Помимо морских божеств Ньёрда и Мимира, первый из которых представлял морское побережье, а второй – первичный океан, из которого родились все вещи, народы Северной Европы признавали еще одного властелина морской стихии, Эгира или Хлера, который проживал то в своих ледяных чертогах, то на острове Лесе (Хлесе) в районе пролива Каттегат.

Под водным покровом,
Прозрачный и чудесный,
Сияющий в своем величии,
Простирается чертог морского бога.
ески у его подножия,
Более ослепительные, чем пенистые волны,
Сверкали в глубоких пещерах,
Отражаясь в прозрачной спокойной воде.

(Док. Джонс. Вальхалла)

Эгир (море), как и его братья Кари (воздух) и Локи (огонь), вероятно, принадлежал к более ранней династии богов, так как он не упоминается ни с асами, ни с ванами, ни с великанами, ни с карликами или эльфами. Однако в его владениях власть его безгранична.

По преданиям, он вызывал и усмирял страшные бури в морской пучине. Его обычно изображали в виде иссохшего седого старика с длинной бородой, с судорожно сцепленными руками с острыми когтями, будто бы он хочет все удержать в своей власти. Появляясь из морской пучины, он преследовал перевернувшиеся суда, а затем с жадностью увлекал их за собой на дно моря. Считали, что в этом занятии он находил дьявольское наслаждение.

Эгир сочетался браком со своей сестрой богиней Ран, чье имя означает «грабительница». Она была так же груба, алчна и ненасытна, как и ее муж. Ее любимым занятием было прятаться за опасными скалами, куда она заманивала мореплавателей и где была натянута ее сеть – самое дорогое, что у нее было. Затянув мужчин в сети и разбив их суда об острые скалы, она спокойно увлекала их вниз в свое унылое царство.

В глубоких морских пещерах
у берега,
в бурных волнах,
Когда бушует дикий шторм,
Прячется она и смотрит сердито
Из своих зеленых палат
В северных фьордах.
Готовит она для своей добычи
Большую сеть.

(Док. Джонс. Вальхалла)

Ран считалась богиней смерти всех тех, кто погибал в море, и северные народы верили, что она увлекала утонувших в свои коралловые пещеры, где для них уже были готовы постели и где мед был в таком же изобилии, как и в Вальхалле.

Приятен блеск золота,
Обладающего властью большой.
Никто не спускается с пустыми руками
К богине синего моря Ран.
Ледяные ее поцелуи,
Коротки ее объятия,
Но золото наше проложит путь нам,
И станет богиня моря невестой нашей.

(Р.Б. Андерсен. Сказания викингов Севера)

У Эгира и Ран было девять дочерей, или дев-волн, чьи белоснежные руки и груди, длинные золотые волосы, темно-синие глаза и гибкие чувственные формы были невыразимо пленительны. Эти девы, облаченные в прозрачные синие, белые или зеленые накидки, резвились в огромных владениях отца. Однако они были очень изменчивы и капризны, становясь то игривыми, то угрюмыми и равнодушными, а временами вступали в схватки друг с другом, вырывая друг у друга волосы, разрывая одежды, отчаянно бросаясь на свои жесткие постели – скалы, неистово гоняясь друг за другом, крича то ли от радости, то ли от боли. Однако они редко появлялись на поверхности для своих игр, и только если их брата Ветра не было поблизости, а в зависимости от его настроения они могли быть либо нежными и игривыми, либо шумными и жестокими.

По преданиям, волны обычно появлялись по трое; часто говорили, что они резвятся вокруг кораблей тех викингов, к которым они благоволили, устраняя на пути их кораблей все препятствия и помогая им быстрее достичь своей цели.

Дочери Эгира, облачившись в вуали голубые,
Крутили штурвал, заставляя вздыматься корабль.

(Р.Б. Андерсен. Сказания викингов Севера)

У англосаксов морской бог был также известен под именем Эгир, и, когда особенно большая волна с грохотом неслась к берегу, моряки часто кричали, как до сих пор делают моряки Трента: «Осторожно, Эгир идет!» Народы Северной Европы также знали его под именем Хлер (защитник) или Гимир, так как он всегда был готов спрятать что бы то ни было в глубинах своих владений и не разглашал доверенные ему секреты. А так как океанские волны все время бурлили и бушевали, то океан часто называли кипящим котлом или бочкой Эгира.

