Психиатрия пока ещё занимает несколько обособленное положение среди других медицинских дисциплин. Это связано с отсутствием у психиатров достаточно объективных методов обследования. Если диагностика и лечение соматических (телесных) болезней основываются на данных лабораторных исследований и других объективных показателях, то при диагностике психических заболеваний в большинстве случаев основываются на сведениях, полученных от больного и окружающих его лиц, а также на клинической картине, которая нередко не является достаточно специфичной и для оценки которой часто требуется определенное время.

Оценка психического состояния больного, таким образом, является достаточно субъективной. В этих условиях личность, знания врача, научное направление, которого он придерживается, сказываются на диагностике, а также на лечении в значительно большей мере, чем у врачей других медицинских специальностей. Психический больной отличается от обычного тем, что часто не в состоянии понять, что болен, или же, наоборот, он считает себя тяжёлым соматическим больным, не будучи таковым на самом деле.

Организация психиатрической помощи принципиально зависит от взглядов данного общества на психические болезни и больного. Это предопределяет отношение к душевнобольному и его месту в обществе. Как следует из истории психиатрии, указанные отношения проделали серьезную эволюцию, которая шла параллельно с прогрессом в области знаний и культуры. Эта эволюция дала психическому больному значительные права, социальную и медицинскую защиту. Однако и сейчас имеются различия в отношениях к психическому больному, зависящие от структуры общества и преобладания психологического или клинико-биологического подхода к душевным болезням в тех или иных странах и в психиатрических школах.

Западное демократическое общество, отстаивающее свободу личности, в том числе и личности душевнобольного, во многих случаях разделяет также психологические и среди них – психодинамические концепции. Результатом этого является значительная психологизация душевных заболеваний, в том числе психозов, что нередко выражается в недостаточной медицинской защите больного, с одной стороны, и общества – с другой. Увязывание с псевдореальными мотивами криминальных действий больных приводит, например, к тому, что признаются ответственными за свои поступки ряд больных шизофренией, больных эпилепсией с грубыми изменениями личности или даже со слабоумием, лица, страдающие хроническим алкоголизмом, слабоумные больные, лица с психопатией в состоянии декомпенсации и т. д. Многие криминальные поступки и самоубийства получают в печати рациональное объяснение и освещение, тогда как из описания характера криминала или способов суицидных попыток нередко возникают серьёзные подозрения в том, что они были совершены душевнобольными.

Остановимся на показаниях к амбулаторному и госпитальному лечению и на проблеме обязательной госпитализации.

В первую очередь направляются на лечение в больницу больные, опасные для самих себя (могущие покончить с собой или подрывающие своё здоровье голоданием, самолечением и т. д.) или опасные для окружающих в силу своего бредового состояния (например, по мотивам болезненной ревности, в связи с идеями преследования и пр.), а также больные с серьезным и прогрессирующим течением болезни или её обострением.

В отношении явно опасных больных закон предусматривает помещение их в больницу даже вопреки их желанию.

Однако, защищая свободу личности и предотвращая злоупотребления, закон не предусматривает обязательной госпитализации в других случаях. Остается лишь способ убеждения больного с согласия и с помощью его семьи. Следует отметить, что помещение в больницу может быть необходимо в связи со сложностью болезненного процесса, требующего специального обследования, а также подбора нужных медикаментов (и их доз) в условиях повседневного врачебного наблюдения. Последнее необходимо также для предупреждения неблагоприятных побочных явлений, которые нередко вызываются применяемыми в психиатрии лекарствами.

Сложность выбора лекарств или их сочетания может зависеть не только от этапа болезни, но и от наличия в картине болезни не одного, а несколько синдромов, от переносимости лекарств и пр.

Медикаментозное лечение всегда сочетается с психотерапевтическим, однако удельный вес каждого из них определяется формой и этапом болезни. В качестве краткого примера можно взять лечение столь распространенной сейчас депрессии. Если она глубокая и имеется угроза того, что больной может покончить с собой, то лечение депрессии следует проводить в больнице. Выбор лекарства – антидепрессанта – зависит от преобладания в клинической картине тревоги, страха или же тоски и снижения активности. В случае, если лекарственное лечение неэффективно, если больной отказывается от еды и имеется угроза для его жизни, может быть применено лечение электрошоком. Этот способ лечения в теперешней его модификации не является опасным для жизни и, как правило, не вызывает серьезных осложнений. Когда больной выходит из состояния выраженной депрессии, лечение может быть продолжено амбулаторно.

В большинстве случаев больные с неврозами, психопатией и нетяжёлыми психическими болезнями лечатся амбулаторно. В амбулатории направляются также лица, страдающие хроническими и повторяющимися заболеваниями после выписки из больницы. Как правило, они получают лечение, предупреждающее рецидив болезни, а также терапию, стабилизирующую – поддерживающую – достигнутое улучшение состояния. Лечение нередко включает препараты длительного действия. Без указанных видов терапии, нередко продолжающейся годами, обычно наступает обострение болезни. Контроль за приемом лекарств часто осуществляется семьей больного.

