Глава десятая

Дальневосточный эпилог Белой борьбы

По мере того как большевистская власть распространялась по поверженной и лежащей в руинах империи, а ее противники один за другим эвакуировались с российских берегов в неизвестность, территория, ставшая подвластной «интернационалу», все более возрастала. На карте России становилось все меньше точек сопротивления большевизму, а к июлю 1920 года, когда большевики почувствовали, что становятся хозяевами положения в стране, их усилия были перенесены на самые отдаленные уголки бывшей империи и, в частности, на Дальний Восток, где еще оставалось сильным влияние назначенного Колчаком атаманом всех казачьих войск Семенова, активно поддерживаемого Японией. Там же еще находили себе прибежище и другие ее недавние противники, принесшие коммунистическим войскам немало неприятностей, такие как молодой генерал Сергей Николаевич Войцеховский и другие. К 27 сентября 1920 года большевистским командованием был разработан и принят к осуществлению план так называемой Читинской операции. Основной удар предполагалось обрушить на Семенова, чьи силы насчитывали в то время около 29 тысяч человек, в чьем распоряжении находилось 9 бронепоездов и около двухсот орудий. Для удара по семеновским соединениям и частям большевиками были стянуты дополнительные силы регулярной армии и некоторое количество партизанских соединений. «Владения» атамана Семенова с севера и востока были надежно прикрыты 2-м и 3-м каппелевскими корпусами, расположившимися от Читы до станции Бырка. Вдоль железнодорожной ветки Чита — Манчжурия, располагавшейся на западе, находился 1-й семеновский корпус.

15 октября 1920 года, когда последний японский эшелон покинул Забайкалье, войскам Амурского фронта ДРВ был отдан приказ о наступлении, совместно с так называемыми «народоармейцами», названными большевиками для простоты наименования «повстанческой армией».

Наступление на первых порах явилось совершенной неожиданностью, но уже спустя два дня, 20 октября 1920 года, каппелевскими частями был нанесен ощутимый контрудар красным отрядам на центральном участке наступления и к северу от Читы. Против каппелевцев действовали многочисленные партизанские отряды, собранные для этого по всему Дальнему Востоку и превосходно вооруженные. Они наносили неожиданные удары, сбивали боевые порядки каппелевцев, оставляя регулярным красноармейским подразделениям довершать свое дело, опрокидывая белые войска. Целью большевистских ударов было отрезать семеновские части как можно быстрее от границы и не дать им уйти в Манчжурию, затем окружить и уничтожить. Под непрерывными ударами противника отошел из Читы корпус генерал-майора Викторина Михайловича Молчанова, пробиваясь на юг, но в целом каппелевские части успели нанести несколько увесистых контрударов большевикам под Храшаибири, Хадабулаком и под Борзей. Под непрерывными атаками красных 1-й семеновский корпус разделился на несколько отрядов и частей, самостоятельно уходивших к китайской границе. Несколько подразделений 1-го семеновского корпуса отражали наступление красного 1-го Забайкальского корпуса у станций Борзя и Оловянная. С востока и запада каппелевские и семеновские части сходились у Манчжурской дороги, постепенно переходя в организованное наступление вдоль нее. У большевиков никак не получалось окружить белые части. Не могли они и препятствовать белому отходу за китайскую границу. К 21 ноября 1920 года оба каппелевских и семеновский корпуса благополучно пересекли манчжурскую границу, где были остановлены китайскими регулярными войсками, разоружены и переведены на положение «беженцев», расположившихся в Харбине и в полосе КВЖД. Атаман Семенов направился в Приморье, где еще сохранялось влияние японцев и существовало коалиционное правительство, пытаясь отстаивать идеи Белого движения, но по настоянию Владивостокского правительства был выслан в Китай и отправился в Порт-Артур в декабре 1920 года. Часть перешедшего русско-китайскую границу 1-го семеновского корпуса оказалась впоследствии рассеянной по монгольским, бурятским и тувинским улусам, самообразовавшись в повстанческие партизанские отряды под предводительством легендарного барона Романа Унгерн фон Штернберга и менее известных Бакича, Кайгородова и Казанцева. Еще одна часть бывшего корпуса, оставшись в Советской России, перешла на службу в Красную армию или подалась в «народные партизанские отряды», участвовавшие впоследствии в красном терроре против «тайных белогвардейцев» и «семеновских шпионов».

