|
||||
|
Глава 15 Отрава путинского кино Я восхищён кремлёвскими политическими технологиями! Население целенаправленно травят трупным ядом покаяния, громко требуя виниться то за пакт о ненападении с Германией, то за Катынь, то за взятие Варшавы Суворовым, то за не взятие её же Рокоссовским. Будущую военную элиту целенаправленно вдохновляют светлыми образами гитлеровских карателей, закрепляя обучение подачками. Нынешняя же политическая элита, делая всё это, с невинным видом обвиняет в реабилитации эсэсовцев, ничем не отличающихся от неё, украинцев и прибалтов. Превращает каждое празднование Дня Победы в шоу, из которого следует, что Гитлера победили едва ли не под чутким руководством «Единой России». (Как иначе можно расценивать вывешенные на 9 мая огромные плакаты с несущейся в атаку «тридцатьчетвёркой» и символикой косолапо-волосатой партии?) Категорически запрещает дорогим россиянам даже за свой счёт размещать на рекламных щитах портреты Сталина. И, наконец, из года в год заваливает телеэфир фильмами, которые словно специально снимаются с одной и той же целью: доказать, что вся российская история с глубокой древности до воцарения Путина была гигантским и кровавым недоразумением. Технология обработки общественного сознания при нынешнем национальном лидере, принципиально отличалась, от позднесоветской, когда общество воздействовали статьями и книгами, опиравшимися на цифры и факты, пусть и фальсифицированные. Вскоре это перестало работать. Разочаровавшийся в демократии народ резонно предположил, что коли две «Волги» за ваучер — ложь, так и 100 миллионов жертв ГУЛАГа, наверное, тоже. При этом архивные документы это подтвердили, и на прилавки хлынули работы, опровергавшие диссидентскую и перестроечную брехню. Спрос на них оказался велик. Вслед за идейными авторами выгодную делянку стали окучивать ранее разоблачавшие сталинизм строкогоны типа Бушкова — и вскоре случилось страшное. По данным директора Всероссийского Центра изучения общественного мнения Владимира Петухова, в 2006 году доля позитивно оценивающих роль Сталина превысила долю оценивающих её негативно «не только среди старшего поколения, но и среди самой младшей возрастной группы (18–24 года) — 46 против 39 процентов соответственно». В перспективе, изменение массового сознания могло повлечь за собой и политические перемены, а потому ответный удар последовал немедленно. В области агитпропа главной силой стала кинотелепродукция, давящая уже не на логику, а на эмоции и подсознание. На экраны хлынул поток фильмов, в которых тупое русское быдло, согнанное в штрафные батальоны и подгоняемое пулемётами заградительных отрядов, то ли случайно, то ли божьей милостью, иногда побеждает чистеньких цивилизованных немцев. Историки могли сколько угодно раз повторять, что ни одного случая стрельбы заградотрядов в спины своим так и не обнаружено, а через штрафбаты и штрафные роты прошло чуть больше 1 % призванных в армию, но их слова заглушала лавина электронного агитпропа. Денег не жалели — дилогия Никиты Михалкова «Утомлённые солнцем-2. Предстояние» и «Утомлённые солнцем-2. Цитадель» обошлась в 55 миллионов долларов, полученных частично напрямую из бюджета, частично за счёт контролируемых государством банков. Сплошь и рядом создатели подобных фильмов не брезговали клеветой на реально существовавших людей. Проглядев эпизод гибели отряда из 240 кремлёвских курсантов ростом не ниже 183 сантиметров каждый из «Предстояния», я вспомнил, что уже знаком с этими цифрами. Они имеются в автобиографической повести умершего в 1975 году писателя Константина Воробьёва «Убиты под Москвой». «Курсанты вошли в подчинение пехотного полка, сформированного из московских ополченцев. Его подразделения были разбросаны на невероятно широком пространстве. При встрече с капитаном Рюминым маленький измученный подполковник несколько минут глядел на него растроганно-завистливо. — Двести сорок человек? И все одного роста? — спросил он и сам зачем-то привстал на носки сапог. — Рост сто восемьдесят три, — сказал капитан». Поскольку в конце повести почти все курсанты гибнут под гусеницами немецких танков, подобное совпадение трудно признать случайным. Особенно если вспомнить, что в 1990 году режиссёр Александр Итыгилов снял по повести Воробьёва фильм «Это мы, Господи!». Его отдельные кадры, типа оторванной руки с часами, выставляют Никиту Сергеевича нахальнейшим плагиатором. Щедро покопавшись в творчестве Итыгилова и Воробьёва, он не упомянул в титрах ни умершего в 1975 году писателя, ни скончавшегося в 1991-м режиссёра, но зато старательно испоганил первоисточник. Ополченцев Михалков заменил штрафбатовцами, которых во время обороны Москвы осенью 1941 года и в помине не было (решение о создании штрафбатов было принято только 25 