А.Б. Григорьев

Утешение филологией

Из-за слов… Так заканчивается книга об LTI, языке Третьей империи. Но только ли о языке эта книга? Нет, говоря о словах, о языке, Виктор Клемперер рассказал нам о жизни и смерти в гитлеровской Германии, о высоком и низком, о людях и нелюдях, но прежде всего – о себе. Ибо весь кошмар существования под каждодневной угрозой смерти он пережил-прожил сам. Утешение же и опору ученый нашел в своей профессии, в своем призвании филолога. Уже на первых страницах он рисует образ канатоходца, держащего в руках балансир и держащегося на проволоке над пропастью благодаря этому балансиру.

Но кто же такой Виктор Клемперер? Интеллигентному читателю фамилия покажется знакомой, как же, ведь Отто Клемперер – один из крупнейших дирижеров 20 века, его имя стоит в том же ряду, что и имена Тосканини, Фуртвенглера, Орманди. Кроме того, порывшись в памяти, можно припомнить и врача, которого пригласили лечить Владимира Ленина в 1922 г. и который в 1923 г. участвовал в консилиуме, собравшемся по тому же поводу. Речь идет о Георге Клемперере. А Виктор – кузен Отто и родной брат Георга – филолог, специалист по романской, то есть французско-итальянско-испанской, литературе и соответствующим языкам.

Виктор Клемперер родился 9 октября 1881 г. в Ландсберге, небольшом городе на реке Варте (после 1945 г. отошел к Польше и сейчас называется Гожув Велькопольский), в семье раввина. В 1890 г. семья переселилась в Берлин, где отец занял пост второго проповедника в еврейской реформированной общине. В 1902–1905 гг. Клемперер изучал философию, романскую филологию и германистику в университетах Мюнхена, Женевы, Парижа и Берлина. С 1905 по 1912 гг. жил в Мюнхене, зарабатывая на жизнь литературным трудом. В 1912 г. он принял христианство (протестантизм). В 1912–1913 гг. написал свою докторскую работу и защитил ее в Мюнхенском университете. В 1914 г. защитил cum laude габилитационную работу, выполнив ее под руководством известного лингвиста и литературоведа Карла Фосслера (1872–1949), специализировавшегося в области романистики и оказавшего сильное влияние на научное мышление Клемперера. От Фосслера (автора исследования «Культура Франции в зеркале развития языка», 1913) – то пристальное внимание к языку как субъекту культуры, которое бросается в глаза читателю книг Клемперера. В 1914–1915 гг. он преподает в Неапольском университете, пишет там большое исследование о Монтескье. Научная и педагогическая деятельность была прервана войной, на которую Клемперер уходит добровольцем. После службы в фронтовых частях его назначают военным цензором в Управление по цензуре книжной продукции (в Ковно, затем в Лейпциге). Когда война закончилась, он получает место экстраординарного профессора в Мюнхенском университете (1919), а в 1920 г. – кафедру романистики в дрезденском Высшем техническом училище (это почтенное учебное заведение, основанное в 1828 г., называется теперь Техническим университетом). Там он проработал до 1935 г., когда его уволили из-за еврейского происхождения. Всю жизнь Клемперера жгла память о том, как в 1933 г. он, «казуистически успокаивая свою совесть, которой-то все было ясно», присягнул правительству Гитлера, цепляясь за свое «уже давно оподленное» место профессора. Клемперер не эмигрировал, как его родственники. Благодаря «арийской» жене (пианистке Еве Клемперер, урожденной Шлеммер, 1882–1951) ему была сохранена жизнь. В 1940 г. он с женой подвергся принудительному переселению из собственного дома в один из дрезденских «еврейских домов», о которых он много пишет в книге «LTI». В феврале 1945 г. Клемпереру с женой удалось спастись, покинув Дрезден, разрушенный в жестоком налете союзнической авиации 13 февраля. К тому времени в Дрездене осталось около 70 евреев, все они были обречены нацистами на смерть (один из гестаповцев советовал Клемпереру при обысках: «Купи себе газа на 10 пфеннигов! Мы ведь тебя все равно доконаем, облегчи нам работу!»). Но в ночь на 13 февраля большинство из них погибли под бомбами союзников. Клемперер и его жена уцелели, во время налета они потеряли друг друга, но уже утром были вместе. Перед ними забрезжила надежда на спасение. Им удалось найти приют в Баварии и вернуться в Дрезден в июне того же года, уже после краха гитлеровского режима.

