Глава 17

Друг-враг

Там, где есть мы, нет места никому другому.

(А. Гитлер)

Абсолютное большинство историков и специалистов в области безопасности справедливо полагают, что со второй половины 1930-х гг. и до смерти А. Гитлера работа спецслужб Германии была одной из наиболее совершенных в мире. Организацию этих служб полезно изучать и современным специалистам, поскольку заложенные в ней принципы не утратили актуальности.

Становление и развитие специальных служб Пруссии и со второй половины XIX в. объединенной Германии неразрывно связаны с именами Вильгельма Штибера и Отто фон Бисмарка. Штибер, в 1850 г. назначенный королем Пруссии Фридрихом IV на должность комиссара полиции, заложил основы деятельности германских спецслужб в области политического и криминального сыска, цензуры и военной контрразведки. «Железный канцлер», утверждавший, что великие вопросы времени решаются не парламентскими резолюциями, а железом и кровью, поручил Штиберу организацию разведки против «всегда дружественной» Австрии. Блестяще выполнив задание монарха, тот получил в награду пост министра полиции Пруссии и в этом качестве проявил выдающиеся аналитические и организаторские способности.

О признании Штибера в Японии выдающимся специалистом тайной войны мы упомянули в 10-й главе, однако он оставил свой след и в Российской империи. Штибер, в правление Александра II приглашенный в Петербург, по некоторым данным, способствовал реорганизации российских спецслужб (в основном службы криминального сыска). Разумеется, он не забывал и об интересах Пруссии, и эта сторона его деятельности не осталась незамеченной соответствующей службой российской контрразведки. Несмотря на идеологические разногласия, профессиональные качества Штибера признавались даже в СССР, где в 1925 г. вышла его книга «Практическое пособие для сотрудников уголовного розыска».

Полиция Пруссии тех лет была службой многопрофильной: ее сотрудники занимались цензурой, охраной высших должностных лиц, разведкой и контрразведкой, политическим и уголовным сыском. Уже во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. германская агентурная сеть насчитывала свыше 10 000 агентов. Конечно, не все они были отменными работниками, но этого от них и не требовалось, поскольку принципом работы прусской, а затем германской разведки стала тотальность. Кадровая работа в разведке Германии со времен Штибера опиралась на два постулата, авторство которых приписывалось ему и которые уже стали классикой: «Каждый может быть шпионом – каждый должен стать шпионом»; «В разведке нет отбросов – в разведке есть только кадры».

Достойным преемником Штибера стал известный специалист в области секретных служб В. Николаи, возглавивший военную разведку Германии (подотдел «3В» Большого Генерального штаба) в 1912 г.

Еще до начала Первой мировой войны специалисты германского Генштаба полагали, что в арсенал будущих сражений войдут и средства тайной войны: тотальный шпионаж; деморализация войск и населения противника; восстановление против него общественного мнения, в том числе и в нейтральных странах; диверсии в тылу вражеских войск. Для реализации этих планов была создана специальная служба «S» (саботаж)[1020], которая планировала работу таким образом, чтобы осуществить диверсии сразу после начала войны, до принятия противником ответных мер.

Признав саботаж и диверсии как составную часть в качестве инструмента тайной войны, немецкие специалисты подошли к их реализации с типично германским педантизмом и с научной точки зрения. Поскольку под саботажем понимались различные мероприятия по дезорганизации тыла вероятного противника, агенты, предназначенные для работы по линии «S», должны были иметь более разностороннюю подготовку, чем классические разведчики. Для осуществления диверсий им требовались специальные военные и технические знания, для проведения психологических операций они должны были в совершенстве владеть методами агитации и пропаганды. В дальнейшем одним из постулатов концепции тотальной тайной войны стало изречение: «Плох тот разведчик, который не может быть хорошим диверсантом». На практике подобное утверждение применялось к «полевым агентам» – сотрудникам тактической, а не стратегической разведки. Наряду с подготовкой кадров серьезное внимание уделялось технологии и техническим средствам диверсий; для работы в этом направлении были привлечены специалисты машиностроительных, химических и иных промышленных концернов Германии.

Прусские офицеры имели позитивный опыт организации партизанских действий. Согласно учению теоретика и организатора партизанской борьбы против наполеоновских войск в 1811–1812 гг. А. фон Гнейзенау, основными задачами прусских партизан (милиции) являлись: прорыв коммуникаций французов; захват и уничтожение продовольствия; регулярное «беспокойство» неприятельских войск. Категорически запрещалось действовать методами регулярной армии, предписывалось «избегать правильных атак»; при приближении регулярных войск противника милиционеры скрывались или, спрятав оружие, форменные кепи и пояса, превращались в обычных граждан. По замыслу фон Гнейзенау, действия партизанских отрядов на коммуникациях французских войск должны были подготовить базу для всеобщего восстания на немецких землях, оккупированных наполеоновской армией.

В 1867 г., после поражения в войне с Пруссией и образования Австро-Венгрии, Австрия утратила доминирующее положение в Центральной Европе и стала «младшим партнером» Германии. Основные усилия австрийских секретных служб в конце XIX – начале XX в. были направлены против Балканских стран, в первую очередь Сербии, и поддерживавшей борьбу славянских народов России. Однако территориальные противоречия между Австро-Венгрией и Италией, особенно обострившиеся после войны 1866 г., привели к тому, что обе эти страны, входившие в Тройственный союз, вели друг против друга активную тайную войну.

В 1872 г. в Австрии было издано «Руководство разведывательной службы», в соответствии с которым ведение военной разведки в мирное время (в целях экономии) было приостановлено. Это привело к ослаблению «оперативного корпуса» и без того разрывавшейся на несколько фронтов Австрии. После 1882 г. активизировалась разведывательная работа против Российской империи.

В. Николаи в своем кабинете

Начальник австрийской военной разведки в 1913–1918 гг. М. Ронге полагал, что наибольших успехов в работе против России австрийскому Разведывательному бюро удалось достичь к 1903 г. В дальнейшем (вероятно, благодаря созданию в этом году российской военной контрразведки) работа австрийской агентуры была парализована.

Несомненной заслугой российских спецслужб является вербовка начальника агентурного отделения Разведывательного бюро австрийского Генерального штаба полковника А. Редля.

Одна из особенностей деятельности специальных служб Австро-Венгрии – тесная координация с соответствующими службами Германской империи. Это сотрудничество включало не только обмен информацией, но и совместное использование секретной агентуры. Например, выявленный и арестованный российской контрразведкой подполковник штаба Варшавского военного округа Гримм работал и на Австрию, и на Германию.

К 1912 г. в составе Разведывательного бюро создана подгруппа «специальных операций». Первой ее задачей явилась организация в Албании и Македонии агентурно-диверсионной сети, предназначенной для действий против Италии, Сербии и Черногории в случае войны. Подготовка специальных подразделений, которые должны были начать свою работу «в особый период», – один из примеров прозорливости и системности секретной работы германских специалистов. Предварительная подготовка принесла свои плоды в августе – сентябре 1914 г.