июля 1942 года), а искренне радующегося пополнению командира полка — быдловато-приблатнённым комбатом, хамящим командиру курсантов и вытирающим сопли о шинель своего бойца. Кроме того усатый мародёр изъял у Воробьёва сцены, где курсанты грамотно окапываются, и, не ограничиваясь обороной, наносят по немцам чувствительные удары. «В северной части деревня оканчивалась заброшенным кладбищем за толстой кирпичной стеной, церковью без креста и длинным каменным строением. От него ещё издали несло сывороткой, мочой и болотом. Капитан сам привёл сюда четвёртый взвод и, оглядев местность, сказал, что это самый выгодный участок. Окоп он приказал рыть в полный профиль, в виде полуподковы, с ходами сообщения в церковь, на кладбище и в ту самую пахучую постройку… Горело уже в разных концах села, и было светло, как днём. Одуревшие от страха немцы страшились каждого затемнённого закоулка и бежали на свет пожаров, как бегают зайцы на освещённую фарами роковую для себя дорогу. Они словно никогда не знали или же напрочно забыли о неизъяснимом превосходстве своих игрушечно-великолепных автоматов над русской «новейшей» винтовкой и, судорожно прижимая их к животам, ошалело били, куда попало… По улице, в свете пожара, четверо курсантов бегом гнали куда-то пятерых пленных, и те бежали старательно и послушно, тесной кучей». За два месяца боёв на берегах рек Лама, Истра и канала Москва — Волга их полк из 1572 бойцов потерял 811 убитыми, но остановил противника на подступах к столице и нанёс ему существенные потери. По воспоминаниям ветеранов полка, «залогом успеха стал результат изнурительных работ курсантов по инженерному оборудованию взводных и ротных опорных пунктов и грамотной организации системы огня в каждой роте и между батальонами». (А. И. Карцев «Забытый полк»). Но зачем эти скучные цифры тем, кто заранее хочет смешать своих героев с грязью? Вот Михалков и выбрал из всего полка самую пострадавшую роту, изъял из мемуаров одного из бойцов этой роты успешный бой, оставил неудачный и добавил в него пару эпизодов, в которых погибшие курсанты выглядят законченными дебилами, падающими носом в землю при виде фейерверка и пыряющими штыком немецкий танк. Никита Сергеевич тут не первый и не последний — другие режиссёры ведут себя точно также. В реальности самый эффективный подводник СССР Александр Маринеско родился в семье румынского матроса и украинской крестьянки, имел проблемы с начальством из-за любви к загулам, а топя вражески транспорты, успешно уходил благодаря собственной смекалке, но в фильме Василия Чигинского «Первый после Бога» перед нами совсем другая история. Героический капитан Маринин преследуется злобными бериевцами из-за брата — белогвардейского офицера, а спасается благодаря молитвам верующего матросика и вовремя прилетевшим английским самолётам. По жизни немцы пытались использовать подростков с оккупированных территорий, забрасывая их в советский тыл в качестве диверсантов, а в «Сволочах» Александра Атанесяна всё те же кровавые бериевцы кидают детишек на пулемёты возмущённых такой жестокостью немцев. Символично, что автор сценария брехливой ленты беллетрист Владимир Файнберг, более известный под псевдонимом Кунин, заодно переврал и собственную биографию. Старый прохиндей не учился в мифической школе юных диверсантов, не воевал на фронте, не летал на пикирующих бомбардировщиках, а был вышвырнут сначала из 2-го Чкаловского авиационного училище за неуспеваемость, потом из Московской авиационной школы за недисциплинированность и напоследок из Института физкультуры за подделку документов. В «Конвое PQ-17» Александра Котта лубянские опричники расстреливают мурманских женщин, грузивших золото для оплаты американских военных поставок и случайно разбивших ящик со слитками, хотя ни в реальности, ни в повести «Реквием по каравану PQ-17» Валентина Пикуля, по которой поставлен фильм этой душещипательной истории и в помине не было. Свирепая цензура президента Белоруссии Александра Лукашенко заставила Котта и компанию убрать подобные эпизоды из российско-белорусского фильма «Брестская крепость», но в последних кадрах всё же проскочили слова о «репрессированном» герое обороны крепости майоре Петре Гаврилове. Петра Михайловича действительно долго не восстанавливали в партии и с большим опозданием сделали Героем Советского Союза, но не сажали и не ссылали, а, наоборот, назначили начальником лагеря для японских военнопленных, только кого это интересует? Точно так же снимаются картины и про другие времена СССР. В действительности 7–8 января 1988 года в бою на высоте 3234 9-я рота 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка, при поддержке артиллерии, разбила элитный отряд афганских моджахедов «Чёрный аист», потеряв всего 6 бойцов из 39-ти. Если снять