После военной победы над атаманом Семеновым установившаяся безраздельная советская власть вновь ознаменовалась волнами террора против населения в городах и казачьих станицах. На фоне террора в Дальневосточной республике прошли выборы в Учредительное собрание, начавшее свою работу в феврале 1921 года. Подавляющее большинство мест в Учредительном собрании досталось крестьянам, поддерживающим коммунистов, за ними вторыми по численности шли большевики, чуть меньше — эсеры и незначительные в процентном отношении места достались представителям других партий и направлений, в частности, наиболее популярным генералам колчаковской армии Молчанову и Григорию Афанасьевичу Вержбицкому, не захотевшим приезжать ради такого случая из Китая в Читу. Работа Учредительного собрания затянулась до апреля 1921 года. За два месяца работы Собрания была принята «демократическая» конституция, определилась территория, называемая Дальневосточной республикой, занимавшая теперь все пространство от Байкала до Владивостока, а под конец и само Учредительное собрание было переименовано в Народное.

К маю 1921 года было образовано коалиционное правительство, призванное продемонстрировать Японии и странам Запада классический «парламентаризм». Новое правительство состояло из представителей разных партий и объединений, но находилось под полным и безраздельным большевистским контролем. Вместе с работой парламентских групп развязанный большевистскими силами в Забайкалье террор против казаков не только не закончился, но и набирал новые обороты. Забайкальские казаки начали уходить в ближайшие страны — Монголию и Китай, где за некоторую плату вечно коррумпированным китайским чиновникам, им позволялось перегонять скот и строить зимовники. За несколько месяцев, начиная с зимы 1921-го по весну того же года в Китай перебралась почти десятая часть всего Забайкальского казачества. Сравнительно прозрачные границы и легкость их пересечения в двух направлениях позволили большевикам совершить несколько карательных рейдов, направленных против казаков, когда отряды большевистского партизана Федорова совершили налет на казачьи заимки на китайской стороне, угнали скот и разграбили нескольких зажиточных казаков, а самих подвергли аресту. Чуть позже славный красный партизан Федоров осознал, что прав на арест казаков, проживающих на китайской территории, у него нет, а поэтому часть казаков была отпущена, а другая в спешке расстреляна. После чего красный партизанский отряд удалился домой, уводя за собой богатые трофеи, собранные в казачьих поселениях. Несмотря на очевидную нелегальность и жестокость подобных действий, сам инцидент, похоже, мало кого удивил. А самих казаков даже не подвиг на вооруженный отпор распоясавшимся большевикам. Казаки продолжали свое бытование на чужой стороне, надеясь, что в следующий раз Бог милует.

Как ни странно, именно тогда, в 1921 году, в ходе Гражданской войны, по-видимому, произошел некий надлом, свидетельствующий об изменении ее природы, — превращении ее из классической войны, с наступательными операциями и атаками под оркестр, каковыми ее делали Туркул и Дроздовский, планировали и осуществляли Деникин и Врангель, в войну почти партизанскую, с дикими набегами сторон друг на друга, переменным выхватыванием власти над населенными пунктами и областями и пирровыми победами, ничего, по сути, не меняющими.

В ней, этой новой войне, где по привычке фигурировали две противостоящие стороны — большевики и их противники, постепенно растворялась и сама Белая идея с ее принципами единой и неделимой России, отказом от территориальных уступок иностранцам, и главное, теперь эти тлеющие очаги сопротивления большевизму едва ли уже могли справиться с задачей возрождения России в целом. Это было еще долгое, но уже искаженное эхо противостояния повсеместно утвердившемуся злу.

