Глава 19

Короткий обыск дома не дал ничего, кроме того факта, что там жила женщина. Шанаги нашел сломанную расческу, несколько светлых волос и почувствовал едва различимый, слабый запах духов.

Когда он вышел, Мурхауз сидел на ступеньках, опустив голову на рука. Он поднял глаза, держа в руках окровавленный платок. — Ты бьешь крепко, неохотно произнес он.

— Ты сам напросился.

— Это точно. Никогда не думал, что кто-нибудь сможет это сделать.

— Стыдиться нечего. Я в свое время много дрался на ринге.

— Так и думал. Я тоже бросил. Нет смысла играть против крапленых карт.

Шанаги сел рядом с ним. — Эти люди твои друзья?

— Ничего подобного. Эта женщина… Она слишком высока и далека. Гоняла меня, как раба. Единственный, с кем она разговаривала — это он.

— Холструм?

— Да. Похоже, она с ним договорилась… только по-моему, она его тоже не любила. Они все что-то замышляли.

— Они украли груз золота, которым в городе должны были расплатиться за скот и с ковбоями. Большая часть золота принадлежала Гринвуду.

Гигант молчал, прикладывая платок к разбитому рту. — Мне приходилось убивать, но я не вор. Я в этом не участвовал.

— Я и не думал об этом. Сколько их?

— Он… то есть, Холструм, эта женщина, что жила здесь. Потом Джордж Алкотт, Пин Броди, еще двое, чьих имен я знаю. Они сюда приезжали всего раз или два.

— Они сейчас все вместе?

— Да.

— Ты имеешь представление, куда они направляются?

— Думаешь, они со мной разговаривали? Да они не сказали бы мне, сколько сейчас времени. На твоем месте я бы догадался, что они направятся на восток. Двое или трое из них — с Востока, а та, которая всем этим заправляла, хотела туда уехать.

— Женщина, которая здесь жила? Она всеми командовала?

— Нет, не она. Другая. Я никогда ее не видел. Она пару раз приезжала, но ночью. Похоже, она встречалась с ними где-то на равнине. Время от времени я слышал разговоры. Вот я и подумал, что она была быком в стаде… то есть главной. Она живет где-то на западе. Приезжала оттуда и туда же уезжала, а судя по тому, что она пару раз сказала, я подумал, что у нее там дом.

Шанаги хорошенько все это обдумал. Сейчас они были на лошадях и ехали на юг, но у него возникло чувство, что Мурхауз возможно прав и что они направлялись на восток.

Холструм искал "леди", классную женщину с Востока. Теперь он ее нашел, у него были деньги и он тоже уедет на Восток. По крайней мере, он так рассчитывал.

— Тебе нравился Холструм?

— Мурхауз пожал плечами. Он платил мне вовремя и никогда не жаловался. Он просто хотел, чтобы люди держались отсюда подальше, особенно когда приехала эта женщина. Он не хотел, чтобы ее здесь увидели. Да и без этого никто сюда не приезжал.

— Мне кажется, они хотят убить его.

— Что? — Мурхауз провел рукой по лбу. — Я этого боялся. Ясно, что он думал, что главный — он, однако на самом деле все было иначе. Это та женщина, а после нее Джордж. Холструм всем приказывал, и все его вроде бы слушались, но за его спиной готовили другие планы. Я слышал.

Вся банда уехала, у них была хорошая фора. Шанаги потерял время, разыскивая следы фургона и во время драки с Мурхаузом, но обладая информацией, он сможет нагнать упущенное. Не в его характере было принимать решения сходу, поэтому сейчас о тщательно продумал ситуацию.

— Послушай, Мурхауз, что находится к югу отсюда?

— Ничего на многие мили. Ничего, кроме прерии и антелоп. Иногда бизонов. Поэтому я и подумал про восток. На западе — тоже ничего, кроме ранчо той женщины, а она вряд ли поведет их туда, судя по тому, как она не хотела, чтобы ее увидели и всему прочему.

Значит, на восок. Шанаги старательно думал. В Канзас-сити Холсьрума знали. Если бы Шанаги направился за ними, то в погоне он загнал бы своего коня, а их могли ожидать свежие лошади. Таким обазом, его заставили бы выйти из игры.

Том встал. — Никуда не уезжай. Я могу к тебе наведаться.

— Ты меня не арестуешь?

Шанаги усмехнулся и протянул руку. — Ты слишком хороший человек, чтобы валяться в тюрьме. К тому же ты уже помог.

