Если бы мы решили переписать эту небольшую книгу в 1979 году, то внесли бы в нее не так много изменений и нам нечего было бы добавить к уже сделанным выводам. Между тем итальянские этрускологи во главе с М. Паллотино, сотрудничающие с иностранными научными учреждениями Рима, в особенности с Французской школой, вели напряженную работу. Были сделаны многочисленные открытия, размышления о хронологии и значении древних и недавно полученных данных не прекращались. И все же в целом они ничего не меняют. В глазах абсолютного большинства историков этрусская цивилизация остается первой великой цивилизацией, возникшей на территории Италии, а от тезиса о восточном происхождении этого народа отказались практически все. Этрусский язык, несмотря на кое-какие подвижки в его изучении, остается загадкой. Отношения между классами господ и слуг, похоронные ритуалы, выдающееся положение женщины в обществе, важное место, которое этруски отводили играм и пирам, — в описание этих аспектов не привнесено ничего нового. Но поскольку данная работа была оценена как полезный справочник специалистами (см.: Pallottino М. Stud. Etr. XXX. 1962. Р. 383–385) и любителями, было бы несправедливо не поставить последних в известность об открытиях, порой ставших сенсацией, и не сообщить им о том, каким образом они могли бы пополнить свои знания, если пожелают. Впрочем, мы уже подводили итог новым исследованиям об этрусках в двадцать четвертом выпуске «Вопросов археологии» («Dossiers de l'Archeologie») (сентябрь — октябрь 1977 года).

Все больше историков склоняется к выводу о том, что представители цивилизации Виллановы были протоэтрусками и что их национальное самосознание полностью проявилось только к концу VIII века до н. э., с возникновением письменности и проникновением в Этрурию восточного влияния (о смене цивилизаций на территории Вольсиний, в окрестностях Больсены, см. диссертацию Р. Блока, изданную в Париже в 1972 году). Кстати, оказалось, что крупные очаги виллановийской цивилизации к югу от Рима, в Кампании и Лукании, подготовили почву для возникновения этрусской южной провинции: раскопки, проводящиеся с 1961 года в некрополях Капуи, позволили заключить, что основание этого великого города относится к IX веку до н. э. В Понтеканьяно, неподалеку от Салерно, на территории большого кладбища, использовавшегося с IX по V век до н. э., были обнаружены две гробницы в восточном стиле, с многочисленными серебряными и бронзовыми вазами и даже с серебряной чашей с иероглифической надписью финикийского происхождения (сейчас она находится в музее Пти-Пале в Париже). Эти гробницы можно назвать «княжескими» по аналогии с гробницами в Цере и Пренесте.

Торговля с восточными странами и Грецией давала обильные всходы на берегах Италии начиная с бронзового века: множество черепков от микенской керамики было найдено в Апулии, на Сицилии (Фапсос), на Эолийских островах (Липари), на Искье и во внутренних областях Италии — в Тарквиниях и Луни-суль-Миньоне (см.: Heurgon J. Rome et la Mediterranee occidentale. Paris, 1969. P. 120–124). Процесс ориентализации и эллинизации этрусков стал проводиться все настойчивее, не встречая сопротивления, с расширением греческой колонизации в VIII веке до н. э. Прекрасный пример тому был найден при исследовании торгового центра и святилища, основанных греками в конце VII века неподалеку от порта Грависка: среди даров археологи обнаружили в 1970 году полуколонну из мрамора высотой 1,15 метра, на одной из сторон которой буквами архаического греческого алфавита была нанесена надпись (окончание ее, к сожалению, не сохранилось, поскольку кусок камня откололся): «Я принадлежу Аполлону Эгинету. Меня велел изготовить Сострат, сын…» Несмотря на то, что окончание прочитать невозможно, это приношение Сострата божеству с острова Эгина (в Сароническом заливе, к юго-западу от Афин) вызывает в памяти слова Геродота (VI, 152): говоря о торговцах с Самоса, которых привлекали в Южную Испанию, за Геркулесовы столпы (Гибралтарский пролив), сказочные богатства царства Тартесс, он пишет: «Из всех эллинов самосцы получили от привезенных товаров по возвращении на родину (насколько у меня об этом есть достоверные сведения) больше всего прибыли, исключая, конечно, Сострата, сына Лаодаманта, эгинца (с ним-то ведь никто другой в этом не может состязаться)». Нет сомнения в том, что Сострат из Грависки, поклонявшийся Аполлону Эгинету, и Сострат Геродота, также эгинец по рождению, — одно и то же лицо. У этого античного Рокфеллера был свой торговый склад в Грависке, а благодаря храму Геры, в котором также поклонялись Афродите, Деметре и Аполлону, в соседние Тарквинии проникали греческие религиозные культы, вазы и прочие чудеса цивилизации (Torelli М. La Parola del Passato. XXVI. 1971. Р. 44–67; XXXII. 1977. Р. 398–485).

