СТРАНА «БЕЛЫХ ЛЕБЕДЕЙ»

…Золотом, серебром, волшебным земным корнем, пшеницей и разными плодами изобильна новая страна, лежащая между устьем Амура и Ляодуном. Она омывается двумя морями и далеко выдается в океан. Если плыть от Амура в Китай, надо затратить немало времени на то, чтобы обогнуть этот «великий нос Корей». Страна платит дань богдыхану, хотя управляет ею «особливый хан корейский» Гак писал о Корее Спафарий, глава Московского посольства, ездивший в Пекин в 1675–1678 годах.

Затем эта страна была отмечена на чертеже, составленном в Тобольске знаменитым мастером, зодчим и летописцем Семеном Ремезовым (1701 г.). Он поместил Корею между «царством Китайским» и «царством Никанским», как называли тогда русские Южный Китай.

У порога Кореи амурские казаки появились давно. В 1669 году русские землепроходцы из крепости Албазин дошли до стен маньчжурского города Нингуты на притоке Сунгари, начинавшемся, как потом стало известно, в пределах Кореи. Албазинцам уже тогда не составляло больших трудов пройти на юго-восток от Нингуты, к берегу благодатного «теплого моря». До него было лишь около 250 верст.

Во всяком случае, албазинцы должны были хорошо знать о Корее, и, вероятно, именно их сведения прежде всего легли в основу первых русских тихоокеанских чертежей XVII века, на которых, к слову сказать, появилась и Япония. Сохранились свидетельства о том, что корейские купцы в XVII веке приходили в Нерчинск и на Аргунь и приносили для продажи русским золото, шелковую бумагу, посуду, китайские ткани. В Корею они увозили дорогие сибирские меха. Представитель Петра Великого в Пекине не раз беседовал с корейскими послами и получил от них сведения о Корее.

Особое значение для развития знаний русских об этой стране имело плавание фрегата «Паллада», который прошел вдоль корейского берега. Участники плавания описали восточную часть побережья и положили этим начало научному исследованию омывающих Корею вод. «Коллежский асессор» И. А. Гончаров в письме к друзьям, отправленном с борта «Паллады», спешил сообщить как большую новость, что он «побывал в Корее». Люди с «Паллады» открыли большой залив Посьет; бок о бок с ним лежала окраина Северной Кореи. Передняя часть синего залива называлась Рейдом «Паллады».

Однако соседкой России загадочная страна, недоступная европейцам, стала только в 1860 году. Русско-корейская граница, длиною всего лишь в 23 версты, прошла близ устья реки Тумен-ула, или Туманганга (Тумынытзян). впадавшей в море южнее залива Посьет.

В 1860 году писатель-путешественник С. В. Максимов, побывав в Посьете, узнал о путях, ведущих оттуда в Корею. Спустя год русские моряки заняли остров Цусима. Только узкий Корейский пролив отделял их от Кореи. Уже тогда Лондон забил тревогу, узнав о «…русских огородах, складах и бане около цусимского города Фачу…». Поручик корпуса штурманов Григорьев, вероятно, первым из исследователей в 1861 году проплыл далеко вверх по реке Туманганг, исследовал ее берега, сделал промеры и составил карту. Подполковник В. А. Бабкин, сослуживец Пржевальского по Николаевску-на-Амуре, потратил три года (1862–1865) на исследование побережья океана от границ Кореи до 45° северной широты.

Из залива Посьет русские вначале безуспешно пытались проехать в первый корейский город на Туманганге. Начальник этого города Юнь Хаб, всего-навсего «сатти» (капитан), прославился диким самоуправством. Он рубил головы своим подданным только за то, что они ходили в гости к русским в Новгородский пост. Надо сказать, что, как только Корея стала соседкой России, корейцы стали толпами переходить в Приморье. Там не было страшных голодовок, от которых вымирала корейская беднота, не было вымогательств и поборов.

Корейские переселенцы охотно принимали русские обычаи. В 1867 году крещеный кореец Петр Семенов (Пунун-кыги) из деревни Тезен-хэ в заливе Посьет познакомился с голубоглазым русским офицером, который хотел знать жизнь и обычаи корейцев. Офицер записывал рассказы Семенова. Взяв с собой переводчика и нескольких солдат, любознательный офицер поднялся на лодке вверх по Тумангангу и высадился у стен города Кыген-Цу. «Сатти» Юнь Хаб был поражен смелостью гостя. Это был штабс-капитан Николай Пржевальский.

В то время у корейцев были основания бояться европейцев. За год до встречи Пржевальского с Юнь Хабом французский отряд вывез из Кореи богатую добычу, включая даже «Историю Кореи» в 60 томах. Народное ополчение, составленное из горцев — охотников на тигров, в 1886 году несло сторожевую службу и сражалось с французами и американцами. Американские и немецкие проходимцы разузнали о золотых погребениях корейских государей в усыпальницах Coy и готовили набег на королевское кладбище.