Германия перед Первой мировой войной имела недостаточное число подразделений, предназначенных для проведения специальных операций, однако ее разведка, возглавляемая В. Николаи, действовала талантливо и агрессивно. Основные усилия в диверсионной работе Германии были направлены на Францию, Великобританию и Северную Америку, где одно из важнейших направлений возглавлял капитан Ф. фон Ринтелен. Задачей германских диверсантов являлся срыв военных перевозок союзников (например, в Марселе). Выпускники берлинской школы военно-морской разведки осуществили несколько успешных диверсий против кораблей британского флота, потопив суда «Авангард», «Орион», «Ястреб» и др. Наиболее известной диверсионной операцией, осуществленной агентурой Германии против России, стал взрыв флагмана Черноморского флота линкора «Императрица Мария» в октябре 1916 г. Действия немецких рейдеров осенью 1914 г. также были эффективными: движение британских торговых судов в Индийском и Атлантическом океанах оказалось парализовано.

Преимущества «малой войны» против стран Антанты наиболее успешно использовал генерал П. фон Леттов-Форбек в Танганьике (часть Танзании) и Кении. Его подчиненные из немцев и местного населения, действуя небольшими мобильными отрядами, сковали 300-тысячную (!) группировку союзников.

В мемуарах Леттов-Форбек писал:

«Ничего не осталось другого, как достигнуть цели мелкими отрядами – патрулями. <…> Маленькие смешанные отряды, от восьми до двадцати человек, огибали лагеря противника и действовали на его сообщениях с тылом. <…> С тридцати метров противник обстреливался из засады, брались пленные и добыча, и патруль исчезал снова в бесконечной степи»; патрули «…действовали скрытно, избегали столкновений и взрывали железные дороги»[1021].

Общая численность немецких отрядов в Африке составляла менее 15 000 человек, из которых собственно немцев было всего 3000. Организация шла исключительно за счет регулярных войск и под руководством армейских штабов. Немецкие партизаны сложили оружие только после сообщения об окончании войны, они потеряли менее 1000 человек, а союзники – свыше 80 000.

Большое значение германское командование придавало организации специальных операций военного, экономического и политического характера против союзников в Китае и Азии в 1915–1916 гг. Здесь Германия преследовала следующие цели: действия на коммуникациях противника, разрушение железнодорожного и водного транспорта, складов и баз, портов и предприятий, работавших на оборону Антанты; организация беспорядков и волнений среди соответствующих слоев населения с целью ослабления производства и снабжения Антанты; привлечение на свою сторону нейтральных государств Азии; разложение войск противника, предназначенных к переброске на европейские фронты; обесценивание валюты противника. Упор делался на организацию партизанской войны силами местного населения при умелой устной и письменной пропаганде. В XX в. впервые можно говорить о наличии в действиях германской агентуры элементов психологической войны применительно к специальным операциям. Одновременно с привлечением сторонников на идеологической основе Германия осуществляла вербовку наемников для участия в диверсионных акциях.

Стратегической ошибкой германского командования в 1918 г. явился перевод наиболее опытных кадров из небольших штурмовых подразделений в специально созданные объединенные штурмовые дивизии.

После окончания Первой мировой войны большинство политических и военных деятелей ведущих держав мира не оценили по достоинству боевой опыт небольших разведывательно-диверсионных воинских формирований. Правительства этих государств до конца 1930-х гг. не уделяли достаточного внимания вопросам подготовки специальных подразделений, более того, ставили под сомнение саму их необходимость. Кроме СССР, только в Германии адекватно оценили потенциальные возможности спецназа и с середины 1920-х гг. вели целенаправленную подготовку специалистов по «малой войне».

Социально-политическую обстановку в Германии к началу 1920-х гг. лучше всего характеризует популярный афоризм: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Нестабильная ситуация в политике и экономике противоречила немецкому менталитету, устремленности к порядку в соответствии со старой германской поговоркой: «Орднунг махт шпасс» – «Порядок делает счастливым». На этом фоне происходили становление и организационное оформление основных идеологических группировок, которые определяли политическую ситуацию в стране вплоть до 1933 г.

Из четырех главных политических сил того времени традиционными для Германии являлись монархисты и социал-демократы. Монархисты стремились к реставрации кайзеровской империи и выступали против республиканской формы правления. Социал-демократы были сторонниками Веймарской республики, выступали за сохранение многопартийности и формирование власти на основе демократических процедур. Две другие партии созданы после поражения Германии в войне – Коммунистическая партия Германии (КПГ; 1918 г.) и Немецкая рабочая партия (НРП; 1919 г.). Их идеология была привлекательной, в особенности для представителей малоимущих слоев населения, находила поддержку в среде рабочих, у многочисленных разорившихся мелких землевладельцев и буржуа. Рост популярности коммунистов и национал-социалистов был обусловлен тем, что попытки правительства Веймарской республики по созданию и укреплению прослойки мелких собственников в качестве своей политической опоры успехом не увенчались. Темпы роста инфляции достигли таких размеров, что в обращение выпустили банкноту достоинством в 5 биллионов (!) марок, что не имеет аналога в истории человечества.

Особенностью политического противоборства в послевоенной Германии является то, что ее ведущие политические организации имели свои военизированные структуры. Этому способствовали следующие факторы: рост патриотических настроений в обществе, обусловленный поражением в войне и ограничениями Версальского мира; наличие большого числа ветеранов Первой мировой войны, имевших опыт нетрадиционных боевых действий; образование множества полувоенных объединений, члены которых стремились к возрождению могущества Германии. Поскольку иметь оружие в Веймарской республике официально могли только армия и полиция, создание силовых партийных подразделений осуществлялось под прикрытием землячеств, союзов ветеранов, спортивных, охотничьих и стрелковых обществ и т. п.

В начале 1920-х гг. внушительные военные силы были сконцентрированы в рядах проимперских военизированных организаций, возглавляемых офицерами и генералами кайзеровской армии. Монархистов поддерживали такие организации, как «Добровольческий корпус», «Стальной шлем», «Викинги», «Шарнхорст», «Молодая Германия» и др.

Компартия Германии обладала не менее организованной военной силой: ее поддерживали «Союз Спартака», «Союз борцов Красного фронта», «Пролетарские сотни». Кроме того, она опиралась на организационную, материальную, финансовую и военную помощь из СССР по линии специальных структур Коминтерна, Разведывательного управления РККА и ВЧК – ГПУ – ОГПУ.

Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) располагала собственными боевыми подразделениями, объединенными под названием «Имперский флаг». Создавались они в 1924 г. для поддержки правительства Веймарской республики и силового противодействия военным выступлениям монархистов, а позднее национал-социалистов и коммунистов.

