Миф № 28. Сталин в самом начале войны намеревался договориться с Гитлером по аналогии с Брест-Литовским договором от 3 марта 1918 г.

В оборот миф был запущен ещё Хрущёвым во времена фальсификации якобы имевшего место судебного процесса над Л. П. Берия. Дело в том, что во время мифического допроса еще 26 июня 1953 г. без суда и следствия застреленного в собственном доме Берия ему якобы задавался вопрос о будто бы имевшей место попытке Сталина вступить с Гитлером в сепаратные переговоры. Впоследствии миф был развит на XX съезде КПСС. Активно поддержан гуртовавшимися вокруг него предателями Сталина. Не обошлось и без поддержки маршала Жукова, участвовавшего в государственном перевороте 26 июня 1953 г. Миф до сих пор используется в различных антисталинских инсинуациях. Под конец 90-х гг. прошлого века миф получил странное «подтверждение» со стороны покойного аса советской разведки генерала П. А. Судоплатова. В не отличающемся от хрущевской трактовки изложении Судоплатова суть мифа сводилась к следующему. Что-де по указанию Сталина советская разведка задействовала своего ценного агента — посла царской Болгарии в СССР Стаменова — для передачи в Берлин якобы намерения Кремля вступить в сепаратные переговоры и договориться о мире на германских условиях и даже пойти на заключение некоего Брестского договора № 2. Судоплатов отмечает, что лично он осуществлял непосредственную работу со Стаменовым.

В реальности же все обстояло принципиально иначе. Дело в том, что в результате великолепно проведенной в середине июля 1941 г. на Северо-Западном направлении под командованием Ворошилова операции по окружению мощной группировки гитлеровских войск под командованием одного из лучших стратегов вермахта Манштейна, гитлеровские части не только были отброшены на большое расстояние, но и в панике отступления под бешеным напором советских войск бросили ряд важнейших документов. Так, в брошенном Манштейном штабе его корпуса была захвачена совершенно секретная инструкция (наставление) к химическим минометам. Стало очевидно, что, столкнувшись с яростно свирепым сопротивлением советских войск, Гитлер уже тогда стал склоняться к применению химического оружия на Восточном фронте.

Естественно, что эта информация немедленно была доложена Сталину, который, после ее обсуждения с Берия, которому подчинялась советская внешняя разведка, приказал осуществить специальную акцию влияния по доведению по агентурным каналам разведки до Берлина устрашающей информации, дабы удержать Гитлера от применения химического оружия. Инструкция была захвачена 15 июля, а 25 июля 1941 г. Судоплатов уже приступил к выполнению этой операции. На тот момент наиболее доступный для советской разведки канал доведения устрашающей информации до Берлина олицетворял собой упомянутый выше посол союзной Германии царской Болгарии Стаменов, являвшийся агентом советской внешней разведки.

Суть этого устрашения сводилась к следующему: если хоть одна капля химического оружия упадет на советские войска, то в ответ советская авиация зальёт поганый Третий рейх своим химическим и бактериологическим оружием. Стаменов выполнил задание советской разведки, сообщил об этом в Софию, а оттуда информация уже докатилась до Берлина.

Не понаслышке знавшие о гигантских запасах советского химического и бактериологического оружия — сами же налаживали его производство в СССР ещё в 20-х — начале 30-х гг., — и памятуя об аналогичных угрозах Советского Союза ещё накануне войны, германские генералы в панике тогда отговорили Гитлера от этой безумной затеи. Тем более что в начале августа 1941 г. советская дальняя бомбардировочная авиация демонстративно бомбила Берлин, показав тем самым, что у Кремля руки длинные и в случае необходимости дотянутся до самого сердца Германии. Вот что и было в реальности.

Непонятно только следующее. Зачем понадобилось это скрывать уже после развала Советского Союза?! Раскрыли не только сам факт агентурного сотрудничества Стаменова с советской разведкой, но даже номер архивного личного дела агента Стаменова, а о сути операции по-прежнему солгали на хрущевский манер. Непонятно и то, какую цель преследовал сам Судоплатов, повторив хрущевскую ложь. Особенно непонятно именно потому, что еще в середине 80-х гг. прошлого века по советскому телевидению был показан документальный фильм о советских химических войсках, в котором вся эта история была описана так, как она и имела место в 1941 г. Зачем же надо было лгать уже после падения СССР?

