П. Браун и С. Левинсон называют негативную вежливость основой уважительного поведения ('heart of respective behaviour' – «сердце уважительного поведения») [Brown, Levinson 1987: 129]. Она представляет собой хорошо разработанный набор конвенциональных стратегий, направленных на то, чтобы продемонстрировать собеседнику признание его независимости, личной автономии, заверить в отсутствии намерений со стороны говорящего нарушить существующие между ним и адресатом границы, а в случае необходимости покушения на свободу адресата минимизировать импозицию, воздействие на него. Данные стратегии нацелены на социальное дистанцирование, на создание коммуникативных барьеров, границ ('hedges' в терминологии П. Браун и С. Левинсона) [ibid.: 145], на то, чтобы не допустить сближения, показать наличие дистанции между собеседниками и таким образом продемонстрировать уважение друг другу.

Тот факт, что вежливость дистанцирования составляет основу английской вежливости не является случайным для культуры, в которой личная автономия – одна из важнейших культурных ценностей.

Если Дж. Лич выделял вежливые по своей природе и невежливые речевые акты (в дальнейшем – РА), авторы этой теории вводят такое понятие, как угрожающий лицу речевой акт (Face Threatening Act – FTA). Среди РА, угрожающих «негативному лицу» адресата, они называют в первую очередь приказ, совет, угрозу, предупреждение. Сюда относятся также просьба, предложение, приглашение – все те РА, в которых говорящий побуждает слушающего совершить действие или где в той или иной степени затрагиваются его интересы или чувства.

Обобщая стратегии негативной вежливости (вежливости дистанцирования), назовем основные из них (подробнее см. [Brown, Levinson 1987: 129–208; 2001: 51])[23].

Выражайтесь косвенно ('Be conventionally indirect'): Could you possibly pass the salt (please)?

Задавайте вопросы, будьте уклончивы (буквально «создавайте преграды») ('Question, hedge'). Под так называемыми преградами – 'hedge' – понимаются средства смягчения, препятствующие прямолинейности и категоричности высказываний): How far is it? – Well, it's too far to walk. I mean, you know, it's a long way / I'll just say he's not easy to get on.

Предоставляйте слушающему выбор, возможность не совершать действие (имеется в виду действие, к которому его побуждают) ('Give H the option not to do the act'): It would be nice to have tea together, but I am sure you are very busy.

Минимизируйте свои предположения о желании адресата совершить действие ('Make minimal assumptions about H's wants'), другими словами, сомневайтесь в возможности или желании адресата выполнить действие: I don t know if you will want to send this by air mail or by speed post.

Будьте пессимистом ('Be pessimistic'): I don't suppose you'd know the time, would you?

Минимизируйте степень вмешательства ('Minimize the imposition')[24]: I just want to ask you if I can borrow (if you could lend me) a tiny bit (a little, a single sheet) of paper.

Выводите говорящего и слушающего из дискурса ('Dissociate S, H from the discourse'): This is to inform our employees that…

Представляйте речевой акт как общее правило ('State the FTA as a general rule'): Company regulations require an examination.

Извиняйтесь (Apologize): I'm sorry to trouble you, could you tell me the time?

Используйте фамилии и титулы ('Use family names and titles'):

Mr. Lee, there is a phone call for you.

Будьте немногословны ('Be taciturn').

В данном исследовании не ставится цель подробно проанализировать все английские стратегии негативной вежливости, тем более что часто они комбинируются. Попытаемся выделить те из них, которые предопределяют основные особенности английского коммуникативного поведения, выявляемые при его сопоставлении с русским. Но прежде кратко остановимся на рассмотрении некоторых из перечисленных стратегий и тех языковых средств, при помощи которых они реализуются, исходя из собственных наблюдений над английским коммуникативным поведением и свидетельств, которые находим в научной и художественной литературе.

Выражайтесь косвенно ('Be conventionally indirect'). Прямой стиль общения в целом не характерен для английской межличностной коммуникации, предпочтение отдается косвенному, что проявляется в разных коммуникативных ситуациях: при запросе информации, выражении мнения, обращении с просьбой, в приглашении и др.

Так, необходимая информация часто запрашивается не прямо (Как вас зовут?/Кто говорит? ит.д.), а через вопрос о возможности адресата дать нужную информацию или через вопрос-разрешение задать вопрос. Особенно это характерно для официального общения: Could you give me your name, please? (букв.: Вы могли бы дать мне ваше имя, пожалуйста[25]) – при регистрации в гостинице; May I ask who is calling? (Могу я спросить, кто звонит?) – секретарь в офисе.

В русской коммуникации в подобных ситуациях вопрос, как правило, задается в более прямой форме. Ср.:

Откуда вы звоните? – Can you tell me where you're ringing from, please? (Вы можете сказать мне, откуда вы звоните, пожалуйста?) – телефонный оператор.

С кем вы хотите поговорить? (или даже Кто вам нужен?) – Could you tell me, who you want to speak to, please? (Вы могли бы сказать мне, с кем вы хотите поговорить, пожалуйста?).

Ваш адрес? Ваш номер телефона? – Can you give me your address and telephone number, please? (Вы можете дать мне ваш адрес и номер телефона, пожалуйста?) – при открытии счета в банке.

Какая область вас интересует? – May I ask your branch? (Могу я спросить вашу область?) – консультант, обучающий поиску информации на компьютере.

Запрос информации делается также при помощи косвенного вопроса (I wonder… / I'm wondering...), что еще больше снижает степень прямолинейности. Ср.:

Will the library be open this Sunday? (Библиотека будет открыта в воскресенье?)

Could you tell me please if the library will be open this Sunday? (Могли бы вы сказать мне, будет ли открыта библиотека в воскресенье?)

I am just wondering whether the library will be open this Sunday? (Я просто интересуюсь, будет ли открыта библиотека в воскресенье).

Англичане избегают категоричности, прямолинейности при выражении своего мнения, предпочитают не высказывать его прямо, не говорить однозначно да/нет. Часто они субъективируют свое высказывание при помощи таких средств, как I think, I guess, I suppose, maybe, probably, perhaps и др., что снижает категоричность оценок и суждений:

Is she a good singer? – I think so.

Is it an interesting film? – I don't think so.

I think smoking should be banned.

Иллюстрацией данной особенности являются также следующие фрагменты диалогов:

1. 'How I hate my invisibility.

'I think you are beautiful. I don't think you are invisible' (J. Johnston).

2. Remember those tennis parties the old lady used to give? 'I can't say I do. I never enjoyed them.

'Fou never were much of a chap for sport.

'I suppose not. Never been gregarious' (J. Johnston). С целью смягчения негативного мнения или оценки предпочтение часто отдается позитивным оценочным лексемам, употребляемым в отрицательных предложениях, т. е. вместо bad – not so good, вместо rude – not very polite, вместо stupid – not very clever и т. д. Смещение акцента с отрицательной оценки на положительную также способствует снижению категоричности, прямолинейности, сохранению лица собеседника. Здесь проявляется такая черта английского коммуникативного поведения, как understatement (недоговоренность, недосказанность). Как пишет по этому поводу М. Любимов, редкий англичанин бросит в лицо: «Вы лжете!», а скажет: «Ваша информация не совсем точна, сэр!» [Любимов 2004: 248].

Интересно отметить, что, выражая отрицательное мнение или давая совет не делать чего-либо, отрицание ориентировано не на слушающего (как в русском языке), а на говорящего. Ср.:

Думаю, ты не прав. – I don't think you are right (Я не думаю, что ты прав).

Думаю, тебе не надо покупать эту машину. – I don't think you should buy this car (Я не думаю, что тебе надо покупать эту машину).

Думаю, тебе не надо так много работать. – I don't think you should work so hard (Не думаю, что тебе надо так много работать).

Наблюдения показывают, что отрицание, направленное на слушающего, придает большую категоричность и прямолинейность высказыванию (при выражении мнения), усиливает степень давления на собеседника (в речевом акте «совет»). При переносе отрицания на говорящего эта категоричность, прямолинейность снижается.

I don't think часто употребляется также в отказе от приглашения с целью смягчения отказа: Would you like to go to the theatre tomorrow? – I'd love to, but I don't think I have time (Ты бы хотела пойти в театр завтра? – С удовольствием, но я не думаю, что у меня есть время).

Наиболее ярко стратегия «выражайтесь косвенно» проявляется в побудительных речевых актах, прежде всего в тех, которые представляют особую «угрозу» для коммуникантов. Так, обращаясь с просьбой, англичане избегают говорить прямо Do that, please (Сделай/те это, пожалуйста), наиболее конвенциональным способом выражения просьбы в английском языке является вопрос с модальными глаголами can/could, will/would:

Выбор глагола также влияет на степень косвенности: глаголы в сослагательном наклонении увеличивают ее, так как они выражают в некоторой степени гипотетичность, предположительность, сомнение в возможности или желании адресата совершить действие. Ср.: Can you give me this book? (Ты можешь дать мне эту книгу?) – Could you give me this book? (Ты мог бы дать мне эту книгу?). Еще большую косвенность высказывания наблюдаем в косвенном вопросе с I wonder, где происходит смещение акцента с адресата на самого говорящего: I wonder whether you could you give me this book (Я интересуюсь, мог бы ты дать мне эту книгу), а также в вопросах с Do you think – Do you think you could you give me this book? (Ты думаешь, ты мог бы дать мне эту книгу?). Здесь мы наблюдаем многократное отступление от прямолинейности.

В той или иной степени стратегия «выражайтесь косвенно» свойственна в английской коммуникации и другим РА. Так, она часто используется в требовании, где прямое побуждение, с точки зрения русских коммуникантов, представляется наиболее уместным:

Will you kindly open your handbag? (Вы любезно откроете сумку?) (на таможне). Ср: Откройте, пожалуйста, вашу сумку.

Can I see your passport? (Могу я увидеть ваш паспорт?) (на паспортном контроле). Ср.: Ваш паспорт, пожалуйста или Предъявите, пожалуйста, ваш паспорт.

Даже в тех случаях, когда говорящий побуждает адресата к действию в его собственных интересах (в приглашении, совете, предложении), косвенное выражение побуждения является в английской коммуникации предпочтительным:

Why don't you visit the museum after lunch? (Почему бы тебе не посетить музей после обеда?).

May I suggest that we go that way? (Могу я предложить пойти той дорогой?).

I'm just wondering whether you would like to come to my birthday party? (Я просто интересуюсь, хотел бы ты прийти ко мне на день рождения).

Задавайте вопросы, будьте уклончивы ('Question, hedge') (буквально «создавайте преграды» или, как мы уже говорили, используйте средства смягчения высказываний). Данная стратегия непосредственно связана с предыдущей, поскольку вопрос переводит прямое высказывание в косвенное. Вопросительные конструкции, как отмечалось, широко используются в побудительных РА, которые будут подробно рассмотрены в дальнейшем:

Could you tell me how to get to the station? (Могли бы вы сказать мне, как добраться до станции?) (просьба дать информацию).

Would you hold on, please? (Вы подождали бы, пожалуйста?) (просьба не вешать трубку).

Would you mind closing the door, please? (Вы не возражали бы закрыть дверь?) (просьба закрыть дверь).

Why don't you sit down? (Почему бы вам не сесть?) (приглашение сесть).

Would you like to come over? (Ты бы хотел зайти?) (приглашение в гости).

May I suggest that we accept their plan? (Могу я предложить принять их план?) (предложение).

Could I draw your attention to the blackboard? (Могу я привлечь ваше внимание к доске?) (команда учителя).

В просьбе широко распространенным элементом, способствующим уклончивости, является Do you think, который употребляется как в формулах, ориентированных на говорящего (в просьбах-разрешениях), так и в формулах, ориентированных на слушающего (в просьбах о действии):

Do you think you could help me? (Ты думаешь, ты мог бы помочь мне?) (просьба о действии).

Do you think I could leave work early? (Вы думаете, я мог бы уйти пораньше с работы?) (просьба-разрешение).

В русском языке подобная степень уклончивости представляется чрезмерной. Данные фразы скорее всего звучали бы следующим образом: Можешь помочь мне? / Ты не мог бы помочь мне? или Не поможешь? / Я мог бы пораньше уйти с работы?

Предоставляйте слушающему выбор, возможность не совершать действие ('Give H the option not to do the act'). В качестве иллюстрации данной стратегии приводится следующий пример: It would be nice to have tea together, but I am sure you are very busy (Было бы замечательно попить чай вместе, но я уверен, что ты очень занят) [Scollon, Scollon 2001: 51]. Высказывая уверенность в том, что собеседник занят, говорящий дает ему возможность отказаться от приглашения, заранее предлагает ему другой выбор. Данный пример вполне может быть отнесен также и к стратегии «будьте пессимистом», что в очередной раз свидетельствует о том, что в одном и том же высказывании используется несколько стратегий (тактик), которые направлены на реализацию более общей стратегии. В данном случае – на дистанцирование от собеседника, на демонстрацию уважения его независимости.

Что касается стратегии «предоставляйте слушающему выбор, возможность не совершать действие», то, как показывают наблюдения, самым распространенным способом ее реализации может считаться вопросительное высказывание, широко употребляемое в побудительных РА. Поскольку вопрос по своей семантике предполагает возможность как утвердительного, так и отрицательного ответа, задавая его, говорящий дает возможность собеседнику ответить по его усмотрению, то есть предоставляет выбор: Can you help me? – Sure /Sorry, I'm very busy at the moment. Также и в русском языке: Поможешь? – Конечно или Извини, сегодня никак не смогу.

Однако в английском языке, как будет подробно показано, вопросительные высказывания широко используются и в тех ситуациях, где реальный выбор отсутствует: Would you like to read? (Ты хотел бы читать?) (учитель – ученику) или Could you please come to my office for a moment? (Могли бы вы зайти ко мне в кабинет на минуту?) (начальник – подчиненному). Несмотря на то, что адресат обязан выполнить действие, создается видимость, что ему предоставляется возможность выбора – реагировать на вопрос утвердительно или отрицательно, совершать действие или нет. Использование речевой формулы, содержащей семантическую опцию в ситуации, которая в действительности никакой опции не предполагает, является эффективным средством дистанцирования, снижения степени давления на собеседника.

Минимизируйте свои предположения о возможности и желании адресата ('Make minimal assumptions about H's wants') [Scollon, Scollon 2001: 51]. Другими словами, сомневайтесь в возможности, желании адресата совершить действие, к которому его побуждают. П. Браун и С. Левинсон формулируют данную стратегию следующим образом: исходите не из того, что слушающий может и хочет совершить акт, а, наоборот, из того, что он вряд ли совершит его ( Don't assume H is able, willing to do A', 'assume he is not likely to do A')

[Brown, Levinson 1987: 146].

Приведем некоторые примеры того, как проявляется данная коммуникативная стратегия.

Прежде всего, это использование в английском языке в вопросах-просьбах помимо глагола can/could глагола will/would, употребляя который говорящий задает вопрос не только о возможности собеседника совершить действие, что мы имеем и в русском языке, но и вопрос о его намерении, желании, о чем свидетельствуют также и определенные модификаторы, чаще всего сопровождающие эти глаголы:

Could you possibly do that? (Мог бы ты, возможно, это сделать?)

Would you kindly do that? (Пожелал бы ты любезно это сделать?).

Сомнение в желании адресата совершить действие содержится и в реквестивной конструкции с Would you mind, которая широко употребляется не только в официальном, но и повседневном общении, когда коммуниканты находятся в близких отношениях:

Would you mind repeating that, please? (Ты бы не возражал повторить это, пожалуйста?) (учитель – ученику).

Would you mind closing the door? (Ты бы не возражала закрыть дверь?) (муж – жене).

Особенно наглядно данная стратегия проявляется в приглашении, где самыми употребительными формулами являются вопросы о желании адресата, его заинтересованности в приглашении:

Would you like to come around for a while?(Ты бы хотел зайти на минутку?)

Would you like to come to dinner tomorrow evening? (Ты бы хотел прийти поужинать завтра вечером?)

В русском приглашении вопрос о том, заинтересован ли слушающий в приглашении, как правило, не ставится. Ср.: Зайди на минутку / Приходи завтра вечером. Поужинаем.

Предлагая что-либо (выпить, съесть), в английской коммуникации говорящий также прежде всего интересуется, хочет ли этого собеседник:

Would you like some more salad? (Вы бы хотели еще салата?).

Would you like some more wine? (Вы бы хотели еще вина?).

При отрицательном ответе обычно следует уточняющий вопрос Are you sure? (Вы уверены?), после которого все попытки угостить, как правило, прекращаются.

Русские коммуниканты в данной ситуации традиционно действуют более настойчиво: Поешь(те) еще /Возьми(те) еще салата. Ну, хоть ложечку / А это вы еще не попробовали / Давай(те) еще выпьем /Как нет? Еще надо обязательно выпить за… (хозяйку, успехи, нашу встречу и т. д.).

Будьте пессимистом ('Be pessimistic'). Сомневаясь в возможности реализации действия, к которому говорящий побуждает собеседника, он тем самым уменьшает степень воздействия на него и помогает в случае необходимости отказаться от совершения этого действия.

Сомнение может выражаться эксплицитно, как в примере I don't suppose you'd know the time, would you? (Я не полагаю, что вы бы знали время, да?) [Scollon, Scollon 2001: 51] или I don't suppose you could collect my books for me, could you? (Я не полагаю, что ты мог бы забрать мои книги, да?). Использование данной стратегии позволяет выразить просьбу в столь косвенной форме, что русский человек не сразу поймет, что в первом случае его спрашивают, который час, во втором просят помочь забрать книги. Ср.: Не подскажете, который час? / Сможешь забрать мои книги?

Как уже отмечалось, эта стратегия используется и в приглашении, что делает его звучание для русского человека также весьма странным и не дает верного представления об истинных намерениях приглашающего: 'I don't suppose you're free for lunch tomorrow, by any chance? (J. Archer). В данной фразе, которая в буквальном переводе может звучать как «Я не полагаю, что вы завтра случайно свободны на ланч» или «Вы наверняка заняты завтра в обед», реализуются все из вышеперечисленных стратегий: это и «будьте пессимистом», и «сомневайтесь в возможности адресата совершить действие», и «предоставляйте слушающему выбор», и «задавайте вопросы, и «выражайтесь косвенно», что снова подтверждает нашу мысль о том, что это – тактики, используемые для реализации стратегии дистанцирования.

Возвращаясь к анализируемой здесь стратегии «будьте пессимистом», отметим, что для ее реализации используются разнообразные лексико-грамматические средства со значением сомнения, предположительности, ирреальности: модальные глаголы, сослагательное наклонение, представляющее возможность (желание) адресата совершить действие как гипотетическое, ирреальное, также разнообразные средства субъективной модальности со значением сомнения: possibly, maybe, probably, perhaps и др.:

Is there any chance of borrowing your note-book? (Есть какой-нибудь шанс одолжить твой ноутбук?).

I'd like to speak to your husband if I may (Я бы хотел поговорить с вашим мужем, если я могу).

Perhaps you might kindly call me and tell me where Kate is? (Возможно, вы могли бы любезно позвонить мне и сказать, где Кейт?).

Чем больше доля сомнения говорящего, тем выше степень вежливости высказывания. Ср.: Can you help me? – Could you help me? – Could you possibly help me? Не случайно поэтому русские словари переводят слово perhaps (в просьбах) как пожалуйста, будьте добры: Perhaps you would be good enough to read this. – Будьте добры, прочтите это (БАРС). На наш взгляд, здесь нельзя говорить о семантическом значении данного слова. Вряд ли, приняв во внимание это значение слова perhaps, русскоговорящий коммуникант сможет построить английскую фразу в соответствии с правилами английской коммуникации. Используя данную информацию, фраза Сделай это, пожалуйста может быть переведена как Do it perhaps. Здесь необходимо сопоставлять не отдельные слова, а прагматическое значение высказывания в целом. По этой причине знание коммуникативных стратегий, являющихся предметом данного исследования, открывает более надежный путь к эффективной коммуникации.

Выводите говорящего и слушающего из дискурса ('Dissociate S, H from the discourse'). Данная стратегия широко используется в английской коммуникации и играет чрезвычайно важную роль. На кого делается акцент в высказывании, зависит от РА.

Так, по нашим наблюдениям, приглашая, английские коммуниканты строят высказывание с ориентацией на слушающего, то есть в нем отсутствует говорящий (В отличие от русских приглашений Я тебя приглашаю. Я тебя жду):

Would you like to come to my birthday party? (Ты бы хотел прийти ко мне на день рождения?).

Are you interested in coming? (Тебе интересно прийти?).

Why don't you come? (Почему бы тебе не прийти?).

Вывод из ситуации адресата характерен для просьбы, которая предполагает действие слушающего в интересах говорящего. Дж. Лич обращает внимание на тот факт, что высказывание Could I borrow this electric drill' (Мог бы я одолжить электродрель?) является более вежливым, чем 'Couldyou lend me this electric drill' (Мог бы ты одолжить мне электродрель?) [Leech 1983: 134]. Соответственно также различаются следующие высказывания Could I leave a message for her? и Could you give her a message?

Русский человек вряд ли почувствует разницу между Я могу одолжить у тебя электродрель? и Ты можешь одолжить мне электродрель? или Могу я оставить для нее информацию? – Вы можете передать ей информацию? так как для русской коммуникации эта стратегия не типична. Более того, в случаях, когда говорящий облечен большей властью или имеет некоторое право давать указания (преподаватель – студент, покупатель – продавец), ориентированные на говорящего конструкции в русской коммуникации практически не употребляются. В английском же языке типичными являются следующие высказывания:

Could I hear first violins? (Мог бы я послушать первые скрипки?) (дирижер – музыкантам).

Could I have another cup of coffee, please? (Мог бы я иметь еще одну чашку кофе, пожалуйста?) (клиент – официанту).

May I have your attention, please? (Могу я иметь ваше внимание, пожалуйста?) (учитель – ученикам).

Вывод адресата из ситуации в подобных высказываниях способствует реализации стратегии «выражайтесь косвенно», так как в семантике такого высказывания отсутствует направленность на адресата и не содержится никакого указания на действие, к которому говорящий побуждает своего собеседника (в приведенных примерах это – играйте, принесите, слушайте), оно лишь заключает в себе вопрос о возможности говорящего. Другими словами, в результате переноса акцента на говорящего оказывается завуалированным не только исполнитель действия, но и само действие, к которому в прагматическом плане его побуждают.

Вывод адресата из ситуации возможен и в повествовательных высказываниях, например в запросе информации. Ср.:

I'm just wondering till what time the computer class is open today (Я просто интересуюсь, до которого часа открыт сегодня компьютерный класс). – Скажите, пожалуйста, до которого часа открыт сегодня компьютерный класс.

Вывести адресата из ситуации можно также при помощи пассивных конструкций:

It has to be returned in 2 weeks (Она должна быть возвращена через 2 недели) (библиотекарь – читателю). – Ср.: Вы должны вернуть ее через две недели.

Этот способ широко применяется в объявлениях, регулирующих общественное поведение:

This door should only be used in emergencies (в школе).

During busy times E-mail and Internet usage should be restricted to academic work only (в компьютерном классе).

Вывод адресата возможен также при помощи использования косвенного обращения вместо прямого:

Pedestrians are kindly requested to abide by the rules. (Пешеходов любезно просят придерживаться правил). Ср.: Граждане пешеходы, соблюдайте правила уличного движения.

We are now beginning our descent. Would passengers please make sure that their seat-belts are fastened. Ср.: Уважаемые пассажиры! Наш самолет пошел на посадку. Просим застегнуть ремни.

We would like to remind passengers that smoking is not permitted until you are in the airport building. (Мы бы хотели напомнить пассажирам, что курение не разрешено, пока вы находитесь в здании аэропорта). Ср.: Уважаемые пассажиры, напоминаем вам, что в здании аэровокзала курить запрещено.

В данных высказываниях использовано несколько приемов, сводящих до минимума степень воздействия на адресата: отсутствуют императив, прямое обращение, перформативные глаголы; вместо них употребляются косвенное обращение, пассивные конструкции, сослагательное наклонение. Благодаря этому из ситуации выводится адресат, а в некоторых случаях и сам говорящий. В результате прямая инструкция (указание) превращается в косвенную смягченную просьбу.

Представляйте угрожающий лицу речевой акт как общее правило ('State the FTA as a general rule'). Данная стратегия непосредственно связана с предыдущей и также направлена на вывод адресата из ситуации либо на максимальное дистанцирование его от действия, к которому в прагматическом плане его побуждают:

No unauthorized persons are allowed beyond this point (в музее).

Tickets, where possible, should be purchased at off-peak hours (на станции метро).

Seats are not for feet (в вагоне метро).

Широко употребляемым для этих целей является глагол to be supposed (предполагаться), который позволяет избегать употребления лексем с более сильным значением облигаторности:

You are supposed to do your homework every day (Вы предполагаетесь делать домашнюю работу каждый день). Ср.: Вы должны делать домашнюю работу каждый день (учитель – ученикам).

You are supposed to be at school at 9 o'clock (Вы предполагаетесь быть в школе в 9 часов). – Ср.: Вы должны быть в школе в 9 часов.

Представляя действие, к которому говорящий побуждает слушающего, не как свое личное требование, а как общепринятую норму, он, тем самым, снижает директивность своего высказывания, поскольку таким образом от действия отдаляются как говорящий, так и слушающий. Подобная имперсонализация (вывод адресата, а зачастую и адресанта, из ситуации) является одной из важнейших стратегий английской вежливости.

Извиняйтесь ('Apologize'). П. Браун и С. Левинсон рассматривают извинение как стратегию негативной вежливости [Brown, Le-vinson 1987: 186–189], что, безусловно, оправдано, поскольку, принося извинение, мы признаем факт вторжения в запретную зону, зону независимости собеседника, и выражаем сожаление по этому поводу (или сожаление о намерении совершить это вторжение). Однако, на наш взгляд, извинение является также стратегией и позитивной вежливости (стратегией сближения), поскольку ситуации, в которых приносятся извинения в той или иной культуре, их частотность и экспрессивность зависят от того, насколько члены лингво-культурной общности обращают внимание друг на друга, демонстрируют свое взаимное расположение. По этой причине извинение как речевой акт мы будем рассматривать в разделе, посвященном вежливости сближения.

Думается, что извинение является стратегией негативной вежливости (стратегией дистанцировнаия) прежде всего в тех ситуациях, когда говорящий предвидит, что его действие будет покушением на независимость адресата, но в силу различных причин вынужден идти на это. Чтобы сохранить при этом лицо, он должен принести извинение за совершение опасного речевого акта. Для этого предлагаются следующие тактики:

1. Признайте факт покушения на независимость адресата (Admit impingement):

I'm sure you must be very busy, but.

I know this is a bore, but…

I'd like to ask you a big favour.

I hope this isn't going to bother you too much[26].

2. Покажите свое нежелание совершать опасный акт (Indicate reluctance):

I normally wouldn't ask you this, but…

I hate to intrude, but…

I hate to impose, but…

I'm terribly embarrassed to have to admit.

I hesitate to trouble you, but…

3. Приведите убедительные причины вмешательства (Give overwhelming reasons):

I can think of nobody else who could… I simply can't manage to… I'm absolutely lost.

Can you possibly help me with this, because there's no one else I could ask.

4. Попросите прощения (Beg forgiveness): Excuse me, but…

I'm sorry to bother you. I hope you'll forgive me if… Please forgive me if. Would you forgive me. I beg your indulgence…

Данные стратегии (тактики) реализуются при помощи так называемых средств внешней модальности (см. [House, Kasper 1981; Faerch, Kasper 1989]). Комбинируя их, можно сконструировать многословное вступление, предваряющее непосредственное обращение с просьбой, что даст возможность продемонстрировать всю глубину уважения к независимости собеседника:

Excuse me, I hate to intrude, but I'm absolutely lost here, could you please show mу the way to the tube?

Excuse me, I'm sure you must be very busy but I can think of nobody else who could help me with this translation. I hope this isn't going to take too much time.

Комбинация стратегий вежливости. Как видно из краткого анализа, перечисленные стратегии негативной вежливости, стратегии дистанцирования, тесно переплетаются и, как правило, их трудно разделить, анализировать в отдельности, поскольку в одном и том же высказывании и даже при помощи одного и того же лексико-грамматического средства может реализовываться сразу несколько стратегий. Так, строя высказывание в форме вопроса, говорящий стремится выражаться косвенно, таким образом он также предоставляет слушающему возможность выбора (по крайней мере, формально, то есть в семантическом плане) и тем самым выражает в какой-то степени неуверенность в возможности реализации действия. Выражение сомнения, неуверенности, то есть стратегия «будьте пессимистом», в свою очередь всегда связано со стратегией «будьте уклончивы» и т. д.

Таким образом, перечисленные стратегии часто используются одновременно, как, например, в следующем высказывании:

Could I draw your attention to this map, please? (Мог бы я привлечь ваше внимание к этой карте, пожалуйста?). Ср.: Посмотрите, пожалуйста, на эту карту (учитель – ученикам).

Английское побуждение в этой ситуации выражено не прямо, а косвенно – при помощи вопроса. Вопрос формально допускает как положительный, так и отрицательный ответ, т. е. слушающему предоставляется выбор – возможность отреагировать на побуждение положительно или отрицательно (по крайней мере, на уровне семантики). В то же время, задавая вопрос, говорящий выражает сомнение, которое усиливается при помощи глагола в сослагательном наклонении, таким образом выражается пессимизм и неуверенность в желании адресата выполнить действие. Кроме того, данное высказывание является субъетно-ориентированным, т. е. адресат выводится из речевой ситуации и тем самым дистанцируeтся от действия, о котором его просит говорящий.

Таким образом, в одном высказывании говорящий использует несколько стратегий, комбинация которых позволяет ему свести до минимума давление на адресата и продемонстрировать свое глубокое уважение к его личной автономии. При этом следует отметить, что данные стратегии были использованы в ситуации (обращение учителя к ученикам), которая в принципе допускает прямые указания, поскольку говорящий обладает определенной властью над адресатом.

Для иллюстрации – еще несколько примеров:

Do you think you could possibly make a little less noise? (Вы думаете, вы могли бы, возможно, немножко меньше шуметь?) (соседям по общежитию).

Здесь использованы следующие стратегии:

– косвенное выражение просьбы-замечания, что достигается при помощи двух приемов: просьба оформляется в виде вопроса, который в свою очередь задается в косвенной форме при помощи Do you think (то есть имеет место «удвоенная» косвенность);

– предоставление опции (выражая просьбу в форме вопроса, говорящий предоставляет слушающему возможность выбора: совершать действие или нет);

– сомнение в возможности выполнения действия (модальный глагол стоит в условном наклонении, плюс модификатор possibly);

– минимизация воздействия на собеседника (a little less noise). Excuse me, Tom, I'm sorry to bother you but I wonder if you could possibly do me a small favour (Извини, Том, мне жаль, что я беспокою тебя, но я интересуюсь, мог бы ты, возможно, сделать мне маленькое одолжение) (обращение с просьбой к другу).

В данном высказывании используются следующие стратегии:

– извинение (excuse me),

– сожаление по поводу причиняемого беспокойства (I am sorry to bother you),

– косвенное выражение просьбы (косвенный вопрос, т. е. «удвоенная» косвенность),

– сомнение в возможности совершения действия, пессимизм (сослагательное наклонение, possibly),

– минимизация импозиции, уменьшение угрозы через акцентирование незначительности услуги (a small favour).

Чем больше коммуникативных стратегий использовано в высказывании, тем в более косвенной форме выражено побуждение и тем в большей степени оказывается реализованной гиперстратегия вежливости дистанцирования – «уменьшайте воздействие на адресата, демонстрируйте свое уважение к его личной независимости».

Для реализации стратегий дистанцирования основными языковыми средствами являются:

• модальные глаголы,

• модальные модификаторы (единицы субъективной модальности),

• сослагательное наклонение,

• вопросительные конструкции,

• пассивный залог,

• смещение временного плана.

Все эти лексические и грамматические средства связаны с категорией модальности, что позволяет говорить о том, что модальность играет важную роль в реализации стратегий дистанцирования.

Модальность, как известно, отражает взаимодействие между четырьмя факторами коммуникации: говорящим, слушающим, содержанием высказывания и действительностью [ЛЭС 1990: 304]. При этом важную роль играют как средства объективной модальности, которая выражает отношение сообщаемого к действительности в плане реальности и ирреальности (главным средством оформления модальности в этой функции является глагольное наклонение), так и разнообразные средства субъективной модальности, которая выражает отношение говорящего к сообщаемому. В субъективной модальности язык фиксирует одно из основных свойств человеческой психики: способность противопоставлять в рамках высказывания «я» и «не я».

