Структурообразующие принципы цивилизации.

Мета-онтологическая “доска”

Игроками на “мировой шахматной доске” сегодня являются только Империи – государства, для которых выполняются следующие условия: [c.585]

• есть осознанная и отрефлектированная ассоциированность с одной из самостоятельных геополитических структур (“Америка для американцев”);

• существует один или несколько этносов, соотносящих себя с данным государством;

• хотя бы одним из этих этносов проявлена пассионарность (идентичность) в форме господствующей идеологии;

• у государства наличествует определенное место в мировой системе разделения труда;

• государство смогло сформировать собственную уникальную цивилизационную миссию, иными словами, оно способно ответить на вопрос, зачем оно существует?

Из национальных государств такими “обобщенными Империями” являются сегодня только Соединенные Штаты Америки, Япония и Китай. Региональные объединения также способны создавать имперские структуры, и не подлежит сомнению, что Европейский Союз должен рассматриваться как один из ведущих мировых игроков. Внесем в этот весьма привилегированный список также Россию, несмотря на ее крайне низкий экономический и политический статус в современном мире. Хотя бы по традиции: Россия имела все отличительные признаки Империи, по крайней мере последние двести лет. Даже если сейчас она утратила некоторые из них (что не очевидно), она должна учитываться в среднесрочном геополитическом реестре. На этом, кстати, настаивают и С.Хантингтон, и З.Бжезинский (хотя, ни того ни другого это обстоятельство не радует).

При всей важности “спектроскопии по Империям”, позволяющей ввести в геополитику субъектность и назвать поименно “игроков” за “мировой шахматной доской”, можно согласиться с С.Хантингтоном, что эта классификация вторична по отношению к разбиению, задаваемом понятием цивилизации.

Представление о различных цивилизациях (культурно-исторических общностях), сосуществующих на земном [c.586] шаре, было введено в науку Н.Данилевским. Он же связал формирование цивилизации с особенностями господствующих ландшафтов и показал, что цивилизации не смешиваются между собой и изменяются только в исторических масштабах времен.

Для А.Тойнби цивилизации всегда являлись “ответом на вызов”. Тем самым и классифицировались они по типам вызовов (вызов моря, вызов пустыни, вызов тропического леса…). К сожалению, великий английский историк не опубликовал свои представления об иерархии вызовов, поэтому построить эвристическую картину цивилизаций в рамках модели А.Тойнби затруднительно.

Но не эвристичен и С. Хантингтон, который подошел к понятию цивилизации, скорее, с позиции Н.Данилевского или О.Шпенглера, нежели А.Тойнби. Американский исследователь не определяет само понятие, вернее, определяет очень подробно и только описательно, что, по сути, одно и тоже.

С. Хантингтон понимает под признаками цивилизации “культурную общность”: язык, историю, религию, обычаи. В рамках такого подхода решительно невозможно объяснить, почему между Испанией и Ирландией есть “культурная общность”, а между Россией и Польшей ее нет. Чтобы защититься от подобных возражений, автор выкладывает на стол следующую карту: каждый сам знает, к какой цивилизации он принадлежит. Иными словами, спектроскопия цивилизаций вытекает, по С. Хантингтону, из рамки идентичности.

Заметим, что здесь налицо формальная логическая ошибка: в лучшем случае каждый знает, к какой цивилизации он хочет принадлежать. В рамках подхода Н. Данилевского (и, насколько можно судить, С. Хантингтона) цивилизационные признаки маркируются архетипами, то есть “прописаны” на уровне коллективного бессознательного. Которое, конечно же, совершенно не обязательно согласуется с индивидуальным созданием. [c.587]

Очень сложное понятие идентичности американский исследователь также не определяет. Строго говоря, он его даже не вводит. Между тем без моделирования социальной идентичности совершенно невозможно как-то разумно ввести в геополитические построения процедуру самоидентификации. Сугубо формально, идентичность есть онтологическое убеждение (личности, группы, социосистемы), проявленное в процессе взаимодействия с некоторой “инаковостью” . Процессы формирования, проявления, утраты идентичности очень сложны, по-видимому, именно идентичности представляют собой социальное “горючее”, источник общественных движений.

Выдвигая свой тезис, С. Хантингтон оказывается перед необходимостью, во-первых, ответить на вопрос, какие идентичности образуют, а какие не образуют цивилизаций (ибо последних в рамках модели С. Хантингтона насчитывается только восемь) , и, во-вторых, доказать, что никакие идентичности никогда не смешиваются. Ни того ни другого автор не делает.

По всей видимости, С. Хантингтон считает первичным [c.588] признаком, порождающим расслоение Человечества на цивилизации, этноконфессиональную идентичность. Во всяком случае, он говорит: “Можно быть наполовину арабом и наполовину французом, сложнее быть наполовину католиком и мусульманином”.

