9. Этические проблемы современной генетики

Многие из тех, кто следит за развитием современной генетики, осведомлены о происходящих на эту тему обширных общественных дискуссиях. Озабоченность людей вызывает весь связанный с этим спектр проблем — от клонирования до генетического воздействия. Во всем мире поднялась широкая дискуссия об использовании генной инженерии в сельском хозяйстве. В настоящее время стало возможно создавать новые сорта растений с необычайно высокой урожайностью и при этом очень устойчивых к различным заболеваниям, что позволяет увеличить производство продуктов питания в мире со все возрастающей численностью населения. Польза от этого очевидна. Арбузы без семечек, яблони с долго живущими стволами, устойчивая к вредителям пшеница и другие зерновые культуры, — все это уже не относится к области научной фантастики. Я читал, что ученые проводят эксперименты по внедрению в продукты сельского хозяйства, например в помидоры, генных структур различных видов пауков.

Такие технологии изменяют природный облик и свойства организмов, но известны ли нам все долгосрочные последствия, влияние, которые это может оказать на сорта растений, на почву, да и вообще на всю окружающую природу? Здесь есть несомненная коммерческая выгода, но как мы можем решить, что полезно на самом деле? Сложность структуры взаимозависимых отношений, характерная для окружающей среды, делает точный ответ на этот вопрос невозможным.

В условиях естественной эволюции, протекающей в природе, генетические изменения происходят постепенно, на протяжении сотен тысяч и миллионов лет. Активно вмешиваясь в генные структуры, мы рискуем спровоцировать неестественно ускоренное изменение животных, растений, а также нашего собственного человеческого рода. Все сказанное не означает, что нам необходимо прекратить исследования в этой области; я просто хочу подчеркнуть, что нельзя забывать о возможных нежелательных последствиях применения этих новых знаний.

Самые важные из возникающих в этой связи вопросов касаются не науки как таковой, а чисто этических проблем правильного применения наших новых возможностей, открывающихся в результате разработки технологий клонирования, расшифровки генома и прочих успехов науки. К их числу относятся прежде всего генные манипуляции, осуществляемые не только над геномами людей и животных, но и растений, что в конечном итоге неизбежно оказывает воздействие на всю окружающую среду, частью которой являемся и мы сами. Основной вопрос здесь — проблема соотношения между нашим знанием и доступными нам средствами воздействия на природу с одной стороны, и нашей ответственностью за мир, в котором мы живем, — с другой.

Всякий новый прорыв в науке, имеющий коммерческие перспективы, привлекает к себе усиленный интерес со стороны общественности, а также инвестиции государства и частных предпринимателей. Уровень научного знания и технологических возможностей к настоящему моменту так велик, что, наверное, лишь недостаток воображения ограничивает нас в наших действиях. Это беспрецедентное владение знаниями и силой ставит нас в очень сложное положение. Чем выше мощь цивилизации, тем большим должен быть уровень моральной ответственности.

Если мы рассмотрим философские основы главных этических учений, созданных на протяжении человеческой истории, то в большинстве из них обнаружим ключевое требование: чем более развиты сила и знание, тем выше должен быть уровень ответственности тех, кто ими владеет. С давних времен и до сих пор мы могли видеть эффективность выполнения этого требования. Способность к вынесению морального суждения всегда шла в ногу с развитием знания и технологической мощи всего человечества. Но в нынешнюю эпоху разрыв между совершенствованием биотехнологий и их моральным осмыслением достиг критической величины. Ускорение накопления знаний и развития технологий в области генной инженерии теперь таково, что этическое мышление подчас просто не успевает осмыслить происходящие перемены. Новые возможности в этой области ведут по большей части не к научному прорыву или к смене парадигмы, но к возникновению все новых технологий в сочетании с подсчетом финансистами своих будущих прибылей и с политическими и экономическими амбициями государств. Вопрос теперь не в том, сможем ли мы получить знания и воплотить их в технологии, а в том, удастся ли нам использовать уже добытые знания и силы надлежащим образом и с учетом моральной ответственности за последствия наших действий.

Медицина на данный момент является именно той областью, в которой современные открытия генетики могут найти немедленное применение. Многие медики считают, что расшифровка генома человека открывает новую эру в медицине, знаменуя переход от биохимической к генетической модели терапии. Произошло переосмысление причин некоторых заболеваний, которые теперь считаются генетически обусловленными с момента зачатия, и рассматривается вопрос о возможности их лечения методами генной терапии. Связанные с этим проблемы генной манипуляции, особенно на уровне человеческого эмбриона, являются серьезным моральным вызовом нашего времени.