Единицы модальности выступают как важнейшее средство языка, которое помогает достичь следующих стратегических целей: избежать прямого волеизъявления говорящего, передать его в косвенной форме; выразить неуверенность в возможности осуществления названного действия, подчеркивая таким образом нереальность его реализации; предоставить возможность адресату не осуществлять его; дистанцировать как слушающего, так и самого говорящего от называемого действия и др.

Английский язык обладает богатой системой лексико-грамматических средств выражения модальных значений. Это, прежде всего, система модальных глаголов – can, could, may, might, must, ought to, will, would, shall, should и квазимодальные глаголы have (got) to, need to, had better. Ряд исследователей (см. [Hermeren 1978; Lyons 1977; Perkins 1983; Carter, McCarthy 1997]) предлагает включать в набор лингвистических элементов, выражающих модальность, также модальные выражения типа be able to, be going to, модальные прилагательные и наречия (necessary /necessarily, probable /probably, possible/ possibly, presumably, definitely, certain/certainly, advisable, perhaps, maybe) и некоторые вводные конструкции (parentheticals), как, например, I think, I believe, I'm sure.

В данной книге мы предлагаем именно такой широкий взгляд на модальность, считая, что, помимо модальных глаголов, составляющих ядро поля модальности, существует большое количество разнообразных языковых единиц, находящихся на его периферии, но играющих при этом не менее существенную роль в процессе коммуникации.

Модальные глаголы. Большое количество модальных глаголов, которыми располагает английский язык, позволяет передать разнообразные оттенки модальных значений. Особенно это заметно при выражении облигаторности, долженствования, которое может быть выражено при помощи глаголов must, should, ought to, might, have to, to be supposed, to be to.

Благодаря наличию этих глаголов коммуниканты имеют возможность дифференцировать различные оттенки долженствования. Так, значение Ты должен это сделать может быть передано следующими формулами: You must do it (потому что это твой долг), You might do it / You should do it / You ought to do it (это было бы правильно с твоей стороны), You have to do it (так как нет другого выхода), You are to do it (по причине предварительной договоренности), You are supposed to do it (по-другому быть не может, все этого от тебя ждут).

В том случае, когда облигаторность направлена на объект коммуникации, наблюдается тенденция избегать употребления глагола must и отдавать предпочтение менее сильным глаголам либо ослаблять его облигаторность различными модификаторами. Ср.:

You should consult the doctor (Вы должны / вам надо / вам следует сходить к врачу).

You should buy this dress (Ты должна /тебе надо купить это платье).

You are not supposed to be late to school (Вы не должны опаздывать в школу).

В приведенных примерах глагол should смягчает облигаторность и переводит ее в совет. При помощи выражения to be supposed, которое не имеет эквивалента в русском языке, облигаторность представляется не как требование, исходящее от говорящего, а как необходимость, обусловленная существующими правилами, нормами.

В отрицательной форме модальный глагол must имеет еще более сильное значение и выражает запрет. Ему также имеется альтернатива. Ср. Вы не должны так себя вести – You mustn't do that/ You shouldn't do that/ You're not supposed to do that. Выражая свое недовольство поведением детей, английский учитель часто использует последнюю формулу. В ней передается не мнение учителя об обязанностях учеников и требование их выполнения, а указание на общепринятые правила и ожидания. Выбирая пассивную конструкцию, говорящий выводит себя из ситуации, таким образом, требование исходит как бы не от него:

Ср.: Children are supposed to know these rules (Предполагается, что дети знают эти правила). – Дети должны знать эти правила.

Широкий спектр модальных глаголов, используемых в высказываниях со значением просьбы-разрешения (can, could, may, might), также позволяет передать разнообразные оттенки и разную степень вежливости высказываний. Ср.: (молодой человек приглашает незнакомую девушку потанцевать):

'May I ask you something?

' If you like.

'Can I… I mean… could I…no, might I have the next dance with you? [Hartley, Viney 1996: 11].

В развернутых реквестивных конструкциях, таких как I wonder if you could do that (Я интересуюсь, могли бы вы сделать это), Would you mind if I'd do that? (Возражали бы вы, если б я сделал это?), просьба выражена еще более косвенно. Выражение I wonder, вносящее в высказывание долю предположительности, гипотетичности, так же, как и Would you mind, содержащее вопрос об отношении адресата к предполагаемому действию, увеличивает разрыв между семантикой и прагматикой данных высказываний.

Модальные глаголы в английском языке не только более разнообразны по сравнению с русскими, но и более частотны, что следует учитывать как в коммуникации, так и в переводе. Ср.:

'Can I get you some coffee? (подруге) (J. Asher) (Ср.: Выпьешь кофе?/ Приготовить кофе?).

' Can I take you home? (J. Colgan) (молодой человек – девушке после свидания) (Тебя проводить? или, скорее, Я тебя провожу.).

Модальные модификаторы. Помимо модальных глаголов, к средствам модальности относятся также вводные единицы (paren-theticals), которые играют важную роль в процессе коммуникации.

Маркеры модальности могут выполнять как функцию смягчения (в англоязычной литературе их называют downgraders), так и усиления (upgraders). Для реализации стратегий дистанцирования главным образом привлекаются downgraders. Смягчение (mitigation) называется важнейшим средством взаимодействия в разговорной речи ('basic interactive dimension' of spoken language') [Stubbs 1983: 185].

Лексические и лексико-синтаксические средства смягчения, или модификаторы, отличаются разнообразием как с точки зрения синтаксической формы, так и семантики. Это могут быть единицы, ориентированные на говорящего (I think /1 suppose /1 am wondering) либо на слушающего (Do you think / Would you mind), минимизаторы (just a second, a spot, a little, a bit), маркеры вежливости (please, kindly, sweetly), лексические заполнители пауз (well, now well, so), конечные формативы, используемые для подтверждения согласия собеседника и взаимопонимания (right, will you, would you), и другие.

На прагматическом уровне все эти лексические средства выполняют одинаковую функцию – смягчают речевые акты, которые потенциально таят в себе угрозу вторжения в зону независимости собеседника в силу их импозитивного характера и таким образом угрожают лицу как собеседника, так и самого говорящего.

Лексико-синтаксические модификаторы (I think/I suppose/I guess/ I believe /1 assume и др.) служат важным средством снижения прямолинейности высказывания, с их помощью говорящий субъективирует свое мнение и оценку. Другими словами, они используются для реализации стратегий «выражайтесь косвенно», «будьте уклончивы»:

Have you ever thought of going to live near Sarah? – I can't say I have.

Could you give me a lift tomorrow? – I suppose so.

Is this film worth seeing? – Yeah, I think so. /1 don't think so.

Наиболее распространенными являются выражения с глаголом think, употребляемые в различных речевых актах в утвердительной, отрицательной либо вопросительной (в зависимости от функции) форме. В совете I think, в просьбе Do you think снижают степень воздействия на адресата, привносят долю сомнения в реальной возможности или необходимости называемого действия:

I think you should buy this hat (Я думаю, тебе следовало бы купить эту шляпу) (совет).

I think you should drive more carefully (Я думаю, тебе следовало бы ездить более осторожно) (совет-замечание или предостережение).

I don't think you should follow his advice (Я не думаю, что тебе стоило бы последовать его совету).

Do you think you could help me repair my bike? (Думаешь, ты мог бы помочь мне починить велосипед?) (просьба).

Do you think I could take your camera? (Думаешь, я мог бы взять твой фотоаппарат?) (просьба – разрешение).

Анализ ситуаций, в которых встречается употребление данного элемента, свидетельствует о его семантической опустошенности:

You are making me very nervous. Do you think you could slow down? (Ты заставляешь меня нервничать. Ты думаешь, ты мог бы снизить скорость?) (просьба жены снизить скорость, произнесенная в состоянии раздражения).

Do you think I could use your phone? (Ты думаешь, я мог бы воспользоваться твоим телефоном?) (просьба воспользоваться телефоном в доме друга).

Приведенные примеры свидетельствуют о расхождении семантики и прагматики подобных высказываний. В функциональном плане в них содержится не вопрос о мнении собеседника, а стремление смягчить побуждение, что достигается путем оформления его в виде вопроса о мнении адресата.

Среди модальных модификаторов выделяется также группа единиц со значением сомнения, предположительности, сожаления: I'm afraid, maybe, perhaps, probably, possibly.

Как уже отмечалось, данные модификаторы используются для реализации стратегий «выражайтесь уклончиво» и «будьте пессимистом». Их употребление в побудительных РА вносит в высказывание долю сомнения в возможности (в просьбе) или необходимости (в совете) реализации побуждаемого действия. Таким образом снижается степень воздействия на адресата, что видно в следующих примерах:

Could you possibly speak more slowly? (Могли бы вы, возможно, говорить медленнее?).

Can you possibly give me a lift? (Ты можешь, возможно, подвезти меня?).

Perhaps you should accept his invitation (Пожалуй, тебе следовало бы принять его приглашение).

Maybe you should talk to them (Может быть, вам следовало бы поговорить с ними).

You could probably consult the barrister (Ты, вероятно, мог бы проконсультироваться с адвокатом).

I'm afraid не является полным эквивалентом русского Боюсь. Оно употребляется в более широких контекстах: как со значением неуверенности, сомнения, так и для выражения сожаления. Ср.:

I'd like to speak to Mr. Peters, please. – I'm afraid he's not here at the moment (сомнение или сожаление) – Боюсь, его сейчас здесь нет или К сожалению, его сейчас здесь нет.

I'd like to speak to your husband if I may. – He's out of town this week, I'm afraid (сожаление, поскольку очевидно, что жена знает об отъезде мужа). – К сожалению, на этой неделе его не будет в городе.

I don t suppose you're familiar with Professor Jones. – No, I'm afraid not (неуверенность или сожаление).

This is a very bad line, I'm afraid. Can I ring you back? (сожаление).

I'm afraid I didn't quite hear what you said (сожаление).

Минимизаторы (little, a little, a bit, small) уменьшают «цену» услуги или совершаемого в пользу говорящего действия, уменьшают «угрозу» и таким образом снижают степень воздействия на адресата:

Let me just have a little look at my diary. Excuse mе a moment, please. Could you give me a second, please? Could I ask you a small favour?

Сослагательное наклонение. Глагол в сослагательном наклонении выражает предположительность, гипотетичность со стороны говорящего, которая отсутствует в индикативных глаголах, и таким образом снижает прямолинейность высказывания. В ситуации побуждения адресату предоставляется еще бoльшая возможность выбора, а говорящий при этом выражает долю сомнения в возможности или желании адресата совершить действие: If you could very kindly leave a note on his door to explain this. Thanks. (Если бы вы могли очень любезно оставить записку на его двери, чтобы объяснить это. Спасибо.) (сообщение, оставленное на автоответчике).

«Сослагательное наклонение, наверное, изобрели англичане – певцы недоговоренности, – предполагает М. Любимов, – оно блестяще делает обтекаемой любую мысль, придает ей неопределенность и как бы смягчает смысл, добавляя толику юмора» [Любимов 2004: 247]. Мы уже приводили его пример с полицейским, который, остановив машину, сказал: «Извините, сэр, была бы неплохая идея, если бы вы, сэр, выключили фары».

Именно с целью смягчения высказывания, достижения большей косвенности, недопущения категоричности англичане предпочитают говорить I'd like. а не I want. , I'd suggest. , а не I suggest ., I'd advise…, а не I advise и т. д.

Рассмотрим следующий пример:

We would like to remind you that eating and drinking in libraries is prohibited under college regulations. As you leave the library today we would ask you to dispose of your rubbish in the bins provided (в библиотеке).

Сослагательное наклонение позволяет оформить данное объявление в максимально мягкой форме. Интенции, содержащиеся в нем, выражаются не прямо (напоминаем, просим[27]), а уклончиво (хотели бы напомнить, попросили бы). Происходит разрыв между высказыванием и действительностью, благодаря чему авторы объявления снижают свое воздействие на тех, кому оно адресовано.

Сослагательное наклонение широко используется в высказываниях, содержащих просьбу. Вопросы с could/would звучат более вежливо, чем с can /will, поскольку в них выражается еще бoльшая доля сомнения в возможности или желании адресата совершить действие, в результате чего ему предоставляется еще бoльшая возможность выбора, что уменьшает степень воздействия на него. Ср.:

Can you help me with this translation? – Could you help me with this translation?

Will you do some shopping for me? – Would you do some shopping for me?

Do you mind if I ask you something? – Would you mind if I asked you something?

Маркеры усиления (so, very, really, awfully, absolutely и др.) в большей степени используются для реализации стратегий позитивной вежливости (стратегий сближения). Встречаясь в речевых актах, связанных со стратегиями дистанцирования, они обслуживают субъектную часть высказывания (в отличие от модификаторов, ориентированных на объект):

I'd be terribly grateful if you'd give me a hand.

I'm absolutely positive that you'll lend me your car.

Они усиливают не воздействие на собеседника, а отношение говорящего, связанное с выполнением / невыполнением просьбы.

Смещение временного плана как средство снижения прямолинейности высказывания. Грамматическим средством снижения прямолинейности вопроса, а также просьбы и предложения (suggestion) является смещение временного плана. Это может быть употребление прошедшего времени вместо настоящего. Ср.:

I wonder if you are free tonight. – I wondered if you were free tonight.

How many days do you intend to stay? – How many days did you intend to stay?

I think it will be nice to have a picnic. – I thought it would be nice to have a picnic.

I think it will be a good idea to invite Sam. – I thought it would be a good idea to invite Sam.

Этой же цели служит продолженное (progressive) время:

I look forward to seeing you again. – I am looking forward to seeing you again.

Возможна комбинация этих средств:

I hope you can lend me 20 pounds. – I was hoping you could lend me 20 pounds.

I wonder if you have two single rooms. – I was wondering if you had two single rooms.

I think I'll borrow your bike for the afternoon, if that's OK. – I was thinking I would borrow your bike for the afternoon, if that's OK.

Средством смягчения просьбы является также использование будущего времени вместо настоящего:

I'm afraid you'll need to fill in this form.

I'll have to ask you to wait a minute.

Использование прошедшего или будущего времени вместо настоящего делает высказывание менее прямолинейным. Происходит разрыв между действием, названным в высказывании, и действительностью. То есть нарушается коммуникативная рамка «Я – ты – здесь – сейчас». В результате намерение говорящего как бы теряет свою актуальность, а действие, к которому он побуждает, – обязательность исполнения.

Данная стратегия, хотя и в меньшей степени, используется и в русском языке. Ср.: Я хочу пригласить тебя … – Я хотела пригласить тебя / Поможешь мне? – Хотела попросить тебя помочь мне.

Пассивный залог как способ вывода адресата из дискурса.

Пассивный залог позволяет реализовать такую стратегию вежливости дистанцирования, как «вывод адресата из дискурса», что является важным средством сохранения лица. Так, в высказываниях It is parked illegally / You are parked on a double yellow line (Она припаркована незаконно / Вы припаркованы на двойной желтой линии) (автоинспектор – водителю) действие представляется не как нарушение правил дорожного движения, совершенное адресатом, а как положение, в котором он по каким-то причинам оказался, в результате чего данные замечания носят безличностный, соответственно менее опасный для лица, характер.

В высказываниях типа It has to be moved / It should be done (Она должа быть убрана / Это должно быть сделано) пассивный залог позволяет представить побуждение не как действие, которое должен совершить адресат, а которое будет совершено независимо от него.

Конструкции you are (not) supposed, you are requested позволяют смягчить категоричность запрета:

You are not supposed to smoke here (Вы не предполагаетесь здесь курить).

You are not supposed to park your car here (Вы не предполагаетесь парковаться здесь).

Visitors are requested not to bring dogs into the college (Посетителей просят не приводить собак в колледж).

Пассивные конструкции часто используются в правилах поведения в общественных местах:

Litter should be deposited in the appropriate bins (Мусор должен класться в специальные мусорные ведра) (на платформе метро).

Alcohol may not be consumed except at the Pavilion Bar (Алкоголь не может потребляться в иных местах, кроме бара) (на территории парка).

Bicycles and dogs may not be brought into the colledge (Велосипеды и собаки не могут привозиться / приводиться в колледж) (на воротах колледжа).

Пассивный залог позволяет представить ожидаемое от адресата действие не как его обязанность, а как общепринятое правило, что является еще одной стратегией дистанцирования. Благодаря этому говорящий избегает прямого давления на адресата, долженствование и запрет передаются максимально косвенно.

Модальность называют межличностным аспектом грамматики, который является центральным как в устной, так и в письменной речи [Carter, McCarthy 1997: 18]. Средства модальности служат для установления личных отношений и до некоторой степени определяют характер взаимоотношений между собеседниками. В английском языке они являются особенно востребованными, так как именно с их помощью реализуются стратегии дистанцирования, играющие столь значимую роль в английской коммуникативной культуре. Широкое использование средств модальности сказывается на английском стиле коммуникации.

Разнообразные средства модальности широко используются в английском языке при выражении просьбы или команды, при этом часто встречается не одно, а несколько таких средств, что позволяет максимально смягчить их коммуникативное воздействие на адресата.

Проанализируем два примера:

Perhaps it would be better if you put it down (Возможно, было бы лучше, если бы вы это записали) (учитель – ученикам).

Do you think you could possibly do me a small favour? (Ты думаешь, ты мог бы, возможно, сделать мне маленькое одолжение?) (коллеге).

Первое высказывание представляет собой скрытую просьбу (либо совет) в виде декларативного высказывания-намека. Стараясь снизить воздействие на адресата, говорящий употребляет perhaps (сомнение в истинности суждения), would be better (гипотетичность положительного результата).

Второе высказывание – косвенная просьба. С целью ее смягчения используются: do you think (мнение адресата о возможности выполнения действия), could (гипотетичность этой возможности), possibly (сомнение в возможности), small favour (уменьшение «цены» услуги).

Русские коммнуканты в подобных ситуациях выразят свои намерения в более прямой форме, стиль их высказываний будет иным.

Ср.:

Perhaps it would be better if you put it down (Возможно, было бы лучше, если бы вы это записали) (учитель – ученикам). – Запишите это, пожалуйста.

Do you think you could possibly do me a small favour? (Ты думаешь, ты мог бы, возможно, сделать мне маленькое одолжение?) (коллеге). – Не сделаешь мне маленькое одолжение? Или Сможешь сделать мне маленькое одолжение?

Благодаря богатой системе средств выражения модальности, одно и то же коммуникативное намерение может быть выражено в английском языке многообразными речевыми формулами. Так, например, обращаясь с просьбой подвезти, можно сказать:

Can you give me a lift, please?

Could you give me a lift?

Can / Could I have a lift, please?

Do you think I could have a lift?

Если рассмотреть данные формулы с точки зрения стратегий вежливости дистанцирования, то наиболее дистантной из них является Do you think I could have a lift? В этой формуле просьба передается в максимально косвенной форме: акцент делается не на слушающего, а на говорящего, возможность в осуществлении действия ставится под сомнение. В итоге прагматическое значение «просьба подвезти» передается через высказывание, семантика которого – вопрос о мнении адресата относительно гипотетической возможности говорящего. В результате воздействие на слушающего, характерное для РА Просьба, сведено до минимума. Достигается это при помощи нескольких средств модальности: вопрос, модальный глагол, сослагательное наклонение, единица субъективной модальности do you think, субъектная ориентированность.

В модальности, как отмечалось, отражается взаимодействие между четырьмя факторами коммуникации: говорящим, слушающим, содержанием высказывания и действительностью. В приведенном примере наблюдается смещение всех четырех факторов коммуникации: исходя из семантики высказывания, обращаюсь с просьбой не я, выполнять действие будешь не ты, сама возможность достижения цели подвергается сомнению, содержание высказывания не соответствует действительности, то есть его прагматическому значению. Отсюда – его неоднозначность, вызывающая трудность понимания, в частности, у русских, которые не привыкли к столь значительному расхождению между лексическим и прагматическим значением высказывания. В силу культурологических причин в русской коммуникации отсутствует необходимость в столь сильной завуалированности намерений говорящего.

Для русской лингво-культурной традиции, в отличие от английской, характерно более прямое выражение коммуникативных интенций.

Ср.:

Do you think I could have the bill? (Вы думаете, я мог бы иметь счет?). – Принесите, пожалуйста, счет или Можно счет?

Well, I wondered if you could perhaps give her a message (Я интересовался / Мне было интересно, могли ли бы вы, возможно, передать ей это сообщение) (преподаватель – секретарю кафедры) – Передайте ей пожалуйста, что. или Не могли бы вы передать ей, что.?

May I suggest that you write to the Department of English Language and Linguistics at Lancaster? (Могу я предложить вам написать на кафедру английского языка и лингвистики Ланкастерского университета?) (ответ на просьбу) – Попробуйте написать (обратиться) на кафедру английского языка и лингвистики Ланкастерского университета.

Интересно, что если русским выражение побуждения в форме вопросительных предложений представляется достаточно дистантным и формальным, то в современной английской культуре не только императив, но даже так называемые whimperatives – could you (do X), will you (do X) или would you (do X), могут восприниматься как попытка навязать чью-либо волю другому человеку. На этот факт указывает А. Вежбицкая, которая обращает внимание на то, что в современном английском языке появился обширный репертуар дополнительных лингвистических средств, которые позволяют говорящим еще более успешно избегать любого намека на то, что они могут попытаться навязать свою волю другим, среди которых она в первую очередь называет формулу you might like to: … here is a list of further reading which you might like to pursue / I was just wondering if you might like to go feed the catfish… [Вежбицкая 2007: 145]. Употребляя данную формулу – you might like to try, you might like to consider, you might like to know, I thought you might like to hear, говорящий хочет, чтобы его рассматривали как «источник идей и информации, но не – Боже упаси! – как кого-то, кто хочет, чтобы адресат сделал что-либо» [там же: 146].

Выражение you might like to используется в различных контекстах общения для передачи разнообразных коммуникативных намерений:

You might like to go through now (секретарь приглашает ожидающего в приемной посетителя войти в кабинет). – Можете зайти. / Заходите.

You might like to see the patient now (приглашение-разрешение пришедшему по вызову врачу пройти к больному) – Можете пройти и осмотреть больного.

You might like to come to O'Niels this evening. We're having a little get-together (приглашение друга встретиться в пабе). – Может, зайдешь сегодя в О'Нилс? Мы там собираемся.

You might like to put on a dress. – Может, наденешь платье? (совет).

You might like to walk my dog when I'm away (просьба, предполагающая вознаграждение).

Использование средств модальности для смягчения побуждения характерно в английской коммуникации для всех ситуаций общения, включая семейный дискурс: You might take the dog for a walk when I'm away (отец – сыну) или You might go and tidy your room instead of watching television. Несмотря на наличие глагола might данные фразы не теряют своей побудительной прагматики, оставаясь в первом случае просьбой-напоминаем, во втором – командой, и звучат примерно так: Не забудь гулять с собакой, пока меня не будет / Иди убери комнату. Хватит смотреть телевизор.

Широкое использование разнообразных средств модальности, характерное для английского стиля коммуникации, формирует такие его черты, как с у б ъ е к тивность и некатегоричность, или недоговоренность, недосказанность (understatement), отмечаемую многими авторами и наблюдателями над особенностями коммуникативного поведения англичан. Как всегда с юмором об этом пишет М. Любимов:

НЕДОГОВОРЕННОСТЬ приводит к неопределенности в выражении суждения и может привести к вольной интерпретации, особенно если речь изобилует любимыми английскими словами «возможно» или «может быть». Не случайно говорят, что англичанам свойствен пробализм, или по-простецки – витиеватость. «Да» или «нет» – слишком категоричны для англичанина, и это зачастую вводит в заблуждение иностранца, не случайна шутка, что англичанин никогда не заявит, что «дважды два четыре», а скорее скажет: «дважды два, возможно, четыре» [Любимов 2004: 234].

Для иллюстрации данной особенности рассмотрим отрывок из романа Дж. Джонстон (участники диалога – старые друзья):

'I suspect you're a cynic. Are you a cynic, hey? 'I don't think so. I find it hard to be very enthusiastic about the human race.

'A cynic. That's what I'd call you. Have another drink?

'I think not, thank you. I find I have delayed too long as it is.

'Just as you wish. I won't press you. (J. Johnston).

Как видим, оба участника диалога, находящиеся в близких отношениях, многократно используют средства модальности. Приведем буквальный перевод этого диалога, чтобы ощутить различия:

– Я подозреваю, ты циник. Ты циник? А?

– Я так не думаю. Я нахожу трудным относиться с энтузиазмом к человеческой расе.

– Циник. Я бы тебя так назвал. Еще выпьешь??

– Думаю, нет, спасибо. Полагаю, я и так слишком задержался.

– Как хочешь. Я не буду тебя заставлять.

Подобное изобилие модальных единиц чуждо русскому стилю, в буквальном переводе этот диалог звучит неестественно. Русский язык, как отмечалось, обладает не столь богатой системой средств модальности, и употребляются они, в силу своей меньшей востребованности, менее частотно, что существенным образом сказывается на различиях в стилях коммуникации. Русские собеседники, следуя своей коммуникативной традиции и своим стратегиям поведения, высказывались бы в подобной ситуации более прямо и категорично. Возможно, так:

– Какой же ты циник!

– Я? Да какой я циник! Просто не могу смотреть на людей с энтузиазмом.

– Вот я и говорю – циник. Давай еще выпьем.

– Да нет. Я уже и так слишком задержался.

– Да ладно тебе. Давай!

Сравним русский и английский варианты объявления в посольстве Великобритании, которые также являются иллюстрацией данных стилистических различий:

Please be advised that with the effect from 1^st January 2007 the British Embassy in Moscow will only be able to accept visa application forms that have been completed in typed print or hand written in a printed (capital letters) format.

Пожалуйста, примите во внимание, что с 1 января 2007 г. посольство Великобритании в Москве будет принимать анкеты только напечатанные или заполненные заглавными буквами.

Меньшая прямолинейность и императивность английского объявления, по сравнению с русским, достигается различиями как лексического, так и грамматического характера. Ср.: в русском языке – принимать во внимание в форме прямого императива (примите во вниманиие), в английском языке – глагол советовать[28] в пассивной форме (be advised), в результате чего значительно снижается степень прямого воздействия на адресата. Кроме того, использование модального выражения be able – will be able to accept (сможем принимать, в русском тексте – будем принимать) показывает, что данные изменения являются не требованием посольства, а вводятся якобы по неким не зависящим от него объективным причинам.

Стратегии дистанцирования реализуются прежде всего в побудительных речевых актах, представляющих собой особую «угрозу», поскольку в них в той или иной степени отражается волеизъявление говорящего, который побуждает адресата к действию. Прежде чем рассматривать данные РА, кратко остановимся на их характеристике.

Побудительные РА называют опасными коммуникативными действиями ('hazardous communicative activities') [Fasold 1990: 58]. Объясняется это следующим образом. Если вы отдаете кому-то приказ или обращаетесь с просьбой, вы рассчитываете на то, что адресат выполнит это. Значит, либо вы полагаете, что находитесь на более высокой социальной позиции, достаточной для того, чтобы заставить собеседника выполнить приказ или просьбу, либо степень вашей близости (солидарности) такова, что он готов сделать это для вас. Если же ваши посылки неверны и собеседник не принимает ваше превосходство либо считает, что вашей близости недостаточно, он может отказаться выполнить ваш приказ или просьбу [там же].

Это объяснение показывает, что степень риска получить отказ зависит как от вертикальной дистанции (статусной), так и от горизонтальной (социальной), что подтверждает нашу гипотезу относительно объяснения особенностей коммуникативного поведения англичан и русских в побудительных речевых актах:

– поскольку горизонтальная дистанция между собеседниками в русской коммуникации исторически короче и, следовательно, степень близости (солидарности) выше, им нет необходимости с такой же степенью интенсивности использовать стратегии, минимизирующие побуждение, как это делают английские коммуниканты;

– поскольку вертикальная дистанция в русском общении выше, чем в английском, говорящий во многих ситуациях имеет достаточно власти и прав для того, чтобы давать приказы или обращаться с просьбой, и его действия воспринимаются слушающим как должное, что также снижает необходимость в столь ярко выраженной минимизации давления, которую мы наблюдаем в английской коммуникации, и позволяет выражать побуждение более прямо.

Насколько приказ или просьба угрожают лицу, зависит от целого ряда обстоятельств и факторов. В межкультурном контексте наиболее важным фактором является тип культуры.

Приступая к анализу побудительных РА, следует уточнить некоторые термины и определить, какие РА будут рассмотрены.

На множественность побудительных интенций в общении неоднократно указывалось исследователями (см. [Searle 1979; Butler 1988; Leech 1983; Tsui 1994; Дорошенко 1986; Храковский, Володин 1986; Храковский 1989; Богданов 1990; Савельева 1991; Беляева 1992; Формановская 1998 и др. ]). Прагматическое значение Я хочу, чтобы ты сделал это реализуется разными РА: это может быть команда, приказ, указание, просьба, приглашение, совет, предложение и др. Исследователи называют их по-разному и предлагают разные классификации. Б. Фрейзер, в частности, относит просьбу, команду, приглашение, приказ, инструкцию, мольбу к категории реквестивов, которые характеризуются как желания в адрес слушающего совершить действие [Fraser 1975: 192]. Дж. Серл включает просьбу в директивные РА наряду с приказом, требованием, а также мольбой, советом, предложением, приглашением, разрешением и другими, так как иллокуция всех этих РА – попытаться добиться от слушающего совершения действия ( they are attempts. by the speaker to get the hearer to do something') [Searle 1976: 11]. Таким образом, одни и те же РА объединяются под разными названиями – директивы и реквестивы.

Основная трудность классификации РА вызвана тем, что разные языковые единицы могут передавать одно и то же прагматическое значение, и наоборот, высказывания, имеющие одну и ту же языковую форму, языковое оформление, могут иметь разные иллокуции, выполнять разные прагматические функции, т. е. представлять собой разные РА. Хотя и прослеживается некоторая закрепленность языковых моделей за определенными РА, часто форма и значение РА не совпадают. Именно поэтому можно, например, обращаться с просьбой, задавая вопрос, и отдавать приказ в форме предложения. Так, В. Лабов и Д. Фаншель [Labov, Fanshel 1977] включают в категорию просьба о действии приказ ('Come home! ), просьбу ('Will you please come home? ), предложение ('Isn't it about time you came home? ) и намек ('It's getting late! ), отмечая, что, несмотря на разное языковое оформление, в каждом из этих высказываний говорящий передает одно желание – чтобы адресат вернулся домой (цит. по [Tsui 1994: 92]). Противоположный пример приводит М. Гейс, демонстрируя, как высказывания, построенные по одной языковой модели – can you do that, могут быть просьбой, предложением (offer), приглашением, угрозой и вопросом [Geis 1995: 139]:

Can you reach that book? (просьба).

Can you eat more cake? (предложение – offer).

Can you come over tonight? (приглашение).

Can you get off my fucking foot? (угроза).

Can you clean and jerk as Sandy? (вопрос).

Директивы, как правило, ассоциируются с приказом, реквестивы – с просьбой. Пытаясь различать приказ и просьбу, исследователи предлагают разные основания. Так, Дж. Грин, например, называет в качестве такого основания вежливость и почтение [Green 1975: 120–122], рассматривая просьбу как вежливый способ заставить слушающего совершить действие. Эта точка зрения нашла убедительные возражения: просьба может быть невежливой, а невежливая просьба не является приказом [Lyons 1977: 748–749]. Дж. Серл отмечает, что приказ отличается от просьбы тем, что содержит одно предварительное условие: говорящий должен обладать властью над слушающим [Searle 1969].

Н. И. Формановская предлагает классификацию побудительных РА, которая основана на наличии / отсутствии высокого статуса и власти говорящего, и выделяет инъюнктивы, основанные на таком статусе (приказ, команда, требование, распоряжение, предписание, разрешение и др.), и не инъюнктивы, не основанные на нем [Формановская 1998: 202]. Не инъюнктивы, в свою очередь, делятся на реквестивы, когда действие совершается в пользу говорящего (просьба, увещевание, мольба, заклинание и др.), и адвисивы, когда действие совершается в пользу адресата (совет, рекомендация, инструкция, предложение, приглашение и др.).

Данная классификация представляется весьма логичной, но, поскольку статусная дистанция в разных культурах различна, предложенный критерий (высокий статус и власть говорящего) вряд ли может быть основанием для классификации побудительных РА в межкультурном сопоставлении.

И. В. Головина все побудительные акты называет директивными и предлагает выделять в них три основных типа:

1) прескриптивные, т. е. предписывающие действия (приказ, распоряжение и т. д.);

2) реквестивные, т. е. побуждение к действию, совершаемому в интересах говорящего (просьба, приглашение, собственно побуждение);

3) суггестивные, т. е. выражающие совет, предложение [Головина 1997: 12–13].

