Есть все основания считать, что наследники Гитлера определили исламский мир для новой п...

Есть все основания считать, что наследники Гитлера определили исламский мир для новой попытки установить власть над миром. Базой для такой трансформации нацизма было недвусмысленное заявление Гитлера о сходстве мусульманской и нацистской идей, которое он сделал во время одной из встреч с Великим муфтием Иерусалима аль-Хуссейни в далёком 1939 году…

Все наши усилия в Палестине будут в поддержку арабов, а не евреев. Я найду решение еврейской проблемы. Только если мы выиграем войну, придет время для реализации арабских надежд.

Адольф Гитлер

За десять дней до трагедии в 11 сентября 2001 г. Нью-Йорке состоялось заседание Конференции ООН по «борьбе с расизмом» в Дурбане, в Южной Африке, где министры иностранных дел некоторых арабских государств (с ООНовской трибуны!) кричали, что «евреи – дети свиней и собак» и клеймили позором США за то, что они находятся «во власти сионистов»… Пророк Мухаммед родился 29 августа. Добавьте 13 дней нового стиля – получится 11 сентября. Случайность? Магия чисел и дат? Ожили пророчества американского историка, Самюэля Хантингтона. Мир замер в тревожном ожидании.

Происходит История. Безумная Грета вновь отправилась в свое извечное путешествие. Куда направит она стопы? В истории, как и в жизни, мертвые, по крылатому евангельскому выражению, хватают живых. Ибо история – как писал Т.Н. Грановский – поспешает медленно, интересы больших человеческих сообществ существуют дольше человеческой жизни, и творцы истории не так уж часто доживают до реализации своих идей. Понять дороги Греты в отдаленные уже времена – значит понять происходящее сегодня и увидеть будущее.

Слова, вынесенные в эпиграф, были произнесены Гитлером между 4:30 и 6:00 вечера 6-го числа месяца Зул Каада 1360 года хиджры (что падает на 21 ноября 1941 года). Они были обращены к крупнейшей фигуре исламского мира, Великому Муфтию Иерусалима Хадж Амину аль-Хуссейни. Запомните имя этого человека. Род аль-Хуссейни был одним из самых богатых и влиятельных в Османской империи. Дом семьи Хуссейни еще в конце века, во время своего ближневосточного визита, посещал сам кайзер Вильгельм. Посещение дома Хуссейни кайзером было далеко не случайностью. Германия, стремительно увеличивающая после объединения в Империю свою экономическую и военную мощь, чувствовала себя крайне обделенной. Вестфальское дробление не позволило ей обзавестись, подобно более удачливым соперницам – Франции и Британии, – колониями в Индии, Африке, Южных морях, Америке. К концу века мир был поделен, и новоявленной империи не хватало простора для экспансии, не хватало источников сырья, рынков сбыта продукции германской промышленности.

«Великие державы всегда были колониальными державами. Как в Боснии, так и в Индии. Только Германия и Италия составляют исключение из этого правила, потому что их объединение произошло слишком поздно» (Kurt Hasset Deutschlands Kolonien, 1910), – вот общая точка зрения германской научной, политической, промышленной элиты в конце XIX– начале XX веков. Разумеется, Германия старалась обеспечить свое присутствие всюду, куда она могла дотянуться: в Африке, Китае, Латинской Америке. Однако её влияние закреплялось преимущественно через торговлю. Несмотря на общепризнанно блестящую систему продвижения немецких товаров на рынок и талантливых коммивояжеров, успехи Германии решительным образом зависели от воли реальных хозяев заманчивых земель, прежде всего Британии, подкреплявших свое право убедительными военными средствами. Одним росчерком пера Британия, Франция, Россия могли уничтожить германскую промышленность, ограничив поставки необходимого ей сырья или доступ германским товарам на мировые рынки. Самый же лакомый кусок – Индия – вообще оставался вне поля досягаемости германской империи.

Такое положение дел казалось нестерпимым для стремительно наращивающей свои мускулы страны, и колониальные планы стали общим знаменателем для практически всех слоев германского общества.

Конечной целью Германии, как до того Франции и, вероятно, России, была, разумеется, Индия – богатейшая страна, бриллиант в короне Британской империи, дверь в Юго-Восточную Азию и Южные моря.

Идея одержать победу над Британией, достигнув по сухопутному пути через Ближний Восток Индии, не нова. Эта идея готовилась еще до появления Наполеона на политическом горизонте. Морские маршруты уже в те времена полностью контролировались Англией, и другого пути в Индию, кроме как через Египет и нынешнюю Палестину, у Франции не было. Не имея сил сражаться с Англией на море, можно было, однако, захватить Египет, блокировать Суэцкий перешеек и либо использовать для пути в Индию Красное море, что относительно опасно, либо идти дальше, пешком, повторяя маршрут Александра Великого. Поэтому еще в 1785 г. королевский посланник в Константинополе Шуазель-Гофье заключил с мамелюкскими беями соглашение о транзите французских товаров через Египет к Красному морю, а оттуда в Индию. Революция на время отложила эти планы, но только на время.

Началась мощная идеологическая подготовка французского общества к восточному походу. После опубликования в 1787 г. книги Константена Франсуа Вольнея «Путешествие по Египту и Сирии» о трех его путешествиях по Египту и Ближнему Востоку, которые он совершил в 1783, 1784, и 1785 годах, Восток вошел в моду. Франция зачитывалась «Мемуарами о тюрках и татарах» барона де Тотта, резидента Версаля при дворе Бахчисарая, и «Историей арабов» Жак-Виктор-Эдуарда Тебу де Мариньи, побывавшего, помимо прочего, и в Черкесии. Достоверно известно, что восхищение Востоком не миновало и Наполеона. Фраза «великие судьбы вершатся на Востоке» стала расхожей. Иными словами, идея витала в воздухе. На заседании Французского института 3 июля 1797 г. Талейран, член Отделения моральных и политических наук, зачитал «Заключение о преимуществах, которые можно получить в современных условиях от новых колоний», в котором ясно обозначил колониальные устремления Франции.

Энтузиаст египетского и индийского походов, Талейран взял на себя переговоры с Бонапартом. Наполеон согласился, ибо со всей ясностью представлял себе грандиозность задачи, которая под силу только Великому человеку, а также последствия разгрома Англии, выхода Франции в Индию и даже просто строительства Суэцкого канала.

За плечами Наполеона, как в последствии кайзера Вильгельма и Адольфа Гитлера, маячил отчетливый призрак Александра Македонского, который точно так же, этим же сухопутным путем, прошел в Индию еще в IV веке до н.э.

Османская же империя со всей очевидностью клонилась к закату. Еще Наполеон писал об этом в своем письме к Директории, склоняя последнюю к необходимости проведения знаменитой, но печально закончившейся египетской кампании. Смысл наполеоновского похода на Египет был всё тот же – разрушить установившуюся монополию Британии на обладание индийскими богатствами и Южными морями.

Эта французская идея закончилась, как известно, неудачей.

Насколько же, однако, более реальной должна была казаться идея сухопутного пути в Индию германцам, которых от Индии отделяли всего лишь близкие и слабые Балканы и распадающаяся Османская империя, об особой роли которой для судеб Германии еще в 40-х годах XIX века писал известный германский экономист Фридрих Лист.

Неопределенность состояния Османской империи была воспринята Имперской Германией как знак судьбы. После ухода со сцены в 1890 году старика Бисмарка, который жестко противостоял колониальным поползновениям, справедливо полагая, что они столкнут Германию с могущественными соперниками, Германия сделала свой выбор: в Индию по прямой – через Балканы, Османскую империю, Иран и Афганистан.

Рубикон был перейден в октябре-ноябре 1898 года, когда Германия со всей ясностью обозначила свои намерения.

Вильгельм II отправился в длительную поездку по Османской империи, вершиной которой должна была стать личная встреча с султаном Абдул-Гамидом, призванная закрепить связи между Германией и Османской империей. В ходе этой поездки кайзер посетил Иерусалим, где вел переговоры с арабской османской элитой. Дом Хуссейни, о котором я упоминал раньше, как раз и был местом этих переговоров. Окончательно новая восточная политика Германии была озвучена Вильгельмом 8 ноября 1898 года в Дамаске.

Вот как описывает этот эпизод один из блестящих наших историков, академик Евгений Тарле: «Вспоминая (ни с того ни с сего) падишаха Салладина, сражавшегося во время третьего крестового похода против крестоносцев, и в том числе против германского императора Фридриха Барбароссы, Вильгельм вдруг заявил: „Пусть султан и триста миллионов магометан, разбросанных по земле, будут уверены, что германский император во все времена останется их другом“. Этот тост, обращенный по существу к магометанским подданным Англии и России (sic!– примечание СЛ), прозвучал как угроза»…

Именно тогда, в Дамаске, Германия начала политику использования ислама как тарана в борьбе за мировое господство. Именно тогда, в Дамаске, мир сделал первый шаг в XX век, шаг и к Первой мировой войне, и ко Второй мировой войне, и к событиям в Чечне, и к 11 сентября 2001 года, к захвату «Норд-оста», к взрывам в Мадриде, к Беслану – событиям уже XXI века.

После выступления кайзера в Дамаске события стали развиваться с ошеломляющей быстротой. Германские фирмы при поддержке правительства начали серию крупнейших переговоров с Турцией, которые завершились 27 декабря 1898 года заключением между концерном Сименса и турецким правительством грандиозного договора на концессию железной дороги, которая соединяла бы Константинополь с Багдадом.

Такая дорога совершенно меняла бы ситуацию во всей Малой Азии, Месопотамии, Сирии, Аравии, Персии, так как предполагалось строительство соответствующих веток. По существу, Германия претендовала на установление монопольного контроля за всеми европейско-ближневосточными грузопотоками практически до границ с Индией. Трудно переоценить и военное значение этой дороги.

Железные дороги в трактовке главного немецкого теоретика войны второй половины XIX века генерала-фельдмаршала Гельмута Мольтке Старшего вообще играли особую роль в военном деле. Именно немцы первыми перебросили войсковое соединение по железной дороге непосредственно во время сражения. Это была 14-я дивизия, которую перевезли из Мезьера в Митри 5-7 января 1871 года. Благодаря Мольтке железные дороги превратились в Новое время из организационного фактора в оперативный.

Багдадская дорога должна была обеспечивать переброску войск к границам Индии минуя морские пути, находящиеся под полным контролем «владычицы морей» Британии.

Само же направление железной дороги точно укладывалось в стратегию начальника Германского Генерального Штаба фельдмаршала Альфреда фон Шлиффена, одним из основных правил которой была организация наступления вдоль «геодезических линий».

Дорога Константинополь-Багдад практически шла вдоль геодезической, соединяющей Балканы с Индией… и почти повторяла начальную часть путь Александра Великого – кумира германских военачальников.

Новая германская политика поставила перед Британией ключевой вопрос: что для нее важнее – противостоять активности России на Дальнем Востоке (и заключить союз с Германией) или, напротив, препятствовать продвижению Германии в Османские земли и заключить союз с Францией и Россией, интересы которых Германия затрагивала своей новой политикой самым жестким образом?

Разрешение этой дилеммы для Британии зависело, со всей очевидностью, от оценки серьезности германских намерений.

После нескольких бесплодных попыток вступить с Германией в соглашение и агадирского инцидента Англия поняла окончательно, что багдадская железная дорога – лишь первый шаг Германии по дороге в Индию. Невероятное ускорение темпов строительства Германией океанского флота так же не могло иметь другой цели, кроме противостояния Британии, что окончательно убедило последнюю в серьезности германских колониальных планов.

Ответом Британии на германский выпад стало создание Антанты – тройственного союза Британии, Франции и России. В конечном итоге противостояние вылилось в Первую мировую войну.

Амбициозным ближневосточно-индийским планам кайзеровской Германии было не суждено сбыться. Германия была повержена. Вместе с Германией окончательно рухнула и Османская империя, ее верный союзник.

В сентябре 1918 года генерал Алленби разгромил турецкую армию, переброшенную в Палестину с Кавказа после выхода России из войны, и взял в плен 75 тысяч солдат. Лидеры младотурков, возглавлявшие страну, бежали, и новое турецкое правительство капитулировало.

Британия учла смысл германских планов и опасность существования Османской империи – сухопутных ворот в британские колонии – в качестве независимой политической единицы. По условиям перемирия от 31 декабря 1918 года турки очищали Аравию, Месопотамию, Сирию, Армению…

Что произошло в Германии в связи с Версальским договором, широко известно. А вот о Севрском договоре, решавшем судьбу Османского наследства, и о последствиях этого договора пишут и говорят гораздо реже.

Между тем для Османской империи этот договор имел неизмеримо более катастрофические последствия, чем даже Версальский договор для Германии. По Севрскому договору Османская империя потеряла около 80% своих земель. Англия получала Палестину, Трансиорданию и Ирак. Франция – Сирию и Ливан. Смирна и прилегающие к ней районы – острова в Эгейском море – отходили к Греции. Предусматривалось создание на востоке Анатолии независимых государств – Армении и Курдистана. Турция ограничивалась территориями Малой Азии и Константинополя с узкой полоской европейской земли. Турция официально отказывалась от своих прав на Египет, Судан и Кипр – в пользу Англии, на Марокко и Тунис – в пользу Франции, на Ливию – в пользу Италии. Барон Б.Э.Нольде, бывший член Государственной Думы России, утверждал, что Севрский договор был «задуман как акт полной ликвидации колоссальной Османской империи», то есть как прямое воплощение секретного договора Сайкс-Пико 1916 года о разделе Азиатской Турции. Османская империя перестала существовать.

Чтобы закрепить свое влияние на бывших османских землях, предупредить всякую возможность возрождения Османской империи, Британия пошла на беспрецедентный шаг: она легализовала право евреев на эмиграцию в Палестину, поддержав сионистское движение и реализовав тем самым идею – нет, не сионистов, – Наполеона, который с той же целью предлагал в 1799 воссоздать в Палестине еврейское государство. Этот план был сформулирован в Британии еще до начала войны и был окончательно закреплен в 1917 году декларацией Бальфура. Разумеется, «согласие с сионизмом» было лишь политическим инструментом и ничего общего с альтруистической заботой о судьбе евреев не имело. План преследовал достижение гораздо более реальных геополитических целей.

Первая цель – создать в Палестине после победы над Германией и Османской империей мощное и дружественное Британии сообщество, способное противостоять возрождению последней. Вторая цель напоминала идею Германии об использовании большевиков для развала Российской империи: Британия имела в виду создание на основе «поддерживаемого» еврейского меньшинства дружественной силы внутри самой Германии.

Расчет был прост и верен.

Во-первых, Палестина занимает уникальное географическое положение. Еврейская Палестина, разрывающая исламский мир пополам, стала (и остается по сей день) буквально костью в горле мусульманских реваншистов. Один из видных современных арабских «историков», «Действительный профессор истории Палестины и новейшей арабской истории» Мухсин Мухаммад Салих описывает палестинскую проблему так: «Таким образом, самой важной причиной для формирования „буферного государства“ в сердце мусульманского мира стала изоляция Азиатской и Африканской частей исламской Уммы друг от друга и воспрепятствование или, если потребуется, предотвращение любой попытки этих частей объединиться»

В этом с Мухсин Салихом трудно не согласиться. Сегодня клинок Израиля упирается своим острием в залив Акаба, а ручка примыкает к Средиземному морю. Но и во времена после Первой мировой войны Палестина играла ту же роль.

