7. Страх

Предположим, вы верите в то, что все мы являемся творением Бога или другого столь же могущественного разума, или в то, что мы кульминация естественного отбора, длившегося три миллиарда лет, или, как и я, считаете, что эволюция и естественный отбор лишь процессы, которые использует какой-то высший разум, чтобы достичь совершенства. В любом случае только глупец усомнится в том, что здоровый человеческий организм, управляемый здравым рассудком, является самым совершенным созданием на планете.

Нам даны несколько направляющих сил, которые обеспечивают наше выживание, хотим мы того или нет. Одной из таких направляющих сил является страх. Многие люди считают страх проявлением слабости или трусости. Но без страха перед огнем, высотой, страха утонуть или подвергнуться нападению мы бы не выжили.

В нашей клинике, где мы помогаем пациентам бросить курить, я неоднократно слышал, как курильщики говорили: «Меня замучили мои нервы», словно быть в нервном возбуждении — это какая-то форма болезни. Хлопает дверь. Вы подпрыгиваете на полметра вверх. Это не значит, что у вас расстроены нервы. Ваши нервы в порядке. Понаблюдайте за стайкой скворцов: кажется, что они совершенно не обращают внимания на то, что происходит вокруг, но вот какой-то едва слышный звук заставляет вспорхнуть всех разом. Этот звук сигнализирует им: «КОТ!», а птица, которая не взлетела, будет съедена.

Мы думаем о страхе, как о зле. Мы восхищаемся бесстрашными людьми. Однако все, кто был на фронте, испытывали страх. Страх — это наша зашита, предупреждающий сигнал, который говорит:

Не завидуйте бесстрашным людям. Мы склонны путать бесстрашие с храбростью. Мой словарь определяет храбрость как «способность сталкиваться лицом к лицу с опасностью и преодолевать ее». Но если у вас нет страха, как вас тогда назвать храбрым? Несомненно, храбрость подразумевает преодоление страха. Если у вас нет страха перед поездками на поезде, будете ли вы называть себя храбрым потому, что вошли в вагон? Конечно, нет.

Я больше не боюсь летать и поэтому не считаю себя таким уж храбрым, когда сажусь в самолет. Однако в тот период, когда меня лишь одолевали мрачные предчувствия, я проявлял определенную храбрость, когда летал, а когда я начал бояться полетов до дрожи, то, летая, чувствовал себя настоящим смельчаком.

О солдатах и боксерах часто говорят, что они бесстрашны. Мы склонны считать такое определение комплиментом. На самом деле оно несколько порочит их репутацию. Если существует осознанная опасность, то не имеет значения, является ли эта опасность реальной или только вероятной. Все нормальные и здоровые существа запрограммированы на то, чтобы ощущать страх. Если вы случайно наступите на гвоздь или прикоснетесь к горячей плите, то вам будет очень больно, и вы можете подумать: как было бы хорошо не чувствовать боли.

И ошибетесь. Боль гарантирует вам, что вы уберете ногу с гвоздя, чтобы не загнать его еще глубже в ступню, или отскочите от горячей плиты, чтобы не обжечься еще сильнее. Боль — это ваша защита. Тем не менее есть люди, родившиеся без болевых рецепторов. Они ущербны и необычны, им очень трудно выживать. Оттого что они не чувствуют боли, они могут дотронуться до раскаленного металла плиты, и только когда почувствуют запах паленой кожи, поймут, что что-то не так.

То же самое происходит и со страхом. У некоторых людей с рождения отсутствуют воображение, чувствительность, способность предвидеть опасность или узнавать ее даже когда она «подпрыгивает и кусает их за нос». Такие люди ненормальны и неполноценны. Не завидуйте им. Наоборот, жалейте их. Юджин был бесстрашен. Но как вы думаете: он рисковал своей жизнью и жизнью пассажиров потому, что был храбр, или потому, что был лишен воображения, чувствительности и ума?

Должны ли мы восхищаться бесстрашными людьми и восхвалять их? Нет, мы должны их жалеть; слишком часто отсутствие у них умения предвидеть и понимать опасность лишает их самого ценного дара — жизни или вынуждает проводить годы калекой.

Вам не нужно стыдиться своего страха перед полетами. Это рациональный и совершенно естественный инстинкт, и я считаю, что все, кто утверждает, что никогда не испытывал страха перед полетами, — лжецы или глупцы.

Я не обижусь, если вы сделали вывод, что я противоречу сам себе. В главе 4 я категорически утверждал, что страх перед полетами иррационален. Сейчас я говорю, что страх перед полетами — это вполне рациональное и естественное чувство, и что все те, кто не страдают от него, — или лжецы, или глупцы? Нет, я говорю, что тот, кто никогда не боялся летать, или лжет, или глуп.

Вы можете счесть такое заявление несколько опрометчивым, особенно если вспомнить, что признанные эксперты в один голос утверждают, что только 20% из тех, кто летает на самолете, испытывают страх перед полетом. Тем не менее все согласны с тем, что этот процент может быть гораздо выше, потому что не каждый готов признаться в том, что боится полетов.