Глубокий аспект этой проблемы, как мне представляется, лежит в вопросе о том, чтб нам следует делать с открывающимся знанием. До того как стало известно, что старческое слабоумие, рак или даже само старение управляются определенными генными структурами, мы могли не задумываться об этих проблемах заранее, полагая, что будем решать их по мере возникновения. Но уже сейчас или, по крайней мере, в ближайшем будущем генетики смогут сообщать людям или их близким, что у них имеются гены, которые угрожают стать причиной их смерти или тяжелого заболевания в детстве, юности или в зрелом возрасте. Такое знание способно полностью изменить наши представления о здоровье и болезни. Например, на того, кто в настоящий момент здоров, но несет в себе генетическую предрасположенность к определенным заболеваниям, может быть навешен ярлык «потенциальный больной». Что нам делать с подобным знанием и каким в этом случае должно быть проявление сострадания? Кому следует предоставлять доступ к этим сведениям, учитывая все возможные личные и социальные последствия такой осведомленности, включая страхование, работу, человеческие отношения и вопросы продолжения рода? Должен ли носитель дефектных генных структур сообщать об этом своему спутнику жизни? Это лишь некоторые вопросы, которые могут возникнуть в результате развития генетических исследований.

Чтобы подчеркнуть сложность этих и без того довольно запутанных проблем, я должен еще сказать, что генетическое прогнозирование такого рода не может быть гарантированно точным. В ряде случаев можно с определенностью установить, что данное генетическое расстройство, наблюдаемое в эмбрионе, станет причиной заболевания в детском или юношеском возрасте, но часто это является вопросом статистической вероятности. В ряде случаев решающее влияние на появление симптомов болезни может оказать образ жизни, режим питания и окружающие условия. Поэтому, если даже точно известно, что данный эмбрион является носителем дефектных генов, не может быть полной уверенности в том, что болезнь непременно проявится.

Знание о генетических рисках может оказать огромное влияние на жизненные решения людей и даже на их самооценку, хотя такие сведения вполне могут оказаться неточными, а имеющийся риск так и остаться нереализовавшейся возможностью. Следует ли предоставлять человеку такие сомнительные сведения? Если один из членов семьи обнаружит у себя подобные отклонения, должен ли он ставить об этом в известность остальных своих родственников? Будут ли эти сведения предоставляться более широкому кругу лиц, например компаниям медицинского страхования? Ведь в результате носители определенных генов могут оказаться вовсе лишенными медицинской помощи лишь в силу того, что потенциально подвержены риску возникновения определенных заболеваний. И это не только медицинская, но также этическая проблема, которая может оказать влияние на психологическое состояние человека. При обнаружении генетических нарушений на стадии развития эмбриона (а число таких случаев будет лишь увеличиваться) должны ли родители или социальные структуры принимать решение о лишении такого существа жизни? Вопрос осложняется еще и тем, что по мере обнаружения новых генных нарушений довольно быстро разрабатываются новые медикаменты и методы лечения соответствующих генетических заболеваний. Можно представить себе ситуацию принятия решения об аборте эмбриона человека, у которого, скажем, к двадцатилетнему возрасту по прогнозу должно было бы развиться генетическое заболевание, а через несколько лет его несостоявшиеся родители узнают, что ученые разработали лекарство, устраняющее эту проблему.

Многие люди, особенно те, кто занимается вопросами недавно возникшей дисциплины биоэтики, хорошо понимают сложность и специфику всех этих вопросов. Я же, в силу недостаточности моих знаний, мало что могу здесь предложить в качестве конкретных решений, особенно учитывая скорость развития исследований в сфере биотехнологий. Но что бы мне хотелось сделать, так это рассмотреть некоторые из ключевых моментов, которые, как я полагаю, должны осознавать все работающие в данной области специалисты, и предложить какие-то общие подходы к разработке принципов разрешения возникающих здесь моральных проблем. Я думаю, что в основе предстоящих нам вызовов действительно лежит вопрос о том, какие решения мы должны принимать ввиду новых научных открытий и технологических разработок.