В конце Первой мировой войны в столице Баварии Мюнхене создано «Общество Туле», провозгласившее своей целью изучение и популяризацию древнегерманской культуры. Мифическая земля Туле считалась прародиной германцев. В это общество входили представители интеллигенции и офицерства правой и крайне правой ориентации, в том числе Д. Эккарт, Р. Гесс, А. Розенберг. По одной из версий, членам этого общества, слесарю-инструментальщику А. Дрекслеру и журналисту К. Харреру, было поручено создать структуру, которая позволила бы расширить влияние среди рабочих. На базе Комитета независимых рабочих (Дрекслер) и Политического рабочего союза (Харрер) в январе 1919 г. появилась НРП. В сентябре того же года ее членом стал А. Гитлер.

Вступив добровольцем в 16-й Баварский пехотный полк в самом начале Первой мировой войны, он участвовал в 47 сражениях, правда, в основном в качестве связного при штабе полка. Хотя известно, что боевые офицеры назначают связными самых расторопных и сообразительных унтер-офицеров и солдат. Гитлер, раненный дважды, был награжден за храбрость баварским крестом «За заслуги» и Железным крестом I класса. Последнюю награду он получил, лично взяв в плен офицера и 15 солдат противника.

Зиму 1918 г. Гитлер провел в лагере для военнопленных в Траунштейне, после падения Баварской Советской Республики содействовал следствию по работе коммунистов во 2-м пехотном полку, по его окончании был назначен на службу в пресс-бюро политического отдела окружного командования, где прошел подготовку на «курсах гражданственности» – прообразе подразделений психологической войны. По заданию командования он часто посещал митинги и собрания различных политических партий, в основном правой ориентации.

После вступления в ряды Рабочей партии Гитлер быстро продвигался по партийной лестнице, в конце 1919 г. стал членом Исполнительного комитета. В феврале 1920 г. партия была переименована в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП). В этом же году ее руководство приступило к формированию первых партийных боевых подразделений, которые именовались «спортивными объединениями» и «пролетарскими сотнями» (как у КП Германии).

Р. Гесс и М. Борман

Отношения в руководстве переименованной партии складывались далеко не безоблачные. Дрекслер в письме к одному из друзей так характеризовал будущего фюрера: «Нелепый маленький человек стал членом „номер семь“ нашей партии»[1022]. Гитлер, в свою очередь, вспоминал, что Дрекслеру недоставало быстроты и твердости, чтобы сломить сопротивление новой идее внутри партии. Конфликт закончился победой Гитлера, который в июле 1921 г. получил пост председателя партии. Новый ее устав официально утвердил принцип фюрерства, т. е. безоговорочного подчинения вождю.

В ноябре 1921 г., после одной из первых побед над сторонниками Компартии Германии, Гитлер переименовал силовые подразделения НСДАП. Поскольку в рядах боевиков «спортивных объединений» было много бывших военнослужащих, новое название – штурмовые отряды (Sturmabteilung, SA) – имело глубокий смысл. Так именовались элитные пехотные подразделения кайзеровской армии во время Первой мировой войны. Одним из основных организаторов штурмовых отрядов стал Эрнст Рем, который реорганизовал боевые партийные группы на военный лад и быстро приобрел популярность среди штурмовиков.

Одной из задач штурмовых отрядов являлась охрана лидеров партии, для чего привлекались самые преданные и проверенные бойцы. Весной 1923 г. для обеспечения безопасности главы партии (фюрера) и ее штаб-квартиры в Мюнхене было создано специальное подразделение – Охрана ставки (Stabswache). Командир этого подразделения корветтен-капитан Г. Эрхардт был яркой личностью. После окончания Первой мировой войны он организовал ветеранское подразделение «Викинги», выполнявшее в Баварии роль вспомогательной полиции, и одновременно командовал 2-й бригадой морской пехоты. По свидетельству современников, Эрхардт – один из самых фанатичных представителей правого крыла – в 1920-е гг. был не менее популярен, чем Гитлер. На посту начальника Охраны ставки он находился недолго и летом 1923 г. решил покинуть фюрера, поскольку последний отказался поддержать его призыв к немедленной войне с Францией. Эрхардт не только порвал со своим шефом, но и отозвал своих сторонников из СА.

Таким образом, летом 1923 г. в НСДАП сложилась парадоксальная ситуация: командир элитного подразделения СА, призванного охранять лидера партии, демонстративно оставил место службы. Созданное им подразделение личной охраны было распущено, а взамен создана так называемая Ударная группа А. Гитлера (Stostruppe AH). Командование новым подразделением было поручено сразу двум лично преданным вождю соратникам – Ю. Шреку и Й. Берхтольду. В составе Ударной группы проходили службу У. Граф, Р. Гесс, Й. Дитрих, Ю. Шауб, К. Филер. Примерно в это же время руководство штурмовыми отрядами было возложено на Германа Геринга, отчасти в противовес Рему, отчасти, чтобы повысить рейтинг СА в глазах ветеранов. Личная охрана фюрера приняла самое активное участие в попытке захвата власти в Баварии в ноябре 1923 г., когда У. Граф закрыл собой Гитлера от пуль полицейских. После провала «пивного путча» боевые подразделения НСДАП были официально запрещены и некоторое время существовали как объединение «Подпольный фронт».

Начиная с 1918 г. боевые подразделения как левых, так и правых политических партий регулярно проверяли на прочность государственную власть Веймарской республики. Наиболее масштабные попытки силового захвата власти принимали форму открытых вооруженных выступлений: 1919 г. – выступление КПГ в Берлине, Баварская Советская Республика; 1920 г. – Капповский путч; 1921 г. – вооруженные выступления КПГ в районе Гелле-Мерзебург в Средней Германии; 1923 г. – коммунистические восстания в Гамбурге, Руре, Саксонии, Тюрингии; 1923 г. – мюнхенский («пивной») путч НСДАП.

Наряду с осложнением внутриполитической обстановки, безусловно, имел место и международный аспект. Некоторые добровольческие части, состоявшие из офицеров и солдат штурмовых подразделений, сражались вне Германии. В Восточной Пруссии, Литве и Латвии против местного населения и Советской России до 1920 г. действовала «Железная дивизия». В западных областях Польши в противоповстанческих операциях вплоть до 1920 г. активно участвовало подразделение «Восточная пограничная охрана». Военное формирование «Союз Оберланд», созданное в Баварии из офицеров-добровольцев, в 1921 г. принимало участие в военном решении затянувшегося спора Германии и Польши о территориальной принадлежности Верхней Силезии.

Для подавления вооруженных выступлений правительство использовало не только полицейские и армейские подразделения, но и негосударственные военизированные формирования. Еще в 1918 г. для борьбы с коммунистическим движением были задействованы Добровольческий корпус стрелков и Кильская морская бригада. В дальнейшем политическая ситуация менялась настолько стремительно, что вчерашние противники становились союзниками, нередко выступавшие в одном мятеже против правительства при попытке следующего оказывались в числе защитников законной власти.