Но для русских исследователей и путешественников двери Кореи были открыты. В 1885–1887 годах здесь побывал Калиновский, вслед за ним из Сеула в залив Посьет прошел пешком П. Долоткевич. Хинганская экспедиция во главе с Д: Путятой, Л. Бородовским и Э. Брейтшнейдером посетила Корею в 1891 году. Два года спустя командир канонерской лодки «Сивуч» Астромов исследовал корейские воды. Недра Кореи, особенно месторождения золота, были подробно изучены А. Лубенцовым. Он посетил 35 золотых приисков, расположенных только в трех округах страны. Лишь один район Гензана ежегодно мог дать золота на 5 миллионов долларов. Корейское золото шло в Японию, как и другие дорогие товары страны.

И. Стрельбицкий, самый выдающийся исследователь Кореи, в 1895 году прошел туда от Хунчуня в Маньчжурии, посетил берега реки Амноккан (Ялу) и достиг истоков Туманганга. Он был первым европейцем, спустившимся в кратер вулкана Пектусан, где в вихрях и парах пемзовой пыли лежало загадочное озеро Дракона. На его берегах можно было найти лишь занесенные сюда, коршуном мертвые кости.

Э. Анерту, чьи труды по изучению Маньчжурии были удостоены медали Пржевальского, в 1897 году удалось подняться на вершину Пектусана и пройти по истокам Сунгари в Гирин. В. Л. Комаров был в том же году на реке Амноккан, где исследовал месторождения золота и серебра.

Орановский, Непоржнев, Сыромятников, Альфтан — вот далеко не полный список русских исследователей Кореи конца XIX века.

В России появилась литература о Корее. Еще в 1874 году вышли «Опыт русско-корейского словаря» М. Пуцилло и корейская азбука. Широкую известность получили очерки Кореи М. Поджио (1895) и описание страны, изданное русским министерством финансов. О Корее писал русский гарибальдиец Л. Мечников.

Корея всегда видела в лице России свою могучую защиту. Русские люди в Приморье спасали корейцев от голода, давали им прибежище и защиту от врагов. Страна ста городов, обнесенных, как в старину, каменными стенами, вечно была под угрозой нападения иноземцев.

Летописи открывают нам страшные свидетельства. В начале XVI века японцы заставляли корейцев платить ежегодную дань человеческой кожей, снятой с тридцати казненных. Она шла в придачу к золоту, рису и дорогой бумаге из тутовой древесины. В 1592–1598 годах в Киото, древнюю столицу самураев, было привезено 30 тысяч ушей корейцев, умерщвленных во время зверской войны.

Корею терзали китайцы, японцы, французские империалисты, американские пираты, английские купцы. За ее счет наживались иезуиты и банкиры. На золото Кореи зарились все — от «китайского Бисмарка» Лу-хун-чанга до безвестных европейских проходимцев, разграбивших гробницы корейских властителей. В 1882 году германская военщина составила план захвата Кореи и Цусимы.

Русские в Сеуле появились в самое трудное для Кореи время. В 1895 году японцы, воспользовавшись помощью изменников, умертвили королеву корейскую Мин и, скрывая следы злодеяния, в дворцовом саду облили керосином и подожгли ее еще трепещущее тело. Такая же участь могла постигнуть через год после гибели Мин и корейского короля И-Хыя. Но он бежал из своего дворца под защиту русского флага. Восемьсот пехотинцев и матросов из отряда Путяты оберегали жизнь короля. В это время в Сеуле появился некий американец корейского происхождения Ф. Джесон (Са-чжа-ниль). Надев личину борца за народную независимость, Ф. Джесон стал выступать в первую очередь против русского влияния в Сеуле, и добился роспуска надежной королевской охраны.

В Сеуле тогда существовала русская школа, которой руководил Бирюков. Русские инженеры по просьбе корейского правительства подготовили постройку железной дороги Чемульпо — Сеул, но американцы заполучили будущую дорогу в концессию. Под влиянием японских и американских агентов устанавливались ограничения для ввоза русских товаров; на них налагали высокие пошлины. Иноземцы ломились во все восемь ворот древнего Сеула. Когда король в 1897 году принял титул императора Корейского, Россия первой признала это новое звание, выражавшее по-своему идею независимости страны.

В 1895 году в Гензане (порт Лазарева) жило 1336 иностранцев, из которых 1307 были японцы. Года через два в Фузане, через который проходила лучшая в стране дорога на Сеул, насчитывалось пять тысяч японцев. В их руках были вся торговля и средства связи. Они захватили дорогу Фузан — Сеул, поставили для ее охраны свою пехоту, овладели телеграфом. Тысяча солдат была размещена в городах Кореи под видом охраны концессий и поселений японцев. В этих условиях русские исследователи продолжали свои работы в Корее.