всё как было, может получиться отличный боевик про красивую победу над сильным врагом, однако задачи поставлены совсем иные. Поэтому за дело взялся проверенный Фёдор Бондарчук, и его «9 рота» завершилась почти поголовным уничтожением горемычных солдатиков, забытых подлым командованием на проклятой высоте. Зато в фильме «Честь имею», снятом по мотивам гибели 6-ой роты 2-го батальона 104-го полка 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии, реальность изменили в другую сторону. В жизни их бой с чеченскими боевиками 29 февраля — 1 марта 2000 года у высоты 776 под Аргуном завершился гибелью 84 солдат из 90, а помощь безнадёжно запоздала, но кому нужда такая правда, если на носу вторые президентские выборы Владимира Владимировича? Продюсерами «Честь имею» стали горячий поклонник главы государства кинорежиссёр Владимир Бортко и бывший политработник, авторитетный представитель охранного бизнеса и фигурант многих громких уголовных дел Роман Цепов-Бейлинсон, обеспечивавший охрану скромного вице-мэра Путина ещё в начале 90-х. Поэтому вертолёты успели вовремя, а суровый генерал в последних кадрах пообещал, что с новым президентом у нас всё будет хорошо! Маразм крепчает с каждым годом. По киностудиям бродят сценарии то про женские штрафбаты, то про комсомолок, которым Сталин приказал стать проститутками и обслуживать американских матросов, а потом утопил их в барже… Особо отличился начальник пресс-службы путинской «Единой России» Дмитрий Фост, написавший сценарий о героических советских разведчиках, которые в последние дни войны дали отпор советским же танкистам, напавших на приют для слепых немецких девочек, опекаемых престарелыми русскими эмигрантками. С помощью пришедших на помощь доблестных немецких солдат бронетанковые изверги были разгромлены, а победители и их подопечные уплывают на шведском пароходе в благословенную Португалию. Фост долго клялся, что его бред основан на реальных событиях, но был многократно уличён во вранье. Тем не менее, байку разрекламировали страстный поклонник Путина, тележурналист Владимир Соловьёв, и член президентской Комиссии по фальсификации истории, депутат Государственной Думы от «Единой России» Владимир Мединский. Вскоре русско-германский фильм «Четыре дня в мае» торжественно дебютировал на Выборгском кинофестивале, правда, слепые девочки и старушки-эмигрантки из сюжета исчезли, но их заменили немецкие зрячие сиротки обоего пола и немецкая же девушка, которых доблестные разведчики, вместе с героическими воинами вермахта, ценой собственной жизни защитили от единоплеменных скотов-насильников. Ещё душевнее германские зольдатики показаны в картине «Полумгла». Симпатичнейшие немецкие военнопленные заменяют бабам одноимённой деревни убитых на фронте мужей, но трогательную любовь грубо разрушают лубянские изверги. Когда немцы по ошибке начальства построили метеорологическую вышку не в том месте, горемык в серых шинелях под рыдания русских подруг ставят к стенке. Правда, в нашей Вселенной расстрелов пленных немцев в послевоенное время из-за такой ерунды не отмечено, но пошлая действительность не должна мешать высокому полёту режиссёрской фантазии. Особенно если речь идёт о таких идеологически важных вещах, как фильм «Последний бой майора Пугачёва», снятый по одноимённому рассказу Варлама Шаламова. Сколько зрителей всплакнуло над судьбой героического майора, загнанного в лагерь прямо с фронта, вырвавшегося оттуда во главе отряда таких же невинных фронтовиков и павшего в бою с чекистскими палачами! Только вряд ли им известно, что правду об этой история ещё десять лет назад раскопало магаданское телевидение. Действительно, побег, с которого Шаламов писал свой рассказ, имел место в 1948 году. Из дюжины зеков, убивших караульного и сваливших в тайгу, двое были полицаями, семеро власовцами, а трое уголовниками, но поскольку под такую правду спонсоры денег не дадут, киношников она не интересует. То ли дело перевоплощение шайки гитлеровских холуёв и бандитов в невинно пострадавших героев! Ритуальное пинание призраков Сталина и Берии не означает снисхождения к их дореволюционным предшественникам. «Взять те же сценарии «Адмирал Ушаков», «Суворов», «Кутузов» и прочие, — предложил Никита Сергеевич. — Вынуть из них идеологию, актуальную для того времени, которым они перегружены, и снять шикарные фильмы». («Аргументы и факты», № 6, 2005 год). О какой идеологии идёт речь? Это явно не коммунистические догмы. Ни в одном эпизоде снятого в 1938 году фильма «Александр Невский» не призывают к экспроприации бояр и купцов, адмирал Ушаков в фильме 1953 года ни разу не попытался использовать свой флагманский корабль для обстрела Зимнего дворца, а генералиссимус Суворов в картине 1941 года не напутствует на революционные бои юных