Во-вторых, Германия – главный противник Британии – была страной глубоко антисемитской задолго до появления Гитлера. Германская антисемитская традиция не прерывалась со времен Мартина Лютера, и если в остальной Европе процесс эмансипации евреев шел достаточно быстро, о чем свидетельствовал, в частности, провал далеко выходившего за рамки Франции дела Друйфуса, в Германии дела обстояли точно наоборот. Антисемитизм в 80-е годы XIX века стал официальным атрибутом внутренней германской политики. Еще в 1879-1880 годах здесь были опубликованы памфлеты журналиста Вильгельма Марра, выдвинувшего лозунг «евреи – наше несчастье», ставший при Гитлере девизом нацистов. Особой популярностью пользовалась книга Х.Чемберлена (не путать с Невиллом Чемберленом, главой британского правительства) «Основы девятнадцатого века» (1898 год), в которой история человечества изображается как борьба между арийской и семитской расами. Это сочинение пользовалось большим успехом в кругах германской интеллигенции, разошлось в короткое время миллионными тиражами и сам император читал из него отрывки своим детям и рекомендовал его в программу офицерских школ. Кайзеровское правительство принимало антисемитские законы и проводило то, что на современном языке называется этническими чистками.

Поэтому Британия могла вполне обоснованно ожидать, что поддержка ею сионистской идеи привлечет на ее сторону угнетаемое еврейское меньшинство. Иными словами, созданием еврейской Палестины Британия забивала кол в труп Османской империи. Одновременно, как полагали британские стратеги, взращивалась, используя германский антисемитизм, «пятая колонна», симпатизирующая Британии, внутри германского общества.

Нет ничего удивительного, что элиты поверженных стран – Германии и Османской империи – итогами войны удовлетворены не были. И в Германии, и на бывших османских землях зрели идеи возрождения величия павших империй.

Именно в это время в Германии и Палестине появляются два персонажа, роль которых в современной ситуации в мире трудно переоценить. Имена этих двух людей, двух фюреров – немецкое и арабское: Адольф Шикльгрубер – Гитлер, и Хадж Амин аль-Хуссейни – из рода Хуссейни, с посещения дома которого кайзером Вильгельмом мир шагнул к Первой мировой войне и к которому обращены вынесенные в эпиграф слова Гитлера.

Что касается Шикльгрубера – Гитлера, то его история известна миру. История Хадж Амин аль-Хуссейни отлично известна в Израиле и на Ближнем Востоке, но гораздо меньше на Западе и в России.

Аль-Хуссейни родился ориентировочно в 1893 году и, вполне возможно, кайзер Вильгельм держал малолетнее чадо на руках. Во время Первой мировой войны аль-Хуссейни пошел служить в Оттоманскую армию. Разгром Османской империи пришелся на молодость «героя». Менее чем через два года после капитуляции Османской империи он возглавил первый в истории Палестины еврейский погром, за что был арестован и приговорен британской администрацией к 10 годам тюрьмы.

Организованный аль-Хуссейни погром ни в коей мере не был «бытовым» антисемитским мероприятием. Ключевой идеей османского фюрера было возрождение Великого исламского государства, образцом которого должна была служить Османская империя времен Сулеймана Великолепного. Эта идея легла в основу созданного в 1931 году аль-Хуссейни Всемирного исламского конгресса, целью которого и стало возрождение Великого исламского государства.

Советская история представляла усилия мусульманских националистов как антиколониальную борьбу. На деле, бывшие страны Османской империи, не говоря о Саудовской Аравии, не успели и побывать колониями. Это был чистый воды реваншизм, выросший из Севрского договора, подобный германскому реваншизму, выросшему из Версальского мира. Евреи же – опора Британии – представляли, с точки зрения муфтия, реальный вызов его планам и исламскому миру…

Так или иначе, благодаря семейным связям аль-Хуссейни вышел на свободу примерно через год после ареста и в 1921 году стал самым молодым Великим муфтием Иерусалима.

Теперь нам предстоит на время снова перенестись в Германию. Подобно тому, как муфтий Иерусалима грезил о сломе Севрского договора и возрождении Великого исламского государства от Инда до Атлантики, ведущей идеей Гитлера был слом Версальских соглашений и создание «Тысячелетнего рейха».

Близко знавшие Гитлера люди неоднократно утверждали в своих воспоминаниях, что в узком кругу тот высказывал идеи, существенно отличные от представленных им в «Майн Кампф» для широкой германской публики. Смысл этих идей состоял в установлении мирового господства. В этом контексте даже националистическая компонента в гитлеровской идеологии играла всего лишь тактическую роль. Скорее австриец Гитлер считал, что сама судьба дарит ему Германию – страну недавно великую и жаждущую величия, которую он может использовать в качестве форпоста будущей мировой системы…

За организацию попытки государственного переворота 8 ноября 1923 года Гитлер был, подобно аль-Хуссейни, осужден в апреле 1924 года на длительный тюремный срок. Но, как и его арабский двойник, он пробыл в тюрьме совсем недолго, всего 9 месяцев. Однако, в отличие от аль-Хуссейни, который рассматривал объединение Уммы как первоочередную задачу, Гитлер решал задачу по частям и, прежде всего, пришел к власти в Германии и только после этого приступил к созданию Тысячелетнего Рейха.

Есть известная цитата из «Майн Кампф»: «Мы хотим приостановить вечное движение Германии на Юг и Запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на Востоке».

Ее часто используют, чтобы доказать давнее стремление Гитлера напасть на СССР. Однако если внимательно проанализировать реальные цели гитлеровской Германии, то становится ясно, что Гитлер в точности следовал задумкам кайзера Вильгельма, исправив, как мы увидим далее, некоторые ошибки своего предшественника.

Если Гитлер видел свою цель в установлении мирового господства, то уже отсюда непреложно следует, что главным противником Гитлера не мог быть маргинальный, затерянный в снегах Советский Союз. Главным противником для него могла быть только единственная в то время супер-держава – Британия, хозяйка колониального мира, Империя, над которой, как известно, «никогда не заходило Солнце». Веками же было известно, что победить Британию – означает прежде всего отобрать у нее главную мировую колонию – Индию.

Занятно, но мне ни разу не приходилось встречать в литературе очевиднейшего соображения о прагматическом смысле быстрого и, очевидно, намеренного распространения в Германии (задолго до появления нацистов!) «арийской теории», свастики, «зороастризма» и прочих «индо-иранских атрибутов». Почти наверняка вся эта «мистика» была элементом пропагандистской войны. Просто и Вильгельм, и Гитлер хотели прийти в Индию через Ближний Восток и Иран не как завоеватели, вроде голландцев и англичан, а как «вожди братского арийского народа – освободителя». Нечто в этом роде устроил Наполеон во Франции перед Египетской кампанией. Во Франции «вдруг» стремительно распространился интерес к египетской древности, мумиям и прочей окрашенной в мистические тона египетской атрибутике. Удивительно ли блестящее совпадение по времени выхода в свет цитировавшейся уже книги Х.Чемберлена и начала дипломатического наступления Вильгельма?…

Поэтому, учитывая давние устремления Германии, с гораздо большей вероятностью приведенная цитата из «Майн Кампф» указывает на ту территорию, которая в Европе всегда понималась по словом «Восток». И это – не Россия. Россия – это Россия.

Для Запада Восток – это то, чем, по определению, занимаются ориенталисты. А ориенталисты Россией не занимались и не занимаются.

«Восток» – это всегда Багдад, Гарун-аль-Рашид, фараоны, Будда, индийские магараджи, Китай, Турецкий Крым, наконец. Какая Россия?

Намаз закончился и джамид опустел,

В ночном безмолвии не слышен звук изана,

Вечерний сумрак тихо прилетел,

И крыльями закрыл глаза тумана.

У минарета дремлет кипарис,

За ними скал гранитная громада,

Там скрылся неприкаянный Иблис,

От вечных слов пророка Мухаммада.

Адам Мицкевич

Вот, что такое «Восток» по-европейски. Европейский Восток и пресловутый «дранг нах Остен» куда как больше отдают песками Аравии, горными травами Гиндукуша и индийскими пряностями, чем российским морозом.

…Иными словами, я утверждаю: конечная цель кайзеровской Германии – Индия – осталась целью первого этапа в завоевании мирового господства и для Третьего Рейха.

Обосновать это совсем не просто. История пошла иным путем. Историки же часто предпочитают доказывать, что развитие событий буквально следует планам политиков и военных. Между тем, движение истории есть сложный результат усилий многих участников политических шахмат, и угадать тщательно скрываемые намерения игроков за шершавой поверхностью реальности вовсе не простая задача. Надо вжиться в эпоху, в образ мысли действующих персонажей.

Если, как мы видели, история первой половины двадцатого века решилась в самом конце века девятнадцатого, а именно в Дамаске 1898 года, то вторая половина двадцатого века ковалась в 1937-1941 годах. Надо заметить, что, как указывают историки, до кристальной ясности в развитии событий в эти предвоенные годы и сегодня дальше, чем до Марса.

Дело не только в том, что многие документы, относящиеся к довоенному периоду, остаются секретными и поныне, а иные просто уничтожены, как, например, были уничтожены записи трех бесед лорда Бивербрука с Гитлером. Дело также и в том, что политическое влияние событий того времени еще не затухло до сих пор. Эти годы до сих пор связаны с настоящим тысячами тайных и явных нитей.

Тем не менее, если и искать доказательства ближневосточно-индийских планов Гитлера, то это надо делать именно в этой эпохе, в событиях, которые разворачивались тогда по всему миру. И, как я попробую убедить читателя, именно в эти годы и именно ради этих целей на Ближнем Востоке были высажены зерна фашизма, которые там успешно прижились.

Разумеется, я не имею возможности в достаточно короткой статье строго доказать, что основные замыслы Гитлера были связаны именно с переделом британской колониальной системы, однако, есть множество прямых и косвенных свидетельств в пользу того, что вовсе не СССР (Россия), а Ближний Восток и, в конечном итоге – Индия, были главной целью Гитлера на пути к мировому господству. Однако, все по порядку.

Я начну с одного не слишком широко обсуждавшегося «противоречия» в действиях Британии конца 30-х годов.

В 1937 году документ, вошедший в историю как «Меморандум Гендерсона», составленный автором непосредственно перед его назначением послом Британской короны в Берлине, гласил: «…Говоря прямо, Восточная Европа, окончательно, на все времена еще не устроенная, не представляет жизненного интереса для Англии… Можно даже утверждать, что не справедливо пытаться мешать Германии завершить свое единство и изготовиться к войне против славян при условии, что эти приготовления не разубедят Британскую империю, что они одновременно не направлены против нее».

В логику Меморандума Гендерсона прекрасно вписываются и пресловутое Мюнхенское соглашение 1938 года, поставившее крест на Чехословакии, и аншлюс Австрии… «Что мне Гекуба?!»

Но как совместить с Меморандумом Гендерсона поистине панические действия Британии 30 марта 1939 года, когда кабинет Чемберлена проявил, по выражению одного из историков того времени, «несвойственную ему прыть» и в одностороннем порядке, еще до прибытия в Англию польского представителя, опубликовал заявление о готовности оказать поддержку Польше, если она подвергнется нападению?

Особенно странной эта «прыть» выглядит с учетом нескольких обстоятельств. Заместитель министра иностранных дел Британии А.Кадоган отмечал тридцать лет спустя, что британские гарантии Польше были, по его выражению, «ужасной игрой». «Ужасной», поскольку Британия не имела тогда реальной возможности оказать Польше военную помощь, но очевидно сталкивала поляков с Германией.

Нелепость такого поведения подчеркивается тем, что отношения между Германией и Польшей были в то время совсем не так плохи, как иногда пытаются представить дело советские и западные историки. Еще в конце 1938 года германский посол в Польше Г.Мольтке доносил, к примеру, что в случае германо-советского конфликта Польша будет стоять на германской стороне. Более того, Польша достаточно активно поддержала действия Германии в отношении Чехословакии и, по многим свидетельствам, до последнего момента склонялась к полюбовному соглашению относительно Данцигского коридора. А накануне визита министра иностранных дел Польши Ю.Бека в Британию в марте 1939 года МИД Франции донес до британской стороны информацию о том, что Бек едет в Англию с расчетом предъявить британскому правительству завышенные требования и, после их отклонения, заявить, что, мол, у Польши была альтернатива – склониться к Британии или Германии, и теперь стало ясно, что она должна объединяться с Германией… Иными словами, положение Польши в качестве вассала Германии могло ее вполне устроить. Однако внезапная «помощь» британского правительства неизмеримо усложнила ее положение.

Эти действия Британии прямо противоречат главной мысли Меморандума Гендерсона о том, что Британия должна лояльно относиться к продвижению Германии на Восток.

Британские историки и дипломаты пытаются объяснить этот впечатляющий парадокс британской предвоенной политики тем, что якобы «идеалист Чемберлен» в одночасье осознал, что нельзя-де допускать доминирования Германии: «… [целью Лондона является] не защита отдельных стран, которые могли оказаться под германской угрозой, а стремление предотвратить установление германского господства над континентом, в результате которого Германия стала бы настолько мощной, что могла бы угрожать нашей (британской) безопасности». Именно так объясняется позиция Лондона 1939 года в отношении Польши официальными документами.

Но можно ли, находясь в здравом уме, представить себе, что автор меморандума Гендерсон и сам Чемберлен не понимали угрозы Британии со стороны Гитлера в конце 1937 года и внезапно прозрели в начале 1939 года? Это невероятно. Это абсолютно невероятно. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Именно Британия традиционно, веками поддерживала баланс сил в Европе и, даже шире, – в мире. Именно Британия калькулировала этот баланс до мельчайших деталей. Собственно, именно в таких расчетах и подсчетах и состоял смысл британской «блестящей изоляции». Можно ли представить себе, что многоопытный дипломат Гендерсон и прошедший огонь и воду Чемберлен оказались наивны как дети и никогда не слышали ни о чем подобном? Нет, это – невероятно! Гораздо более вероятно, что за короткий период между написанием Меморандума Гендерсона и британским заявлением о гарантиях Польше произошли события, которые «разубедили» – в соответствии с буквой Меморандума Гендерсона – Британию в том, что гитлеровские военные приготовления «не направлены против нее».

Иными словами, «парадоксальное поведение» Британии между 1937 и 1939 годами обретает ясный смысл и исчерпывающе логично только в том случае, если Британия поняла и убедилась, что главным и непосредственным противником Гитлера стала именно она, Британия, и что если Гитлер и имеет виды на Россию, то в неопределенном будущем.

Вопрос, поэтому, в том, какие именно события могли привести Британию к такому выводу?

Нет сомнений, что колониальные планы Гитлер имел. И наверняка эти планы в той или иной форме обсуждались Германией с Британией и Францией, причем именно в интересующий нас период времени. Тому есть множество свидетельств, даже если не обращаться к основополагающему труду Гитлера «Майн кампф».

Так, например, министр внутренних дел США Гарольд Икес вспоминает в своих дневниках, что 9 октября 1938 года Президент Ф.Рузвельт обратил его внимание на то, что Англия и Франция, утоляя колониальные претензии Германии (sic!– СЛ), могут уступить ей, к примеру, Тринидад и Мартинику и принял решение, что в этом случае, в соответствии с Доктриной Монро, предписывающей США применять силу для защиты неприкосновенности Западного полушария, к островам будет направлен американский флот.