Ряд исследователей [Leech 1983; Markkanen 1985; Bahns et al. 1986 и др. ] c пессимизмом относятся к возможности определить критерий для выделения разных типов реквестивных РА. Так, Дж. Лич и Дж. Томас отмечают, что ни один формальный языковой критерий не может помочь отличить приказ от просьбы, хотя понимание социально-ролевых отношений, наряду с контекстуальными и паралингвистическими характеристиками, помогают сузить возможную интерпретацию этих понятий [Leech, Thomas 1990: 196]. K. Аймер отмечает, что определить однозначно, что такое реквестив, представляется весьма сложной задачей (см. [Aijmer 1996: 130]), также как практически невозможно выявить все способы выражения реквестивов и используемые при этом стратегии.

Близкую точку зрения высказывают Л. П. Ступин и К. С. Игнатьев, обращающие внимание на то, что деление высказываний, побуждающих собеседника к действию, является весьма условным, и для того, чтобы определить, чем является та или иная реплика, необходимо знать ситуацию и подтекст диалога [Ступин, Игнатьев 1980: 94].

Р. Марканен, проведя кросс-лингвистическое исследование выражения просьбы, приходит к выводу, что нет необходимости в разделении реквестивных РА на субкатегории, поскольку найти надежный критерий для такого разделения в двух языках очень трудно, и предлагает отказаться от попытки классифицировать директивы [Markkanen 1985: 23].

Разделяя мнение авторов, считающих, что вряд ли возможно предложить четкую классификацию РА и выделить критерий, который позволил бы однозначно охарактеризовать высказывание как тот или иной РА, в силу того, что в этом замешено множество лингвистических и экстралингвистических факторов, полагаем, что некая точка отсчета, некий, хотя бы условный, критерий все же необходим. Особенно это важно для сопоставительного исследования, так как один и тот же РА может пониматься неоднозначно в разных коммуникативных культурах. Прежде всего, попытаемся противопоставить директивные и недирективные РА.

Многие исследователи сходятся во мнении, что основное различие между приказом и просьбой состоит в том, что, обращаясь с просьбой, говорящий предлагает слушающему выбор (опцию), совершать действие или нет, в то время как в приказе такого выбора нет. Другими словами, в просьбе говорящий признает за адресатом право не совершать действие (см. [Lyons 1977: 749; Leech 1983: 219; Butler 1988: 133; Tsui 1994: 90]). Именно на основании наличия/отсутствия у адресата опции (совершать действие или нет) А. Цуи считает целесообразным делить все РА, побуждающие к действию, на два класса – реквестивы и директивы [Tsui 1994: 93] – и среди них выделять подклассы.

В принципе разделяя это мнение, считаем при этом, что само понятие опция, как и вопрос о разделении побудительных РА на директивы и недирективы, требует специального уточнения, поскольку то, что в одном языке воспринимается как приказ, в другом может быть просьбой. Так, например, такие высказывания, как Дай мне ту книгу, пожалуйста; Скажите, пожалуйста, до какого часа открыта сегодня библиотека, в русской коммуникации воспринимаются скорее как просьба, чем как приказ. В английском языке аналогичные высказывания представляются недостаточно вежливыми, так как императив чаще всего является способом выражения приказа, в то время как просьба выражается преимущественно вопросительным высказыванием (Would you give me that book, please?) или декларативом (I'm just wondering till what time the library is open today).

В русской коммуникации просьба, помимо императива с модификатором пожалуйста, также может быть выражена при помощи вопросительных высказываний. Ср.: Дай мне ту книгу, пожалуйста. – Ты не мог бы дать мне ту книгу? /Скажите, пожалуйста, до какого часа открыта сегодня библиотека. – Не подскажете, до какого часа открыта сегодня библиотека? Однако обращает на себя внимание тот факт, что есть ситуации, когда в русской коммуникации императивное высказывание представляется единственно возможным: Предъявите, пожалуйста, ваш билет./А сейчас откройте ваши учебники. Вряд ли фразы Вы не могли бы предъявить ваш билет? (контролер – пассажиру) или Вы не могли бы открыть учебники? (учитель – ученикам) будут восприняты как ситуативно уместные.

В английской же коммуникации и здесь наиболее типичными являются вопросительные высказывания: May I see your ticket? (Можно мне увидеть ваш билет?) / Would you open your books, please? (Пожелали ли бы вы открыть ваши книги, пожалуйста?). У русских коммуникантов английские вопросительные высказывания в подобных ситуациях вызывают удивление, поскольку с их точки зрения императив здесь представляется единственно возможным способом выражения побуждения.

Чтобы понять причину данных коммуникативных особенностей, представляется чрезвычайно важным различать такие понятия, как семантическая опция и прагматическая опция, вытекающие из понятий прагматиче ское значение и семантическое значение.

Семантическая опция (SO) относится к семантике, то есть исключительно к оформлению высказывания. И в английском, и в русском языках она содержится в семантике вопроса, на который теоретически может быть дан как утвердительный, так и отрицательный ответ:

Could you help me with this translation? – Sure. / Sorry, I'm afraid I can't at the moment. I am very busy now.

Ты не мог бы помочь мне с этим переводом? – Да, конечно. / Извини, сейчас никак не смогу, я очень занят.

Прагматическая опция (PO) связана с прагматическим значением, т. е. с контекстом, с тем, есть ли у слушающего в конкретной реальной коммуникативной ситуации альтернатива и может ли он не совершать действие (например, отказаться предъявить контролеру билет, не открывать книгу на уроке) или вынужден подчиниться.

В английской коммуникации семантическая опция может как предполагать прагматическую опцию, так и не предполагать ее. Сравним высказывания в следующих ситуациях:

Ситуация 1. (контролер – пассажиру):

1.1. Show me your ticket, please (SO-, PO-).

1.2. May I see your ticket? (SO+, PO-).

Ситуация 2. (полицейский – водителю):

2.1. Move up your car, please (SO-, PO-).

2.2. Could you please move up your car? (SO+, PO-).

Ситуация 3. (между друзьями):

3.1. Help me with this translation, please (SO-, PO+).

3.2. Could you help me with this translation, please? (SO+, PO+).

В первых двух ситуациях все высказывания, несмотря на формальную и семантическую разницу (высказывания 1.2 и 2.2. построены при помощи вопроса, т. е. содержат семантическую опцию, в отличие от 1.1 и 2.1.), являются директивами, поскольку в функциональном плане выбор не предполагается ни в одной из ситуаций: пассажир обязан подчиниться контролеру, водитель – полицейскому, т. е. прагматическая опция здесь отсутствует. В то же время высказывание 3.1 (SO-), несмотря на отсутствие семантической опции, как и 3.2. (SO+), имеющее ее, директивами не являются. Оба они выражают просьбу, поскольку данная коммуникативная ситуация предполагает прагматическую опцию (PO+): адресат может как совершать действие, так и нет. То есть в высказывании 3.1. отсутствует семантическая опция при наличии прагматической опции (SO-, PO+), в высказывании 3.2. содержатся как семантическая опция, так и прагматическая (SO+, PO+).

То же самое мы можем наблюдать и в русской коммуникации. Только здесь это касается императивных высказываний. Ср.:

4.1. Предъявите, пожалуйста, ваш билет (контролер – пассажиру) (SO-, PO-).

4.2. Помоги мне, пожалуйста, с этим переводом (между друзьями) (SO-, PO+).

5.1. Садитесь, пожалуйста (учитель – ученикам, вставшим с места во время урока) (SO-, PO-).

5.2. Садитесь, пожалуйста (хозяин дома – гостю) (SO-, PO+).

Данные примеры имеют одинаковое оформление: все они построены при помощи императива с модификатором пожалуйста, то есть семантическая опция не присутствует ни в одном из них. Однако с точки зрения прагматики данные высказывания различны. Высказывания 4.1. и 5.1. являются не чем иным, как командой, смягченной модификатором, поскольку в данных ситуациях у адресата нет выбора, он обязан совершить действие; высказывание 4.2 – просьбой, 5.2. – приглашением. Несмотря на то, что они также построены при помощи императива, адресат обладает полной свободой выбора – совершать действие или нет.

Исходя из вышесказанного, предлагаем делить побудительные речевые акты на директивные и недирективные на основе наличия / отсутствия прагматической опции. Таким образом, под директивными РА будем понимать РА, предполагающие действие слушающего в интересах говорящего (иногда в интересах слушающего – Пристегните ремни безопасности), обязательное для выполнения, т. е. независимо от формы высказывания у слушающего нет выбора, совершать действие или нет (прагматическая опция отсутствует).

К недирективным относим РА, которые предполагают действие слушающего, необязательное для выполнения, т. е. он свободен в принятии решения (имеется прагматическая опция). При более детальной классификации здесь выделяются различные по прагматическому значению РА (просьба, совет, приглашение и др.).

Такой подход помогает выявить особенности в способах выражения прагматического значения «Яхочу, чтобы ты сделал это» и в стратегиях вежливости, которые используются в данных РА в английской и русской коммуникации.

Одно из важнейших различий в способах оформления побудительных РА в английской и русской коммуникации состоит в том, что русские высказывания при отсутствии прагматической опции (то есть директивы), как правило, строятся при помощи императива. В таких случаях модели, содержащие семантическую опцию, обычно не используются. В английской же коммуникации, даже при отсутствии прагматической опции, высказывание может строиться при помощи вопроса, то есть модели, содержащей семантическую опцию. Таким образом создается иллюзия опции, которая якобы предлагается адресату, в результате чего уменьшается степень воздействия на него и высказывание приобретает более вежливое звучание. В русской коммуникации данная стратегия для высказываний, не предполагающих прагматическую опцию, не применяется.

Учет таких факторов, как кто совершает действие и в чьих интересах, при рассмотрении недирективных побудительных РА позволяет выделить среди них шесть подклассов:

1. РА, предполагающие действие говорящего в его собственных интересах (просьба-разрешение): Can I take your pen?

2. РА, предполагающие действие говорящего в интересах слушающего (предложение – offer): Can I help you?

3. РА, предполагающие действие слушающего в интересах говорящего (просьба о действии): Could you help me?

4. РА, предполагающие действие слушающего в его собственных интересах (совет): Why don't you buy this dress?

5. РА, предполагающие действие слушающего в интересах как говорящего, так, как правило, и его собственных (приглашение): Would you like to come over tonight?

6. РА, предполагающие действие говорящего и слушающего в интересах обоих коммуникантов (предложение – suggestion): What about going to the cinema? / Let's do it now.

Данная классификация позволяет увидеть особенности рассматриваемых РА и понять их связь с теми стратегиями вежливости, которые используют в них представители сопоставляемых коммуникативных культур. Что касается директивных РА, то нами не предлагается никакой специальной классификации, хотя при более детальном их рассмотрении она, очевидно, возможна (если найти основание для дифференциации таких РА, как приказ, указание, команда, требование, распоряжение и др.).

Предлагаемая здесь классификация носит обобщенный характер, так как для определения того или иного РА необходим комплексный анализ. Помимо того, что один и тот же РА может быть выражен разными языковыми моделями, трудность его определения вызвана тем, что для выявления прагматического значения высказывания необходим учет множества разнообразных факторов. Помимо того, кто будет совершать действие, в чьих интересах, можно ли его не совершать, важен характер самого действия, к которому побуждают слушающего (сложность его выполнения). Важную роль играет коммуникативный контекст: ситуация общения, наличие/отсутствие статусной и социальной дистанции, возраст, пол, социальная принадлежность, время и место общения и т. д., а также ответная реплика собеседника (либо ее отсутствие). Существенным фактором, определяющим РА, является также интонация, то есть то, каким образом произносится высказывание[29].

Независимо от того, к какому РА относится то или иное высказывание, все побудительные РА имеют общее значение – Я хочу, чтобы ты сделал это. Степень допустимости оказания давления на других с целью побудить их сделать то, чего хочет говорящий, является культурно вариативной характеристикой. В силу отмеченных выше различий социально-культурного характера в русской культуре она значительно выше, чем в английской, где важнейшей коммуникативной задачей является демонстрация уважения личной свободы и независимости человека и недопустимость оказания прямого давления на него.

Помимо причин социального характера (права на оказание давления), важную роль здесь играет также тот факт, что сами речевые акты в сопоставляемых культурах существенно различаются. Так, в русской культуре, как и в других культурах коллективистского типа, просьба не представляет собой столь большой угрозы, как в английской: обращение с просьбой является широко распространенным повседневным действием. Что же касается таких актов, как совет и приглашение, они и вовсе являются скорее актами «солидарности», а не «вторжения» и с трудом ассоциируются с таким понятием, как «угроза лицу». Результаты проведенного исследования подтверждают данную гипотезу.

Просьба – побудительный РА, предполагающий действие, совершаемое слушающим в интересах говорящего, при этом у исполнителя действия есть свобода выбора относительно того, совершать это действие или нет (т. е. имеется прагматическая опция). Как импозитивный акт просьба является, в меньшей или большей степени, опасным РА, поскольку содержит угрозу для обоих участников коммуникации: угрозу для объекта, на свободу которого покушаются, и угрозу для самого субъекта, который может получить отказ. Соблюдение говорящим принципа вежливости в нем сводится к сглаживанию его изначальной «невежливости», которая связана с тем, что в нем совмещается, с одной стороны, волеизъявление говорящего, а с другой – побуждение адресата к действию. Этот факт, а также то, что у слушающего есть прагматическая опция не совершать действие, к которому его побуждают, приводит к тому, что при реализации данного РА коммуниканты наиболее активно используют стратегии дистанцирования, хотя в разных коммуникативных культурах с разной степенью интенсивности, поскольку степень «угрозы», которую несет в себе этот РА, также культурно вариативна.

Просьба является наиболее изученным РА. Как в зарубежной литературе, так и в отечественной существует большое количество работ, посвященных описанию просьбы и ее особенностей, в том числе и в сопоставительном плане [Формановская 1984, 1994; Беляева 1992; Шульженко 1992; Егорова 1995; Кан Сон Хи 1998; Ervin-Tripp 1976, 1981; Clark, Schunk 1980; Rintell 1981; Blum-Kulka 1987; Blum-Kulka et al. 1984, 1985, 1989; Sifianou 1992; Tsui 1994; Trosborg 1995 и многие др.]. Обобщая результаты проведенных исследований, а также личные наблюдения, рассмотрим, при помощи каких языковых средств выражается просьба в английском и русском языках и какие коммуникативные стратегии при этом используются.

Английский язык отличается большим разнообразием средств выражения просьбы: это императивные высказывания, вопросительные конструкции, косвенные вопросы, развернутые высказывания, высказывания-намеки[30]. Все они могут быть оформлены при помощи разнообразных лексико-грамматических средств и осложнены многочисленными модификаторами. Выбор тех или иных конструкций зависит от многих экстралингвистических факторов и определяет разную степень вежливости.

С точки зрения способа выражения просьба может быть выражена прямо или косвенно, причем степень косвенности также существенно варьируется. Поскольку, как мы знаем, «выражайтесь косвенно» – одна из стратегий английской вежливости, предпочтение отдается именно этому способу, однако прямой способ также возможен, хотя и в очень ограниченной степени.

Прямой способ. При прямом способе просьба выражается эксплицитно: императивными высказываниями (Help me, please) и декларативными (I ask you to help me /1 want you to help me). В силу того, что императив в английской коммуникации закреплен, главным образом, за выражением директивных РА (команды, приказа), его роль в выражении просьбы незначительна. Императивные высказывания, так же, как и прямые декларативные конструкции (I want /1 need) характерны главным образом для низкого уровня вежливости, т. е. в некоторых ситуациях при неформальном общении в кругу близких. Интересные данные приводит Э. Ринтель [Rintell 1981]. Согласно результатам ее исследования, прямой способ выражения просьбы (не только императивные высказывания, но и высказывания типа I want you to help me) составляет при низком уровне вежливости 34,4 %, при среднем уровне на долю таких высказываний приходится всего 3,1 %, а в высоком они вообще отсутствуют [Rintell 1981: 22–23] (см. Приложение, Таблица № 1).

Такое строгое ограничение на употребление императива естественно для культуры, где важнейшей ценностью является автономия личности, поскольку императив – самый прямой способ выражения желания говорящего, который практически не оставляет слушающему возможности не совершать действие. Еще раз подчеркнем, что употребление императива для выражения просьбы допускается в очень ограниченных ситуациях и только при неформальном общении с близкими (друзьями, членами семьи). Как правило, он сопровождается модификаторами:

Hang on a minute, please.

Pass me my handbag dear.

Just keep it for me.

Более того, даже дабавление модификаторов, в том числе и слова please, не смягчает его настолько, чтобы он мог стать нейтральным средством выражения побуждения. Важно отметить, что please в английском языке не является эффективным модификатором императива. Как отмечают английские исследователи, его единственная функция – быть индикатором вежливости, но сам по себе он не играет большой роли (см. [Leech, Svartvik 1994: 33]). Эффект смягчения побуждения достигается только в комбинации please с другими средствами (в вопросительном предложении в сочетании с could или would). Употребленное в начале предложения слово please усиливает просьбу: Please stop making all that noise!

Говорящий может смягчить воздействие императива конечным формативом (will you, would you, could you, right, all right, OK), как бы пытаясь таким образом заручиться согласием адресата совершить действие, убедиться в том, что он не возражает: Pass me that cannula would you, nurse? Thank you (J. Asher) (врач – медсестре во время операции). В высказываниях этого типа конечный форматив will you / would you утратил значение вопроса и стал маркером вежливости, приблизившись по значению к слову please. Об этом свидетельствует тот факт, что после подобных высказываний ответная реплика часто отсутствует и даже не предполагается.

По мнению К. Аймер [Aijmer 1996: 186], в неформальных контекстах в качестве модификаторов императива могут выступать также you и do, которые, по ее наблюдению, выполняют ту же роль, что и модификатор please:

Oh you, take the good one, and leave me the old one.

Just you excuse me two minutes while I try to find out this figure.

Do в сочетании с императивом встречается в разговоре хорошо знающих друг друга собеседников и вносит в высказывание оттенок убеждения, призыва, а также дружелюбия:

How did you get on at your interview? Do tell us.

В таких высказываниях возможны и другие модификаторы, характерные для неформальной речи:

Oh well, I mean, do keep on ringing me, you know.

Смягченный императив ассоциируется с фамильярностью и неформальным дискурсом [Aijmer 1996: 141]. Однако отмеченное значение императивных высказываний создается многими ситуативными факторами, важнейшую роль при этом играет интонация. Те же речевые формулы в других контекстах и с иным интонационным оформлением могут звучать с оттенком нетерпения, настойчивости и даже раздражения: You mind your own business!

Вне указанной сферы императив в английской коммуникации звучит слишком прямо и грубо, что делает невозможным буквальный перевод на английский язык таких привычных русских фраз, как

Скажите, пожалуйста, как пройти к метро (прохожему на улице) / Позовите, пожалуйста, Катю (по телефону) / Проходите, пожалуйста, вперед (в транспорте) и т. д.

Отрицательные императивные конструкции, содержащие просьбу к адресату не совершать то или иное действие (Don't smoke), также отличаются пониженной степенью вежливости. На более вежливом уровне общения предпочтение отдается развернутой конструкции I'd rather you didn't smoke, if you don't mind.

Прямые декларативные высказывания, выражающие просьбу (I want you to do this /1 ask you to do this), тоже не типичны для английской коммуникативной культуры. По прямолинейности в восприятии англичан они очень близки императивным, поскольку в них говорящий также прямо говорит о своем желании, не принимая при этом во внимание желания или возможности собеседника. С точки зрения английских коммуникантов, в подобных высказываниях говорящий ставит свои интересы выше интересов партнера по коммуникации и таким образом демонстрирует свое превосходство над ним: I want to speak to the manager. Чтобы избежать этого, используются средства смягчения побуждения:

I'd like to speak to the manager (сослагательное наклонение);

I wanted to speak to the manager (прошедшее время).

Следует отметить, что в английской коммуникации перформативные глаголы (I ask…/1 advise…/1 invite…) воспринимаются как чрезмерно прямое выражение коммуникативных намерений собеседника и их употребление крайне ограничено. В первую очередь это касается глагола to ask – «просить». Как отмечает А. Вежбицкая, в английском языке норма, запрещающая использование глагола «просить» (to ask) в перформативной форме, даже сильнее, чем норма, запрещающая использование императива [Вежбицкая 2007: 138]. Таким образом, русское (Я) прошу тебя/вас + инфинитив и английское I ask you to do X имеют разную силу воздействия на собеседника.

Анна Зализняк обращает внимание на то, что русский глагол просить имеет гораздо более сложную семантическую структуру, он отличается от английского to ask в том отношении, что просящий неизбежно оказывается «в положении просителя», что сближает русский глагол просить с английским глаголом to beg [Зализняк Анна 2005: 283–284]. В результате, произнося слово прошу, говорящий ставит себя не выше адресата, а, напротив, ниже, независимо от реальной иерархии их статусов.

Косвенный способ. Явно выраженное предпочтение в английской коммуникации отдается косвенным способам выражения просьбы, чего требует английская вежливость. Вежливость косвенных высказываний объясняется тем, что они облегчают слушающему возможность отказа, предоставляют возможность не совершать действие, к которому его побуждают, но самое главное – демонстрируют уважение говорящего к независимости адресата, поскольку звучат не как прямое побуждение к действию, а как вопрос о возможности или желании адресата это действие совершить, т. е. последнее слово остается за ним.

Наиболее распространенным способом выражения просьбы являются вопросительные высказывания с модальными глаголами. По обобщенным нами данным Э. Ринтель [Rintell 1981], на их долю в ее исследовании пришлось наибольшее количество высказываний: 62,5 % – при низком уровне вежливости, 84,4 % – при среднем и почти 72 % – при высоком. Таким образом, вопросительные конструкции являются наиболее частыми при выражении просьбы на всех уровнях вежливости, включая низкий, на что следует обратить особое внимание.

Эти цифры подтверждаются результатами и других исследователей. Так, по данным ^SARP (Cross-Cultural Speech Act Realization Project) [Blum-Kulka et al. 1989], в австралийском английском на долю вопросительных высказываний, выражающих просьбу, приходится 82,4 %, в то время как прямые высказывания составили всего 9,8 %. В исследовании М. А. Егоровой в британском английском вопросительные высказывания, выражающие просьбу, при симметричных отношениях составили 91,9 % [Егорова 1995: 102].

Среди вопросительных высказываний выделяются два основных типа:

1) объектно-ориентированные, т. е. ориентированные на слушающего: Can you give me a lift home?

2) субъектно-ориентированные, т. е. ориентированные на говорящего: Can I get a lift home?

Среди вопросов первой группы можно выделить вопросы о возможности адресата совершить действие (can you, could you) и вопросы о его намерении и желании (will you, would you). Вопросы о возможности наиболее употребительны на всех уровнях вежливости, что позволяет говорить о том, что они являются наиболее нейтральными, немаркированными. При этом высказывания с глаголом could звучат более мягко, чем с can. Вопросы с глаголом would характеризуются большей степенью вежливости по сравнению с could и употребляются на среднем и высоком уровнях вежливости (см. Приложение, Таблица № 1).

Возможны и вопросы с глаголом will, которые также являются достаточно распространенным способом выражения просьбы, однако разница между will и would более значительная, чем между can и could. В зависимости от ситуации вопросы с will могут звучать с большей или меньшей степенью вежливости, так как могут выражать как вопрос о желании адресата совершить действие, так и о его намерении (в последнем случае высказывание порой содержит оттенок раздражения). Ср.:

Will you marry me? (Ты выйдешь за меня замуж?) (просьба-предложение).

Will you ever tidy up your room? (Ты уберешь когда-нибудь свою комнату?) (просьба, близкая к приказу).

Вопросы с will you представляют собой достаточно прямое выражение просьбы, в то время как высказывания с would you сигнализируют о некоторой социальной дистанции и формальности [Aijmer 1996: 160]:

Will you stop talking, please? Would you give me a hand, please?

Л. Виссон также указывает на то, что фразы с глаголом will звучат «резковато» даже при наличии слова please – Will you (please) bring me some coffee? или Will you (please) get some bread from the kitchen and put it on the table? (без please просьба звучит и вовсе грубо) – и рекомендует при обращении с просьбой отдавать предпочтение глаголу could, который даже при отсутствии слова please делает просьбу более мягкой – Could you bring me some coffee? или Could you get the bread from the kitchen? (см. [Виссон 2003: 97]).

Данный факт является еще одним подтверждением того, что английское please является не столь сильным модификатором, как русское пожалуйста, при этом оно употребляется гораздо чаще, особенно с глаголами could и would. Can и will реже сопровождаются модификаторами. Возможно, это происходит потому, что их выбор уже свидетельствует о желании говорящего звучать менее вежливо.

Таким образом, Could you please является одним из наиболее предпочитаемых способов выражения просьбы: Could you please ring me back? / Could you please give my apologies to Mr. Smyth?

Помимо please, возможны и другие модификаторы: could you kindly /could you sweetly /could you perhaps /could you possibly /could you just /do you think you could. Например:

Could you possibly ring me at eight? (Ты мог бы, возможно, позвонить мне в восемь?).

Could you just put them somewhere for me? (Ты мог бы просто оставить их для меня где-нибудь?) (просьба к другу оставить книги).

В одном высказывании может употребляться несколько средств модальности: Do you think you could possibly ring me at eight? (Ты думаешь, ты мог бы, возможно, позвонить мне в восемь?) (сообщение, оставленное на автоответчике).

Глагол would встречается с модификаторами please, just, kindly: Would you just tell us about the argument of the last paragraph? / Would you kindly have a look at my essay?

Субъектно-ориентированные вопросы характерны главным образом для ситуаций, в которых содержится просьба о предмете. Они оформляются при помощи глаголов can, could, may, might. Наиболее распространенными в неофициальном стиле общения являются вопросительные конструкции с глаголом can (Can I borrow your umbrella, please? / Can I have another cup of coffee, please?). Высказывания с глаголом could, отличающиеся большей долей сомнения, характеризуются несколько большей степенью вежливости (Could I use your telephone, please? / Could I have a pint of lager, please?). Модели с глаголами may/might звучат еще более вежливо и уважительно по отношению к адресату и более характерны для официального стиля общения. Как отмечает А. Тросборг, они сигнализируют о формальности и/или субординации [Trosborg 1995: 200].

К непрямым способам выражения просьбы относятся также развернутые высказывания, которые являются в английском языке наиболее вежливой (точнее, наиболее косвенной) формой выражения просьбы. Они характерны для высокого и среднего уровней вежливости – для ситуаций, когда коммуниканты разделены более значительной дистанцией[31]: It's not urgent, but I would be grateful if you could give me a call (Это не срочно, но я был бы благодарен, если бы вы могли мне позвонить) (сообщение на автоответчике).

С точки зрения структуры, субъектно-объектной ориентированности и семантики, среди развернутых высказываний можно выделить несколько групп:

а) сложные косвенно-вопросительные конструкции, главным образом ориентированные на слушающего, в которых говорящий интересуется отношением адресата к его просьбе и возможностью ее выполнения:

Would you mind doing something?

Would you care to do it?

Would you be kind / good enough to do it?

Would you be so kind as to do it?

Do you think you could do it?

Would it bother you to do it?

Would it be possible for you to do it?

Would it be too much trouble for you do it?

б) субъектно-ориентированные высказывания, содержащие косвенный вопрос о возможности адресата выполнить просьбу:

I wonder if you can / could do that.

I wonder if you would do that.

I wonder if you mind doing that.

I was wondering if you could do that.

I was thinking maybe you wouldn't mind doing that.

I wondered if you could perhaps do that.

I'd like to know if it is possible for you to do that и др.

в) декларативные высказывания, выражающие гипотетическое желание адресата обратиться с просьбой:

I'd like to ask you to do that. There's something I'd like to ask you.

г) высказывания, в которых говорящий выражает свою признательность адресату в случае выполнения просьбы:

I would appreciate it if you'd do that. I would be obliged if you'd do that.

I would be (most / extremely) grateful if you could / would do that.

Возможны также конструкции If you would do that / If you could do that, которые в синтаксическом плане представляют собой псевдопридаточные предложения, в которых недостает главной части (I wonder / I'd like to know). Например: If you would open your book now (Если бы вы открыли сейчас книги) (учитель – ученикам); If you would take a seat (Если бы вы сели) (в офисе – посетителю).

Интересно отметить, что Дж. Лич и Дж. Свартвик, называя вежливой просьбой такие высказывания, как Would you mind starting again? (Ты бы не возражал начать снова?), Would you be good / kind enough to let me know? (Был бы ты достаточно добр, чтобы сообщить мне?), I would be (extremely) grateful if you would telephone me this afternoon (Я был бы чрезвычайно признателен, если бы вы позвонили мне сегодня днем), I wonder if you could kindly write a reference for me (Я интересуюсь, могли бы вы любезно написать мне рекомендацию), подчеркивают, что они типичны для разговорного английского ('These statements are typical for spoken English') [Leech, Svartvik 1994: 167–168] (выделено мной. – Т. Л.). При этом уточняют, что в формальных письмах используются I would be very grateful if you would… (Я был бы очень признателен, если бы вы…), I would appreciate it if you could… (Я бы оценил, если бы вы могли…) [там же]. Данный факт свидетельствует о том, что в английской коммуникативной культуре (по сравнению с русской) нейтральный уровень вежливости сдвинут в сторону высокого уровня, то есть в сторону формальной вежливости.

Любопытно, что английский язык не всегда имел столь развитую систему средств выражения просьбы и не всегда предпочтение отдавалось именно косвенным способам ее выражения. В языке Шекспира свободно употреблялись и императив, и перформативные глаголы «требования». На этот факт обращает внимание А. Вежбицкая [Вежбицкая 2007: 152], которая предлагает выделять четыре этапа в английской исторической прагматике:

Этап I – свободное использование императивов и перформативных глаголов «требования» (I pray thee, do it).

Этап II – рост ограничений на использование императивов, распостранение «whimperatives», отказ от перформативного использования глаголов «требования» (Could you /would you do it?).

Этап III – распространение предложений suggestions разных типов (I would suggest. / Perhaps you could./ You might like to. ).

Этап IV – от I would suggest до I was wondering if (I was wondering if you could… / I was wondering if you'd like to…) [там же].

Таким образом, в исторической перспективе в английской коммуникативной культуре наблюдается движение от прямого способа выражения просьбы ко все более косвенному.

В русском языке набор моделей, обслуживающих речевой акт Просьба, также достаточно разнообразен, о чем свидетельствуют результаты исследований многих авторов [Формановская 1984, 1994, 1998, 2002; Беляева 1992; Шульженко 1992; Егорова 1995; Харчарек 1998 и др.]. Как и в английском языке, просьба может быть выражена прямо или косвенно при помощи императивных, декларативных, вопросительных и развернутых высказываний. Однако частотность и предпочтительность их употребления, а также сферы, в которых они используются в английском и русском языках, существенным образом различаются.

Императивные высказывания. Главное различие в способах выражения просьбы в английской и русской коммуникации касается употребления императива. Если, как отмечалось, английская вежливость накладывает строгие ограничения на его употребление, в русской коммуникации императив – основной способ выражения просьбы. Императивное высказывание, ядром которого является повелительное наклонение глагола – Сделай(те) это, пожалуйста – наиболее частотное воплощение просьбы [Формановская 1998: 204]. По наблюдениям исследователей, в данном РА императив употребляется в русском языке в 19 раз чаще, чем в английском; две трети всех реквестивных высказываний приходится в русском языке на долю императива, который не имеет семантических вариантов (см. [Егорова 1995]).

На факт широкого употребления императива в русской коммуникации обращают внимание и зарубежные исследователи [Wierzbicka 1991: 30; Thomas 1983: 102], которые подчеркивают при этом, что русский императив существенно отличается от английского. В русском языке Сделай(те) это, пожалуйста является нейтральным, немаркированным способом выражения просьбы. Сфера употребления императивных высказываний при выражении просьбы значительно шире, она охватывает все уровни вежливости.

Как справедливо отмечает Н. И. Формановская, императивно выраженная просьба в общении может «прочитываться» адресатом с точки зрения той или иной степени внимания, вежливости, мягкости или требовательности, проявленных к нему [Формановская 1998: 204]. То есть в зависимости от многих факторов, как лингвистических, так и паралингвистических и экстралингвистических, императивная просьба может иметь в русском языке разную иллокутивную силу. Напомним, в английском языке высказывания, построенные по модели Do it please являются показателем низкого уровня вежливости и характерны только для неформального общения (при чем в весьма ограниченных контекстах).