Но почему? В эпохи Халифата или реконкисты такая самоидентификация была устоявшейся и довольно распространенной практикой. Да и позднее конфессиональные различия отступали перед опасностью или выгодой. Отец Мушкетона из бессмертного романа А.Дюма “избрал для себя смешанную протестантско-католическую веру”. В это же время на островах Карибского моря произошло столкновение идентичностей, и ответом на фразу: “мы повесили их не как французов, а как еретиков” было: “вас повесят не как испанцев и католиков, а как бандитов и убийц”. В сущности, автор делает очень далеко идущие выводы из такого случайного и преходящего явления, как развернувшийся на рубеже тысячелетий “парад конфессиональных идентичностей”. И даже одной, а именно мусульманской, конфессиональной идентичности. Можно согласиться с автором, когда он настаивает на судьбоносности “мусульманского возрождения” для Запада (во всяком случае, с необходимостью учитывать современный политический ислам как стратегический фактор спорить не приходится), но вот имеет ли это социальное явление теоретическое значение? В конце концов, никто не доказал, что распространение политического ислама представляет собой естественный, а не сконструированный социальный процесс.

Вероятно, построения С. Хантингтона можно исправить и конкретизировать (в результате “Конфликт цивилизаций” превратится, скорее всего, в осовремененную форму “России и Европы” Н. Данилевского), однако и модернизированная версия будет содержать все “родовые признаки” индуктивного подхода, малопригодного для геополитического анализа. [c.589]

Попытаемся мыслить в аналитической парадигме.

Определим “цивилизацию”, как образ жизни, заданный в виде совокупности общественно используемых технологий и рамочных ограничений, наложенных на эти технологии. Иными словами, “цивилизация” есть способ взаимодействия носителей разума с окружающей средой.

Рамочные принципы, маркирующие цивилизации, можно выбирать различными способами. Таким образом, можно построить несколько цивилизационных разложений, которые – при одинаковом числе параметров отбора – должны быть эквивалентными. Собственно, те инварианты, которые будут оставаться неизменными при любых “вращениях” в пространстве параметров и должны рассматриваться нами как наиболее фундаментальные социальные общности, формы существования Человечества.

В рамках восьмиаспектной структуры информационного пространства, модель рамочных принципов цивилизации может быть построена дихотомическими разложениями:

время – пространство;

личность – масса;

рациональное – трансцендентное;

духовное – материальное.

Такой подход выделяет 16 возможных цивилизаций, не все из которых, однако, существуют в реальности. Эквивалентное распределение по цивилизациям предлагает анализ по мирам-экономикам А.Кондратьева; А.Неклесса использует спектроскопию, основанную на мировом разделении труда.

Современный подход к понятию цивилизации отказывается от обязательной аналитической дихотомии, используя взамен сложную мыслеконструкцию, известную как метаонтологическая система координат. Эта система, представляющая собой единство трех “ортогональных” миров: “плана” идей, “плана” вещей и “плана” людей (носителей [c.590] разума). В каждом из этих миров задается своя системная иерархия. Например, для “плана” людей такая иерархия может иметь вид: человек – семья – этнос – государство – Человечество.

Категория времени в этой модели не задана явно и рассматривается как мера взаимодействия мета-онтологических миров. Такое взаимодействие по построению имеет тройственную природу и разбивается на мыследействие (“план” вещей + “план” идей), социодействие (“план” людей + “план” идей), онтодействие (“план” вещей + “план” людей).

В рамках построенной модели технология есть любая маршрутизация, сшивающая мысле-, социо – и онтодействие. Соответственно цивилизация определяется начальной (и она же конечная) точкой обхода, направлением обхода, уровнем иерархии, по которому производится обход.

Теоретически, таких уровней может быть сколько угодно. Практически, ни одна цивилизация не оперирует отдельными людьми или, напротив, всем человечеством, и реально выделяются три структурных уровня, соответствующих различным административным организованностям.

Наиболее простой из этих организованностей является ПОЛИС, самоуправляющаяся и самообеспечивающаяся община, жизнь которой регулируется гражданским правом, освященном религией, но не сводящимся к ней. ПОЛИСная структура тяготеет к демократичности, отделению науки и искусства от религии и права. Как правило, ПОЛИС поддерживает “принцип развития” и включает в семантический оборот понятие “личности”.

Обычно, число граждан ПОЛИСа ограничено количеством людей, которые умещаются на центральной площади (7! – по Аристотелю). ПОЛИСы тяготеют к открытости, смешиванию различных деятельностей, охотно развивают торговлю.

Альтернативой ПОЛИСу служит НОМОС, для которого характерно единство физических законов (законов [c.591] природы), социальных законов (права) и трансцендентных законов (воли Богов). Соответственно различие между природой, обществом и Божеством не проводится. Высший общественный иерарх не замещает Бога на земле, он сам есть такой Бог. Он повелевает миром данного НОМОСа, дарует жизнь, обрекает на смерть, поддерживает мировое равновесие.