…12 мая 1921 года было завершено формирование правительства Дальневосточной республики, а через две недели его потряс новый переворот, в результате которого вся полнота власти перешла к дальневосточным промышленникам братьям Меркуловым. Братья стали во главе Временного Приамурского правительства, в котором уже отсутствовали представители большевиков. Правительство было поддержано японцами. Для защиты собственной территории от захвата большевиками и гарантии своего более или менее стабильного существования правительство озаботилось вопросами создания боеспособной армии. Меркуловы повели переговоры с осевшими у КВЖД и в Харбине каппелевскими частями и их руководителями — 29-летним генералом Анатолием Николаевичем Пепеляевым и 35-летним генерал-майором Викторином Михайловичем Молчановым. Каппелевцы согласились вернуться в Приморье, а над свежесформированными их частями, насчитывающими 15 тыс. бойцов, был утвержден генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс. Следом за регулярными частями в Приморье из Китая вернулась часть Забайкальских казаков. Из них было создано вспомогательное казачье соединение под командованием генерала Глебова.

28 августа 1921 года в Дальяне была созвана конференция, имевшая своей целью обсуждение и урегулирование отношений на Дальнем Востоке Японии и Дальневосточной республики и о выводе японских оккупационных войск с российской территории. Контроль над оккупированной территорией становился все более тягостным для японских войск. Гарнизоны оккупантов сосредотачивались на крупных железнодорожных станциях, а прилегающие к ним территории оставались во власти местных партизанских отрядов, досаждающих японским гарнизонам постоянными нападениями и мелкими стычками. Организация карательных экспедиций, равно как и ведение полномасштабных, боевых действий, Японией исключались по двум причинам: практическая неуязвимость мелких отрядов, при необходимости растворявшихся в дальневосточных дебрях, и отсутствие уверенности, что другие державы мира поддержат начало боевых действий. Правительство Японии сочло за благо оставить Приамурье и отойти в Приморье, где у власти были братья Меркуловы, но главное, что стратегически Приморье было легче удержать в случае наступательных операций с запада и столь же легко организовать эвакуацию основных сил. Отход японских оккупационных войск сопровождал накат партизанских соединений Дальневосточной республики. Оставленный японскими частями Хабаровск был сразу же «взят» партизанами и поставлен под свой контроль. Путь партизан теперь лежал в Приморье, откуда навстречу им выдвинулись части под командованием генерала Дитерихса, не только отбившие первую волну партизанского натиска, но и перешедшие 30 ноября 1921 года в контрнаступление. В ходе него части Дитерихса, разгромив и разметав остатки дальневосточных партизанских отрядов по окрестностям, обрушившись на «регулярную» народную армию, шедшую за партизанами, вытеснили ее за Амур. После того прочно утвердились на позициях на северном берегу реки. Видя, что противник отступает, Дитерихс приказал организовать его преследование вдоль Транссибирской железной дороги. Одновременно с наступлением на западном направлении большевикам был нанесен удар и на севере. Дитерихс командировал отряд есаула Бочкарева с отрядом забайкальских казаков для занятия Петропавловска-Камчатского, что тот с успехом и сделал. Одновременно с этим поднялось восстание в Якутии против большевистского ига и произвола ЧК, проводившей расстрелы и экспроприации собственности «якутских богатеев». Восстание было возглавлено корнетом Владимиром Коробейниковым и учителем словесности Михаилом Артемовым. Организовав из якутских охотников небольшие партизанские отряды, они очистили от советской власти всю обитаемую часть Якутии и удерживали ее на протяжении зимы 1921–1922 годов. Для уничтожения вспыхнувших очагов восстания большевики сосредоточили многотысячную военную группировку под командованием В. К. Блюхера. 5 февраля 1922 года группировка была брошена в наступление, постепенно тесня численностью уступающие ей белые соединения и части и выйдя к 10 февраля 1922 к основному белому рубежу обороны — станции Волочаевка. Руководство обороной было сосредоточено в руках генерала Молчанова. Войска Блюхера предпринимали неоднократный штурм укрепленного района, но каждый раз стойко отбивались его защитниками. В ходе боев, потеряв большое количество оборонявшихся, укрепленный район был захвачен подведенными свежими силами большевиков, вынудив части Молчанова покинуть Волочаевку и отступить на восток. 14 февраля 1922 года большевики вошли в Харбин. Теперь большевистское командование на Дальнем Востоке могло переключить свои ударные силы на подавление восстания в Якутии, для чего командующий 5-й советской армией Уборевич откомандировал туда Гонготскую кавалерийскую дивизию под командованием Каландаришвили. Дивизия выдвинулась в Якутск, ожидая легкой победы над полярными охотниками, но неожиданно для себя попала в засаду в 30 верстах не доезжая Якутска и полностью погибла. Дивизия во главе со своим грузинским командиром, уверенным, что, не встречая сопротивления, по мере продвижения к городу, он заранее навел ужас на недалеких якутов с охотничьими ружьями, была уничтожена неожиданным ударом повстанцем.

