происходящего вокруг. На этом этапе мы «движемся» настолько быстро, что не оставляем входящей информации времени на поступление в наше сознание. Даже если вы и не мчитесь с такой неистовой скоростью, практически невозможно волноваться и одновременно ощущать медленный темп (попробуйте сами).

С другой стороны, терпение сопровождается сохранением медленного темпа. Нельзя одновременно оставаться терпеливым и испытывать быстрый темп (опять же попробуйте на себе). Фактически самая распространенная реакция на чувство неадекватного нетерпения заключается в том, чтобы медленно, глубоко вдохнуть и выдохнуть, благодаря чему темп сразу же замедляется и часто рождается чувство большего терпения. И терпение, и нетерпение подразумевают четко определенный будущий результат. Значительное различие между ними состоит в том, что терпение требует медленного темпа, а нетерпение – быстрого (кроме того, терпению свойственны более раздвинутые временные рамки; его исходы, как правило, являются делом более отдаленного будущего). Вы можете самостоятельно изучить это различие, припомнив какое-нибудь событие, вызывающее у вас нетерпение, и замедлив темп, а также припомнив событие, к которому вы относитесь терпеливо, и ускорить темп.

Как мы увидели из вышеприведенных примеров, изменение темпа способно разительно изменить ваши эмоции. Например, у чувства безынициативности темп сравнительно медленный. Однако стоит его ускорить, как оно часто оборачивается фрустрацией, которая полезнее в случае, когда вы хотите продолжить работу над достижением желаемого результата. И наоборот: когда вы чем-то взволнованы в настоящем и замедляете темп, ваше чувство обычно становится радостным или приятным – эмоции, которые некоторым людям нравятся больше, чем чувство волнения.

Эмоция, которая в конкретной ситуации окажется для вас наилучшей, зависит от самой ситуации и от характера переживания, которое вам хотелось бы в ней испытывать. Замедлите темп, который вы ощущаете на фоне тревоги, и ваша эмоция, может быть, сменится страхом, который для вас может оказаться лучшим вариантом, если не парализует вас в той же мере, что и тревога. Ускорьте темп, когда ощутите скуку, и она перейдет в беспокойство, которое может помочь вам выйти из тоскливой ситуации, но может оказаться и бесполезным, неприятным чувством, если ситуация не оставляет вам выбора: например стояние в очереди или попадание в пробку. В подобных ситуациях эмоцию лучше поменять путем изменения временных рамок. Почему бы не вызвать к жизни какое-нибудь трогательное воспоминание и не испытать ностальгию? Или, быть может, приятнее было бы подумать об отпуске, каком-то успехе или любовном свидании, которые предстоят в будущем и позволяют вам пребывать в приятном предвкушении.

Твердая рука, которой наша подруга Кэти держала телефонную трубку, дрожала, когда она несколькими минутами позже положила эту трубку на рычаг. Секретарша спросила, в чем дело, и Кэти объяснила, что начальник потребовал, чтобы на ближайшем собрании она выступила с большим докладом, над которым работала. Секретарша попыталась успокоить Кэти: «Вы же делали такой же доклад год назад. Вы знаете тему вдоль и поперек». Кэти откинулась в кресле, бормоча: «Забудьте. Собрание назначено на завтра. Я не успею перелопатить весь материал». Следующие три часа Кэти трудилась над своей презентацией, зная при этом, что надлежащая подготовка потребует от нее, как минимум, недели. Часы летели, и ее тревога усиливалась. Она впала в такую панику, что была уже готова принять транквилизатор, лишь бы успокоиться, и тут телефон зазвонил вновь. На сей раз рука, положившая трубку, была спокойна, как скала. Снова звонил начальник; теперь он принес извинения за то, что вынужден уехать и не сможет присутствовать на презентации. Кэти улыбнулась секретарше. «Если там будут только начальники отделов, мне достаточно основных ориентиров. С меня торт», – сказала она расслабленно.

Наверное, вам приходило в голову, что не всегда, конечно, получается так, что вы просто складываете вместе любые прошлые временные рамки, модальность, интенсивность, темп и т. д. – и получаете эмоцию. Эмоции всегда рождаются в конкретном ситуационном контексте, хотя вы можете его не осознавать, как бывает, когда вы испытываете тревогу, но так и не поняли, что она связана с приближением презентации, которую вам предстоит проводить. Ситуации меняются, и когда это происходит, изменяются и значимые для вас вещи. Для Кэти, например, пока она думала, что ее начальник собирается присутствовать на презентации, было важно «успеть перелопатить материал», и поэтому она испытывала тревогу. Но когда она выяснила, что начальник не придет, ей стало важно лишь «наметить ориентиры», и она испытала чувство уверенности. Для обозначения вещей, которые вы считаете важными, мы пользуемся термином критерии.

Критерии – стандарты, применяемые вами в определенной ситуации. В случае с Кэти критерием, который она сначала применила к своей презентации, была «подготовка материалов». Данный критерий и то, что она принимала за свой реальный уровень подготовленности, объединились, заставляя ее испытывать тревогу. Если бы она считала, что успела подготовиться, то испытала бы вместо тревоги возбуждение или чувство уверенности. Когда отсутствие начальника дало ей возможность сменить критерий на «постановку ориентиров», тогда изменилась и ее эмоциональная реакция на презентацию.