Хроническим душевным больным должен считаться такой больной, который в большей или меньшей мере нуждается в помощи в связи с психической болезнью, ограничивающей его возможности адаптации в обществе и семье и требующей длительного – годами – лечения и наблюдения психиатра. Хроническое душевное заболевание может выражаться в дефекте психики, например после тяжелой травмы мозга или удаления опухоли, приступа шизофрении, или же оно характеризуется прогрессирующим течением психической болезни. При шизофрении хроническое течение болезни может протекать преимущественно в виде медленного, но неуклонного прогрессирования, либо в виде приступов ремиссии, т. е. полной или частичной остановки процесса болезни и приступов обострения, после каждого из которых нарастает дефект или появляется новое ухудшение психического состояния. Шизофренический дефект может иметь разное выражение, складываясь из симптомов психической недостаточности (негативные симптомы) и активных психотических проявлений – бреда, галлюцинаций и т. д. Он обязательно включает в себя личностные нарушения, а также снижение аффекта, воли, изменения мышления и т. д. Серьезной ошибкой, которую совершает иногда не только непсихиатрический медицинский персонал, но и психиатры, является отношение ко всякому хроническому больному как к дефектному, с остановившимся течением заболевания. Следует всегда руководствоваться правилом, что шизофрения – это процесс, хронические же больные, с одной стороны, сохраняют ряд психических функций в достаточно удовлетворительном состоянии (например, интеллект), а с другой – даже у самих хроников, у которых выражены более или менее серьёзные обострения болезни, улучшение может наступить под влиянием эффективного лечения, восстановительной трудовой терапии, лечения «занятостью» и т. д. Хронический душевнобольной нередко сохраняет определенные духовные и социальные запросы и потребности, он часто нуждается в контактах с людьми, ищет личные отношения, бывает привязан к кому-либо из членов своей семьи или, наоборот, к кому-нибудь из них относится отрицательно. Нередко такие больные находят себе приятелей или партнеров среди своего окружения. Психологические контакты и связи со здоровыми людьми у хронических душевнобольных обычно не всегда исчезают, а приобретают своеобразный характер. Всё это делает необходимым понимать и учитывать душевный мир хронического больного и помочь ему наладить жизнь на подходящем для него уровне.

Брак для душевнобольного и его партнёра, а также для их семей представляет сложную проблему. Часто, если это касается длительно болеющих лиц с более или менее выраженным психическим дефектом, ценность брака для обеих сторон является сомнительной. Иногда можно обнаружить в этих случаях определенную заинтересованность со стороны семьи больного или его партнёра. В семье больного нередко имеются неоправданные надежды, что вступление в брак поведет к его излечению, в связи с нормальной половой жизнью, беременностью, родами и т. д. Со стороны семьи партнёра иногда имеются корыстные соображения или же желание пристроить умственно отсталого сына или дочь. Брак с хроническим душевнобольным

часто оказывается недолговечным. Неполноценная семья ложится серьезным бременем на родственников и общество, особенно при появлении детей. Рождающиеся у душевнобольных дети, если больны оба родителя, имеют высокий риск генетического психического заболевания (до 60 %). Из-за трудной атмосферы в семье душевнобольного нередко появляется необходимость воспитывать детей у приемных родителей или в детских домах.

Развитие психической болезни у одного из супругов, особенно когда оно принимает хроническое течение, подвергает семью значительному испытанию. Нарастание у больного замкнутости, безразличия или же бредового поведения часто ставит под сомнение возможность продолжения семейной жизни и делает оправданным развод по медицинским показаниям. Однако в этих случаях многое зависит от возраста, терпимости, поддержки родственников и многих других обстоятельств. Каждый опытный психиатр видел преданных жен – и, реже, мужей, – которые в течение многих лет не оставляли своих больных супругов или же посещали их в стационарах. Однако чаще нарастающие изменения личности, странности в поведении и даже опасность совместного проживания приводят к разводам. Вопрос о рекомендации развода в каждом отдельном случае решается индивидуально, с учетом клиники, течения и прогноза заболевания. Следует иметь в виду, что наличие в семье хронического душевного больного нередко является травмирующим фактором, ставит семью в трудное положение, в частности в силу особого отношения окружающих к такому больному и его семье, снижает её престиж и даже приводит к определенной изоляции. Часто такая семья нуждается в социальной помощи, для неё особо важны поддержка общественности и семейная психотерапия.

Стационарное лечение душевнобольных проводится как в специальных отделениях при общих больницах, так и в специализированных психиатрических больницах. В первом случае имеются преимущества отсутствия отделения душевнобольных от других больных, а также большая связь врачей-психиатров с врачами других профилей, в том числе возможность более широкой консультативной помощи, доступность различных методов обследования и т. д.

В организационном отношении серьёзные преимущества имеет специализированная больница, особенно для опасных и хронических больных. Она позволяет в большей мере организовать условия режима, быта и занятости больных. Современная психиатрическая больница построена по принципу возможно меньшего стеснения больных и учета особенностей их психического состояния. Для этого имеются отделения с закрытыми дверями (их, однако, меньшинство) для беспокойных и опасных больных. В основном же отделения – с открытыми дверями, т. е. без препятствия для свободного режима больных и выхода их на территорию больницы. В этих отделениях практикуется отпуск больных домой, на работу, в сопровождении персонала или самостоятельно. Часть больных находится лишь на дневном лечении и во второй половине дня они уходят домой. Больные, не имеющие специального запрета, по решению ответственных врачей или суда не могут насильственно удерживаться в больнице и по требованию больного или его семьи должны быть выписаны в кратчайший срок. В психиатрической больнице имеются отделения для более легких, как правило, недавно заболевших больных, и для хронических больных, часто имеющих заметные изменения в поведении. Кроме того, могут организовываться психогериатрические отделения, куда поступают престарелые лица. На территории психиатрической больницы могут размещаться также дома для проживания больных, нуждающихся в патронаже. Обычно они работают и ведут относительно самостоятельный образ жизни, к их услугам имеются столовая, клуб, спортивный комплекс, трудовые мастерские.