Главными слугами Эгира были Эльдир и Фимафенг, символы морского свечения; они отличались быстротой и ожидали гостей, которых Эгир приглашал на свои пиры в морскую пучину. Иногда Эгир покидал свои чертоги, чтобы навестить асов в Асгарде, где ему оказывали королевский прием и где он с наслаждением слушал предания Браги о приключениях и подвигах богов. Придя в возбуждение от этих повествований и опьянев от пенящегося меда, которым они сопровождались, бог однажды осмелился пригласить асов отпраздновать вместе с ним сбор урожая в Хлесе и пообещал развлечь своих гостей.

Один из богов, удивленный этим приглашением, осмелился возразить Эгиру, что они привыкли к роскошным пиршествам. На это бог моря ответил, что им не стоит волноваться по поводу угощения, так как он сможет угодить даже самому привередливому гурману; однако он признал, что не уверен в напитках, так как его кипящий котел был довольно мал. Услышав это, Тор немедленно вызвался достать подходящий котел и вместе с Тюром отправился за ним.

Два бога отправились на восток в золотой повозке Тора, и, оставив ее в доме крестьянина Эгиля, отца Тьяльви, они пешком продолжили свой путь к жилищу великана Хюмира, у которого, как говорили, был котел глубиной в милю.

Живет на восток
от реки Эливагар
Хюмир премудрый
у края небес,
хранит мой отец
огромный котел,
котлище великий
с версту глубиной.
Тор сказал:
«Добудем ли мы
тот влаговаритель?»

(Старшая Эдда. Песнь о Хюмире.)(Перевод А. Корсуна)

В доме, однако, были только женщины, и в самой старшей из них – старухе с сотней голов – Тюр узнал свою бабушку; а женщина помоложе, молодая прекрасная великанша, оказалась его матерью. Она гостеприимно встретила своего сына и его спутника и напоила их.

Узнав о цели визита, мать Тюра сказала путешественникам спрятаться за одним из огромных котлов, стоявших за колонной у дальней стены, так как ее муж Хюмир был очень вспыльчив и нередко убивал своих гостей своим злобным взглядом. Боги немедленно последовали ее совету, и не успели они спрятаться, как появился Хюмир. Когда его жена сообщила ему о гостях, он так злобно нахмурился и бросил такой гневный взгляд туда, где они прятались, что обрушилась колонна и котлы, все, кроме самого большого, с грохотом рухнули вниз и разбились вдребезги.

Туре посмотрел,
и надвое треснул
столб, но прежде
балка сломалась.
Восемь котлов
с перекладины рухнуло,
один не разбился,
он крепко был выкован.
Вышли они,
а древний ётун
врагов провожал
пристальным взором.

(Старшая Эдда. Песнь о Хюмире.)(Перевод А. Корсуна)

Однако жена великана уговорила его принять Тора и Тюра, и он, чтобы те подкрепились, забил трех быков. Каков же был его ужас, когда он увидел, как бог-громовержец съел на ужин сразу двух быков. Пробормотав, что на следующее утро ему придется рано вставать и идти ловить рыбу на завтрак для таких прожорливых гостей, Хюмир ушел спать, а когда на рассвете следующего дня он пошел к берегу, к нему присоединился Тор, сказав, что пришел помочь ему. Великан велел ему приготовить наживку, и тогда Тор спокойно забил самого большого быка Хюмира Химинбриотера (вспоровший небеса) и, отрезав ему голову, сел в лодку и поплыл далеко в море. Напрасно протестовал Хюмир, говоря, что они уже достигли границ его рыбачьих угодий и что если они осмелятся заплыть еще дальше, то рискуют повстречать змея Мидгарда. Тор упорно греб вперед, пока не увидел, что проплывает прямо над змеем.

На дне большого соленого озера
Лежит плененный огромный змей,
И ничто не может потревожить его мрачный сон.

(А.Г. Эленшлегер. Рыбалка Тора)

Насадив на свой огромный крючок бычью голову, Тор поплыл к Ёрмунганду, а великан в это время выловил двух китов, которые показались ему достаточно большими для раннего завтрака. Он уже собрался предложить своему гостю вернуться, как Тор внезапно почувствовал сильный рывок и начал сматывать леску изо всех сил, так как по сопротивлению своей добычи и поднявшемуся от этой яростной борьбы сильнейшему шторму понял, что поймал змея Мидгарда. Пытаясь поднять змея на поверхность, Тор так уперся ногами в дно лодки, что пробил ее и встал на дно моря.