Анкета проливает некоторый свет на этот вопрос. Я спросил своего старого друга, знает ли он кого-либо, кто страдает от страха перед полетами. Он ответил: «Да, знаю. Это я». Его ответ удивил меня не только потому, что он не был похож на человека, который чего-либо боится, но и потому, что я дружил с ним уже более 40 лет, знал, что он регулярно летал, и тем не менее не имел ни малейшего представления о том, что он испытывает страх перед полетами.

Анкета показала, что его фобия не заставляет его стыдиться, чувствовать себя трусом, глупцом или неполноценным. Но тем не менее он понимал, что его страх иррационален. На мой вопрос: «В чем дело?» — он ответил:

«Многие люди рассказывали мне о том, какой удивительный полет они совершили. Очевидно, большинство людей находит полеты восхитительными, а вот со мной, наверное, что-то не так».

Мне пришло на ум, что во время моего так называемого периода мрачных предчувствий, я вряд ли мог бы описать какой-нибудь полет, как восхитительный. Тем не менее я часто говорил: «Я прекрасно долетел». Обманывал ли я? Нет, я просто имел в виду, что не было никаких задержек, не было качки, кресла были удобными, еда и обслуживание — отличными, и на этот раз мой багаж не выгрузили последним.

Очень важно не просто знать точное значение слов, но и понимать, в каком контексте они были сказаны. Все заядлые курильщики завидуют тем, кто курит от случая к случаю и утверждает:

«О, я могу обходиться без сигарет целую неделю, и это меня ни в малейшей мере не беспокоит!»

Заядлый курильщик слушает это заявление и думает:

«Ты просто счастливчик. Как было бы хорошо, если бы я тоже так смог!»

Однако если курильщик от случая к случаю станет говорить:

«Знаете, я целую неделю могу обходиться без моркови!», 

то вы начинаете думать:

«Странно, почему он мне об этом говорит. Зачем ему вообще нужно об этом сообщать?»

Смысл этого заявления в том, чтобы проинформировать вас, что морковь не представляет для него проблемы. Однако тот факт, что он находит нужным сказать вам об этом, искажает его сообщение и подразумевает абсолютно противоположное. Отчего курильщики гордятся тем, что они мало курят? Когда я увлекался игрой в гольф, я всем говорил о том, что могу играть часто, и мне все больше и больше хочется этого.

Те, кто мало курит, бравируют этим, потому что они хотели бы не курить вообще, и когда они заверяют, что могут целую неделю обходиться без сигареты, то на самом деле хвастаются — они и должны так делать, — потому что им приходится сдерживать себя, чтобы всю неделю не курить. Фактически они вам говорят, что сигареты для них — проблема.

Мне когда-то стыдно было признаваться в том, что я боюсь бокса, пауков и полетов. Я страдал и от других страхов, рассказать о которых после «промывания мозгов» мне мешало чувство стыда.

Мы никогда не узнаем, каков истинный процент людей, которые никогда неиспытывали страха перед полетами. Да это и не так важно. Но я абсолютно уверен, что тот, кто никогда не боялся летать, достоин жалости.

Могу ли я ожидать, что вы, читающий эту книгу только для того, чтобы освободиться от страха перед полетами, пожалеете того, у кого нет подобных фобий? Естественный инстинкт любого физически и умственно здорового человека — бояться полетов, а тот, кто никогда не испытывал этого, имеет серьезную проблему.

Если страх перед полетами — это естественный инстинкт, тогда каким образом методика Аллена Карра или, коли на то пошло, любой другой метод может изменить его?

Хотя это и естественный инстинкт, он все же иррационален. Глубокая часть плавательного бассейна инстинктивно отпугивает того, кто не умеет плавать, но как только вы научитесь плавать, этот страх теряет основу и поэтому исчезает. Однако если сбросить даже опытного пловца в воду в середине Атлантики, то, несмотря на все его умения, страх утонуть снова станет рациональным.

Вы когда-нибудь наблюдали, как птица поощряет птенцов совершить свой первый полет? Никто не сомневается, что для птиц летать — это природный инстинкт. В то же время очевидно, что даже птицы боятся своего первого полета. Здесь важно не насколько естественно для них летать, а безопасно это или нет. Признаемся, что наши естественные инстинкты говорят нам, что летать небезопасно.

Согласно моей методике, помогающей курильщикам бросить курить, я не трачу время, рассказывая им о том, что они уже и так хорошо знают; не привожу многочисленных и убедительных причин, почему им не следует курить. Я концентрирую внимание на реальной проблеме — устранении причин, которые заставляют их хотеть курить. Сейчас нам нужно не столько убедить вас, что летать безопасно, — вы это и так знаете. Наша реальная задача — устранить причины, которые заставляют вас верить в обратное.

Сейчас давайте детально рассмотрим, почему