декабристов. Речь совсем об ином. В сталинских исторических боевиках Никиту Сергеевича и его хозяев не устраивает именно их соответствие знаменитой фразе императора Александра III об отсутствии у России друзей, кроме армии и флота. Общечеловеческим ценностям эти слова совершенно не соответствуют, а потому Российская империя, особенно её силовые структуры, должны выглядеть таким же сборищем мерзавцев и недоумков, как и Красная Армия с КГБ. Поэтому совершенно неудивительно, что, начав ещё при Ельцине смешивать со своим дерьмом российскую историю, Михалков в первую очередь взялся именно за Александра III. В «Сибирском цирюльнике» мы видим элитное юнкерское училище, где начальник — вечно пьяный скот, закусывающий водку стаканом, а главный герой-юнкер — убогий неврастеник. Юноша не может выстрелить в террориста, падает в обморок при виде увядших прелестей потрёпанной американской потаскухи, а в финале, наплевав на долг и присягу, идёт ради неё на каторгу. Режиссёр возмущён произволом бездушного самодержавия, а я совершенно не удивился, увидев в числе спонсоров сына и внука гитлеровских полицаев Бориса Йордана. Идея о том, что русский дикарь должен быть счастлив сгнить на каторге ради женщины из цивилизованной страны — это то, что надо для воспитания грядущих полицаев при НАТО, и наш всё ещё живой классик из всех сил старается для будущих хозяев. Парадоксально, но во многих старых советских фильмах дореволюционная Россия смотрится много пристойнее, чем в путинских. В «Минине и Пожарском», как и было в истории, поднявшийся народ изгонял поляков под руководством нижегородского купца Кузьмы Минина и стародубского князя Дмитрия Пожарского, и разгром польской армии под Москвой если и не вполне соответствовал истории, то смотрелся красиво. Однако для сотворивших нечто под названием «1612» режиссёра Владимира Хотиненко, это оказалось слишком просто. Поэтому Минина у них нет, Пожарский едва мелькает в массовке, битва под Москвой смазана, а спасает Русь глуповатый холоп Андрюшка, что больше всего любил за голыми девками подсматривать. Каким образом? Да просто вселился в сиволапое быдло дух благородного испанского наёмника, да и побил ляхов! Надеюсь, вы не удивитесь, если узнаете, что продюсером «1612» выступал всё тот же, неистребимый как таракан Никита Сергеевич? Вот и я не удивился, так же как и некоторым занимательным деталям в историческом боевике «Турецком гамбит» посвящённом русско-турецкой войне 1877–1878 гг. и снятом на михалковской студии «Три Тэ». Старые «Герои Шипки» совершенно не устроили младшего соратника Михалкова Джахонгира Хабибуллаевича Файзиева и знатного писателя земли русской Григория Шалвовича Чхартишвили, более известного под фамилией Акунин. Хотя третий штурм Плевны в этом фильме, как и в жизни, закончился тяжёлым поражением русской армии, в прочих эпизодах она выглядела неприлично победоносной. Ошибку требовалось исправить, и в «Турецком гамбите» данная армия превратилось в скопище идиотов, слегка разбавленных геями, а генерал Михаил Скобелев (по фильму Соболев) оказался болваном, который, пожелав выпендриться перед приглянувшейся девицей, помчался штурмовать Стамбул с одним полком. Ещё меньше повезло его начальнику штаба, будущему неудачливому главкому русской армии в японской войне Александру Куропаткину (в фильме Перепёлкину). Этого создатели «Гамбита» и вовсе в турецкого шпиона превратили. Ну и главное, конечно — видеоряд. Когда турки побеждают — компьютерные снаряды лихо разносят посланных на убой русских баранов, когда фортуна меняется — на экране двигаются стрелочки, а за кадром бормочут авторский текст. Особо досталось от путинских киношников Ивану Грозному. В 2009 году его разоблачили сразу два заслуженных борца с тоталитаризмом и антисемитизмом — Андрей Эшпай, заклеймивший сталинские репрессии в «Детях Арбата», и Павел Лунгин, воспевший красных комиссаров в «Конце императора тайги», а затем обличивший сперва русских антисемитов-таксистов в «Такси-блюзе» и русских фашистов-культуристов в «Луна-парке». Но затем в Кремле ощутимо запахло синтетическим ладаном, и от последних картин оборотистого кинодельца немедленно повеял тот же душок. Из каждого кадра фильма «Царь» зрителей окуривали так старательно, что любой оператор газовой камеры позавидует! Разумеется, синтетическое православие подавалось вместе с общечеловеческими ценностями. Недаром незадолго до премьеры Павел Семёнович признался в симпатиях к предшественнику генералу Власова князю Андрею Курбскому, воевавшего против России на стороне поляков. Похоже, он даже простил ему известный прикол с тремя ковельскими соплеменниками, которых нетолерантный к еврейскому племени Курбский на 44 дня посадил в яму с пиявками, предварительно погромив их лавочки. Если Эшпай