В дополнение к этому на границе новой генной медицины нас ждут еще и другие проблемы. Я говорю о клонировании. Прошло уже несколько лет с того момента, как миру была представлена знаменитая овца Долли, возникшая в результате первого успешного полного клонирования живого существа. После этого появлялось несколько сообщений о клонировании человека. Достоверно известно, что действительно был создан клонированный человеческий эмбрион. Вопрос о клонировании очень сложен. Известно, что существуют два различных вида клонирования — терапевтическое и репродуктивное. В терапевтическом варианте технологии клонирования используются для воспроизводства клеток и, возможно, для выращивания недоразвитых человеческих существ, своего рода «полулюдей», с целью получения из них биологического материала для трансплантации тканей и органов. Репродуктивное же клонирование представляет собой производство точной копии организма.

В принципе, я не являюсь категорическим противником клонирования как технологического инструмента для медицинских и терапевтических целей. Во всех подобных случаях мы должны руководствоваться в своих решениях принципами сострадательной мотивации. Тем не менее в отношении использования недоразвитого человеческого существа в качестве источника органов и тканей я испытываю непроизвольный внутренний протест. Однажды мне довелось посмотреть документальный фильм Би-би-си, где посредством компьютерной анимации было показано такое возникшее в результате клонирования существо с определенно различимыми человеческими чертами. Меня это зрелище ужаснуло. Некоторые могут сказать, что такие непроизвольные эмоции не следует принимать в расчет. Но я считаю, что мы, напротив, должны прислушиваться к подобному инстинктивному чувству ужаса, поскольку его источником является наша основополагающая человечность. Если мы позволим себе использовать в медицинских целях таких искусственно произведенных «полулюдей», что может тогда остановить нас от использования и других человеческих существ, которые с точки зрения общества будут признаны в той или иной степени неполноценными? Такое сознательное переступание определенных естественных границ морали часто приводило человечество к проявлению необычайной жестокости.

Поэтому можно сказать, что, хотя репродуктивное клонирование само по себе не является чем-то ужасным, оно может иметь далеко идущие последствия. Когда такие технологии станут общедоступными, некоторые родители, неспособные иметь детей, но желающие этого, могут захотеть получить ребенка посредством клонирования. В силах ли мы предсказать, какие последствия это будет иметь для генофонда человечества и всей дальнейшей эволюции?

Могут также найтись люди, которые из желания прожить сверх установленного срока захотят клонировать самих себя, веря в то, что их жизнь продолжится в новом организме. Правда, сам я не могу усмотреть в этом какой-либо разумной мотивации — с буддийской точки зрения, даже если телесность нового организма будет полностью идентичной прежней, у двух этих индивидов будут все же разные сознания, и прежний в любом случае умрет.

Одним из социальных и культурных последствий генной инженерии может стать ее влияние на само существование человеческого рода посредством вмешательства в репродуктивные процессы. Оправданно ли выбирать пол будущего ребенка, что, как мне кажется, технически достижимо уже сегодня? А можно ли делать такой выбор из медицинских соображений (например, в случае опасности гемофилии, которая проявляется только в потомках мужского пола)? Приемлемо ли лабораторное внедрение новых генов в сперматозоиды или в яйцеклетку? Как далеко можем мы зайти в направлении создания «идеального» или «желательного» плода — например, эмбриона, выведенного в лабораторных условиях с целью восполнить врожденную недостаточность другого ребенка той же пары родителей, например, стать донором костного мозга или почек? Как далеко можно зайти в искусственной селекции эмбрионов с целью отбора по интеллектуальным или физическим показателям, или, например, даже исходя из желательного для родителей цвета глаз будущего ребенка?

Когда подобные технологии используются для медицинских целей, как в случае лечения определенных генетических заболеваний, они могут казаться вполне приемлемыми. Однако отбор по признаку определенных свойств и особенно тогда, когда он делается исключительно из эстетических соображений, может иметь весьма неблагоприятные последствия. Даже если будущие родители полагают, что они выбирают свойства, полезные для их будущего ребенка, необходимо задуматься, делается ли это с истинно позитивным намерением или же лишь в угоду предрассудкам, свойственным данной культуре или данному времени. Необходимо учитывать долгосрочное влияние таких манипуляций на весь человеческий род в целом, поскольку подобные действия могут сказаться в будущих поколениях. Следует также принимать во внимание возможный эффект сужения разнообразия человеческих форм.

Особую озабоченность вызывает генное манипулирование, осуществляемое с целью создания детей с наилучшими умственными или физическими способностями. Какие бы различия ни существовали между людьми — такие как благосостояние, общественное положение, здоровье и так далее, — все мы наделены единой человеческой природой, имеем определенный потенциал, определенные умственные, эмоциональные и физические задатки, и наше естественное, вполне оправданное стремление выражается в желании обрести счастье и избежать страданий.