Ярости Уборевича не было предела. Он срочно снимает прибывшие из Монголии большевистские части под командованием Карла Байкалова, в составе которых были артиллерийские батареи и пулеметные команды, и бросает их на борьбу с якутскими партизанами. Войска Байкалова ведут затяжные и кровопролитные бои с повстанцами всю весну и начало лета 1922 года и заставляют тех рассеиваться и уходить под непрерывными атаками, с предшествующим им артиллерийским огнем. Якуты отходят на Камчатку, к есаулу Бочкареву и к Охотскому морю, просачиваются охотничьими тропами в тайгу. Цель Байкаловым почти достигнута: повстанцы уже не являются сплоченной организованной силой, и он рапортует Уборевичу об освобождении Олекминского и Вилюйского округов.

Тем временем прошедшая Генуэзская конференция дала большевикам новый импульс в усилении подавления последних очагов антибольшевистской борьбы на Дальнем Востоке. На конференции европейскими державами было впервые де-факто признано советское правительство, публично объявившее присутствие японских частей на Дальнем Востоке «неспровоцированной агрессией», что ускорило вывод японских войск из Владивостока и предоставило большевикам полную свободу действия на захваченной территории. Примечательно, что на участие Советской России в Генуэзской конференции отозвались иерархи Русской зарубежной церкви за границей, обратившись к представителям мировых держав с воззванием: «Среди множества народов, которые получили право голоса на Генуэзской конференции, не будет только представительствован двухсотмиллионный народ русский, потому что невозможно же назвать его представителями, и притом единственными, его же поработителей, как нельзя было в средние века признать гуннов представителями франкских и германских племен Европы, хотя среди всех гуннских вождей, конечно, успевали втереться несколько процентов предателей из народов европейских, как и среди наших коммунистов — евреев, латышей, китайцев — втерся известный процент русских, и то преимущественно не на первых ролях. Впрочем, если бы вожди большевиков и не были инородцами и иноверцами, то и тогда какая же логика может признать право народного представительства за теми, кто поставил себе целью совершенно уничтожить народную культуру, т. е. прежде всего то, чем народ жил почти тысячу лет — его религию, чем продолжает жить и теперь, перенося жестокое гонение на свою родную веру, будучи лишен самых священных для него — Московских Кремлевских — храмов и всех почти русских монастырей, бывших в его глазах светочами жизни, рассеянными по лицу всей земли русской. Завоеватели-большевики казнили сотнями тысяч русских людей, а теперь миллионами морят их голодом и холодом. Где было слышно, чтобы интересы овечьего стада представляли его истребители — волки. Если бы спросить еще не растерзанных волками овец, что бы они желали для своего благополучия, то в ответ послышался бы один дружный вопль: уберите от нас волков. Так было бы, если бы овцы могли говорить; так оно и есть с русским народом, который до того забит и терроризирован, что не может поднять голоса и лишен физической возможности дать себя услышать просвещенной Европе и всему миру…»[251] Обращение это было если и услышано, то почти проигнорировано европейскими державами, руководствовавшимися коммерческими соображениями в построении новых отношений с Р.С.Ф.С.Р.