оказался просто нуден, то Лунгин снял самое тупое фэнтези в истории российского кинематографа. И дело совсем не в жестокости его Ивана Васильевича, а в его полнейшем ничтожестве. Столь же ничтожны впрочем, и все прочие персонажей, а происходящее на экране напоминает День открытых дверей в сумасшедшем доме. Невозможно поверить, что кривляющийся уродец, которого сыграл по указанию Лунгина перешедший из алкоголизма в православие рок-ветеран Пётр Мамонов, мог брать Казань, удивлять западных гостей своими познаниями и вообще усидеть на троне хоть год. Когда в припадке раздвоения личности царь начинает прыгать из угла в угол и разговаривать сам с собой, в зале прошелестело восторженное: «Горлум!» Сходство с поганцем из голливудского «Властелина колец» и вправду получилось поразительное. Как и Горлум, царь смотрится мелким пакостником. Только у того хотя бы есть цель — найти Кольцо Власти, а мамоновская тварюшка, хотя и бормочет о врагах престола, злодействует в основном из вредности. Например, собирает со всей Москвы боярских дочерей и загоняет их на манер таджикских гастарбайтеров на стройку дворца, где заставляет разбирать строительные леса и выносить мусор. В это время головорезы Малюты во главе с демонически хохочущей царицей гарцуют среди бедных девиц на конях и хлещут их плетьми. Или громят опричники двор жертвы репрессий, и самый гнусный не то что приглянувшуюся бабу насилует, а к девчонке годков десяти лапы тянет. А потом сам царь ею интересуется: на коленках держит, яблочком угощает и гадко так улыбается. Не пришиби малявку натравленный Мамоновым на зеков будущий символ «Единой России» — наверняка случилось бы страшное! Апофигей зверства наступает в финале, когда опричная братва сжигает труп удавленного Малютой митрополита Филиппа вместе с парой десятков монахов. Скажете: на самом деле ничего такого не было? Но переквалифицировавшийся в подкремлёвского историка фантаст-неудачник Володихин угодливо объяснил, что хоть и не было, но зато маленький лунгинский холокостик «часть художественной правды». Сам Лунгин настаивает, что именно такой садист и дебил Россией сорок лет и правил. В рекламирующей фильм передаче он заявил, что Иван Грозный проиграл все войны, в которых участвовал, и прервал свою династию. То есть Казань не брал, Астрахань не брал, а царь Фёдор Иоаннович и погибший в Угличе царевич Дмитрий — ублюдки незаконнорождённые! Открытия Лунгина по части религии ещё грандиознее. Готовятся опричники монахов убивать, а благостный настоятель им объясняет: мол, все кто останется в монастыре погибнут, но кто не чувствует в себе силы на мученическую смерть, может спастись! В этой сцене вся цена лунгинскому православию. Ведь в христианстве спастись — это значит, прежде всего, спасти душу, и, став мучениками, верующие её спасают. Между тем настоятель называет погибелью именно принятие мученического венца. Точнее не настоятель, а творец фильма, который был и остаётся, прежде всего, барыгой, озабоченным спасением и благосостоянием исключительно своей драгоценной тушки. Христианское понятие спасения настолько чуждо режиссёрскому сознанию, что перенести его на экран он не может, как не в силах улететь в небо рождённый ползать. Киношный митрополит Филипп в исполнении Олега Янковского мученический венец, напротив, несёт безропотно, но совет царю вообще никого не казнить, полагаясь исключительно на божью волю, вызывает сомнения в его рассудке. Когда же царь предлагает владыке посудить самому, тот не решается ни казнить, ни миловать, а попросту сбегает. Не хватает у него решимости и проклясть изверга, даже когда от его медведя гибнет невинное дитя, котороё Богородицу видело. Веди себя подобным образом во время Смуты патриарх Гермоген, возможно, и сели бы на кремлёвский трон поляки. Подозреваю, поклонник перебежавшего к полякам и воевавшего в их рядах против России князя Курбского Лунгин о таком варианте до сих пор жалеет. Прочие позитивные герои под стать персонажу Янковского, особенно русские воеводы, обороняющие Полоцк у моста через реку глубиной в полторы кошки. Подходит польское войско. Две редкие толпы сходятся подобно вышедшим подраться мужикам из соседних деревень. Польская тяжёлая кавалерия в основном почему-то пешедралом штурмует мост. Общая свалка. Дерутся одними саблями и пиками, ни единой пушки или пищали. Перейти реку вброд никто не догадывается и лишь один мужичок пытается топориком подрубить опору моста, по которому гонят наших. Блаженная девочка пускает по воде иконку и та обрушивает мост словно мина, заложенная опытным сапёром. Изумлённые поляки драпают, но тем временем к царю прискакивает гонец и сообщает, что другие поляки обошли наши позиции, вышли к Полоцку с тыла, а гарнизон открыл ворота. Корчащий рожи изверг вызывает к себе