Основания для беспокойства у Франклина Делано Рузвельта были. Нацисты активно действовали в Латинской Америке и вскоре после описанной беседы, в мае 1939 года была предпринята попытка пронацистского путча в Бразилии, а в сентябре – в Чили. Ходили даже слухи о готовящемся десанте немцев в Уругвае, в ответ на что США разработали план военного прикрытия Бразилии и занятия войсками США всех поселений европейцев в Латинской Америке. История взаимоотношений Третьего рейха с Латинской Америкой -это особый интересный вопрос, выходящий за рамки нашего повествования.

Для нас, однако, важно само признание Ф.Рузвельтом факта переговоров Германии с Британией и Францией о колониальном переделе. И это – не единственное свидетельство таких переговоров. Известно, что Германия, Британия и Франция обсуждали создание «свободной колониальной зоны» в Африке. Естественно, без особого успеха.

Но можно ли представить себе, что обсуждая какой-то Тринидад и колонии в Африке, Гитлер оставил в стороне вопрос об Индии – жемчужине Британской Империи – и об османском наследстве, от раздела которого Германия была, разумеется, полностью отстранена из-за поражения в Первой мировой войне?

Такое предположение лишено всякой исторической и политической логики. Тем более, что к тому времени на Ближнем Востоке была уже обнаружена знаменитая арабская нефть – нефть, которая как воздух была нужна Германии.

Можно быть уверенным, что Германия должна была в той или иной форме претендовать и на эти регионы своего традиционного интереса. Разумеется, вряд ли речь могла идти о претензиях Германии на физическое овладение территориями. Однако, по всей логике событий, речь должна была идти по меньшей мере о допуске Германии на эти рынки, о допуске германских товаров в Индию, о разработке нефтяных месторождений Ближнего Востока или еще о чем-то в этом роде.

Вполне вероятно, мы узнаем об этом более подробно не ранее 2018 года, когда будут открыты соответствующие британские архивы. Однако, учитывая то, что, по мнению большинства историков, Германия решила атаковать Францию именно осенью 1938 года, логично предположить, что как раз к этому времени Гитлеру стало ясно, что эти переговоры, если они были, не ведут к удовлетворительному для Германии результату. Было ли решение атаковать Францию одновременно решением атаковать Британскую империю?

Судя по всему – да.

Тому тоже есть серьезные доказательства. В политике Германии наметились решительные изменения. 18 ноября 1938 года Геринг, действуя от имени Гитлера, поставил в одночасье задачу утроения производства военной техники и материалов, Германия начала поставки оружия на Ближний Восток и в Афганистан, а 22 декабря того же года в торгпредство СССР поступило неожиданное предложение: Советскому Союзу предлагалось заключить межправительственное соглашение, по которому Германия предоставляла бы СССР кредит на 200 миллионов марок (огромная по тем временам сумма) с его погашением сырьем. Особенно важно это последнее событие, которое наверняка не осталось вне поля зрения Британии.

Можно не сомневаться, «Майн Камф» изучали и в Лондоне, и в Москве более чем внимательно и знали: в разделе 33 главы 14 Гитлер ясно формулирует свою позицию.

Обсуждая возможные германские стратегии, в том числе опробованную во время Первой мировой войны идею приобретения земель за счет России, и недостигнутую цель кайзера Вильгельма – обретение колоний, – Гитлер пишет: «Политику завоевания новых земель в Европе Германия могла вести только в союзе с Англией против России, но и наоборот: политику завоевания колоний и усиления своей мировой торговли Германия могла вести только с Россией против Англии».

Самое интересное, что эта сентенция непосредственно соседствует с цитированным отрывком о движении Германии на Восток. Только эта цитата оставалась, почему-то, до сих пор без внимания…

Гитлер протянул руку России. И Сталин пожал эту руку. Положительный ответ пришел по дипломатическим каналам почти мгновенно – 11 января 1939 года, а 10 марта – запомните эту дату, – выступая на XVIII съезде партии, Сталин обронил три многозначительные фразы о том, что «На наших глазах происходит открытый передел мира и сфер влияния», что СССР будет «проводить и впредь политику мира и укрепления деловых связей со всеми странами» и «соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками».

Политический смысл этих фраз совершенно понятен. Сталин продемонстрировал, что прекрасно знает «Майн кампф» и протянутая Гитлером рука означает начало борьбы за передел колониального устройства мира, что СССР будет иметь деловые отношения с Германией и, наконец, что он гарантирует Германии нейтралитет.

В конечном итоге, 23 августа 1939 г. был заключен Договор о ненападении между Германией и СССР.

Тезисы Сталина Лондон тоже прекрасно понял. Уже через неделю после выступления Сталина, 18 марта, Британия попыталась вбить клин в намечающийся альянс. Лорд Галифакс поставил в известность посла СССР в Британии И.М.Майского, а британский посол Сидс – Молотова о «давлении Германии» на Румынию, а еще через 12 дней подоспело упоминавшееся странное заявление Англии о гарантиях Польше, что могло означать только одно: Британия в полном противоречии со своими недавними установками решила обозначить буфер между двумя потенциальными партнерами – Германией и Россией.

Как мы видим, множество исторических событий наилучшим образом объясняется, если предположить, что именно Британия стала главной целью Гитлера на этом этапе.

Логична в этом случае первоочередная оккупация Франции – к островной Британии другого пути нет. Логичен договор о ненападении с СССР. И, надо признать, Германия приложила немало усилий, чтобы заключить его.

Так, именно немцы и итальянцы удержали Японию от эскалации войны, начавшейся было в 1939 году событиями на Халхин-голе. В отличие от Британии, которая заключила в самый разгар событий – 24 июля 1939 года – с Японией договор, известный в исторической литературе как «соглашение Арита-Крейга», в котором полностью признала результаты японской агрессии и, тем самым, законность действий Японии на Халхин-голе.

Но главное доказательство нашего утверждения относится к более позднему времени. А именно к началу 1941 года. В феврале 1941 года, через несколько дней после высадки Роммеля в Триполи и начала войны в Северной Африке, на совещании верховного командования в ставке Гитлера было принято решение, которое крайне неохотно вспоминается историками: согласно утвержденному на этом совещании плану, германская армия должна была пройти через Балканы, Ближний Восток, Турцию и Иран в Афганистан и, затем перевалив через Гиндукуш, войти в Индию. Документально зафиксированной целью этой операции должно было стать соединение частей вермахта с наступающими военными частями на восточных границах Индии.

Историки на редкость дружно проходят мимо этого поистине удивительного решения, а непосредственно следующие за ним события пытаются представить как сравнительно мелкую Балканскую операцию, никак не связанную с февральскими решениями.

Между тем грандиозность замысла подчеркивается тем, что «балкано-ближневосточно-индийская» операция была и технически, и политически неизмеримо более короткой дорогой к уничтожению Британии, чем высадка через Ламанш, сопряженная, в виду превосходства Британии во флоте, с невероятным риском.

К тому же, если бы Турция, Иран, Афганистан, Индия оказались под контролем Германии, приобрел бы совершенно иной вид и план войны с СССР. Практически СССР оказался бы в полном окружении. Германия могла бы вести наступление и с запада, и через дружественный мусульманский Кавказ, и через дружественную мусульманскую Среднюю Азию, естественно, под лозунгом «освобождения мусульманских территорий от российского ига». Япония же наступала на СССР через Дальний восток и Монголию.

Тогда-то и должна была стать реальностью линия раздела зон влияния Германии и Японии. По российской территории она проходила вдоль Урала, что правда. Зато южнее она шла по границе Китая и Индии (включая современный Пакистан). Китай, Монголия, Дальний восток и Сибирь отходили бы Японии. А всё, что западнее, – вожделенная Индия, Афганистан, Кавказ, европейская Россия, Аравия – оказывалось бы под властью Рейха.

Это и была стратегия мирового господства. Ибо если бы Германии удалось, как планировалось, соединиться с Японией в Индии и тем самым уничтожить колониальную мощь Британии, затем опрокинуть Советский Союз, то Китай пал бы окончательно сам и Евразия плюс Северная, исламская Африка оказались бы поделены между тремя странами оси: Германией, Италией и Японией. А согласно главному идеологу германской геополитики Хаусхоферу, власть над Евразией – есть власть над миром…

Есть и совершенно очевидные чисто военные преимущества «южного маршрута в Индию». Возьмите нитку и соедините ею на глобусе Германию и Индию. Вы увидите, что кратчайший маршрут из Германии в Индию пересекает Черное море.

Сухопутным путем в Индию можно попасть либо через южную часть России, либо по «классическому» маршруту Александра Македонского, намеченному германским Генштабом еще во времена кайзера Вильгельма. Намеченному, но так и не реализованному – через Турцию, Ирак, Иран, Афганистан.

Расстояние при этом будет практически одно и то же. Но поставьте себя на место планировщика операции и сравните эти маршруты. Климатические условия неизмеримо лучше на южном маршруте. Там нет ни одной сильной армии. Страны, через которые предстоит идти, были союзниками Германии во время Первой мировой, ненавидят Британию и могут быть без труда сделаны союзниками сегодня. Фланги защищены, точнее, почти защищены морями. Единственное слабое место, через которое могут просочиться враги – Палестинское горлышко. Но перекрыть это горлышко – пару пустяков. Выставить сколько-нибудь значительную сухопутную армию Британия здесь не сможет никаким образом, ибо доставлять войска в регион ей пришлось бы за три моря в буквальном смысле этого слова.

Да и не было у «царицы морей» сопоставимой с германской сухопутной армии. Флот – другое дело. Но тут нужны скорее корабли пустыни, а не фрегаты.

Дорога же через Россию неизмеримо тяжелее и рискованнее. Мало того, что климат даже в южной ее части не чета анатолийскому. Россия воевала с Германией в Первую мировую и ждать встречи с цветами там не приходится. А идти надо на Кавказ, в Баку, далее в Среднюю Азию, в Иран. Это несколько тысяч километров по заведомо враждебной территории. Более того, если просто пробивать узкую полосу, то левый фланг наступающих войск оказывается чудовищно растянут и незащищен. Это был бы план не середины XX века, а, в лучшем случае, наполеоновских времен. Судьба же Наполеона известна. Между тем, советская армия велика. И Россия велика. Производство в СССР сосредоточено в основном севернее линии интереса. Значит, так не пойдет. Значит, по чисто военным соображениям вместо легкой прогулки по южному маршруту через курортную Анатолию и вполне дружелюбные Ирак и Иран надо по-настоящему воевать с СССР, до его полного разгрома. А это – война с потенциально десятимиллионной армией.

Не могли же немецкие стратеги надеяться, что советская армия рассыплется при одном виде немецких войск как карточный домик? Нормальные люди на лучшее, на авось, никогда не рассчитывают. А германских офицеров трудно считать «ненормальными».

Ответьте тогда мне на один вопрос – ЗАЧЕМ?

Характерная деталь. Разработчиками плана похода в Индию были генерал-фельдаршал Вильгельм Кейтель и генерал-полковник Альфред Йодль. Чистой воды «кабинетные крысы», они были повешены по приговору Нюренбергского трибунала вместе с Иоахимом фон Риббентроппом – министром иностранных дел, заключившим пакт о ненападении с СССР. При этом правая рука Гитлера, Рудольф Гесс, казнен не был. Не были казнены Манштейн и отец немецких танковых войск Гудериан. Не был казнен разработчик, как утверждается, плана нападения на СССР генерал-фельдмаршал Паулюс. Да что Паулюс! – Гальдер, начальник Генштаба сухопутных войск, дожил до 1972 года и еще мемуары писал.

В. Резун обратил внимание на это странное обстоятельство в своей книге «Самоубийство». И обрушился с критикой на устроителей Нюренберга. Не понял Резун, что скромная Балканская вылазка была началом грандиозной, невиданной доселе стратегической операции поистине планетарного масштаба, которая, собственно, и должна была стать стержнем войны.

А как же знаменитый план «Барабросса»? Проще всего заметить, что любой генштаб разрабатывает великое множество планов на все случаи жизни. Можно сказать, что, вполне вероятно, «Барбаросса» был одним из таких планов, которому суждено было историей быть опробованным на практике. Можно также предположить, что этот план разрабатывался как самостоятельная часть более широкой операции против СССР, которая должна была бы последовать после почти несомненного успеха Индийского похода. Это вполне вероятно, так как поход на Индию разрабатывался Штабом верховного главнокомандования вооруженными силами, а план «Барбаросса» – штабом более низкого уровня, генеральным штабом сухопутных войск. Это нормальная практика, когда части крупного плана отрабатываются «низовыми организациями», а затем сводятся в единое целое Генштабом. Может быть было и так.

Вот что еще смущает… Название плана – «Барбаросса».

Иногда операции называют нейтрально. В России это может быть какая-нибудь «Гроза» или «Заря». Так же и немцы. Например, план войны против Польши имел название «Белый план», а генеральная операция против Франции, Бельгии и Голландии – «Желтый план».

Но если уж дается «осмысленное» название, то немцы, да и не только немцы, имеют обыкновение давать операциям названия, хоть как-то соответствующие их целям. Вот, скажем, операция «Морской лев». Чего уж яснее? Чтобы догадаться, против кого это операция, не нужно быть семи пядей во лбу. Или, скажем, кавказская операция была названа «Эдельвейс». Тоже понятно. Впереди – горная война. Операция против сильно укрепленного курского выступа получила название «Цитадель», а вторая операция против Франции получила название «Атилла» – по имени великого вождя Гуннов, воевавшего против вестготов.

Или вот интереснейший план «Аманулла». Как вы думаете, какой может быть цель плана с таким названием? Впрочем, об этом плане мы поговорим позже.

Но почему – «Барбаросса»? Фридрих Барбаросса никогда не ходил на Восток. Нет, точнее, он никогда не ходил на восток в сторону России. На Восток-то он как раз ходил. На Ближний Восток, в Палестину… Мелочь, конечно. Но, право, странно.

Да тот ли план «Барбаросса» нам предъявляют? Что там, за первой страницей? А вдруг, говоря медицинским языком, «козья морда» – совсем не то, что мы ожидаем и к чему привыкли?

Есть ли еще следы, подтверждающие замысел Индийского похода, кроме совещания 17 февраля в Ставке Гитлера и логики? Разумеется, есть.

Достоверно известно, что в сентябре 1940 года адмирал Рейдер публично заявил, что настоящим врагом Германии является Британия и что британская нефть на Ближнем Востоке – более ценный приз, чем российская нефть на Каспии. Кто бы спорил!

Через три месяца после этого заявления произошло знаковое событие: 23 декабря 1940 года на французско-испанской границе состоялась единственная личная встреча двух диктаторов: Франко и Гитлера.

О чем они говорили? Германский лидер требовал от Франко пропуска через испанскую территорию двадцати немецких дивизий, которые должны были до 10 февраля 1941 года взять Гибралтар и закрыть англичанам доступ в Средиземное море!

Договориться с Франко Гитлеру не удалось. Испанец запросил слишком много. А скорее всего, если подумать и посмотреть на карту, просто Франко не захотел подставить Испанию, открытую своим атлантическим побережьем для удара лучшего в мире британского морского флота. Тем более, что он едва только вышел из гражданской войны.

Переговоры Гитлера с Франко продолжались десять часов. Об этих переговорах Гитлер отозвался так: «Я бы предпочел, чтобы… мне вырвали три или четыре зуба, нежели снова пройти через все это»

Несколько моментов интересны для нас в этой встрече.

Прежде всего, встреча состоялась всего через пять дней после подписания Гитлером 18 декабря 1940 года знаменитой директивы №21, утверждающей план «Барбаросса», якобы направленный против России. Занятно. Будем считать это совпадением.

Во-вторых, тема встречи.