В таких условиях наиболее надежным общегерманским силовым институтом, на который опиралось федеральное правительство, являлись Вооруженные силы (Reichswer, рейхсвер). Руководство небольшого по численности рейхсвера могло позволить себе тщательный отбор офицерского и унтер-офицерского состава, оно представляло собой достаточно самостоятельную политическую силу. В 1923 г. на вопрос президента Ф. Эберта: «Кому подчиняется армия – правительству или мятежникам?» – командующий рейхсвером генерал Г. фон Сект ответил по-военному лаконично: «Армия подчиняется мне». Поэтому нет ничего удивительного в том, что восстановление государственных спецслужб в послевоенной Германии первоначально происходило именно по линии армии.

Согласно условиям Версальского договора, Вооруженные силы Германии ограничивались 100-тысячной сухопутной армией без танков и тяжелой артиллерии, ей запрещалось иметь военно-воздушные силы, подводный флот, Генеральный штаб и вести разведывательную работу. Однако уже в 1919 г. в составе Министерства обороны Веймарской республики был образован орган военной разведки и контрразведки – абвер (Abwehr – оборона). Чтобы обойти ограничения Версальского мира, в качестве официальной сферы деятельности на абвер возлагались задачи только по контрразведывательному обеспечению в германских Вооруженных силах. Однако на практике разведка против стран-победительниц, в первую очередь против Франции и Великобритании, началась сразу после воссоздания военной разведки в новом качестве.

Начальник военной разведки кайзеровской Германии В. Николаи пророчески полагал в развитие своей концепции, что прекращение военных действий в Европе в 1918 г. не привело к окончанию тайной войны, которая продолжается и в мирное время. Он писал:

«К разведке идея разоружения определенно не относится, так как положительная часть ее, то есть пропаганда, стала бы вместо орудия военной борьбы оружием борьбы политической еще в большей степени, нежели в настоящее время. Разведка стоит, таким образом, во всяком случае, на пороге новых заданий»[1023]. Николаи сохранил архивы кайзеровской разведки и способствовал созданию новой германской секретной службы, тщательно скрываемой от глаз победителей.

Еще одним неофициальным направлением деятельности абвера было поддержание контактов с полувоенными организациями проимперской направленности и анализ информации о политической ситуации в стране.

Участники Капповского путча на Парижской площади Берлина

В составе абвера было учреждено Розыскное бюро для сбора материалов о политических силах, оппозиционных руководству Веймарской республики. К работе по сбору информации привлекались наиболее надежные офицеры и солдаты, в основном из ветеранов Первой мировой войны. Вполне вероятно, что Гитлер мог быть одним из тех сотрудников, которые проводили разведывательную работу среди политических партий. По одной из версий, его курирующим офицером был капитан К. Майер, по другой – капитан Э. Рем.

С момента основания Веймарской республики развитие специальных служб и специальных силовых подразделений происходило параллельно по двум направлениям – по традиционной государственной линии и в рамках военизированных структур политических партий. Для обеспечения внутренней безопасности правительство широко использовало возможности вооруженных сил, в том числе органов военной разведки и контрразведки.

Первым руководителем абвера (в 1919–1927 гг.) был назначен заместитель В. Николаи во время Первой мировой войны, майор (впоследствии генерал-майор) Ф. Гемп. В дальнейшем во главе военной разведки находились: майор (полковник) Г. Швантес (Шванц, 1928–1929 гг.), подполковник (полковник) Ф. фон Бредов (1929–1932 гг.), капитан 2-го ранга (вице-адмирал) К. Патциг (1933–1934 гг.), адмирал В. Канарис (1935–1943 гг.), полковник Г. Ганзен (февраль – июль 1944 гг.). Однако тень «молчаливого полковника», как называли Николаи в военной среде, незримо витала в коридорах Цоссена до конца Второй мировой войны. В целях дезинформации любого вероятного противника и общественного мнения в собственной стране официальных постов в разведке Николаи не занимал.

Разведывательная работа по военной линии велась через абверштелле (Abwershtelle) – подразделения разведки при штабах пограничных военных округов, а также – конспиративно – через официальные учреждения Германии за границей. В качестве прикрытия широко использовались немецкие торговые представительства, различные (в том числе и подставные) фирмы за рубежом («Немецкая заморская служба», «Нунция» и др.).

Сотрудничеству военной разведки с представителями деловых кругов Германии способствовало и то, что многие концерны имели собственные корпоративные разведывательные службы, занимавшиеся промышленным шпионажем за границей, а в случае необходимости подключали к своим операциям представителей государственной разведывательной службы для решения задач высшего политического уровня. Для ведения разведки активно использовалась авиакомпания «Люфтганза», осуществляющая обширные международные перевозки. Один из ее руководителей – Э. Мильх, во время Первой мировой войны служивший в разведке, в дальнейшем стал генерал-фельдмаршалом и главным инспектором германских ВВС.

Э. Рем

Э. Мильх

Помимо разведывательных задач на абвер возлагалось осуществление специальных операций военного-политического, экономического, диверсионного и иного характера. По итогам Первой мировой войны немецкие военные стратеги сделали вывод, что пропаганда – это первостепенный военный инструмент, предназначенный для психологической обработки населения вероятного противника. Следующей фазой тайной войны является работа агентуры, которая своими действиями создает благоприятные для оккупации политические, экономические и военные условия. После успешной реализации двух первых этапов скрытой агрессии наступает время для операций специальных диверсионных подразделений с целью парализовать вражескую военно-промышленную инфраструктуру. Заключительная стадия – открытое вторжение основных сил оккупационной армии для довершения разгрома неприятеля. По мнению немецких аналитиков, открытые военные действия следует начинать тогда, когда тайная война проиграна противником.

С целью усиления сухопутных войск, вновь в обход Версальского договора, в начале 1921 г. началось формирование воинских частей, официально не входивших в состав Вооруженных сил. Личный состав этих полулегальных военных подразделений, которые неофициально назывались «черный рейхсвер», рекрутировался из ветеранов Первой мировой войны. Одновременно под руководством Военного министерства были созданы отряды самообороны (Heimwehr). К середине 1920-х гг. в Германии насчитывалось около 200 военизированных организаций имперской направленности, входивших в состав Добровольческого корпуса.

Об этих организациях следует сказать особо, поскольку в них входили многие сотрудники армии, полиции и специальных подразделений, имевшие сильную мотивацию на возрождение германского воинского духа. Военизированные организации являлись не только источником кадрового резерва армии и спецслужб, но и закрытыми клубами, где сотрудники различных ведомств делились боевым опытом и обсуждали военные и политические проблемы. Такое неформальное общение создавало атмосферу товарищества и позволяло вести подготовку, незашоренную ведомственными рамками. Для академического обучения резервистов и действующих офицеров рейхсвера в 1920 г. по линии замаскированного Генерального штаба были созданы секретные курсы «R».