Изменились возможности и принципы психиатрии: от призрения больных – к их активному лечению, реабилитации и реадаптации, к уважению личности больного. Можно с уверенностью сказать, что эти изменения не были возможны без психофармакологической терапии. Нельзя поэтому всерьез воспринимать время от времени возобновляющиеся дискуссии о пользе этой терапии. Мало того, под её влиянием изменилась и симптоматика некоторых психических болезней, реже стали встречаться такие тяжелые формы шизофрении, как ката-тоническая и гебефреническая и т. д.

Как уже было отмечено, душевнобольной часто отличается от больного соматическими заболеваниями тем, что он не осознает своего состояния, т. е. считает себя здоровым человеком, и отношение к нему, как к больному, по его мнению, является недоразумением или вызвано желанием причинить ему вред. В связи с этим он может всячески уклоняться от приема лекарств, прибегая даже к обману, отказываться от госпитализации, требовать немедленной выписки или проявлять агрессию по отношению к врачу, медицинскому персоналу и окружающим. Больные нередко скрывают свои бредовые мысли для того, чтобы воспользоваться благоприятной ситуацией, усыпить бдительность медицинского персонала, диссимулируют своё психотическое состояние с целью побега, требования выписки, самоубийства или даже внезапного нападения. Несмотря на то, что опасные больные не составляют большой части от общего числа госпитализированных, в психиатрической практике время от времени случаются серьёзные происшествия и чаще всего – самоубийства или серьёзные их попытки.

Симптом – это относительно простой и достаточно четко очерченный признак болезни, например повышение температуры. Синдром же представляет собой закономерное сочетание отдельных симптомов, проявляющихся в рамках различных заболеваний. Синдромы могут зависеть от передаваемых по наследству болезненных задатков, в виде скрытой или явной неполноценности, которая может иметь различное выражение, например в виде нарушений обмена веществ, определенных видов глюкозы, гормонов, нейротрансмиттеров и т. д. Часто скрытая неполноценность становится явной при действии дополнительных и провоцирующих факторов, например психического стресса или родов, провоцирующих шизофренические или маникальные и депрессивные синдромы. В других случаях обратимые или необратимые органические процессы, включая и внутренние болезни, интоксикации и пр., вызывают ряд синдромов, которые подчас трудно отличить от тех, которые возникают в связи с наследственным предрасположением. Таким образом, синдромы и симптомы могут встречаться при разных заболеваниях, но среди некоторых синдромов часто отмечаются все же такие, которые характерны для той или иной болезни, как говорят, патогномичны для неё. Чаще в этих случаях имеется несколько связанных или последовательно сменяющих друг друга синдромов.

Бред характеризуется болезненно-ошибочным мышлением с ложными суждениями, не поддающимися коррекции. Ясперс считал, что бредовые идеи субъективно достоверны для больного и не требуют объективного подтверждения.

Первичный бред – паранойяльный, системный, монотематический – связан с личностной болезненной перестройкой, приводящей к переоценке ценностей, выбору новых целей и мировоззрения. На измененной личностной основе происходит построение новых бредовых концепций. Так, возникает бред изобретательства, реформаторства, религиозный или любовный бред, патологическая ревность и т. д. Реже причиной бреда подобного типа является галлюцинаторное переживание, например видение Бога или восприятие Его голоса либо «озарение» (например, у больных эпилепсией приход «вещих мыслей»).

Паранойяльный бред может возникнуть в рамках самостоятельного заболевания – паранойи, но чаще встречается на первом этапе шизофрении или какого-либо органического повреждения головного мозга, алкоголизма и т. д. Паранойяльный бред развивается относительно медленно, как правило, он моно-тематичен («интеллектуальная мономания», по выражению старых авторов). Как всякий бред, он сопровождается болезненной убежденностью и не имеет под собой никакой реальной основы. Больные заявляют, что открыли новые законы природы, предлагают различные способы улучшения общества и человека, настаивают на том, что изобрели новое лекарство против рака, утверждают, что они королевского происхождения, что в них влюблена царственная особа, и т. д. Бредовая идея доминирует в психике больного, она является главной его ценностью и целью поведения. При этом происходит дезактуализация ценностей реальной жизни. Больные становятся безразличны или даже враждебны к окружающим, особенно к близким людям, которые указывают им на ошибочность их претензий. Нередко они ожесточаются, замыкаются в себе, однако чаще, наоборот, становятся гиперактивными и с большой настойчивостью добиваются реализации своих идей. Встречая на этом пути сопротивление, больные могут предпринять насильственные действия. В литературе описано немало случаев убийств, совершенных параноиками. Постепенно у этих больных меняется весь строй их жизни, особенно когда болезнь переходит в следующий этап, с неорганизованными бредовыми идеями и галлюцинациями – параноидный бред.

Параноидный бред имеет несистематизированный, отрывочный, аффективный характер. Его возникновению нередко предшествует нарушение процессов познания вследствие сужения сознания, снижения его тонуса. Это сопровождается тревожной растерянностью, недоосмыслением окружающего, напряжением и страхом.

В состоянии выраженного тревожного страха часто появляются слуховые и, реже, зрительные галлюцинации и иллюзорные изменения восприятий. Больные выглядят недоумевающими и испуганными. Они говорят о враждебности окружающей среды, предвещающей опасность для их жизни. Иногда у больного возникают фантастические представления, и всё вокруг приобретает особый, угрожающий для него характер. Один больной описывал свои переживания так: «Во время моего пребывания на улице изменилось всё движение транспорта. Машины едут за мной, перекликаются сигналами, подают особые знаки фарами. Должно произойти что-то страшное… Люди то останавливаются, то начинают идти. Их одежда указывает направление преследования. Всё это подстроено мафией, которая должна меня убить…» У больных возникают различные идеи преследования, что поддерживается соответствующим характером галлюцинаций. В таком состоянии они могут быть опасны для себя и для окружающих.

