ВВЕДЕНИЕ

Современная психология открыла, насколько большое влияние на нашу жизнь имеет травма рождения. Что же мы можем сказать о травме смерти? Если мы верим в непрерывность жизни, не должны ли мы придавать равное значение смерти?

(Лаура Хаксли. Этот вечный миг)

Трудно представить себе более универсальный и лично значимый для каждого предмет разговора, чем смерть и умирание. На протяжении своей жизни все мы теряем родственников, друзей, учителей и знакомых, а в финале остаемся наедине с необходимостью собственного биологического конца. Однако, как ни странно, современная западная индустриальная цивилизация вплоть до конца 60-х годов ХХ века демонстрировала практически полное равнодушие к разработке области смерти и умирания. Причём не только обычные люди, но и учёные, те специалисты, которым по роду их занятий следовала интересоваться вопросами данной области: врачи, психиатры, психологи, антропологи, философы и теологи. Единственным правдоподобным объяснением сложившейся ситуации может быть массовое отрицание смерти и психологическое подавление всего, что относится к данной теме.

Подобное безразличие тем более разительно по сравнению с доиндустриальными обществами, где отношение к смерти и процессу умирания было диаметрально противоположным. В древних высокоразвитых цивилизациях смерть притягивала воображение людей и во многом вдохновляла их искусство и архитектуру. В Древнем Египте концентрация на загробном мире нашла выражение в возведении монументальных пирамид, больших некрополей, величественных усыпальниц, а также в бесчисленных живописных изображениях и скульптурах. В Центральной Америке периода до испанского завоевания у майя и ацтеков пирамиды, храмы и даже поля для игры в мяч были местами сложных ритуалов, связанных со смертью. Мавзолей в Галикарнасе, где был похоронен правитель одной из провинций Персидского царства Мавзол из Карии, построенный его супругой Артемизией, считался одним из семи чудес света в древности.

Ещё один величественный пример погребальных памятников — гробница китайского императора Цинь возле Сианя в провинции Шэньси, где вместе с владыкой было похоронено свыше семи тысяч скульптур пеших воинов и коней из обожжённой глины — целая терракотовая армия, которая должна была охранять его в загробном мире. Согласно археологическим данным, легендарный минойский дворец на Крите был не царской резиденцией, а гигантским некрополем (Wunderlich 1972). Династия Великих Моголов в Индии оставила нам в наследство прекрасные гробницы и мавзолеи, среди которых гробница Великого Акбара и легендарный Тадж-Махал, построенный Шахом Джаханом в память о своей любимой жене Нур Махал. Это лишь немногие примеры мощного влияния темы смерти на древние цивилизации.

Во все времена и у всех народов в доиндустриальном обществе смерть выступала как важный элемент культуры. Большая часть туземного искусства в разных частях света посвящена изображению мира духов, посмертных странствий души и, особенно, наиважнейшей области — мира предков, которых почитали и одновременно боялись. Практически повсеместно у туземных народов в погребальных обрядах находит отражение неколебимая вера в загробную жизнь и двойственное отношение оставшихся жить к умершим. Многие аспекты этих обрядов отражают стремление облегчить и ускорить переход умерших в мир духов. Однако не реже отмечается и противоположная тенденция — попытки установить ритуальную связь между живыми и мёртвыми в поисках защиты. Во множестве погребальных ритуалов выделяются черты, которые можно интерпретировать как способствующие быстрейшему переходу умершего в мир иной, а также препятствующие возвращению оттуда.

Смерть как переход в другие реальности

Подобное различие отношения к смерти в индустриальном и доиндустриальном обществе лучше всего может быть проиллюстрировано сравнением того, как человек умирал, в контексте того и другого. В космологии, философии, мифологии цивилизаций Древнего мира и туземных народов, а также в их духовной жизни, ритуалах и обрядах содержится ясное представление, что смерть не является абсолютным и необратимым концом всего. Сознание, жизнь или существование длится в некоей форме и после исчезновения биологической оболочки. Вариацией на тему о продолжении существования после смерти является широко распространённое представление о перевоплощении. Помимо признания бестелесного существования после смерти отдельного человека оно содержит также идею о возвращении к материальному существованию в новом теле. В индуизме, буддизме и джайнизме это представление связано с законом кармы, согласно которому качество последующих воплощений напрямую связано с балансом заслуг и прегрешений из предшествующих жизней.