В послевоенной Германии Клемперера привлекают к работе в комиссии по денацификации. Многие бывшие PG приходят к нему, вымаливают рекомендации, свидетельства того, что они ни в чем преступном не были замешаны. В ноябре 1945 г. он возвращается в дрезденское Высшее техническое училище, откуда его уволили нацисты, он – ординарный профессор. Вступает в Коммунистическую партию Германии. События его жизни с июня по декабрь 1945 г. зафиксированы в дневнике, в названии которого издатели использовали слова самого автора – «А вокруг все так неустойчиво» («Und so ist alles schwankend»). 25 июня 1946 г. в газете «Tagliche Rundschau» появляется его статья «Нацистский вариант немецкого языка (Das Nazi-Deutsch). Записная книжка филолога». В ней излагается концепция книги, которая выйдет через год. Эта книга – «LTI», сырьем для нее послужили дневники, которые он вел на протяжении всего нацистского господства (Ева Клемперер время от времени отвозила накопившиеся материалы своей подруге в город Пирна неподалеку от Дрездена, где они чудом сохранились). В 1946 г. он возглавляет Культурбунд. В 1947–1960 г. Клемперер ведет преподавательскую деятельность в университетах Грайфсвальда, Халле и Берлина. В 1950 г. становится депутатом от Культурбунда в Народной палате ГДР. Ему присуждают Национальную премию ГДР III класса (1952), он избирается действительным членом берлинской Академии наук (1953). В 1952 г. он вступает в брак с Хадвиг Кирхнер. В 1954 г. выходит в свет фундаментальное исследование Клемперера, над которым он работал еще до войны (его рукопись хранилась в Пирне вместе с дневниками): «История французской литературы 18 столетия. Том 1. Век Вольтера». Второй том, «Век Руссо», вышел в 1966 г., уже после смерти автора. Умер Виктор Клемперер 11 февраля 1960 г.

Жизнь Клемперера до 1945 г. подробно описана в его дневниках и воспоминаниях, ныне доступных читателям: Curriculum vitae. Erinnerungen 1881–1918 (1989); Leben sammeln, nicht fragen wozu und warum. Tagebucher 1918–1932 (1996); Ich will Zeugnis ablegen bis zum letzten. Tagebucher 1933–1945 (1995); Und so ist alles schwankend. Tagebucher Juni bis Dezember 1945 (2 изд. – 1996). Библиография его трудов (410 ссылок, состояние на 31 декабря 1956 г.) приведена в сборнике: Im Dienst der Sprache. Festschrift fur Victor Klemperer. Zum 75. Geburtstag am 9.Oktober 1956. Herausgegeben von Horst Heintze und Erwin Silzer. VEB Max Niemeyer Verlag. Halle (Saale) 1958. Добрая половина ссылок в библиографии относится к трудам по романской филологии, четверть – к работам по германистике, остальное – работы по мировой литературе, по вопросам методологии, педагогики и культуры, проблемам высшей школы. После Второй мировой войны Клемперер много пишет и выступает с докладами. Статьи и выступления посвящены возрождению культуры в Германии, современной языковой ситуации в Германии, чистоте немецкого языка, преодолению вражды между Германией и Францией и духовной связи этих стран (кстати, он участвовал в переговорах о мире между Францией и Германией в Саарбрюккене и Париже). Есть заметка даже о «Великой октябрьской социалистической революции».

За последние годы популярность Клемперера в Германии очень выросла. В середине 90-х годов разразился настоящий бум, связанный с его книгами. Их печатают, читают по радио и в театре, снимают на их основе документальный фильм. Вот несколько фактов, взятых из прессы.

В сообщении агентства dpa от 5 мая 1995 г. говорится: «Берлинское издательство Aufbau-Verlag продало права на издание в США „Дневников“ Виктора Клемперера (1933–1945) за рекордную сумму более 840 000 марок. Как сообщает издательство, контракт с нью-йоркским издательством Random House предполагает выплату самой большой суммы, которая когда-либо была заплачена за права на перевод в США немецкой книги». В заметке «Suddeutsche Zeitung» от 4 мая 1995 г. на ту же тему говорится подробнее: поначалу одно нью-йоркское издательство предложило за права всего 20 000 долларов, далее развернулся торг, напоминающий аукцион, в котором победило издательство Random House, предложившее 550 000 долларов. (Не правда ли, эти сообщения легко вписываются в главу «Проклятие суперлатива»?)