Но греческие торговцы времен «золотого века этрусской истории» столкнулись с конкурентами из другой морской державы — Карфагена, который, вступив в союз с этрусками, старался перекрыть Греции дорогу на Запад. Мы уже упоминали о том, что этрусско-пунический флот встал на пути экспансии Фокеи — города в Малой Азии, основавшего около 600 года Марсель (Morel J.-P. Les Phoceens en Occident // La Parola di Passato. XXI. 1966. P. 328–420). Проиграв битву при Алалии (535 год до н. э.), фокейцы были изгнаны с Корсики, где они обосновались, и остров стал владением этрусков (Jehasse J.,Jehasse L. La necropole preromaine d’Aleria. XXV suppl. A Gallia, 1973).

Подтверждением связей Этрурии с Карфагеном, ничуть не мешавших процессу эллинизации, стало обнаружение в 1964 году в Пирги, порту города Цере, между двумя храмами, стоящими лицом к морю (первый, северный, датируется 480–470 годами до н. э. и посвящен Юни (Юноне, Гере), второй, южный, относится к концу VI века до н. э.), в тайнике, сохранившемся после разграбления святилища в 384 году до н. э. Дионисием Сиракузским, трех золотых пластинок: на одной была надпись на пуническом языке, на двух других — на этрусском. Эта невероятная находка потрясла этрускологов: там сообщалось, что в какой-то момент в начале V века до н. э. некий Тефарий Велиан, которого пуническая (но не этрусская) надпись называет «царем Цере», совершил в храме Геры приношение пунической богине Астарте. С результатами раскопок в Пирги можно ознакомиться в «Notizie degli Scavi» (приложение II, том 2.1970). Они представляют собой огромный интерес как с исторической точки зрения (переход в Цере от монархии к диктатуре), так и с художественной (прекрасный терракотовый фронтон второго храма) и религиозной (А. Й. Пфиффиг, Р. Блох). Но главное — золотые пластины породили огромную надежду на то, что в руки ученым наконец-то попали двуязычные записи, которые позволят одним махом раскрыть загадку этрусского языка. Пуническая надпись и одна из этрусских являлись подробным описанием церемонии приношения даров, в них кое-где встречались ценные эквиваленты, однако они не были дословным переводом друг друга, а всего лишь вольным изложением одних и тех же фактов. Теперь эти надписи называют «квазибилингвами». Разочарование — да, но предсказуемое.

За последние годы наши познания о языке этрусков обогатились новыми эпиграфическими текстами, которые пополнили собой второе издание (1968 год) «Testimonia Linguae Etruscae» М. Паллоттино. Среди наиболее значимых стоит отметить надпись на бронзовой пластине из Пирги, более древней, чем «квазибилингвы» (Т. L. Е. 873), и надпись на свинцовой табличке из одного из храмов в Санта-Маринелла (Т. L. Е. 878): кажется, что тщательные поиски извлекли на свет Божий все храмовые архивы. Среди серьезных исследований, посвященных этрусскому языку, стоит отметить «Die etruskische Sprache» А. Пфиффига (Грац, 1969), «La lingua degli Etruschi» P. Стаччиоли (Рим, 1970); «Introduzione alio Studio dell’Etrusco» М. Кристофани (Флоренция, 1973). Но в целом М. Паллоттино подводит довольно пессимистичный итог в своей последней работе «Этрусский язык: проблемы и перспективы», где он анализирует причины, устанавливающие непреодолимые барьеры на пути изучения этрусского языка, и одновременно приводит точную картину достигнутых результатов. Предварительное лингвистическое исследование, с которого следовало начать, принесли в жертву нетерпеливому желанию «перевести». Именно с этой точки зрения были теперь сформулированы вопросы, обсуждавшиеся на пятилетних коллоквиумах во Флоренции, последний из которых, в 1974 году, был посвящен архаическому этрусскому языку: были последовательно рассмотрены алфавит, фонетическая система, ономастика и некоторые аспекты морфологии.