В составе полиции также формировались специальные подразделения, возглавлявшиеся опытными специалистами военного дела, одним из которых был В. Штеннес. В 1919–1922 гг. он командовал ротой специального назначения в составе прусской полиции. На вооружении этой роты состояли броневики, личный состав имел «парабеллумы» и пистолеты-пулеметы «Бергман». После получения приказа рота могла выступить на марш в течение десяти минут. После 1923 г. Штеннес стал одним из организаторов «черного рейхсвера» и разведывательно-диверсионных операций на территориях, оккупированных победителями, командовал Ударным егерским батальоном из ветеранов, где только в пулеметной роте было 38 кавалеров Железного креста. С 1927 г. Штеннес являлся командующим крупнейшим территориальным формированием СА – «Ost», не будучи при этом членом НСДАП. В 1933 г. он реорганизовал личную охрану Чан Кайши и возглавил разведку генералиссимуса в Европе. В 1939 г. вступил в контакт с советской разведкой и предупредил о подготовке Германии к войне против СССР.

После ареста Гитлера и вынужденной эмиграции Геринга к руководству штурмовиками вновь пришел Э. Рем, который увеличил численность СА с 2000 человек накануне «пивного путча» (8–9 ноября 1923 г.) до 30 000 человек к моменту выхода Гитлера из тюрьмы. В марте 1925 г. разразился очередной внутрипартийный кризис. Суть конфликта заключалась в нежелании штурмовиков подчиняться решениям политических структур НСДАП; точку зрения подчиненных разделял и Рем. В партии вторично создалась ситуация, когда подразделения, созданные для охраны лидеров, отказались повиноваться приказам и стали угрозой для тех, кого были призваны охранять. В апреле Гитлер вынудил Рема подать в отставку с поста командующего СА, и тот уехал военным советником в Боливию. На его место был назначен капитан Ф. П. фон Заломон, возглавлявший штурмовиков до 1930 г.

Партийный кризис послужил толчком к созданию в НСДАП качественно новых специальных подразделений, призванных обеспечивать безопасность лидеров.

В апреле, после устранения Рема с поста руководителя СА, Гитлер поручил своему личному шоферу и одному из наиболее доверенных и преданных соратников Ю. Шреку создать новое охранное подразделение. Первоначально группа личной охраны (Leibwache) состояла всего из восьми человек, все они ранее являлись бойцами Ударной группы Гитлера. 21 сентября 1925 г. Ю. Шрек издал циркуляр, предписывавший местным организациям НСДАП формировать из лучших штурмовиков специальные охранные подразделения. Вначале они назывались Schutzkommando, затем Sturmstaffel, а 9 ноября получили окончательное наименование – Schutzstaffel (SS). По воспоминаниям современников, последнее название предложено Г. Герингом, по аналогии с военным термином «эскадрилья прикрытия». Численность СС устанавливалась в 10 человек на каждый региональный (военный) округ, в Берлине их было вдвое больше.

Первоначально СС входили в состав СА. В 1926 г. для руководства новой силовой структурой НСДАП был введен пост рейхсфюрера СС, который занял поправившийся после ранения Й. Берхтольд. В том же году на партийном съезде в Веймаре Гитлер торжественно передал СС «знамя крови», под которым штурмовики шли во время «пивного путча». Весной 1927 г. рейхсфюрером СС стал Э. Хайден. Последний говорил, что гвардия была всегда – у персов, греков, Цезаря, Наполеона, а гвардией новой Германии станет СС. В январе 1929 г., когда численность СС составляла всего 280 человек, пост рейхсфюрера занял заместитель Хайдена Г. Гиммлер, ранее активный член специального подразделения «Имперский военный флаг» (Reichskriegsflagge).

Отбор кандидатов в СС в тот период был крайне строгим. Возрастной ценз устанавливался в 25–35 лет. Состояние здоровья и физические данные кандидатов оценивались по самому высокому для тогдашних условий отбора стандарту. У кандидата не должно было быть судимостей за общеуголовные преступления и вредных привычек. До 1934 г. охранные подразделения организационно входили в состав СА, но фактически подчинялись непосредственно фюреру. Более того, каждый из вступивших в СС приносил присягу на верность не просто нацистской партии, а лично А. Гитлеру.

В состав личной охраны фюрера в 1926–1933 гг. входила группа из пятнадцати человек, разделенная на три смены по пять человек. Одна из смен постоянно находилась при Гитлере, руководил охраной Й. Дитрих. Дополнительная охрана осуществлялась и сотрудниками баварской полиции. О месте и роли выходцев из баварской полиции в системе обеспечения безопасности фюрера следует сказать особо, поскольку в начале 1920-х гг. близкими друзьями Гитлера стали В. Фрик и Э. Пёнер. Пёнер руководил полицией Мюнхена, Фрик возглавлял службу уголовного розыска. Гитлер позднее писал, что каждый из них имел мужество быть сначала немцем, а потом должностным лицом. Эти полицейские принимали активное участие в «пивном путче», находясь рядом с Гитлером. Возможно, что на определенном этапе и тот, и другой выполняли задания, исходившие от руководства МВД Веймарской республики.

Г. Геринг

Г. Гиммлер

Следует иметь в виду, что в те годы наблюдалось скрытое противостояние двух крупнейших образований Веймарской республики – Пруссии и Баварии. Политическое противоборство федеральных земель имело давние исторические корни, укрепленные стремлением получить максимум самостоятельности. Ситуация усугублялась тем, что в каждой из федеральных земель были собственные министерства полиции, независимые от федерального МВД. Кроме того, языковые барьеры, значительные различия в традициях и многовековое соперничество создавали столь серьезные разногласия, что последние даже не требовали специальной инициализации извне. В дальнейшем Фрик, ставший рейхсляйтером и рейхсминистром внутренних дел, курировал вопросы денежного и вещевого довольствия личной охраны Гитлера. По нашему мнению, официально не занимавший крупных постов в нацистской иерархии, Пёнер мог быть советником по кадровым вопросам службы охраны. Официально штаты охраны фюрера, присвоение званий и продвижение по службе сотрудников охраны курировал после 1933 г. начальник рейхсканцелярии Г. Г. Ламмерс.

После отъезда Рема в Южную Америку противоборство в высших эшелонах НСДАП не прекращалось. В августе 1925-го – феврале 1926 г. гауляйтеры Северной Германии под руководством Г. Штрассера и Й. Геббельса отстаивали более левую позицию, чем А. Гитлер. Результатом противостояния стало создание Следственно-арбитражного комитета для урегулирования разногласий внутри партии (Untersuchungs und Schlichtungs Ausschuss, USCHLA). После переговоров Гитлера с гауляйтерами Й. Геббельс стал одним из наиболее преданных его сторонников.

Противоборство между политическим руководством партии и ее охранными структурами было более серьезным. В августе 1930 г. берлинские штурмовики (руководитель В. Штеннес), недовольные своим положением (по сравнению с армией) и денежным содержанием, отказались повиноваться приказам партийных функционеров. В этих условиях Гитлер был вынужден принять пост командующего штурмовыми отрядами, а в качестве уступки штурмовикам на пост начальника штаба СА был назначен вернувшийся из Боливии Рем.