Для актуализации вежливых отношений между коммуникантами и снижения категоричности высказывания в русском языке также существует целый ряд языковых средств, среди которых следует назвать:

– маркер вежливости пожалуйста,

– ты / Вы форма,

– ласкательно-уменьшительные формы обращений (сынок, сыночек, Сереженька, доченька, Машенька),

– различные минимизаторы, используемые для снижения «социальной цены» предмета просьбы и приуменьшения затрат адресата (чуть-чуть, маленький, капельку, глоточек, секундочку, на минутку и др.);

– удвоение выражения просьбы (Прошу вас, очень прошу).

Слово пожалуйста, как отмечалось, имеет в русском языке более сильное прагматическое значение, чем английское please. Не случайно оно называется волшебным словом. Употребленное с императивом, оно смягчает категоричность его звучания и переводит команду в просьбу.

Помимо пожалуйста, эффективным средством усиления вежливости императивного высказывания является обращение на Вы и по имени-отчеству. Фраза Владимир Иванович, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет в восприятии русских звучит как вежливая просьба, а не команда (интонация, которая, как уже отмечалось, играет важную роль в определении прагматики высказывания, во внимание нами не принимается).

В неофициальной сфере общения большую роль играют уменьшительно-ласкательные суффиксы как в обращениях (дружок, сыночек, деточка, Манечка), так и в других именах: Сынок, помоги, пожалуйста / Манечка, поспи часочек (в семье). Данное средство смягчения императива используется также и вне интимной сферы общения – с незнакомыми и мало знакомыми людьми: Ротик откройте (у зубного врача); Сынок, уступи бабуле местечко (в автобусе).

Как и в английском языке, возможно употребление различных минимизаторов, уменьшающих «цену» просьбы: Подожди секунду (секундочку) /Посиди со мной минутку /Налей мне капельку сока / Подай листок бумаги. Таким образом, здесь мы наблюдаем реализацию стратегии «минимизируйте степень вмешательства».

Модификаторы просьбы со значением сомнения, неуверенности, характерные для английского языка и употребляемые для смягчения просьбы, в русском языке практически не используются. Напротив, средства внутренней модификации реквестивных конструкций в русском языке нацелены не на смягчение просьбы, а на ее интенсификацию: Окажите любезность /Не откажите в любезности /Не сочтите за труд /Будьте добры /Будьте любезны, сделайте это, пожалуйста и др. Удвоенная просьба (использование двойного императива!) не уменьшает, а, напротив, увеличивает степень вежливости.

С точки зрения межкультурной прагматики данные высказывания весьма любопытны. В них содержится некий внешний парадокс. С одной стороны, перечисленные модификаторы являются актуализаторами вежливости, с другой стороны, они выражены в форме императива, то есть в одном высказывании содержатся два императивных глагола, что удваивает просьбу, усиливает давление на адресата. Очевидно, уровень вежливости в данных высказываниях повышают косвенные оценки качеств адресата (добры, любезны) и указание на значимость ожидаемых от него действий (одолжение, любезность), а также особенность семантики русского глагола прошу, который, как мы уже отмечали, ссылаясь на наблюдение Анны А. Зализняк, в отличие от английского ask, ставит говорящего не выше собеседника, а ниже. В результате настойчивое апеллирование к адресату не воспринимается как нарушение этикетных норм, а напротив повышает степень вежливости.

Данные высказывания являются маркированными. Они характерны для высокого уровня вежливости и чаще употребляются людьми старшего и среднего возраста. При этом повышенная вежливость манифестирует социальный статус говорящего, а не высокую цену услуги, так как они могут употребляться при обращении с очень незначительной просьбой (передать деньги на билет, подвинуться в транспорте) (см. [Формановская 1998: 205]). Для фамильярно-дружеского общения аналогичным высказыванием является Будь другом, сделай это, где также наблюдаем усиление просьбы путем двойного императива.

Вопросительные высказывания. В русской коммуникативной культуре просьба может также передаваться косвенно – вопросительными высказываниями, однако их доля значительно ниже, чем в английской, где это – основной способ выражения просьбы (см. Приложение, Таблицы № 1–3). Русские вопросительные конструкции не столь многообразны, и они передают меньшее количество оттенков вежливости. Среди них также выделяются объектно-ориентированные и субъектно-ориентированные вопросы, однако их значения, ситуации употребления и частотность имеют различия.

Просьба о действии выражается только при помощи объектно-ориентированных вопросов. С точки зрения семантики это могут быть вопросы о намерении адресата совершить действие и вопросы о его возможности совершить действие. Первые оформляются при помощи глагола в будущем времени (в утвердительной или отрицательной форме): Ты в магазин? Купишь мне мороженое? / Не поможешь мне написать письмо? / Не подвинетесь? /Не подскажете, который час? Вопросы о возможности адресата совершить действие оформляются при помощи глагола мочь (в утвердительной и отрицательной форме, в изъявительном и сослагательном наклонении): Ты (не) можешь подать мне словарь? / Ты (не) мог бы объяснить мне это правило? / Вы (не) могли бы передать ему информацию? Вопросы с отрицательной частицей не более типичны для просьбы, они отличаются большей степенью вежливости, так как допускают отрицательный ответ и предоставляют адресату возможность выбора.

Субъектно-ориентированные высказывания характерны главным образом для просьбы-разрешения. Чаще всего это вопрос субъекта о разрешении совершить действие: Я могу взять твою ручку? Также встречаются вопросы о возможности говорящего обратиться с просьбой: Я могу попросить тебя (вас) помочь мне? / Я могла бы попросить тебя (вас) об одолжении? Достаточно частотны и безличные конструкции: Можно (мне) сделать это?/ Можно меню? (Возможно, это сокращенное от Можно попросить вас принести меню?).

И в английском, и в русском языках глаголы, формирующие вопросительные высказывания, могут употребляться в условной и отрицательной форме, однако полной аналогии в значениях здесь нет. В обоих языках высказывания с глаголами в сослагательном наклонении являются менее категоричными, чем их пары с глаголами в изъявительном наклонении, и, соответственно, более вежливыми.

В отношении отрицательных высказываний наблюдается явное расхождение. Русские отрицательные высказывания, которые, как уже отмечалось, предоставляют адресату возможность ответить отрицательно, являются более вежливыми, чем утвердительные (Ср.: Вы не могли бы это сделать? – Вы могли бы это сделать?). В английском же языке более вежливыми являются утвердительные высказывания, поскольку в отрицательных содержится большее побуждение дать утвердительный ответ (Could you do that? – Couldn't you do that?), в них содержится также удивление и некоторый упрек в адрес слушающего (Неужели ты не можешь это сделать? /Разве ты не можешь это сделать?). Таким образом, если для английского языка характерны вопросительные утвердительные высказывания, то для русского – вопросительные отрицательные высказывания.

При выражении вопроса-разрешения в русском языке нет такой градации вежливости, которую образуют в английском языке высказывания с модальными глаголами can / could / may / might. В сопоставляемых языках существуют различия не только в моделях вопроса-разрешения и степени передаваемой ими вежливости, но и в частотности их употребления. Вопрос-разрешение употребляется в русской коммуникации значительно реже, чем в английской[32]. Возможно, это связано с тем, что в русской коммуникации нет существенного различия между субъектно– и объектно-ориентированными высказываниями (Могу я одолжить твой велосипед? – Ты можешь одолжить мне свой велосипед?), а также с тем, что при выражении просьбы широко употребляется императив.

Развернутые высказывания. В русском языке также существуют развернутые высказывания, однако они не столь многочисленны и менее употребимы. Это декларативные конструкции, выражающие благодарность говорящего в случае выполнения адресатом действия: Я был бы очень благодарен, если бы вы сделали это / Я был бы очень признателен, если бы вы сделали это. Также сюда можно отнести развернутые вопросительные конструкции, содержащие вопрос о трудностях адресата: Вам не трудно сделать это? /Вас не затруднит сделать это? / Вам не составит большого труда сделать это? / Если вас не затруднит, вы могли бы сделать это? И уже упоминавшиеся нами императивные высказывания с удвоенным выражением просьбы: Не откажите в любезности, сделайте это, пожалуйста / Будьте добры (любезны), сделайте это, пожалуйста / Не сочтите за труд, сделайте это, пожалуйста и др. Просьба-разрешение также может быть выражена усложненным способом: Вы не возражаете, если я сделаю это? Развернутые высказывания отличаются повышенной вежливостью и в большей степени характерны для официального стиля речи, т. е. для формальной вежливости. В английской коммуникации, как отмечалось, подобные высказывания, являясь наиболее вежливым способом выражения просьбы, употребляются не только при высоком уровне вежливости, но и при среднем.

Подводя итог нашего краткого анализа способов выражения просьбы в английском и русском языках, подчеркнем, что основные различия обнаруживаются не на уровне языковых средств, а на уровне их использования.

Выбор языковых моделей для выражения просьбы и количество используемых в них модификаторов зависит от коммуникативного контекста, куда входят такие факторы, как ролевые отношения коммуникантов, социально-психологическая дистанция (горизонтальная), статусная дистанция (вертикальная), обстановка общения, степень сложности выполнения просьбы, т. е. «цена просьбы», и др. В межкультурном аспекте важную роль в этом выборе играют социально-культурные отношения и ценности, особенности систем вежливости, используемые стратегии.

Эксперименты по определению шкалы вежливости проводились многими исследователями (см. [Mohan 1974; Perkins 1983; Clark, Schunk 1980; Frazer, Nolen 1981; Blum-Kulka 1987]).

Основные выводы, касающиеся просьбы в английском языке, сводятся к следующему:

• вопросительные выказывания являются более вежливыми, чем императивные;

• высказывания с глаголами в условном наклонении более вежливые, чем с глаголами в индикативе (то есть Could you является более вежливым, чем Can you);

• утвердительные предложения являются более вежливыми, чем отрицательные [см. Fraser, Nolen 1981: 102–104][33].

Однако при рассмотрении прагматики высказываний в межкультурном аспекте необходимо уделять внимание не только языковым средствам, но и (возможно, даже в первую очередь) коммуникативным стратегиям, которые определяют выбор этих средств. Все отмеченные различия в сопособах выражения просьбы в английском и русском языках непосредственно связаны с различиями в использовании стратегий вежливости.

Вежливость просьбы прежде всего зависит от способа ее выражения: чем менее прямо она звучит, тем более вежливой является (напомним, «выражайтесь косвенно» – одна из важнейших стратегий вежливости дистанцирования). Как отмечает Дж. Лич, с возрастанием косвенности высказывания уменьшается его иллокутивная сила и возрастает «опциональность» (optionality) [Leech 1983: 108]. Другими словами, слушающему предоставляется больше возможностей для выбора: совершать действие или нет. Для иллюстрации им приводится следующая шкала, отражающая эту зависимость:

[A] Answer the phone (Ответьте на звонок).

[B] I want you to answer the phone (Я хочу, чтобы вы ответили на звонок.)

[C] Will you answer the phone? (Вы ответите на звонок?).

[D] Can you answer the phone? (Вы можете ответить на звонок?).

[E] Would you mind answering the phone? (Вы не возражали бы ответить на звонок?).

[F] Could you possibly answer the phone? (Вы могли бы, возможно, ответить на звонок?) [Leech 1983: 108].

Императив [A] является самым прямым способом выражения просьбы, представляющим собой прямое побуждение говорящего совершить действие. Близким ему является эксплицитное выражение желания говорящего (I want you to) [B], которое также не предоставляет адресату выбора. Именно по этой причине прямые высказывания в английской коммуникации в большинстве контекстов не воспринимаются как вежливые. В высказываниях [C] и [D] просьба выражена косвенно – через вопрос о намерении и возможности адресата совершить действие, что уже само по себе является предложением выбора (опции), сделать который предстоит адресату. Наиболее вежливыми являются высказывания, находящиеся на противоположном конце шкалы [E] и [F]. Кроме стратегий «выражайтесь косвенно», «предоставляйте выбор», в них также содержится сомнение в желании и возможности адресата выполнить действие. То есть просьба выражена еще более косвенно.

Убедительным доказательством того, что англичане предпочитают косвенное выражение просьбы является как строгое ограничение на употребление императива, так и тот факт, что вопросительные высказывания преобладают на всех трех уровнях вежливости (включая низкий) и даже при обращении с элементарной просьбой (см. Приложение, Таблица № 3).

Важно обратить внимание на то, что вопросы с can you / will you / could you / would you являются немаркированными средствами выражения просьбы в английской коммуникации, что отмечает, в частности, К. Аймер; прямые декларативы (I want you to, I ask you) исследовательница называет чрезмерно настойчивыми (assertive); развернутые высказывания (Is it possible for you to, would you mind, I would be grateful if you would) – мягкими, гипотетическими (tentative) [Aijmer 1996: 141].

В английской коммуникации, где неприкосновенность личности, незыблемость зоны личной автономии (privacy) делают недопустимым прямое воздействие на адресата, просьба, как отмечалось, представляет собой один из наиболее опасных речевых актов. Именно поэтому английские коммуниканты направляют особые усилия на сохранение дистанции и смягчение давления на адресата, активно используя стратегии вежливости дистанцирования. В результате они избегают употребления императива, предпочитая вопросительные конструкции с модальными глаголами, содержащими вопрос о возможности или желании адресата совершить действие, а также разнообразные модификаторы, привносящие сомнение, неуверенность в этой возможности.

Зная, какие стратегии вежливости характерны для выражения английской просьбы и при помощи каких языковых средств они реализуются, мы получаем возможность не запоминать, а самим моделировать высказывания, исходя из конкретного контекста и своего коммуникативного намерения (то есть того, насколько вежливо и при этом дистантно мы хотим звучать).

Рассмотрим это на примере высказываний, выражающих просьбу одолжить книгу:

1. Can you give me your book?

2. Could you give me your book?

3. Could you possibly give me your book?

4. Could I have your book?

5. I wonder if I could possibly have your book.

6. I am (was) just wondering whether I could possibly have your book?

7. I am (was) just wondering whether I could possibly have your book for a moment?

8. I'm sorry to bother you, but I am (was) just wondering whether I could possibly have your book for a moment?

Стратегии «выражайтесь косвенно», «задавайте вопросы», «предлагайте выбор» реализуются во всех высказываниях, поскольку все они содержат вопрос.

В высказываниях 2 и 3 к ним добавляется стратегия «будьте пессимистом» (при помощи сослагательного наклонения, выражающего гипотетичность, и модального слова possibly со значением сомнения).

В высказывании 4 реализуется стратегия «выводите адресата из дискурса», смещение коммуникативной нагрузки переносится с адресата на самого говорящего. Для усиления вежливости вместо Could you give me your book? лучше отдавать предпочтение Could I have your book?

В высказываниях 5–8 увеличивается степень косвенности за счет косвенного вопроса c I wonder, в 6 также за счет смещения временного плана (I was wondering…).

В высказываниях 6–7 используется стратегия «минимизируйте степень вмешательства» (for a moment, just).

В высказывании 8 к ним добавляется стратегия «извиняйтесь» (I'm sorry to bother you. ).

Все используемые здесь стратегии направлены на реализацию гиперстратегии вежливости дистанцирования – на максимальное смягчение степени воздействия на собеседника, на демонстрацию уважения к его личной независимости. Чем больше стратегий вежливости использовано в одном высказывании, тем более косвенно оно выражено, а значит в нем сведены до минимума нажим, давление на адресата, уменьшается категоричность побуждения, тем самым увеличивается степень вежливости. Принцип вежливости реализуется в таких моделях через мягкое апеллирование говорящего к желанию или возможности адресата выполнить предложенное действие, сомнение в возможности его осуществления, а также неуверенное выражение побуждения. При этом, однако, еще раз подчеркнем, что важнейшую роль при выборе модели играет уместность, коммуникативный котекст, в том числе культурный. Вне контекста определить степень вежливости языковой модели невозможно. Одно и то же высказывание в разных коммуникативных ситуациях, при разных условиях общения может восприниматься по-разному.

Подобную идею высказывает Дж. Томас, подчеркивая, что при общении близких людей более вежливые формы могут оказаться неуместными [Thomas 1995: 156]. Так, в ситуации общения близких друзей вместо Will you be kind enough to tell me what time it is? (Будешь достаточно любезен, чтобы сказать мне, который час?) или If you'll be kind enough to speed up a little? (Будешь ли ты достаточно добрым, чтобы поторопиться?) более уместными являются What's the time? (Который час?) и Hurry up! (Поторопись!).

Таким образом, как мы уже отмечали, следует различать абсолютную вежливость, определяемую вне контекста, и относительную, определяемую с учетом контекста.

В русской коммуникации при выражении просьбы некоторые из отмеченных стратегий также реализуются, но не все и в меньшей степени. Основное различие между двумя коммуникативными культурами состоит в том, что в русской коммуникации доминирует прямой способ выражения просьбы, о чем свидетельствует преобладание императивных высказываний. Смягченный модификатором императив является нейтральным способом выражения просьбы.

Косвенные вопросительные высказывания, хотя и употребляются, частотность их употребления значительно ниже (см. Приложение, Таблицы № 2, № 3). Они практически не используются при симметричных отношениях, а также для выражения элементарной просьбы, чаще всего встречаются при выражении просьбы повышенной сложности. Отличающиеся повышенной вежливостью развернутые высказывания типа Я был бы очень признателен, если бы вы… характерны только для официального стиля речи, т. е. для формальной вежливости.

Таким образом, основная стратегия английской вежливости «выражайтесь косвенно» в русской коммуникации применятся лишь в очень незначительной степени. Это же относится и к стратегии «предоставляйте возможность адресату не совершать действие». Опция заключается, главным образом, в семантике вопроса, а частотность его употребления в русской коммуникации не столь велика.

Не характерна для русских и такая стратегия, как «вывод адресата из дискурса»: субъектно-ориентированные высказывания занимают незначительное место в общем объеме речевых формул. Русские коммуниканты, как отмечалось, не различают по степени вежливости такие высказывания, как Я (не) мог бы одолжить твой велосипед? и Ты (не) мог бы одолжить мне свой велосипед? В английской же коммуникации перенос нагрузки на говорящего значительно повышает вежливость высказывания.

Тот факт, что вопрос-разрешение употребляется в русском языке реже, чем в английском, также свидетельствует о том, что русские коммуниканты предпочитают высказывания, ориентированные на собеседника.

О том, что в русской коммуникации не используется стратегия «вывода субъекта из дискурса», свидетельствует тот факт, что прямые декларативные высказывания с перформативным глаголом – Я прошу тебя сделать это – являются не только допустимыми, но и широко употребляемыми.

Такие стратегии, как «сомневайтесь в возможности и желании адресата совершить действие», «будьте пессимистом», также используются в значительно меньшей степени. О том, что они все же применяются в русской коммуникации, свидетельствуют следующие факты:

– употребление вопросительных высказываний (в семантике вопроса содержится доля сомнения);

– сослагательное наклонение глагола, которое также передает неуверенность, гипотетичность;

– отрицательная форма глагола, характерная для русской коммуникации, также является способом реализации данной стратегии: строя высказывание в отрицательной форме, говорящий, как уже отмечалось, как бы заранее прогнозирует возможность отрицательного ответа и таким образом помогает собеседнику дать отказ (Не мог бы ты помочь мне?).

Тот факт, что вопросительные высказывания в русской коммуникации употребляются не столь часто (при этом преобладают вопросы о возможности адресата совершить действие и о его намерении, вопрос о его желании практически не задается), свидетельствует о том, что стратегия «минимизируйте свои предположения относительно желания адресата совершить действие» реализуется в очень незначительной степени

Если для английской коммуникации характерны модификаторы со значением сомнения, в русской чаще используются интенсификаторы просьбы (Я тебя очень прошу; Я вас убедительно прошу). Примером интенсификации, усиления просьбы является двойной императив: Будьте добры (любезны), сделайте это. / Не сочтите за труд, сделайте это. При этом важно подчеркнуть, что подобные высказывания отличаются повышенной вежливостью. Возможно, именно поэтому допустимое в русской культуре усиление просьбы (Я вас очень прошу помочь) не снижает, а повышает степень вежливости. Следует также отметить, что в том или ином контексте прошу может получить дополнительные оттенки категоричности, официальности, «холодности» [Формановская 1998: 204]. В сочетании с убедительно просьба, выраженная глаголом прошу / просим, приобретает оттенок требования: Убедительно прошу вас еще раз обдумать ваше решение / Убедительно просим сообщить нам окончательные сроки поставок. Кроме того, как отмечает Анна А. Зализняк, просьба включает обещание благодарности, и фраза Я тебя прошу означает, в частности, «я буду чувствовать, что я тебе обязан» [Зализняк 2005: 284].

Приведенные факты, свидетельствуют о том, что оказание воздействия на адресата не является в русской культуре нарушением коммуникативных норм. Благодаря особенностям своего языка русские коммуниканты имеют возможность продемонстрировать вежливое отношение к собеседнику иными способами, которых лишены английские коммуниканты (обращение на Вы, имя-отчество, уменьшительно-ласкательные суффиксы). Имена с уменьшительно-ласкательными суффиксами выполняют функцию социально-прагматических модификаторов: Сестричка, принесите стаканчик водички (в больнице). Даже без слова пожалуйста подобные высказывания звучат как мягкая просьба несмотря на наличие императива. И это естественно: используя уменьшительно-ласкательные суффиксы, говорящий реализует стратегию сближения, а при наличии близости допустима меньшая формальность и регламентированность в общении. Таким образом, для смягчения воздействия на собеседника, естественного при обращении с просьбой, в русской коммуникации используются другие стратегии.

Обобщая сказанное можно сделать следующие выводы.

• В русской коммуникации преобладает прямой способ выражения просьбы; в английской – косвенный.

• Русский императив, смягченный модификатором пожалуйста, является нейтральным, немаркированным способом выражения просьбы; в английской коммуникации императив характерен для неформальной вежливости, немаркированным способом выражения просьбы являются вопросительные конструкции Could you/Would you do that?

• В русской коммуникации стратегии дистанцирования используются в значительно меньшем количестве и с меньшей интенсивностью, чем в английской, главным образом при формальном общении и при обращении с просьбой средней и повышенной сложности; кроме того, возможно усиление просьбы, воздействие на адресата допустимо и часто не считается нарушением общепринятых норм общения.

• В английской коммуникации для выражения просьбы используются различные стратегии дистанцирования, направленные на смягчение воздействия и демонстрацию уважения личной автономии собеседника.

Причины этих коммуникативных особенностей кроются, по нашему убеждению, в исторически сложившемся типе социальных отношений, размере горизонтальной и вертикальной дистанции, различных в сопоставляемых культурах, в разных культурных ценностях, в особенностях коммуникативного сознания.

Приведенные факты подтверждают нашу гипотезу, которая сводилась к следующему. Поскольку социальная дистанция между собеседниками в русской коммуникации исторически короче и, следовательно, степень близости (солидарности) выше, им нет необходимости в такой же степени пользоваться стратегиями, минимизирующими угрозу РА, как это делают английские коммуниканты. Более того, сам РА Просьба не представляется столь опасным, как в английской коммуникации, обращение с просьбой является вполне естественным актом в коллективистских культурах, где готовность обратиться с просьбой, как и готовность выполнить ее – частые и обыденные действия.

Поскольку статусная дистанция в русском общении выше, чем в английском, говорящий во многих ситуациях имеет достаточно власти, прав для того, чтобы прямо обратиться с просьбой, и его действия воспринимаются слушающим как должное, что также снижает необходимость в столь ярко выраженной минимизации импозиции, которую мы видим в английской коммуникации.

В английской же культуре наблюдается противоположное. Незыблемость личной автономии, являющейся важнейшей культурной ценностью индивидуалистического общества, не позволяет оказывать прямого воздействия на собеседника. Просьба передается в максимально мягкой форме. Кроме того, меньшая статусная дистанция (а при наличии такой дистанции нежелание ее демонстрировать) приводит к тому, что при выражении просьбы это коммуникативное правило распространяется на все ситуации вежливого общения, включая асимметричные отношения.

Данные коммуникативные особенности, предопределенные различными типами культур и культурными ценностями, сказываются на стилях коммуникации. Для русской просьбы во могих контекстах (за исключением формального общения) характерны прямолинейность, импозитивность, императивность; английскую просьбу в силу названных причин отличают к о с в енность, много словно сть, нагруженость модификаторами.

Замечательный пример находим в брошюре The How to be British (Как быть британцем), авторы которой, отмечая, что неотъемлемой чертой англичан является вежливость, учат иностранцев, как снискать их расположение. На картинке тонущий в реке человек кричит HELP! Проходяший мимо джентльмен не реагирует. Тогда несчастный, собрав все силы, кричит ему вдогонку: Excuse me, Sir. I'm terribly sorry to bother you, but I wonder if you would mind helping me a moment, as long as it's no trouble, of course. Джентльмен оборачивается, снимает со стенда спасательный круг и бросает его счастливцу.

Безусловно, в этом юмористическом примере содержится большая доля преувеличения. Но так ли уж она велика, как может показаться на первый взгляд?

Проанализируем фрагмент диалога матери и сына, взятый из популярного учебника HEADWAY:

'By the way, Mum, I wonder, could you do me a favour when you get to Madrid?

'Oh, yes of course, dear

'I wonder, could you ring an old college friend of mine and give him my best wishes.

'Of course. 'Thank you.

Несмотря на то, что это – неформальный разговор близких людей, в нем активно используются стратегии дистанцирования. Просьба выражается в косвенной форме, при чем использована «двойная» косвенность, так как перед нами косвенный вопрос с I wonder. Любопытно, что сын обращается к маме дважды. Первый раз спрашивает ее о возможности сделать ему одолжение, второй, и тоже косвенно, о возможности позвонить другу и передать привет. Перевод этого диалога на русский язык будет существенно отличаться от оригинала. Стиль русских собеседников в подобной ситуации будет более прямым, сам текст более кратким, так как при близкой дистанции общения допустима большая прямолинейность и меньшая ритуализованность, т. е. меньшее использование ритуализованных формул общения. В русском контексте подбный диалог мог бы звучать следующим образом:

– Мама, будешь в Мадриде, позвонишь моему школьному другу, передашь привет??

– Хорошо. Позвоню.

– Спасибо.

Или

– Мам, у меня к тебе просьба. Будешь в Мадриде, позвони моему школьному другу и передай привет, ладно??

– Конечно.

– Спасибо.

Еще один пример из романа современной английской писательницы Дж. Колган: Would you mind watching the phone while I go to the toilet? (J. Colgan) (девушка, которая ждет звонка от своего парня – подруге). Обращаясь с элементарной просьбой к подруге, девушка использует здесь вопрос с Would you mind. Буквальный перевод данной просьбы на русский язык также будет неуместным для данной ситуации. В русском контексте она будет звучать прямо и без этикетных формальностей, даже слово пожалуйста здесь можно опустить: Возьми трубку, если мне будут звонить, пока я отойду / Возьмешь трубку. Ладно? Я сейчас.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что в английской коммуникативной культуре стратегии дистанцирования широко употребимы на всех уровнях вежливости, в результате чего нейтральный уровень вежливости смещается в сторону высокого. В русской культуре при неформальном общении нейтральный уровень вежливости смещается в сторону низкого. В результате русская просьба расценивается англичанами как грубая, английская просьба в восприятии русских кажется чрезмерно формальной. Как уже отмечалось, эти особенности не воспринимаются в рамках своей культуры. Они выявляются только при сопоставлении.

Чтобы строить высказывания в соответствии с особенностями английского стиля коммуникации, русским коммуникантам при обращении с просьбой целесообразно следовать следующим правилам.

Коммуникативные правила для русских при общении на английском языке в ситуации

Просьба

• В английской коммуникации просьба – более «опасный» речевой акт, чем в русской, и при обращении с просьбой следует соблюдать дистанцию и быть подчеркнуто вежливым.

• Не выражайте свою просьбу прямо, т. е. при помощи императива, даже если ваша просьба является элементарной; избегайте употребления императива, к кому бы вы ни обращались.

• Помните, что английское please не обладает такими «волшебными» качествами, как русское пожалуйста, и его недостаточно для смягчения побуждения.

• Не используйте средства усиления просьбы (вроде русских Я тебя очень прошу, ну, пожалуйста или Будьте добры / Будьте любезны, сделайте это).

• Формулируйте просьбу в виде вопроса, имея в виду, что вопросительные высказывания Could you do it? / Would you do it? являются в английской коммуникации нейтральными, т. е. не более вежливыми, чем русская модель Сделай(те) это, пожалуйста. Для более вежливой просьбы существуют другие средства.

• Помните, что вопрос, ориентированный на говорящего, всегда вежливее вопроса, ориентированного на собеседника, поэтому отдавайте предпочтение фразам Could I have your telephone number, please? / Could I get my photos back? (вместо Could you give me your telephone number?/ Could you return my photos?).

• При желании обратиться с более вежливой просьбой, используйте более косвенные высказывания (косвенные вопросы, развернутые конструкции), а также выражайте сомнение в возможности и желании адресата выполнить вашу просьбу: Do you think you could possibly help me with this? / I am wondering if you could possibly help me with this / I'm terribly sorry to bother you but I was thinking maybe you wouldn't mind hepling me with this и т. д.

• Помните, что чем более косвенно и многословно вы выражаете свою просьбу, тем более вежливо она звучит, при этом, однако, выбор фразы определяется ее уместностью в конкретной коммуникативной ситуации.

Речевой акт Приглашение имеет ряд особенностей в английской и русской коммуникации, которые могут быть выделены только при сопоставительном анализе.

Среди английских приглашений предлагается выделять явные ('unambiguous invitations') и неявные приглашения ('ambiguous invitations') [Wolfson et al. 1983: 117]. В явных приглашениях речевая формула, как правило, содержит просьбу дать ответ на вопрос (типа Why don't you join us? / Would you like to join us? / What about having a cup of coffee? / Would you be interested in seeing this singer?). Неявные, например, I'd really like to have a chance to sit down and talk to you, либо сопровождаются дальнейшими переговорами о возможности адресата принять приглашение, о месте и времени встречи (What's your schedule like tomorrow? / When are you free?/ Are you busy for dinner tonight?), либо приглашениями не являются [ibid.: 118–120]. В последнем случае на уровне прагматики подобные высказывания представляют собой не приглашения, а всего лишь выражения добрых намерений и не более того, то есть это – стратегические приглашения, прагматическая функция которых – демонстрация симпатии говорящего в отношении собеседника. Они будут рассмотрены в связи со стратегиями сближения. В данном разделе остановимся на «явных» приглашениях, которые говорящий намерен реализовать и которые представляют собой один из побудительных речевых актов.

Особенность РА Приглашение заключается в том, что он предполагает действие слушающего в его собственных интересах или в интересах обоих участников коммуникативного акта, то есть как говорящего, так и самого слушающего. Как показали данные, полученные в результате непосредственного наблюдения, в английских и русских приглашениях имеются существенные различия, которые в очередной раз свидетельствуют о том, что такие понятия, как выгода, искренность, прямолинейность, а также право на импозицию, то есть право оказывать давление на адресата, имеют свою культурную специфику и разную ценность.

Прагматическое и семантическое значение высказываний, обслуживающих этот РА, могут не совпадать. Главным образом это касается английских приглашений, которые наиболее часто делаются в форме вопроса:

1.1. Would you like to come out with me one night this week? (Ты бы хотела сходить со мной куда-нибудь на этой неделе?).

2.1. Would you like to dance? (Ты бы хотела потанцевать?).

3.1. Would you care to follow me? Mr. Little can see you right away. (Вы бы не возражали пройти со мной? Господин Литл может встретиться с вами прямо сейчас).

Приглашение может быть сделано в форме предложения:

4.1. Why don't you come up and see me sometime? (Почему бы тебе как-нибудь не навестить меня?)

5.1. Why don't you come to the sitting room? (Почему бы вам не пройти в гостиную?)

6.1. Why don't you take a seat? (Почему бы вам не присесть?)

7.1. Why not come for lunch at say about two ? (Почему не прийти на ланч, скажем, часа в два?).

Встречаются также приглашения-разрешения:

8.1. You might like to go through (Возможно, вы хотели бы пройти).

Русскими коммуникантами, привыкшими к прямолинейным высказываниям, подобные формулы часто с трудом воспринимаются как приглашения. В русском контексте более уместными были бы здесь императивные, а не вопросительные высказывания:

1.2. Давай сходим куда-нибудь вечером на этой неделе.

2.2. Давай потанцуем (или краткое Потанцуем?).

3.2. Пройдите, пожалуйста, со мной. Господин Литл вас сейчас примет.

4.2. Приходи как-нибудь ко мне в гости.

5.2. Проходите в гостиную (или даже Что же вы не проходите!).

6.2. Садитесь (или Присаживайтесь).

7.2. Приходи на обед часа в два.

8.2. Проходите (или Можете пройти).

О том, что приведенные выше английские вопросительные высказывания являются именно приглашениями, наглядно свидетельствуют следующие примеры, взятые из современной литературы:

'Would you like a Thai dinner, Maria? he asked. She paused. It was the last thing on earth she thought would happen to her., a man who hadn't even seen her inviting her out to dinner' (M. Binchy).