Генные технологии, по крайней мере, в обозримом будущем, останутся довольно дорогими, а потому в случае разрешения их применения они будут доступны лишь немногим состоятельным людям. Таким образом, в обществе может произойти смещение от неравномерности условий существования (например, различия в уровне благосостояния) к неравномерности распределения природных способностей путем искусственного взращивания у определенных групп людей интеллекта, силы и другйх врожденных качеств.

Результаты такого разделения рано или поздно должны непременно проявиться в социальной, политической и этической областях. На социальном уровне будет усилено — и даже увековечено — неравенство, преодолеть которое станет уже практически невозможно. В политике возникнет правящая элита, чье право на власть будет обосновываться врожденным превосходством ее членов. В этической сфере такие псевдонатуральные различия могут способствовать полному устранению морального чувства основополагающей общности всех людей. Трудно даже вообразить, как сильно подобные эксперименты могут повлиять на само наше представление о том, что значит быть человеком.

Размышляя о различных новых способах манипулирования генными структурами людей, я прихожу к мысли о существовании какой-то глубокой недостаточности в нашем понимании того, что значит «уважать свою природную человечность». На моей родине, в Тибете, представление о ценности отдельного человека основывалось не на его внешнем виде, не на интеллектуальных или телесных достижениях, но на базовом, врожденном чувстве сострадания ко всем живым существам. Даже современная медицинская наука обнаружила, сколь важно для людей чувство близости и привязанности, особенно в первые годы жизни. Для правильного формирования мозга человеку на ранних стадиях развития необходимо простое телесное прикосновение. В отношении ценности жизни совершенно неважно, есть ли у данного человека какая-либо форма физической недостаточности, например синдром Дауна или генетическая предрасположенность к определенным заболеваниям, таким как серповидноклеточная анемия, хорея Хантингтона или синдром Альцгеймера. Все люди имеют одинаковую ценность и одинаковый потенциал для проявления доброты. Если мы будем основывать наши представления о ценности человеческих существ на генетических исследованиях, это грозит подрывом самого представления о гуманности, поскольку данное чувство всегда направлено на конкретных людей, а не на их геном.

На мой взгляд, самый поразительный и вдохновляющий результат новых знаний о геноме состоит в открытии удивительной истины о том, что различия геномов разных этнических групп очень малы, по сути, совершенно незначительны. Я всегда утверждал, что перед лицом нашего основополагающего сходства такие различия, как цвет кожи, язык, религия или расовая принадлежность, совершенно несущественны. Структура генома человека, на мой взгляд, демонстрирует это со всей убедительностью. Это помогает мне понять и наше родство с животными, поскольку с ними у нас также совпадает значительная часть генома. Поэтому правильное и разумное использование новых знаний в области генетики может способствовать взращиванию чувства близости и единства не только с людьми, но и со всем миром живых существ. Такой подход является большим подспорьем в развитии экологического мышления.

Что касается проблемы обеспечения населения Земли продуктами питания, то, если аргументы сторонников генной инженерии в этой области окажутся разумными, я считаю, что мы не должны просто игнорировать возможность развития этого направления генетических исследований. Если же окажется, как утверждают противники данного направления, что эти аргументы служат лишь прикрытием чисто коммерческих интересов — таких как производство продуктов с более привлекательным внешним видом и с увеличенным сроком хранения для возможности дальней транспортировки или же в интересах компаний-производителей генно-модифицированного посевного материала с целью воспрепятствовать фермерам самим производить посевное зерно для своих нужд, — тогда оправданность развития этой отрасли должна быть поставлена под сомнение.

Многие люди проявляют все возрастающую озабоченность долгосрочными последствиями производства и распространения генно-модифицированных продуктов. Отсутствие взаимопонимания в этом вопросе между населением и научным сообществом может иметь своей причиной недостаточную прозрачность деятельности компаний, распространяющих такие продукты. Обязанностью биотехнологической индустрии должны стать как демонстрация отсутствия в долгосрочной перспективе негативных последствий для потребителей таких товаров, так и полное раскрытие данных о возможном влиянии этих технологий на окружающую среду. Совершенно очевидно, что, если нет достаточных доказательств полной безопасности тех или иных продуктов, соответствующие работы должны быть прекращены.