В феврале 1931 г. недовольство политической линией А. Гитлера со стороны штурмовиков переросло в Восточной Германии в открытый мятеж. Выступивших штурмовиков вновь возглавил начальник берлинских СА В. Штеннес. Для подавления мятежа, который на начальной стадии не удалось локализовать с помощью СС, руководство НСДАП прибегло к помощи государственных полицейских подразделений. Требования мятежников заключались в следующем: исключительное право охраны партийных съездов должно принадлежать СА; за охрану партийных мероприятий штурмовики должны получать дополнительную плату. Мятеж повторился в апреле того же года. После этих событий начался быстрый рост численности СС. В конце 1920 – начале 1930-х гг. угроза интересам лидеров НСДАП исходила не только со стороны политических противников, но и со стороны товарищей по партии. Противоречия между группировками партийной элиты, носившие социально-политический характер, отражали и личные амбиции лидеров.

Й. Геббельс

После назначения А. Гитлера 30 января 1933 г. на пост рейхсканцлера охрана была реорганизована. 17 марта Гитлер издал распоряжение «О создании вооруженной охраны штаба» численностью не менее 120 человек. Командиром новой группы, набранной из отборных эсэсовцев, был назначен один из наиболее преданных охранников Гитлера Й. Дитрих. Подразделение, размещенное в пригороде Берлина Лихтерфельде, охраняло рейхсканцелярию. В апреле 1933 г. на должность начальника личной охраны Гитлера был назначен Г. И. Раттенхубер.

В сентябре 1933 г. на базе Охраны ставки и особых команд «Цоссен» и «Ютебог» в составе СС создан полк охраны фюрера (Leibstandart-SS Adolf Hitler). Лейбштандарт стал личной гвардией рейхсканцлера. Солдаты и офицеры этого элитного подразделения принимали присягу на верность фюреру и подчинялись только ему. Командовал полком Й. Дитрих. Полк сыграл решающую роль при подавлении оппозиции в рядах НСДАП (группировка Рема) 30 июня 1934 г. – в «ночь длинных ножей». Это позволило Гитлеру получить безраздельную власть не только над партией, но и над ее военными структурами. После расстрела Рема и наиболее активных его сторонников начальником штаба СА назначен обергруппенфюрер В. Лутце.

Лейбштандарт был не только охранным, но и боевым подразделением и до самого конца Второй мировой войны оставался наиболее боеспособной структурой в составе СС. Его моторизованные батальоны участвовали во всех военных кампаниях начиная с 1939 г. Три человека из первого состава стали командирами дивизий, восемь – командирами полков. Некоторым особо отличившимся бойцам этого подразделения доверялось выполнение деликатных партийных и личных поручений. Можно с уверенностью сказать, что военно-партийная гвардия НСДАП выполняла функции, аналогичные функциям придворной охраны фараонов, Преображенского и Семеновского полков Петровской гвардии.

К концу 1920-х гг. общая численность военизированных партийных отрядов достигала в Германии нескольких миллионов человек, их ядро составляли ветераны Первой мировой войны. В начале 1930-х гг. наметилось перераспределение баланса партийных военных сил, личный состав которых переходил из одной структуры в другую в зависимости от изменения социально-политической обстановки.

К 1932 г. в рядах партийных подразделений находилось: у социал-демократов – 3,5 миллиона человек, у коммунистов – 3 миллиона, у монархистов – 3 миллиона, у национал-социалистов – 0,5 миллиона человек. Только вдумайтесь в масштабы этих цифр: какие армии были под ружьем у партийных структур и какое количество подготовленных и вооруженных людей наводняло страну!

Несмотря на меньшую, чем у оппонентов, численность, отряды НСДАП были более идеологизированны, лучше организованны, более агрессивны.

Для привлечения в ряды СА новых сторонников широко использовались привлекательные для обездоленных пропагандистские приемы: горячая бесплатная пища, чувство локтя, товарищества. В 1933–1934 гг. в ряды штурмовиков вступили многие бывшие бойцы Компартии Германии и СДПГ, что привело к созданию «красных полков» СА и появлению афоризма «штурмовики похожи на бифштексы: коричневые снаружи и красные внутри». Возможно, одной из причин их перехода на сторону национал-социалистов было разочарование в деятельности коммунистических и социал-демократических лидеров. Другой причиной могло быть то, что в названии НСДАП присутствовало слово «рабочая», и многие боевики предпочли национальный социализм интернациональному. После ликвидации в 1934 г. лидеров СА влияние штурмовиков на внутриполитическую жизнь уменьшилось, однако к началу Второй мировой войны их было свыше 1 миллиона человек, они являлись источником кадрового резерва для вермахта.

В. Лутце

30 января 1933 г. президент Веймарской республики П. Гинденбург назначил А. Гитлера рейхсканцлером, и с этого момента в Германии начался рост численности НСДАП и ее штурмовых отрядов. После прихода к власти НСДАП приступила к установлению связей с партиями, близкими по взглядам к национал-социализму. Это был первый шаг к созданию Нацинтерна. Практическая работа велась службами Третьего рейха по нескольким направлениям.

Одной из приоритетных задач вождей НСДАП после получения в середине 1934 г. реальной власти являлось обеспечение внутренней безопасности нового режима от угроз со стороны военных. Руководители партии с недоверием относились к представителям старой военной и государственной элиты, связанной многолетними традициями и семейными узами. Партийная элита национал-социалистов страховала себя от притязаний представителей ранее господствовавших классов, которые путем внешней лояльности надеялись вернуть себе власть.

Военными с 1933 по 1941 г. готовилось несколько заговоров с целью устранения Гитлера: потсдамский – январь 1933 г., берлинский – сентябрь 1938 г., цоссенский – ноябрь 1939 г. Недовольство военных вызывалось излишне радикальной, на их взгляд, позицией нового руководства Германии и не всегда компетентным вмешательством в дела вооруженных сил. Однако военная оппозиция была разнородной по возрасту, занимаемым должностям и политическим взглядам. Разногласия оппозиционеров, низкий уровень организации привели к тому, что до стадии реализации был доведен только заговор 20 июля 1944 г., да и то покушение оказалось неудачным.

В этих условиях совершенствование системы специальных служб, созданных при непосредственном участии фюрера и высшего военно-политического руководства НСДАП, имело под собой веские основания. Разветвленная оперативная сеть и хорошие источники информации позволяли дезавуировать заговорщиков на ранних стадиях. Кроме того, Гитлер проводил кадровую политику в вооруженных силах таким образом, что, возвышая одних и отправляя в отставку других, не позволял заговорщикам консолидировать силы. Наряду с этим успешные внешнеполитические и военные действия нового режима, позволившие Германии к 1941 г. занять доминирующее положение в Европе, привели к росту популярности Гитлера в армии. Отрезвление в военной среде реально созрело только ко второй половине 1943 г.