Иное дело миф о якобы имевших место попытках Сталина начать сепаратные переговоры в самом начале войны. На эту тему «упражнялись» и упражняются в основном наши «историки» от «демократии» — печально «знаменитый» и метко прозванный в народе «Туфтогоновым» ныне покойный генерал от Истории Д. А. Волкогонов, Л. А. Безыменский и некоторые другие. Откровенная беда всех этих «историков» в том и заключается, что они патологически не могут серьезно исследовать столь острые вопросы, не замешивая оные на крутом, буквально-таки зоологическом антисталинизме. В результате — сплошная череда глупых и неуместных, основанных на сильнейшем передергивании, искажениях, извращениях, а то и прямых фальсификациях догадок. Происходит это по той простой причине, что они не в состоянии взять в толк, что рассматривать такие вопросы категорически нельзя в отрыве от реального плана обороны СССР в случае нападения Германии, который исподволь готовил Сталин. И уж тем более нельзя их рассматривать в отрыве от политики Сталина, направленной на безусловное сколачивание антигитлеровской коалиции совместно с США и Великобританией. Как только это обстоятельство учитывается, то сразу все становится на свои места. Более того. Становится ясно, что это была тщательно продуманная и остро целенаправленная игра Сталина на дипломатическом поприще.

Да, действительно, в самом начале войны такое имело место. Непосредственно 22 июня 1941 г. Молотов, как глава НКИД СССР, по прямому указанию Сталина в открытом радиоэфире в 12.00 по московскому времени вступил в кратковременный диалог с МИДом Германии. Параллельно также в открытом радиоэфире НКИД СССР от имени советского правительства обратился к Японии с просьбой представлять интересы Советского Союза в урегулировании вопросов политических и экономических отношений между СССР и Германией. Это было сделано умышленно.

Это действительно было сделано умышленно. С одной стороны, чтобы хотя бы на время отколоть Японию от Германии и не допустить нападения Страны восходящего солнца на СССР, чего так яростно требовал Берлин. С другой же, это был своего рода римейк не часто упоминаемой в исторических исследованиях миссии генерала А. Балашова в начале вторжения Наполеона в Россию в 1812 г. Балашов осуществлял свою миссию по личному приказу Александра I. Российский самодержец вначале также до последнего пытался миром урегулировать «неожиданную» агрессию Бонапарта.

Сценарий же специфического участия России на первом этапе Отечественной войны 1812 г. был разработан российской военной разведкой на основе детального анализа стратегии и тактики Наполеона, который предоставил ей большой друг — без всяких кавычек — России, выдающийся военный аналитик, впоследствии генерал русской армии и основатель Военной академии А. Жомини. Сталин хорошо знал этот сценарий и намеревался его использовать, естественно, в глубоко модернизированном сообразно условиям «века моторов» варианте, о чем свидетельствует целый ряд серьезных фактов, а также неоднократные высказывания В. М. Молотова. Этот вопрос был детально освещен автором в книге «Трагедия 22 июня: Блицкриг или Измена? Правда Сталина» (М., 2006), к которой и отсылаю всех заинтересовавшихся этим.

Прекрасно понимая всю иллюзорность надежд на возврат к статус-кво по состоянию на 4.00 утра 22 июня, Сталин тем не менее на весь мир продемонстрировал ещё одну попытку советской стороны до последнего использовать любой шанс для мирного решения неожиданно вспыхнувшего вооруженного столкновения. В тот момент было крайне остро необходимо показать всему миру, особенно США и Великобритании, что нападение гитлеровской Германии — абсолютно ничем не спровоцированная Советским Союзом наглая, вероломная и неожиданная агрессия нацистских бандитов. Вот этими-то шагами Сталин и добился необходимого ему результата. В тот же день США и Великобритания официально объявили о своей солидарности с Советским Союзом. К тому же официальное обращение к Японии стать посредником в урегулировании отношений между Германией и Советским Союзом позволяло хотя бы на некоторое время, но затянуть возможное положительное решение японской стороной вопроса об одновременном с Германией нападении на СССР, чего настойчиво требовали Гитлер и Риббентроп. В общем-то нехитрым образом на время Сталин нейтрализовал эту угрозу, которая в то время была более чем серьёзна. Ну а далее совместными усилиями советских разведслужб в рамках операции «Снег» экспансионистские амбиции Страны восходящего солнца были полностью переключены на южное направление, и в декабре 1941 г. Япония напала на Перл-Харбор. Вот так Сталин и ликвидировал крайне опасную угрозу двухфронтового нападения на Советский Союз.

Но даже германская сторона никогда не усматривала в вышеперечисленных фактах попытку Советского Союза начать сепаратные переговоры. В каком пьяном угаре доморощенным «туфтогоновым» и иже с ними привиделось обратное — попробуй догадайся.