' When all this is over… why don't you fly out to California… and stay a while? 'That's an invitation you might come to regret' (R. Goddard).

Основная стратегия английских коммуникантов – сделать приглашение в максимально косвенной форме, с тем чтобы минимизировать воздействие на собеседника, предоставить ему возможность не принимать его. Порой они делаются столь имплицитно и предоставляют слушающему столь большую возможность выбора, что не могут не вызывать удивление у русских коммуникантов, которые подобными стратегиями не пользуются:

9.1. I was wondering if you were interested in having dinner with me (Я интересовался / Мне было интересно, заинтересован ли ты в том, чтобы поужинать со мной) (приглашение коллеги пообедать вместе);

10.1. Just wondering if you'd like to come over on Saturday. I'm having a small do for my birthday (Просто интересуюсь, хотел ли бы ты прийти в субботу. Я устраиваю маленькую вечеринку по случаю дня рождения) (приглашение друга на день рождения).

11.1. If you would like to follow me, we'll be going in through the main entrance (Если бы вы пожелали пройти со мной, мы войдем в здание через главный вход) (приглашение гида войти в здание правительства на экскурсию, начала которой долго ждали).

Встречается также прямое указание говорящего на то, что его собеседник в силу определенных причин не сможет принять приглашение. Это так называемая стратегия «будьте пессимистом» [Brown, Levinson 1987: 175]:

12.1. I'd enjoy going out for coffee, but I imagine you are very busy (Я бы с радостью пошел выпить кофе, но думаю, что ты очень занят).

13.1. I was wondering if you would like to come over to me for a meal this Saturday evening. I know it's a fairly short notice. So please don't worry if you have other plans (Я интересовалась / Мне было интересно, хотела ли бы ты прийти ко мне поужинать в субботу вечером. Я знаю, что мне следовало пригласить тебя заранее. Поэтому, пожалуйста, не беспокойся, если у тебя другие планы) (пример из личной переписки – приглашение подруги в гости, посланное по электронной почте за три дня).

Пессимизм приглашающего может быть выражен через отрицание, как в следующих диалогах, где прагматика приглашения проявляется через дальнейшие реплики:

14.1. Idon't suppose you're free for lunch tomorrow, by any chance?

'Yes, I am.

'Good, good, then why don't you join me …? (J. Archer).

15.1. 'You wouldn't be free for dinner on Thursday by any chance? 'Let me see my diary. Yes, that seems to be fine.

'Fantastic. Shall I pick you up at around eight?

'Yes, thank you, Michael. I'll lookforward to seeing you. (J. Archer).

Столь косвенные приглашения, предоставление собеседнику опции, предположение о том, что приглашение не будет принято, в русской коммуникации могут иметь противоположный эффект: они могут быть восприняты негативно, поскольку предоставление выбора в данной ситуации будет истолковано скорее, как неискренность намерений говорящего, а не демонстрация его уважения к собеседнику.

Делая приглашение, русский говорящий, для которого общение является важной формой проведения времени, уверен, что адресат также в нем заинтересован, что он выиграет от совершения этого действия, оно «выгодно» ему, поэтому чем более прямо оно звучит, тем больший прагматический эффект имеет.

В русском контексте данные приглашения звучали бы, скорее, следующим образом:

9.2. Пообедаем вместе? (или Может, пообедаем вместе?).

10.2. У меня в субботу день рождения. Приходи, пожалуйста. 11.2. А сейчас пройдемте, пожалуйста, в здание через главный

вход.

12.2. Хватит работать. Пойдем выпьем по чашечке кофе. 13.2. Приходи ко мне на ужин в субботу вечером. Буду очень рада тебя видеть.

14.2. Может, найдешь время, чтобы пообедать завтра вместе?

15.2. У тебя будет время поужинать вместе в четверг?

Русский приглашающий может допустить еще большую настойчивость. Так, приглашая на день рождения или на ужин, он может добавить: Только обязательно приходи / Ты должен непременно прийти / Отказы не принимаются / Если не придешь, я обижусь /Я буду очень ждать и т. д. Выбор может быть предложен только относительно времени: Если не сможешь к шести, приходи позже.

Подобная настойчивость в английской коммуникации недопустима. Она воспринимается как давление на собеседника, вторжение в зону его личной автономии, нарушение этикетных норм.

Стараясь дистанцировать собеседника от предлагаемого действия (что является одной из стратегий негативной вежливости), говорящий, делая приглашение, порой представляет это действие таким образом, что сам он в любом случае будет его совершать, а адресату предлагается при желании присоединиться к нему:

16.1. I'm just going to the cinema. Would you like to come along with me? (Я просто иду в кино. Хотел бы ты пойти со мной?).

17.1. Why don't you join me for lunch (приблизительно: Почему бы тебе не присоединиться ко мне и пойти пообедать?).

В русской коммуникации в подобной ситуации более типичным было бы побуждение со значением совместного действия:

16.2. Давай сходим в кино (или Может, сходим в кино?).

17.2. Давай пообедаем вместе (или Может, пообедаем вместе?).

Несмотря на отмеченные особенности, нельзя утверждать, что в РА Приглашение английские коммуниканты вовсе не употребляют прямые высказывания: речевые формулы с перформативным глаголом invite (приглашаю) или с императивом. Однако здесь имеется ряд особенностей.

Глагол invite (приглашать) употребляется гораздо реже, чем в русском языке, и практически всегда в форме сослагательного наклонения или в пассивном залоге, на этот факт указывает Дж. Томас: In English it is not usual to use the words I invite you to perform the act of inviting. Implicit performatives are preferable (You are invited) or conditionals (I'd like to invite you) [Thomas 1995: 47].

Формы повелительного наклонения также весьма ограничены. Тем не менее при неформальном общении они возможны. При этом очень часто императив смягчается модификатором 'please', который ставится перед императивом и имеет более сильное значение, чем когда стоит в постпозиции:

(хозяйка – гостю)

Please come in.

'Thank you.

Please sit down. Would you like a cup of tea? 'Yes, please.

Как уже отмечалось, императив может быть смягчен конечным формативом (will you / would you / right / all right), который в высказываниях этого типа утратил значение вопроса и стал маркером вежливости, приблизившись по значению к слову please. Смягченный императив ассоциируется с фамильярностью и неформальным дискурсом:

Sit down here, would you.

Come across and see me on Sunday, all right.

Have a drink, why don't' you.

При выражении приглашения в некоторых случаях допускается do в сочетании с императивом, что усиливает побуждение и вносит в высказывание оттенок убеждения, призыва и в то же время дружелюбия:

Do come early and we can have a drink (другу).

'Do take a seat in the waiting room a moment and I'll tell him you're heK… Dr Northfield is ready for you. Do make your way up – you know where to go, don't you? (J. Asher) (секретарь – посетителю в приемной врача).

'Now do please sit down … Do wait in there (J. Asher) (врач – посетителю).

Большое значение для степени вежливости имеет интонация, так как самое вежливое высказывание может быть произнесено грубо, и тогда оно потеряет свою вежливость, и, напротив, императивное высказывание, произнесенное с мягкой интонацией, может быть воспринято как вежливое приглашение:

'Mr. Barnett?

'Yes. Dr Tilson?

'Indeed. Come and sit down'.

There was a hint of sharpness in her voice that made the invitation sound more like an instruction (R. Goddard) (выделено мной. – Т. Л.).

Не всегда самая изысканная речевая формула является наиболее уместной. Интересный пример приведен в учебнике Streamline English: Destinations [Hartley, Viney 1996: 11]. Приглашая девушку танцевать, молодые люди используют разные речевые формулы, которые приводятся по степени убывания вежливости (точнее, формальности):

'Excuse me, may I have the pleasure of the next dance? 'I wonder if you would be kind enough to dance with me…er…if you don't mind. 'Would you be so kind as to have the next dance with me?

'Would you mind having the next dance with me?

'Can mean…could I…no, might I have the next dance with you?

'Wouldyou like to dance?

'Do you want to dance?

Все претенденты были отвергнуты за исключением последнего, который произнес самую короткую и простую фразу: 'Er…dance?

В приглашении, как и в просьбе, выбор оптимальной речевой формулы зависит от многих факторов: возраста, социального положения, степени знакомства, уровня отношений, места, времени, настроения и др. Именно поэтому, ставя перед собой цель – выявить наиболее предпочтительные речевые формулы, употребляемые в английской и русской коммуникации в РА Приглашение, и используемые при этом коммуникативные стратегии, мы сочли необходимым, помимо непосредственного наблюдения, провести эмпирическое исследование и предложить информантам одинаковые коммуникативные ситуации.

Как отмечалось, особенность РА Приглашение состоит в том, что слушающему предлагается совершить действие, в котором он, в отличие от просьбы, также заинтересован, т. е. в какой-то степени он будет совершать действие в своих собственных интересах. С учетом этого делалось предположение, что в данном случае говорящий в меньшей степени будет использовать стратегии дистанцирования, стремиться завуалировать или преуменьшить свое воздействие на адресата.

В эксперименте участвовало по 70 респондентов с каждой стороны. Были предложены 4 коммуникативные ситуации (см. Приложение, Анкета 2, ситуации 8-11):

1. Приглашение друга на день рождения.

2. Приглашение друга зайти в гости.

3. Приглашение мамы / бабушки прийти на обед.

4. Приглашение нового коллеги / приятеля поехать на экскурсию.

При похожести данных ситуаций каждая из них имеет свою особенность: первые две различаются важностью мероприятия; в третьей собеседников разделяет статусная дистанция (вертикальная), поскольку у них разный возраст; в четвертой – социальная дистанция (горизонтальная), так как общение происходит между мало знакомыми людьми.

Сопоставление языковых средств выражения приглашения в английском и русском языках. В обобщенном виде полученные результаты можно сформулировать следующим образом¹². Среди разнообразия способов выражения приглашений в сопоставляемых языках, как и в просьбе, выделяются три основные группы высказываний: побудительные, вопросительные и декларативные. Следует уточнить, что в группу побудительных (с точки зрения прагматики все рассматриваемые высказывания являются побудительными) нами были включены высказывания с семантикой побуждения, передаваемого императивом, в том числе со значением совместного действия, или модальными глаголами (предикатами) со значением долженствования (Come round to see me /Приходи ко мне /Давай зайдем ко мне/ You must come / Ты должен прийти). То есть сюда мы включили высказывания, в которых приглашение выражено наиболее прямо.

Основным способом выражения приглашения в английском языке оказались вопросительные конструкции. Среди 280 рассмотренных высказываний они составили 82 %. Главным образом это – объектно-ориентированные высказывания, среди которых преобладает вопрос о желании адресата совершить действие (66 % от всех высказываний): Would you like to come to my party?/How would you like to come around for a while? / Do you want to come round? / Do you fancy coming over tonight? / How do you fancy coming out on Saturday night for my birthday?

Среди других вопросов – вопрос о возможности совершить действие (5 %): Could/Can you come / Will you be able to come; вопрос о намерении (4,5 %): Will you come? /Are you coming? и вопрос-предложение (6,5 %): Why don't you come?/ Why not call round?/ How about you come over?

Высказывания, в которых приглашение было выражено прямо, составили всего 8 %, среди них императивных – 5,5 %.

Русские коммуниканты, напротив, предпочли прямой способ выражения приглашений – 51 %, что в 6,3 раз больше, чем в английских приглашениях; императивные высказывания составили 41 %, что в 7,5 раза больше по сравнению с английскими. В русских приглашениях отмечено значительное количество побуждений со значе12 Подробные данные приводятся в Приложении 2 (см. Таблица № 5).

нием совместного действия. В ситуации 2 они составили 22 % всех высказываний (Давай поедем ко мне / Пошли ко мне зайдем), в ситуации 4 – 32 % (Поедемте с нами на экскурсию / Поехали с нами). В английских приглашениях подобные модели представлены лишь единичными примерами (Let's meet up and have a good old natter / Let's have a chat and dinner on Friday).

Приглашения в форме вопросительных предложений в русском материале составили в среднем 27 %. Однако число подобных высказываний в русских приглашениях существенно различается в зависимости от ситуации. При равных неформальных отношениях (ситуации 1 и 2 – приглашение друга) на их долю приходится 20 % и 22 %. При наличии статусной дистанции, в нашем случае возрастной (ситуация 3), их количество сократилось до 6 %. При наличии социальной дистанции (горизонтальные отношения), то есть при менее близких отношениях между коммуникантами (ситуация 4), количество вопросительных высказываний возросло до 62 %. Это единственная ситуация, где вопросительные высказывания являются, как и в английской коммуникации, преобладающим способом выражения приглашения, что свидетельствует о том, что косвенность непосредственно связана с дистанцией.

В английских приглашениях столь значительных колебаний в количестве вопросительных высказываний не наблюдается. При наличии возрастной асимметрии их количество не уменьшилось, а даже несколько возросло (84 % по сравнению с 78 % и 76 % в ситуациях 1 и 2), что в очередной раз свидетельствует о том, что PD (power distance), или статусная дистанция, в английских социальных отношениях не столь значительна, как в русских. При увеличении социальной дистанции (вертикальные отношения) количество вопросительных высказываний увеличивается, но не столь значительно, как в русских приглашениях. Этот факт является очередным подтверждением того, что для английской культуры характерен более ровный стиль общения, существенно не зависящий от контекста. Во всех ситуациях коммуниканты демонстрируют определенную дистантность.

Среди русских вопросительных высказываний отсутствуют вопросы-предложения, на долю которых приходится 6,5 % английских предложений (What about joining us?). Для русских приглашений в большей степени характерно совпадение семантического и прагматического значений.

Все русские декларативные высказывания (22 %)[34] являются субъектно-ориентированными: Я приглашаю / (Я) жду /Я хочу, чтобы ты пришел /Я буду рад, если ты придешь. Высказывания с перформативными глаголами – (Я) приглашаю – составили половину из них. В английских приглашениях глагол invite встретился в единичных случаях и был употреблен в сослагательном наклонении или в пассивном залоге: I'd like to invite you / You are invited.

Сопоставление стратегий, используемых в РА Приглашение в английской и русской коммуникации. Различия в выборе языковых средств свидетельствуют о разных коммуникативных стратегиях, используемых в данном РА в сопоставляемых коммуникативных культурах.

В английском приглашении предпочтение отдается стратегиям дистанцирования, среди которых:

– выражайтесь косвенно;

– задавайте вопросы, будьте уклончивы;

– предоставляйте слушающему выбор, возможность не совершать действие;

– исходите из того, что слушающий не обязательно хочет выполнять действие;

– минимизируйте давление на адресата;

– выводите говорящего и слушающего из дискурса (в меньшей степени).

Косвенность английского приглашения достигается несколькими средствами. Прежде всего, это – выражение приглашения в форме вопроса. Делая приглашение в форме вопросительного предложения, говорящий исходит из того, что слушающий может быть вовсе не заинтересван в приглашении, таким образом он предоставляет ему выбор, возможность не принимать его. Очевидно, именно поэтому основным типом вопросов является вопрос о желании адресата совершить действие: Would you like to come? /Do you want to come? (Ты бы хотел прийти? / Ты хочешь прийти?); возможны также вопросы со значением предложения: Why don't you come? Why not call round? What about joining us? (Почему бы тебе не прийти? / Почему не зайти? / Как насчет того, чтобы присоединиться к нам?).

Косвенность высказывания создается также сослагательным наклонением. Ирреальная модальность способствует тому, что приглашение делается не прямо, а уклончиво. Ср.: Do you want to come? (Ты хочешь прийти?) – Would you like to come? (Ты хотел бы прийти?). Последний тип является преобладающим.

Косвенный вопрос в еще большей степени усиливает разрыв между истинным намерением говорящего и семантическим значением его высказывания: I am wondering if you would like to come (Я интересуюсь / Мне интересно, хотел ли бы ты прийти?). Этой же цели служит использование прошедшего времени, которое смещает временной план (I was wondering if you would like to come), что еще больше смягчает степень воздействия на адресата.

Минимальное количество высказываний, содержащих императив и перформативный глагол, также свидетельствует о тенденции избегать прямого побуждения, не допускать давления на адресата.

В таких высказываниях, как Just wondering if you would like to come over /1 was wondering if you'd like to come over / You are invited/ You are welcome, наблюдается стремление дистанцировать слушающего от побуждаемого действия и, в некоторой степени, говорящего от акта побуждения, что также является стратегией вежливости дистанцирования.

Имеются примеры, свидетельствующие о том, что в английском приглашении используется также такая стратегия, как «будьте пессимистом», когда говорящий заранее допускает, что адресат не сможет совершить действие в силу определенных причин: I'd love to have you for dinner on Sunday but I imagine you have other plans (Я бы очень хотел, чтобы ты пришла на обед, но предполагаю, что у тебя другие планы).

Сказанное выше свидетельствует о том, что в РА Приглашение английские коммуниканты используют те же стратегии дистанцирования, что и в Просьбе, демонстрируя свое уважение к личной автономии собеседника.

В русском приглашении отмеченные стратегии практически не используются (исключение составляет ситуация 4, когда коммуникантов разделяет определенная горизонтальная дистанция). Предпочтение отдается прямому приглашению, что реализуется через императив и перформативный глагол (Приходи / Я тебя приглашаю) и свидетельствует о допустимости прямого воздействия говорящего на адресата, которому не предоставляется выбора. Напротив, используются дополнительные средства давления: обязательно приходи, непременно приходи, отказы не принимаются. Вопрос о том, хочет ли адресат совершить действие, в данном случае прийти в гости, не задается. Он часто ставится перед фактом, не допускающим возражений – У меня день рождения в субботу. Я тебя жду.

Вопрос о желании адресата совершить действие характерен главным образом для ситуации, когда собеседники находятся не в близких отношениях. Таким образом, стратегия «выражайтесь косвенно» используется только при наличии между собеседниками определенной социальной дистанции.

Наличие вертикальной дистанции (обращение старшего к младшему) побуждает говорящего к еще большей прямолинейности, и в этом случае (ситуация 3) императив является преобладающим средством выражения приглашения (74 %).

Таким образом, для русской коммуникации в РА Приглашение типичными являются следующие стратегии:

– выражайтесь прямо;

– используйте средства воздействия на адресата: императивные формулы, побудительные высказывания со значением совместного действия, другие средства воздействия (должен, обязательно, непременно);

– старайтесь продемонстрировать свое желание увидеть собеседника (Я хочу /Я буду рад /Я жду);

– при наличии социальной дистанции предоставляйте собеседнику выбор, делая приглашение в форме вопроса (Не хотите поехать с нами?).

Перечисленные факты свидетельствуют о том, что если английские коммуниканты, приглашая, стремятся минимизировать воздействие на адресата, всеми имеющимися средствами демонстрируют свое уважение к его личной автономии, делают акцент на его желания и интересы, показывают, что выбор за ним, то русские коммуниканты, напротив, оказывают прямое давление на адресата, приглашают настойчиво, не предоставляют выбора, демонстрируют свою заинтересованность в принятии приглашения, делают акцент на свои желания.

Возможно, это происходит потому, что в русской культуре, как уже отмечалось, общение является одной из важнейших ценностей, и русские коммуниканты, как большие любители общения и застолья, приглашая друг друга в гости, не сомневаются в том, что их приглашение будет с радостью принято. Английские коммуниканты исходят из другой культурной ценности – права на личную независимость. Как и в Просьбе они демонстрируют уважение личной автономии собеседника.

Наличие среди русских приглашений побудительных высказываний со значением совместного действия является еще одним примером отражения коллективистского мировоззрения. Для английских приглашений подобные высказывания не типичны. Объединение говорящего со слушающим является стратегией сближения, и для данного РА в английской коммуникации она не характерна.

Разная ориентация стратегий является причиной того, что чем больше способов смягчения воздействия используется в английском приглашении, тем менее искренним оно представляется русским коммуникантам. И наоборот, чем более настойчиво приглашают русские, тем больше опасность того, что их поведение будет расценено английскими коммуникантами как грубое вмешательство в зону личной автономии и неуважение к адресату. Незнание данных различий в стратегиях может привести к полному непониманию намерений говорящего: англичанам русские приглашения представляются резкими и грубыми, а у русских английские приглашения вызывают сомнение в искренности, порой, как показывает опыт, они и вовсе не воспринимаются как приглашения.

Различия в коммуникативных стратегиях и используемых языковых средствах сказываются на стилях коммуникации. Русское приглашение является прямым, субъектно-ориентирован-ным, категоричным, импозитивным; английское – косвенным, объектно-ориентированным, неимпозитивным.

Чтобы избежать коммуникативных неудач и приблизиться к английскому стилю коммуникации, русским коммуникантам желательно придерживаться следующих правил.

Коммуникативные правила для русских при общении на английском языке в ситуации Приглашение

• Делая приглашение, старайтесь не оказывать давления на адресата:

– избегайте употребления побудительных высказываний, как императивных (типа русского Приходи ко мне), так и со значением совместного действия (Давай зайдем ко мне);

– не используйте средства усиления воздействия (подобно русским Обязательно приходи / Ты должен непременно быть).

• Формулируйте приглашение в виде вопроса, интересуясь желанием или возможностью адресата принять приглашение: Would you like to come? /Do you want to come?/ Are you interested in coming?/ Can you come?

• Ориентируйтесь на собеседника, на его желания и интересы, а не на свои; стройте высказывание таким образом, чтобы субъектом предложения было местоимение You (ты), а не I (я): Would you like to come? / Do you want to come? / How do you fancy coming?/ Are you available for dinner? / I'm having a birthday party next Sunday. You are welcome (Ср. Я тебя приглашаю /Яхочу, чтобы ты пришел / У меня день рождения в следующее воскресенье. Жду).

• Помните, что степень вежливости приглашения зависит от степени его косвенности: Do you want to come? / Would you like to come? / I was wondering if you'd like to come.

Представляется сложным (возможно, и нереальным) провести четкую границу между такими РА, как Совет и Предложение. Не претендуя на строгость определения, под советом в данном исследовании понимаем побудительный РА, предполагающий действие слушающего в его собственных интересах.

Несмотря на тот факт, что в РА Совет побуждаемое действие направлено на интересы слушающего, в целом, как и все побуждения, он является «опасным» РА (в большей или меньшей степени в зависимости от культуры). Прежде всего это касается английской коммуникации, где совет может быть расценен как покушение на независимость собеседника, его личную автономию, навязывание говорящим своей воли. Наиболее «опасным» является непрошеный совет, т. е. совет, даваемый говорящим по его собственной инициативе, то есть без какого-либо приглашения к тому со стороны слушающего[35].

Непрошеный совет менее характерен для английской коммуникативной культуры, чем для русской, и вызывает у англичан более неодобрительную реакцию, так как расценивается как посягательство на личную жизнь. Старая английская пословица гласит: «Give not counsel or salt till you are asked» (Не давай совета или соли, пока тебя не попросят).

По результатам исследований Е. И. Беляевой-Станден [Belyaeva-Standen 1996 a; Беляева-Станден 2004] реакция на непрошеный («неспрошенный») совет в русской коммуникатвной культуре достаточно положительная: 75 % русских информантов отметили, что они готовы прислушаться к непрошеному совету, если он полезный, выражен в дружелюбной форме, предлагает хорошее решение поблемы [Беляева-Станден 2004: 313]. В то же время абсолютное большинство американцев считает, что «давать неспрошенные советы нехорошо», «этого надо избегать при любых обстоятельствах», так как они боятся показаться «слишком агрессивными и самоуверенными»; между прошеным и непрошеным светом у американцев существует резкая и абсолютная граница, нарушение которой приемлемо лишь в случае необходимости предостеречь слушающего от реальной опасности или заведомо неверного шага [там же: 315].

На данные различия в коммуникативном поведении обращает внимание и Л. Виссон, которая предупреждает: «Давая – из самых лучших побуждений! – непрошеный совет или помогая прохожему на улице исправить какую-нибудь мелкую погрешность в его поведении, внешнем виде, одежде, вы, по американским понятиям, совершаете поступок дерзкий или, точнее говоря, рискованный. Замечания вроде The label is sticking out the back of your sweater или Your pants are torn / split in the back («У вас брюки сзади разорваны») выслушиваются здесь, мягко говоря, с неодобрением. Такое можно сказать только знакомому, но не случайному прохожему на улице. Американцев безумно коробит русская привычка давать советы незнакомым людям» [Виссон 2003: 103].

Интересные данные приводит А. Ю. Архипенкова, исследовавшая степень допустимости непрошеного совета в английской и русской коммуникативных культурах [Архипенкова 2006]. Во всех смоделированных ею ситуациях русские информанты намного чаще были готовы дать непрошеный совет незнакомому человеку. Так, в ситуации «Очень холодно. На остановке стоит ребенок без шапки. Дует сильный ветер» 95 % русских информантов сочли допустимым посоветовать ребенку надеть шапку, в то время как 90 % англичан ответили, что ничего бы не сказали в подобной ситуации: None of my business (Не мое дело) / It's not acceptable to advise unknown people. Even a child (Советовать незнакомым людям недопустимо. Даже ребенку) [Архипенкова 2006: 60].

Любопытные различия были выявлены ею и в другой ситуации: «Случайно Вы слышите разговор двух людей, один из которых неверно указывает другому дорогу в аптеку. Вы точно знаете, что аптека находится в противоположном направлении». В этой ситуации 56 % английских информантов не сочли возможным что-либо посоветовать, приводя следующие доводы: It's not polite (Это невежливо) / I don't want to be rude (Я не хочу быть грубым) / I don't want to interfere (Я не хочу вмешиваться). Те же, кто был готов дать совет – 44 % (англичане, как известно, с готовностью помогают на улице), делали это максимально деликатно: Excuse me, but I think it's there / Ecxuse me for interrupting, but the chemist's is in that direction. При этом некоторые из информантов уточнили, что, возможно, они обратились бы к человеку, идущему в аптеку, но только после того, как уйдет его собеседник, неправильно указавший дорогу. Среди русских информантов 79 % были готовы вмешаться в разговор. Причем собирались сделать это прямо и категорично: Вам надо в ту сторону! /Идите туда! часто используя реплики, содержащие критику и даже упрек в адрес человека, неправильно указавшего дорогу: Да вы что! Это совсем в другую сторону /Не слушайте его, аптека совсем в другом направлении! / Вам неправильно показывают, вам надо сюда! /Что же вы ему неправильно показываете! Идите туда! Там быстрее! [там же: 150–152].

Данные различия в очередной раз показывают, что в английской коммуникативной культуре больший акцент делается на сохранение лица и на форму высказывания, в русской – на содержание.

Прошеный совет также в большей степени характерен для русской коммуникативной культуры, где люди, по наблюдениям Л. Виссон, «ищут совета не только потому, что интересуются чужим мнением, но и для того, чтобы обрести соучастника в принятии своего решения» [Виссон 2003: 100], в то время как в западных культурах каждый человек в большей степени рассчитывает на самого себя. А. В. Сергеева, выделяя особенности русского коммуникативного поведения, отмечает, что, «если вы захотите поделиться своими проблемами, то это не шокирует русских собеседников, а напротив: окружающие выразят вам свое сочувствие, начнут давать советы и даже постараются практически помочь» [Сергеева 2004: 87].

В русской культуре совет традиционно воспринимается не как вторжение в личную жизнь, а как помощь. Его дают из лучших побуждений, не опасаясь ущемить интересы и свободу собеседника, который, понимая добрые намерения «советчика», с благодарностью его принимает. Это находит отражение в русских пословицах и поговорках, которые учат внимательно относиться к советам и следовать им: Всякий совет к разуму хорош / Людей не слушать – в добре не жить / Один ум – хорошо, а два – лучше / Одна голова – хорошо, а две – лучше.

Справедливости ради следует отметить, что в последнее время в связи с наметившимся уклоном в сторону индивидуализма, отношение к совету у русских, особенно у молодежи, становится менее толерантным, тем не менее традиционный взгляд преобладает.

Различия в отношении к совету отражаются на речевых моделях. В коммуникативной грамматике английского языка [Leech, Svartvik 1994] в качестве моделей, употребляемых для выражения совета, приводятся следующие типы высказываний:

– с модальными глаголами (You should stay in bed until you start to recover / You ought to keep your money in a bank/ You'd better take your medicine);

– c сослагательным и условным наклонением (f I were you, I'd sell this car);

– с перформативным глаголом в сослагательном наклонении (I 'd advise you to see a doctor) [см. Leech, Svartvik 1994: 168]. При этом отмечается, что на практике они могут восприниматься как тактичная команда или инструкция (курсив мой. – Т. Л.).

Этот комментарий является очередным подтверждением того, что невозможно четко закрепить те или иные языковые модели за определенными РА, можно выделить лишь некоторые тенденции и предпочтения. Еще одним свидетельством этому является то, что, помимо названных моделей, для выражения совета может быть использован императив, который традиционно считается, главным образом, средством выражения команды и приказа: (в кабинете врача) What do you advise? – Take this prescription to the chemist's and then go straight to bed / What do you think I should do? – Stay away from work till Monday, and don't overdo things [Ockenden 1997: 58]. В данной ситуации совет врача является в некоторой степени инструкцией, которая, как правило, выражается при помощи императива.

Благодаря богатой системе средств модальности в английском языке можно передать различные оттенки побуждения, дать совет с большей или меньшей степенью настойчивости или деликатности. Модальные глаголы should/ ought to употребляются для дружеского совета (You ought to see the doctor about that lump. – Тебе следовало бы пойти к врачу…), you'd better – для более сильного (You'dbetter hear her side of the story. – Ты бы лучше послушал ее версию / You'd better not drive if you're feeling tired. – Ты бы лучше не ездил, если чувствуешь себя уставшим); выражение you would be well advised характерно для более формального контекста (You would be well-advised to consult the lawyer before committing yourself / He would be well advised to practice a bit harder before the next game [MED]). Высказывания с you'd better содержат также оттенок предупреждения и необходимости следования данному совету: You'd better be on time / You'd better don't be late (or I'll be angry) [Murphy 2003: 70]. Should такого оттенка не содержит и означает 'it's a good thing to do'. Для выражения совета используются также глагол might и выражение you might like: You might perhaps put on a dress. You might like to put on a dress.

Помимо модальных и императивных моделей, совет может быть выражен также при помощи вопросительной конструкции Why don't you, используемой для дружеского совета (Why don't you just tell her the truth? – Почему бы тебе просто не сказать ей правду? / Why don't you call her? – Почему бы тебе не позвонить ей?).

Характерной особенностью английской коммуникации является употребление единиц субъективной модальности при выражении совета (I think, I suppose, perhaps, probably и др.), что смягчает его иллокутивную силу, усиливает субъективность и указывает на необязательность следования ему: You look tired. I think you should go to bed. (Ты выглядишь уставшим. Я думаю, тебе следует идти спать) /If you're fed up with your job, perhaps you should change it (Если тебе надоела твоя работа, возможно, тебе следовало бы поменять ее) / What a beautiful view! I think you should take a photograph (Какой красивый вид! Я думаю, тебе следовало бы сфотографировать его). Снижение побудительной семантики в подобных высказываниях приводит к тому, что они воспринимаются как субъективное мнение собеседника, а не как побуждение («это я так думаю, а ты поступай, как хочешь»).

В результате совет может быть выражен различными способами. Например, советуя подруге надеть платье, можно сказать:

You might perhaps put on a dress.

You might like to put on a dress.

Why don't you put on a dress?

You might be better off putting on a dress.

I think you should put on a dress.

You'd better put on a dress.

If I were you, I'd put on a dress.

В неформальном дружеском общении возможны и высказывания с императивом, который, как правило, смягчается различными модификаторами, благодаря которым совет звучит мягко: Well, just put on a dress if you want. Или Well, just do whatever needs doing / Well, you know, have a word with him / Just do as you think, you know.

В русском совете, по нашим наблюдениям, преобладает побудительная семантика. Хотя помимо императивных высказываний (Сходи куда-нибудь / Позвони кому-нибудь / Пригласи ее в театр), употребляются также модальные конструкции со значением гипотетичности, что снижает прямолинейность совета (Сходил бы ты куда-нибудь / Позвонил бы кому-нибудь / Пригласил бы ее в театр), а также вопросительные высказывания (Почему бы тебе не сходить куда-нибудь? / Почему бы тебе не позвонить кому-нибудь? /Почему бы тебе не пригласить ее в театр?), императивная форма выражения совета в русской коммуникации наиболее типична.

Данные различия проявляются и при сравнении словарных дефиниций слов совет, советовать и advice, to advise. Совет – наставление, указание, как поступить. Советовать – давать какой-нибудь совет [ССРЯ], то есть, учитывая семантику слова совет, указывать, как поступить. Advice – an opinion that someone gives you about the best thing to do in a particular situation (мнение, которое кто-либо дает вам, о том, как лучше поступить в конкретной ситуации). Advise – to give your opinion to someone about the best thing to do (давать мнение кому-либо о том, как лучше поступить) [MED].