М. Кристофани и Г. Колонна посвятили дотошные исследования эвбейскому происхождению этрусского алфавита, пришедшему непосредственно из Кум или с Искьи, где надпись на кубке второй половины VIII века до н. э. воспроизводила гомеровские строки о Несторе, и самым древним надписям из Цере и Этрурии. К. де Симон, уточнив требования фонетики, искажавшие облик заимствований из греческого в этрусском языке (Griechische Entlehnungen im Etruskischen. Wiesbaden, 1968–1970), сосредоточивается, как истинный лингвист, на суффиксации имен существительных и на спряжении глаголов. М. Кристофани изучил в Орвьето (в котором теперь признают древние Вольсинии) ономастическую систему этрусков и переход от деноминации по индивидуальному имени (velthur) к добавлению к нему родового имени или наследуемой фамилии (velthur spunnna) и даже прозвища (в 1963 году X. Рикс посвятил этрусским прозвищам классическую работу). X. Рикс приписывал деноминацию по родовому имени римскому влиянию, и можно догадаться, какую важную роль сыграло это ономастическое нововведение в социальной истории и в развитии урбанизации Этрурии (см. мою статью в «L’Onomastique latine». Paris, 1977. P. 25–33). Отметим, что социально-экономической историей Этрурии занимались такие ученые, как Г. Колонна, М. Кристофани, М. Торелли, Бруно д’Агостино.

Если надписи на этрусском языке — кроме тысяч надгробных надписей — остаются неясными, то надписи на латыни, сделанные на заре эпохи Империи и рассказывающие об истории аристократических родов — Elogia Tarquiniensia, — были блестящим образом обновлены и дополнены М. Торелли в книге «Тарквинийские элогии», опубликованной во Флоренции в 1975 году. Торелли обнаружил в запасниках музея Тарквиний множество фрагментов мраморных досок, и без того небольших (40–50 сантиметров), разбитых на тысячи осколков, и, сложив головоломку, получил, например, такой текст элогии, приведенной нами в соответствующей главе в неполном виде:

aVLVS. SpuRINNAVelthVRisf.

PRIII.ORGOLvuMyELTHVRNE..mSl_

CAERlTVMREGEMJMPERlOEXPulitJd…..

(возможно, следует читать EXPulsum…reduXIT)

ARRETIVM.BELLO.SERVlLI.vexatum liberavit

LATINISNOVEM.OPPIDA._________

Распри между правителями Цере и магистратами Тарквиний, восстание рабов, бушевавшее в Арретии, — это новая и очень ценная информация. Более того, М. Торелли удалось обнаружить в верхней части самых больших элогий имена людей, которых они прославляли: троих представителей рода Спуринна, чей знаменитый потомок, Вестриций Спуринна, стал сенатором во времена Клавдия и напомнил о великих деяниях своих предков в конце V — середине IV века до н. э. Но и это еще не всё: он расшифровал имя одного из преторов в гробнице Чудовища. Нам стали известны три исторических лица, жизненный путь которых воссоздает неизвестные страницы в истории этрусской Италии IV века до н. э.

Историчность преданий, которые раньше не ставили ни в грош, таким образом, продолжает утверждаться. В 1977 году в Пти-Пале прошла выставка, познакомившая парижан с впечатляющими находками, сделанными в римском районе Сан-Омобоно во время раскопок на Бычьем форуме и говорящими о большом влиянии этрусков в Риме; в этом же году М. Паллоттино дал прекрасный и исчерпывающий портрет Сервия Туллия в своей новой работе (Comptes rendus de l’Acad. Des Inscr, 1977. P. 216–235).

У этрускологии еще всё впереди.

В последнее десятилетие этрускология бурно развивалась. Второй международный конгресс этрускологов (первый прошел в 1929 году) состоялся во Флоренции в мае 1985 года, и следующий год Тоскана посвятила выставкам и коллоквиумам в рамках «Этрусского проекта», о которых мы уже упомянули ранее.

Хотя таких сенсационных эпиграфических находок, как в Пирги, сделано не было, изучение этрусского языка продолжалось с методичным упорством: в 1978 году вышел «Thesaurus Linguae Etruscae», составленный г-жой Пандольфини под руководством Массимо Паллоттино. Это свод всех известных этрусских слов с их толкованием, приведенных в контексте; ведется работа над следующим томом, в котором будет содержаться перевод части словаря.