Как мы уже показали на многих примерах, представленных в настоящей главе, когда вы изменяете важный компонент своего эмоционального переживания, последнее тоже изменяется. В приведенном примере тревоги, сменись модальность необходимости модальностью возможности, а пассивное участие – активным, Кэти почувствовала бы себя не встревоженной, а озабоченной. Аналогичным образом, если вы изменяете используемые критерии и не касаетесь при этом других компонентов, ваша эмоциональная реакция также меняется. Подобно другим описанным компонентам, критерии синхронно взаимодействуют с каждым из них, формируя ваши эмоции в любой отдельно взятый момент времени.

Некоторые конкретные примеры помогут прояснить эффект, оказываемый критериями. Представим, что ваш товарищ рассматривает свою текущую ситуацию сквозь призму ряда компонентов, к которым относятся ориентация на временные рамки будущего, модальность необходимости («Это произойдет»), чувство пассивного участия и интенсивность высокого уровня. Теперь предположим, что он только что узнал, что его жена беременна. Что он почувствует, если учесть перечисленные выше компоненты? На это мы скажем, что не в состоянии ответить, пока не узнаем, какими критериями он пользуется. Если он пользуется критерием получения чего-то (то есть воспринимает беременность с точки зрения получаемого), то он ощутит нечто вроде приятного предвкушения или волнения. Однако если тот же человек, пользуясь теми же компонентами, пользуется критерием потери чего-то, он может испытать ужас перед перспективой утраты свободы в связи с рождением ребенка. Все, что изменилось, – это критерий, которым в первом примере является получение чего-то, а во втором – потеря чего-то.

В качестве еще одного примера давайте представим, что некий человек, впервые приглашенный начальником на бизнес-ланч, действует, исходя из настоящего, модальности возможности («может быть»), активного участия, сравнения, высокой интенсивности и критерия «принятия» (то есть важности быть принятым). Такой человек, скорее всего, испытает чувство признательности или облегчения. При тех же компонентах и в той же ситуации, но с изменением критерия «Что я могу из этого вынести?» данный человек может испытать либо прилив деятельной энергии, либо амбициозные чувства.

Первое приглашение начальником на бизнес-ланч.

Подобно темпу, временным рамкам, модальности, участию, интенсивности и соответствию/несоответствию/сравнению, критерии являются элементами ваших эмоциональных переживаний, способными оказывать сильнейшее влияние на их качество.

Когда Кэти думала о своей презентации, она наверняка размышляла с точки зрения задачи в целом. Наверное, ее чувства были бы иными, разбей она задачу на мелкие части. Например, вместо того чтобы трудиться над неподъемным делом, каким является организация презентации, она могла бы работать над задачей по частям, упорядочивая релевантную информацию, подбирая нужные сведения для аудитории, выстраивая очередность подачи материала, налаживая демонстрационные ресурсы и заучивая важные факты. Конечно, Кэти наверняка предприняла все эти подготовительные шаги. Разница заключается в ее понимании презентации. Что это – одна большая задача или группа мелких задач? Ее можно воспринимать и так, и так, однако эмоциональный заряд у этих двух способов совершенно разный.

Банк, клиенткой которого была Френсис, отказался кредитовать ее счет, хотя она сделала крупный вклад для уплаты налогов, в результате чего у нее образовался долг, а ее чеки перестали принимать во всем городе. Невзирая на отчаянный страх перед конфликтом с непробиваемыми банковскими ханжами, она все же отправилась туда, чтобы потребовать немедленного восстановления своего счета. В этом она потерпела фиаско и теперь сидела дома, злая на банк и крайне недовольная собой. Когда Френсис объяснила утешавшему ее другу, что злится из-за проявленного банком неуважения, а недовольна собой потому, что не достигла желаемого результата, тот заметил: «Ну что ж, по крайней мере, ты сделала все, что могла». Френсис покачала головой и сказала: «Нет, не сделала». Стремясь умерить ее амбиции, друг молвил: «Хорошо, но ты хотя бы попыталась». Френсис фыркнула: «Кое-как». В последней отчаянной попытке друг взмолился: «Но ты же хоть что-то, да сделала!» Френсис немного подумала и вспомнила со смехом: «Точно. Пусть я перепугалась, но сказала им: „Вы еще меня не знаете“ – и ушла, – Френсис прищелкнула пальцами. – Именно так». На лице ее друга появилось выражение некоторого скепсиса, и он, подражая ей, тоже прищелкнул пальцами. Френсис кивнула и повторила: «Именно так». И она ощутила удовлетворение тем, что сумела хотя бы излить свой гнев.

Для Френсис было важно адекватно разругаться с несгибаемым банком; ее критерием, таким образом, была адекватность. Когда она впервые взглянула на то, как управилась с ситуацией, все, что ей удалось рассмотреть, говорило о ее провале: ей не удалось действовать в духе, который казался ей адекватным, и поэтому она была недовольна собой. От чувства неудовлетворенности собой к ощущению удовлетворения ее привело то, что в конечном счете она сосредоточила внимание на отдельной части своих действий, которую сочла адекватной. Фраза «вы еще меня не знаете», брошенная банковскому служащему, и уход из банка были лишь малой частью общего результата попытки заставить банк восстановить счет. На нашем языке общий результат отражает сравнительно «крупный чанк», тогда как брошенное предупреждение и уход представляют собой относительно «мелкий чанк».