Практически во всех эсхатологических мифах душа умершего переживает сложные приключения сознания. Посмертное путешествие души иногда описывается, то как перемещение среди фантастических пейзажей, несколько напоминающих земные, то как встречи с рядом архетипических существ, то как движение сквозь череду необычных состояний сознания. В некоторых культурах душа достигает временного пристанища в Запредельном — наподобие чистилища в христианстве или одного из миров-лок тибетского буддизма, а в других навечно поселяется там — на небесах, в аду, раю или солнечной сфере. В этих культурах не существует ни малейшего сомнения в существовании иных невидимых духовных областей, таких как астральные сферы и мир предков.

Таким образом, в доиндустриальных обществах, казалось, признавалось, что смерть является не последним поражением и всеобщим концом, а важным переходом. Опыт, связанный со смертью, рассматривался как посещение важных измерений действительности, которые заслуживали переживания, изучения и тщательного “картографирования”. Умирающим были хорошо знакомы эсхатологические карты их собственной культуры, будь то шаманские представления о пейзажах загробных угодий, или изощрённые описания восточных духовных систем, изложенные, скажем, в тибетской Книге Мёртвых «Бардо тходрол». Этот важный буддийский текст заслуживает особого внимания, так как представляет собой интересный контрапункт к исключительно прагматическому акценту на производительной жизни и отрицании смерти, характерному для Западной цивилизации. Момент смерти описывается там как уникальная возможность для духовного освобождения от циклов смерти и возрождения, а в случае, если освобождение ещё не может быть достигнуто — как период, определяющий нашу следующую воплощению. В этом контексте становится возможным рассматривать промежуточные состояния между жизненными воплощениями (бардо) как более существенные по сравнению с существованием во плоти. Для подготовки к таким переживаниям требуется систематическая тренировка на протяжении всей жизни.

Ещё одним характерным аспектом древних и доиндустриальных культур, окрашивающим переживание процесса умирания, является отношение к смерти как к неотъемлемой части жизни. На протяжении своей жизни люди этих культур привыкали проводить время возле умирающих, обряжать трупы, наблюдать за кремацией, держать прах родственников в своих жилищах. Западного человека посещение таких мест как Варанаси (Бенарес) в Индии, где подобное отношение находит крайнее выражение, может основательно потрясти. Кроме того, в доиндустриальных культурах люди умирают обычно в кругу большой семьи, “на миру” — в своём роде, племени. Таким образом, они могут получить значимую эмоциональную поддержку от людей, которых близко знают. Важно также упомянуть могущественные ритуалы, проводимые над умирающими, которые должны помогать людям, стоящим на пороге финального перехода, или даже особым образом руководить ими, как это описано в «Бардо тходрол».

Исключительно важным фактором, оказывающим влияние на отношение к смерти и переживание умирания в доиндустриальных обществах, являются существующие там формы эмпирической подготовки к смерти. Все их объединяет переживание необычных состояний сознания, вернее — особой их разновидности, для которых я изобрёл термин «холотропные состояния» (Grof 1992). Это сложное слово буквально означает «ориентированный на целостность «или «движущийся по направлению к целостности» (от греческого «холос»=цельный и «трепейн»= движущийся в направлении чего-то). Такие особые состояния, вызванные приёмом психоделических веществ, целым рядом нелекарственных методов или возникающие спонтанно, имеют огромный целительный и преображающий потенциал, а также представляют собой важный источник информации о человеческом сознании, душе и природе реальности. Степень важности, придававшейся древними и туземными культурами холотропным состояниям, отражается в том, как много времени и энергии уделялось ими развитию «священных техник» достижения этих состояний.

В череде переживаний, возникающих в холотропных состояниях, проявляются глубинные последовательности психически-духовного переживания смерти и возрождения, ощущение космического всеединства, которые способны радикально преобразить отношение к смерти и самому процессу умирания. Древние и доиндустриальные общества предоставляли своим членам множество социально-приемлемых контекстов для переживания подобных состояний. Наиболее древним из этих социальных институтов является шаманизм — духовная система и искусство целительства, неразрывно связанная с холотропными состояниями сознания, смертью и умиранием. Путь множества шаманов начинается с так называемой «шаманской болезни» — спонтанно переживаемого кризиса инициации, включающего в себя визионерское путешествие в подземный мир, переживание психологической смерти и возрождения, а также восхождения в небесные, вышние пределы. Познание сферы смерти, обретённое во время этой трансформации, даёт шаману возможность свободно переноситься из одного мира в другой и использовать подобные путешествия для лечения и для более глубокого постижения. Шаманы и шаманки могут также способствовать осуществлению подобных путешествий другими.