Продолжается параноидный бред в течение нескольких дней или недель. Прогноз зависит от причины, его вызвавшей. Острый параноидный синдром нередко приходится наблюдать в больницах общего типа, поскольку его частой причиной являются различные заболевания, сопровождающиеся интоксикацией, повышением температуры, оперативными вмешательствами и т. д. Если параноидный синдром возникает в рамках длительно протекающих или хронических психических заболеваний, то происходит постепенное изменение синдрома, включение в него стойких галлюцинаций, явлений психического автоматизма, в связи с чем он переходит в галлюцинаторно-бредовый синдром. При этом значительно изменяется клиническая картина, меняются характерные для данного субъекта интересы, появляются странности в поведении, апатия, отчуждение от окружающей жизни. Парафренныи бред при хроническом течении тесно связан с глубокой перестройкой личности, как правило – под влиянием длительно протекающего шизофренического процесса. В острой форме парафренныи синдром развивается в рамках онеироидно-кататонического или периодического течения шизофрении в молодом и среднем возрастах. В этих случаях парафренные переживания – фантастический бред – часто обусловлены сноподобными изменениями сознания (онейроидный синдром). В немалом числе случаев парафренныи синдром обнаруживается на позднем этапе течения шизофрении – после паранойяльного и галлюцинаторно-параноидного её этапов. Парафренныи бред в этих случаях характеризуется фантастическими идеями величия (подобных мечтам), нередко имеющими нелепый, оторванный от реальности характер. Больные могут называть себя пришельцами с других планет, императорами и т. д. Этому способствует повышенный эйфорический фон настроения больных. В системе парафренного бреда почти всегда имеются идеи преследования. Больные утверждают, например, что у них есть могущественные враги, которые хотят у них отобрать власть, против них якобы организован мировой заговор, за ними следят с космических спутников и т. п.

Содержание фантастического бреда у больных редко бывает постоянным, часто оно изменяется от одного до другого разговора с пациентом, что отнюдь его не смущает. Всякие попытки доказать нелепость высказываний встречает пренебрежительное отношение со стороны больных и отбрасываются как нечто несерьёзное.

Различают преимущественно галлюцинаторную и конфабуляторную – с фантастическими вымыслами – формы парафренного бреда.

Эндогенная (наследственно-конституциональная) депрессия характеризуется чувством глубокого страдания, витальной тоски с душевной болью – «камень на сердце», – с безрадостностью и чувством потускнения окружающего мира, потерей интереса к жизни, невозможностью получать удовольствие от того, что прежде его доставляло, ощущением собственной никчемности и малоценности, а бывает – даже вредности собственной персоны для окружающих. Это чувство иногда сопровождается бредовыми идеями самообвинения. Депрессия может протекать с ощущением опустошения, падения душевных и физических сил, с понижением скорости течения мыслей или даже чувством их остановки, для неё характерно впечатление о замедленности всех явлений в окружающем мире, включая само время. Может иметь место также замедленность движений больного, вплоть до полного застывания в однообразной характерной страдальческой позе – депрессивный ступор. В других случаях депрессия протекает со страхом, тревогой, ажитацией – двигательное беспокойство, ощущением надвигающейся катастрофы или угрозы, в первую очередь близким людям, гибели семьи или даже всего мира – «мегалома-ническая депрессивная идея мировой катастрофы». Беспокойство может нарастать вплоть до депрессивного – меланхолического – раптуса (взрыв отчаяния с неистовством) с необоримым желанием покончить с собой любым способом, а иногда и уничтожить семью, чтобы предотвратить, по болезненному представлению больного, предстоящие ей страдания. У больного возникает отвращение ко всем проявлениям жизни. Депрессия является самой частой причиной самоубийств у душевнобольных.

Мнение некоторых исследователей о том, что депрессия зависит от психологических переживаний и «имеет моральную нагрузку», не подтверждается повседневным клиническим опытом.

Маниакальное состояние характеризуется болезненно повышенным настроением, напоминающим чувство радости, веселья и счастья, причем иногда – вместе с гневливостью. Оно сопровождается приливом сил и энергии, ощущением всеобъемлющих возможностей, превосходного здоровья. При нём наблюдается ускорение мышления, выражающееся быстрой речью и частой сменой ассоциаций и идей (вплоть до «скачка идей»). Мышление у больных поверхностное и непродуктивное, в частности из-за трудностей концентрации внимания и повышенной отвлекаемости. Память может быть обострена. Для таких больных свойственна собственная переоценка, выказывание своего превосходства и реже – величия (особенно у пожилых людей с мозговым артериосклерозом). Как правило, идеи величия, гигантомании, гиперболизации не достигают абсурдных степеней, как это имеет место при другой болезни – прогрессивном параличе. Больные нередко гиперэротичны, с повышенным либидо. Они с легкостью заводят знакомства, вступают в половые связи, совершают необоснованные сделки и т. д. Движения у них ускорены, им трудно находиться на одном месте, моторика экспрессивная, мимика богатая, больные часто жестикулируют. В тяжелых случаях мышление ускоряется в такой степени, что приводит к спутанной речи, и тогда она имеет почти бессвязный характер. Маниакальный синдром влечет за собой грубое нарушение сна.

Часто встречается легкая степень мании – гипомания. При ней трудоспособность может быть увеличенной. Гипомания нередко принимается окружающими за особенности темперамента.