Размер чанка показывает, насколько большие части доступного в данной ситуации опыта вы отражаете. Всякий раз, когда друг Френсис пытался улучшить ее самооценку, он, в сущности, предлагал ей разукрупнить ее опыт и обратить внимание на все более и более мелкие его составляющие. «Сделала все, что могла» – чанк сравнительно меньшего размера, чем «достижение результата», тогда как чанк «ты попыталась» предполагает оценку адекватности действий в рамках еще более мелкого фрагмента конфронтации. Попытка – лишь часть «всего, что могла». Фраза «вы еще меня не знаете» – еще более мелкий чанк, так как он входит в «попытку» и относится к выражению гнева. В каждом случае Френсис рассматривала все меньшие и меньшие отношения, в которых она вела себя адекватно, требуя, чтобы банк вернул ее деньги.

Как следует из приведенного выше примера, разукрупнение заставляет вас обращать внимание на все более и более мелкие детали, тогда как укрупнение дает вам более общую, собирательную картину. Допустим, вы собираетесь разбить огород. Если вы разукрупните предстоящие действия, то приметесь думать, что посадить, как подготовить почву, где взять время на работу в огороде и т. д. Это отдельные части (результаты на уровне мелких чанков) того, что сводится воедино, образуя более крупный результат: обустройство огорода. Укрупнение «приобретения огорода» может привести вас к еще большему результату: «ощущению себя производителем». Иными словами, обладание огородом могло бы стать одним из основополагающих элементов в обеспечении более крупного результата: чувства собственной продуктивности.

Размер чанка лежит в основе одного из способов, которыми мы можем изменять наши эмоции. Френсис смогла испытать удовлетворение, разукрупнив свое переживание до уровня, на котором она удовлетворяла своему критерию адекватных действий. Люди часто чувствуют себя несостоятельными при рассмотрении задачи как чанка огромных размеров, включающего результаты, лежащие за пределами их возможностей. Когда люди разукрупняют эти внушительные задачи на разнообразные этапы и навыки, необходимые для достижения результата, их эмоции обычно сдвигаются в сторону ощущения большей компетентности. Вы можете попробовать на себе, найдя пример какой-нибудь желаемой цели, которую, однако, считаете недостижимой по причине собственной несостоятельности. Начните разукрупнять ее на все более и более мелкие фрагменты, пока не сведете к таким элементам поведения, восприятия, навыков или способностей, которые вам кажутся находящимися в сфере вашей компетенции. Организуйте продвижение к цели так, чтобы делать по одному шагу за раз. Ваши эмоции изменятся.

На первый и второй день полета мы отмечали наши страны, говоря: «Вот мой дом», – так сказал, очутившись в Далласе, принц Саудовской Аравии Султан ибн Салман аль Сауд, совершивший в июне прошлого года полет на шаттле «Дис-кавери» совместно с франко-американским экипажем. «К третьему дню видно лишь континенты. К пятому дню вы видите только Землю – она становится единым местом, твоим домом… Это захватывающее ощущение». (Лос-Анджелес Тайме, 1985, 15 сент.)

Некоторые эмоциональные состояния характеризуются определенными размерами– чанков. Например, благоговейный страх, изумление, перегруженность и безынициативность почти всегда связаны с вниманием к вещам со сравнительно крупными чайками. Вы можете испытать трепет, взирая на нечто грандиозное, например, на Большой Каньон, или, напротив, маленькое, – на паутинку, но в обоих случаях вы внимательны к единому целому. Как только вы приметесь делить Большой Каньон (на различные уровни, расселины-ответвления, цветовые фрагменты), вы обнаружите, что чувство благоговения улетучилось, сменившись, скорее всего, очарованием, любопытством или одобрением.

К эмоциям, которые обычно связаны с чанками сравнительно малых размеров, относятся раздражение и неприязнь. Как правило, когда вы испытываете раздражение, вы обращаете внимание на разные мелкие, неприятные вам действия определенного лица. Так, вы можете счесть раздражающей привычку вашего ребенка встревать в разговор. Однако если бы вы присматривались к его поведению с точки зрения большего чанка («Что нужно моему ребенку?»), то вы, наверное, отреагировали бы на это совсем иной эмоцией – чувствами любопытства, терпения или заботы. Так же и ощущение своей конфликтности неизменно сопряжено с реагированием на сравнительно мелкие чанки информации, когда эмоции при рассмотрении той же ситуации с точки зрения относительно большего чанка преобразуются в рассудительность, возмущение или терпимость (помните, что это разные вещи – быть раздражительным и чувствовать раздражение, равно как быть конфликтным и ощущать себя таковым. Вы можете, например, испытывать сочувствие и при этом вести себя неприветливо).