Таким образом, в русском языке советовать означает давать наставления, указания; указывать, как поступить. В его семантике присутствует сема воздействия на другого. В английском – выражать свое мнение, т. е. высказывать свое мнение, не побуждая собеседника следовать ему. О том, что в глаголе advise сема побуждения отсутствует, свидетельствует, на наш взгляд, его второе значение – to tell someone facts or information that they need to know (давать кому-либо информацию, которую им нужно знать) [MED].

Это существенное различие с большой наглядностью проявляется при сопоставительном анализе коммуникативного поведения англичан и русских в одних и тех же ситуациях общения. Такой анализ помог не только расширить представления о средствах выражения совета в двух языках, но и выявить различия в стратегиях, используемых представителями двух коммуникативных культур в данном РА. Приведем в обобщенном виде основные результаты проведенного эмпирического исследования[36].

Рассматривались три коммуникативные ситуации:

– совет другу пойти к врачу,

– совет другу, как помириться с девушкой,

– совет матери дочке, чем заняться в свободное время (см. Анкета № 2, ситуации 5–7).

Как показали полученные данные, в английской коммуникации для выражения совета используются три вышеназванных типа высказываний: императивные, вопросительные и высказывания с модальными глаголами. Так, например, совет другу пойти к врачу может быть выражен при помощи следующих речевых формул: Go to the dentist / Why don't you go to the dentist?/ You should go to the dentist. Однако частотность их употребления неравноценна и может варьировать в зависимости от конкретного коммуникативного контекста. В данном случае (совет пойти к врачу) английские коммуниканты отдали явное предпочтение высказываниям с модальными глаголами – 85 %, вопросительные составили 9 %, императивные – 6 %. В других ситуациях количество императивных высказываний значительно больше, но модальные и вопросительные в сумме все равно превысили их.

Модальные глаголы, которые использовались для выражения совета, весьма разнообразны: should, ought to, you'd better, must, have to, need to, can, could (You ought to go to the dentist/ You'll have to visit the dentist/ You'll have to go to the dentist before the week-end to have it seen to / You must go and see the dentist/ You'd better get it seen to / You probably need to go and see the dentist и др.). Однако наиболее частотным оказался глагол should. Среди всех модальных высказываний в данной коммуникативной ситуации на его долю пришлось 69 % (You should visit the dentist / You should go and see the dentist / You should make an appointment with the dentist / You should arrange a dentist appointment / You should go to the dentist and get it looked at и др.).

Почти в половине модальных высказываний встретились единицы субъективной модальности, которые еще больше смягчают побуждение, представляют его как субъективное мнение говорящего и снижают обязательность его выполнения (I think, maybe, perhaps, probably): I think you should go to the dentist /Maybe you should see the dentist / You should probably go to the dentist / Perhaps you should see the dentist.

В совете, инициируемом собеседником, количество императивных высказываний, как правило, возрастает. Так, в ответ на инициальную реплику друга «Ann is angry with me for not coming to her party. I don't know what to do» (в анкете ситуация 7) императивным высказыванием ответило 49 % информантов: Ring her and ask her to go out / Ring her and apologise / Send her some flowers / Buy her a present / Make it up to her by going to the cinema together / Explain to her what happened и т. д. Вопросительные высказывания предпочли 39 % (Why don't you invite her out to dinner or something? / Why don't you apologise? / Why don't you send her some flowers? / Why not ring her and apologise for not being able to go? / Why not ring her and tell her to come round? и т. д.). Высказывания с модальными глаголами употребили 12 % (I really think you should just apologise to her for not going to it / Maybe you should explain to her why you couldn't go / You could have a party yourself and invite her to make up to it).

Русские информанты давали совет в более настоятельной форме, отдавая явное предпочтение императивным высказываниям. Так, советуя пойти к врачу, императив употребили 51 % информантов (напомним, что в английском материале эта цифра составила всего 6 %); советуя, как помириться с подругой – 83 %; советуя дочке, чем заняться – 91 %.

Вторую группу образовали высказывания с модальными словами, которые в среднем употреблялись в 3,7 раза реже по сравнению с английским материалом. При этом важно отметить, что наиболее часто употребляемыми из них оказались слова со значением долженствования (нужно, надо, должен).

Вопросительные высказывания русскими информантами практически не употреблялись.

Средства смягчения совета использовались незначительно. Напротив, наблюдалось его усиление. В совете пойти к врачу почти 17 % информантов использовали средства интенсификации: Ты обязательно должен пойти к врачу / Тебе срочно надо пойти к врачу ит. д.

Основные различия в способах выражения совета английскими и русскими коммуникантами в одних и тех же ситуациях общения сводятся к следующему:

1. При выражении совета англичане проявляют тенденцию к использованию модальных и вопросительных высказываний, императив уступает им по частотности употребления. Русские коммуниканты отдают явное предпочтение императивным высказываниям, высказывания с модальными словами используются значительно реже, вопросительные практически отсутствуют.

2. В английских модальных высказываниях преобладает значение совета (you should / you ought to), в русских – долженствования (ты должен / тебе надо).

3. Если английские информанты использовали средства смягчения своего воздействия на адресата, широко употребляя средства субъективной модальности (I think you should go to the dentist – Я думаю, тебе следует пойти к врачу / Maybe you should see the dentist – Может, тебе следует пойти к врачу), то русские информанты, напротив, интенсифицировали его (ты обязательно должен / тебе срочно надо). В среднем в рассмотренных ситуациях средства субъективной модальности, основная функция которых смягчить воздействие на адресата, употреблялись английскими информантами в 4 раза чаще, чем русскими; средства усиления совета – в 6 раз реже (в основном в совете пойти к врачу).

Различия в выборе и предпочтении речевых формул свидетельствуют об использовании английскими и русскими коммуникантами разных коммуникативных стратегий.

Сопоставление коммуникативных стратегий, используемых английскими и русскими коммуникантами в РА Совет

Несмотря на тот факт, что в английской коммуникации совет может быть выражен прямо, при помощи императивных конструкций, прослеживается явная тенденция к его косвенному выражению. Об этом свидетельствуют следующие факты:

1) значительно менее частое, по сравнению с русской коммуникацией, употребление императивных форм (в среднем они были употреблены в 2,5 раза реже, а в ситуации «Совет пойти к врачу» – в 8,5 раз реже);

2) употребление вопросительных высказываний со значением совета, которые составили около 30 % (Why don't you go to the dentist?/ Why don't you ask her to dinner?/ Why not ring her?);

3) предпочтение средств модальности со значением предположительности, гипотетичности, а не долженствования, как в русской коммуникации, ср.: you should и ты должен;

4) широкое употребление средств субъективной модальности, смягчающих воздействие на адресата (I think, perhaps, maybe, probably).

Приведенные факты свидетельствуют о том, что частыми стратегиями, используемыми в английской коммуникации, являются стратегии дистанцирования, типичные и для других побудительных актов:

– «выражайтесь косвенно»,

– «минимизируйте степень вмешательства»,

– «задавайте вопросы», т. е. используйте вопросительные высказывания,

– «будьте пессимистом»,

– «предоставляйте выбор».

В русской коммуникации предпочтение отдается прямому выражению совета, акцент делается на содержание, а не на форму, косвенные высказывания практически не употребляются, модификаторы как средства смягчения воздействия на собеседника используются незначительно, допускается усиление воздействия, что, как правило, свидетельствует о проявлении солидарности и соучастия, о желании помочь.

Данные различия сказываются на стилях коммуникации и формируют такие черты, как дистантность, косвенность, неимпозитивность, некатегоричност ь, субъективность в английской коммуникации и контактность, прямолинейность, импозитивность, ориентированность на содержание в русской. Ср.:

Maybe you should explain to her why you couldn't go? (букв. Может быть, тебе следовало бы объяснить ей, почему ты не смог прийти?) – Объясни ей, почему ты не пришел. /Perhaps you should go to the dentist (Возможно, тебе следовало бы пойти к зубному врачу). – Срочно иди к врачу.

Причины данных различий, как уже отмечалось, кроются в культуре и культурных ценностях. Русскими в силу их коллективистской ментальности совет традиционно воспринимается как акт соучастия, взаимозависимости, что позволяет давать его прямо, не прибегая к стратегиям дистанцирования. Для английских коммуникантов, которые больше всего ценят свободу и независимость личности, совет представляет собой определенную угрозу этой независимости, вторжение в их privacy, они предпочитают не давать советов, а если и дают их, то делают это крайне осторожно, не столько побуждая собеседника к тому или иному действию, сколько выражая свое субъективное мнение.

Для более глубоких выводов относительно речевых средств и стратегий, используемых для выражения совета в сопоставляемых коммуникативных культурах, необходим более подробный и тщательный анализ, включающий социальный, возрастной, гендерный и другие аспекты. Здесь мы ограничились лишь выявлением основных тенденций.

Полученные результаты позволили сформулировать следующие коммуникативные правила для русских, ведущих общение на английском языке.

Коммуникативные правила для русских при общении на английском языке в ситуации Совет

• Не спешите давать советы: в английской коммуникативной культуре советы даются значительно реже, чем в русской.

• Не давайте непрошеных советов, даже если вам кажется, что в них нуждаются; непрошеные советы воспринимаются как грубое вмешательство.

• Английский совет отличается от русского меньшей категоричностью, в нем отсутствует (или сведено до минимума) давление на собеседника.

• Давая советы, следует ограничивать употребление императива, а также глаголов со значением долженствования и других модальных средств усиления воздействия.

• Высказывания, подобные русскому Ты обязательно должен это сделать (You must do it), возможны, но ограничены узкой сферой употребления, предпочтение отдается субъективным высказываниям: I think you should… / If I were you, I would … / Why don't you …?

• Для минимизации давления на адресата следует выражаться косвенно, формулировать совет в виде вопросов, использовать различные модальные средства, указывающие на субъективность мнения говорящего (I think, maybe,perhaps,probably и др.): I thinkperhaps you should do it / Maybe you should do it / Why don't you do it?

• Помните, что английский совет звучит не как указание или инструкция к действию, а как ненавязчивое мнение говорящего, носящее субъективный характер.

Особенностью директивных РА является то, что в отличие от не-директивов у слушающего нет иного выхода, кроме как совершить действие, к которому его побуждают, т. е. у него нет выбора – совершать действие или нет, независимо от того, как оформлено высказывание. Говорящий обладает определенной властью, правом совершать данный РА (это может быть приказ, команда, указание, инструкция и др.). В данном исследовании не ставится цель классифицировать директивные РА, они объединяются под общим термином «директивы». Основная задача – проследить, как они выражаются в сопоставляемых культурах, какие коммуникативные действия совершают при этом коммуниканты.

Одно из основных различий между английской и русской вежливостью касается употребления императива. Строгие ограничения на его использование в английской коммуникации отмечались многими исследователями (см. [Bolinger 1967; Adler 1980; Hamblin 1987; Wierzbicka 1991; Sifianou 1992, Leech and Svartvik 1994; Tsui 1994; Tsurikova 2000; Дорошенко 1986; Буторина 1992; Шульженко 1992; Беляева 1992; Егорова 1995; Головина 1997 и др. ]). До какого предела распространяются эти ограничения, можно выявить только в результате сопоставительного анализа.

Ряд исследователей отмечают тот факт, что в английской коммуникации императив в основном употребляется в командах, инструкциях и приказах [Lyons 1968: 307; Wierzbicka 1991: 30] (существуют и некоторые другие случаи употребления императива, что будет рассмотрено ниже). Поскольку директивный РА предполагает определенную дистанцию власти и отсутствие у адресата возможности не совершать действие, то такое оформление высказывания представляется вполне допустимым, а с точки зрения русской коммуникации наиболее оптимальным.

Тем не менее наши данные свидетельствуют о том, что даже в командах[37], где благодаря наличию статусной дистанции (команда дается именно в таких случаях) использование императива является наиболее естественной (с точки зрения русских) грамматической формой, англичане предпочитают его избегать. В тех случаях, когда императив все же используется, он, как правило, смягчается модификаторами.

Так, например, в текстах публичных объявлений императивность смягчается препозиционным please, которое является более сильным, чем постпозиционное, а в конце текста часто ставится еще один модификатор – Thank you:

Please keep off the grass edgings (в ботаническом саду).

Please keep door bolted. Thank you (в школе).

Please stand clear of all doors. Doors are about to close. Thank you (в поезде метро).

Please put your rubbish in the bin after lunch. Thank you (в здании университета).

Дж. Лич и Дж. Свартвик обращают внимание на то, что, поскольку императивные команды являются невежливыми, они часто выражаются в форме совета или предложения [см. Leech, Svartvik 1994: 167–168]: You should stay in bed until you start to recover/ You'd better take your medicine / You could be cleaning the office while I am away.

По нашим наблюдениям, английские директивы могут передаваться также в форме высказываний, выражающих желание говорящего, вопросов о желании собеседника и очень часто в виде вопросов-просьб и вопросов-разрешений. Иллюстрацией этому являются следующие примеры, относящиеся к разным коммуникативным ситуациям:

1. I'd like to ask measure four (Я бы хотел попросить четвертый такт) (дирижер – музыкантам на репетиции).

2. Could I have a bottle of champagne and two glasses right away delivered to room 301? (Мог бы я иметь бутылку шампанского и два бокала, доставленные в номер 301?) (постоялец отеля – официанту).

3. Can I have 5 slices of that ham? Could you make sure that you slice it extremely thinly? And can you cut off the fat before you put it in the thing? (Могу я иметь 5 ломтиков той ветчины? Могли бы вы убедиться, что вы порежете их очень тонко? И вы можете срезать жир перед тем как упаковать ее?) (покупатель – продавцу).

4. Will you kindly open your handbag? (Вы любезно откроете вашу сумку?) (таможенник – пассажиру).

5. Could I see your passport? (Мог бы я увидеть ваш паспорт?) (на паспортном контроле).

Косвенные команды возможны и в менее формальной и даже неформальной обстановке общения:

6. Can I draw your attention to this table? (Могу я привлечь ваше внимание к этой таблице?) (преподаватель – студентам на лекции).

7. Can you give me a few minutes, please? (Вы можете дать мне несколько минут, пожалуйста?) (профессор – студенту, пришедшему на консультацию).

8. Would you like to come through? (Хотели бы вы пройти?) (парикмахер – клиенту).

9. Would you like to pop your head back? (Хотели бы вы откинуть голову назад?) (парикмахер – клиенту).

10. Would you mind popping down to the shop? (Ты бы не возражал сбегать в магазин?) (мать – сыну).

Во всех приведенных примерах в силу определенных условий говорящий имеет некоторые права, позволяющие ему давать распоряжения адресату и очевидно, что у последнего нет никакого выбора, кроме как выполнить называемое действие. Именно поэтому данные РА рассматриваются нами как директивы (хотя некоторые из них очень близки другим РА, так, пример 8 можно рассматривать и как приглашение, пример 10 – как просьбу).

В русской лингво-культурной традиции директивы выражаются, как правило, прямо и императивно. Императивные высказывания являются наиболее естественными в таких ситуациях. Использование формы, имеющей семантическую опцию в ситуации, которая не предлагает никакой функциональной опции, представляется неуместным. Императив может быть модифицирован словом пожалуйста, которое, имея более сильное прагматическое значение, чем английское please, делает директивное высказывание смягченным и сближает его с просьбой.

В русском контексте вышеприведенные высказывания имели бы, скорее всего, следующее звучание:

1. Сыграйте, пожалуйста, четвертый такт.

2. Принесите, пожалуйста, бутылку шампанского и два бокала в 301-й номер.

3. Отрежьте (завесьте), пожалуйста, 5 ломтиков той ветчины. Потоньше, пожалуйста. И жир, если можно, срежьте.

4. Сумку откройте, пожалуйста.

5. Паспорт, пожалуйста / Предъявите ваш паспорт.

6. Обратите, пожалуйста, внимание на эту таблицу.

7. Подождите, пожалуйста, несколько минут.

8. Проходите, пожалуйста.

9. Голову (пожалуйста) откиньте.

10. Сбегай (пожалуйста), в магазин.

Как видим, во всех ситуациях побуждение выражается прямо, при помощи императива. Английские же коммуниканты в этих же ситуациях, несмотря на указанные обстоятельства – наличие права у говорящего давать распоряжения и отсутствие возможности у адресата отказаться от его выполнения, проявляют тенденцию к смягчению своей команды, облекают ее в форму, содержащую иллюзию опции. Для этого используются различные коммуникативные стратегии и языковые средства:

– оформление директивов в виде вопроса, что придает высказыванию косвенность и опциональность;

– использование модальных глаголов со значением возможности и намерения (can / will), благодаря чему говорящий апеллирует к возможности и намерению адресата совершить действие;

– использование модальных глаголов в сослагательном наклонении (could / would), что придает гипотетичность высказыванию и еще больше дистанцирует адресата от побуждаемого действия;

– апеллирование к желанию адресата проявляется также в моделях would you like / would you mind;

– использование модификаторов (please, kindly), смягчающих побуждение;

– использование субъектно-ориентированных высказываний (Could I see your passport?/ Can I draw your attention?) вместо объектно-ориентированных (Could you show me your passport?/Can you pay attention to. ), благодаря чему объект выводится из дискурса и таким образом дистанцируется от побуждаемого действия.

Удивительными для русского наблюдателя, привыкшего к прямым директивам, представляются формулы, в которые английские учителя оформляют свои команды. Данная коммуникативная ситуация предполагает явную асимметрию отношений. Если даже не принимать во внимание возрастную и статусную асимметрию, которая, как отмечалось выше, различна в двух культурах, то в силу своего функционального положения и профессиональных задач учитель, призванный организовать процесс обучения, облечен правом давать указания. Тем не менее, английские учителя предпочитают этим правом не пользоваться и передают свои команды не прямо, а косвенно. Сравним:

Will you take out your books, please? (Вы достанете, пожалуйста, ваши книги?). – Достаньте ваши книги.

Would you please look at number 41? (Вы посмотрели бы, пожалуйста, на номер 41?). – Посмотрите номер 41.

Do you want to read, Anna?/ Would you like to read? (Ты хочешь читать, Анна? / Ты хотела бы читать?). – Читай, пожалуйста, Анна.

Would you mind repeating that, please? (Ты бы не возражала повторить это?). – Повтори, пожалуйста.

Can I ask you to write down your answers? (Могу я попросить вас записать ваши ответы?). – Запишите ваши ответы.

May I give you these papers? (Могу я дать вам эти работы/задания?). – Возьмите ваши работы.

I want you to listen to me again (Я хочу, чтобы вы меня снова слушали) – Слушайте, пожалуйста[38].

Произнося эти фразы, учитель, тем не менее, осуществляет директивные РА, поскольку ученики в силу особенностей данной ситуации обязаны выполнить действия, к которым их так мягко побуждают. Для них, как для представителей английской культуры, подобные речевые формулы являются конвенциональной командой. Русские, оказавшиеся в такой ситуации, как правило, не понимают прагматического значения подобных английских высказываний и принимают их за вопрос о возможности, желании совершить действие, что может привести (и приводит) к коммуникативным неудачам, как в следующем примере, который мне подарил российский специалист, работавший в центре подготовки космонавтов в Хьюстоне:

У российского космонавта, проходившего подготовку в Хьюстоне, возникли проблемы с преподавательницей английского языка, которую так расстроило его поведение во время занятий, что она была готова отказаться заниматься с ним. Когда русская переводчица попыталась узнать у него, в чем дело, она услышала следующее: «А что я? Это она какая-то странная. Вот сегодня, например, сама спросила, хочу ли я писать упражнение, я ей и говорю: «Да, ну его. Давайте лучше устно позанимаемся». А она ни с того ни с сего расстроилась».

Суть этого конфликта проста: конвенциональная английская команда Would you like to write this exercise? прагматическое значение которой Пишите, пожалуйста, это упражнение, была понята буквально – Хотели бы вы написать это упражнение? т. е. как вопрос о желании адресата, на который был дан откровенный ответ. Английская учительница не могла предположить, что ее фраза получила подобную интерпретацию и расценила этот ответ как проявление грубости.

На подобную интерпретацию конвенциональных английских команд русскими учащимися обращает внимание Дж. Томас, отмечая что в ответ на команду учителя X, would you like to read? (букв.: Х, хотел бы ты почитать?), они могут ответить no, I wouldn't, не имея при этом намерения ответить грубо, просто искренне считая, что учитель интересуется их предпочтениями [Thomas 1983: 101].

Русская школьница, приехавшая в Америку по обмену, попала в коммуникативную неудачу по такой же причине: она буквально поняла слова своей хозяйки, которая, пригласив ее в церковь, добавила: You may put on a skirt (букв.: Ты можешь надеть юбку). Решив, что ей предлагался выбор, она все же предпочла надеть брюки и была крайне удивлена, когда, выйдя из комнаты, услышала: But I told you, you might put on a skirt, что означало «Я же сказала тебе надеть юбку». «Почему бы ей не сказать об этом прямо?» – недоумевала русская девушка, рассказывая об этом случае.

Английский бизнесмен жаловался на неэффективность и нерасторопность его русской секретарши, которой ему несколько раз приходится напоминать о необходимости сделать то или иное задание. В этом также нет ничего удивительного, если учесть, что распоряжения он давал ей в виде таких фраз, как Could you possibly type these letters? (Могли бы вы, возможно, напечатать эти письма?) и даже Could I possibly trouble you to take a moment to do it? (Мог бы я, возможно, побеспокоить вас, чтобы вы уделили минуту, чтобы сделать это?). В восприятии русского человека речь в таких фразах идет о делах, которые могут подождать, и ради них не стоит отрываться от текущей работы.

Данные примеры, как и приведенные выше, свидетельствуют о том, что в директивных РА английские и русские коммуниканты ведут себя по-разному.

Статусная дистанция, которая типична для РА Команда, позволяет говорящему, с точки зрения русских, использовать прямые директивные конструкции. Модифицированные словом пожалуйста, они не воспринимаются ими как абсолютные директивы. Более того, следует отметить, что императив в русской коммуникативной культуре, в отличие от английской, не является самой «грубой» формой побуждения. Более «командно» звучит инфинитив (Встать! Выйти из класса!) и в еще большей степени глаголы в форме прошедшего времени, которые выражают еще более сильную степень воздействия, поскольку представляют побуждаемое действие как уже свершившийся факт: Ср.: Выйди из класса. – Выйти из класса! – Встал и вышел! (учитель – ученику) / Соберите игрушки и положите их на место. – Собрали игрушки и положили их на место (мать – детям)[39].

Важно отметить, что в английской коммуникации тенденция к смягчению команды характерна и для семейного дискурса, что в очередной раз свидетельствует о том, что английский стиль коммуникации более ровный и в меньшей степени, чем русский, подвержен влиянию контекста. Так, побуждая ребенка к тому, чтобы он выключил телевизор, английские родители могут сказать: Could you switch the television off? В присутствии посторонних, например гостей, желая звучать вежливо, они могут использовать фразу You might like to switch the television off now (при этом в ней содержится некоторая доля иронии). Если ребенок на нее не реагирует, раздраженные родители могут сказать Would you ever switch that television off? Если и она не имеет результата, тогда побуждение может быть выражено императивно – Switch that television off. При этом не только последняя фраза, но и все предыдущие являются с точки зрения прагматики командой или даже приказом, поскольку выбора у ребенка нет и он обязан подчиниться воле родителей.

В русской коммуникации стратегии вежливости, смягчающие прагматическое значение директивных РА, практически не используются. В случае отсутствия прагматической опции предпочтение отдается высказываниям, не имеющим и семантической опции. Русские коммуниканты, как правило, выражают свои намерения прямо: наблюдается тенденция использовать высказывания, семантика и прагматика которых совпадают: Выключи, пожалуйста, телевизор / Сейчас же (немедленно) выключи телевизор! Хотя в некоторых контекстах возможен и вопрос: Может, наконец, выключишь телевизор? (с интоницией раздражения).

Английские коммуниканты даже в асимметричных отношениях (несмотря на незначительную дистанцию власти в английской культуре, в таких ситуациях, как, например, «учитель – ученик», «представитель таможенный службы – пассажир», «отец – сын», она все равно в какой-то степени присутствует) не демонстрируют свою власть через употребление прямого императива. Вместо него они используют высказывания, содержащие вопрос о желании, возможности адресата выполнить действие и тем самым демонстрируют свое уважение к собеседнику.

Для проверки наших выводов и выявления того, насколько типичными являются подобные смягченные команды, было проведено эмпирическое исследование, результаты которого приводятся ниже.

Для проверки выводов, сделанных в результате непосредственного наблюдения, было проведено эмпирическое исследование, в котором участвовало 140 информантов (70 английских и 70 русских). Им было предложено дополнить 4 мини-диалога репликами, являющимися, по их мнению, наиболее естественными в предложенных ситуациях:

1) автоинспектор говорит[40] водителю убрать машину;

2) посетитель ресторана говорит официанту принести меню;

3) учитель говорит ученикам открыть книги;

4) мама говорит сыну сходить в магазин (см. Приложение 1, Анкета № 2, ситуации 1–4).

Для всех этих коммуникативных контекстов характерна определенная статусная дистанция (вертикальная): говорящий в силу ряда причин (должностного положения, ситуации, возраста) наделен некоторой властью над слушающим и имеет право оказывать на него воздействие (во всяком случае, с точки зрения русских коммуникативных норм). Слушающий, в свою очередь, вынужден подчиниться указанию говорящего и выполнить действие, к которому тот его побуждает, поскольку в данных ситуациях у него нет выбора, альтернативы. По этой причине мы рассматриваем данные РА как директивы и допускаем, что они могут классифицироваться как требования (в отличие от просьбы, которая всегда предполагает выбор).

Поскольку, как отмечалось выше, статусная дистанция в английской лингво-культурной общности меньше, чем в русской, делалось предположение, что степень этого воздействия у английских коммуникантов будет меньше и они в большей степени будут использовать стратегии дистанцирования, чем русские коммуниканты.

Сопоставление английских и русских высказываний, употребляемых в директивных РА

В каждой ситуации респонденты употребили разнообразные реплики, которые по форме в обобщенном виде можно разделить на три основные группы: побудительные высказывания, вопросительные и декларативные (подробные данные см. Приложение 2, Таблица № 4).

В группу побудительных (с точки зрения прагматики все рассматриваемые высказывания являются побудительными) были включены высказывания с семантикой побуждения, передаваемого императивом или модальными глаголами (предикатами) со значением долженствования (Move it / You have to move it / Уберите машину/Вы должны ее убрать).

Вопросительные высказывания представляют собой косвенный способ выражения побуждения, поскольку имеют семантику вопроса, в прагматическом плане они более характерны для выражения просьбы: Would you mind moving it, please? (Вы бы не возражали против того, чтобы переставить ее, пожалуйста?) / Would you please open your book? (Вы пожелали ли бы открыть книги, пожалуйста?) / Will уоиpop down to the shop? (Ты сбегаешь в магазин?).

Декларативные высказывания – это высказывания в форме повествовательных предложений, которые чаще всего представляют собой побуждение-намек (That's a no parking area / Здесь стоянка запрещена) либо побуждение как волеизъявление говорящего, встречающееся в английской коммуникации: I would like you to move your car please /1 want you to open your book (Я бы хотел, чтобы вы передвинули вашу машину, пожалуйста / Я хочу, чтобы вы открыли ваши книги).

Полученные нами в результате анкетирования данные по четырем рассмотренным выше коммуникативным ситуациям позволили сделать следующие обобщения.

Английские высказывания, выражающие требование, отличаются большим разнообразием по сравнению с русскими. Наиболее предпочтительным способом выражения требования (по крайней мере, в рассмотренных ситуациях), несмотря на прагматическую императивность, являются вопросительные высказывания, а не побудительные. Среди 280 проанализированных нами высказываний они составили более 60 %.

На долю побудительных высказываний пришлось 26 %, среди них императивных – 17,5 %.

В русской коммуникации, напротив, требование выражается главным образом при помощи побудительных высказываний. В нашем материале они составили 78 %, в основном это императивные высказывания, в половине из которых присутствовал модификатор, что в русской коммуникации формально переводит требование в просьбу.

Вопросительные высказывания употребили всего 15 % русских информантов.

На долю декларативных высказываний приходится наименьшее количество: в английском материале – 13 %, в русском – 7 % (в основном они встретились в ситуации 1).

Соотношение прямых побудительных высказываний и вопросительных существенно варьирует в зависимости от ситуации. При этом интересно отметить, что как минимальное, так и максимальное количество прямых побудительных высказываний в русском и английском материале отмечено в одних и тех же ситуациях, хотя сами цифры отличаются весьма существенно. Можно предположить, что этот факт свидетельствует об одинаковом восприятии статусно-ролевых отношений в сопоставляемых коммуникативных культурах (в данных ситуациях) и в то же время о разном качестве этих отношений. Наименьшее количество прямых побудительных высказываний пришлось на ситуацию в ресторане – просьба принести меню, наибольшее – на ситуацию в классе, где учитель говорит ученикам открыть книги.

Из этого следует, что в обеих коммуникативных культурах учитель наделен наибольшими полномочиями (властью) для побуждения: количество прямых побудительных высказываний в этой ситуации максимальное, однако цифры существенно разнятся: 66 % среди английских высказываний (что намного больше по сравнению с остальными ситуациями) и все 100 % (!) среди русских. Соответственно на эту же ситуацию приходится наименьшее количество вопросительных высказываний: 19 % среди английских высказываний (Will you open your textbook, р^азе? / Would you please open your textbook?) и их полное отсутствие среди русских, что свидетельствует о прямом, командном стиле поведения русского учителя.

Наименьшими правами для побуждения в обеих культурах наделен посетитель ресторана. Но если среди английских высказываний нет ни одного императивного (т. е. ни один английский информант не счел возможным сказать официанту Bring me the menu, please)[41], то среди русских они составляют 60 % (Принесите, пожалуйста, меню). В этой ситуации отмечено максимальное количество вопросительных высказываний, но опять очень разные цифры: 98 % английских (May/Can/Could I see the menu, please?) и 40 % русских (Не могли бы вы принести меню? /Можно меню?). При этом важно подчеркнуть, что практически все английские вопросительные конструкции были субъектно-ориентированными, т. е. предпочиталась формула Could I have the menu, please? (a не Could you bring me the menu, please? Ср.: Не могли бы вы прнинести меню?), что еще больше смягчает побуждение.

Существенные различия в отношении употребления побудительных высказываний отмечены в ситуации 4 (сходить в магазин), где русские родители использовали императив в 13 раз чаще, чем английские (80 % и 6 % соответственно), что свидетельствует о высоком уровне дистанции власти между родителями и детьми в русской коммуникативной культуре и о его незначительности в английской. Английские родители, по данным информантов, отдают явное предпочтение вопросительным конструкциям (92 %): Would you go down to the shop for me? (Пожелал ли бы ты сходить в магазин для меня?) / Will you run down to the shop, please? (Ты сбегаешь в магазин, пожалуйста?) / Could you possibly go to the shop? (Мог бы ты, возможно, сходить в магазин?) / Would you mind popping down to the shop? (Ты бы не возражал сбегать в магазин?). Русские информанты предпочли императивные высказывания (80 %), при этом почти половина из них была употреблена без модификатора «пожалуйста»: Сходи, пожалуйста, в магазин / Сходи в магазин / Сбегай в магазин.

В ситуации 1 (убрать машину) количество прямых побудительных высказываний различается более чем в два раза, они чаще употребляются русскими коммуникантами (71 %), при этом императивные высказывания русские коммуниканты употребляли в 5 раз чаще (62 % по сравнению с 12 %): Это не место для парковки, уберите машину / Уберите, пожалуйста, вашу машину / Сейчас же уберите машину / Вы должны убрать ее немедленно. Диспропорция в употреблении вопросительных высказываний еще более существенна (34 % – английские коммуниканты, всего 1 % – русские): Could you please move your car? (Могли бы вы, пожалуйста, переставить машину?) / Would you please move it? (Пожелали ли бы вы переставить ее?) / Would you mind moving it please? (Не возражали ли бы вы переставить ее, пожалуйста?).

При таком варьировании цифр в зависимости от коммуникативной ситуации усредненные данные о предпочтительности той или иной речевой модели дают лишь самое общее представление, тем не менее, они указывают на определенную тенденцию, наблюдаемую в двух коммуникативных культурах, что необходимо для понимания действий коммуникантов и выработки правил, следование которым способствовало бы более эффективному взаимодействию.

Сопоставление стратегий, используемых в директивных РА в английской и русской коммуникативных культурах

Различия в выборе языковых средств и их предпочтительность свидетельствуют о разных коммуникативных стратегиях, используемых в данных РА английскими и русскими коммуникантами, что в свою очередь вызвано разными социально-культурными отношениями в сопоставляемых лингво-культурах и, главным образом, разным уровнем дистанции власти, то есть вертикальной дистанцией.