— Ну, как я говорил, мне приходилось убивать, но я не вор. Мама меня хорошо воспитала.

Том Шанаги вскочил в седло. Его костяшки пальцев были разбиты и болели, рубашка порвана. Он повернул коня и поехал обратно в город.

В городе все было спокойно. Том спешился у конюшни и увидел, как из салуна вышел Гринвуд и облокотился о коновязь у здания. К нему присоединился судья Макбейн.

Оставив коня, Шанаги медленно пошел по улице. Гринвуд взлянул на его порванную рубашку. — Кажется, у тебя были неприятности.

— Я бы не отказался от пива.

— Что случилось?

— Мурхауз не хотел разговаривать. Мы немного поспорили, и он заговорил. Неплохой человек.

— Они захватили золото, — сказал Гринвуд. — Нам сказали, что его принял за городом кто-то с бумагами, подписанными Холструмом и Карпентером.

— Карпентером? Он мертв.

— Да, но откуда это знали в почтовом вагоне?

Шанаги взял пиво, снял шляпу и положил ее рядом на стойку. Новость Гринвуда не была для него неожиданностью.

— Машинист приходил?

— Машинист? С какой стати? Поезд остановился на несколько минут и тут же отъехал. Похоже, он был рад убраться отсюда.

Минуту-другую царило молчание. Шанаги отхлебнул пива. Ему очень хотелось пить. Пиво было холодным и вкусным.

— Драко мертв, его сыновья тоже, — сказал Макбейн. — Ты, сынок, метко стреляешь.

— Мне пришлось. У меня не было выбора. — Шанаги отпил из стакана. — Но у меня были помощники, а я им даже спасибо не сказал.

— Джош сводил свои счеты.

— Правильно. Уин Драко как-то собирался его повесить. — Том выпрямился. Дик Пендлтон еще в городе?

— Между прочим, нет. Джош сказал ему, что ты попал в переделку, и он появился, чтобы помочь. Он уехал обратно на ранчо, куда-то спешил.

— А Джош? Он бы мне пригодился. — Том допил пиво. — Спасибо, Гринвуд. Очень вовремя.

— Ну, ты пытался хоть что-то сделать. — Гринвуд положил руки на стойку. — Если хочешь, пей еще. Я все равно разорен.

— Не думаю, — спокойно сказал Шанаги. — Я совсем так не думаю.

Гринвуд неверяще уставился на него.

Шанаги улыбался. — Я могу ошибаться, но не думаю, что вы разорены. Если я ошибаюсь, вы все потеряли, но если я прав…

— Если ты прав, что тогда?

— Мы все вернем. — Шанаги поправил пояс с револьвером и патронами. Холструм здесь?

— Он закрыл магазин, когда началась стрельба. Холструм никогда не любил выстрелы. Вернется, когда все будет спокойно. Поверь, он не впервые закрывает магазин. При первых признаках неприятностей он прячется.

Том Шанаги подумал о Джейн. Дик спешно уехал из города. Зачем? Том не видел Джейн с тех пор, как оставил ее со стариком.

Он повернулся к судье Макбейну. — Вы знаете человека по имени Енот Адамс?

Макбейн улыбнулся, глаза его заблестели. — Неужели ты его видел?

— Я его встретил.

— Не знал, что Старый Енот все еще здесь. Он охотник на волков. Промышлял мех в горах, потом работал на паре ранчо — уничтожал хищников.

— Где он живет?

Макбейн рассмеялся. — Вот это вопрос! Сказать по правде, я сомневаюсь, чтобы его кто-нибудь когда-нибудь задавал. Енот — один из тех, кто крутится поблизости. Приезжает и уезжает. Сегодня — здесь, завтра — там. Он не тот человек, который станет рассказывать о себе.

— Кто-то убил его осла, — сказал Шанаги.

Выражение лица Макбейна изменилось. — Тогда да поможет тому Бог.

— Мне нужно поговорить с ним.

— Поезжай туда, где видел его в последний раз, и разожги костер. С дымом. Енот такой же любопытный, как все дикие звери, и бьюсь об заклад, он подойдет к тебе. Маколифф, суперинтендант железной дороги, хорошо его знает и может тебе помочь. Телеграфируй ему.

Маколифф… Большой Мак? Может быть.

— Судья, здешние люди все еще думают, что я убил Карпентера?

— Боюсь, что да. До меня еще до завтрака дошел этот слушок, мне его рассказали, как главу из Священного Писания. Должен сказать, что я ни на секунду не поверил.