Археологическое исследование Этрурии также далеко продвинулось вперед, но уже в ином направлении, развивая изучение социально-экономических проблем (выше мы кратко упомянули о том, что они заинтересовали некоторых этрускологов). Импульс этому направлению придало основание Р. Бьянки Бандинелли журнала «Dialogi di Archeologia». В 1970–1971 годах (TV, 1, 37–58) Кармине Амполо опубликовал в нем эпохальную статью «О некоторых социальных изменениях в Лациуме в VIII–V веках до н. э.». В ней он рассматривал определяющую роль знатных родов (gentes) в жизни городов — в Риме, а также в Пренесте, Капуе и Этрурии. Оттолкнувшись от «бесклассового общества», занятия земледелием и разработка рудников (см.: L’Etruria mineraria. Florence, 1981), экспорт продукции, импорт греческих и восточных товаров втянули Этрурию в систему товарообмена, прибыль от которого способствовала возвышению некоторых gentes и формированию аристократии или даже монархии.

Эту концепцию социальной эволюции протоисторического населения Этрурии подкрепили и проиллюстрировали неожиданные археологические данные. Они показывают, что с конца бронзового века, то есть примерно в 1000—900 годах до н. э., там существовала россыпь поселков, одни из которых господствовали над другими и уже имели своих вождей. Общество, которое мы считали пастушеским, кочевым и бесклассовым, на самом деле оказалось земледельческим, оседлым и иерархизованным (Ж. Р. Жанно). Так, в Луни-суль-Миньоне в области Тольфа, в глубине земель Тарквиний (там, кстати, нашли фрагменты микенских ваз), шведские археологи обнаружили протовиллановийский «длинный дом» — монументальное сооружение площадью 170 квадратных метров, которое хоть и было сложено из обтесанных камней, напоминало своей соломенной крышей несколько хижин (похожих на погребальные урны-хижины), стоящих бок о бок. Судя по всему, это было общественное здание, центр собраний маленькой общины, или резиденция ее вождя (Ostenberg О. Е. Luni sul Mignone, 1967; Hellstrom P. Id. II, 2,1979).

Внимание исследователей привлекли два более поздних поселения (VII–VI века до н. э.), в которых урбанизация сопровождалась утверждением аристократической формы правления. Раскопки в Аквароссе под Витербо (Южная Этрурия), ведшиеся с 1966 по 1978 год, выявили в агломерации домов преимущественно греческого типа несколько общественных зданий, одно из которых, в форме квадрата со стороной 12 метров, можно принять за «ратушу» или «дворец» городского правителя.

В Северной Этрурии, в Поджио-Чивитате рядом с Мурло в провинции Сиена, раскопки, проведенные американцами из колледжа Брин-Мор, позволили обнаружить группу строений, относящихся к двум эпохам: первые датируются приблизительно 650 годом до н. э., они сгорели в конце века; вторые, относящиеся к 600 году, были построены на месте первых, но с большим размахом. Теперь это был просторный двор с небольшим культовым строением, окруженный четырьмя корпусами зданий с длиной фасада 60 метров. Поверх фасадов стояли многочисленные статуи (акротерии), полтора десятка из которых выглядят очень необычно: сидящие или стоящие фигуры с бородами и в странных ковбойских шляпах. Стены были фигурными панно с изображением процессий или пиров, но на одном из них — шесть божеств, восседающих на клисмосах[46]: их отождествили с Капитолийской триадой (Юпитер, Юнона, Минерва) и так называемой Авентинской триадой (Церера, Либер, Либера). Это загадочное строение, царская резиденция или святилище, похоже, служило столицей неизвестной федерации поселков этого региона. Возможно, ее исчезновение в конце VI века до н. э. связано с возросшим могуществом соседнего Клузия, правителем которого был знаменитый завоеватель Порсенна (Stopponi S. Р. 64— 154; Nielsen E., Phillips К. М. Poggio Civitate // Not. Sc. XXX, 1976. P. 113–148; Recent. Excavations at Poggio Civitate, Studi e Materiali, VI, 1985; Gantz T.N. Divine Triads on an archaic Etruscan frieze plaque from P. C. // St. Etr. XXXIX, 1971,3 sq.; Cristofani M. P. 131–138).