воевод, оборонявших мост. Воеводы прибывают к Москве и, встретив митрополита, узнают от него, что пока они отмечали взрыв чудотворно-фугасной иконы, Полоцк уже пал. Филипп, ничуть не удивившись столь блестящему знанию обстановки на фронте, предлагает укрыться от государева гнева в его резиденции. Воеводы принимают приглашение, и, забив на царский приказ, а заодно на армию, кушают с митрополитом медок. Иван, не дождавшись полководцев и узнав от опричников, где те ошиваются, приходит на трапезу и устраивает вполне обоснованный скандал. Военачальнички настолько пугаются, что ни один из них не решается даже сказать, что город сдали не они. Филипп тоже об этом помалкивает и берёт всю вину на себя, поскольку совратил бородатых детишек не являться пред монаршии очи. Попав к Малюте, защитники Родины признаются в несовершённой измене после того, как тот лишь пригрозил их пытать, повторяют самооговор митрополиту и безропотно идут на казнь, а зрители же понимают, что с такими витязями, действительно, кроме как на тротиловую икону надеяться не на что. Как и в творении Михаила Шевчука, который не стал забираться столь далёкое прошлое и обратил свой взор на XIX столетие. Исторический мини-сериал «Сатисфакция» начинается с появления в кадре маленького гаденького плешивенького человечка, коему демонического вида подчинённый доносит насчёт умершего под пытками подследственного. Человечишка сладострастно улыбается и начинает планировать убийство русского патриота, представившего царю-батюшке доклад о непорядках в государстве. Для этого он вызывает храброго драгунского офицера и, давая ему задание, лицемерно сожалеет о несбывшейся мечте послужить Родине с шашкой на коне. В отличие от «гамбитного» Скобелева, стыдливо переделанного в Соболева, уродец полностью сохранил фамилию и звание исторического прототипа, именуясь главой Третьего отделения императорской канцелярии Александром Христофоровичем Бенкендорфом. Бенкендорфовские жандармы с кнутом и дыбой — это сильно! Так и представляешь звероподобного Александра Христофоровича, вгоняющего иголки под ногти Пушкину, поджигающего пятки Грибоедову и деловито присоединяющего электроды к гениталиям декабристов. А потом стирающего у них из памяти все испытанные муки, заставляя жертв отзываться о палаче совершенно неподобающим образом. «Этот честный и достойный человек, слишком беспечный для того, чтобы быть злопамятным, и слишком благородный, чтобы стараться повредить тебе», — разъяснял Пушкин написавшему эпиграмму на Бенкендорфа Петру Вяземскому. Не менее возмутительно выразился декабрист Владимир Штейнгель. В письме самому обер-жандарму он признавал: «В ужасное для воспоминаний время, когда все мы назывались „злодеями“, вы с сердоболием смотрели на нас». Ещё больше преуспел кровавый сатрап в сочинении автобиографии. Сфальсифицировав архивы, он состряпал себе совершенно неописуемый боевой путь. Лишь благодаря мужеству правдолюбивых киношников мы теперь знаем, что в 1803 году 20-летний Саша не уезжал добровольцем на Кавказ, не отличился там при взятии Гянджи и не получил за храбрость ордена Святой Анны и Святого Владимира IV степени. И Анну II степени за участие в кровавой битве с Наполеоном под Прейсиш-Эйлау ему не давали. И совсем не полковник Бенкендорф в 1809 году пошёл (опять добровольцем) на русско-турецкую войну, где за атаку под Рущуком ему дали Георгия IV степени. Действия партизанского отряда Бенкендорфа в Отечественную войну и захват 16 с лишним тысяч пленных, включая трёх генералов, тоже выдуманы царскими сатрапами. Как и лихие кавалерийские дела под Велижем, Темпльбергом, Лейпцигом, Краоном и Лаоном, с последующим стремительным освобождением Нидерландов силами всего 7 тысяч человек. Фальшивками оказались грамоты о награждении российскими орденами Святой Анны I степени и Святого Георгия III степени, прусскими Чёрного и Красного орлов, австрийским Святого Стефана и ещё орденами Швеции, Баварии и Ганновера. Ну, и золотых шпаг за храбрость российский император, нидерландский король и британский принц-регент ему тоже не вручали… Тем не менее, легенда оказалась столь живуча, что ей поверили даже большевики, оставившие портрет шефа жандармов в эрмитажной галерее героев 1812 года! Разумеется, кроме всего вышеописанного, Александр Христофорович не выполнял деликатных дипломатических поручений в Париже и не создавал на острове Корфу отряды албанских, греческих и черногорских добровольцев для высадки в Италии. И тонущих петербуржцев во время прославленного в пушкинском «Медном всаднике» наводнения он не спасал… Поэтому можно только пожалеть, что съёмочная группа не воспользовалась лживой официозной биографией. Могут возразить, что фильм не документальный, а художественный, и тот же Дюма иной раз тоже вольно