Открылась дверь, и вошел Джош Лунди. В руках он держал винтовку. Услышал, что ты вернулся. Они ушли?

— Еще нет.

Лунди осторожно взглянул на него. — Есть идеи? Если я могу помочь, рассчитывай на меня.

— Ты уже помог, но все равно ты мне нужен. Мне нужно больше людей.

— Я с тобой, — сказал Гринвуд.

— И я, — вклинился судья Макбейн. — Что у тебя на уме?

Шанаги вкратце рассказал, как поезд пятился, мешая погоне, потом описал свой приезд на ранчо Холструма и что он узнал от Мурхауза.

— Судья, мне нужно ваше разрешение на обыск магазина и дома Холструма. Если он там, то по крайней мере половина моих выводов неверна, но держу пари, что он удрал. А в этом случае, — добавил Том, — всем нам приедтся сесть на вечерний поезд и отправиться на Восток.

Макбейн покачал головой. — Шанаги, я не могу разрешить обыскивать частную собственность на основании одних лишь подозрений.

— Допустим, мы просто постучим в дверь? Если он ответит, я больше не буду настаивать. Если не ответит, то я хочу обыскать дом. Если ошибаюсь, добавил Том, — вы можете выгнать меня с работы и успокоить город.

— Не могу поверить, что в этом деле замешан Холструм, — сказал Макбейн.

— Судья, он человек с мечтой. Он большой, неуклюжий, близорукий человек, но всю жизнь он мечтал о молодых, изысканных женщинах. Вдруг появляется такая женщина, и заставляет его поверить, что будет принадлежать ему. Он считает, что ключ к этому — деньги.

— Хотите сказать, что он придумал эту операцию? — спросил судья.

Шанаги пожал плечами. — Вряд ли. Он мог дать повод или как-то предложить. Не сразу, наверное. Я не знаю, как все случилось. Я даже не знаю, прав ли я, но мы проверим.

Он повернулся к двери. — Судья, не хотите пойти со мной? И ты Джош?

Том Шанаги дошел до магазина. Его шаги отдавались эхом, когда он шел впереди Макбейна и Джоша Лунди. Он подождал их у двери, на которой висела табличка "Закрыто".

Такая же табличка, как всегда, заметил Джош.

Том постучал в дверь, и звук пусто отозвался внутри. Он подождал, прислушался, ничего не услышал и снова постучал.

— Его комната позади магазина. Сбоку есть дверь.

Опять Шанаги шел впереди. Его преследовало гнетущее чувство. Втайне он надеялся, что найдет Холструма дома. Он не хотел понапрасну взваливать вину ни на одного человека, и хотя все указывало на Холструма, он мог ошибаться. Он надеялся, что ошибается. Том знал, что такое смерть мечты и какая пустая мечта была у этого человека. Еще хуже для Холструма было бы, если бы его мечта стала явью, поскольку что могут сказать друг другу двое таких людей? Что они вместе могут сделать? Иногда полезнее иметь мечту и забыть про явь.

Шанаги постучал в заднюю дверь, но ответа не последовало. Джош прошел на конюшню.

— Его лошади нет, — прокричал он.

Шанаги взялся за ручку двери и заколебался. Ему претило входить в чужой дом без приглашения. Тем не менее он толкнул дверь плечом, и слабенький замок сломался.

Им открылась комната со скромным убранством. На полу — ковер, два стула и старая кожаная софа. На стенах — две картины с мистическим, неземным сюжетом, словно воплощение фантазий Эдгара По — явно оригиналы.

В комнате было немного книг, несколько сборников стихов, но разрезаны были только первые страницы, как будто их хозяин дочитал до этого места и бросил. Стояла полупустая бутылка виски со стаканом и чуть отпитая бутылка сухого французского вина.

Постель была прибрана и аккуратно застелена. Одежда в шкафу аккуратно развешана. Ящики были наполовину выдвинуты, словно Холструм собирался в спешке.

Все ящики были пустыми, кроме одного: там лежал воздушный носовой платок, обшитый кружевами — возможно память о девушке, с которой Холструм виделся давным давно. Шанаги вынул его, взглянул и опустил обратно в ящик. Он вспомнил, что говорил ему то ли Холструм, то ли кто-то другой о том, как он смотрел в окно на элегантно одетые танцующие пары. Ну, Холструм до сих пор смотрел в окна и до сих пор стоял снаружи.

Шанаги тихо чертыхнулся, и Макбейн посмотрел на него. — Он опять опоздал на свой праздник. Жаль, что он ни разу не успел.