Таким образом, депрессия является болезненной имитацией горя, тревоги, страха, а мания, наоборот, – счастья, радости, удовольствия. Маниакальных больных иногда принимают за подвыпивших людей.

Психозы – это обширная группа заболеваний, имеющих непсихогенное (непсихологическое) происхождение и связанных с рядом генетических, обменных и иных нарушений. Среди основных заболеваний этой группы выделяются: шизофрения, маниакально-депрессивный психоз, эпилептические и старческие психозы. Болезнь может протекать непрерывно или приступообразно, вяло или ярко, тяжело или умеренно тяжело. Типичные симптомы психозов: бред, галлюцинации, расстройства эмоциональной сферы, поведенческие нарушения. Со временем расстраивается интеллект, страдает память. Изменяется личность человека.

Хотя этиология шизофрении не может считаться пока ещё достаточно выясненной, известно, что в возникновении её играют роль два главных фактора: генетическое предрасположение и вредоносное влияние окружающей среды – стрессов, различных болезней, семейных неурядиц и т. д. Соотношение удельного веса обоих этих факторов определяется как 4:1 в пользу наследственности, хотя ещё не обнаружены ответственные за шизофрению гены и точно не определен тип наследования её. Возможна также роль каких-то вредоносных факторов, воздействующих на плод в утробе матери (вирусные заболевания, гормональные нарушения и др.).

Известно, что если имеются близкие родственники, больные шизофренией, то вероятность заболевания повышается в 10 раз. Если оба родителя страдают шизофренией, то риск заболевания повышается по сравнению со здоровыми семьями в 40 раз. Если болен шизофренией один из однояйцевых близнецов, то вероятность заболевания второго повышается в 50 раз.

Предполагается, что при всей большой роли генетических факторов в развитии шизофрении их одних ещё недостаточно, необходимы дополнительные факторы внешней среды. Роль различных психогенных стрессов, в том числе неблагополучных семейных обстоятельств, не столь значима в возникновении болезни (в особенности в отношении тяжелых, так называемых ядерных форм шизофрении), сколько в ухудшении её течения, в возникновении рецидивов и необходимости повторных госпитализаций.

Ряд исследований в последнее время обнаружил разные структурные и функциональные дефекты в головном мозгу больных шизофренией. Большинство выявленных дефектов локализовано в лобных долях или тех отделах мозга, которые составляют лимбическую систему. В этом отношении можно привести несколько наиболее интересных, с нашей точки зрения, примеров. Сканирование методом магнитного резонанса обнаружило, что больные шизофренией отличались меньшими размерами лобных долей по сравнению с их размерами у лиц контрольной группы. Вместе с тем у больных шизофренией обнаруживались также меньшие размеры мозга в целом, хотя разница эта более умеренная, чем в отношении лобных долей. Полученные данные связывают с ранним анормальным развитием мозга больных и этим обусловливают отставание роста не только мозга, но и черепа. Преимущественным отставанием в развитии или поражении лобных долей объясняется психонегативная симптоматика.

Шизофрения – одно из наиболее часто встречаемых и серьезных психических заболеваний. Нет четких данных о распространении этой болезни, поскольку её диагностические критерии и границы размыты в связи с многообразием её клинических проявлений. Приблизительные данные указывают, что шизофренией болеет 1 из каждых 200 человек населения (т. е. 0,5 %). Среди всех хронических душевных больных 2/3 страдают шизофренией. Мужчины заболевают несколько чаще, чем женщины, и течение болезни у них в общем менее благоприятное. У основной массы больных начало шизофрении приходится на возраст между 10 и 30 годами. Особенно неблагоприятное течение болезни наблюдается в тех случаях, когда заболевание происходит в детском, подростковом и молодом возрастах.

Представление о шизофрении как о крайне неблагоприятном заболевании с фатальным исходом смягчилось в результате появления эффективных способов лечения, развития и распространения психотерапии и восстановительного лечения, а также в связи с некоторой трансформацией самой болезни под влиянием пока ещё не вполне ясных причин.

Расщепление психической деятельности при шизофрении, и в первую очередь личности, отметил ещё Вернике. Странски указывает, что при шизофрении происходит расщепление между эмоциональной и содержательной духовной жизнью. Блейлер определял различные диссоциации психики, что дало ему основание назвать данную болезнь «шизофренией» («схизис» – расщепление, «френ» – душа).

Шизофренический процесс нарушает деятельность разных частей психики, но не в одинаковой степени. Как отмечается многими авторами, больше всего страдает личность. Возникает диссоциация глубинной и сознательной частей личности, причем если при очаговых поражениях мозга (и в особенности лобной доли) страдает обычно сознательная часть личности, то при шизофрении также страдает телесное – или глубинное – Я. Эта часть личности основана на подсознательном историческом опыте психического развития субъекта и его мотивациях. В результате при шизофрении патологическим образом меняются глубинные мотивации и расстраивается интуитивное мышление, тесно связанное с указанным опытом. Генерация идей часто получает нелепый, оторванный от реальности характер, она не координирована с эмоциональной сферой, вследствие чего расщепляется эмоциональное поведение. Это приводит к болезненной подмене или случайной расстановке эмоциональных акцентов и к амбиваленции (наряду с волевыми расстройствами). Вследствие этих нарушений фундаментальным образом меняются жизненные доминанты, выбор целей и формулы поведения больных шизофренией. Происходит вторичная – зависимая от указанных нарушений – дезинтеграция и выхолащивание сознательного мышления. Меняется вся взаимосвязанная система психической деятельности, которая у нормального человека базируется на реальных ценностях, усвоенных в опыте развития данного субъекта. При заболевании в детском возрасте происходит недостаточное и искаженное накопление индивидуального опыта.