Попытки отстранения Гитлера от власти, в том числе и с его ликвидацией, предпринимались не только в Германии, но и за ее пределами. В качестве примера рассмотрим заговор 1933 г. в США. В апреле к государственному секретарю К. Холлу и министру юстиции Г. Каммингсу поступила информация о подготовке убийства Гитлера американскими евреями. По поручению политического руководства США директор ФБР Э. Гувер начал тщательное расследование. В ходе реализации секретного дела № 65–531615 его сотрудникам удалось установить, что заговор действительно существует и организуют его представители еврейского лобби. Как удалось установить оперативным путем, идеологами и организаторами покушения выступали «крестные отцы» еврейской мафии – М. Лански и Б. Зигель. Поскольку ФБР проводило расследование «достаточно интенсивно», заказчики и организаторы заговора отказались от его реализации. Садиться на электрический стул по обвинению в преступном умысле по отношению к руководителю другого государства, пусть даже и виновного в массовых погромах и депортациях евреев, они не захотели.

Ситуации, в которых специальные службы одной страны предотвращают покушение на руководителя другой, пусть даже и враждебной, в истории не так уж редки. Позиция высшего политического руководства определяется, исходя из национальных интересов или политической конъюнктуры. Так, правительство Ф. Рузвельта, принимая решение о поиске заговорщиков, могло исходить из следующих соображений. Во-первых, оно мало интересовалось политическими проблемами Европы; во-вторых, экономика США все еще находилась в состоянии кризиса, а контракты с германскими концернами сулили прибыли. В этих условиях предотвращение заговора против Гитлера правительству США было выгодно и экономически, и политически.

В процессе обретения США экономической и военной мощи администрация Рузвельта стратегически и тактически грамотно использовала эту мощь во внешней политике. Вначале США выступили в роли спасителя европейцев от нацизма и коммунизма, а реализация «плана Маршалла» позволила им занять ведущие экономические позиции в Западной Европе. Позицию США в отношении войны Германии с СССР откровенно сформулировал сенатор Г. Трумэн, ставший позднее президентом: помогать тому, кто побеждает, и пусть они убивают друг друга как можно больше. (Одним из парадоксальных на первый взгляд примеров сотрудничества «непримиримых» врагов явилась также координация действий службы безопасности палестинского лидера Я. Арафата и специальных служб Израиля.)

Возвращаясь к теме личной безопасности руководителей НСДАП, рассмотрим систему управления, созданную в Третьем рейхе. Высшие партийные и государственные руководители Германии усовершенствовали принцип существования параллельных силовых структур, который в современной политике именуется системой сдержек и противовесов. К концу 1930-х гг. Гитлер сосредоточил в своих руках все нити государственного управления, воплотив в жизнь идею фюрерства (вождизма). Через рейхсканцелярию (руководитель Г. Г. Ламмерс) фюрер возглавлял гражданскую администрацию, где министры осуществляли управление по вертикали, а гауляйтеры – по горизонтали. Параллельно выстраивалась система управления по линии НСДАП, председателем которой он являлся. Влияние на вооруженные силы было обеспечено занятием постов военного министра и верховного главнокомандующего.

В НСДАП А. Гитлер старался разделить своих сторонников из ближайшего окружения и противопоставить их друг другу. Различные сферы партийной деятельности были распределены между рейхсляйтерами (в 1940 г. – 20 человек) и канцелярией (Р. Гесс, Ф. Бюлер, М. Борман), ведавшей организационными вопросами и партийными структурами на местах. Силовые структуры партии (СА – В. Лутце; СС – Г. Гиммлер; РСХА – Р. Гейдрих) также замыкались непосредственно на фюрере.

Руководитель центральной структуры личной охраны Гитлера Г. И. Раттенхубер подчинялся только ему.

После создания в 1935 г. новых Вооруженных сил Германии – вермахта вместо Военного министерства было учреждено Верховное главнокомандование Вооруженными силами (В. Кейтель). Однако руководство сухопутных войск (В. фон Фрич, В. фон Браухич), авиации (Г. Геринг), военно-морского флота (Э. Редер, К. Дёниц) зачастую действовало сепаратно от Верховного главнокомандования Вооруженными силами (В. Кейтель) и имело право личного доклада фюреру. Управление военной разведки и контрразведки (Auslandsnachrichten und Abwehramt) входило в состав Верховного главнокомандования. В Генеральном штабе сухопутных войск (Ф. Гальдер) существовало собственное разведывательное подразделение – Отдел иностранных армий (Abteilung Fremde Heere; Р. Гелен). Количество управленческих линий, замыкавшихся непосредственно на А. Гитлера, не имеет аналогов в новейшей истории.

Подобное деление было характерно для всего высшего эшелона руководителей Третьего рейха, которые создавали в своих вотчинах параллельные структуры. В 1933–1934 гг. между соперничавшими за второе место в партии Герингом и Гиммлером шла ожесточенная борьба за руководство Тайной государственной полицией. В итоге руководителем центрального аппарата гестапо стал выдвиженец Гиммлера Р. Гейдрих. В июле 1936 г. во главе гестапо становится сотрудник криминальной полиции Мюнхена Г. Мюллер. Опытный сыщик, он придерживался в работе с кадрами правила «меньше по количеству – лучше по качеству». Под его руководством немецкая политическая полиция работала очень результативно.

Г. Геринг, возглавивший в 1935 г. ВВС Германии, создал в составе Верховного командования ВВС собственную военную и политическую разведку, замаскированную под Организационный отдел (Organisationsabt). Подчинявшийся лично ему Научно-исследовательский институт Г. Геринга, созданный в 1933 г. как Исследовательское бюро (Forshungsamt), занимался прослушиванием и записью телефонных, телеграфных и радиосообщений как внутри страны, так и за ее пределами, что позволяло вести свою игру в высших эшелонах власти. Тактическая информация была предметом сиюминутной «торговли» на верхних этажах власти, а глобальная стратегическая информация незамедлительно доводилась «владельцами» соответствующих служб до сведения фюрера. Дивиденды доставались тому, кто оказывался более расторопным и предусмотрительным, чья агентура была более удачлива при решении поставленных задач.

В марте 1934 г. для обеспечения безопасности нацистского руководства создается СД (Sicherheitsdienst, SD) – служба безопасности рейхсфюрера СС, подчинявшаяся руководству Третьего рейха не по административной, а исключительно по партийной линии. После прихода НСДАП к власти одной из основных задач СД стало противодействие армии с целью ослабления ее влияния на политическое руководство Германии. Для получения независимой от абвера информации в 1937 г. в составе службы безопасности создана служба внешней разведки (Ausland-SD; Х. Йост). После начала Второй мировой войны в 1939 г. СД была включена в состав Имперского главного управления безопасности (РСХА), внешняя разведка реорганизована в VI Управление РСХА, руководителем которого в июне 1942 г. назначен В. Шелленберг.