Английские коммуниканты демонстрируют тенденцию к снижению, минимизации воздействия на собеседника, свидетельством чему является относительно небольшое количество прямых побудительных высказываний (в среднем 26 %) и интенсивное использование стратегий дистанцирования, таких, как:

– косвенность высказываний;

– уклончивость;

– предоставление слушающему видимости опции (в действительности, как и в русской коммуникации, такая опция отсутствует);

– вывод говорящего, а иногда и слушающего, из дискурса;

– представление побуждения как необходимости, вызванной объективными факторами;

– подчеркивание более высокого статуса адресата (в ситуации 1 «автоинспектор – водитель») при помощи обращения sir, используемого в настоящее время в очень ограниченных коммуникативных ситуациях, главным образом, при обращении нижестоящего к вышестоящему (This is a no parking zone, sir / You can't leave it here, I'm afraid, sir / Would you mind moving it, sir?).

Косвенность высказывания достигается как при помощи использования вопросительных конструкций, на долю которых в нашем материале пришлось в среднем 61 % высказываний (в ситуации 2 и 4 около 100 %), так и другими средствами, среди которых:

– модальные глаголы: Would you mind moving your car, please?/ Would you please open your book?/ Can (Will) you run down to the shop for me? / Can (May) I have the menu please?;

– сослагательное наклонение: Could (Would) you go down to the shop?/ Could we have the menu? / Now if you would all open the textbooks;

– будущее время: You'll have to move it / I'm afraid you are going to have to move it;

– различные модификаторы: Could you please run to the shop?/ Could you possibly go to the shop for me? /Sorry, sir, but you are breaking the law. You can't leave it there, I'm afraid;

– дистанцирование адресата от побуждаемого действия: Could we have the menu, please?/If you wouldn't mind opening your book;

– дистанцирование обоих участников коммуникативного акта от действия, для чего используются третье лицо и пассивный залог: Well, sir, it will have to be moved. / It is parked illegally, it has to be moved.

Ирреальная модальность смещает все отношения, в результате чего побуждение часто исходит якобы не от говорящего, а совершать действие будет якобы не слушающий. Если же высказывание имеет объектную ориентированность, то использование говорящим вопросительной конструкции, модальных глаголов, условного наклонения и различных модификаторов направлено на то, чтобы показать его неуверенность в возможности совершения данного действия. Таким образом, реализуется стратегия «будьте пессимистом» ('be pessimistic').

Часто побуждение сопровождалось объяснением причины, указанием на вызванные парковкой трудности: It's blocking traffic / It's in the way /It's causing an obstruction/I'm afraid it's blocking that entrance. Таким образом говорящий указывал на вынужденный характер делаемого им побуждения, что также в некоторой степени смягчает его импозитивность.

Русские коммуниканты, как показал материал, стратегии дистанцирования используют весьма незначительно. Явное предпочтение отдается прямому побуждению (прямые побудительные высказывания в среднем составили 78 %).

Говорящий свободно демонстрирует свою власть и не предпринимает попыток минимизировать воздействие на собеседника. Особенно это характерно для ситуации 3 (учитель – ученики), где императивные высказывания оказались единственным способом выражения побуждения (100 %).

Косвенные побуждения встречаются в двух ситуациях: в ситуации 2 (посетитель – официант), что проявляется в относительно большом количестве вопросительных конструкций (40 %) и в некоторой степени (20 %) в ситуации 4 (мать – сын). В этих ситуациях говорящий предоставляет слушающему видимость выбора, используя конструкции, содержащие семантическую опцию (Вы не могли бы принести меню? / Ты не сходишь в магазин?). Однако развернутых реквестивных конструкций типа Would you mind going to the shop, please? (Не возражал бы ты сходить в магазин, пожалуйста?) в русском материале не встретилось. В ситуациях 1 (автоинспектор – водитель) и 3 (учитель – ученик) косвенные побуждения не использовались вовсе (не считая единичных случаев в ситуации 1).

Русские коммуниканты минимизируют давление на собеседника в значительно меньшей степени, чем англичане. Для этого используются прежде всего модификаторы (пожалуйста, будьте добры), которые, однако, имеют более сильное прагматическое значение, чем английское please, и переводят требование в формальную просьбу (в прагматическом плане подобные высказывания представляют собой смягченное требование). В ситуации 1 (автоинспектор – водитель) использовались средства усиления воздействия (немедленно, сейчас же), что подчеркивает высокий статус автоинспектора (во всяком случае, в его собственном восприятии).

Такая стратегия, как вывод говорящего и/или слушающего из дискурса (дистанцирование от действия), для русской коммуникации не характерна.

Таким образом, если английские коммуниканты демонстрируют тенденцию к косвенному выражению команды, делают акцент на форму, русские отдают явное предпочтение прямому побуждению, форма которого соответствует содержанию.

Наш материал полностью подтверждает высказывание Р. Нофсингера (см. [Nofsinger 1991]) относительно того, что команда или приказ основываются на тех же правилах, что и просьба, единственным исключением является то, что власть говорящего при этом должна быть очевидна [Nofsinger 1991: 25]. Однако следует отметить, что это касается в большей степени английской коммуникативной культуры.

Английские коммуниканты, даже обладая властью над слушающим, не используют своего статусного превосходства, не демонстрируют свою власть, а наоборот, пытаются ее нивелировать, избегая прямого воздействия на адресата. Таким образом, с одной стороны, они соблюдают принцип равенства, с другой – демонстрируют уважение к личной автономии собеседника, то есть ведут себя в соотвествии со своими коммуникативными ценностями.

В русской культуре, отличающейся более высокой вертикальной дистанцией, при асимметричных отношениях в пользу говорящего последний реализует свое статусное преимущество в полной мере и еще более прямо, чем в просьбе, оказывает воздействие на собеседника. Более высокая дистанция власти, с одной стороны, и отсутствие зоны личной автономии, с другой, дают ему на это право. На речевом уровне оно проявляется в виде прямых побудительных высказываний. Попытки снизить коммуникативное давление на собеседника минимальны.

Таким образом, причины столь разного поведения англичан и русских в рассмотренных ситуациях кроются в разных социально-культурных отношениях и культурных ценностях.

Данные различия, как было показано выше, сказываются на стилях коммуникации и делают русский стиль прямым и категоричным, ориентированным на содержание; английский – косвенным и неимпозитивным, ориентированным на форму, на соблюдение дистанции, на сохранение лица.

Чтобы сгладить эти стилистические различия и приблизиться к английскому стилю коммуникации, желательно учитывать следующие коммуникативные правила.

Коммуникативные правила для русских коммуникантов при общении на английском языке (в ситуации команды, указания)

• Следует иметь в виду, что, даже давая команду, делая указание, англичане часто смягчают свое побуждение.

• Императив используется значительно реже, чем в русском языке, предпочтение отдается вопросительным высказываниям.

• Однако вопрос в подобных ситуацих не означает, что выполнение действия зависит от желания слушающего. Такие высказывания, как Would you mind moving your car, please? (автоинспектор – водителю) / May I see your ticket? (контролер – пассажиру) / Could you possibly type these letters? (начальник – секретарю) / Would you like to read? (учитель – ученику), не предполагают выбора, они являются командой и подлежат немедленному выполнению.

• Английское please не смягчает императив в той же степени, как русское пожалуйста, и высказывания типа Bring me the menu, please / Give me a pint of lager, please воспринимаются как приказ.

• В сфере обслуживания (в ресторане, магазине, гостинице) вопросительные конструкции являются единственно возможным способом выражения побуждения при обращении к обслуживающему персоналу, при этом они ориентированы на говорящего, а не на слушающего: Could I have the menu please? /May I have a pint of lager, please?

Одна из основных особенностей двух коммуникативных культур, выявленная в результате сопоставительного анализа, касается употребления императива. Как было показано, в побудительных речевых актах английские коммуниканты избегают использования этой «опасной» формы, выражающей прежде всего прямое воздействие на собеседника, что представляет собой угрозу его независмимости. Русские коммуниканты в силу особенностей своей культуры употребляют императив достаточно свободно, используют стратегии по смягчению коммуникативного воздействия на собеседника в значительно меньшей степени.

Английские исследователи отмечают, что императив является грамматическим средством, употребление которого может самым разным образом влиять на распределение ролей коммуникантов (см. [Cheepen, Monaghan 1990: 71–72]). Они предупреждают, что его следует употреблять с максимальной осторожностью, обращая внимание на то, чтобы был сохранен статус каждого из коммуникантов, так как, употребляя императив, говорящий изначально ставит себя выше своего собеседника, опускает его на более низкую статусную позицию [там же].

Помимо рассмотренных побудительных РА (директивы, просьба, приглашение, совет), тенденция избегать употребления императивных форм в английской коммуникативной культуре проявляется и в других ситуациях общения, которые не вошли в данное исследование, но о которых считаем необходимым упомянуть, поскольку они свидетельствуют об общей коммуникативной тенденции – не допускать прямого воздействия на собеседника.

1. Ограничения на употребление императива в английской коммуникации распространяются на отрицательный императив, который, как отмечают Дж. Лич и Дж. Свартвик, имеет эффект запрещения действия [Leech and Svartvik 1994: 165]. Об этом свидетельствуют следующие факты.

Отрицательные императивные конструкции, побуждающие адресата не совершать то или иное действие (Don't smoke, Don't go there), имеют вариант, содержащий элементы модальности и характеризующийся смещением субъектно-объектной ориентации (коммуникативная нагрузка переносится на говорящего): I'd rather you didn't smoke, if you don't mind / I'd rather you didn t go there.

Наряду с такими формулами, как Don't hurry / Don'worry / Don't make noise / Don't forget to take the key, широко употребляемыми являются утвердительные формулы, часто не имеющие русских эквивалентов: Take your time / Take it easy /Take heart/Stay calm /Remember to take the key. Интересным примером является глагол mind, который употребляется в формулах предупреждения: Mind the gap – надпись на платформе лондонского метро (Ср. русское Не стойте у края платформы / Отойдите от края платформы).

Тенденция избегать употребления императива в отрицательной форме прослеживается также в текстах публичных объявлений, содержащих запрет на те или иные действия, что позволяет перевести запрет в инструкцию. При этом императив смягчается модификаторами 'please', 'kindly', 'thank you'. Сравните:

Please keep off the lawn (табличка на газоне) / (Пожалуйста, держитесь вне газонов). – По газонам не ходить.

Please knock before opening fitting room doors. Thank you (в магазине на кабинке примерочной) (Пожалуйста, стучите перед тем, как открыть двери примерочной) – Без стука не входить.

Stand clear of all doors (в поезде метро) – Не стойте у дверей.

Еще одним средством смягчения давления на адресата является добавление в высказывание глагола абстрактного действия: (таблички в поезде метро)

Please kindly refrain from smoking (Пожалуйста, любезно воздерживайтесь от курения).

Please avoid leaving litter on trains or in stations (Пожалуйста, избегайте оставлять мусор в поездах и на станциях).

Смещение акцента с глаголов конкретного действия (smoke, leave) на глагол абстрактного действия (refrain, avoid) также снижает прямоту высказывания и позволяет избегать употребления отрицательного императива (Don't smoke / Don't leave litter).

Запрет в английской коммуникативной культуре может быть выражен и еще более мягко, как, например, в следующих объявлениях:

(запрет курить в баре)

Thank you for not smoking at the bar (Спасибо, что вы не курите в баре) (запрет выносить продукты из ресторана)

Dear guests,

We are pleased to offer you our buffet, in which you will find a wide range of products which we hope will be to your liking. Should you wish to take away any of these products, the head waiter will be pleased to inform you the means of payment available for this service (charge to the room, credit card, cash, etc.). Thank you for kind cooperation.

(Дорогие гости,

Мы рады предложить вам шведский стол, в котором вы найдете широкий выбор продуктов, которые, мы надеемся, вам понравятся. Если вы пожелаете взять что-нибудь из этих продуктов с собой, метрдотель будет рад проинформировать вас о возможных способах оплаты этой услуги (включение в счет, оплата кредитной картой, наличными и т. д.). Спасибо за любезное сотрудничество.)

Семантика этих объявлений сводится не к запрету курить в баре и выносить продукты из ресторана, а к благодарности за несовершение этих действий. Причем, если в первом объявлении – Спасибо, что вы не курите – действие названо прямо (курение само по себе не является предосудительным действием), во втором объявлении в целях сохранения лица адресата запрещаемое действие не называется, поскольку это мог бы быть намек на кражу. Вместо этого предлагаются способы оплаты продуктов в случае желания взять их в номер и благодарность за сотрудничество. Кроме того, в данной просьбе-запрете существуют многочисленные социальные поглаживания, смягчающие прагматику самого запрета (We are pleased to offer you / which we hope will be to your liking / will be pleased to inform you / Thank you for kind cooperation.). Ср.: Выносить продукты из ресторана запрещено.

Использование стратегий вежливости сближения в целях смягчения такого опасного для лица акта, как запрет, является типичным для английского стиля коммуникации, примером чему может служить следующее объявление на воротах колледжа в Кембридже:

Members of the Public are welcome to visit the Colledge but entry is by the Great Gate on St. John's Street. Only members of the University and those who have business in the College may enter by this gate.

В данном объявлении прежде чем сообщить, что проход на территорию колледжа через эти ворота разрешен только для сотрудников, приветствуются все, кто желает его посетить: Members of the

Public are welcome to visit the Colledge. Ср.: Посторонним проход запрещен.

2. Предпочитаемая в английской коммуникации формула извинения 'sorry'[42], на наш взгляд, тоже может рассматриваться как способ избежать употребления императивной формулы excuse me. Хотя (I'm) sorry, как и все единицы фатической коммуникации, в прагматическом аспекте десемантизирована, в ее лексическом значении содержится сема сожаления. Таким образом, произнося (I'm) sorry', говорящий выражает свое сожаление по поводу инцидента, в результате извинение приносится не прямо, а косвенно. На этот факт обращает внимание, в частности, Р. Фасольд, который называет данную формулу косвенным извинением [Fasold 1990: 154]. Другими словами, имея семантическое значение сожаления, формула (I'm) sorry' выступает в прагматической функции извинения. Она не направлена на собеседника, а замыкается в самом субъекте. Ее прагматическое значение можно свести к следующему: «Яхочу, чтоб ты знал, что я сожалею о том, что произошло и при этом ни о чем тебя не прошу», т. е. в ней не содержится апелляции к говорящему модифицировать его отношение к собеседнику.

Формула извинения 'excuse me', являющаяся семантическим эквивалентом русского «извините», употребляется, по данным К. Аймер, лишь в 4,7 % ситуаций [Aijmer 1996: 86]. Она представляет собой императивное высказывание, направленное на собеседника, и семантически, как и русское «извините», является просьбой об извинении, примером чему служит следующее высказывание: Would you excuse me a minute, please.

Таким образом, как уже отмечалось, в РА Извинение в английской коммуникации предпочтение отдается субъектно-ориентирован-ной формуле (в русской – объектно-ориентированной), что позволяет перенести коммуникативную нагрузку с адресата на самого говорящего.

Это явление можно объяснить с позиций английской системы вежливости. Предпочитая (I'm) sorry, коммуниканты используют сразу несколько стратегий вежливости дистанцирования:

– выражают извинение косвенно, а не прямо, о чем свидетельствует разная семантика двух формул;

– отказываясь от употребления императивного excuse me, избегают оказания давления на адресата;

– отдавая предпочтение субъектно-ориентированной формуле I'm sorry, они выводят адресата из ситуации, что является еще одной из стратегий вежливости дистанцирования.

3. Как справендливо отмечает А. Вежбицкая [Wierzbicka 1991], ограничения на употребление чистого императива в английской коммуникации касаются не только вежливого общения, но даже и не очень вежливого. Она дает следующее объяснение этому явлению: каждый человек имеет право на свои собственные чувства, желания, мнения, и если он хочет выразить их, в этом нет ничего плохого; но если он хочет повлиять на действия других людей, то надо иметь в виду, что у них тоже могут быть свои чувства, желания, мнения, и они не обязательно должны совпадать [Wierzbicka 1991: 36]. Таким образом, даже демонстрация отрицательных эмоций в обществе, где сдержанность и самоконтроль являются одними из основных ценностей, является меньшим злом, чем нарушение права личной автономии. А. Вежбицкая делает предположение о том, что употребление чистого императива является для собеседников более оскорбительным, чем сквернословие, употребление инвективной лексики.

Следующие высказывания, содержащие ненормативную лексику и при этом оформленные в виде вопроса, иллюстрируют это интересное явление:

Why don't you all go to hell!

Would you mind shutting up your bloody mouth!

Would you mind telling me what the fuck is going on?

Подобные примеры встречаем и в художественной литературе:

…why don't you get the fuck out of muy house! (J. Colgan) (разгневанная хозяйка дома – нежелательным посетительницам).

И еще один интересный пример из романа Дж. Ашер, где герой также пытается выдворить из дома нежданную гостью:

'How the hell did you get in? What the hell are you doing in my house? Don't shut the front door! I'm afraid I shall have to ask you to leave immediately. Could you go, please? (J. Asher)

Несмотря на сильное раздражение, о чем свидетельствует употребление слова hell, императивное высказывание с восклицательным знаком (Don't shut the front door!), здесь мы видим и маркеры смягчения побуждения – I'm afraid (боюсь, к сожалению), I shall have to ask you (мне придется попросить вас) и, наконец, косвенное побуждение в форме вопроса о возможности совершить действие – Could you go, please? (Не могли бы вы, пожалуйста, уйти), что в результате, как нам кажется, сглаживает ситуацию. Однако у нашего героя иное мнение: Knowing as he did so that he was handling it badly, that he was overeacting: 'Please, get out of my house, Mrs.Evans. If you don't leave immediately I shall call the police' (J. Asher).

Таким образом, даже находясь в состоянии раздражения, английские коммуниканты не забывают смягчать свое воздействие на адресата и используют все те же стратегии дистанцирования. Они и здесь часто строят высказывания в форме вопроса. Другие примеры:

' Why don't you tell me what you discussed with my son' (две женщины во время ссоры).

'Why don't you leave me alone' (жена – мужу в состоянии крайнего раздражения).

'You still there, Barnett? Slade sounded angry now as well as impatient. Get off my doorstep, will you? (R. Goddard).

'Would you stop. Father Mulcahy turned angrily on his companion (J. Johnston).

'I don't think I'll ever sit in a car with you again. Will you look at the road, Del! (M. Binchy) (мать – сыну в состояния крайнего раздражения).

Отсутствие вопросительного знака в данных высказываниях свидетельствует о том, что их прагматическое значение вовсе не соотвествует вопросу.

Для русского общения употребление подобных речевых формул в ситуации ссоры или сильного раздражения невозможно. Уместным здесь является прямой и категоричный стиль. Ср.:

' Why don't you leave me alone' (Почему бы тебе не оставить меня в покое) – Оставь меня в покое!

'Wouldyou stop' (Ты перестал бы) – Прекрати!

' Will you look at the road! (Ты будешь смотреть на дорогу!) – Смотри же на дорогу!

4. Как уже упоминалось, не только императив, но даже перформативные глаголы представляются слишком прямыми в английской коммуникации. На этот факт обращает внимание Дж. Томас [Thomas 1995]. Исследовательница отмечает, что собеседники стараются избегать употребления эксплицитных перформативов, поскольку при многих обстоятельствах они подразумевают разную степень власти в отношениях собеседников и наделяют говорящего особым набором прав [Thomas 1995: 48]. Именно поэтому предпочтение отдается имплицитным перформативам, и только в случаях крайней необходимости употребляются эксплицитные.

Из этого следует, что даже такие «безобидные», с точки зрения русских, фразы как Я тебя приглашаю…, Я тебе советую…, Я тебя прошу…, Я тебя поздравляю…, Я тебе желаю… ит. п., в английской коммуникации воспринимаются как слишком навязчивые, назойливые, докучливые (именно так переводится слово 'intrusive', употребляемое Дж. Томас) и означают определенное вторжение в зону 'privacy' – зону личной автономии (поскольку глагол 'intrude' означает 'come in or join in without being invited' – «войти, присоединиться без приглашения»). Вместо прямых перформативов – I invite you…, I advise you…, I ask you…, I wish you…, I congratulate you… – употребляются имплицитные или условные – You are invited…, I'd like to invite you…, I'd like to ask you…, I'd like to wish you…, I'd like to congratulate you..

После стольких предупреждений о том, что в английской лингво-культуре императив является опасным языковым средством и его лучше избегать, может сложиться неверное впечатление, что он всегда является угрозой лицу и связан исключительно с приказом и командой. Ряд исследователей характеризуют его именно так. А. Тросборг, в частности, указывает, что императив – это грамматическая форма, которая прямо сигнализирует о том, что высказывание является приказом [Trosborg 1995: 204].

Тем не менее императив нельзя связывать только с приказом и даже в более широком плане – с импозитивами. Он может выражать разные значения. Дж. Лич [Leech 1983], выступающий против того, чтобы ассоциировать императив исключительно с приказом, приводит следующие примеры императивных высказываний, различающихся иллокутивным значением:

Stand still (команда)

Have a good time (пожелание)

Help yourself (предложение)

Make yourself at home (приглашение)

Go to hell (проклятие)

Say that again and I'll hit you (угроза) [Leech 1983: 117]. Также императив может выражать: запрет – Don't touch. просьбу – Shut the door, please.

мольбу – Help!

совет – Take an aspirin for your headache. предостережение – Look out! Be careful! Mind your head. предложение (suggestion) – Let's have a party. инструкцию – Take the first street on the left.

Анализируя императивные высказывания, следует помнить, что определить их иллокутивное значение можно только при детальном рассмотрении коммуникативного контекста, включая интонацию. Дж. Лич [Leech 1983: 107] приводит следующие примеры императивных высказываний, различающихся ценой и выгодой действия:

[1] Peel these potatoes.

[2] Hand me the newspaper.

[3] Sit down.

[4] Look at that.

[5] Enjoy your holiday.

[6] Have another sandwich.

В первом примере в высказывании содержится высокая степень импозиции, оно может быт расценено как приказ. Во втором степень импозиции меньше, так как речь идет о действии, не требующем от слушающего больших затрат. Третье и четвертое представляют собой скорее приглашение или совет, они ориентированы на выгоду слушающего. Пятое является пожеланием, шестое – предложением (приглашением взять еще один бутерброд).

Исследователи признают тот факт, что, выступая в разных РА, императив может быть не только опасным для коммуникации, но и наоборот – вежливым, и, хотя существование вежливого императива часто игнорируется, он также существует (см. [Lakoff 1972; Leech 1983; Cheepen, Monghan 1990]). Отмечается, что императив допускается (и является при этом вежливым) в тех особых случаях, когда говорящий уверен, что от действия выиграет слушающий, то есть он совершает действие в своих собственных интересах. Например, хозяин приглашает гостя войти, сесть, предлагает напитки, еду, сигареты: Come in / Sit down / Have some more salad / Have some more wine / Have a cigarette. В таких ситуациях говорящий может позволить себе оказать давление на адресата. Это свидетельствует о том, что он искренне желает, чтобы его предложение или приглашение было принято слушающим [Leech 1983: 109] (курсив мой. – Т. Л.).

Последнее замечание чрезвычайно интересно, потому что, на наш взгляд, именно по этой причине, как отмечалось, русские коммуниканты допускают императивность, давление на собеседника в речевом акте Приглашение в целом, и чем настойчивее делается приглашение, тем искреннее оно звучит. Однако для английской коммуникации, как было показано, чрезмерное воздействие на собеседника в приглашении не характерно. Угощают русские также более настойчиво. Ср.: Have some (more) salad. – Возьмите еще салата. Ну, хоть ложечку / Этот салат вы обязательно должны попробовать. Я его специально готовила и т. д.

Еще одной ситуацией, в которой английский императив имеет «вежливое» значение, являются пожелания: Have a lovely day / Have a nice time / Enjoy your week-end / Take care и другие. Эти действия также направлены на благо адресата.

К. Чипен и Дж. Монаген, ссылаясь в свою очередь на Р. Лакофф [Lakoff 1972], отмечают, что, помимо ситуаций, когда действие выгодно слушающему, императив допустим также при отношениях, характеризующихся таким устойчивым уровнем солидарности, что нет необходимости в ее специальном поддержании [Cheepen, Monaghan 1990: 72] (курсив мой. – Т. Л.), то есть при достаточно близких отношениях между коммуникантами. Эта мысль представляется принципиально важной для нашего исследования, так как она косвенно подтверждает идею о том, что более близкая дистанция, характерная для социально-культурных отношений в русской коммуникации по сравнению с английской, дает возможность более свободного употребления императива во многих ситуациях общения.

Таким образом, выгода адресата от совершаемого им действия и, в некоторых ситуациях, близость отношений участников коммуникации – условия, при которых императив может иметь вежливое звучание. В большинстве же случаев в силу своего импозитивного характера он является в английской коммуникации опасной грамматической формой, и тенденция избегать его употребления прослеживается в различных коммуникативных ситуациях.

Данные замечания английских исследователей относительно возможности «вежливого» императива при близких отношениях участников коммуникативного акта служат косвенным подтверждением идеи, проводимой в данном исследовании, относительно того, что степень импозитивности зависит от дистанции, разделяющей коммуникантов, и именно поэтому она в большей степени свойственна русской коммуникативной традиции. При этом прямолинейность, императивность не снижают степени вежливости [Larina 2006; 2008].

Личная независимость (privacy), проникновение в которую строго возбраняется, накладывает строгие ограничения не только на употребление импозитивных языковых средств, но и целых речевых актов, направленных на нарушение этой оберегаемой и почитаемой зоны. В первую очередь это касается такого РА, как Замечание, который, по нашим наблюдениям и результатам опросов информантов, в английской коммуникативной культуре практически не делается. Это касается всех типов замечаний – как и вполне безобидных, с точки зрения русских, которые в английском языке обозначаются словом remark (в данном случае – personal remark), так и тех, что содержат оттенок неодобрения, осуждения, порицания, упрека – admonition, rebuke, reprimand[43].

В русском языке нет специального слова, соответствующего английскому personal remark, что условно можно обозначить как замечание, касающееся непосредственно адресата (его внешности, одежды, туалета), например, Your hair is in bad condition. В английской культуре подобные замечания не приветствуются, если не сказать сильнее – не допускаются, поскольку могут нанести серьезный урон лицу. Они могут быть сделаны только импульсивно, когда говорящий не контролирует в должной мере свое поведение. В русской коммуникативной традиции высказывания вроде Этот цвет тебе не идет / Эта прическа тебя старит / Тебе пора постричься / Ты выглядишь такой уставшей, тебе надо отдохнуть в кругу близких вполне допустимы. Хотя они могут вызвать и негативную реакцию со стороны собеседника (особенно молодого поколения), все же традиционно воспринимаются не как грубое нарушение этикетных норм, как в английской коммуникации, а скорее как проявление заботы, возможно, чрезмерное, и часто близки к совету.

А. Вежбицкая, которая обращает внимание на эту особенность коммуникативного поведения, объясняет это различиями в иерархии ценностей: для русских более важно сказать правду о том, что они думают, чем беспокоиться о том, что их слова могут обидеть собеседника, хотя это не означает, что они полностью игнорируют его чувства и не считаются с ними [Wierzbicka 2006a: 7–8]. В английской культуре, напротив, чувства собеседника, его личная автономия – на первом месте, посему подобные замечания личного характера воспринимаются как грубое вмешательство. Их избегают даже в тех случаях, когда они могут пойти на пользу собеседнику. На эту нетерпимость англичан к вмешательтву со стороны внешнего мира указывает Дж. Паксман, который нашел для нее забавную иллюстрацию[44]:

If you remark to an Englishman, in a smoking compartment, that he has dropped some cigar-ash on his trousers, he will probably answer: «For the past ten minutes I have seen a box of matches on fire in your back coat pocket, but I did not interfere with you for that» [Paxman 1999: 116].

По наблюдениям представителей западно-европейских культур, русские гораздо больше вмешиваются в чужую жизнь, причем как в положительном смысле, так и в отрицательном. Р. Ратмайр приводит многочисленные примеры такого поведения и заключает, что для русских «заботиться об окружающих и помогать им – такая же норма, как и поучать, и критиковать их» [Ратмайр 2003: 25]. Возможно, поэтому представителям западных культур порой трудно различить в русской коммуникации такие речевые акты, как совет и замечание. Так, Р. Ратмайр, в частности, пишет о своем личном опыте жизни в России: «Если, по мнению окружающих, я была слишком легко или неподобающим образом одета – мне делали замечание: Девушка, еще не лето, как Вы без шапки можете ходить? Когда у меня съехал шарф, мне тоже сделали замечание: Девушка, там у вас шарф спустился, подберите, а то испачкаете. Как-то в августе – было исключительно жарко – я ехала в метро в платье с открытой спиной и одна молодая женщина громко возмутилась: Девушка, это же не пляж, а метро!» [Ратмайр 2003: 25]. Если последний пример действительно представляет собой замечание (похожие замечания в адрес молодежи можно услышать и сейчас), то первые два высказывания, с точки зрения русских, представляют собой не замечание – а совет, поскольку нацелены на благо адресата, являются проявлением заботы о нем.

Примеры из личного опыта:

В супермаркете одна из покупательниц, глядя в мою тележку: Что же вы здесь помидоры покупаете, на рынке они уже гораздо дешевле. Безусловно, данное высказвание, по форме напоминающее упрек (что же вы), и в русской культуре воспринимается как недопустимое вторжение в личную жизнь (кому какое дело, где и что я покупаю). Однако русскому человеку понятно, что намерение говорящего – не критиковать и упрекать, а дать другому, пусть и незнакомому, полезный совет, поделиться своим опытом, и потому к таким высказывниям люди относятся чаще всего терпимо.

Случай на улице. Выйдя из автобуса, слышу сзади: «Мадам, мадам, женщина!» (догоняет пожилая женщина) «Это я вам. У вас сумка открыта, а кошелек прямо сверху лежит. Его ведь так легко вытащить». И далее с поучающей интонацией: «Ну, разве так можно!» Удивляюсь столь смелому и прямому нравоучению, но отвечаю с благодарностью: «Спасибо. Вы правы». Но женщина продолжает: «А вот у девушек часто я вижу в магазинах, на рынках сумки на плече сзади. Я им все время говорю об этом. Мне так жалко людей». Последней фразой моя заботливая собеседница сама объяснила причину своих действий. После этого звучащее как критика и упрек «Ну, разве так можно!» уже не воспринималось бестактным вмешательством. В данном случае это также не замечание в русском понимании, а замечание-совет или совет-предупреждение, поскольку направлено на благо адресата.

Нельзя сказать, что русские люди всегда легко и прямо делают такого рода замечания, не осознавая, что это вторжение, вмешательство в чужую жизнь, но все же желание помочь берет верх. При этом, понимая сложность ситуации, они приносят извинение за свое вмешательство, ищут оправдания своему поступку, могут даже прибегать к комплиментам, служащим своего рода коммуникативной поддержкой адресату, лицу которого наносится урон и т. д. Еще один пример. На улице догоняет незнакомая женщина:

«Вы меня извините, пожалуйста. У вас такой прекрасный вид, но вот туфли у вас или после ремонта, или новые совсем, на них внизу бумажка наклеена. Вы меня только, пожалуйста, извините. Все остальное у вас великолепно».

Женская солидарность, а не бестактность, подтолкнула мою собеседницу совершить акт, делать который, как видим, ей не очень хотелось. Она дважды приносит извенение и дважды оказывает коммуникатиную поддержку в виде оценочных реплик.

Замечание, сделанное другому, потому что вам не нравится его поведение, наносит урон лицу в обеих культурах. Однако существенные различия наблюдаются и здесь. Англичане таких замечаний практически не делают. Пассажиры в транспорте не делают замечаний друг другу. Поведение детей в общественных местах, порой очень шумное, остается без внимания окружающих. Замечания чужим детям делать не принято, даже если они мешают находящимся рядом. Никто не делает замечаний по поводу того, что молодые люди не уступают места пожилым (это и не принято).

На вопрос о том, как обычно реагируют англичане, если во время спектакля им мешают разговоры соседей, мои информанты дали следующие ответы: «Никак», «Недовольным взглядом», «Недовольным выражением лица», «Разворотом в сторону нарушителя и взглядом». На вопрос о том, возможна ли какая-либо вербальная реакция, был дал единственный вариант, состоящий из междометия «Sh-sh». При этом один из моих собеседников допустил, что в случае очень шумного поведения окружающих замечание по этому поводу может быть высказано, но не непосредственно нарушителям порядка, а находящемуся рядом другу, супругу/супруге (с надеждой, что оно может быть услышано окружающими и, как следствие, они изменят свое поведение).