Роль личности в этих условиях неоднозначна: если под влиянием нарушения её глубинной части меняются жизненные ценности, то, с другой стороны, сознательная часть личности стремится в силу оставшихся возможностей соорудить на новой основе какую-то, так или иначе организованную – взаимосвязанную – психическую деятельность, адаптирующую больного к изменившимся возможностям и условиям существования. Таким путем образуется «новое» (болезненное) мировосприятие и мировоззрение, определяющее поведение больного.

Суммируя приведенные сведения, можно сказать: для шизофрении характерно нарушение внутренней преемственности психической деятельности вследствие расстройств связей с историческим индивидуальным опытом, что приводит к изменению или потере осевой линии поведения субъекта.

Ранние проявления шизофрении можно видеть ещё до её полного развития. Нередко в таких случаях речь идёт о «шизоидной личности» (не только в отношении самого больного, но и в отношении части его родственников). Блейлер обозначал такое качество личности как «шизопатию», Клод называл его «шизозом», А. В. Снежневский – «шизоидным диатезом» (предрасположением). Указанные изменения личности относят к нарушению индивидуального психического развития (дисонтогенезу) или к конструкциональным изменениям.

Давно ставился вопрос о том, можно ли вообще говорить о каких-то закономерностях патологического процесса в клинике шизофрении, или же она является в каждом отдельном случае проявлением случайной дезорганизации функций различных мозговых систем, с зависимым от этого случайным набором психотической симптоматики. Можно всё же считать, что среди многообразных проявлений шизофрении удается выделить несколько более или менее характерных клинических форм, с особым течением и исходом, а также с характером наследования.

Известно, что формы этой болезни с повторяющимися острыми приступами, сопровождающиеся аффективными расстройствами с нарушением сознания, имеют относительно неплохой прогноз, т. е. после приступа отмечается выход в более или менее продолжительную ремиссию – временную остановку процесса. Эта так называемая периодическая, или онейроидно-кататоническая, форма шизофрении имеет много общего с другой – шизоаффективной формой, сочетающей в себе черты шизофрении и аффективного психоза. Обе эти формы по своей клинике и характеру наследования соседствуют с маниакально-депрессивным психозом и нередко даже трудно отличимы от его атипичных форм. Данные формы шизофрении и маниакально-депрессивный психоз сближают имеющаяся в этих случаях частая отягощенная наследственность (до 60 %), а также нередко встречающиеся в семьях больных с аффективным психозом лица, страдающие шизофренией с подобными клиническими формами.

Другие особенности характеризуют непрерывно текущие, прогредиентные формы шизофрении с нарастающей дефектной, негативной симптоматикой. В этих случаях менее выражено прямое наследование заболевания, зато в семьях больных чаще представлены различные патологические личности, например шизоиды, психопаты и разного рода странные, чудаковатые люди.

Основоположник учения о шизофрении Крепелин описывал одну из самых её неблагоприятных форм, развивающуюся в юношеском возрасте, под названием «раннее слабоумие», хотя при ней, в строгом смысле слова, нет слабоумия, а имеется распад личности и остановка её дальнейшего формирования. К этой форме Крепелин добавил гебефренно-ка-татоническую шизофрению, также часто начинающуюся в юношеском возрасте.

Эти формы вместе с непрерывно текущей параноидной шизофренией, характерной для более старшего возраста, составляют группу шизофрении с тяжёлым прогнозом – ядерная шизофрения. Другой полюс шизофрении составляют её формы с вялым, постепенным или даже скрытым (латентным) течением.

Они длительное время могут протекать с неврозо- или психопатоподобной симптоматикой, ипохондрическими, навязчивыми, фобическими и истерическими проявлениями. Такие больные на протяжении иногда многих лет могут сохранять трудоспособность и вызывают затруднения в разграничении с другими психическими болезнями или личностными аномалиями. Диагноз в этих случаях нередко ставится лишь в позднем периоде, на основании постепенно нарастающих, характерных для шизофрении дефектных, негативных симптомов.

Имеется немного таких заболеваний, клиника которых в такой мере, как шизофрения, находилась бы в зависимости от возраста начала болезни, т. е. от степени зрелости головного мозга и психики.

Начало болезни в детском и юношеском возрастах значительно менее благоприятно, чем начало в среднем или пожилом возрастах. Шизофренический процесс задерживает и искажает формирование личности и всей психики в целом. Даже при относительно благоприятном течении шизофрении в раннем возрасте больные остаются инфантильными, странными, не могут в обычном виде усваивать новые знания. Незрелая личность меньше противостоит разрушительным тенденциям шизофрении. В этих случаях больше страдают такие глубинные психические сферы, как инстинкты, глубокие мотивации, телесная часть личности. У больных детского и юношеского возраста бред часто имеет неразвернутый, рудиментарный, отрывочный характер. Систематизированный, развернутый бредовый синдром является «привилегией» более старшего возраста, так как для такого бреда нужна достаточно зрелая система взглядов, отношений и мировоззрения в целом. Наиболее богатая психотическая симптоматика встречается в зрелом возрасте. Парафренический же синдром отмечается после 30 лет и особенно часто – в пожилом возрасте. Этот возраст имеет свои закономерности в отношении характера симптоматики и течения шизофрении. Болезненные переживания становятся более связанными с реальностью, конкретными бытовыми событиями («бред малого масштаба»). У больных в большей степени начинают преобладать реальные, «земные» интересы, даже в случаях относительно раннего начала заболевания. Основное место в переживаниях больных пожилого возраста отводится не будущему, а прошлому. Иногда у больных, много лет болеющих шизофренией, в пожилом возрасте можно видеть некоторую ресоциализацию: они становятся более доступными, больше, чем прежде, интересуются своими родственниками, заботятся о своих повседневных потребностях, принимают участие в общих мероприятиях, работают в мастерских.