Другим контекстом, позволяющим обрести опыт умирания, являются описываемые антропологами ритуалы перехода. Эти сложные ритуалы, соблюдаемые в туземных культурах во время важных физиологических и социальных переходов, таких как рождение, обрезание, наступление половой зрелости, женитьба, умирание и др. Практически все описанные выше эффективные приёмы изменения состояния сознания используются в ритуалах посвящения. Пристальное исследование вызванных состояний и внешней символики, сопровождающей проведение ритуалов, показывает, что все они концентрируются вокруг триады рождение-секс-смерть и переживания психодуховного возрождения. В таких культурах люди множество раз имеют возможность пережить и преодолеть смерть. Когда наступает срок их собственной биологической кончины, они ступают на уже знакомую территорию.

Тесно связаны с ритуалами перехода древние мистерии смерти и возрождения, сложные священные и тайные обряды, при которых также применялись могущественные изменяющие сознание психотехники. Они существовали во многих частях света, но особенно были распространены в Средиземноморье. Инициация основывалась на мифах о божествах, символизирующих смерть и возрождение — вавилонских Иштар и Таммузе, египетских Исиде и Осирисе, греческих Дионисе, Аттисе и Адонисе и ряде других. Самыми знаменитыми из них были Элевсинские таинства, основанные на истории о похищении Персефоны Аидом, увлёкшим её в свой подземный мир, и её периодических возвращениях на землю. Таинства проводились через четыре года на пятый в Элефсисе, городке неподалеку от Афин, на протяжении почти двух тысяч лет. Считалось, что опыт смерти и возрождения, переживаемый на этих таинствах, освобождал посвящённых от страха смерти и коренным образом преображал их жизнь.

Особый интерес для исследователей трансперсональной психологии представляют различные мистические традиции и великие духовные учения Востока. Сюда относятся системы йоги, буддийские учения от тхеравады и тибетской тантрической ваджраяны до дзен-буддизма, даосизм, суфизм, христианский мистицизм, каббала и др. Всеми этими системами были разработаны эффективные виды молитв, медитаций, медитаций в движении, дыхательных гимнастик и прочих действенных видов психотехники для введения человека в состояние изменённого сознания с глубокими духовными компонентами. Подобно переживаниям шаманов, посвящаемых в обрядах инициации и неофитов в древних мистериях, такие процедуры давали возможность людям осознать собственную смертность и преходящесть, перебороть страх смерти и радикально изменить свой образ жизни.

Описание доступной умирающим поддержки в доиндустриальных культурах будет неполным, если не упомянуть Книги Мёртвых — такие как тибетскую “Бардо тходрол”, египетскую “Перт Эм Хру”, ацтекский “Кодекс Боржиа”, “Керамические тексты” майя или европейскую “Ars moriendi”. Все эти тексты содержат подробное описание того, что душа может встретить после смерти биологической оболочки во время посмертных странствий. Как мы рассмотрим далее, они также могут иметь иную весьма важную функцию. Ими можно пользоваться при жизни в качестве руководств по духовной практике и пособий по самостоятельному исследованию холотропных состояний сознания.

Как мы видели ранее, умирая, человек в древних и туземных культурах был вооружён системой духовных и философских представлений, простирающихся за момент смерти, и подготовлен на практике к этому моменту чередой ритуалов, включающих холотропные состояния сознания. Умирающих окружали сородичи, ритуалами зачастую помогающие им переходить с одной стадии на другую. В некоторых культурах устная традиция повествовала об устройстве тех областей, которые душам умирающих предстояло пересечь, письменные источники также служили руководством в предстоящем странствии.

В индустриальном же обществе мы наблюдаем диаметрально противоположную картину. Умирающие здесь по преимуществу люди прагматических или атеистических взглядов, либо испытавшие сильное воздействие таких взглядов. Согласно западной науке и монистической материалистической философии, история Вселенной есть по существу история эволюции материи. Жизнь, сознание и разум — всего лишь случайные и несущественные побочные продукты такой эволюции. Они возникли на исторической арене через несколько миллиардов лет развития пассивной и инертной материи в незначительном уголке Вселенной. В мире, где реальным считается лишь материальное, лишь то, что можно пощупать и измерить, нет места любого рода духовности.