После этой неописуемой битвы на поверхности воды появилась, наконец, ужасная источающая яды голова чудища, и Тор, подняв свой молот, уже собирался убить змея, как великан, напуганный видом Ёрмунганда и решив, что лодка пойдет ко дну, после чего он сам станет добычей змея, перерезал леску и змей камнем опустился на дно моря.

Взревели чудовища,
стали гудеть
подводные скалы,
земля содрогнулась,
канула снова
на дно эта рыба.

(Старшая Эдда. Песнь о Хюмире.)(Перевод А. Корсуна)

Рассердившись на Хюмира за это несвоевременное вмешательство, Тор ударил его молотом, и великан упал за борт. Не испугавшись, Хюмир поплыл к берегу, где встретил бога, когда тот причаливал. Тогда Хюмир, желая показать свою силу, взвалил обоих китов – свой улов – на спину и направился к дому; Тор же взвалил на спину лодку, весла и рыболовные снасти и последовал за ним.

Когда с завтраком было покончено, Хюмир вызвал Тора доказать силу и разбить его кубок из горного хрусталя. Но, несмотря на то что бог-громовержец изо всех сил бил кубком о каменные столбы и стены пещеры, на нем не появилось ни одной трещины. Однако, послушавшись совета матери Тюра, Тор внезапно бросил сосуд в лоб великана, крепче которого ничего не было, и кубок разлетелся вдребезги. Хюмир, проверив таким образом силу Тора, сказал ему, что теперь он может забрать котел, за которым они пришли. Однако напрасно Тюр пытался поднять котел, а Тору удалось оторвать его от земли, только затянув свой пояс силы до конца.

Дважды попробовал
Тюр его сдвинуть;
даже не дрогнул
ни разу котел.
Моди отец
взялся за край
и к двери пошел
через палату;
вскинул на голову
муж Сив котел:
забренчали о пятки
котельные кольца.

(Старшая Эдда. Песнь о Хюмире.)(Перевод А. Корсуна)

От рывка, с которым Тор наконец поднял котел, дом великана сотрясся, а ноги Тора пробили пол. Когда Тор и Тюр отправились в путь, причем у Тюра на голове был котел вместо шляпы, Хюмир позвал на помощь своих братьев инеистых великанов и предложил им догнать и убить своих заклятых врагов. Обернувшись назад, Тор заметил преследователей и, несколько раз бросив в великанов молот Мьёлльнир, перебил их всех. После чего Тор и Тюр продолжили свой путь к Эгиру, неся с собой котел, в котором следовало сварить мед для пира.

Этот миф конечно же может рассматриваться как символическое истолкование таких катаклизмов, как шторм (Тор), волнение морской стихии (извивающийся змей Мидгарда) и разрушение полярного льда (кубок Хюмира и пол его дома) летом.

Боги, наконец, нарядились в праздничные одежды и радостно прошествовали на пир Эгира, и с тех пор они часто праздновали сбор урожая в его владениях в коралловых пещерах.

Тогда асы и ваны,
Могущественные боги
Земли и неба, правящие в Асгарде,
Шествуют вперед со своими прекрасными супругами
В окружении блестящей свиты.
Они сопровождают великого сияющего Одина,
Которого наверх возносят волны.

(Дж. Джонс. Вальхалла)

Как мы видели, Эгир повелевал морем с помощью вероломной Ран. Народы Северной Европы считали этих богов жестокими, так как им пришлось много страдать от окружающего их со всех сторон моря, часто уничтожавшего корабли викингов и всех тех, кто находился на их борту.

Помимо названных, главных морских божеств, северные народы верили в водяных и русалок, которые, выходя на берег, сбрасывали свое лебединое оперение или чешую. Смертные, находившие эти одеяния, могли вынудить сказочных дев остаться на берегу.

Она появилась из волн, когда светила прекрасная луна.
Явилась она на гребне волны из морской пены.
Она пришла туда, где я один бродил по песчаному берегу,
А на сердце у меня было удивительно легко.

(Л.Э.Р.)

В морях водились также никсы, злобные чудовища, от имени которых, кстати, произошло словосочетание «старина Ник». У многих этих второстепенных водных духов были рыбьи хвосты. Женские существа назывались ундинами, а мужские – карлами, никсами, неками или неккарами.