27 ноября 1995 г. в Мюнхенском университете состоялась церемония присуждения Клемпереру (посмертно) антифашистской Премии имени брата и сестры Шолль за дневники, которые представляют собой важный документ, показывающий страдания еврейского народа при нацистском режиме. Премия в 20 000 марок вручена издателю дневников и вдове (второй жене) писателя. С речью, названной «Принцип – точность» выступил писатель Мартин Вальзер. «У Клемперера учишься: надо думать о своей совести, а не следить за совестью других людей».

В 1995 г. сценарист из Лейпцига Петер Штайнбах взялся за сценарий документального 13-серийного фильма по дневникам Клемперера (1933–1945). Издательство Aufbau-Verlag продало права кинофирме Neue Filmproduktion Berlin на выпуск этого фильма, который будет показан в конце 1999 г. по германскому телеканалу ARD.

6 июня 1996 г. радиостанция DeutschlandRadio начала чтение послевоенных дневников Клемперера (июнь-декабрь 1945 г.). Программа была рассчитана на 5 передач (читал артист Джерри Вольфф).

В январе 1996 г. в течение 7 дней в мюнхенском театре Kammerspiele проходило чтение дневников Клемперера, которые он вел в во время нацистского господства. Актерский ансамбль провел чтения (в общей сложности 84 часа) без всяких театральных ухищрений.

С 1 марта по 12 апреля 1996 г. в помещении библиотеки Свободного университета (Берлин) работала выставка, посвященная Клемпереру. На ней были представлены многочисленные литературоведческие, публицистические работы ученого и, конечно, его автобиографический труд – воспоминания и дневники за огромный период 1919–1945 гг.

Почему же раньше об этом человеке знали лишь немногие специалисты? В ФРГ – понятно, ведь Клемперер после войны вступил в коммунистическую партию, а потому не вызывал особого доверия в Западной Германии. Но почему – при всех его заслугах на академическом и общественном поприщах – его имя не упоминалось в Советском Союзе? До перестройки никакие работы Клемперера не переводились, в Краткой Литературной Энциклопедии он упоминается однажды, и то мельком, а в академическую «Историю немецкой литературы» он не попал. Причина, мне кажется, одна. Дело в том, что в наследии Клемперера есть одна небольшая книга, изданная в Германии сразу после войны и впоследствии нечасто, но переиздававшаяся, она-то и заставляла партийных идеологов в ГДР и СССР поеживаться. Эту книгу в русском переводе читатель и держит в руках. В ней умный, проницательный ученый, человек, за плечами которого долгая жизнь, гражданин Германии еврейского происхождения, которого в период, когда Германия строила национал-социализм, каждый день подстерегала смерть, дает свое объяснение того малопонятного факта, что огромные массы населения Германии (причем не только «простой» народ, но и «непростой» – интеллектуалы, аристократы) были в течение 12 лет заражены, охвачены безумием, последствия которого всем известны. Объяснений этого факта давалось и дается множество, но Клемперер – ученый-филолог – подходит к проблеме с достаточно нетривиальной (особенно в те годы) стороны, со стороны языка. Во многом, если не во всем, причина кроется в языке, а точнее, в сознательном использовании нацистами языка в качестве орудия духовного порабощения целого народа. Поскольку в Советском Союзе уже существовал подобный прецедент, а в Восточной Германии идеологическая обработка населения после 1945 г. не прекратилась, а только поменяла ориентиры, популяризировать эту книгу смысла не было. Уж очень все похоже.

В упомянутой статье в газете «Tagliche Rundschau» (от 25 июня 1946 г.) Клемперер пишет: «То, что нацизму удалось двенадцать лет держать немецкий народ в духовном рабстве, бесспорно, следует по большей части связывать с единовластием особого нацистского языка. А поскольку солидное число типичных нацистских выражений все еще в ходу, охоту за этими ядовитыми остатками никак нельзя назвать занятием чисто эстетическим или чисто филологическим, и уж подавно – педантичной ученой казуистикой. Необходимо выявить корни и сущность этого языка. И данной задачей следует заняться лингвистам и экономистам, историкам, юристам, ученым-естественникам. …[в книге „LTI“] речь идет о наблюдениях, которые в основном были сделаны не в кабинете, а непосредственно в жизни, и достаточно часто в самые ее злые часы; ведь часто бывали жестокими гестаповцы, а им-то в рот я и смотрел». Последний образ отсылает к знаменитой фразе Мартина Лютера, который советовал внимательно относиться к народной речи, «смотреть народу в рот (aufs Maul sehen)».