трактовал события французской истории. Вон и в «Трёх мушкетёрах» у него кардинал Ришелье главный злодей, хотя по жизни в своей борьбе с королевой Анной и её любовником Бэкингемом его преосвященство, с позиций защиты интересов Франции, был абсолютно прав. Всё так. Но у Дюма Ришелье как раз торжествует, успешно наведя порядок во вверенной его заботам стране. Бэкингем мёртв, гугенотские бунтовщики в Ла-Рошели прижаты к ногтю, а мушкетёры примиряются с кардиналом. В «Двадцати годах спустя» они с грустью вспоминают его как великого человека. Здесь же гадкое существо, как и подобает предтече монстров Лубянки, из природной вредности истребляет романтических героев и в финале остаётся пакостить дальше. Дабы зритель твёрдо осознал: во все века до наступления демократии безопасностью российского государства заведовали исключительно свихнувшиеся садисты, на глазах сливающиеся в мрачный образ Лаврентия Эдмундовича Бенкендорфа-Скуратова. Если персонаж не является кровожадным упырём, его положено изображать слабоумным раздолбаем. Таковыми путинские киношники регулярно выводят участников белого движения. Вспомните, какие шикарные белые появлялись в нашем кино при красных! Генерал Ковалевский и ротмистр Волин из «Адъютанта его превосходительства». Генералы Хлудов и Чарнота в «Беге». Полковник Кудасов и штабс-капитан Овечкин в «Новых приключения неуловимых». Поручик Говоруха-Отрок в «Сорок первом». Штабс-капитан Захарченко-Шульц в «Операции «Трест»». Ротмистр Лемке в «Своём среди чужих, чужом среди своих»… А песня «Русское поле» в исполнении героя Владимира Ивашова в тех же «Новых приключениях неуловимых»! А красивейшая психическая атака в «Чапаеве», от которой на белогвардейскую романтику возбудились звезда скандальной тележурналистики Александра Невзорова, секс-символ патриотической попсы Игоря Талькова и много кто ещё! Теперь вроде бы белые в почёте, Путин торжественно перезахоранивает их генералов, но на экране вместо героев появляются унылые клоуны. «Вы тут не царя готовитесь освобождать? — вежливо интересуется одно из благородий в фильме «Господа офицеры», проходя на совершенно секретное совещание, где обсуждается состав команды по освобождению из большевистских застенков Николая II. — Тогда я с вами, потому что красным всё известно…» «И меня возьми, да! — вторит ему благородие с длинным кинжалом и в волосатой папахе. — А то ты мне не кунак!» Ещё одного красавца берут в команду прямо с места расстрела, к которому он приговорён за порубание шашками двух благородий, обидевших местных шлюх. Едва очутившись во вражеском тылу, романтический защитник проституток начинает козлиным голосом наяривать романсы, а соратники оказались столь деликатны, что не смогли его заткнуть. Могут ли столь шумные и романтичные парни не то что спасти царя, но хотя бы без палева ограбить пивной ларёк? Конечно, нет! А тут ещё один из них оказывается предателем. Героический капитан, в полный рост ходящий на пулемёты, в 1915 году совершил страшное и с тех пор его держит на крючке белый генерал, которого, в свою очередь, купили красные! Прибыв в Екатеринбург, господа попадают в лапы чекистов и узнают, что царское семейство уже расстреляли. Сдавший всех капитан пытается застрелиться, но потом освобождает всех из застенков, и героически гибнет, чтобы не объяснять зрителям, чем шантажировал его коварный изменщик. Тем временем горе-спасатели вместо того, чтобы прорываться к своим, прибегают к шахте, куда сбросили останки и тупо смотрят вниз. За это время появляются красные и кладут почти всех, а у зрителей возникает крамольная мыслишка: может и хорошо, что эти придурки тогда не победили? «Я вообще не люблю играть Героев, — честно признавался Константин Хабенский исполнивший роль Верховного правителя белой России Александра Колчака. — В них всегда есть пафос. Меня так и тянет его сбить. Но, — Герой есть Герой. Он не должен иметь нелепых привычек, попадать в смешные ситуации. А жаль. Смешные или трагикомичные роли это моя мечта, моя любовь!». Но отличившийся при постановке «Турецкого гамбита» продюсер Джахонгир Файзиев не внял предупреждению, и Хабенский опустил пафос ниже плинтуса. Бухтящий себе под нос и боящийся дотронуться до возлюбленной унылый тип с безвольным ртом и глазами получившей пинок дворняги, похож на оригинал не более чем заплатанный надувной матрас на торпедный катер, и к тому же полный идиот. Знаете, что творит киношный Колчак, когда его миноносец «Сибирский стрелок» попадает под огонь тяжёлых орудий германского крейсера «Фридрих Карл»? Выстраивает команду на верхнюю палубу и устраивает… молебен! Немцы уже пристрелялись и несколько раз попали, один фугасный подарочек на палубу и конец, но против сценария не попрёшь, и недоразумение в кителе, которому, цинично пользуясь