Прежде всего, следует иметь в виду, что шизофрения – это прогрессирующее заболевание, что ему присущи спонтанные или вызываемые с помощью лекарств улучшения и даже перерывы или остановки в своем течении. Лишь в очень редких случаях наблюдается самопроизвольное выздоровление, иногда – значительное улучшение. Целью лечения является остановка или торможение развития процесса, либо, по меньшей мере, ликвидация наиболее тяжелых проявлений болезни, с той или иной степенью ресоциализации больного.

При лечении следует учитывать форму и симптоматику шизофрении, этап заболевания – начальный, затяжной или хронический, – дефектность или относительную сохранность личности, отношение к лечению больного его семьи и т. д. Лечение будет отличаться в зависимости от того, проводится оно стационарно или амбулаторно.

Основы лечения сводятся к подавлению тревожно-страховой симптоматики и возбуждения (наиболее эффективны фенотиазины алифатического ряда: ларгактил, нозинан, а также галидол и этумин), к воздействию на психопродуктивную симптоматику (применяют большие антипсихотики – галидол, стелазин, мажептил), к борьбе с психонегативной симптоматикой (в этом случае воздействуют комбинацией антипсихотиков с антидепрессантами стимулирующего действия), к поддерживающей и профилактической терапии – применение средств пролонгированного действия (галидол-деканоат, модитен-депо и др.) в сочетании с психотерапией и восстановительной трудотерапией.

Показанием для снижения дозы медикаментов является устойчивое удовлетворительное состояние и появление критики к болезненным переживаниям, т. е. «отщепление болезни». В этих случаях дозы лекарств могут быть постепенно снижены до средних, а затем и малых («поддерживающих»). Нередко производится замена препаратов с назначением лекарств пролонгированного (длительного) действия.

После снижения дозы медикаментов при улучшении психического состояния и наличии благоприятных домашних условий больной может быть выписан, с тем, чтобы находиться под наблюдением психиатрического диспансера.

Чувства радости, удовольствия, печали, тоски, тревоги и страха, рациональные и полезные в физиологических условиях, приобретают под влиянием нейро-пато-физиологических изменений болезненный, не связанный с реальностью характер. В условиях патологических эти эмоциональные состояния приобретают гипертрофированный, преувеличенный характер и выражаются частыми в психиатрической клинике депрессивными и маниакальными состояниями.

Если маниакальный синдром наблюдается преимущественно в рамках психоза аффективного, интоксикационного и др., то депрессия может быть не только психотической: значительно чаще она встречается в невыраженных, неотчетливых реактивно-невротических рамках. Различение указанных вариантов депрессии нередко представляет трудности. Фрейд указывал, что любая депрессия связана с механизмом потери, утраты (например, любимого человека), независимо, является ли такая потеря физической – смерть, уход – или же выражается в пренебрежительном отношении, игнорировании интересов, невнимании и т. п.

Механизмы возникновения депрессий, вероятно, не вполне одинаковы, так же как и вызывающие их причины и клинические проявления. Различают два вида психотических депрессий. Один из них находится в составе аффективного психоза, в течении которого наблюдаются как депрессивные, так и маниакальные состояния, или фазы. Этот вид аффективного психоза характеризуется довольно четким наследственно-семейным предрасположением. Так, при заболевании этим психозом одного из однояйцевых близнецов вероятность заболевания другого достигает 95 %. В течении этого психоза в 75 % случаев отмечаются депрессивные фазы и лишь в 25 % – маниакальные.

В последние годы были обнаружены данные о генетической передаче маниакально-депрессивного психоза. Имеется доминантная передача через хромосомы, причем болезнь чаще передается от матери (материнские хромосомы XX, отцовские – ХУ). Эти болезненные хромосомы также могут передавать дальтонизм (цветовая слепота) и – вероятно, реже – наследственный диабет. С ними связывают и нарушение метаболизма допамина, норадреналина и серотонина, которые активно участвуют в нейротрасмиттерной передаче, в частности в аффективных системах мозга.

Второй вид аффективного психоза включает в себя только депрессивные фазы, в связи с чем он и называется монополярным. При этом психозе генетическое предрасположение не выражено достаточно четко, скорее может быть выделена предрасполагающая роль тревожно-мнительного характера.

Остановимся на клинических особенностях депрессии в рамках биполярного (циклического) маниакально-депрессивного психоза (МДП). Наиболее часто начало заболевания отмечается до 25-30 лет. Преобладают случаи с идеомоторной (психодвигательной) заторможенностью. Выражена соматове-гетативная симптоматика нарушения сна, уменьшения массы тела, нарушения менструаций, суточные колебания настроения и т. д. Отмечается сезонная предрасположенность к заболеванию (чаще – в осенне-зимнее время). При этом тоска имеет витальный характер, т. е. сопровождается физическим страданием, которое больные обычно локализуют в сердце или груди. Они нередко говорят о внутренней опустошенности, бесчувственности, потере восприятия красок, живости, объема, имеются ощущения собственной измененности (дереализационно-деперсонализационный синдром), наблюдаются навязчивости. У больных часты идеи собственной неполноценности, греховности, вины.