Книга «LTI» показывает, что, перебирая слова, которыми мы – по большей части, особо не задумываясь, – пользуемся, можно не только описать жизнь (благодаря реалиям, схваченным в словах), но и проникнуть в секреты не видимых на поверхности механизмов, управляющих этой жизнью. Клемперер – один из тех, кто убежден, что язык не просто орудие человеческого общения, не просто носитель информации, хранитель накопленного людского опыта и знаний (культуры), но властный распорядитель жизни. Лейтмотивом проходят по книге строки шиллеровского дистиха о языке, который «сочиняет и мыслит» за нас. В эпиграф вынесены слова Розенцвейга о том, что язык – «больше, чем кровь». Мысль о всевластии языка, как нигде, важна в применении к нашей стране, имеющей опыт тоталитаризма с его двумя страшными орудиями господства и принуждения – языком (тотальной, всепроникающей пропаганды) и террором. Простодушная, а иногда даже слепая вера нашего народа в слово (особенно печатное или авторитетно передаваемое средствами массовой информации) делает его особенно предрасположенным ко всевозможным идеологическим заразам. Умелое оперирование определенной (лживой по замыслу) системой слов и жесткая изоляция людей от других «систем» позволяют идеологам превращать общество самостоятельно мыслящих людей в послушное стадо[277].

Когда рухнул нацистский режим, Клемперер с горечью обнаружил, что язык Третьего рейха не умер, он сохранился в головах поколения живущего и передавался новым. То же произошло после краха ГДР и объединения Германии. Язык тоталитарного коммунистического немецкого государства будет постоянно вытесняться, но процесс этот не быстрый. А что говорить о нас, когда язык советской пропаганды до сих пор жив в речах активистов левой оппозиции. На их голос, на знакомые и привычные слова откликаются миллионы – в основном уже немолодых – наших сограждан. Невидимые языковые поводки могут повести людей, не защищенных критическим сознанием и самостоятельным взглядом на вещи, в любом направлении. И этим пользуются не только идеологические манипуляторы. Ведь реклама с ее «слоганами» – это еще одна система управления людьми (пропаганда, по сути, есть идеологическая реклама). Надо надеяться, что более безобидная: пусть уж лучше меня будут убеждать в преимуществах того или иного сорта чая или зубной пасты, чем призывать к истреблению людей определенного класса, определенных национальностей или носителей «инакомыслия».

Несколько слов нужно сказать о заглавии книги. Строго говоря, LTI переводится как «Язык Третьей империи», но было решено остановиться на варианте «Язык Третьего рейха», поскольку в нашей стране выражение «Третий рейх» однозначно ассоциируется с гитлеровской Германией и сочетание «Третья империя» может вызвать недоразумения. Позволю себе напомнить, что под «Первой империей» в Европе подразумевается Священная Римская Империя (Sacrum Romanorum Imperium, Heiliges Romisches Reich), основанная франкским королем Оттоном I (912–973), первым императором Священной Римской Империи («Священной», кстати, она стала в 1254 г.). В конце 15 в. название разрослось, добавлены слова «немецкой нации». Сама Империя (после Вестфальского мира 1648 г. существовавшая чисто номинально, как совокупность в основном мелких государств) официально прекратила существование в 1806 г. Второй империей стала бисмарковская Германия после объединения в 1871 г. Германская империя (Deutsches Reich) фактически рухнула в 1918 г., но в официальных документах это название немецкого государства сохранялось в Германии до 1945 г., без «перерыва» на Веймарскую республику[278]. Термин «Drittes Reich», «Третья империя», который в СССР стали переводить как «Третий рейх», был заимствован гитлеровцами из книги Мёллера ван ден Брука (Das dritte Reich, 1923), об этом см. примечание на с. 152 [прим.126]. Согласившись на «рейх», переводчик, однако, не счел нужным продолжать советскую традицию транслитерации («Майн кампф») вполне ординарного названия книги Гитлера «Моя борьба».