смертью Колчака, передали его фамилию, бормочет молебен. Всевышний, разумеется, внимает — корабль успешно проходит по собственному минному заграждению, погнавшийся вслед супостат подрывается и тонет, а офигевшие зрители бормочут: «Вот что крест животворящий делает!» Под стать персонажу Хабенского и главная лирическая героиня, получившая имя колчаковской возлюбленной Анны Тимирёвой, но разговаривающая с хабалистыми интонациями вокзальной проститутки. Тлетворное влияние девушки проявляется уже во втором боевом эпизоде, когда её муж — капитан 1-го ранга Тимирёв (в разгар дуэли с немецкими батареями!) выясняет с Колчаком отношения в стиле не поделивших барышню гимназистов. Затем барышня объявляет мужу, что уходит к Александру Васильевичу, приезжает в Омск и, живя рядом с любимым, целый год не показывается ему на глаза, плачет в подушку и думает, как он мучается! На самом деле Колчак, как и полагалось по уставу, проводил молебны перед боем, да и Тимирёва, приехав в Омск, нормально жила с любимым, но на экране происходит совсем другое, и зрителям внушают, что демонстрируемая команда слабоумных и есть лучшие люди белого движения. Большая часть описанных выше творений россиянских киногениев с треском проваливается. Позорнее всех пролетел Михалков. Прокат «Утомлённых солнцем» отбил всего 9 миллионов долларов из 55 потраченных, а «Цирюльник» собрал немногим более 2,5 миллионов баксов при 35-миллионном бюджете. Но в Кремле у нас не экономят, и поток кинопомоев с экрана не иссякает, а в нынешнем году путинские мордоделы продемонстрировали новый идеологический выверт. На арену выпущена стайка пропагандистов, с ловкостью напёрсточников, увязывающих победу в Великой Отечественной войне и роль в ней усатого человека с трубкой с поддержкой нынешнего режима и его лидера. Сейчас главным шоуменом этой программы является проверенный политический гешефтмахер Кургинян, на помощь ему выдвигается спешно лепящий сериал о Сталине Владимир Бортко, а там и другие подтянутся. С придыханием и брызганьем слюной нам объясняют, что власть, наконец-то, решительно повернула к державным ценностям, а Владимир Владимирович — это Иосиф Виссарионович сегодня, только ещё лучше. Чтобы не дать повод для вмешательства мирового империализма, он пока не может показать спрятанный в потайном сейфе партбилет, но если придётся сдаваться китайцам, этот час непременно наступит, а сейчас все мы должны сплотиться вокруг любимого вождя. Сплотиться вокруг него будет призывать и либеральная часть кремлёвского агитпропа, одновременно призывающая народ к десталинизации и покаянию. Ибо один из главных борцов с тоталитарным прошлым, потомственный партноменклатурщик и председатель комиссии Общественной палаты по межнациональным отношениям и свободе совести Николай Сванидзе, сказал о рейтинге Путина в бытность его президентом: «Объективно этот рейтинг превратился сейчас в национальное достояние. Главная задача любого серьёзного политика и всей политики в целом — отвести ответственность за любую нелепость и неудачу от Президента, как наседка уводит врага от гнезда». («Политика, женщины, футбол»). Дискуссия «антисталиниста» Сванидзе со «сталинистом» Кургиняном, в ходе которой оба разоблачают фашизм, призывают сплотиться вокруг Путина, но в упор не замечают его покровительства престарелым гитлеровцам и других художеств, способна довести до воспаления мозгов самого стойкого поклонника политических реалити-шоу. Несколько лет подобной обработки в сочетании с последовательным уничтожением армии и оборонного комплекса, грядущим после вступления во Всемирную Торговую организацию коллапсом целых отраслей промышленности, а также курсом на постепенную замену населения азиатско-кавказскими мигрантами дадут замечательный результат. Дорогие россияне окончательно поймут, что для кремлёвского начальства все существующие в мире идеологии лишь средство для оболванивания подвластного населения и дымовая завеса над вечным процессом распила и освоения бюджета. После этого у них с гарантией выработается непреодолимое омерзение к любой государственно-патриотической пропаганде, а заодно и к прошлому и настоящему своей страны. Тем временем оставшиеся участники войны покинут наш мир, причём многие в нищете, а их потомки будут окончательно убеждены, что мирно принявшие Гитлера датчане и голландцы куда умнее покойных прадедов. При таких настроениях населения оккупация остатков России, если в таковой возникнет необходимость, пройдёт как по маслу, а партизан окажется в сотни раз меньше, чем желающих на них поохотиться, либо просто настучать в комендатуру за несколько долларов, евро или юаней. Однако внукам и внучкам нынешних обитателей Кремля, обживающим свои новенькие виллы на тропических островах, будет уже всё равно. |
|
||