С ускорившимся уходом японских войск, правительство Меркуловых приняло решение о сложении с себя полномочий и о созыве Земского Собора, призванного решить судьбу края и избрать всенародно поддержанную власть. В августе 1922 года прошли всеобщие выборы, и Земский Собор начал свою работу, провозгласив Приморье Независимым Земским краем. Большинство участников Земского Собора высказались в пользу установления сильной военной диктатуры, избрав единоличным правителем генерал-лейтенанта Дитерихса и, передав ему всю полноту военной и гражданской власти. После своего избрания генерал Дитерихс обратился к населению Приморья с призывом к борьбе с большевиками и приветствовал вывод японцами своих войск с русской территории. Японцы объявили о полной эвакуации своей армии не позднее 1 ноября 1922 года и стали выводить свои части к морским портам. К отъезду японцев готовились и большевики. В Читу был направлен командующий 5-й армией Уборевич со своим штабом и вверенные ему части армии. В конце сентября 1922 года Уборевич прибыл на передовые позиции 5-й армии для личного руководства ударной операцией. Весьма дальновидно Дитерихс при посредстве Н. Меркулова провел предварительные переговоры с властителем Манчжурии Чжан Цзолинем относительно возможной эвакуации войск, в случае военной неудачи, и размещении беженцев в полосе КВЖД, получил формальное согласие китайского правителя и отдал приказ о мобилизации добровольцев в соединения Земской Рати во Владивостоке для организации отпора большевикам, однако результаты работы добровольческих бюро оказались неутешительными. Население совсем не торопилось записываться в ряды Земской Рати, а при случае старалось избегать и призыва. Обратившись к представителям местных финансовых кругов, Дитерихс с удивлением для себя встретил отказ в финансировании войск и оплате снабжения Земской Рати. Проведя спешный учет боеспособных войск, Дитерихс увидел, что в качестве единственной боеспособной силы оставались части каппелевцев и забайкальские казаки, вернувшиеся из Китая. Численность этих двух сил доходила до 9 тысяч человек, всего при 24 орудиях, 80 пулеметах и 4 исправных бронепоездов.

4 октября 1922 года 5-я советская армия под командованием Уборевича начала общее наступление против Земской Рати и остатков каппелевских и казачьих соединений. Все атаки большевистских авангардов были отбиты стойкими каппелевцами, а наутро в контрнаступление двинулись юнкера Корниловского училища, Приволжский и Прикамские полки, под командованием генерала Молчанова. Столкновение двух противоборствующих сил было мощнейшим и кровопролитным, но не решило исхода в пользу одной из сторон. К вечеру два полка и юнкера были отведены на прежние позиции, а по белогвардейским тылам отправились гулять красные кавалеристы Вострецова и Кондратьева, а то время как основные силы Уборевича навалились с фронта. К концу дня 6 октября 1922 года большевики оттеснили белогвардейцев к Спасску, а наутро 7 октября, проведя массированную артиллерийскую подготовку, пошли на штурм семи укрепленных Спасских сопок. Наступление это было отбито земскими ратниками, но Уборевич бросал в атаки все новые и новые силы, чередуя атаки артиллерийскими обстрелами оборонявшихся. 9 октября, подтянув свежие силы, Уборевич отправил их на решающий штурм Спасска. Силы Земской Рати таяли буквально по часам, и вскоре большевики захватили почти все укрепленные «форты» города. Ратники отошли на последнюю линию обороны, к цементным заводам на южной окраине города, но очередного штурма решили не дожидаться из-за опасности обхода их сил с флангов и окружения. 10 октября 1922 года Земская Рать начала отступление, ведя жестокие арьергардные бои с наседавшим противником. Дитерихс пытался сдержать наступательный порыв большевиков и навязанный ими темп отступления Земской Рати у станций Мучная и Черниговка, отбиваясь контратаками, но части Уборевича попытались вновь охватить ратников с флангов и провести окружение белых частей, чтобы не дать им подойти к китайской границе и скрыться за ней. Большевистская кавалерия захватила господствующие позиции возле поселка Монастыреще и попыталась блокировать отступавшим путь к границе. Но 14 октября 1922 каппелевцы пошли на прорыв организованного большевиками заслона, укрепленного красными курсантами, и в яростной схватке пробили в нем брешь и стали отходить за реку Суйфун, двигаясь по направлению к Посьету, откуда можно было повернуть пешими порядками за границу, в полосу КВЖД.