В целом эта депрессия характеризуется глубиной её биологических компонентов, возникновением без связи с внешними провоцирующими факторами – аутохтонностью. Она мало связана с личностью, которая даже в случаях многолетнего страдания изменяется незначительно.

В случаях депрессии при монополярном психозе наследственное предрасположение обнаруживается намного реже, чем при биполярном психозе. Начало заболевания нередко падает на период инволюции. Женщины болеют значительно чаще мужчин. Существенную роль в возникновении психоза играют генеративные факторы: беременность, роды, нарушения менструального цикла и менопауза. Нередко отмечается тенденция к затяжному течению депрессии, особенно с увеличением возраста начала болезни. Ремиссии часто бывают неполноценными и во многих случаях имеют не спонтанное, а лекарственное происхождение. В клинической картине преобладают тревога и ажитация, и реже – заторможенность; нередки случаи с ипохондрической симптоматикой. Реже, чем при биполярном психозе, депрессия сопровождается идеями собственной вины и малоценности.

Современная психиатрия располагает значительным арсеналом лечебных – медикаментозных и немедикаментозных – средств. Выше говорилось о необходимости сочетания фармакологической терапии с психотерапией, трудовой терапией, лечением занятостью.

Выбор психофармакологического лечения основывается на нескольких принципах, которые могут быть сформулированы следующим образом.

Первоначальное лечение прежде всего должно быть направлено на подавление аффективной основы психоза, психомоторного беспокойства и агрессивности, оно имеет целью успокоить больного, сделать его доступным контакту и подготовить к последующей терапии; затем лечение должно привести к ликвидации психопродуктивной симптоматики – бреда, галлюцинаций, психического автоматизма, депрессивного и маниакального состояний, деперсонали-зационных и дереализационных явлений, навязчивостей и пр., – а также воздействовать на дефицитарную, психонегативную симптоматику, т. е. уменьшить апатию, абулию (безволие), и одновременно активировать больного, стимулировать его адекватные потребности и интересы. В схему терапии должны входить средства общего антипсихотического действия с целью нормализации мышления и более адекватного поведения и общественных контактов больного. На заключительном этапе терапии основным становится реконструирование, или восстановление, личности, достижение критического отношения к болезненным переживаниям – «отщепление болезни» – и к своим возможностям.

Психофармакологические, или психотропные, средства подразделяются на несколько основных групп: 1) нейролептики, 2) транквилизаторы, 3) антидепрессанты, 4) стимуляторы.

Нейролептики (аминазин, тизерцин, трифтазин, галоперидол и др.) являются основными средствами терапии психозов. Все нейролептики имеют ряд общих свойств: снимают психическое возбуждение, уменьшают психодвигательную активность, редуцируют проявления психоза. Вместе с тем они оказывают нежелательное нейротропное действие, вызывая экстрапирамидные явления и нейро-вегетативные расстройства.

Транквилизаторы (седуксен, элениум, тазепам, радедорм и др.) – ослабляющие нервно-психическое напряжение успокаивающие средства. В отличие от нейролептиков они не имеют выраженного антипсихотического действия, менее токсичны и не сопровождаются экстрапирамидными осложнениями. Транквилизаторы прежде всего применяются при неврозах с аффективным напряжением, тревогой и страхом, ипохондрией, навязчивостями и при неглубокой реактивной или соматогенной депрессии. Помимо этого, они часто обладают снотворным и противосудорожным действием, способствуют регуляции вегетативной нервной деятельности и мышечному расслаблению. Полагают, что местом их приложения являются лимбическая система и таламогипоталамический комплекс.

Антидепрессанты (нуредал, мелипра-мин, амитриптилин и др.) эффективны в отношении разных видов депрессий. Они подразделяются по своей клинической направленности на успокаивающие, повышающие настроение и стимулирующие активность. Помимо этого, они отличаются и по своему химическому строению, которое частично определяет механизм действия и осложнений.

Иногда, в особенности при тяжелом затяжном течении депрессии с отказом от пищи, суицидными тенденциями, ступором, показано применение электросудорожной терапии вместе с антидепрессантами.

Стимуляторы повышают психическую активность, способствуют улучшению умственной деятельности и устраняют астению и усталость.

Она является одним из видов шоковой терапии. Широта показаний к этому лечению и мнения о его эффективности и опасности значительно колебались на протяжении почти полувекового его применения. ЭСТ внушает страх не только больным, но и их родственникам и даже общественности. Причиной является необычная картина сеанса терапии, с электродами, накладываемыми на голову больного, с включением электродов в электросеть, а затем – сам больной, находящийся в состоянии припадка, подобного эпилептическому. Кроме того, в прошлом ЭСТ сопровождалась тяжёлыми осложнениями.

ЭСТ в современном виде, проводимая под кратковременным наркозом, предотвращающим развитие большого судорожного припадка и многие серьёзные осложнения, стала почти обычным методом терапии. Она, однако, требует серьезного предварительного обследования и осуществляется по четким показаниям. Главным показанием к её применению является депрессия, сопровождающаяся упорными суицидными намерениями и попытками, ажитацией с раптусом – «взрывом» эмоций, – упорным отказом от пищи и ступором.

Успешность лечения при правильном выборе показаний достигает 70 %. Осложнения отмечаются в 0,1-0,05 % случаев, что не превышает их вероятности при других методах лечения.

Механизм биологического действия ЭСТ не вполне ясен. Он, вероятно, подобен биологическому действию спонтанного эпилептического припадка, который может способствовать упорядочению нервно-психической деятельности эпилептика (исчезает аффективное напряжение, агрессивность, дисфория, улучшается настроение).