Роль религии

Хотя отправление религиозных видов деятельности обычно разрешается, или даже формально поощряется, но со строго научной точки зрения, любое погружение в духовную сферу представляется иррациональным занятием, указывающим на эмоциональную и интеллектуальную незрелость — недостаток образования, склонность к примитивным предрассудкам и сползание в область мистических инфантильных представлений. Непосредственное переживание духовных реальностей рассматривается как проявление серьёзного умственного расстройства, психоз, искажение реальности, вызванное патологическим поражением мозга. Лишённая своей практической составляющей, религия в значительной мере утратила связь со своим глубинным духовным источником, что в итоге опустошает, лишает её смысла, она перестаёт быть положительной и полезной силой в нашей жизни. В своей современной форме религия не способна соперничать в убедительности с материалистической наукой, авторитет которой высоко поднимают её технические триумфы. Без достоверного опыта духовных переживаний хорошо образованные люди будут склоняться к атеизму, а менее развитые интеллектуально будут подвержены самым бредовым формам фундаментализма.

Взгляд сознания

Согласно западной нейрофизиологии, сознание есть сопутствующий признак материи, продукт физиологических процессов мозга, и таким образом чрезвычайно зависимо от тела. Смерть тела, вернее — мозга считается абсолютным концом всех форм деятельности сознания. Вера в жизнь после смерти, посмертное путешествие души, потусторонние пределы и пристанища, в перевоплощению относится к области сказочных преданий или же помещаются в описание историй болезни в учебниках психиатрии. Ее рассматривают как стремление примитивных или простодушных людей, неспособных принять непреложный биологический императив смерти, выдать желаемое за действительное. Однако такой подход искажает всю духовную и сакральную и ритуальную историю человечества.

Очень небольшое количество людей, включая почти всех учёных, осознаёт, что у нас нет абсолютно никаких доказательств, что сознание на самом деле является продуктом деятельности мозга. Более того, нет ни малейшего представления, как это может осуществляться. Никто из учёных ни разу не попытался конкретно ответить на вопрос, каким образом преодолеть бездну между материей и сознанием. Однако, невзирая на такое противоречие, основное метафизическое предположение, что сознание является сопутствующим признаком материи, остаётся ведущим мифом западной материалистической науки, что оказывает фундаментальное влияние на всё наше общество. Не существует также никакого научного доказательства отсутствия духовного изменения в строении Вселенной. Собственно, как я постараюсь показать в данной книге, на самом деле есть более чем достаточный массив доказательств существования невидимых в обычных условиях сверхчувственных измерений действительности. Но пока господствующее в индустриальной западной цивилизации мировоззрение и официальные формы богослужения предоставляют умирающим не очень много поддержки.

Научный интерес к смерти и умиранию

Вплоть до 70-х годов ХХ века такие взгляды на смерть практически не давали развиваться интересу учёных в исследовании опыта умирающих пациентов и людей в ситуациях на грани смерти. За редким исключением данная область игнорировалась, а публикации представляли собой либо популярные книги не для специалистов такие как “Преддверие” Джесс Вайс (Jess E. Weisse “The Vestibule”, 1972), “Заглянув за грань” Жан-Батиста Делакура (Jean-Baptiste Delacour “Glimpses of the Beyond”, 1974), либо сугубо научные труды, такие как подробное исследование наблюдений врачей и медсестёр у кровати умирающих К.Осис (Osis 1961). Все эти книги были отнесены к области парапсихологии и отклонены как несущественные для науки.

Ситуация изменилась после публикации новаторской книги Элизабет Кюблер-Росс “О смерти и умирании” в конце 60-х (Kubler-Ross) и в середине 70-х книги Раймонда Моуди “Жизнь после жизни” (Moody 1975), ставшей бестселлером во всём мире. За время, прошедшее с тех пор, Кен Ринг, Майкл Сабом и другие пионеры танатологии собрали внушительный свод свидетельств о необычайных свойствах переживаний на грани смерти — от точной передачи сверхчувственного восприятия во время опыта существования вне тела до глубоких изменений личности, последовавших вслед за этим. Сведения об этих исследованиях широко распространялись средствами массовой информации, от бестселлеров до телевизионных ток-шоу и голливудских фильмов.

В результате подобной широкой кампании, как специалисты, так и публика в целом теперь осведомлены в основных чертах о переживаниях на грани смерти. И всё же даже столь кардинальные наблюдения, способные изменить всю парадигму мышления, революционизировать понимание нами природы сознания и его взаимоотношений с мозгом, отметаются большинством профессионалов как не имеющие особого значения галлюцинации, порождённые биологическим кризисом тела в целом и мозга в частности. Обычно их не записывают и не включают в историю болезни пациента, как несущественные. Пережившим клиническую смерть в большинстве медицинских учреждений обычно не предоставляется также никакой особой психологической поддержки, чтобы помочь включить столь необычный опыт в их дальнейшую жизнь.