Планировать войну с СССР и загонять в Африку двадцать дивизий? Чудеса, да и только. А вот если планировать сухопутный поход в Индию – то тогда все совершенно объяснимо и правильно. Наполеон потерпел поражение в Египте, так как не сумел блокировать Гибралтар, и эскадра Нельсона чувствовала себя в Средиземном море как дома.

Наконец, дата предполагаемой операции: 10 февраля 1941 года…

Да, договориться с Франко Гитлеру не удалось. Так что, Гитлер отказался от затеи? Ничуть не бывало. Он требовал от Франко пропустить войска к 10 февраля 1941 года. Не получилось. Но почти в срок, указанный Гитлером Франко, 13 февраля 1941года, в Триполи высаживается африканский экспедиционный корпус генерала Роммеля в составе 25000 солдат и 8500 единиц подвижного состава, который стремительно направляется к границам Египта. А 17 февраля Ставка Гитлера принимает решение об индийском походе.

Опять совпадение?

Второе событие произошло чуть раньше – 9 июня 1940 года за тысячи километров от европейского театра военных действий. При активной дипломатической помощи Германии и Италии между Японией и СССР было заключено соглашение о демаркации советско-манчжурской границы, которое поставило точку в территориальном споре, поставившем обе страны на грань полномасштабной войны.

Интересна реакция Запада на это соглашение. Оно вызвало серьезную озабоченность Британии и почти панику в США. Американские политические эксперты однозначно заключили следующее: это соглашение означает, что Япония укрепляет тылы на Севере, чтобы двинуться «на Юг». Однако Юг – понятие растяжимое. Вопрос – куда «на Юг»? Решение Германского командования от 17 февраля 1941 года не оставляет сомнений: «на Юг» означало в Индокитай и Индию, навстречу германским войскам.

По существу, это соглашение между СССР и Японией на востоке было воспринято политической элитой как пакт Молотова-Риббентропа на Западе.

Для нас же это доказательство того, что решение Ставки Гитлера от 17 февраля о соединении германских и японских войск в Индии – не пустые слова.

Итак, судя по всему, Гитлер справедливо полагал, что сердце Британской империи находится в Индии. Но если сердце Британии – в Индии, то ее «ахиллесова пята» – в мусульманском мире и прежде всего на Ближнем Востоке, в Турции, – там, где, как и в Германии, желание реванша за разгром Османской империи было всепоглощающим чувством мусульманских реваншистов.

Логика подсказывает, что если Гитлер решил наступать по линии Балканы – Ближний Восток– Турция – далее везде, то подготовка такой операции должна была проводиться им тщательно и заблаговременно. Операция должна была лечь на хорошо подготовленную почву, а это требовало времени, дипломатических и пропагандистских усилий.

Следовательно, самое время вернуться к нашему второму «герою» – арабскому фюреру Хадж Амину аль-Хуссейни.

Гитлеру нужно было обезопасить индийский маршрут от любых угроз со стороны англичан. Критической точкой тут была, разумеется, Палестина, находящаяся под британским протекторатом. Британская Палестина Гитлеру была не нужна. Она была не нужна и аль-Хуссейни. Гитлеру нужны был очищенный от влияния Британии Ближний Восток, аль-Хуссейни – тоже. Ничего удивительного, что интересы двух фюреров полностью сошлись.

Гитлеровский режим начал сотрудничать с арабскими лидерами, одержимыми идеей Халифата практически сразу после прихода к власти в 1933 году.

Уже в середине тридцатых годов палестинские «борцы за свободу» перевели «Майн кампф» и стали активно распространять ее среди мусульманского населения Ближнего востока. Следуя заветам кайзера, вскоре после прихода Гитлера к власти Германия направила на Ближний Восток, в Турцию, Иран множество «преподавателей немецкого языка» для иракских школ и вузов, которые занимались активной пропагандой нацизма и вербовкой кадров.

Это может означать только одно – идея сухопутного похода против «владычицы морей» Британии, заимствованная кайзером у Наполеона, а Гитлером у кайзера, – изначально присутствовала в мозгу у вождя германских нацистов.

Однако, как и следовало ожидать, начало активного внедрения нацистов на территории, по которым должна была проходить главная операция, – Ближний Восток, Иран, Афганистан – относится именно к обсуждаемому периоду 1937-1941 годов.

В 1937 году руководитель гитлерюгенда Бальдур фон Ширах посетил ряд арабских стран и Иран. В 1939 году в Каире побывал Йозеф Геббельс, приезжал в Палестину и Адольф Эйхман.

Германская разведка в арабских странах, Турции и Иране создала, точнее восстановила, мощную шпионскую сеть. Германия начала поставки оружия в Афганистан и Северную, мусульманскую, Индию.

Как свидетельствуют историки, в это время Великий муфтий получал от Германии ежемесячно 75 тысяч германских марок – огромные по тем временам деньги, которые частично использовались для внедрения гитлеровской агентуры в арабских странах.

Разумеется, не один аль-Хуссейни принял сторону нацистов. Плотные контакты с нацистами установило большинство мусульманских лидеров – выходцев из элиты поверженной Османской империи, одержимых идеей Великого мусульманского возрождения.

Главной опорой немцев стали палестинские арабы. В этом нет ничего удивительного. Со стратегической точки зрения, и для Гитлера, и для мусульман Палестина была ключевой территорией.

Если для мусульман Палестина была пробкой, закупоривающей единственный проход из восточной в западную части Уммы, для Гитлера Палестина – это крепость, контролирующая германский путь в Индию, но крепость, занятая «британскими агентами» – евреями и находящаяся под полным британским контролем. А должна она находиться под германским контролем, иначе ведь армия вторжения в Индию остается с неприкрытым правым флангом, и повторение на новый лад старой истории наполеоновского похода становится весьма вероятным.

Отсюда, кстати, логически, с точки зрения Гитлера, вытекают две связанные между собой задачи: первая – выгнать или уничтожить палестинских евреев, которые служат опорой Британии в самом важном месте мусульманского мира, и вторая задача – уничтожить «британскую пятую колонну», евреев, внутри самой Германии и заодно лишить Палестину новых потенциальных переселенцев, сочувствующих Англии. Плюс, разумеется, учитывая застарелый германский антисемитизм, – это еще и прекрасная возможность сплотить нацию «на общих ценностях».

Так что похоже, патологический антисемитизм Гитлера, как и его арабского двойника и друга – аль-Хуссейни, – обнаруживает вполне прагматическую основу. Впрочем, иного в истории никогда не было, нет и не будет: если кто-то где-то поднимает «национальный вопрос» – ищи, кому и зачем это может быть выгодно.

Возможно, это объясняет примечательный факт биографии фюрера, неоднократно повергавший в изумление его биографов: командиром Гитлера во время Первой мировой войны, представивший его к «Железному кресту» за личное мужество, был… еврей, с которым, как утверждают, Гитлер был если не дружен, то находился во вполне «приличных» отношениях. «Антисемитизм» же Гитлера внезапно появился, лишь когда он решил посвятить себя политике и, вероятно, сформулировал для себя главные цели Германии и пути к мировому господству.

В 1936 году аль-Хуссейни при помощи рейха организовал в Палестине очередные погромы, которые начались 16 апреля 1936 года с убийства двух евреев группой фанатиков под руководством шейха Фархана ас-Саади. Этот инцидент завершился объединением всех арабских партий и движений в единый Национальный фронт и формированием 20 апреля Высшего арабского комитета под председательством Великого муфтия Иерусалима. Погромы продолжались теперь под единым руководством муфтия и достигли кульминационной точки 26 сентября 1937 года, когда «освободители» убили британского губернатора Галилеи (Аль-Джалила) Эндрюса.

По существу, это была неудачная попытка антибританского пронацистского переворота, которую арабские историки до сих пор именуют «Великой палестинской революцией».

Англичане подавили бунт, распустили Высший исламский совет и Высший арабский комитет и пытались арестовать аль-Хуссейни. Четверо членов Высшего арабского комитета были арестованы и высланы на Сейшельские острова в Индийском океане, а аль-Хуссейни бежал в Ливан. Однако, следуя настоятельному совету германских друзей, он и другие «видные деятели мусульманского движения» сосредоточились к 1939… в Багдаде. В том самом Багдаде, куда должна была протянуться ветка германской железной дороги, и из-за чего, по существу, началась Первая мировая война.

Заслуги палестинцев перед Рейхом не были забыты. Уже в те годы высшей награды Рейха – «Железного креста» – удостоился Дарвиш аль-Макади – один из соратников аль-Хуссейни, также бежавший в Ирак.

Смысл же выбора пункта назначения «арабских бунтарей» может быть без труда понят, если вспомнить, что именно Багдад был конечным пунктом назначения «ближневосточной программы» кайзера Вильгельма и именно Багдад должен был стать, в чем мы скоро убедимся, одним из ключевых пунктов замышлявшейся Гитлером грандиозной стратегической операции по уничтожению Британского могущества.

В Ираке беженцы занялись подготовкой прогерманского восстания, которое и произойдет в надлежащий момент. В Сирии также сформировалось мощное пронацистское подполье.

Чего в этой картине не хватает – это Ирана, страны мусульманской, но не арабской и не суннитской, независимой от Османской империи, и практически последнего барьера на пути в Индию, а также Афганистана и самой Индии.

Название «Иран» происходит, как известно, от слова Аринамвайджа – то есть «страна ариев». Поэтому «арийское происхождение» немцев оказалось (тоже, разумеется, «случайно») как нельзя более кстати.

В 1925 году власть в Иране захватил Мохаммед Реза, который решил возглавить новую династию. Он выбрал себе фамилию «Пехлеви», по имени парфянских царей глубокой древности. Во время коронации Реза, подобно Наполеону, сам возложил на себя корону. Один из политических деятелей Ирана воскликнул при этом: «Наконец-то во главе нашего государства стал человек, принадлежащий к арийской расе»…

Новый шах всячески подчеркивал, что его приход к власти есть своего рода фашистская революция. Созданная в 1929 году проправительственная партия «Иране Новин», что означает, как нетрудно догадаться, «Новый Иран», еще до прихода Гитлера к власти взяла в качестве эмблемы свастику.

После прихода Гитлера к власти распространение национал-социализма в Иране резко ускорилось. Гитлеровская пропаганда вещала о необходимости союза между «арийцами Севера» и «арийцами Юга». Персы были объявлены чистокровными арийцами и специальным декретом освобождены от действия Нюренбергских расовых законов. Многие представители духовенства и депутаты меджлиса и другие видные иранские политические деятели поддерживали германский национал-социализм во многом из-за его «арийского происхождения», и в марте 1935 года Персия была переименована в Иран – страну Ариев. Сам Николай Рерих высказал недоумение по этому поводу: «Почему Иран?», – недоумевал он тогда.

… Нацисты, однако, перестарались. Когда в 1937 году Иран посетил Бальдр фон Ширах, ему была устроена безмерно пышная встреча, а иранская молодежь прошла у него на виду маршем со вскинутыми в нацистском приветствии руками. Шах был напуган и углядел в выступлении молодежи угрозу своей власти, тем более, что в том же году был раскрыт заговор во главе с лейтенантом М.Джаджузом, который хотел свергнуть шаха и установить в стране нацистскую диктатуру.

Казнив мятежников, шах запретил в стране национал-социализм. Это создало Германии некоторые трудности. Но ненадолго.

Чтобы сгладить неприятное происшествие в Иране и поднять и без того высокую популярность Гитлера, немцы пошли на удивительный шаг: они стали распространять по всему Ближнему Востоку, в Турции, Иране слухи о том, что Гитлер принял ислам! К этому же времени относятся известные публичные высказывания Гитлера о том, что ислам – единственная религия, отвечающая нацистской идее и потому достойная завоевать мир.

Воспоминания о визите фон Шираха в Иране постепенно загладились, и уже в 1940 году немцы открыли в Тегеране «Коричневый дом» и приступили к строительству Назьябада (Города нацистов), в чем приняли участие члены молодежной организации «Мелли модафэ» (Национальная защита). Германские консульства активно распространяли «Майн кампф», переведенную на фарси, и выпускали бюллетень «Ариец». По всей стране стали множиться пронацистские молодежные и офицерские организации…

Иными словами, Иран, как и Ирак, к 1941 году был полностью готов к приему германских братьев.

Что касается Индии, нацисты, имевшие твердые позиции в Афганистане, пытались создать «пятую колонну» и там. Они не только поставляли с 1938 года оружие в Афганистан и северную Индию индийским мусульманам, они создали также индийскую пронацистскую организацию, среди лидеров которой были член левого крыла крупнейшей антибританской партии Индийский национальный конгресс Бхагат Рам Гудассмаль (Ром) и член руководства этой партии Субхас Чандра Бас.

Но тут вышла незадача. Ром по идейным соображениям предложил сотрудничество советской разведке, а Субхас Чандра Бас изначально был британским агентом, которого решено было представить нацистам в качестве прогермански настроенного национального лидера Индии. Субхас Чандра Бас поддерживал личные контакты с Гитлером, что позволяло британским спецслужбам находиться в курсе его замыслов в отношении Индии, Ближнего и Среднего Востока…

Высадка 13 февраля 1941 года в Триполи Африканского экспедиционного корпуса и решения Ставки от 17 февраля означали, что этап подготовки завершен и начало главной стратегической операции Гитлера не за горами. И операция началась 1-2 апреля 1941 года.

Прямое доказательство тому – последовательность событий, разворачивающихся в это время.

1-2 апреля в Ираке вспыхивает пронацистское восстание.

Наш знакомец аль-Хуссейни принимает в нем самое активное участие и приводит к власти другого союзника нацистов Рашида Али аль-Килани (Галайни – в другой транскрипции), известного в миру своим памфлетом «Трое, которых Аллах не должен был создавать: персы, евреи и мухи». Среди руководителей восстания был также Хайралла Тульфах, близкий родственник, воспитатель и учитель будущего главы Ирака – Саддама Хуссейна.

3 апреля британские войска бегут из восточной Африки, а экспедиционный корпус совместно с итальянскими союзниками стремительно продвигается к границам Египта.

Через четыре дня после начавшегося в Ираке восстания Германия предъявляет ультиматум Греции и Югославии. Войска союзников Германии – Италии и Болгарии – вторгаются в Югославию. Практически одновременно Германия нападает на Грецию, куда Британия направляет свои войска в количестве 60 тысяч человек.

10 апреля пронацистское восстание вспыхивает в Хорватии. Хорватия объявляет о своей независимости и фактически переходит на сторону Гитлера.

17 апреля капитулирует Югославия. 21 апреля перестает сопротивляться Греция, и 27 апреля германские войска занимают Афины. Британцы спешно эвакуируются и окончательно покидают Грецию 2 мая.

18 апреля Британия предупреждает, что если страны оси начнут бомбить Каир, то Британия подвергнет бомбардировке Вечный город – Рим.

Однако это их не спасает. Безо всяких бомбардировок 20 апреля группа Роммеля совместно с итальянскими союзниками в Северной Африке наступает на Тобрук в Ливии, и 25 апреля, к моменту захвата Балкан, войска, возглавляемые немцами, пересекают границу Египта.

1 мая 1941 года Ирак, поддерживаемый Германией, требует вывода из страны британских войск, высадившихся там было 18 апреля для подавления восстания, и 2 мая иракские войска начинают военные действия против англичан, а на аэродромы в окрестностях Мосула и Багдада начинают приземляться германские самолеты…

Самое время взглянуть на карту. Суэц – блокирован. С Иракского плацдарма может начаться движение навстречу Роммелю, Турция – практически союзник, Иран тоже.