Об обороне Владивостока было нечего и думать: город был не подготовлен к длительной обороне, а имевшийся во владивостокском порту тоннаж был не подготовлен для взятия на борт огромного количества войск и беженцев. В довершение всего, в отсутствие опытного генерал-квартирмейстера и командующего флотом, эвакуации из Владивостока рисковала обернуться катастрофой и новыми жертвами. Помимо всего прочего, генерал Дитерихс, измотанный беспрерывными боями и жестоко разочарованный в приморских обывателях, не поддержавших идеи собственной обороны, не верил в успешный исход предпринятого дела, положившись на случай и старания контр-адмирала Старка, чья флотилия рассматривалась им в качестве средства возможной эвакуации оставшихся войск. До 15 октября 1922 года обстановка во Владивостоке оставалась вполне спокойной. Отъезд за границу на рейсовых пароходах не спешили предпринять даже самые осторожные владивостокские обыватели. 17 октября 1922 года большевиками был взят Никольск-Уссурийский, где, как обычно, начались грабежи, погромы и расстрелы мирного населения. Слухи об этом долетели до Владивостока, где всполошились обыватели, мгновенно образовавшие очереди в конторах иностранных судоходных компаний, немедленно взвинтившие цены на билеты и продававшие их паникующим гражданам с 1000 % прибылью. Иностранные консульства во Владивостоке были переполнены лицами, ожидающими получить въездные визы, но число выдаваемых виз было директивно сокращено до минимума, чтобы снять ажиотаж, который от этого лишь набирал силу. Сначала отказали в выдаче виз американцы, за ними последовали англичане и французы, потом японцы, а вскоре визы прекратили выдавать даже в китайском консульстве, в котором до сей поры получить визу было проще простого.

19 октября 1922 года, когда большевистские отряды находились уже в 20 верстах от Владивостока, ворвавшись на станцию Угловая, все иностранные консульства во Владивостоке объявили о своем закрытии. Консульские работники под охраной своих военных перебирались на стоявшие в порту военные корабли собственных держав.

Японцы выслали на станцию Океанская свои военные заслоны, чтобы сдерживать рвущихся в город большевиков до окончания погрузки японских учреждений на военные суда. Малочисленные японские отряды даже вступили в бой с передовыми частями большевиков и отбросили их назад на 6 верст. Уборевич решил снять возникшую международную проблему путем переговоров с японским командованием. Японцы на переговорах с Уборевичем обязались покинуть Владивосток не позднее 25 октября 1922 года, однако потребовали отвода большевистских войск на прежние позиции. Уборевич согласился с условиями японцев и те сообщили адмиралу Старку согласованную дату последнего дня эвакуации. В это время во Владивосток стали стекаться отступавшие казаки, уходившие вместе с имуществом и семьями. Командующий казаками генерал Глебов начал переговоры об аренде японского транспорта для погрузки своих подопечных. 24 октября 1922 года завершилась погрузка последних японских войск и учреждений, а также казаков Глебова на транспорты. 25 октября 1922 года на японские корабли погрузились японские заслоны на пути войск Уборевича. Транспорты неторопливо выходили из бухты Золотой Рог и брали курс в открытый океан, а по улицам Владивостока уже шагали авангарды большевистских полков Уборевича. Транспорты с русскими беженцами взяли курс на Посьет, где оставалась лишь походная канцелярия Дитерихса, а части каппелевцев уже вышли походным маршем в сторону китайской границы. Русские части в Китае сразу же разоружили и расформировали, в нарушение предварительных договоренностей между представителем Дитерихса и администрацией Чжао Цзолиня. Эскадра адмирала Старка продолжила свой путь дальше, в порты, которые могли бы принять 10 тысяч казаков и беженцев, находившихся на ее бортах. Эскадра дошла до Коре, где часть беженцев сошла, надеясь добраться до КВЖД, однако манчжурская администрация, обеспокоенная наплывом русских беженцев в этой полосе, распорядилась прекратить выдачу виз русским. Тем временем пришли известия, что Япония готова принимать беженцев, обладавших капиталом не менее полутора тысяч йен.