— В тебе есть сострадание, сынок. Трудно найти его у блюстителя порядка.

— Чаще, чем вы думаете, — сказал Шанаги.

— А может Холструм на этот раз успел.

— Нет. — Шанаги медленно покачал головой. — Я знаю тот тип людей, с кем он связался, а он — нет. Он думает о ней и о том, что они будут делать в каком-нибудь большом городе. Она думает только об этих деньгах и о том, что сможет на них сделать. А Джордж думает о деньгах и как бы звладеть всеми или большей их частью. А я думаю о другом человеке, по-моему, это тот, которого зовут Макбрайд. Я думаю, он собирается заполучить все деньги и знает, как это сделать. И они все ошибаются, если я остановлю кое-кого здесь.

— Здесь?

— Нам нужно взять билеты.

Шанаги закрыл за собой дверь, притворив ее как можно плотнее. По переулку они шли вместе. Теперь на улице стояли люди, некоторые разговаривали, показывая туда, где разыгралась перестрелка.

Шанаги остановился. — Так говоришь, я убил их?

— Обоих, — сказал Джош. — Точно в яблочко. Я не видел стрельбы точнее. Уилсон Драко стоял здесь на ступеньках. Он упал прямо сюда, а Денди, который работате в отеле…

— Клерк — из семьи Драко? Тот, с винтовкой?

— А ты не знал? Конечно, он из семьи Драко. Он тебя ненавидел.

Они остановились на деревянном тротуаре напротив салуна Гринвуда.

— Судья, Джош, мы поедем недалеко. Но в конце будет стрельба, а когда на карту поставлены такие деньги, им все равно, кого они убьют или сколько.

— В далеком детстве вместо погремушки у меня был револьвер, — сухо сказал судья. — Я дрался с индейцами, когда был безусым юнцом, и четыре года воевал на Гражданской войне. В перестрелке я могу выстоять, как и любой другой.

— Хорошо. — Шанаги помолчал. — Судья, мы поедем на вечернем поезде. Джош, пойди купи билеты. Не говори, куда мы едем, просто возьми билеты до Канзас-сити. — Шанаги вынул из кармана деньги. — И прежде всего не говори этому железнодорожному агенту или любому, кто едет с нами. Если будут приставать, скажи, что покупаешь билеты для Пендлтонов.

— Думаешь, он тоже замешан? — спросил Макбейн.

— Да.

— А машинист? А кондуктор?

— По-моему, им сунули несколько долларов, чтобы они ничего не замечали. А если кто-нибудь вмешается, загородили дорогу. Они все верно рассчитали. Мне кажется, они тренировались в загрузке фургона, и их ожидали лошади. Наверное они гнали до ранчо Холструма, а там пересели на свежих. Сейчас они поворачивают обратно к железной дороге.

— А что если нет?

— Тогда я остался без работы. Но взгляните на это с другой стороны. Некоторые из этих людей с Востока. Железную дорогу они знают. На лошадях им придется ехать очень долго, прежде чем они куда-нибудь доберутся. Они не имеют представления, что мы разгадали их план, и думают, что мы здесь рыщем кругами. Когда подойдет поезд, и они захотят на него сесть, мы будем их ждать. Если повезет, мы их схватим без стрельбы, но на это нажды мало.

Это был рискованный ход, и Шанаги это знал. Он проверил револьверы.

Судья, — Том увидел, что возвращается Джош с билетами. — еще одна деталь. Может я понял ее правильно, а может нет. Кто-то однажды сказал: "Нужен вор, чтобы поймать вора". Ну, я не вор, но в Нью Йорке я их много знал. Мне кажется, мы имеем дело с самым паршивым тройным обманом, который мне когда-нибудь приходилось видеть.

— Пойдем на станцию, — предлжил Гринвуд.

— Подождите. Услышим свисток и пойдем. Здесь меньше ста ярдов. То, что происходит сейчас, началось, когда вы собрались и решили привезти деньги, чтобы расплатиться за скот. Я не знаю, чья это была идея. Может она возникла сразу у двух-трех, но я знаю, что есть человек, который не только хотел получить все деньги, но был к тому же злым и мстительным. Они думают, что выиграли. Деньги у них или пока у них. Остается одно: убить человека, который причинил им столько неприятностей, и сделать это без риска.

— Без риска? Тебя? — воскликнул Джош. — Ты рехнулся! Я видел, как ты стреляешь и ни один…

— Правильно, — спокойно сказал Шанаги, — значит…

По улице в их сторону шла миссис Карпентер.