Всё. Стратегические задачи решены. Дорога на Индию расчищена…

Представленные выше факты ясно указывают, что целью Германии в 1941 году была Британская империя и ее сердце – Иран и Индия, и ничто иное.

Иначе нет никакой возможности логически объяснить ни многолетнюю и дорогостоящую подготовку почвы на Ближнем Востоке и в Иране, в Афганистане и Индии. Абсолютно нелогичны переговоры Гитлера с Франко. Нелогична внезапная защита Польши Британией. Абсурдна высадка накануне якобы готовящейся грандиозной войны с СССР Роммеля в Африке. Невероятны совпадения в датах. Бредовым кажется втягивание на Балканы союзных болгарских войск, да и само Балканское наступление. Совершенно загадочными представляются усилия Италии и Германии по заключению соглашения с Японией – ведь, казалось бы, если готовилось нападение на СССР, то Германия должна была быть заинтересована в совершенно противоположном – в том, чтобы СССР как можно глубже увяз в войне с Японией…

Все распадется на какие-то странные спорадические действия, не связанные никаким единым замыслом. Что, собственно, многократно вызывало изумление историков.

Но все укладывается в ясную картину – факты, даты, события, выступления политиков и движения политики, – если сделать единственное предположение: Гитлер готовил войну с Британией, и стержнем этой войны должен был стать его поход в Индию. Все, до мельчайших деталей, становится тогда на места.

Первая задача – отодвинуть угрозу от границ Германии на стратегическую дистанцию. Значит, нужно нейтрализовать Францию, Голландию и Бельгию – плацдармы, откуда Британия, после высадки, может организовать массированное наступление.

Вторая задача – обеспечить стратегическую безопасность с Востока. Для этого надо уничтожить Польшу – тоже потенциальный плацдарм Франции и Британии – и договориться о нейтралитете с Россией. Это кажется просто, поскольку СССР со времен интервенции рассматривал именно Британию как своего главного врага. Ультиматум Керзона и изгнание СССР из Лиги наций вряд ли так быстро изгладились из ее памяти. Но тут надо СССР помочь. Оттащить Японию. Тем более, что она нужнее в Индокитае, чтобы взять Индию в клещи. Сделано. Фланги в Европе обеспечены.

Теперь можно планировать главную операцию – поход в Ирак, Палестину, Индию. Первая цель – создать плацдарм в Ираке и выбить британцев из Палестины, чтобы обезопасить правый фланг будущего марш-броска. Не договорились с Франко? Зато есть тяготеющее к Италии Триполи. Роммеля туда. И, наконец, – вперед, через Балканы, в Ирак, Иран, Индию…

Значит, на Ближнем Востоке нужны друзья. Вот они – аль-Хуссейни, Дарвиш аль-Макади, аль-Килани. При малейшей возможности они вцепятся в горло Британии. Их тоже надо поддержать. Надо привести их к власти.

И тогда все ложится один к одному. До деталей. До часов и минут.

Все удавалось Гитлеру. Весна 1941 – время его побед.

Но вдруг, в середине мая, когда уже все почти удалось, что-то ломается.

По всем признакам, внезапно произошло нечто, что заставило Гитлера спешно изменить все свои планы. Когда случилось это «нечто» и в чем оно состояло, можно установить достаточно точно. Это «нечто» произошло между 2-3 и 10 мая 1941 года.

Первая дата определяется тем, что до 3 мая никаких изменений в действиях Германии не наблюдается. А 10 мая в Англию внезапно, в одиночку, летит Рудольф Гесс – второе лицо и ближайший друг Гитлера! Этот полет, его смысл и цели ставят историков в тупик до сих пор.

И это «нечто», на первый взгляд, куда как лучше стыкуется с теорией Резуна (Суворова) о том, что Сталин готовил внезапный удар по Германии, чем с официальной версией нападения Германии на СССР.

Очень похоже, что событием, переломившим ситуацию, послужило появление аккурат в разгар иракских событий и вскоре после успеха Роммеля документа «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза», – разработанного главным советским военным теоретиком, автором большинства знаменитых военных операций Великой отечественной войны Александром Михайловичем Василевским. План поступил Председателю СНК тов. И.В. Сталину 15 мая 1941 года и представлял собой ясную директиву о нанесении удара по Германии.

Одна только нестыковка: «Соображения…» появились на свет 15 мая… а Гесс полетел в Англию на пять дней раньше: 10 мая. А ведь так все хорошо складывалось! Значит, причина для полета Гесса возникла раньше, чем появились «Соображения».

Что же произошло в эти дни? 4 мая Генеральный Секретарь Коммунистической партии И.В. Сталин, и без того обладавший неограниченной властью, был назначен одновременно главой правительства:

«В целях полной координации работы советских и партийных организаций и безусловного обеспечения единства в их руководящей работе, а также для того чтобы еще больше поднять авторитет советских органов в современной напряженной международной обстановке, требующей всемерного усиления работы советских органов в деле обороны страны, ПБ ЦК ВКП(б) единогласно постановляет:

Назначить тов. Сталина И.В. Председателем Совета Народных Комиссаров СССР…»

Шаг более чем впечатляющий.

А 5 мая 1941 года в Кремле состоялся прием для выпускников военных академий, на котором И.В.Сталин выступил с сорокаминутной речью и, по свидетельству очевидцев, выступил с тостом, которые многие расценили как его готовность напасть на Германию летом 1941 г. Как утверждает российская историография, «Соображения…» появились в ответ на это выступление Сталина.

И уже здесь начинаются странности. Как утверждает в «Независимом Военном обозрении» от 25 апреля 2003 года Александр Печенкин, в этот день – очень своевременно – за несколько часов до выступления Сталин прочел донесение начальника внешней разведки НКГБ СССР о секретном выступлении Гитлера перед немецкими офицерами:

«Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает: 29 апреля Гитлер в речи, произнесенной в „Спортпаласе“ перед молодыми офицерами-выпускниками, содержание которой в прессе опубликовано не было, заявил: „В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, так как красная чернь поднимает голову над Европой“. Эти сведения получены источником от нескольких офицеров, но подлежат дополнительной проверке».

Как полагает А.Печенкин, эта записка и послужила основанием для резких и весьма определенных высказываний И. Сталина.

Отлично. Но как тогда обстоит дело с другим утверждением историков: что Сталин, якобы, не верил никаким донесениям, что Германия осуществит нападение на СССР 22 июня 1941 года? Тут уж одно из двух: либо Сталин поверил донесению в мае, либо он ему не поверил – как и всем другим, о чем неоднократно писали советские историки… Но, если он не поверил, то как же тогда разговоры о неизбежности скорой войны с Германией? А если поверил этому сообщению, то почему не верил другим?

Все как-то не обращают внимание на очевидную нелепость предположения, что Сталин не верил в нападение. Это хитрейший-то Сталин, с легкостью сумевший расправиться со всеми своими противниками – Троцким, Бухариным, Зиновьевым, Рыковым, – которые были кем угодно, но не идиотами, вдруг обманулся как институтка и поверил чему – СЛОВАМ, пусть даже и написанным на бумаге? И чьим словам? Словам ГИТЛЕРА? Честно говоря, у меня возникает серьезное сомнение в умственных способностях таких историков.

Всякий человек, знакомый с основами управления, скажет, что уж что-что, а наихудшая информация всегда принимается наиболее серьезно. Ибо только так минимизируются риски. Ибо первейшая задача любого политика – уйти от самого плохого развития событий. Все остальное уже лучше. И уж что-что, а железное понимание этого принципа Сталин доказал всей своей жизнью.

Малейшую опасность он чуял и уничтожал в зародыше. Значит, нет и не может быть вопроса о том, верил Сталин в неизбежность нападения Гитлера или нет. Разумеется, он не просто верил. Он знал, что нападение неизбежно. Вопрос в другом: почему Сталин не верил, что Гитлер нападет именно сейчас?

Следовательно, он не верил не в факт нападения, а в строки нападения, содержащиеся в документах. А для того чтобы Сталин мог, хотя бы в теории, не поверить в эти сроки, нужны серьезнейшие основания. И эти основания должны быть предъявлены. Иначе это просто полная чепуха.

Единственная причина, почему Сталин мог не верить подобным угрожающим донесениям, состоит в том, что у него в голове было ясное представление целей Гитлера и течения мировой войны, которое не допускало нападения Гитлера на СССР. Не вообще, а именно в указанные сроки.

Если Сталин понимал, что цель Гитлера – Британия, ее колонии, и Гитлер начал «великий поход» в Индию на соединение с Японией, если Сталин читал «Майн Кампф» – и нет сомнений, читал, – то он знал, что Гитлер искренне хотел по крайней мере нейтралитета СССР. И, значит, у него есть по меньшей мере полгода для подготовки к войне – пока Гитлер движется по маршруту Александра Македонского. Вот тогда Сталин действительно должен был воспринимать донесения о более ранних сроках нападения на СССР как провокации, направленные на то, чтобы столкнуть СССР с Германией. Ибо они не соответствовали смыслу войны.

Но чьи это могли быть провокации? Вот уж что-что очевидно как божий день: гибнущей Британии, разумеется! Британии, Черчилля, злейшего врага СССР. Нет, не СССР даже, Российской империи в любой ее форме – как конкурирующей силы в Европе и Азии.

Разве не Британия натравила японцев на Советский Дальний Восток, поощрив их на оккупацию Китая? Разве не Британия с Францией только что готовили планы бомбардировки Баку? Разве не мечтала Британия натравить СССР на Германию, как она эта сделала в 1914 году? Разве не мечтала она канализовать энергию Гитлера на СССР? Кто, как не премьер-министр Британии Навил Чемберлен, обратился к Гитлеру с просьбой о личной встрече и в тот же день, 12 сентября 1938 года, написал своему ближайшему сподвижнику, Ренсимену: «Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира… и поэтому необходимо мирным путем преодолеть наши нынешние трудности… Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России».

Можно не сомневаться: Британия подобные фальшивки усердно фабриковала. Для Сталина. Но почему только для Сталина, а не для Гитлера тоже?

Стоп-стоп. А может быть, весь этот «Восточный поход» через Балканы на Ближний Восток был грандиозным и гениальным маневром Гитлера, как раз и нацеленным на то, чтобы создать стратегическую внезапность для нападения на СССР? Ответ может быть найден предельно просто: в это самое время, менее чем через месяц после высадки Роммеля в Африке, 11 марта 1941 г. США приняли закон о ленд-лизе, направленный на поддержку Британии. Иными словами, и США верили, что война с Британией ведется не понарошку. Не мог же Сталин упустить из виду это общеизвестное обстоятельство? Но, товарищи историки! Вести войну и с Британией, и, одновременно, начинать войну с СССР – такое Гитлеру и во сне не снилось. Немало строк и пылких речей посвятил он роковой ошибке Германии в Первую мировую войну – войне на два фронта. Почти столько же, сколько проклятиям в адрес евреев.

Значит, Гитлер все-таки вел войну именно против Британии и имел в виду сокрушить именно ее, используя, подобно Наполеону, почти сухопутный маршрут, на котором флот Британии – царицы морей – бессилен, а «царицей суши» Британия никогда не была. Армия, которую Британия способна выставить, смехотворна. Тем более, что на сухопутном маршруте сами камни начали бы стрелять британцам в спину и на Ближнем Востоке и в Афганистане, и в Индии.

Теперь самое время вернуться к выступлению Сталина. То, что война с Германией неизбежна, – это было ясно. Я уже писал выше, что если бы Гитлеру удалось реализовать план и соединиться с Японией, СССР оказался бы в полном окружении, в катастрофической ситуации ему пришлось бы вести войну на фронте не в три, а в 11 тысяч километров с двумя сильнейшими противниками, обладающими всем, о чем только можно мечтать: нефтью, индустрией, пищей, невообразимыми людскими резервами.

Единственный разумный выход в такой ситуации – напасть первым.

Меня, кстати, до крайности удивляет, почему сторонники Сталина и советского прошлого столь яростно отрицают очевидность: Сталин готовил удар по Германии. Что в этом плохого? Что они хотят доказать? Какое-то особое, нечеловеческое миролюбие СССР? Ну так это было бы равносильно признанию глупости и безответственности советского руководства: внешняя политика крайне мало чувствительна к внутреннему устройству страны. Ее, прежде всего, ведут объективные обстоятельства, и свобода маневра у правителя любого толка чрезвычайно узка.

Итак, нападение на Германию. Вряд ли, однако, гитлеровские генералы не просчитали такого риска.

Посмотрите на идею: фактически, германская армия возводила стену вокруг строящейся «индийской ковровой дорожки». Взятие Греции и островов отрезало самый узкий и бесконечно удаленный от Британии морской участок – Босфор и Дарданеллы. Роммель перекрыл подходы из Африки. Италия контролирует узость Средиземного моря. Палестинцы, да и все арабы, враждебны Британии…

Мог ли Гитлер, методично выстраивая стену безопасности вокруг маршрута движения, недостроить ее и без опаски отрыть свой тыл Сталину? Разумеется, нет. Случись в таких условиях ближневосточно-индийскому блицкригу продолжиться, германские силы необратимо втянулись бы в балканско-иракско-иранско-индийскую воронку, как уже втянулись болгарские войска и начали втягиваться войска, размещенные в Румынии. Вот в это-то время Сталин и мог нанести удар в оголенный германский тыл. Поскольку перебросить обратно в Европу в короткие сроки значительные массы войск с Ближнего и Среднего Востока для Германии было бы абсолютно невозможно, Германию постигла бы невиданная военная катастрофа. Значит, Гитлеру нужно ждать удара в спину и готовиться в активной обороне. Отсюда – необходимая концентрация гитлеровских войск у советской границы, которую Суворов-Резун убедительно объяснить не может.

Гитлер просто боялся Сталина. Боялся чего-то вроде плана «Гроза». И боялся вполне справедливо. Мало того, что у Сталина была огромная армия. У России – огромный мобилизационный потенциал. Да и не было у Сталина другого выхода, кроме как ударить по Германии. При всем желании не было. Итак, ни Сталин не сомневался, что Гитлер нападет на СССР. Ни Гитлер не сомневался, что Сталин готовит удар. И опять-таки, сомнения могли быть только в сроках, а не в факте.

Для Сталина было ясно, однако, что нападать надо было не прямо сейчас, когда Гитлер только-только распахнул Ближневосточные ворота. Надо ждать. Надо годить, когда он завязнет поглубже.

Но и Гитлеру сразу нападать-то тоже было не с руки. Можно привести сотни доводов, почему Гитлеру нападать на СССР в июне 1941 года просто нелепо! Правильно написал Суворов – это самоубийство. Достаточно того, что у ключевого союзника – Японии, жаждущего дорваться до России, полностью связаны руки. В Индокитай Япония идет. А потом в Индию. Но есть и другие соображения: нефть.

Россия – страна огромная. Это ж сколько нефти надо, чтобы питать продвижение германской армии по такой территории! А с нефтью у Германии – неважные дела. Кроме Румынии, ничего и нет. Не сравнить с Баку или Ираном. Ясно, однако, что в Иран-то идти легче, чем в Баку! По дороге тебя не встретит пятимиллионная Красная армия. Здесь воевать, считай, не надо. И еще один плюс – Британии уже безо всякой Индии настанет конец, как только она лишится Ирана. Ибо с 1912 года Британский флот живет на иранской нефти. Вот тогда и о высадке можно думать…

Значит, Иран для Германии – ключевая точка, игла Кащея.