Следует отметить, что строгие ограничения на замечания, особенно в адрес чужих, связаны с двумя причинами: их не делают из уважения к свободе каждого, а также из-за опасения услышать грубость в ответ. Английская молодежь не извиняется в ответ на замечания, а реагирует, как правило, агрессивно (что, к сожалению, наблюдается в последнее время и в русской культуре). Очевидно, это происходит из-за того, что замечание воспринимается как грубое вторжение в зону личной автономии, то есть ущемление права на независимость: если вы мое право нарушили, то теперь и я свободен это сделать. Чтобы не допустить этого, англичане в таких ситуациях предпочитают следовать пословице If you say everything you want to say you'll hear something you don't want to hear (Если вы скажете все, что вы хотите сказать, вам придется услышать то, чего вы не хотите услышать).

Иллюстрацией к вышесказанному является юмористический рассказ о человеке, который все же попытался дать понять сидящим за ним зрителям, что из-за них он не слышит артистов. Интересно, что вел он себя точно в соответствии с комментариями моих информантов:

Last week I went to the theatre. I had a very good seat. The play was very interesting. I did not enjoy it. A young man and a young woman were sitting behind me. They were talking loudly. I got very angry. I could not hear the actors. I turned round. I looked at the man and the woman angrily. They did not pay any attention. In the end, I could not bear it. I turned round again. 'I can't hear a word! I said angrily.

'It's none of your business, the young man said rudely. 'This is a private conversation!

На данную особенность английского коммуникативного поведения обращает внимание А. В. Павловская. Говоря о знаменитой сдержанности и невозмутимости англичан, она пишет:

«Единственное, что может вывести из себя истинного англичанина, – это шумное и вызывающее поведение других. Даже в Лондоне – городе, почти полностью отданном туристам и эмигрантам, – нередко можно увидеть в автобусе чинную английскую пару с откровенным отвращением разглядывающую шумную и эмоциональную группу испанских или итальянских туристов и позволяющую себе даже в порыве искреннего негодования (курсив мой. – Т. Л.) всего лишь нахмурить брови и молча возмущенно переглянуться» [Павловская 2004: 237–238].

Замечание (reprimand) в английском коммуникативном сознании – это всегда знак неравенства[45]. Поэтому, если в случае явного нарушения права на личную автономию англичане все же каким-то образом выражают свое недовольство поведением окружающих, этот речевой акт является не замечанием, а протестом, и он, как правило, выражается в форме просьбы:

Could you turn down your music, please? (Мог бы, ты, пожалуйста, сделать тише музыку?) (членам семьи, друзьям).

Could you please stop talking? (Могли бы вы перестать разговаривать?) (ученик своим одноклассникам во время урока).

Please, you're disturbing me (Пожалуйста, вы мне мешаете) (соседям по общежитию).

Подобные формы протеста возможны при достаточно близких отношениях между коммуникантами. В случае более дистантных отношений между ними протест не выражается. П. Роу [Roe 1976: 60] приводит любопытные примеры замечаний в ситуациях, когда человек вынужден их сделать, сопровождая их предупреждением о том, что они делаются в форме просьбы, но с определенной, несколько саркастичной, интонацией, что является невежливым:

Would you mind not treading on my toes? (буквально, но с некоторой долей погрешности: Не возражали бы вы перестать наступать мне на ноги?);

Would you kindly stop your child throwing sand all over me? (что-то вроде: Не могли бы вы быть так любезны, чтобы заставить ребенка прекратить бросать в меня песок?).

Пример замечания в транспорте:

'Excuse me. I think you're standing on my foot.

'I'm sorry. I didn't realize.

В очереди в супермаркете можно усышать следующее: 'Excuse me, but I think you're in the wrong place. 'Are you speaking to me?

'Yes. The end of the queue's over there. I think you've made a mistake.

Маркер субъективности I think смягчает замечание, делает его звучание менее прямолинейным и импозитивным. 'You've made a mistake' свидетельствует о том, что окружающие воспринимают поведение адресата не как преднамеренное нарушение общественного порядка, а как случайную ошибку, что позволяет ему (и говорящему) сохранить лицо.

Ярким примером антиконфликтной стратегии и стремления сохранить лицо (как собеседника, так и свое) является следующая ситуация: женщина в дорогом светлом костюме идет на важную встречу, к ней подбегает собака и грязными лапами пачкает его; подошедшему хозяину собаки расстроенная дама говорит: «I am not happy with your dog at all!» (Я совсем недовольна вашей собакой)[46]. Безусловно, не стоит думать, что так поведет себя каждый представитель английской (или американской) культуры. Тем не менее, трудно предположить, чтобы хотя бы один представитель русской культуры отреагировал на данную ситуацию подобным образом. Скорее всего это будет ориентированное на адресата восклицание, содержащее эксплицитный упрек: Что же вы за собакой не смотрите! Разве так можно?! (не исключены и более резкие высказывания).

В английской коммуникативной культуре при нарушении чужого пространства можно услышать также краткое Do you mind? или Excuse me, которые произносятся с характерной интонацией и с ударением на каждом слове. Русские с большим трудом и не всегда понимают прагматическое значение подобных имплицитных замечаний. Услышав такое Excuse me, они недоумевают, за что перед ними извиняются.

Совершенно недопустимыми считаются такие распространенные у нас замечания-указания, которые делают как сами пассажиры, так и работники транспорта: «Не задерживайте выход пассажиров», «Отойдите от края платформы», «Побыстрее совершайте посадку-высадку, не задерживайте отправления поезда», «Не забывайте оплачивать проезд», «Не стойте в проходе», «Проходите вперед», «Возьмите сумку в другую руку», «Снимите свой рюкзак, он же мешает», «Вы бы продвинулись, и я бы прошла», и тем более замечания-упреки: «Побыстрее заходите в автобус. Что вы еле-еле двигаетесь!» (водитель автобуса – пассажирам); «Что же вы в проходе стоите! Что вы никак не проходите!», «Развеможно с такими сумками ездить в общественном транспорте! Из-за вас люди пройти не могут (пассажиры с возмущением).

Даже если кто-то из пассажиров закурит, что, как и в России, является грубейшим нарушением норм общественного поведения, окружающие не сделают замечания прямо, а только через водителя, замечание которого при этом является образцом деликатности и уважительного отношения к нарушителю: Would you kindly stop smoking, please? Thank you (Вы любезно пожелали бы перестать курить, пожалуйста? Спасибо). Данная реплика, услышанная в реальной ситуации, столь любопытна, что заслуживает отдельного рассмотрения.

Водитель использует в ней следующие средства смягчения:

– обращается к пассажиру не прямо, а косвенно, предпочитая вопросительное предложение императиву и таким образом создавая иллюзию того, что у пассажира есть выбор;

– апеллирует к желанию адресата (would you);

– выражает сомнение в желании адресата совершить действие (сослагательное наклонение);

– три модификатора – kindly, please, thank you – смягчают побуждение. В результате замечание-команда звучит как мягкая, деликатная просьба.

Подобное замечание для русского коммуниканта столь неестественно, что в нем можно заподозрить иронию, но никакой иронии здесь нет. Оно является конвенциональной, соответствующей данной коммуникативной ситуации реакцией водителя. На вопрос о том, всегда ли он делает замечание пассажирам в такой вежливой форме, мне был дан не менее удивительный ответ: «Нет, только при первом обращении, если же пассажир не прекратит курить, второе обращение будет очень требовательным – 'Kindly stop smoking or I'll have to call the police' (Любезно прекратите курить или мне придется вызвать полицию). В требовательном, по словам водителя, высказывании также есть модификаторы – kindly (любезно) и I'll have (мне придется, я буду вынужден), что в значительной степени смягчает его воздействие на нарушителя.

Трудно представить, что в русской коммуникации в подобной ситуации возможно иное, кроме как императивное, высказывание. Вместо средств смягчения требования более естественными представляются средства усиления воздействия: Немедленно (сейчас же) прекратите курить (не говоря уж о тех, что выходят за рамки вежливого общения, но, которые, к сожалению, в подобной ситуации не исключены).

Продолжим о том, чего не делают английские коммуниканты. Учитель не делает замечания ученикам при всем классе. В случае необходимости он выходит вместе с нарушившим нормы поведения учеником в коридор и беседует с ним без посторонних, сохраняя таким образом его достоинство. Если он все же вынужден обратиться к ученикам с замечанием и призвать их изменить свое поведение, то его высказывания, в сравнении с русскими, тоже мало будут похожи на замечание-команду: Ср.:

Перестаньте разговаривать. – Could you please stop talking? (Могли бы вы перестать разговаривать, пожалуйста?).

Ведите себя как положено. – That's enough (Этого достаточно).

Потише, пожалуйста. – Can you keep quiet? (Вы можете сидеть тихо?).

Слушайте внимательно. Не отвлекайтесь. – Are you with me? (Вы со мной?).

Больше не опаздывайте. – Please make sure you're on time in future (Пожалуйста, убедитесь, что в будущем вы будете вовремя)[47].

С целью сохранения «лица» родителей родительские собрания представляют собой индивидуальные беседы родителей с учителями, которые проходят в специально отведенные для этого дни. Таким образом, все проблемы обсуждаются наедине, без свидетелей.

В университете преподаватели также не делают замечаний студентам, они, как правило, вовсе не реагируют на такое поведение студентов, как опоздание, разговоры и пр., и попросту игнорируют это.

В семье родители могут делать замечания своим детям, но обычно также в форме вопроса (хотя здесь допустима ироническая интонация):

Will you not bite your nails?

Will you not make so much noise?

Would you mind not leaving dirty cups on the table?

Would you mind not taking my books without asking?

Делая в магазине замечание своему ребенку, который по неосторожности чуть было не толкнул тележку другого покупателя, английская мама ограничилась репликой 'Mind, Tony', что является скорее не замечанием, а предостережением или призывом к большей внимательности. При выходе из транспорта вместо того, чтобы поторопить сына/дочь, посетовать на его/ее медлительность, ребенку заботливо скажут 'Take your time'.

Другим примером ограничений, касающихся речевых актов, является критика. Критические замечания в английской коммуникативной культуре также практически отсутствуют. Высказывания учителей в адрес учеников, типа Какие же вы невнимательные /Когда же ты перестанешь опаздывать? / Я, конечно, понимаю, что вы устали, но нельзя же так пренебрежительно относиться к предмету и т. п., английскими учителями не допускаются. Они предпочитают больше хвалить, чем критиковать, что удивляет русских детей, привыкших к постоянным замечаниям и критике в свой адрес со стороны учителей. Встречаясь с родителями (что, как отмечалось, происходит не на общих собраниях, а индивидуально), учителя также не скупятся на хвалебные слова, как, например, Your daughter is a genius. She is brilliant.

В академической среде критика во время научной дискуссии также очень сдержанная и доброжелательная, она носит субъективный характер, а не декларативный, который характерен для русской коммуникативной культуры. Стиль проведения научной дискуссии, принятый в русской коммуникации, воспринимается англичанами как очень агрессивный и недоброжелательный.

Поскольку у англичан не принято выражать сильные чувства, английский язык предлагает большое разнообразие эвфемизмов, помогающих избежать этого. Так, выражая несогласие, они сопровождают свои комментарии фразой I mаy be wrong, but … (Возможно я ошибаюсь, но . ) или There is just one thing in all that you have been saying that worries me a little (Во всем том, что вы сказали, есть всего один момент, который меня немного беспокоит) (из [Samovar, Porter, McDniel 2007: 179]).

По нашим наблюдениям, в случае необходимости возразить, высказать свое несогласие с мнением адресата широко используются также следующие средства модификации, смягчающие высказывание и снижающие его категоричность: I'm afraid / unfortunately / if I may / if you don't mind my saying so и др.:

I'm afraid I can't completely agree with you (Боюсь, я не могу полностью согласиться с вами).

Unfortunately my calculations do not agree with yours (К сожалению, мои расчеты не соответствуют вашим).

I wonder if you have thought about the work of Jones, which suggests the contrary (Интересно/Я интересуюсь, думали ли вы о работе Джонса, который предлагает противоположное).

I'm afraid you may have to revise your conclusions/premises (Боюсь, вам придется пересмотреть ваши расчеты / посылки).

I'm afraid you may have to substantiate your findings more satisfactorily/conclusively (Боюсь, вам придется обосновать ваши выводы более существенно).

I don't think you've given this very serious matter enough of your attention (Я не думаю, что этому серьезному вопросу вы уделили достаточно внимания).

If you don't mind my saying so your calculations are open to question (Если вы не возражаете тому, что я скажу, ваши расчеты открыты для вопросов).

Высказывания английских оппонентов носят субъективный и рекомендательный характер. Они не допускают указаний на то, что адресат не прав, а предлагаемая оппонентом точка зрения является единственно верной. Как отмечает А. Вежбицкая, в мире английского языка можно сказать «я с тобой не согласен», но нельзя сказать другому человку «ты не прав»; сказанные по-английски слова «you are wrong» («ты не не прав») звучат очень грубо, и после такого высказывания разговор становится невозможным (см. [Вежбицкая 2005: 468)].

В случае возникших разногласий английские коммуниканты предпочитают не доводить дело до серьезных споров. Они не пытаются, как русские, доказать справедливость своей точки зрения и непременно склонить на нее собеседника. В английском языке есть специальная антиконфликтная фраза – Let's agree to disagree, которой пользуются, чтобы остановить спор, не дать ему разгореться и сменить тему разговора или обсуждения.

По нашим наблюдениям, неприемлемыми для английской коммуникативной культуры являются также высказывания, которые содержат угрозу, что в русской коммуникации встречается даже при официальном общении. Как, например, в следующем объявлении, которое звучало в известном московском театре на премьерном показе, где присутствовало много именитых гостей: Внимание! Курить в нашем театре разрешается только в строго отведенных местах. Нарушившие это требование могут быть привлечены к административной ответственности. Английский вариант подобного предупреждения не содержит последнего замечания: We would like to remind you, that smoking is not allowed to in the theatre (Мы бы хотели напомнить вам, что курение не разрешено в нашем театре). Сравните тональность звучания – Мы бы хотели напомнить вам и Нарушившие это требование могут быть привлечены к административной ответственности.

Другой пример из обращения автоинспектора к водителю, нарушившему правила парковки (из анкет информантов): Уберите машину, а то будете оштрафованы. Ср.: Well, sir, it has to be moved. It's an obstruction / Would you mind moving it, please? / Could you/Would you move it? (Сэр, ее следует убрать. Она мешает / Вы бы не возражали переставить ее, пожалуйста? / Могли бы вы/Желали бы вы переставить ее?).

К коммуникативным запретам в некоторой степени можно отнести и такой речевой акт, как отказ, вернее прямой отказ. Сказанное прямо No в ответ на приглашение, просьбу, предложение или, например, заявление на работу воспринимается как нанесение урона лицу. Чтобы сохранить лицо, как свое, так и адресата, принято делать отказ в мягкой форме, ставя на первый план благодарность (за приглашение или обращение), готовность помочь (в просьбе), следует также выразить свое сожаление в связи с невозможностью дать утвердитальный ответ, объяснить причины, которые препятствуют этому, предложить другие варианты:

Would you like to go out to the cinema tonight? (приглашение друга) – Oh, I'd love to. That sounds brilliant. But I'm afraid I can't make it tonight. Another time perhaps.

Can you help me with my maths homework? (просьба друга) – Believe me, I would if I could, but I don't know the first thing about algebra. Sorry.

Стиль английского отказа на обращение по поводу работы является столь косвенным, что русскими коммуникантами он часто истолковывается неверно. Как правило, он начинается с благодарности за проявленный интерес, часто содержит признание достоинств обращающегося, его ценности для компании и содержит надежду на будущее, и даже скорое, сотрудничество, как в следующем письме:

Dear N,

Thank you very much for applying for the post of Director of ….

We had a very large number of applications from an excellent field and we are pleased to announce that we have appointed N.N., who is … and has actively been promoting Russian culture, particularly music, in London for the past five years.

We very much value your interest in …, and although your application was not successful, we very much hope that you will involve yourself in our programmes and activities. The success of our venture will depend to a large extent on individuals and groups taking an active role in defining our programmes and organising many of the events, so we look forward to welcoming you to … in the near future.

Yours Sincerely, Name

Organisation

Неудивительно, что после такого письма русский заявитель, который как русский человек вообще не разбалован вниманием со стороны тех, кто наделен какими-либо властными полномочиями, и не привык к вниманию с их стороны, решил, что если его кандидатура не прошла на пост директора, то место заместителя или, по крайней мере, сотрудника этой организации ему обеспечено, и в ближайшее время он получит конкретное предложение. Каково же было его разочарование, когда он узнал, что другие кандидаты на этот пост, получили точно такое же письмо.

Подобное неадекватное прочтение русскими письма-отказа – нередкое явление.

О. А. Леонтович приводит аналогичный случай, произошедший с Е. Г. Юревичем – российским эмигрантом, преподававшим в Орегонском университете в США, который в одном из своих писем писал:

«Вскоре по приезде мне устроили интервью в местном колледже. <.. > Когда все закончилось, я осторожно спросил, когда можно позвонить, чтобы узнать результат. Мне ответили, что они вскоре позвонят. И я не один день сидел утром у телефона и ждал. Предсталяете ли вы, что это значит – приехать и получить надежду на рабоу по профессии? Они не позвонили. А потом я узнал, что это здесь ФОРМА ОТКАЗА и существует даже такая ходячая фраза: don't call us, we will call you. Вот вам и конфуз. Или, как я сказал бы теперь, culture shock» [Леонтович 2005: 290].

Интересный случай, где причиной непонимания стали также различия в стратегиях, используемых при отказе, рассказала Т. М. Николаева[48]:

Российского ученого пригласили выступить с пленарным докладом на международной конференции, проходившей в Англии, на что, следуя такой русской ценности, как скромность, она ответила: «Большое спасибо за приглашение. Даже не знаю, смогу ли я подготовить что-нибудь особенно интересное». Вскоре пришло письмо, которое и удивило, и разочаровало ее: «Нам очень жаль, что вы не смогли принять наше приглашение. Не волнуйтесь, мы уже нашли другого докладчика».

Эта ситуации является примером двустороннего непонимания. В ней произошло наложение сразу нескольких коммуникативных различий. Автор письма не учел того факта, что представителям английской культуры, где ценятся уверенность в себе и настроенность на успех, чуждо подобное проявление скромности. Получатели письма, в свою очередь, также, очевидно, не имели представления об этой особенности русских и истолковали его значение, исходя из своего коммуникативного опыта. Поскольку отказ в английской коммуникации не принято выражать прямо, прагматика этого письма была понята ими именно как отказ.

В английской коммуникативной культуре существуют также многочисленные тематические табу, ограничивающие темы общения. Не принято говорить о политике, религии, сексе, то есть касаться тем, которые могут привести к разногласиям, стать причиной спора, также не принято задавать вопросы личного характера, касающиеся семьи, зарплаты, отношений – всего того, что составляет личную жизнь собеседника и касается только его. Подобного рода вопросы могут быть восприняты как излишнее любопытство, вторжение в частную жизнь и нарушение коммуникативных норм. Для представителей русской культуры, у которых также есть тематические ограничения, определить границу личного при общении с англичанами достаточно сложно. Как уже отмечалось, к личным относится даже такой привычный для русских и регулярно задаваемый в транспорте вопрос, как Вы сейчас выходите?

Среди коммуникативных запретов, характерных для английской культуры, следует также назвать недопустимость перебивать собеседника, что, как отмечалось, считается грубейшим нарушением норм общения. Одним из строго соблюдаемых коммуникативных правил является так называемое turn-taking, согласно которому каждый из коммуникантов говорит строго по очереди. В случае если вы что-то недоговорили, следует дождаться, когда собеседник сделает паузу, предоставив вам слово, а не пытаться сказать что-то вдогонку. В русской коммуникативной культуре, как отмечалось, столь строгого правила огранизации диалога не существует. Русские коммуниканты легко допускают перебивы и нахлесты начальной фразы одного собеседника на конечную фразу другого, что не мешает процессу коммуникации.

Также к коммуникативным табу можно отнести уже названные нами недопусимость вторжения в личное пространство (как проксемном, так и вербальном уровне), недопустимость оказания прямого коммуникативного воздействия на собеседника, неконтролирумое проявление эмоций и т. д.

Если обобщить все, чего нельзя делать в английской культуре, то этот список табуированных действий, начинающихся с НЕ может оказаться весьма длинным. Это:

не приближаться слишком близко,

не нарушать личного пространства,

не оказывать прямого коммуникативного воздействия, т. е. не употреблять императива,

не говорить прямо о своих желаниях и не навязывать их, не оказывать давления на собеседника, не высказывать прямо свое мнение, не говорить прямо нет, не давать непрошеных советов, не делать замечаний, не критиковать, не угрожать,

не задавать личных вопросов, не перебивать,

не проявлять свободно свои эмоции и т. д., ит. п. Все эти запреты легко объяснимы и в обобщенном виде могут быть сформулированы следующим образом: в связи с тем, что важнейшей культурной ценностью англичан является право на личную автономию, при общении с ними нельзя совершать никаких действий, которые ставят под угрозу незыблемость границ этой автономии, другими словами, НЕЛЬЗЯ ЗАДЕТЬ своего собеседника НИ ЖЕСТОМ, НИ СЛОВОМ, НИ ЧУВСТВОМ, необходимо выстраивать свое поведение так, чтобы не была нарушена его коммуникативная НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ.

Стратегии вежливости непосредственно связаны с доминантными чертами коммуникативного поведения, которые в целом формируют национальный стиль коммуникации.

Как было показано, английская коммуникативная культура выработала целый комплекс стратегий, направленных на демонстрацию уважения личной автономии собеседника, его зоны независимости (privacy), в результате чего важнейшей чертой английского стиля коммуникации, сформированной в результате их реализации, является дистантность.

Стратегии дистанцирования наиболее активно реализуются в побудительных речевых актах, представляющих собой угрозу для коммуникации, так как они связаны с оказанием воздействия на собеседника, направлены на то, чтобы побудить слушающего совершить действие, однако их востребованность в английской и русской коммуникативных культурах различна.

При выражении прагматического значения Я хочу, чтобы ты сделал это англичане отдают предпочтение косвенным высказываниям, содержащим вопрос о возможности или желании адресата совершить действие, т. е. на уровне семантики высказывания предлагается выбор – совершать действие или не совершать. Это относится даже к директивным РА, в которых прагматическая опция отсутствует и реально никакого выбора, кроме как подчиниться, у адресата нет. Таким образом демонстрируется уважительное отношение к личной автономии субъекта, независимо от его статуса.

Русские коммуниканты отдают явное предпочтение прямому выражению побуждения. Императивные высказывания являются преобладающими как в директивных речевых актах, так и в недирективных (просьбе, совете, приглашении).

Заметно различие в использовании и других стратегий. Английские коммуниканты часто, особенно в просьбе, выражают сомнение в возможности адресата совершить действие. Русские такую стратегию используют в значительно меньшей степени, в то же время они могут усиливать свою просьбу, что совершенно недопустимо в английской коммуникативной культуре.

Английские коммуниканты проявляют большой интерес к возможности, желанию, заинтересованности адресата в совершении действия, русские чаще выражают свои желания (в просьбе, приглашении), могут интенсифицировать их, еще больше усиливая свое воздействие на адресата.

Таким образом, англичане в большей степени, чем русские, прибегают к «социальным поглаживаниям». Они больше озабочены формой высказываний, для русских более важно содержание.

Регулярное использование данных стратегий вежливости способствует выработке определенных черт стиля коммуникации. Все стратегии вежливости дистанцирования направлены на реализацию одной гиперстратегии – уменьшайте воздействие на адресата, демонстрируйте уважение к его личной независимости. Данная гиперстратегия привела к формированию таких доминантных черт английского стиля коммуникации, как к о м – муникативная неприкосновенность и неимпозитивность – недопустимость прямого воздействия на адресата либо сведение его до минимума в тех РА, где это воздействие приходится оказывать.

Важно еще раз подчеркнуть, что дистантность и неимпозитивность пронизывают все сферы общения англичан, включая самые интимные, такие как общение с близкими друзьями, общение в семье, что свидетельствует о том, что зона privacy оберегается и здесь:

1.1. 'Hah! volunteered Mrs. Palmer, as if in truimh.

I beg your pardon, Mummy?

'Nothing, dear. I was only thinking what a funny business it all is in my opinion' (J. Asher).

2.1. 'I'm going to get up now – can you move your arm?(J. Asher) (жена – мужу в постели).

3.1. Can I have another glass of wine (молодая женщина в гостях у близкой подруги).

4.1. Just wonderful if you could give me a tinkle (сообщение другу на автоответчике).

5.1. 'Sorry to interrupt, darling, but I think the baby's crying. Do you think you could just go and see if she's all right? And perhaps give her some milk? Ooh, and check her nappy? (муж – разговаривающей по телефону жене) (John and Liz Soars).

Русскими коммуникантами подобные фразы воспринимаются как неуместные для данных ситуаций, чрезмерно формальные. Близость отношений позволяет игнорировать этикетные формальности при общении с друзьями и членами семьи, уместным является прямой, более естественный и менее церемониальный стиль поведения. Ср.:

1.2. Что? / Что ты сказала? (при переспросе).

2.2. Я хочу встать. Убери, пожалуйста, руку.

3.2. Налей, пожалуйста, еще вина.

4.2. Перезвони мне, пожалуйста.

5.2. Ты что не слышишь? Ребенок плачет. Сходи посмотри, все ли с ней в порядке. Дай молока и проверь пеленки.

Данные примеры, как и приведенные ранее, свидетельствуют о том, что нейтральный уровень вежливости в английской коммуникативной культуре сдвинут, по сравнению с русской, в сторону формального (высокого), низкий – в сторону нейтрального (среднего), что и определяет важнейшие стилистические различия.

Дистантность и неимпозитивность проявляются в английской коммуникации не только на уровне употребления языковых средств (ограничение на употребление императива, например) и использования определенных коммуникативных стратегий при выражении тех или иных интенций, но касаются ограничений на ряд речевых актов (запрет, замечание, критика, угроза). Неимпозитивность характерна в английской коммуникации для всех тех ситуаций общения, где затрагиваются интересы адресата и есть угроза вторжения в зону его личной автономии.

Помимо дистантности и неимпозитивности, английский стиль коммуникации характеризуют такие черты, как косвенность, неоднозначность, недоговоренность, некатегоричность, коммуникативный пессимизм, приоритетность формы, ориентированность на собеседника, на сохранение лица. Все эти коммуникативные черты также связаны с рассмотренными выше стратегиями дистанцирования и вырабатываются в результате их регулярного использования.

Отмеченные особенности английского стиля коммуникации полностью отражают английские коммуникативные ценности и соответствуют англо-саксонской культурной традиции, в которой, как отмечает А. Вежбицкая, «подчеркиваются права и автономия каждого человека, которая не терпит вмешательства в дела других людей, которая уважает частную жизнь, одобряет компромиссы и не одобряет любой догматизм… Чего англо-саксонская культура не терпит, так это попыток подчинить своей воле другого человека [Wierzbicka 2003: 30–31].

Для русской коммуникативной культуры в силу ее особенностей стратегии вежливости отдаления, дистанцирования не столь типичны. Они реализуются в меньшем количестве и с меньшей интенсивностью, что позволяет говорить о большей контактности в коммуникативном поведении русских, проявляющейся как на невербальном, так и на вербальном уровнях. Оказание прямого воздействия на собеседника в большинстве случаев не является нарушением норм общения. Возможно даже усиление этого воздействия (Помоги. Очень тебя прошу. / Приходи ко мне на день рождения. Только обязательно). Данная особенность коммуникативного поведения позволяет говорить об и м позитивности – допустимости оказания прямого воздействия на собеседника как одной из доминант русского стиля коммуникации. На языковом уровне импозитивность проявляется, прежде всего, в широком употреблении императива, а также в допустимости усиления просьбы, приглашения, что не воспринимается как нарушение этикетных норм. На коммуникативном – в ограниченном, по сравнению с английской культурой, употреблении стратегий дистанцирования, в достаточно свободном и более частом употреблении импозитивных РА в целом и легком нарушении коммуникативных границ.

Кроме того, для русского стиля коммуникации характерны прямолинейность, однозначность, категоричность, приоритетность содержания, ориентированность на самого говорящего.

Различия в использовании коммуникативных стратегий и, соответственно, в стилях коммуникации объясняются разными принципами вежливости и особенностями социально-культурных отношений и ценностей. Знание этих различий имеет большое практическое значение, их следует учитывать как при переводе, так и в межличностном общении, с тем чтобы уметь адекватно понимать поведение других людей и самим вести себя в соответствии с нормами другой культуры. Интересен в этой связи опыт усвоения русского стиля коммуникации, описанный Ш. Хобсон, где она справедливо отмечает, что словарный запас сам по себе не гарантирует успешной коммуникации, необходимо уметь строить высказывание в соответствии с тональностью русского языка:

Я поняла спустя некоторое время, что изучение русского языка – в такой же степени вопрос адаптации моей интонации, как и накопления словарного запаса. У русских, например, нет ничего похожего на закрученную, извиняющуюся манеру англичан. Если вы начнете так: «Не будете ли Вы столь любезны, чтобы помочь мне, если у Вас есть немного времени, и показать, где может быть почта?» (Would you possibly be so kind as to help me, if you've got a moment, to point out where the post office might be?), русский … посмотрит на вас так, словно вы сумасшедший. По прошествии некоторого времени я научилась спрашивать просто: «Где почта?». Точно так же русская привычка говорить командным тоном «Дай сигарету!» скоро перестала звучать грубо. И тон, и кроющееся за ним мнение, что богатый сигаретами человек всегда поделится ими с бедным, стали ощущаться совершенно естественными. Мне казалось, что я становлюсь русской; и счастливое, сладостное ощущение потери себя было частью этого процесса [Hobson 2001, цит. по: Вежбицкая 2007: 157].

Как уже отмечалось, умение выражать коммуникативные намерения в соответствии со стилем изучаемого языка относится к высшему уровню коммуникативной компетенции. Для тех, кто не боится «потерять себя» и хочет приблизить свое поведение к английскому стилю коммуникации, могут быть полезны следующие рекомендации.

Коммуникативные правила для русских при общении на английском языке, основанные на вежливости дистанцирования

Во всех ситуациях, где затрагиваются интересы собеседника, следует придерживаться коммуникативных правил, которые в обобщенном виде можно сформулировать следующим образом:

• Строго соблюдайте дистанцию в общении (как на невербальном, так и вербальном уровне).

• Проявляйте максимум уважения к личной независимости собеседника (его 'privacy').

• Не говорите прямо (императивно) о том, чего вы от него хотите, оформляйте побуждение в виде косвенного высказывания.

• Не оказывайте прямого воздействия на собеседника, даже если вы считаете, что побуждаемое действие в его интересах (приглашение, совет, предложение).

• Используйте разнообразные средства смягчения воздействия.

• Делайте акцент не на свои интересы, а на интересы, возможности и желания партнера.

• Помните, что чем длиннее и «косвеннее» ваше побуждение, тем более вежливо оно звучит.

• Имейте в виду, что если собеседник обращается к вам с вопросом, это может быть не вопрос о ваших желаниях и возможностях, а просьба, приглашение, совет или команда, подлежащая выполнению.

• В случае отказа не говорите категорично НЕТ, смягчайте свой отказ или несогласие.

• Независимо от контекста завышайте уровень вежливости, старайтесь быть «более вежливым», формальным по сравнению с тем, что представляется уместным в русской коммуникативной культуре. Исходите из того, что в общении с англичанами невозможно быть «избыточно вежливым».

• Помните, что для охраны зоны личной независимости собеседника, вторжение в которую считается грубейшим нарушением коммуникативных норм, существует ряд коммуникативных табу, которые следует соблюдать:

– не давайте советов, если вас не просят;

– не делайте замечаний;

– не критикуйте;

– не навязывайте своего мнения;

– избегайте споров;

– не задавайте личных вопросов;

– не вмешивайтесь в разговор;

– не перебивайте.

• Будьте сдержанны как в вербальном поведении, так и невербальном (сдерживайте эмоции, следите за жестами).

• Ведите себя так, чтобы НЕ ЗАДЕТЬ своего собеседника ни жестом, ни словом, ни чувством, строго соблюдайте его коммуникативную НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ.

Следуйте этим правилам, и тогда вы опровергнете существующий стереотип о том, что русские – грубые, невежливые, догматичные, навязчивые, не считающиеся с другими люди. Данные коммуникативные правила помогут приблизить поведение к нормам английской коммуникативной культуры и английского стиля коммуникации, сделать его более предсказуемым и соответствующим ожиданиям партнера.