На том или ином размере чанка – строго определенном и в обязательном порядке – основываются сравнительно немногие эмоции. Хотя размер чанков, используемых в данный момент, качественно влияет на большинство эмоций, важно задаться вопросом: какой размер считать практичным? Сколько деталей разумно учитывать именно вам в сложившейся ситуации? Допустим, что Дон ощущает уверенность в своей способности справляться с разнообразными задачами в контексте достижения большего результата: организации нового бизнеса. Но когда он рассматривает исход с позиции чанка сравнительно большего размера («организация нового бизнеса»), чувство уверенности начинает его покидать, а то и вовсе исчезает, чтобы смениться ощущением уныния или безнадежности. В этом случае Дону было бы полезнее оперировать чанками на уровне «основополагающих задач», чем на уровне «общего результата».

Однако в малых чанках нет ничего, что непременно вело бы к обретению чувства уверенности. В отличие от Дона, Сью чувствует себя увереннее всего, когда обдумывает достижение самого общего результата, и часто испытывает замешательство и усталость при разукрупнении до разного рода мелких задач, которые приходится выполнять для получения общего благоприятного результата. Поэтому для чувства уверенности Сью больше подходит работа с чанками больших размеров. Следовательно, адекватность того или иного размера чанка зависит, в основном, от особенностей человека, от ситуации, в которой находится этот человек, и от желаемой или необходимой эмоции. Вам нужно поэкспериментировать, чтобы подобрать себе оптимальный размер чанка для использования его в различных ситуациях. Эмоциями, для которых особенно важны отсутствие привязанности к какому-то одному размеру чанка и способность переходить от одного размера к другому, являются удовлетворенность, ощущение состоятельности, восприимчивость и понимание.

В этой главе мы обсудили главные компоненты, играющие важную роль в возникновении ваших эмоций: временные рамки, модальность, участие, интенсивность, сравнение, темп, критерии и размер чанка. Есть и другие, не включенные нами в план обсуждения, поскольку они играют относительно небольшую роль в фактическом определении чувств. Если вы ознакомились с восемью вышеописанными компонентами, то у вас будет все необходимое для выбора и изменения своих эмоций, а следовательно – и для выбора и изменения качества текущего переживания. Как мы показали, изменение одного важного компонента влечет за собой изменение вашей эмоции. Ваши эмоции предназначены для выбора и получения удовольствия, а не просто для того, чтобы реагировать или терпеливо сносить что-либо.

Значимыми компонентами являются те, которые, будучи изменены, изменяют вашу эмоцию, преобразуя ее в другую или просто устраняя. Например, всем вашим эмоциям присущ некий темп (наряду с заданными временными рамками, модальностью, интенсивностью и др.), но темп может не быть значимым компонентом для той или иной отдельной вашей эмоции. Это означает, что можно изменить ощущаемый темп, но эмоция останется сравнительно неизменной. Чтобы вы лучше поняли взаимодействие этих компонентов в процессе создания эмоции, мы приводим здесь пару примеров глубинного анализа противоположных эмоций.

Некоторые люди, в иных ситуациях бывающие амбициозными и энергичными, становятся безразличными и ленивыми, когда им приходится заниматься рутинной работой: перебирать архивы или приводить в порядок подвал, гараж или чулан. Бумаги уже некуда складывать, невозможно въехать в гараж, не задев мешков, набитых алюминиевыми банками, газетных пачек и старых велосипедов, а чулан превратился в смертельную ловушку, грозящую сокрушить любого человека, который, ничего не подозревая, вздумает отворить дверь. Вы знаете, что все это требует внимания… но вам просто никак не собраться, чтобы заняться этими вещами. Эмоция, которую люди чаще всего испытывают, когда могут подумать о необходимом деле, но не испытывают ни желания, ни мотивации им заняться, называется «ступором». Чувство ступора основано на амбивалентности, испытываемой по отношению к делам, которые, как вы считаете, следует сделать, но заниматься которыми вам не хочется. Другим расхожим примером является чувство ступора, охватывающее многих людей, когда им надо разобраться с налогами и привести в порядок прошлогодние чековые корешки, квитанции и документы.

Темп при ступоре, как правило, медленный. Ощущения кажутся притуплёнными, а реакции на происходящее вокруг замедляются. Один из наших клиентов уподобил эту ситуацию плаванию в арахисовом масле. Когда вы испытываете оцепенение, звуки тоже могут казаться вам замедленными и приглушенными. Ваше тело наливается тяжестью, а внимание рассеивается. Это отчуждение и отход от настоящего имеет смысл, так как обычно люди ощущают ступор ввиду выполнения какой-то текущей задачи, а не в связи с прошлой или будущей деятельностью.

С другой стороны, «любопытство» – эмоция, которую люди обычно испытывают, желая получить ответ на загадку или вопрос. Вы можете ощутить любопытство, обнаружив в почтовом ящике извещение с приглашением зайти на почту и забрать посылку, или найдя на своем огороде интересное и незнакомое растение, или когда звонящий вешает трубку, едва вы берете свою, или когда вот-вот родится ребенок, а вам не терпится узнать, кто это будет – мальчик или девочка. В каждом случае возникает одна и та же ситуация: нечто поставило вас перед вопросом, на который вам нужно ответить.