Пока иранская нефть не окажется под германским контролем, о войне с Россией нечего и думать. Тем более Иран и Турция – прекрасные плацдармы для наступления «в кавказский тыл» и получения следующего приза – Баку. Итак, нападение Германии на СССР в июне 1941 года не выгодно Германии, а нападение СССР на Германию даже в июле, как утверждает Суворов, не очень, но выгодно СССР. Скорее, развития такого рода событий можно было ждать только летом 1942 года. Этот срок определяется простыми соображениями: поход в Иран, если считать с Иракского восстания, занял бы у Гитлера никак не меньше трех-четырех месяцев. Значит, август. Но нужно еще так или иначе решить вопрос с Британией. Сентябрь. А дальше – распутица, зима… Проще продолжить движение в Индию, методично подготавливая активную оборону на границе с СССР, чтобы избежать неожиданностей.

Нет, ни Гитлеру, ни Сталину было не выгодно немедленное нападение друг на друга…

Тогда, классический вопрос: Кому тогда выгодно? Кому выгодно, чтобы Германия напала на Россию как можно быстрее? Ответ очевиден. Есть только одна страна, которая получила прямую выгоду от нападения Германии на СССР летом 1941 года, – это Британия.

Чтобы замкнуть картину, не хватает только одного. Скажем, донесения Гитлеру руководителя иностранного отдела Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКВ) и… как утверждается, английского шпиона, Вильгельма Канариса примерно следующего содержания:

«Источник, работающий в штабе красной авиации, сообщает: 5 мая Сталин в речи, произнесенной в Кремле перед выпускниками военных академий, содержание которой в прессе опубликовано не было, заявил: «Немцы считают, что их армия – самая идеальная, самая хорошая, самая непобедимая. Это неверно. Любой политик, любой деятель, допускающий чувство самодовольства, может оказаться перед неожиданностью, как оказалась Франция перед катастрофой», и произнес тост следующего содержания: «Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к политике наступательных действий. Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная». По сведениям, полученным из нескольких источников, в произнесенном тосте были также слова: «Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне». Эти сведения получены источником от нескольких офицеров и абсолютно надежны».

Казалось бы все симметрично: выступление Гитлера, попавшее на стол Сталину. Выступление Сталина, попавшее на стол Гитлеру…

Нет! В отличие от Сталина, у которого были, как мы видели, веские основания не доверять такого рода сообщениям в отношении намерений Гитлера, у Гитлера, прекрасно осознающего рискованность своего положения при дальнейшем продвижении на Ближний Восток, таких оснований не было.

Сталин, в отличие от Гитлера, не был связан какими бы то ни было военными действиями и, следовательно, мог выступить в любую минуту. А в «вероломстве», или, точнее, в прагматизме Сталина, Гитлер надо полагать не сомневался. И Гитлер поверил. Он должен был поверить такому тексту, если он здравомыслящий человек. Особенно если текст сопровождался материалами о концентрации советских войск. А концентрация совершенно явно происходила.

В такой ситуации Гитлеру не оставалось иного выбора, кроме как бросить Ближний Восток на произвол судьбы и спешно переориентироваться на нового врага – СССР, ибо легко можно представить себе, что бы произошло, если бы информация о готовящемся ударе не попала к Гитлеру. Это был страшный выбор. Он рушил все планы и заставлял Германию вступить в бой с Россией один на один.

Но если Британия всегда так стремилась, чтобы Германия напала на СССР, то, может быть, с ней возможен некий компромисс. Дело зашло еще не так далеко. Высадки еще не было, а Ковентри… Естественно, самые разрушительные бомбардировки были связаны с начавшейся главной операцией и произошли совсем недавно, 8 и 10 апреля… Но это – на войне – как на войне. Не захотят же они отдавать Европу Сталину?

Вот зачем Гесс полетел в Британию. Гитлер после получения сообщения о готовности Сталина атаковать был готов обещать уйти откуда угодно, лишь бы наказать «вероломных русских», и рассчитывал на Британию – все-таки, как писал Чемберлен, Британия и Германия – столпы европейской цивилизации!

… Если это так, то Британией одним ударом были достигнуты две ключевые цели: передав Гитлеру информацию о готовности Сталина к нападению на Германию, Британия заставляла Гитлера бросить Ближний Восток и, в частности, взбунтовавшийся Ирак на произвол судьбы и осуществляла свою мечту – гарантированно направляла агрессию Гитлера против СССР…

По инерции, после 10 мая движение немцев на юг продолжалось еще несколько недель. Войну, как каток, сразу не остановишь. Но это были уже мертвые, бессмысленные победы.

Немцы резко сократили поставки Роммелю, о чем тот вспоминал с недоумением и раздражением, и наступление Роммеля захлебнулось, хотя все, что смогли собрать британцы в Египте, – это все лишь 239 тысяч разношерстного воинства – слону дробина для германской мощи.

Немцы внезапно прекратили помощь Ираку. Прилетевшие было самолеты вернулись в Европу, и 24 мая, всего через две недели после полета Гесса в Британию, иракское восстание было жестоко подавлено англичанами.

И вот еще что показательно: через три месяца, уже в августе, после нападения Германии на СССР, советское правительство находит, несмотря на горячие сражения, почти поражение, на западном фронте немалые силы, чтобы совместно с англичанами оккупировать и «южное арийское государство» – Иран, чтобы предупредить создание там немецких опорных пунктов (!) – чем подчеркивается его ключевое значение в гитлеровском плане.

Иначе зачем бы Сталину, когда война идет на Западе, расходовать силы и средства на столь удаленном от главных боев направлении. Особенно характерно здесь участие британцев. Ну им-то зачем Иран понадобился? Совершенно ни за чем. Если только Иран не был целью Гитлера, разумеется.

Попутно замечу, что, весьма вероятно, сам выбор Тегерана в качестве места первой встречи стран-победителей (что к тому времени было уже совершенно ясно) в 1943 году был не случаен. Скорее всего, это был глубоко символический акт, предвосхищающий капитуляцию второго, уже европейского «арийского государства» и показывающий, что замысел Гитлера раскрыт и разрушен.

Но до Тегерана были еще два года тяжелейшей войны.

А пока война продолжалась. Но теперь уже не по гитлеровскому, как впрочем, и не по сталинскому сценарию.

Гитлер поменял дорогу. Но оставил ли он в стороне свою цель? Нет.

11 июня 1941 года, за 11 дней до нападения на СССР, Верховное главное командование вооруженных сил Германии (ОКВ) и Главное командование сухопутных войск (ОКХ) издали показательную директиву за номером 32, гласившую:

«После достижения целей операции „Барбаросса“ дивизии вермахта должны будут вести борьбу против британских позиций на Средиземном море и в Передней Азии путем концентрической атаки из Ливии через Египет, из Болгарии – через Турцию, а также, в зависимости от обстановки, из Закавказья – через Иран».

Это и был упоминавшийся уже нами план «Аманулла», который предусматривал мероприятия по обеспечению похода германских войск в Афганистан и далее в Индию в новых условиях. Частью плана являлась подготовка мощного антианглийского восстания индийских мусульман, которое должно было вспыхнуть при появлении солдат вермахта у индийской границы.

Еще одна характерная деталь: для работы с местным населением Афганистана и Индии предполагалось выделить значительную часть «войсковых мулл», готовившихся в Германии под бдительным надзором уже знакомого нам муфтия иерусалимского Хадж Амина аль-Хусейни.

Знакомые мотивы. Вспомните начало балканской операции, восстание в Ираке, концентрическую атаку Роммеля из Ливии.

Иными словами, Гитлер в этой директиве сказал, что собирается использовать для достижения своей цели оба показанных нами пути, как бы обтекая Черное море по обоим кратчайшим расстояниям. Может ли быть более прямое доказательство того, что Гитлер шел в Иран и Индию, чтобы победить Британию и завевать мир, чем факт существования плана «Аманулла», утвержденного подписью Гитлера до еще начала войны с СССР? Какие еще доказательства нужны?

Но, возвращаясь немного назад, хочу еще раз спросить: если вы в здравом уме, скажите, ЗАЧЕМ идти в Иран через Кавказ, пробиваясь через многомиллионную советскую армию, если в тот же Иран можно благополучно попасть через дружественные Болгарию и Турцию или через Ближний Восток, где англичанам, собирая с миру по нитке – из Австралии, Индии, Нигерии даже, – к июлю 1941 года, уже после начала гитлеровской операции, удалось собрать в Египте аж 239 тысяч человек, включая солдат и моряков. Да что же это за напасть такая?

И вообще, зачем, зачем, зачем Гитлеру мог понадобиться СССР? «Плодородная» Земля? Это-то при среднегодовой температуре -10.5 градусов? «Россия – зона рискованного земледелия», как годами утверждали и утверждают защитники колхозного строя! Если иметь цель завоевать именно Россию, то да, Украина имела стратегическое значение. Но как «житница России», не более того.

Опасения за нефтяные поля Плоешти? Но даже организация обороны этих полей, если Гитлер не верил Сталину, обошлась бы ему гораздо дешевле, чем та война, которую он затеял…

Зачем, зачем, зачем завоевывать – именно завоевывать – пустые безбрежные заснеженные пространства, если можно комфортно пройти по дружественным территориям, где войска будут встречать цветами и в награду за эту почти прогулку получить райские, субтропические земли и весь мир в придачу?

И еще: если даже и хотеть завоевать эти северные земли, то зачем же бить в лоб, если можно – в точном соответствии с классической немецкой военной мыслью – «решить войну посредством обходного, максимально возможного по размаху и географическим условиям маневра», как завещал великий немецкий военный теоретик фельдмаршал Шлиффен, обойдя стороной огромную враждебную страну безо всякого кровопролития и заставить ее, при необходимости, биться на пятнадцатитысячекилометровом фронте на Западе, на Юге, на Востоке и Севере?

Итак, у Гитлера было два пути в Индию: один – через дружественные мусульманские страны с благоприятным климатом, с поддержкой местного населения, желающего поражения Британии. Путь, практически повторяющий великий поход Александра Македонского, которым Гитлер восхищался всю жизнь. Путь, создающий, даже если вообразить, что у Гитлера было маниакальное желание захватить именно Россию, идеальные условия для этого захвата.

И был другой путь – в лоб, через хорошо вооруженную, с огромной армией численностью без малого в три с половиной миллиона человек в мирное время и обладающую колоссальным мобилизационным потенциалом, необъятную, холодную, Россию.

Повторю свой вопрос: ЗАЧЕМ Гитлеру в полном противоречии со своим же утверждением, сделанным в «Майн Кампф»: «Германия может воевать с Россией только в союзе с Британией», - выбирать российский маршрут и войну на два фронта? Ладно, предположим, что Гитлер маньяк и ему, хлебом не корми, дай пойти в Россию прямо здесь и сейчас. Предположим, что он писал «Майн кампф» в беспамятстве и забыл собственные стратегические установки. Но его генералы и фельдмаршалы, что – тоже все как один тупицы и психопаты? Судя по итогам первых месяцев войны с Россией, этого не скажешь.

Ясно, что развернуть Гитлера на Россию могла только жизненная угроза. Угроза нападения в спину…

Подписывая окончательный приказ о вторжении в СССР, Гитлер, по воспоминаниям генералов, повторял: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». «О каком ужасе без конца речь?», – задается вопросом Александр ГОРЯНИН. Ясно, что развернуть Гитлера на Россию могла только жизненная угроза. Угроза нападения в спину…

Сдается мне, что Кейтеля и Йодля казнили за то, что они слишком много знали. Например, знали, что именно содержалось в папке с надписью «Барбаросса»…

Что же аль-Хуссейни? После разгрома иракского пронацистского восстания аль-Хуссейни бежит из Ирака в Турцию, затем в Италию и в ноябре оказывается в Германии. Там он встречается с Гитлером, формирует мусульманские части СС из боснийских мусульман, посещает концентрационные лагеря и удостаивается высших наград рейха…

Вторая авантюра Германии по обретению мирового господства окончилась, как и первая, провалом. Вместе с нацистской Германией потерпели поражение и реваншистские исламистские круги.

Но, как и после Первой мировой войны, история на этом не остановилась. И здесь мы приступаем к ее новому этапу, уже самым непосредственным образом влияющему на нашу сегодняшнюю жизнь.

После Второй мировой войны мир изменился.

Индия получила независимость. С небольшим запозданием рассыпалась и остальная колониальная система. Германия обрела достойное место в «семье европейских народов» и, как кажется, оставила имперские амбиции.

Пока Британия владела Индией, Ближний Восток был сухопутными воротами в главные британские владения, и Британия хранила ключи от них как зеницу ока. Лишившись Индии, Британия потеряла силу и, в значительной мере, интерес к удержанию этих территорий под своим влиянием и, главное, осознала, что Остров отныне уязвим.

Изменился и геополитический смысл Ближнего Востока. Благодаря открытым там колоссальным запасам нефти, Ближний Восток обрел самостоятельную ценность. А США заменили Британскую империю в роли мировой супердержавы. Власть над миром переехала с Острова на Континент…

Казалось бы, дело сделано. Нацизм повержен.

Между тем, в ходе Второй мировой войны нацистское дерево было срублено, но корни его остались.

Если в Германии после окончания войны была проведена денацификация, то ничего подобного на Ближнем Востоке не произошло. Напротив, во многих арабских странах к власти пришли люди, тесно связанные в недавнем прошлом с нацистами и рассматривающие Гитлера как героя и Учителя.

Правда, наш давний теперь уже знакомый, Великий муфтий Иерусалима Хадж Амин аль-Хуссейни, пережил несколько тревожных лет.

После войны он был внесен югославскими властями в список нацистских военных преступников, подлежащих суду. Однако Лига арабских стран обратилась к маршалу Тито с просьбой не настаивать на выдаче муфтия, который в том момент находился в руках французских властей. Тито пошел арабским странам навстречу, муфтию был вынесен заочный приговор, и уже летом 1946 года он прибыл в Каир. Египетский король Фарук оказал ему восторженный прием, и аль-Хуссейни, как в добрые старые времена, вновь возглавил Всемирный исламский конгресс.

Не были забыты мусульманским миром и его германские «соратники по борьбе».

В мире распространено мнение, что большинство уцелевших нацистских преступников переместилось после войны в Латинскую Америку. Это не совсем так. В Латинскую Америку по большей части бежали те, кто прекратил борьбу и хотел обрести покой, пусть хоть в бразильских джунглях. Но те, кто не смирился, кто планировал главную нацистскую геополитическую программу, бойцы, бежали не в бразильские джунгли, а на Ближний Восток. За долгие годы сотрудничества они вросли в Ближний Восток и были связаны с мусульманским миром тысячами тайных нитей.

Западные, в том числе германские газеты 50-60 годов полны информации о нацистских преступниках, осевших в Египте, Сирии, Ираке, Саудовской Аравии. В августе 1957 года парижская газета «Монд» писала: «Вплоть до Йемена, не было ни одной арабской страны, где бы не отмечалось присутствие германских военных».

Переброской нацистов в арабские страны занимался специальный «Арабо-германский центр по вопросам эмиграции». Центром руководил бывший офицер штаба Роммеля подполковник Ганс Мюллер. Он, как и многие другие бежавшие германские офицеры, принял ислам и действовал как сирийский гражданин Хасан Бей. По данным центра Симона Визенталя, только с помощью этого центра на арабский восток было переброшено 1500 гитлеровских офицеров, а всего, по данным прессы 50-х годов, в арабские страны бежало около 8 тысяч офицеров вермахта и войск СС, не считая участников мусульманских соединений аль-Хуссейни.