Проблема состоит в том, что генно-модифицированные продукты питания не являются простым товаром, как машина или портативный компьютер. Нравится нам это или нет, но мы не знаем всех возможных последствий широкого распространения таких измененных организмов во внешней среде. Пример опасности недостаточного прогнозирования долгосрочных последствий можно привести из области медицины. Например, лекарственный препарат талидомид долгое время использовался в качестве очень эффективного средства для беременных женщин, помогающего им избавляться от утреннего недомогания, но позже выяснилось, что в результате его применения рождались дети с серьезнейшими физическими нарушениями.

Учитывая стремительные темпы развития современной генетики, очень важно усовершенствовать нашу способность к моральному суждению, с тем чтобы мы смогли во всеоружии встретить новые проблемы. Нельзя пассивно ожидать, пока негативные последствия наших решений проявятся сами собой. Необходимо пытаться предвидеть будущее и оперативно реагировать на возникающие проблемы.

Я чувствую, что настало время совместно рассмотреть моральную сторону генетической революции, невзирая на доктринальные различия между разными религиями. Мы должны встретить эти новые вызовы как члены единой общечеловеческой семьи, а не как буддисты, иудаисты, христиане, индуисты или мусульмане. Неверным будет также рассматривать эти этические проблемы исключительно в секулярном ключе, исходя лишь из либеральных политических ценностей, таких как личная свобода и законность. Мы должны рассмотреть эти вопросы с точки зрения глобальной этики, которая коренится в признании основополагающих человеческих ценностей, выходящих за рамки как отдельной религии,так и науки.

Не следует также полагать, что наша социальная ответственность состоит лишь в способствовании дальнейшему развитию научного знания и технологической мощи, а также считать использование этих знаний и сил уделом отдельных личностей. Если общество в целом не станет оказывать влияние на научные исследования и на создание технологий, проистекающих из новых научных открытий, практически это будет означать, что гуманность и моральные ценности перестали играть какую-либо заметную роль в принятии решений о регулировании научного прогресса. Для всех нас очень важно помнить о своей ответственности за то, какие сферы деятельности мы развиваем и почему. Главный принцип состоит в том, что чем раньше мы вмешаемся в процесс, тем более эффективными будут наши усилия по устранению возможных негативных последствий.

Для того чтобы достойно встретить как современные, так и грядущие вызовы, нам необходим гораздо больший чем прежде уровень совместных усилий. Одна из задач состоит в том, чтобы как можно большее число людей получили навыки научного мышления и смогли по-настоящему понимать суть главных научных открытий, особенно тех, которые имеют непосредственные социальные или моральные последствия. Образование, причем направленное не только на будущих ученых, но и на все общество в целом, должно знакомить людей с эмпирическими научными фактами, а также давать представление о взаимоотношении между наукой и социумом, включая моральные проблемы, возникающие в связи с появлением новых технологических возможностей. В результате будущие ученые смогут в более широком контексте осмыслять социальные, культурные и моральные последствия своей научной деятельности.

Ставкой в этой игре является весь мир, а потому решения о направлении исследований, а также о том, как следует использовать новые знания и новые возможности, не должны приниматься одними лишь учеными, представителями бизнеса и государственными служащими. Принятие таких решений должно осуществляться не только ограниченными по численности специальными комитетами, сколь бы компетентны они ни были. Необходимо участие в этом широкой общественности, особенно в форме дебатов и дискуссий через средства массовой информации, а также открытого обсуждения и актов «прямого действия» со стороны общественных неправительственных организаций.

Опасность неправильного использования современных технологий очень велика; фактически речь идет об угрозе всему человечеству, поэтому я считаю, что мы нуждаемся в выработке совместных моральных ориентиров. Только это позволит нам не увязнуть в болоте доктринальных различий. Ключевым моментом здесь является целостный, единый взгляд на человеческое сообщество, позволяющий принимать во внимание фундаментальную природную взаимосвязь всех живых существ и среды их обитания. Такой моральный ориентир должен помочь нам сохранять живое человеческое чувство и не забывать о фундаментальных общечеловеческих ценностях. Мы должны остро реагировать на факты научной жизни, да и на любые формы человеческой деятельности, нарушающие принципы гуманности, и активно бороться за сохранение своих естественных человеческих чувств, которые в противном случае легко могут быть утрачены.