21 ноября 1922 года эскадра адмирала Старка снова вышла в открытое море. На кораблях были размещены морские стрелки, гардемарины, кадетские корпуса семьи, морских офицеров и Русско-Сербский отряд, а также неопределенное количество беженцев, которым некуда было податься и у которых совершенно не было средств. В конце ноября 1922 года эскадра пришвартовалась в Фусане для покупки угля, продовольствия и питьевых запасов, но уже 1 декабря 1922 года китайские власти потребовали от адмирала Старка покинуть порт, и эскадра тронулась по направлению к Шанхаю, попав в Желтом море в сильнейший тайфун, который разметал корабли по всему морю. Один из миноносцев погиб, остальные постепенно собирались в Шанхае, где всем русским было объявлено, что они являются персонами нон-грата и китайские власти потребовали оставления китайских территориальных вод. В это время обосновавшиеся во Владивостоке большевики снарядили флотилию, добравшуюся до Камчатки и, высадив там десант, обрушились на отряд есаула Бочкарева. В ходе коротких боев регулярные части красных дошли до Петропавловска и, осадив повстанческий отряд Бочкарева, окружила и разгромила его до основания, объявив в Петропавловске советскую власть.

Простояв на рейде до января 1923 года, оставшиеся суда эскадры адмирала Старка стали держать курс на Филиппинские острова и, в частности, в порт Манилы. Американские власти, контролировавшие этот район, приказали всем кораблям пришвартоваться в порту, а их команды были списаны на берег и переведены в лагерь, на скорую руку возведенный для этих целей. Часть русских беженцев осталась на Филиппинах навсегда, другая часть перебралась в Австралию и Северо-Американские Соединенные Штаты в течение 1923 года.

В том же году у большевиков неожиданно возникла и еще одна проблема: в Якутске объявился перебравшийся из Харбина туда по Охотскому морю генерал Анатолий Николаевич Пепеляев, вдохновленный благородным порывом идти на помощь восставшим якутам. Организованная Пепеляевым дружина совершала смелые налеты на большевистские гарнизоны, освобождала целые районы и громила отряды ЧОН и ЧК, не успевавшие угнаться за маневренной пепеляевской дружиной. Успехи отряда молодого колчаковского генерала развивались в течение января — февраля 1923 года, пока спохватившиеся большевики не стали перебрасывать в Якутию свежие части, организовав охоту за пепеляевцами. Красный командующий Карл Байкалов вел беспрерывные стычки с Сибирской добровольческой дружиной, пока, наконец, в марте 1923 года она не была разбита превосходящими силами красных и не отступила на восток, к побережью Охотского моря, откуда когда-то они начинали свой рейд по Якутии. С открытием навигации, в июне 1923 года, большевиками была направлена флотилия, везущая два батальона советской Приамурской дивизии для окончательного уничтожения дружины Пепеляева. Высадившись на берегу, они продвинулись к Охотску и атаковали город, перебив незначительный гарнизон белогвардейцев. Дальше большевики скрытно двинулись на Аян, ночью ворвались в городок с береговой линии, окружили штаб Пепеляева, отрезав его от дружины. Видя бесполезность сопротивления, Пепеляев приказал дружинникам сложить оружие и сдаться. Забрав с собой Пепеляева, Приамурские батальоны доставили его во Владивосток, где он был осужден и отбывал наказание до 1932 года. После был выпущен на волю, работал краснодеревщиком в Новосибирске, повторно был арестован в 1937 году и уже на следующий год расстрелян за «прежние грехи».

Так, в июне 1923 года, с разгромом последней белой добровольческой дружины в далекой Якутии, была перевернута последняя страница Гражданской войны. Белое воинство продолжало свою жизнь и борьбу в эмиграции, в ожидании новой возможности сойтись лицом к лицу с большевиками, поработившими страну. Такая возможность им предоставилась в 1941 году, но это уже совсем другая история.

Примечания:

2

Назаров М. В. Вождю Третьего Рима. М.: Русская идея, 2004.

25

Деникин А. И. Ледяной поход и Смерть генерала Корнилова. М.: Молодая гвардия. 1990.

251

Русская Православная Церковь за границей. Т. 1 / Под редакцией графа A. A. Соллогуба. Нью-Йорк. 1968.