В чем смысл такого перемещения? Что это, поиск беглыми нацистами «достойного места работы» или попытка возродить планы мирового господства на новой, на сей раз – мусульманской основе? Есть все основания считать, что наследники Гитлера определили исламский мир для новой попытки установить власть над миром. Базой для такой трансформации нацизма было недвусмысленное заявление Гитлера о сходстве мусульманской и нацистской идей, которое он сделал во время одной из встреч с Великим муфтием.

«Лучшие друзья мусульман всего мира» занимались на Ближнем Востоке «работой по специальности». Центр Визенталя сообщает, например, что службой безопасности Насера в 50-х годах руководил полковник аль-Нахер – бывший начальник Гестапо Варшавы Леопольд Глейм, а начальником тайной полиции Египта был некто Хамид Сулейман – в прошлой жизни шеф гестапо в Ульме, группенфюрер СС Генрих Зельман.

По сообщениям прессы, в те же годы обучением сирийской армии руководил бывший полковник гитлеровского Генерального штаба Крибль, а офицер Гестапо Рапп проводил реорганизацию сирийской разведки. Гитлеровцы принимали активное участие в многочисленных государственных переворотах. Тот же Рапп, например, был одним из организаторов военного путча в Дамаске в марте 1949 года.

Активная деятельность нацистов поставила Германию в столь двусмысленное положение, что правительство Аденауэра, на которое пали подозрения, сочло необходимым отмежеваться от таких фактов. 1 августа 1958 года близкая к окружению Аденауэра газета «Рейнише Меркур» опубликовала сводные данные о тогдашней деятельности нацистов в Египте. Согласно данным этой газеты, координатором нацистской деятельности на Ближнем Востоке с осени 1956 года стал принявший ислам бывший сотрудник Геббельса и Розенбрга, главный редактор нацистского журнала «Вилле унд тат» Иоганн фон Леерс.

Леерс был известен миру тем, что в 1933 году опубликовал печально знаменитую книгу «Евреи смотрят на тебя», в которой поместил портреты Альберта Эйнштейна, Лиона Фейхтвангера и Эмиля Людвига под заголовком «Еще не повешены».

В первые послевоенные годы Леерс находился на службе у аргентинского диктатора Перрона, а после переезда в Каир руководил трудоустройством бежавших в арабские страны нацистов. В этом ему помогал секретарь Исламского конгресса, возглавлявшегося нашим знакомым муфтием аль-Хуссейни, Салаб Гафа – нацистский военный преступник Ганс Апплер, также принявший ислам.

Главная деятельность «службы Леерса» состояла в пропаганде нацистских взглядов в мусульманском мире. Речь шла не только о распространении «Майн кампф» – книги, которая и по сей день числится среди арабских бестселлеров. Леерс создал мощную пропагандистскую машину, направленную на адаптацию нацистских идей к мусульманской идеологии. «Нью Йорк таймс мэгэзин» писала 27 июля 1958 года по этому поводу: «Египетские пропагандисты с помощью нескольких германских специалистов, уцелевших после краха нацистской Германии, превратили каирское радио в необычайно мощное орудие нацистской пропаганды».

Пропаганда Леерса включала практически те же составные части, что гитлеровская пропаганда времен Третьего рейха. Это была антибританская и антиамериканская пропаганда под «освободительными» лозунгами. Это была антиеврейская пропаганда, связанная, как мы видели, со стратегическим положением Палестины и, после 1948 года, – с образованием в Палестине еврейского государства Израиль. Это была адаптированная к Ближневосточным условиям пропаганда идеи «Великого рейха» – на сей раз Великого исламского Государства от Индонезии до Атлантики и власти мусульман над миром. И, наконец, модифицированная расовая идея – идея расового превосходства арабов – «потомков Пророка».

Сам характер этой пропаганды показывает, что, в точном соответствии с идеей Гитлера, нацизм как течение сделал ставку на ислам, на арабский мир.

Реваншистская идея возрождения Великого исламского государства стала общим знаменателем для арабских лидеров: по сведениям известного советского специалиста по Африке и арабскому миру, сотрудника Е.М.Примакова, профессора Якова Этингера, особая группа из одиннадцати военных советников с нацистским прошлым, по поручению сирийского диктатора Шишекли работала над планом объединения всех арабских стран, в 1958 году президент Насер создал «Объединенную арабскую республику», в состав которой вошли Египет и Сирия, которая, как он предполагал, станет зародышем арабской империи. Саддам Хуссейн пришел к власти как руководитель партии Баас, программной целью которой было создание единого мусульманского государства, разумеется, с Саддамом Хуссейном во главе.

Особое место в послевоенных планах нацистов занимала Саудовская Аравия – мистический центр мусульманского мира. Особый интерес нацистов уже в те годы вызвала местная интерпретация ислама, данная ибн Ваххабом. Задолго до того, как слово «ваххабизм» стало известно миру, каирская газет «Аль-Ахрам» писала: «Бывшие германские офицеры проявляют большой интерес к Саудовской Аравии. Ваххабиты рассматриваются ими в качестве одного из наиболее перспективных направлений в исламе. Офицерами СС созданы в этой стране военно-тренировочные центры, где проходят подготовку молодые ваххабиты».

Тайная активность Германии на Ближнем Востоке перед Первой и Второй мировыми войнами понятна. Ближний Восток играл ключевую роль в стратегических планах ее руководства. Но в чем состоял смысл столь активного участия нацистов в ближневосточной жизни послевоенного времени? Была ли это просто попытка безбедно «пристроиться» в послевоенной жизни, или у нацистов были более далеко идущие планы?

Если рассматривать нацизм как сугубо немецкое национальное движение, то говорить о каких-либо далеко идущих грандиозных планах, казалось бы, нет оснований.

Но если вспомнить, что идеология Гитлера была «выше» национал-социализма как такового, о чем неоднократно упоминали в своих воспоминаниях знавшие его люди, и его ведущей идеей была «мировая фашистская революция», о чем он и сам неоднократно говорил, то национальная окраска фашизма становится совершенно вторичной. А первичной становится идея тоталитарного государства, полного подчинения личного – общественному, идея, с предельной четкостью сформулированная «главным теоретиком» фашизма Бенито Муссолини. И тогда можно начинать движение к конечной цели – мировому господству и установлению тоталитарного способа управления обществом из любой точки Земного шара – оттуда, где основные идеи фашизма приживутся.

На Ближнем Востоке место нацизма занял исламизм: радикальная и фундаменталистская, как утверждают некоторые, версия ислама.

Хотя что может быть «радикальнее» самого Корана, в котором на сто с небольшим страниц текста слово «неверный» в контексте «отрубить голову», «отрубить конечности» и так далее встречается без малого триста раз, тогда как слово «женщина» встречается чуть более ста? Книга, кончено, не виновата. Но вот те, кто ее использует…

Некоторые политологи пытаются объяснить это явление «кризисом идентичности», который-де возник, так как «огромное число крестьян и кочевников осело в городских трущобах Каира, Алжира и Аммана, утратив связь с местными разновидностями ислама (многие из которых не имеют даже письменной традиции), на фоне чего и расцветает исламизм».

Факты, однако, опровергают эту благодушную точку зрения: главными центрами исламистской идеологии, как свидетельствует Мухсин Салих, стали мусульманские университеты, где выходцы из «городских трущоб Каира, Алжира и Аммана» как-то не присутствуют. Ошибочность такой точки зрения подтверждается и тем обстоятельством, что участники и организаторы терактов 11 сентября в США тоже выходцы далеко не из бедных семей.

Между тем, многие исследователи обнаруживают современность исламизма и его «удивительное сходство» с фашизмом». С точки зрения социологии, существует явная параллель между исламизмом и европейским фашизмом, констатирует Ф.Фукуяма. Вопрос в том, является ли эта параллель случайной или нет?

Френсис Фукуяма и Надав Самин в своей статье об исламизме отмечают: «Исламизм… на самом деле не ставит своей целью восстановление неких архаических, исконных форм ислама. Это не традиционалистское, а весьма современное движение… Влияние этих идеологий (фашизма и коммунизма – С.Л.) особенно заметно на примере египтянина Сейида Кутба, ставшего после Второй мировой войны лидером и главным идеологом Ассоциации братьев-мусульман. В своей основной работе „Вехи на пути“ Кутб призывает к созданию монолитного государства, возглавляемого исламской партией: во имя этой цели оправдано применение любых, даже самых жестоких средств. Общество, которое строит в своем воображении Кутб, должно быть бесклассовым: „эгоистические индивидуумы“ либерального общества будут ликвидированы вместе с эксплуатацией человека человеком». Такой «ленинизм в исламском обличии» взят сегодня на вооружение большинством исламистов».

Здесь правильно все.

Кроме одного.

«Ленинизм», как бы он сам по себе не был плох, к этому не имеет ни малейшего отношения. Это – чистой воды фашизм.

Доказательство тому может быть почерпнуто прямо и непосредственно из трудов основоположника фашизма Бенито Муссолини. В своей статье «Основные идеи фашизма» Муссолини пишет: «Вне государства нет индивида, нет и групп (политических партий, обществ, профсоюзов, классов). Поэтому фашизм против социализма, который историческое развитие сводит к борьбе классов и не признает государственного единства, сливающего классы в единую экономическую и моральную реальность; равным образом фашизм против классового синдикализма».

Как нетрудно видеть, концепция Кутба – есть точное повторение именно фашистской идеи монолитного государства, а вовсе не коммунистической идеи с ее сложностями вроде классовой борьбы и диктатуры пролетариата. Нельзя пройти также мимо самоопределения арабов как «высшей расы», что вытекает, разумеется, из арабского происхождения пророка Мухаммеда.

В совокупности это дает право утверждать, что «исламо-фашизм» – термин, введенный Фукуямой, – есть не повторение, но реинкарнация на арабской почве европейского фашизма. И эта реинкарнация не возникла сама по себе. Она тщательно готовилась нацистской элитой, осевшей в странах арабского мира.

Теперь самое время вспомнить еще одну сентенцию Гитлера: «Моя педагогика тверда. Слабость должна быть уничтожена. В моих замках подрастает молодежь, которая ужаснет мир. Мне нужна молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная. Свободный, прекрасный хищный зверь должен сверкать в ее глазах»…

…С течением времени на смену старой гвардии, вроде муфтия аль-Хуссейни или лидера иракских нацистов аль-Калайни, начавших борьбу за всемирный ислам еще вскоре после Первой мировой войны, должна была прийти «молодежь с глазами хищного зверя». И она не заставила себя ждать! Перечислим только три имени: Анвар Саддат, Ясир Арафат и Саддам Хуссейн.

В 1953 году, по просьбе египетского журнала «Аль Мусаввар», Саддат написал письмо умершему Гитлеру, которое начиналось так: «Мой дорогой Гитлер! Я приветствую тебя от всего сердца. Если ты, судя по всему, теперь проиграл войну, ты все же подлинный победитель. Тебе удалось вбить клин между старым Черчиллем и его союзниками – отродьем сатаны».

Ясир Арафат – воспитанник, секретарь и, по слухам, племянник Великого муфтия Иерусалима и друга Гитлера аль-Хуссейни. По крайней мере, настоящее имя Арафата: Рахман Абдул Рауф эль Кудва аль-Хуссейни.

Но дело не в кровном родстве, о котором Арафат молчит, а о родстве духовном, которого он не скрывает. В интервью палестинской газете «Al Quds» Арафат так отзывался о человеке, которого величали «арабским фюрером»: «Мы – сильный народ. Разве смогли они сместить нашего героя Хадж Амина аль-Хуссейни? Они много раз пытались избавиться от него, потому что считали его союзником нацистов. Но несмотря на это, он жил в Каире и участвовал в войне 1948 года. Я сам был одним из его солдат».

Саддам Хусейн – еще один племянник. На сей раз это племянник и воспитанник упоминавшегося уже Хайраллы Тульфаха – одного из организаторов нацистского переворота в Ираке в 1954 году и соратника аль-Хуссейни. Это поколение учеников нацистов развязало на Ближнем Востоке несколько крупномасштабных войн. Только четыре из них были нацелены на уничтожение Израиля, что, как мы видели, не плод «дремучего арабского антисемитизма», старательно подогреваемого в низах, а следствие холодного геополитического расчета, претензия на объединение исламского мира. Остальные войны имели целью установление власти над регионом.

На первый взгляд, бесконечные военные перевороты (в одной только Сирии, например, в период с 1954 по 1970 год их было одиннадцать), войны между мусульманами, особенно сотрясавшие Ближний Восток, но также между Пакистаном и Афганистаном, противоречат тезису о единстве устремлений мусульман. На деле это не совсем так.

Хорошим аналогом здесь может служить все та же Германия, раздробленная по Вестфальскому миру на множество отдельных княжеств. Точно так же, как была раздроблена позже Османская империя.

В поствестфальской Германии то тут, то там случались столкновения между княжествами, вызванные мелкими местными интересами и борьбой за ресурсы и вакантное место «Фридриха Великого». Что совершенно не мешало, однако, действию главной центростремительной силы – идее восстановления единой Германской империи.

Технически в возникновении переворотов и войн в арабском мире играют роль два фактора.

Первый из них – нефть, которая стала главным фактором в отношениях арабского мира с Европой и Америкой. Нефть играет на Ближнем Востоке двоякую роль: с одной стороны, она обостряет борьбу между арабскими лидерами за личный контроль над нефтяными полями. С другой стороны, нефть заставляет секулярных лидеров сравнительно осторожно вести себя с главными ее покупателями – США и Европой. Впрочем, как показал нефтяной кризис семидесятых, арабские лидеры готовы вцепиться в горло своих контрпартнеров при малейшей возможности.

Пагубность нефтяных интересов для дела объединения Уммы современные исламские «духовные лидеры» прекрасно понимают.

Второй фактор – борьба за лавры арабского «Фридриха Великого» – Саладдина. Сегодня наблюдается явный переизбыток претендентов на эту роль в мусульманском мире, что пока спасает западную цивилизацию.

Впрочем, если и дальше пользоваться аналогией между поствестфальской Германией и «постсеврской» Уммой, то можно сказать, что место германской Пруссии по крайней мере в арабском мире все более и более отчетливо занимает Саудовская Аравия, хотя претендовали на это место и Египет, и Сирия, и Ирак.

Благодаря умелой массированной пропаганде, идея «великого исламского объединения», соединенная с ненавистью к Западу, евреям и России, в последние тридцать лет вполне овладела мусульманскими массами по всему миру, от Нигерии до Индонезии.

Однако практические попытки решения даже промежуточной задачи – уничтожения Израиля и хотя бы географического объединения Уммы – показали, что традиционными военными методами эту задачу арабы решить не в состоянии.

При каждой попытке традиционного военного решения проблемы арабские режимы терпели жестокие поражения. Войны 1948, 1956, 1967 и 1973 годов окончились для них более чем плачевно – установлением израильского контроля на многими стратегическими территориями от Голан до Синая, а попытки межарабского объединения, вроде той, что была предпринята Насером, проваливались из-за отсутствия в арабском мире непререкаемого лидера.

Тогда в мусульманском мире появляются новые субъекты – террористические организации, сделавшие террор главным методом борьбы.

Террористические организации оказались настолько более эффективными военными организациями, чем традиционные армии, что все крупнейшие армии мира – и американская, и российская, и китайская, – вынуждены сегодня радикально менять концепцию своего строительства и управления, чтобы ответить на вызовы «мятеж-войны».