Там, где в болотах воет выпь,
Сидит бездушный Ник со своим окружением.
У него нет ни врагов, ни друзей.
Безутешно оплакивает он свою участь.

(Из рукописи брата Фабиана)

В Средние века верили, что эти водные духи иногда покидают свою родную стихию и появляются на деревенских празднествах, где их узнавали по промокшим подолам. Их нередко можно было видеть сидящими на берегу ручья или реки, играющими на арфе, поющими чарующие песни и одновременно расчесывающими свои длинные золотые или зеленые волосы.

Здесь Никсы в хрустальном замке играют на арфах своих,
русалки гребнем златым рассчесывают зеленые кудри
и сушат белые одежды.

(Стагнелиус)

Никсы, ундины и карлы были по большей части нежными и добрыми существами, надеющимися на спасение.

Существует много преданий о том, как священники или дети, встречая их играющими у потока, угрожали им проклятием; тогда радостная музыка превращалась в жалобные рыдания. Часто священник или дети, осознав свою ошибку и проникшись жалостью к этим страдающим существам, в спешке возвращались к потоку и уверяли зеленозубых водных духов в последующем искуплении, и тогда те неизменно возвращались в прежнее веселое состояние духа.

Ты видел никсов, веселых и прекрасных?
Глаза их черны, а волосы зеленые.
Прячутся они на берегу в осоке.

(Матиссон)

Помимо Эльфа или Эльба, водного духа, по имени которого была названа река Эльба в Германии, Нек, от которого произошло название реки Неккар, и старого Отца Рейна со всеми его многочисленными дочерьми (то есть впадающими в него реками), самой известной из второстепенных женских божеств была Лорелея – дева-сирена, сидящая на скале над Рейном недалеко от Сант-Горсхаузена, чьи завлекающие песни заманили в смертельную ловушку не одного моряка. Легенд, касающихся сирен, на самом деле очень много.

Лорелея была бессмертной водной нимфой и дочерью Отца Рейна. Днем она пребывала в прохладной глубине реки, но поздно ночью появлялась на вершине скалы, купаясь в лунном свете на виду у всех, кто плыл по реке. Временами вечерний ветерок доносил обрывки ее песен до моряков, которые, позабыв обо всем на свете, слушали зачаровывающие мелодии и подплывали к острым изрезанным скалам, где неизменно погибали.

И силой плененный могучей,
Гребец не глядит на волну,
Он рифов не видит под кручей,
Он смотрит туда, в вышину.
Я знаю, волна, свирепея,
Навеки сомкнётся над ним,
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим.

(Г. Гейне. «Лорелея» из цикла «Снова на родине».)(Перевод В. Левша)

Рассказывают, что одному человеку удалось увидеть Лорелею вблизи. Это был молодой рыбак из Обервезеля, который каждый вечер видел ее у реки и провел рядом с ней несколько восхитительных часов, упиваясь ее красотой и слушая ее сладостное пение. Как говорится в предании, при расставании с рыбаком Лорелея указывала места на реке, где на следующий день, забросив сети, он мог получить большой улов. Он всегда следовал ее советам, что неизменно приносило ему удачу.

Однажды ночью молодого рыбака заметили направляющимся к реке, после чего он так и не вернулся. Отправились его искать и, не найдя, решили, что это Лорелея утащила его в свои коралловые пещеры, где сможет всегда наслаждаться его присутствием.

Согласно другой версии, своими сладкими мелодиями, раздающимися с острых скал, Лорелея похоронила на дне Рейна столько моряков, что однажды ночью на охоту за ней вышли с оружием. Но водная нимфа так околдовала капитана и его команду, что они не могли сдвинуться с места. Пока они неподвижно стояли вокруг нее, она сбросила с себя одежды и бросила их в воду; затем, произнося заклинания, заманила моряков на верхушку скалы, на которой сидела. К своему изумлению, моряки увидели, как волны расступились, открыв взгляду колесницу цвета морской волны, в которую были запряжены девы с белыми руками. Нимфа легко впрыгнула в колесницу, и волшебный экипаж тут же исчез из вида. Несколько мгновений спустя Рейн принял свой прежний вид, чары прошли, мужчины пришли в себя и вернулись обратно, рассказав обо всем, что видели. С тех пор Лорелею больше никто не видел, и крестьяне утверждают, что она до сих пор обижена на нанесенное ей оскорбление и больше никогда не покинет своих коралловых пещер.