По сравнению с чувством оцепенения темп чувства любопытства, конечно, ускорен. Тело становится легким, ощущения обостряются и приходят в состояние большей готовности, а внимание сосредоточено на всем, что способно ответить на поставленный вопрос. Кроме того, когда вы ощущаете любопытство, ваш внутренний диалог обычно наполнен вопросами, а иногда – спекулятивными ответами на них (Где это? Что это? Как это устроено? Что же будет? Получится ли это? Не нужно ли чуть больше? Что если повернуть это чуть иначе?).

Какими бы ни были вопросы, возбуждающие и поддерживающие в вас чувство любопытства, ваше внимание сосредоточено на каком-то потенциальном источнике ответов. Этим источником можете быть вы сами, как в случае, когда вы пытаетесь вычислить, кто же вам позвонил, или нечто вовне, когда вы намерены чуть повернуть «это» и посмотреть, что произойдет. В любом случае вы открыты для информации. Эта открытость обусловлена определенными критериями: например, необходимостью что-то понять, или оценить, или узнать. Когда вы охвачены любопытством, вы высоко восприимчивы к входящей информации независимо от формы ее подачи – в виде перцептивных стимулов, идей или сторонних мнений. Если мы разместим любопытство, скепсис и подозрительность на шкале субъективной восприимчивости, то обнаружим, что «любопытство» является самым открытым чувством из всей тройки (на деле нередко бывает, что любопытствующий человек с готовностью принимает за чистую монету все, что ему говорят). Скептик же поступает наоборот и ищет изъяна в сказанном, тогда как подозрительность основывается на убеждении (и критерии) в необходимости выявить нечестную игру, а потому оказывается наименее открытым чувством из этих трех. При научении наиболее практичным бывает сочетание любопытства и скепсиса…

В отличие от оцепенения, любопытство обладает властью толкнуть нас на действие. Не доводилось вам вдруг вспомнить о какой-то вещи, которая у вас была, но которой вы не видели уже несколько лет, и потом задаться вопросом: где же она может быть? По мере раздумий над ее местонахождением ваше любопытство росло, пока вы не обнаруживали, что в ее поисках лихорадочно роетесь в ящиках стола, чулане и гараже. Возможно, что когда ваши размышления сменились решением найти эту вещь, ваше любопытство преобразовалось в чувство решимости.

Вот еще один пример силы, которой обладает любопытство. Через несколько страниц этой главы прямо в текст встроена картинка. Сумеете ли вы ее найти?

Прочитав это, достаточное ли любопытство вы испытаете, чтобы перелистать оставшиеся страницы и найти встроенный рисунок? Хотите ли вы разобраться в этом самостоятельно?

Подобно приведенным выше вопросам, простейший способ породить в вас любопытство – спросить об аспекте чего-то, чем вы уже успели хотя бы слегка заинтересоваться. Действенность таких вопросов повышается, если они касаются чего-то, имеющего для вас персональное значение. Например, преданный своему делу педагог может ощутить любопытство, задавшись вопросом о механизме действия мыла, но ему почти наверняка будет еще интереснее выяснить, каким образом людям вообще дается научение. Химик же, с другой стороны, может больше заинтересоваться свойствами мыла, чем аспектами научения.

Любопытство – великолепная эмоция для перехода к тому или иному поведению. Это объясняется тем фактом, что у большинства людей любопытство легко переходит в ощущение наличия мотивации и решимости. Эта эволюция обычно бывает результатом ответов, которые вы ищете, переходя от чего-то, что вам хочется знать (модальности возможности), к чему-то, что вы должны знать (модальности необходимости). Если вместо этого вы повысите темп, который ощущаете на фоне любопытства, то ваши эмоции могут сместиться в сторону беспокойства или нетерпения – вам нужно получить ответ сейчас.

Обратите внимание, что модальность, участие и темп – единственные компоненты, которые важны и для чувства любопытства, и для чувства оцепенения. Хотя каждая из этих эмоций может отличаться своими собственными фактическими модальностью, уровнем участия и темпом, важно понимать, что данные компоненты присущи им обеим. Поскольку они важны для обеих эмоций, постольку изменение одного или большего числа этих компонентов может стать вашим билетом на право выхода из ступора. Они выступают для вас средством передвижения к любопытству и пунктам назначения за его пределами.

Чтобы ощутить любопытство, вам нужно чувствовать свое активное участие в происходящем, использовать критерий желания узнать или понять и отмечать несоответствия между тем, что вам известно, и тем, что вы видите. Другие компоненты могут быть едва ли не какими угодно, и вы по-прежнему будете ощущать себя „заинтересованным. Вы можете испытывать любопытство по отношению к прошлому, настоящему и будущему; вы можете чувствовать, что должны, можете или хотите понять; ваше ощущение любопытства может быть интенсивным или легким; ваш темп может быть быстрым, придавая вашему любопытству оттенок нетерпения, или медленным, когда вы любопытны, но терпеливы; размер чанка, привлекшего ваше любопытство, может быть крохотным или огромным, и он может уменьшаться или увеличиваться по мере того, как вы будете все больше и больше узнавать о предмете.