Все террористические организации росли под руководством хорошо прикормленных государственных спецслужб Египта, Ирака, Турции, Ливии, Саудовской Аравии, Ирана, у которого свои, непростые отношения с остальным исламским миром. Тех самых спецслужб, что своим становлением во многом обязаны гитлеровским специалистам.

Нет сомнений, что террористические организации использовали в своих интересах и главные соперники в «холодной войне» – США и СССР.

О терроре как методе ведения стратегической войны нового типа следует говорить особо. История, логика и психология террора – тема отдельного исследования.

Для нас, расследующих связь между нацизмом и исламо-фашизмом, важно следующее: воспоминания одного из советников Гитлера, Германа Раушинга, приведенные в его книгах «Зверь из бездны» (1940) и «Говорит Гитлер» (1941), проливают свет на то, кому на самом деле принадлежит патент на концепцию стратегического террора и террористическую войну.

Еще в 1932 году Гитлер так формулировал свое видение войн новой эпохи: «Будущая война будет выглядеть совсем иначе, чем прошлая мировая война. Мы больше не будем годами застревать в окопах по всему фронту. Я вам гарантирую. Это было вырождением войны… Мы будем действовать свободно – и снова обретем превосходство».

Обращаясь к главе Данцигского сената Альберту Форстиеру, Гитлер поробно останавливается на основах новой военной стратегии, на создании в тех странах, которые предстоит захватить, «пятой колонны», а на примере биологических террористических атак Гитлер разворачивает план, как, по его мнению, должны применяться террористические методы: «[Мы заразим противника бактериями еще до начала войны] c помощью агентов, безобидных туристов, это все еще самое надежное средство, единственно действенное в настоящее время».

Придавал Гитлер огромное значение и деморализации будущего противника, тем, что сейчас принято называть информационной войной: «Враждебный народ должен быть деморализован и готов к капитуляции, его следует психологически вынудить к пассивности, и только потом можно думать о военных действиях. Как достичь моральной победы над противником еще до войны? Во вражеской стране у нас повсюду есть друзья, которые помогут нам… Смятение, внутренняя борьбы, нерешительность, панический страх – вот наше оружие».

В то же время, нельзя не признать, что с военной точки зрения террористическая война – столь же естественный продукт эволюции классической войны, как «холодная война» – выведенная на мировой уровень осада крепостей, а ядерное оружие – естественный продукт развития обычных вооружений: после изобретения нарезного оружия вся логика вооруженной борьбы может быть определена как логика стратегического сосредоточения при тактическом рассеянии и маскировке. Так, рассеянный строй сменил парадные «каре» и «свиньи», а форма цвета хаки – яркие мундиры гренадеров наполеоновских времен, как только были изобретены винтовки.

С этой точки зрения, террористическая армия – это предельное рассеяние и предельная маскировка. Бойцы такой армии ничем не отличаются от местных жителей и собираются вместе только для выполнения определенной задачи. Модные сегодня среди молодежи «флеш-мобы» – далеко не безобидная модель таких действий.

Сегодня этот способ повсеместно используется мусульманскими террористами и показал высокую боевую эффективность. Традиционными военными мерами, как мы видим сегодня, полностью локализовать террористические армии никому не удавалось и пока не удается.

Гитлеру не удалось реализовать этот тип войны в полной мере, хотя подготовка восстаний в Палестине, Ираке, попытка взбунтовать Кавказ, стоившая чеченскому народу депортации, подготовка восстания в Афганистане и северной Индии очевидно следуют этой стратегии.

Зато мусульманские ученики и последователи творчески прекрасно усвоили «наследие гения».

Стратегия террористической войны вобрала в себя «высшие достижения» революционного подполья всех времен и народов, опыт мирового класса спецслужб, организованной преступности и экономических войн и вывела само понимание того, что есть война, на новый уровень. Как и предвидел Гитлер, это стало вырождением войны в привычном смысле слова.

Вот уже армии наиболее продвинутых стран, включая США, начинают активно перестраивать структуры управления и военные доктрины. «Флеш-моб» становится образом новой войны. Из военных концепций исчезают фронты. Ключевыми элементами военной мысли становится «проекция силы», мобильность, рассеяние, автономность действия малых вооруженных групп и внезапная фокусировка сил в заданной точке в заданное время, поддержанная развитыми средствами коммуникации. Это именно то новое и, со всей очевидностью, эффективное, что мы видим сегодня в действиях террористов, захвативших «Норд-ост», школу в Беслане или смертников, атаковавших ВТЦ 11 сентября.

Однако, в отличие от армий цивилизованных государств, отчасти ограниченных в своих действиях международными соглашениями, нацеленными на сокращения ущерба для мирного населения, типа Женевских конвенций, террористы таких ограничений не имеют.

Их удар, как и предлагал Гитлер, направлен, прежде всего, на беззащитное мирное население, чтобы вызвать панику, дестабилизировать обстановку в стране-противнике, подорвать доверие населения к власти.

Несмотря на всю свою специфику, террористическая война остается именно войной – тем средством достижения определенных политических и экономических целей.

Главная, стратегическая цель исламистов осталась все та же, что и у арабских соратников Гитлера: восстановление Исламской империи.

Вот что говорит Дэниэл Бенджамин, бывший эксперт по национальной безопасности США, о Бен Ладене: «Он пытается построить такой мир, в котором ислам будет играть доминирующую роль, и, естественно, этот мир не обойдется без нефти и ядерного оружия. После того, как неверные будут удалены с земель ислама, исламисты предвидят ниспровержение существующих режимов в мусульманском мире и установление объединенного правительства, следующего шариату. По мнению Бен Ладена, такое управление будет похоже на режим талибов в Афганистане».

С начала 70-х годов исламисты-«объединители» повели активную борьбу по всем направлениям: против Израиля, против США, против местных, «секулярных», как их аттестуют сами исламисты, правительств.

Только СССР попал под удар терроризма уже позже, в самом конце семидесятых, после ввода войск в Афганистан. Тут надо признать: колоссальную роль в осознании исламистами стратегического террора как главного оружия современности сыграло поражение СССР в Афганистане.

Самый известный ныне представитель нового поколения исламистов, Бен Ладен, пояснял, что корни его убежденности в том, что небольшая банда его сторонников может нанести поражение сверхдержаве – в унижении СССР в горах Афганистана. В интервью CNN, в 1997 году, Бен Ладен сказал, что в результате поражения советской армии от моджахедов в Афганистане «миф о сверхдержаве был разрушен не только в моем представлении, но также и в умах всех мусульман». Еще в 1996 году Бен Ладен подчеркивал, что «мудрым в существующих обстоятельствах» будет ведение мусульманскими армиями нетрадиционной войны с США по причине «несбалансированности сил». По его словам, в этой войне «должны быть применены соответствующие средства, например, легкие силы, которые работают в полной секретности. Иными словами, необходимо начать партизанскую войну».

Захваты гражданских самолетов, уничтожение олимпийской команды Израиля в Мюнхене, «интифада», «шахиды» – террористы-смертники, использование которых началось в Афганистане против советских войск, «Норд-Ост» и теракты в Индонезии, Индии и Чечне, в Испании, Нью-Йорке и Лондоне, угрозы применить химическое, биологическое и ядерное оружие стали политической реальностью наших дней, угрожающей существованию цивилизации не меньше, чем баллистические ракеты.

Успешно скрестившись с исламом, нацизм явил миру новый дурно пахнущий плод, который известный политолог Френсис Фукуяма и окрестил в июне 2002 года как «исламо-фашизм».

Сегодня метастазы «исламо-фашизма» пронизали мир. Всюду, где только имеются значительные мусульманские сообщества, зарождаются движения, густо замешанные на исламизме и идее «исламского возрождения».

Филиппины, Китай, Индия, Средняя Азия, Кавказ, Ближний Восток, Северная Африка, Нигерия, Европа, США – весь мир находится под ударом. Чеченские боевики готовят теракты в Париже, Германии и Лондоне. Арабские и турецкие инструкторы руководят подразделениями боевиков в Чечне. Башкирские и татарские экстремисты воюют с американцами в Афганистане.

Единство взглядов исламских террористов во всем мире прекрасно иллюстрируется частным примером: интервью, данным в разное время тремя лидерами чеченского сепаратизма, которые имеет смысл прочитать внимательно.

Вот интервью, которое дал Яндарбиев – «духовный лидер» и бывший «президент Ичкерии» – корреспонденту «Времени Новостей» Елене Супониной, разыскавшей его в Катаре 17 декабря 2001 года, то есть через три месяца после начала атаки на Нью-Йорк.

Ж. Какое впечатление на вас произвел мулла Омар?

Я. Великолепное. Чистейший человек. Богобоязненный. А в чем его обвиняют, доказательств нет. Где доказательства? Те, кто сотворил эту ерунду в Нью-Йорке, – думаете, от хорошей жизни? Так поступить их заставила политика Запада, России, других монстров, которые мешают людям жить праведно. США хоть и поддерживают чеченскую независимость, но несут зло, только в перчатках. А какая разница, как мир поганить, в перчатках или без. Талибы прекрасные люди.

Ж. Но они запрещают телевидение, радио?

Я. Есть периоды в истории, когда надо что-то ограничивать. Вот Буш тоже свободы ограничивает под предлогом борьбы с терроризмом…

Полагаю, этим сказано все. Милейший человек, мулла Омар, лично приказал взорвать статуи Будды исключительно в целях ограничения влияния США, России и «других монстров» на неустойчивый в вере афганский народ, тысячелетия позорно мирившийся с таким соседством. Другие милейшие люди направили самолеты на здания ВТЦ. Третьи – устроили взрывы жилых домов в Москве. Четвертые подорвали дискотеку с детьми в Израиле. Пятые – взорвали гостиницу в Индонезии на острове Бали. Шестые захватили заложников в «Норд-Осте». Пятые, совершенно очаровательные девушки, подорвали себя в толпе в Тушино. Шестые открыли огонь по пассажирскому самолету из переносных зенитных установок. Этот перечень можно продолжать…

А вот, вниманию «правозащитников», выдержка из выступления другого «президента Чечни» – Масхадова, – сделанного им 15 июля 1998 года по собственному телевидению, человека, с которым они настойчиво предлагали переговариваться России:

«Я много работал, чтобы определить правильную идеологию, найти нужный путь. Я всегда говорил: не ведите речь о ваххабизме, не делите религию. Они тоже мусульмане. Они ищут свой путь в вере. С этим я шел по нашему пути. Но сегодня я вынужден признать, что у нас есть ваххабистская идеология, которая делает из нашей молодежи роботов, отравляет ее сознание…

Эта идеология привносится сюда искусственно. Ее внедряют и распространяют наши враги и евреи. Возьмите в руки знамя ислама! Вырвите его из рук евреев!…

…Все должны знать одно. Чеченцы никогда и никому не позволяли играть собой. Не позволят и в будущем. Евреям в том числе».

То, что Масхадов вообще сражается «не с Россией, а с евреями, засевшими в Кремле», – это слышала вся Россия по центральному телевидению, показавшему отрывок его речи в Грозном. Но кто из купленых-перекупленных «правозащитников» тогда обратил на это внимание? А как вам идея, что ваххабизм распространяют евреи? Тут, кажется, и психиатрическая экспертиза излишня.

И этого человека до сих пор «европейски мыслящие правозащитники» навязывают России в качестве переговорщика? Оригинально, не правда ли?

А вот третий персонаж, товарищ Масхадова по несчастью, еще один «вождь чеченского народа» Басаев. Бывший «премьер-министр», так сказать, «второе лицо в государстве».

Интервью газете «Кавказский вестник» №6, май 1999 года, любезно опубликованное в свое время одним из сайтов сепаратистов.

Вопрос: Какие иностранные государства вы считаете союзниками?

Ответ: Наш союзник – вера во Всевышнего. А внутри страны мы сами разберемся, а потом всем морду набьем… Скоро создадим новую ООН, где Россия и Америка будут на третьих ролях. Китайцам отдадим Сибирь. Японии – Дальний Восток, Финляндии – Карелию, а с казаками создадим конфедерацию. В мире накопилось столько зла, что это должно куда-то выплеснуться. И лучше было бы, чтобы Америка и Россия сцепились, а остальные народы оставили в покое…

Вопрос: Распространенная в чеченском обществе мысль: всему миру будет лучше, если разрушить три столицы – Москву, Тель-Авив и Вашингтон.

Ответ: Зачем разрушать, если можно захватить? И установить там законы Аллаха. Ислам – это самая веротерпимая религия. Это в России крест возвышается над поверженным полумесяцем. Но полумесяц никогда не будет повержен.

Что ж, сразу видно адекватного человека, истинного политического деятеля и гиганта мысли. А то все евреи да евреи. Превосходная, веротерпимая, ясная и деловая программа: набить всем морду и ввести ислам в Нью-Йорке, Москве и, особенно, в Тель-Авиве. Наполеон из соседней палаты обзавидовался…

Можно было бы принять Яндарбиева, Масхадова и Басаева за городских сумасшедших.

Но их перлы – калька с высказываний министров ряда арабских государств, сделанных ими на конференции ООН в Дурбане, речений аль Хуссейни и Бен Ладена, Саддама Хуссейна и шейха Аюбу Хамзы Аль-Масри, имама мечети Пинсбори в Лондоне, президента Малайзии Махатхира Мохамада и множества других мусульманских деятелей разных калибров.

Вот отрывок из интервью газете «Аль Хайат» шейха Омара Бахри, «гражданина» Великобритании и главы Британского Шариатского Суда (!), данного им 31 июля 2002 года:

А.Х. Прослушав ваш урок об основах веры, можно понять, что вы не заинтересованы в интеграции мусульманских студентов в британское общество?

Бахри. Я против интеграции. Мы должны сохранить себя как общину, чтобы повлиять на окружающую среду, но не растворится в ней…

А.Х. И к чему может привести это отчуждение?

Бахри. К изменению положения в этих странах. Если будет основана мусульманская супердержава, она завоюет Запад, а если нет, наша культура и идеология изменят лицо Запада навсегда…

Найдите отличие от тезисов лидеров чеченских сепаратистов!

Дремучий антисемитизм, ненависть к США, России и Европе, откровенные претензии на мировое господство – все это ставит исламо-фашизм в один ряд с чумой и СПИДом XX века: нацизмом и коммунизмом. Бесноватый фюрер породил бесноватых потомков.

Повсюду – и в Европе, и в России – исламисты оказываются союзниками неонацистов. Если нацистское происхождение современного исламо-фашизма доказуемо и достаточно ясно, то ответы на целый ряд других вопросов совершенно неочевидны: «Не являемся ли мы свидетелями возрождения хорошо знакомого нам по истории XX века фашизма, как „вечно живого учения“, прикрывшегося на сей раз, в соответствии с идеями Гитлера, исламом точно так же, как в Германии он прикрывался национальной идеей?» И, главное, «Не те же ли кукловоды, что привели в XX веке к власти Ленина в России и Гитлера в Германии, стоят, на самом деле, за „Саладдинами XXI века“?

Ответы на эти вопросы сегодня неизвестны.

Но, поверьте, они могут быть самыми неожиданными…

Экстремистское «Исламское радио», возглавляемое марокканцем Ахмедом Рами, осужденным в либеральнейшей Швеции за пропаганду нацизма, вещает в Интернете с сайта господина Ле Пена – националиста из националистов. Да, вот еще новость: Иран объявил на Генеральной Ассамблее ООН, что собирается передать «мирные ядерные технологии» другим мусульманским странам.

К чему бы это?