Как отыскать такой моральный ориентир? Начинать следует с веры в изначальную доброту человеческой природы, и эта вера должна держаться на некоторых фундаментальных и универсальных этических принципах. В их число входят признание драгоценности жизни, понимание необходимости сохранения экологического равновесия, готовность основывать на этом понимании свои мысли и действия. Но более всего мы нуждаемся в развитии сострадания как основной мотивации в отношении нашего окружения и в соединении этого чувства с ясным целостным осознанием, включающим принятие во внимание последствий своих поступков. Многие согласятся, что моральные ценности сами по себе, будучи основой благополучия всего человечества, превыше разделения между религиозной верой и безверием. По причине глубокой взаимозависимости всех частей современного мира мы нуждаемся в том, чтобы встречать предстоящие нам вызовы как единая человеческая семья, а не в качестве представителей отдельных наций, этнических групп или религиозных учений. Другими словами, необходимо опираться на дух единства всего человеческого рода. Некоторые могут полагать, что это нереально, но у нас просто нет другого выхода.

Сам я глубоко убежден в том, что такой подход вполне возможен. Несмотря на то, что человечество уже больше полувека владеет ядерным оружием, мы все еще не уничтожили друг друга, и это вселяет в меня большой оптимизм. И, если посмотреть глубже, эти же этические принципы лежат в основе всех мировых духовных традиций.

Для выработки такой, основанной на этическом подходе стратегии отношения к новой генетике жизненно необходимо максимально расширить контекст наших рассуждений. Прежде всего нам следует помнить, что эта область является совершенно новой, открываемые ею возможности нами совершенно не изучены, а результаты исследований к настоящему времени еще не до конца поняты. Человеческий геном расшифрован полностью, но еще десятилетия могут потребоваться на то, чтобы понять принципы взаимодействия всех многочисленных генов, а также изучить области функционирования каждого из них, не говоря уже об эффектах, возникающих при их взаимодействии с окружающей средой. Внимание ученых сосредоточено прежде всего на возможностях конкретного применения сделанных ими открытий, на их непосредственных, краткосрочных результатах, на побочных эффектах и на том, какие непосредственные выгоды следуют из новых разработок. Такой подход во многом оправдан, но недостаточен. Его узость определяется прежде всего тем, что здесь подвергается риску само представление о человеческой природе. Ввиду возможности возникновения весьма отдаленных последствий этих инноваций нам следует тщательно рассмотреть все области человеческого бытия, в которых могут применяться генные технологии. В наших руках судьба человеческого вида, а возможно, и всей жизни на планете. Не лучше ли ввиду недостаточности наших знаний, пусть и ошибочно, несколько преувеличить риск, чем пустить весь ход человеческого развития в опасном направлении?

Коротко говоря, наша моральная ответственность должна включать в себя следующие факторы. Прежде всего следует проверить свою мотивацию и удостовериться в том, что в ее основе лежит сострадание. Во-вторых, рассматривая любую проблему, необходимо делать это в как можно более широкой перспективе, включающей не только сиюминутные выгоды, но, кроме того, как долгосрочные, так и ближайшие последствия. В-третьих, подходя к проблеме с аналитическим рассмотрением, необходимо сохранять честность, самоконтроль и непредвзятость суждений; в противном случае можно с легкостью впасть в заблуждения. В-четвертых, перед лицом любого морального выбора мы должны принимать решение в духе человечности, памятуя не только об ограниченности нашего знания (как личного, так и коллективного), но также о нашей подверженности ошибкам по причине быстроты изменения обстоятельств. И наконец, всем нам — как ученым, так и обществу в целом — следует стараться удостовериться в том, что во всяком новом направлении наших действий мы не упускаем из виду главную цель — благополучие всего населения планеты, на которой мы обитаем.

Земля — наш общий дом. Согласно современным научным данным, это, возможно, единственная планета, на которой возможна жизнь. Когда я впервые увидел фотографию Земли, сделанную из космоса, это произвело на меня огромное впечатление. Вид голубой планеты, плывущей в необъятном пространстве космоса и сияющей подобно полной Луне в безоблачном ночном небе, с огромной силой напомнил мне о том, что все мы — члены единой семьи, живущие под одной крышей. Я почувствовал, насколько нелепы все разногласия и споры между нами. Я увидел, насколько мелочны наши пристрастия к тому, что нас разделяет. Мне стала видна хрупкость и уязвимость нашей планеты, занимающей в безбрежном мировом пространстве лишь маленький промежуток между орбитами Венеры и Марса. И если мы сами не присмотрим за нашим общим домом, кто же еще позаботится о нем?