Чтобы ощутить ступор, вам нужно рассматривать некое дело, которое вы должны или обязаны сделать в настоящем, и которым вы не хотите заниматься (временные рамки и модальности); вы должны плохо понимать свое участие в исходе дела, а ваш темп должен быть крайне медленным. Другие компоненты не имеют значения для чувства ступора. Так, вы можете ощутить глубокое или лишь легкое оцепенение; вы можете замечать, в чем именно происходящее вокруг вас соответствует, не соответствует или соотносится с другими вещами, и вы можете пользоваться широким диапазоном критериев, скажем, временем, интересом, необходимыми усилиями, вознаграждением, карьерным ростом и т. д.

Эти описания являются компонентами субъективного опыта, которые вам следует изменить в себе, чтобы перейти от одной эмоции к другой. Если вы ощущаете ступор, то вряд ли уйдете далеко. Это поведенческий эффект ступора. Конечно, бывают периоды, когда в этом нет ничего плохого. Однако на самом деле большую часть времени, когда вы испытываете ступор, вам хочется, чтобы соответствующие задачи были все-таки выполнены. Поэтому чаще всего вы, вероятно, либо ждете, пока ваше настроение не изменится и не позволит вам заняться делом, либо заставляете себя работать на фоне ступора, но уже с наслоением возмущения и гнева.

Не лучше ли уметь изменять свои чувства так, чтобы они были настроены на выполнение текущей задачи? Первым шагом в этом направлении могли бы стать вопросы, обращенные к самому себе и касающиеся задачи: те вопросы, на которые у вас нет ответа. В идеале эти вопросы должны затрагивать сферы личной значимости или интепега. Если, наппимео, вы готовитесь к подаче декларации о доходах, вы можете заинтересоваться влиянием, которое оказывает заблаговременное планирование налоговых расходов на благополучие вашей семьи. Если вы одновременно повысите темп, то обнаружите в себе ощущение любопытства, которое является эмоцией гораздо более гибкой и полезной для дела, чем ступор.

Допустим, что вы возбудили в себе ощущение любопытства, но все еще не готовы выбраться из кресла и засучить рукава. Вам нужны мотивация и решимость, лежащие в основе перехода к необходимым действиям. Вам нужно преобразовать вещи, о которых вы хотите узнать, в вещи, которые вам следует или которые вы должны узнать. Результатом будет чувство мотивации и решимости, которое наверняка подтолкнет вас к действию. А если в ходе этой процедуры вы обнаружите в себе чувство беспокойства или нетерпения, которые вам не понравятся, то вам уже известно, что вы должны замедлить темп, чтобы вернуться к эмоциональному уровню любопытства и решимости.

Опять же, у вас есть выбор касательно собственных эмоций, коль скоро вы знаете, как воздействовать на свое переживание. Посредством эмоций вы можете оказать сильнейшее влияние и на свое поведение, как это произошло в предыдущем примере, когда вы перешли от бездействия к активному участию. Приходилось ли вам бывать в ситуации, когда вам хотелось бы ощутить любопытство, но вы его не испытывали? Как вы могли бы повлиять на свое переживание в следующий раз, когда вы окажетесь в подобной ситуации, чтобы все-таки почувствовать в себе любопытство? Или даже решимость? Достаточно ли вы любопытны сейчас, чтобы ответить на эти вопросы?

Всем нам случалось чувствовать себя перегруженными. Вы, скажем, заняты приготовлением обеда на несколько человек, дети ссорятся, телефон звонит каждые пять минут, вы не одеты, а ваши гости только что прибыли. Или объем предстоящей вам работы, звонков, и каждый из них означает все новые поручения. Какой бы ни была реальная ситуация, ваш разум переполнен невыполненными задачами, которые все представляются неотложными. Короче говоря, вы чувствуете себя перегруженным.

Ощущение перегруженности является результатом совместного действия двух факторов. Прежде всего, вы держите в уме все дела, подлежащие выполнению, одновременно. Очевидно, что у большинства из нас в любой отдельный момент времени найдется множество дел, которые мы можем или должны переделать. Однако мы порой удерживаем в сознании лишь одно-два таких дела, тогда как в других случаях помним обо всех возможных задачах. Поступая так, мы на полной скорости движемся к ощущению перегруженности.

Другим ингредиентом, необходимым для ощущения перегруженности, является чувство безотлагательности выполнения всех этих задач. Это означает, что задачи сопряжены с модальностью необходимости, из-за чего они становятся вещами, которые «следует», «должно» или «нужно» сделать во избежание неких негативных последствий (нельзя подвести людей, похоронить проект, лишиться уважения окружающих и т. д.). Это чувство безотлагательности заставляет вас задерживать дыхание, повышает напряжение во всем теле и наполняет внутренний диалог обрывочными вопросами и утверждениями, так как ваше внимание перепрыгивает с одного задания на другое из числа многих необходимых дел, которые стоят перед вами.

Но главным свойством ощущения перегруженности является первое: то, что вы одновременно думаете об уйме дел, которые должны сделать. Поскольку все задачи свалены в кучу, вы не расставляете приоритеты и не выстраиваете их в последовательность, что позволило бы вам на время отложить некоторые из них и заняться другими, которые вы расценили как «более важные» или «первоочередные». Пока все эти задачи удерживаются в сознании, вы стоите перед необходимостью сделать больше, чем это возможно в отведенный промежуток времени. Если чувство перегруженности сохранится, то оно может даже перерасти в ощущение паралича или безнадежности.