Говоря об эпохе формирования городов, стоит упомянуть, поскольку Рим также был этрусским городом, о здании на форуме, называемом Регия, которое в эпоху Республики стало резиденцией жреца — rex sacrorum, во власти которого находились только анкилы — священные щиты, посвященные Марсу. Раскопки Ф. Е. Брауна в архаичных культурных пластах по-новому осветили эту проблему: если раньше считалось, что на этом месте были последовательно возведены несколько культовых сооружений, то теперь историки пришли к очевидному выводу, что Регия изначально была царской резиденцией (Brown F.E. New Soundings in the Regia // Entretiens de la Fondation Hardt, XIII, 1966, p. 47–60; La protostoria della Regia, Rend Pont. Acc., 1974–1975,15 sq.; Coarelli F. Il Foro Romano, 1,1986,56–79).

Протоистория Тарквиний также стала объектом плодотворных исследований. Нам были известны их некрополи, и X Хенкен в своей двухтомной работе «Tarquinia, Villanovans and early Etruscans» (Cambridge, Mass. 1968) превосходно описал гробницы и погребальную утварь, но о городе живых мы не знали почти ничего, хотя П. Романелли и начал раскапывать в 1938 году его часть, с храма Ara della Regina («Алтарь царицы»). Город стоял на двух смежных плато, идентифицируемых по остаткам окружавших их стен. К западу от плато della Regina простирается Pian di Civita (плато города), и именно здесь в 1982 году профессор Мария Бонги Джовино из Миланского университета начала раскопки. По обе стороны одной из улиц обнаружились строения, сооруженные на заре железного века и надстраивавшиеся в VIII–VII веках до н. а, и практически тут же — могила ребенка лет восьми в ритуальной позе: на боку с согнутыми ногами. Это показалось странным, ведь известно, что в доме, а не на кладбище, хоронили только новорожденных. Кроме того, на ребенке были драгоценные украшения, и похоже, что его могила впоследствии весьма почиталась: с расцветом могущества Этрурии вокруг нее образовалось своего рода святилище с прекрасными предметами из бронзы — топориком, щитом, трубой. Профессор Бонги Джовино предпочитает не выдвигать рискованных предположений, но нельзя не вспомнить легенду о Тагесе — младенце, наделенном мудростью старца, вышедшем из борозды из-под плуга землепашца и предсказавшего этрускам их будущее. К тому же раскопки прояснили вид части Pian di Civita. На выставке, организованной в 1986 году в Миланском университете, было представлено всё, что нам известно об этой этрусской метрополии, в том числе каталог «Gli Etruschi di Tarquinia» («Этруски из Тарквиний»), составленный г-жой Бонги Джовино (см.: «Tarquinia: ricerche, Scavi е prospettise» — материалы семинара, проведенного в рамках выставки).

У нас нет возможности рассказать здесь обо всех изученных вопросах, вариантах ответов и гипотезах, выдвинутых за последние десять лет: археологи, как мы уже сказали, вели бурную деятельность. Обратимся в заключение к одному подзабытому вопросу, к которому вернулись теперь — и не безрезультатно.

Речь о надписи на Лемносской стеле. Эта несомненно этрусская надпись высечена на лицевой и боковой сторонах надгробной стелы, на которой изображен в профиль воин с копьем; подобные находили в Ликии, Греции и самой Этрурии, однако несовершенство исполнения надолго заклеймило ее как «не греческую». Сверяясь с текстом Геродота, можно признать в этом воине героя сопротивления лемнийцев попыткам персов поработить их: эти события происходили во второй половине или последней четверти VI века до н. э. Объект посвящения (на греческом — Hulaios, на латыни — Silvius), магистрат из округа Гефестия, умер в 60 лет; возможно, он был родом из Фокеи. Тот, кто посвятил ему эту стелу, был неким aker tavarzio из округа Мирина — города на западном побережье острова; его имя встречается во Фракии (C.RAI. 1980, 578–600); иная интерпретация у X. Рикса (Gedenkschrift Brandenstein, 1968. P. 213–222).

Что касается присутствия этрусков на Лемносе, то они не были его коренными жителями: есть множество указаний на то, что основным населением острова были фракийцы. Гомер, не знавший этрусков или тирренов, называет коренных жителей Лемноса синтийцами. Этруски, бывшие «частью народа пеласгов» (Фукидид), пришли туда только в VIII веке до н. э. Гелланик рассказывает о их прибытии с берегов Босфора (C.R.A.I., 1988).

Примечания:

4

Соломон Рейнах — выдающийся французский археолог XIX века, автор многих книг. Его учебники «Греческий без слез» и «Латинский без слез» были призваны сделать изучение древних языков доступным и увлекательным.

46

Низкий стул с выгнутой спинкой и четырьмя крестообразно соединенными ножками.