2

Ну, хорошо, скажет внимательный читатель, с революцией в образовании все понятно; а где революция в мышлении подростков 12–13 лет? в чем она выражается? Вроде бы в ней должна быть соль этого раздела, но пока об этом — ни полслова.

Получите революцию.

С первого дня нашей жизни в нас формируется образ мира. Первые инструменты этого процесса — эмоции, ощущения, восприятия; затем подключается память; наконец — мышление. Память и мышление развиваются стремительно, пока не вырастают в огромный айсберг. Вначале, как вы знаете, память в нем доминирует. Дошкольник и младший школьник набирают всю поступающую информацию почти без размышлений. Они идут за родителями и учителями, движутся в проторенной колее — и память вполне обеспечивает это движение. Но мы растем, растут и контакты с миром, и наступает момент, когда количество внешних помех превышает возможности памяти. Она справлялась с вопросами «что? где? когда?», — но сакраментальное «для чего?» памяти уже не по зубам, оно требует самостоятельного осмысления. Это — кризис. И айсберг переворачивается. Теперь — и до самой старости — и в формировании нашего образа мира будет доминировать мысль (попытка ответить на вопрос «для чего?»), а память будет только на подхвате — помощником, кладовщиком, справочником.

(Потом, в старости, когда человек утрачивает способность находить задачи, которые ведут его вперед, — значит, все доступные цели достигнуты, — айсберг переворачивается снова, и память опять становится главным содержанием жизни. Впрочем, это может случиться и в 20 лет, и случается не так уж редко, например, у тех, кто с малолетства посвятил себя большому спорту, а когда результаты пошли на спад, оказывается, что жить дальше нечем, разве что только памятью. Кстати, те выпускники вузов, которые после получения дипломов рубят на рынках мясо, принимают макулатуру и стеклотару, работают сторожами и котельщиками — это тоже люди, у которых все лучшее в прошлом. Они не осознают этого, они могут быть довольными своей жизнью — «у меня есть все!» — пока однажды не встретят однокашника, и только тогда, увидав в зеркально чистых, радужно переливчатых гранях его айсберга отражение своей грязно-бурой, покрытой засохшими водорослями массы, поймут, как давно перевернулся их айсберг, что они имели и что получили взамен.)

Итак, айсберг перевернулся, память уступила приоритет (значит, меньше обеспечивается энергией), доминирует критическое отношение к миру, — а программы как были рассчитаны на запоминание — такими и остались. И в старших классах, и в техникумах, и в вузах. Знания, которые должны входить естественно, усваиваться как бы сами собой, теперь приходится нагнетать под давлением. Принуждение, насилие, надо, надо — вместо «хочу». Естественно, кпд ничтожен. Вот почему число отличников в старших классах стремительно уменьшается.

А ведь должно быть наоборот! Потому что запоминание, как ни крути, само по себе скучновато, а блуждания в лабиринтах мысли, поиски истины, неожиданные самостоятельные открытия (пусть это известно всем! пусть! важно, что это сделал ты сам) — что может быть увлекательней? Вот почему старшеклассники любят интимные беседы с другом. Они говорят часами. О чем? Да какое это имеет значение! Хоть о любви, хоть о смысле жизни (кстати, это одно и то же). Главное, что тренируется мысль — компенсируется то, что недополучено в школе. А знаменитый студенческий треп — в коридорах, в общежитиях (треп подразумевает группу; инструмент, выкованный в интимной обстановке, здесь проходит первое испытание и доводку)? Да такой треп стоит больше, чем десяток хорошо прочитанных лекций! — и это не только наше мнение и опыт, так считали и лучшие ученые.

Значит, кто в этом возрасте главный враг мышления?

Книга. Учебник.

Возвращаясь к нашему давнему примеру, можно сказать, что учебник поставляет рафинированную пищу. Это удобно и четко, да вот беда: как при рафинированных продуктах атрофируется желудок, так при преобладании книжной учебы атрофируется мысль.

Дошкольники имеют огромное преимущество перед школьниками и студентами: они все время в движении. Школьник шесть часов сидит за партой, еще два — когда готовит уроки, а если учение дается ему с трудом, то он урывает у отдыха еще пару часов. Следовательно, 8 — 10 часов ежедневно моторика бездействует, то есть бездействует и мышление. Понимаете парадокс? — он учится, и добросовестно учится — а мысль спит.