Между чувствами перегруженности и наличия мотивации есть некоторые важные отличия. Когда вы ощущаете себя мотивированным, вы обычно воображаете результат, который находите привлекательным. Фактически главным атрибутом мотивации является привлекательность. Мотивация содержит в себе «Хочу» (модальность желания) вкупе с некоторым представлением о желаемом. Обычно воспринимается и модальность возможности: «Я могу этого ппйнться».

Темп чувства наличия мотивации не столь неистов, как у чувства перегруженности, но он, тем не менее, может ощущаться как сравнительно быстрый. Ощущая себя мотивированным, вы также ориентированы на будущее: есть нечто, чего вы желаете и потенциально могли бы добиться в будущем. Это будущее может быть либо совсем рядом, либо за горизонтом. Например, вы можете почувствовать себя мотивированным помириться с приятелем, перекусить, внести дополнения в свое резюме накануне завтрашнего собеседования по поводу трудоустройства или позаботиться о будущей пенсии.

Кроме того, когда вы ощущаете мотивацию, существует нечто, чего у вас пока нет, – и это «нечто» будет либо приятным, либо ценным, либо и тем, и другим. Вы сравниваете то, что имеете сейчас, с тем, что можете приобрести или приобретете в будущем. Это сравнение приводит к тому, что вы направляете внимание на улучшение своих действий в будущем по сравнению с настоящим. Скорее чаще, чем нет, предметом желания человека является определенное переживание, которое, по его мнению, возникнет в результате осуществления чего-то или обладания чем-то, в чем он видит желаемый результат.

Важно понять структуру мотивации. Конечно, полезность наличия мотивации ценилась издавна: достаточно вспомнить об огромном количестве книг, семинаров, видео– и аудиозаписей, телевизионных шоу и подготовительных программ, призванных научить вас мотивировать себя или других. Самые удачные материалы позволяют, пусть даже непреднамеренно, встроить эмпирические элементы, лежащие в основе наличия мотивации, – то есть описанные выше фрагменты.

Очевидно, что полезнее выработать собственные мотивы, чем полагаться на учебные материалы или программу тренинга. Вы пройдете путем открытия в вашем мире вещей, которые естественным образом ведут вас к желанию заняться тем или иным конкретным делом. Чтобы обнаружить такие вещи, выделите какие-нибудь действия, к которым вы уже точно мотивированы. Как только вы идентифицируете несколько таких действий, рассмотрите их с точки зрения их общих элементов. Например, все ли действия предпринимаются по вашей собственной воле или они вытекают из требований окружающих? По плечу ли вам эти дела? Находите ли вы их полезными? Сопряжены ли они с взаимодействием с другими людьми или требуют, главным образом, деятельности, предпринимаемой в одиночку? Открыты ли их временные рамки (то есть когда будут выполнены, тогда и хорошо) или каждому соответствует строго определенный срок? Предусмотрена ли конкретная награда по достижении результата? Каким вы почувствуете себя по выполнении каждого дела?

Когда вы идентифицируете компоненты, порождающие в вас ощущение мотивации к какому-то действию, вы сможете приступить к гармоничной организации переживаний, касающихся других, в настоящее время непривлекательных дел так, чтобы они тоже сделались объектами мотивации. Вы ознакомитесь с качествами, необходимыми вам для настроя на задачу или результат, чтобы отреагировать на последние ощущением мотивации. Если какое-то дело не привлекает вас в данный момент, но вы хотели бы ощутить себя мотивированным к его выполнению, вам нужно лишь переориентировать задачу так, чтобы она удовлетворила ваши мо-тивационные потребности.

Предположим, к примеру, что делами, к выполнению которых вы были мотивированы в прошлом, являются возделывание огорода, написание книг и походы с детьми в зоопарк и музеи. Рассматривая эти примеры, вы обнаружите, что в каждом случае вам, чтобы быть мотивированным, нужно было поверить в полезность своей деятельности для других, в способность этой деятельности чему-то вас научить, а также в то, что это будет интересно. Теперь вам известны характеристики дел, которые мотивируют вас естественным образом.

Допустим, что вы столкнулись с необходимостью грамотно распоряжаться своими деньгами, – умение, в отношении которого вы хотите почувствовать себя мотивированным. Зная теперь, что именно мотивирует вас к действию, вам нужно лишь выяснить отношения, в которых научение грамотно распоряжаться финансами удовлетворит ваши требования к мотивации. Вы можете счесть, что грамотно распоряжаясь деньгами, вы защитите и обеспечите семью; что это даст вам некоторое представление об экономике, и что финансовые операции возбудят в вас такой же интерес, какой возбуждают изыскания и черновые наброски будущей книги. Как только вы наполните задуманное этими качествами, оно естественным образом сделается источником мотивации.