Далее. Хочется обратить внимание читателей на словесную пару «фашизм» – «нацизм». В Советском Союзе в обыденном языке привилось слово «фашизм» (с дериватами «фашист», «фашистский») для обозначения политического режима, существовавшего в Германии в 1933–1945 гг. Когда речь заходила и заходит о режиме Муссолини, обычно добавляют для пояснения прилагательное «итальянский». Слово «нацизм» («нацист», «нацистский») употребляется в обыденном языке гораздо реже, в основном, когда речь идет о нацистской партии (NSDAP) и ее членах. В западной традиции под фашизмом (при наличии у этого слова расширительного смысла) все-таки чаще подразумевают именно итальянский фашизм, а гитлеровский режим называют национал-социализмом или нацизмом. (Кстати, само слово «фашизм» в английском написании несет характерные особенности исходного латинского слова fascism [не fashism или faschism] – от лат. fascis, «пучок», «связка»). Известно, что фашизм возник в Италии. Для него характерны такие моменты, как вождизм, корпоративное государство, национализм (хотя в 1938 г. официально были приняты расовые доктрины по образцу нацистских, расизм в антиеврейском варианте не привился, – возможно потому, что итальянцы тоже относятся к так называемой средиземноморской расе). Идеология так и не была четко сформулирована, как это имело место в советском марксизме и германском национал-социализме. В других странах фашистские движения – в Англии (Освальд Мосли), в Испании (Франко), после войны в Аргентине (Хуан Перон) – открыто признавали свою приверженность идеям (итальянского) фашизма.

Для нацистского движения, зародившегося в Австрии, отличительной чертой являются расовая доктрина (заимствованная у Гобино, Чемберлена и других теоретиков) и социалистический характер, огосударствление экономики, опора на рабочих и мелкую буржуазию. До прихода к власти Гитлер успокаивал крупных промышленников и банкиров тем, что социалистическая риторика используется им только для пропагандистских целей и что для крупной буржуазии NSDAP не представляет такой опасности, как две марксистские партии (социал-демократическая и коммунистическая). Укрепив власть, Адольф Гитлер повел уже самостоятельную политику, независимую от крупного капитала.

Можно предположить, что пропагандисты коммунистической партии в СССР стремились внушить людям, что в Германии строится совершенно «не тот» социализм, и «не то» социалистическое государство, что в СССР. А потому применили уже существовавшее в русском языке слово «фашизм» (его знал и Владимир Ленин) к гитлеровскому режиму. Ну а если приходилось упоминать соответствующую партию, то ее название тенденциозно искажалось – вместо «национал-социалистической» она стала «национал-социалистской» (см. БСЭ, 3 изд.). В Большом энциклопедическом словаре (1997) историческая правда был восстановлена.

В русском языке слово «фашизм» всегда употребляется с ярко выраженной негативной оценкой. Эпитет «фашист» – ругательство, имеющее смысл «человек, такой же плохой, преступный, жестокий, отвратительный, опасный, как гитлеровцы, немецкие нацисты» (не итальянские фашисты!). Отношение к итальянским фашистам в массовом сознании более снисходительное, фигура Муссолини (особенно после фильма «Обыкновенный фашизм») – скорее комичная, чем зловещая.

Безусловно, нацистские идеологи оглядывались на опыт фашизма с его культом Древнего Рима (взять хотя бы нацистское приветствие – выброшенная вверх правая рука – ср. картину Давида «Клятва Горациев»), да и «фюрер» – это перевод итальянского «дуче». Сближают их и общие родовые тоталитарные черты. Но все же это разные явления, и смешивать их вряд ли нужно. Тем более, что во время Великой отечественной войны Советский Союз воевал прежде всего с нацистской Германией.

И последнее. Переводить книгу было непросто, поскольку для того, чтобы не засушить эти дневники, не превратить их в чисто филологический материал с автобиографическими вставками, нужно было не только приводить примеры лексики LTI, но по возможности подыскивать эквиваленты из нашей жизни и нашего языка. Как принято говорить в таком случае, пусть читатель сам оценит, насколько переводчик справился со своей задачей.

Но переводить «LTI» было, вместе с тем, отрадно. Давно уже мечталось о появлении этой столь важной книги на русском языке. И вот эта мечта сбылась, книга станет фактом нашей интеллектуальной жизни, мысли ее автора станут достоянием многих, и не только специалистов. И многие, оглядываясь назад, на историю нашей страны, попытаются ответить на вопрос, который задавал себе Виктор Клемперер: «Как это стало возможным, что образованные люди совершили такое предательство по отношению к образованию, культуре, человечности?»