Вероятно, никто не выразил с такой теплотой и искренностью свои чувства к судьбам корейского народа, как сделал это русский писатель-путешественник Н. Г. Гарин-Михайловский. Он создал замечательную книгу, главное место в которой занимает описание его похода по Северной Корее в 1898 году. Писатель участвовал в большой экспедиции А. И. Звегинцева. Исследователи должны были изучить водные и сухопутные дороги вдоль границы Кореи и Маньчжурии и восточного побережья Ляодунского полуострова и достичь сушей Порт-Артура.

Опытным взором открывателя новых путей окидывал Н. Г. Гарин-Михайловский залив Посьет. Он заметил, что это одна из самых огромных и удобных корабельных гаваней земного шара. Экспедиция вступила в страну «белых лебедей». Так называл Гарин корейцев за их белоснежные одеяния.

С чистым сердцем и хорошими помыслами шли русские люди по «Стране утреннего спокойствия». Они свято уважали обычаи корейцев. Проезжая мимо их жилищ, путники или слезали с коней, или выпускали ноги из стремян, как этого требовали обычаи. Н. Г. Гарин с уважением отзывался о трудолюбии, искренности и честности корейцев. Его тронули сказки народа, и он неутомимо записывал их в дымных фанзах, у походных костров, на коротких привалах. Русского писателя сопровождал сказитель, который когда-то был председателем Корейского общества любителей чтения во Владивостоке. До Гарина в русской печати появились лишь две корейские сказки, он же собрал свыше ста этих жемчужин народного творчества.

Путешественник изучал искусство древней страны. Внимание его, в частности, привлек мраморный памятник под черепичной кровлей, воздвигнутый 400 лет назад богатырю Ким Кору, победителю хунхузов.

Миновав город Кенгхын (Кыген-пу), в котором когда-то побывал И. Пржевальский, экспедиция прибыла в Хопренг. Начальник города показывал русским образцы каменного угля и просил их поскорее построить в Корее железную дорогу. Здесь Гарин узнал о страстной мечте людей, ждущих с нетерпением прихода русских: «араса» — русский человек — спасет страну от хунхузов, проложит дороги, откроет богатства недр. Гарин постоянно слышал в стране «белых лебедей» уверения в дружбе, ему говорили, что имя русского священно для корейцев.

Затем отряд двинулся через дикие леса, киноварные горы к базальтовому плоскогорью Чанбаншань. Над ним поднимался вулкан Пектусан, склоны которого были подобны серому жемчугу. На подступах к Пектусану расстилались лиловые и серые мхи, на которых были отчетливо видны следы колес и конских копыт. Это была дорога Ивана Стрельбицкого, побывавшего здесь три года назад.

Гарин и его спутники, поднявшись на вулкан, спустились в его кратер. Там они увидели прекрасное зеленое озеро — озеро Дракона. Путешественники сделали промеры, определили очертания озера.

В дороге Гарин работал над составлением карты пройденных мест. Экспедиция открыла истоки Сунгари, Туманганга и Ялу. Участники ее были первыми европейцами, прошедшими путь к верховьям Амноккана.

По пятам отряда все время шла шайка хунхузов с переносными пушками. У Гарина уже был опыт борьбы с разбойниками: в свое время при постройке Батумской дороги на него нападали турецкие головорезы. Сжато и сильно описывает он ночной бой с хунхузами, который пришлось все-таки выдержать отряду.

Часть пути была пройдена по земле Маньчжурии, а у города Ничжу отряд вновь вошел в пределы Кореи.

Н. Г. Гарин-Михайловский был в числе первых путешественников, прошедших сушей из Владивостока в Порт-Артур. Зоркий взгляд исследователя и строителя остановился на лазурной бухте Порт-Артура. Гарин пророчески заметил, что гавань не совсем удобна для прохода больших кораблей, и предложил углубить южную часть порт-артурского залива.

Дальнейший путь Гарина лежал через Чифу, Шанхай, Нагасаки, Гонолулу, Сан-Франциско, Чикаго, Париж.

Побывав в тигровых лесах Кореи, в трущобах Маньчжурии, Гарин вынес самые светлые впечатления о живущих здесь людях. Чистое сердце писателя было преисполнено любви и уважения к труженикам. Он писал, что в Китае, кроме хунхузов, есть земледельцы и рабочие. Он восставал против проявления подлинной азиатчины — казней, пыток, вымогательств, взяток и произвола правящей верхушки. Но он уважал и любил простых людей.

Благородная книга Гарина о Корее светла и безупречна по форме. Страницы ее пронизаны надеждой на лучшее будущее для человечества.