На протяжении этой главы мы подчеркивали тот факт, что ваши эмоции служат проявлением определенных перцептивных компонентов, и что если вы изменяете эти компоненты, то изменяются и эмоции. Набор отличий, представленный в этой главе, вооружает вас способом описания любой эмоции с точки зрения значимых компонентов, участвующих в ее создании. Когда вы понимаете структуру эмоции, вы можете понять и механизм ее влияния на ваши переживания и поведение. Когда вам известны значимые компоненты, участвующие в создании вашей эмоции, у вас есть возможность изменить эту эмоцию на ту, которая будет более удовлетворяющей или адекватной в сложившейся ситуации. Знание структуры своих эмоций может лечь в основу построения такого личного мира, который дарует вам свободу и власть направлять свои эмоциональные переживания на защиту вашего благополучия, полноценного существования и самовыражения в качестве самостоятельной личности. Мы с Лесли построили для себя такой мир. Мы использовали наше знание структуры эмоций для создания свободы и могущества, которыми теперь наслаждаемся, и научились поддерживать наш свободный и просторный мир путем утилизации компонентов эмоций – при каждой возможности, каждый день.

Мы оба изменяем наши эмоции, варьируя временные рамки, и часто делаем это по-разному. Лесли преобразует фрустрацию в терпение путем переноса недостижимого результата в ближайшее или в более отдаленное будущее. Освободившись от давления момента и успокоенная временем, оставленным на прогресс, она может довериться своему убеждению: «Это сбудется; я сделаю так, что это произойдет». Что касается Майкла, то его будущее является царством неограниченных возможностей, кладезем соблазнительных «может быть», удерживающих его в постоянном стремлении. Когда бы он ни пожелал быть довольным, он возвращается от будущего к настоящему, обращая внимание на те отношения, в которых то, чем он располагает сейчас, является наилучшим.

Лесли частенько не может заснуть, обдумывая все дела, которые она должна сделать. Чтобы расслабиться и заснуть, она заменяет возбуждающую модальность необходимости – то, что она должна сделать, – успокаивающими модальностями желания и возможности. Иначе говоря, она мечтает обо всем замечательном, что она может сделать. Майкл учитывает наглядный опыт последствий активного и пассивного участия, оставаясь не полным надежд, но решительным в отношении учебы нашего сына Марка и соблюдения им определенных правил личной гигиены.

Многих людей приводят в ярость неудобства, некомпетентность и несправедливость, которые порождает жизнь. Задержка авиарейса, еда, поданная не вовремя и уже не доставляющая удовольствия, или одежда, испорченная в химчистке, могут стать причинами незамедлительного и стойкого гнева. Лесли научилась рассеивать такой гнев, преобразуя его в легкую «досаду» путем снижения интенсивности. Она делает это, задавая себе вопросы вроде: «Да вспомню ли я об этом лет через пять?» При необходимости она переносит себя на пять или десять лет в будущее и, оглядываясь на прошлое из этой дали, удивляется, почему такая мелочь когда-то могла представляться важной.

Лесли использует темп как тонизирующее средство, когда чувствует опустошенность. Опаздывает ли она со статьей или с подачей обеда на стол, Лесли, как только осознает это чувство опустошения, замедляет темп своих мыслей и физических ощущений. Это замедление темпа позволяет ей перейти от возбужденного беспокойства по поводу цейтнота или обеда к восстановлению способности замечать и испытывать чувство заботы к окружающим людям, одновременно продолжая заниматься делом.

Майкл, когда бы он ни бывал доволен собой, постоянно испытывал чувство вины, если думал о каких-то других вещах, которыми, по его мнению, ему следовало заняться. Поскольку он пользовался критерием «что мне следует сделать», до него редко доходило, что в свободное время он может радоваться и не казнить себя. Это изменилось, когда он понял, что может менять критерии. Теперь, оказываясь в тех же ситуациях, он обращает внимание на тот факт, что он занят чем-то, чем ему действительно хочется заниматься, и испытывает при этом приятное ощущение собственного озорства.

Если Лесли обижена чьими-то словами или поступком, она изменяет критерий, который использует для оценки ситуации, заменяя «что я чувствую» на «что с ним (с нею) происходит». Такая смена фильтра окрашивает ее эмоциональную реакцию любопытством, эмпатией и пониманием.

Во всех дальнейших главах излагаются специальные техники, в которых используются компоненты эмоций, – техники, призванные реализовать перспективу полноценного эмоционального выбора. Но прежде чем перейти к этим техникам, давайте коснемся вопооса, имплицитно поставленного в этой главе. Предположим, что структура эмоций понятна не только Лесли, Майклу и вам. Как изменится мир, если все осознают, что эмоциональное переживание имеет структуру, которую можно познать и практически применить?

Мы больше не будем беспомощными наблюдателями, ожидающими, пока наши друзья и близкие отыграют свои деструктивные или неприятные эмоции. Взамен у нас будет выбор сделать что-то, направленное на изменение чувств других, и таким образом способное изменить их действия и наше собственное самочувствие. Конечно, мы влияем на чужие чувства. Так происходит всегда. Но мы, как правило, оказываем это влияние беспорядочно, уподобляясь болтающемуся на ремне фонарю, который, когда мы движемся, раскачивается и выхватывает из темноты то одно, то другое. В мире эмоционального выбора, где общность эмоциональных реакций понятна всем, этот фонарь держит сильная рука; его теплый свет целенаправленно освещает самые темные, самые холодные эмоциональные закоулки. Короче говоря, мы будем жить в мире, где потребность в эмоциональном удовлетворении станет совместным делом, а не предметом потуг одиночки.