Условия смерти и умирания

На Западе умирающим зачастую не хватает человеческой поддержки, которая могла бы облегчить им переход. Мы стараемся защитить свой эмоциональный комфорт, устраняя больных и умирающих подальше от себя — в больницы и приюты. Там основной упор делается на системах поддержания жизнеобеспечения и механическом продолжении жизни, часто с нарушением всех разумных пределов, вместо того, чтобы обеспечить душевную человеческую поддержку и повысить качество последних дней. Семейная структура общества распалась, дети зачастую живут очень далеко от родителей и дедушек с бабушками. Когда здоровье критически ухудшается, контакты с родственниками нередко весьма формальны и минимальны. Специалисты в области психиатрии, разработавшие эффективные методы поддержки и консультаций в условиях разнообразных эмоциональных кризисов, по-прежнему не обладают действенными методами помощи умирающим при их переходе. Люди перед лицом наиболее глубокого из всех возможных кризисов, захватывающего одновременно все аспекты существования личности — биологический, эмоциональный, межличностный, общественный, философский и духовный, остаются за бортом, без значимой помощи.

Все это происходит в более широком контексте коллективного отрицания преходящности и смертности, присущем западной индустриальной цивилизации. Большая часть нашей встречи со смертью проистекает в стерилизованном виде, когда целая команда специалистов уменьшает её непосредственное воздействие. В самом крайнем выражении в эту группу входят посмертные парикмахеры и брадобреи, портные, гримёры, пластические хирурги, которые целым рядом косметических ухищрений приукрашивают труп, прежде чем предъявить его родственникам и друзьям. Газеты и журналы ещё сильнее отдаляют от нас смерть, переливая её в пустую статистическую цифру, бесстрастно сообщая о тысячах жертв, погибших в войнах, революциях, природных катастрофах. Кино и телевидение тривиализируют смерть, выводя насилие на экраны во всё возрастающих объёмах. Современные зрители получают прививку против эмоциональной значимости смерти, когда наблюдают бесконечные сцены смерти и убийств в виде развлечения. В целом, справедливо будет заключить, что условия жизни, существующие в современных технологически развитых странах, не могут предложить людям достаточно эмоциональной и психологической поддержки перед лицом смерти.

В этой книге я рассмотрю данные исследований человеческого сознания, которые революционизировали понимание смерти и умирания, а также открыли новые подходы в работе с умирающими. В первой части я опишу вначале древние и туземные ритуальные и духовные практики, которые могут помочь нам пережить смерть, найти эффективные способы облегчить уход из жизни, придать ему смысл. В ряде глав основное внимание будет уделено подготовке к смерти — в шаманизме, обрядах перехода, древних мистериях, а также в различных мистических и восточных духовных системах. После обсуждения ритуальных и духовных практик, важных для понимания смерти, одну главу я посвящу специально Книгам Мёртвых — тибетской “Бардо тходрол”, египетской “Перт Эм Хру”, ацтекскому “Кодексу Боржиа”, “Керамическому кодексу” майя и европейской “Ars moriendi”.

Во второй части книги я рассмотрю данные современных исследований, которые проливают свет на целый ряд явлений, связанных со смертью и умиранием. Вначале отдельная глава будет отведена расширенной картографии психики, сложившейся в результате полувека моих исследований в области психоделической терапии, холотропного дыхания и спонтанных социально-психических кризисов. Наличие такой карты является необходимым предварительным условием любого серьёзного рассмотрения проблем, затрагиваемых в книге, от различных форм ритуального преображения, до проблемы сознания на пороге смерти. В последующих главах будут рассмотрены области исследования, важные при рассмотрении вопроса о существовании сознания после смерти — изучение опыта клинической смерти, кармы и перевоплощения, обмена информацией с бестелесным сознанием и посмертного странствия души.

Заключительные главы книги посвящены обсуждению эксперимента Спринг Гроув, программы психоделической терапии пациентов с неоперабельными формами рака. Будет дан очерк истории этого метода терапии, описана процедура, несколько конкретных случаев её применения, а также проанализированы клинические результаты. Заключительная глава книги включает обзор о понимании смерти в психологии, начиная от ранних соображений Фрейда до трансперсональных представлений, которые возникли в результате применения психоделической терапии и других направлений исследования человеческого сознания. В также будет рассмотрена практическая значимость материала книги для людей, живущих в технологически-развитых странах и возможные социо-политические применения полученных результатов для понимания современного глобального кризиса и его облегчения.

(рис. Стр. 28 оригинала. Колдун из пещеры Ле-Труа-Фрер. Загадочная составная фигура, сочетающая несколько мужских символов — рога оленя, глаза филина, хвост дикого коня или волка, человеческую бороду и лапы льва.)