Жизнь в социосистемах-НОМОСах регулируется одним структурообразующим процессом, являющим собой единство природного явления и производственной деятельности. НОМОС замкнут и ограничен как в пространстве, так и во времени.

Наконец, наиболее сложным иерархичным уровнем является КОСМОС – организованность, объединяющая в единую структуру неоднородные государства, разные области которых управляются разными смысловыми, правовыми, религиозными системами.

Характерным признаком КОСМического государства является наличие некоего зародыша “мета-права”: рамочных принципов, порождающих любое частное (“областное”) право. Часто космическое мета-право принимает форму идеологической или трансцендентной системы, иногда оно сводится к единой сакральной фигуре “символа империи”.

КОСМические государства с неуклонностью порождают развитую бюрократию, “переводящую” мета-закон в управленческие решения. Соответственно КОСМОС тяготеет к аристократическим системам управления, которые в каких-то случаях маскируются под демократические представительные структуры, а в каких-то – под абсолютную монархию, но во всех случаях сохраняют основополагающий принцип – существование “номенклатуры” и “ведомств”.

Понятно, что КОСМические государства не имеют и не могут иметь единого структурообразующего процесса, кроме процесса управления. Динамические противоречия системы складываются из зон напряженности на областных [c.592] границах – административных, экономических, смысловых – и постоянной борьбы областей с имперским метаправом. Соответственно КОСМические структуры динамически неустойчивы: они либо пульсируют с характерными периодами порядка поколения, либо порождают внешнюю экспансию в форме агрессии или эмиграции

Предложенная модель позволяет выделить девять возможных цивилизаций (с точностью до направления обхода), что меньше, нежели в классической дихотомической схеме (шестнадцать), но явно больше, чем наблюдается в действительности.

Схема “мета-онтлогических вращений” показывает, что природа цивилизаций может меняться, хотя и очень медленно, поскольку изменение подразумевает многократный обход “координатной системы”, накопление изменений и затем трансформацию господствующей технологии. Наиболее вероятен переход на другой иерархический уровень: например, развитие от ПОЛИСа к КОСМОСу, либо, напротив, деградация КОСМОСа до НОМОСа. Цивилизация может выстроить некий промежуточный структурный уровень. Чаще всего это свидетельствует о системной катастрофе и редукции “государственной административной картинки”. Так, НОМОС может истончиться до ЛЕГОСа, цивилизационной структуры, в которой единый закон, пронизывающий все стороны жизни и порождающий внятные поведенческие стандарты, редуцируется до юридического, установленного людьми и для людей закона. Человек, существующий внутри ЛЕГОСа, считает, что “правовое общество” охватывает не только носителей разума, но также животных и даже мертвую природу. Мир НОМОСа довольно неуютен (с точки зрения КОСМического мышления), но он самосогласован и способен к развитию. Мир ЛЕГОСа можно понять как пародию, карнавал, шутку, но эта шутка повторяется из года в год, из десятилетие в десятилетие – с совершенно серьезным видом. Конечно, рано или поздно “больная” цивилизация либо выздоровеет: восстановит у [c.593] себя НОМОС, создаст КОСМОС или найдет новую жизнеспособную цивилизационную структуру, – либо умрет.

Современные Западные культуры больны ЛЕГОСом, что характерно для США и большой части Западной Европы, ТЕУСом (изолированная, но вместе с тем едва ли не самая Западная из всех культура Ватикана), ТЕХНОСом (исчезнувшая советская цивилизационная структура).

КОСМОС и ПОЛИС также имеют свои “больные” подуровни. Так, первый может вырождаться в ЛИНГВОС (культура, построенная на сугубо языковом формате) или ЭТНОС (это рождает совершенно фантастический, но короткоживущий оксюморон – моноэтническую империю). Второй, обычно, сводится к потерявшей трансцендентную составляющую МУНИЦИПИИ – самоуправляющейся общине, не имеющей информационного гения-покровителя своего существования, утратившей миссию развития и смысл существования.

В процессе естественного развития цивилизации (например, от НОМОСа к КОСМОСу) могут возникнуть весьма необычные ситуации, когда маршрутизация, задающая господствующую технологию и вместе с ней цивилизацию, проходит “план” людей на уровне КОСМОСа, в то время как мир идей еще сохраняет характерные для НОМОСа структуры. Такое противоречие есть повод и причина развития.

В этой связи нет необходимости беспокоиться (в долгосрочной перспективе) по поводу деятельности современного [c.594] политического ислама. Он – всего лишь структура, временно пытающаяся на КОСМическом уровне оперировать НОМОСными смыслами.