Создание РСХА было настолько засекречено, что даже его название оставалось неизвестно большинству немцев до конца Второй мировой войны. Гестапо вошло в состав РСХА в качестве IV Управления, его руководителем, повторим, стал сотрудник криминальной полиции Мюнхена Г. Мюллер.

Одним из тактических приемов работы гестапо по контролю за умонастроениями нацистской элиты стало создание специального заведения – «Салона Китти». Главной проблемой гестапо являлась конкуренция с органами военной разведки, не желавшими уступать позиции в сфере государственной безопасности «выскочкам» из СС.

Для ведения подрывной работы против государств, признанных руководством Третьего рейха враждебными, на территории нейтральных и союзных государств в 1934 г. создаются военные организации абвера (Kriеgsorganisation). Координацией действий военных атташе, изучением иностранной прессы, радиопередач и литературы в центральном аппарате абвера занимался Заграничный отдел (Ausland), работавший во взаимодействии с Министерством иностранных дел.

Активная работа военной разведки с открытыми иностранными источниками началась после того, как эмигрировавший в Англию военный эксперт Б. Якоб выпустил книгу, посвященную организации немецких вооруженных сил. Похищенный в Швейцарии, Якоб подробно изложил В. Николаи технологию сбора и систематизации информации по военным вопросам, которую абвер тут же взял на вооружение.

В 1934 г. в Гросс-Лихтерфельде образована лаборатория по изучению научных методов диверсий на военных и промышленных объектах потенциального противника. Ее задачей являлось снижение риска и стоимости диверсий, а также изобретение оборудования и технологий, неизвестных противнику.

Не исключено, что при создании лаборатории учитывалась информация о деятельности в СССР Особого технического бюро. В середине 1930-х гг. для внедрения новых методов подбора и подготовки разведывательных кадров создана Психологическая лаборатория имперского Военного министерства. Там впервые в мире была разработана система тестов для определения профессиональной пригодности кандидатов в разведчики. По одной из версий, инициатором создания и лоббистом обеих лабораторий являлся все тот же В. Николаи.

Г. Мюллер

1 января 1935 г. руководителем абвера назначен кадровый разведчик, капитан 1-го ранга В. Канарис. Одним из его первых шагов стало назначение на пост советника по партизанским операциям хауптмана (гауптмана)[1024] Т. фон Хиппеля. Под руководством генерала О. Леттов-Форбека Хиппель воевал в Африке во время Первой мировой войны. Хиппель полагал, что тактика ведения боевых действий малыми группами, опробованная немцами в Африке, может найти применение в Европе и позволит наносить неожиданные удары по стратегическим объектам противника. Еще в начале 1930-х гг. он делал вывод: в рамках концепции тайной войны существует необходимость в создании элитных частей со специальной подготовкой, которые будут в состоянии проникать через вражеские границы задолго до начала наступления своих войск или даже до объявления войны. В. Канарис с пониманием воспринял идеи подчиненного, поскольку операции немецких подразделений в Кении и Танганьике были высокоэффективны при малых потерях собственных войск.

В ноябре 1936 г. военно-политическим руководством Германии принято решение о направлении в Испанию легиона «Кондор» для непосредственного участия в боевых действиях на стороне противников республиканского правительства. Направление ограниченного военного контингента преследовало следующие политические, военные и специальные задачи: приобретение стратегического союзника в случае победы над республиканцами; «обкатка» новых направлений в тактике и стратегии боевых действий; проверка авиационной и танковой техники в реальных боевых условиях; приобретение боевого опыта личным составом, в том числе по организации взаимодействия с союзниками; отработка механизма планирования и организации материально-технического обеспечения боевых подразделений; организация и проведение специальных операций в тылу противника в период ведения боевых действий.

Вполне вероятно, что аналогичные задачи решало и военно-политическое руководство СССР, когда принимало решение поддержать законное правительство Испании. (На рубеже ХХ – XXI вв. похожие задачи решало военно-политическое руководство США на Балканах: в Боснии и Герцеговине, а затем в Косово.)

Во время Гражданской войны в Испании и республиканцы, и сторонники Франко широко применяли тактику партизанских действий на коммуникациях противника. С этого времени слова генерала Э. Мола о «пятой колонне» в тылу республиканских войск стали обозначать скрытую до поры агентуру. Сотрудники военной разведки, действовавшие в составе легиона «Кондор», получили наглядное представление о тактике партизанских действий и о реальных возможностях партизанской войны. События в Испании стали катализатором нового этапа в развитии немецких специальных подразделений.

Для ведения психологической войны, а также для непосредственного осуществления операций разведывательно-диверсионного характера в конце 1937 г. в составе военной разведки создается отдел абвер-II (А-II), который возглавил Г. Гросскурт, а с 1939 г. – Э. фон Лахузен. Объединение взаимно дополняющих аспектов специальных операций под единым управлением можно объяснить лозунгом, которому следовал Канарис: «Внедряйся. Разлагай. Деморализуй». Комплексный подход включал разведывательные операции, психологическое воздействие, силовые мероприятия – весь комплекс действий, позволяющих ослабить противника.

К формированию подразделений «профессиональных партизан» в абвере приступили в начале 1938 г., в условиях строжайшей секретности. В распоряжении абвер-II находились несколько учебных центров: в Химзее, Тегеле и Квинцзее. Отбор кандидатов проходил по высоким требованиям: хорошая физическая и военная подготовка, интеллектуальный уровень выше среднего, знание иностранных языков, наличие актерских способностей и т. п. Преимущество отдавалось этническим немцам, ранее проживавшим на территории других государств, в первую очередь в Африке и Латинской Америке. В дальнейшем система подготовки боевиков была усовершенствована настолько, что адмирал Канарис приказал каждому офицеру военной разведки пройти обязательный курс обучения на «Опытном поле» в Квинцзее.

В 1938–1939 гг. фон Хиппель организовал боевые группы «Эббингхауз» (Ebbinghaus) для действия в Силезии, Судетах и Поморье. 15 октября 1939 г. личный состав групп, прошедший боевое крещение в Чехословакии и Польше, был сведен в Учебно-строительную роту для специальных заданий «Бранденбург-800». В январе 1940 г. на базе роты сформировали батальон, а в октябре – Строительный учебный полк для специальных заданий «Бранденбург-800», который впоследствии стал одним из наиболее известных разведывательно-диверсионных подразделений Третьего рейха.

В абвере это подразделение неофициально именовали «домашним войском Канариса», на его счету были удачно проведенные операции в Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Греции, Югославии, где тактика диверсионных действий малых групп в тылу противника в условиях внезапного нападения оправдала себя полностью.

20 ноября 1942 г. полк развернули в специальное соединение «Бранденбург-800». В маскировочных целях оно считалось дивизией в составе пяти полков, батальона связи и морского диверсионного батальона. (Практика камуфлирования специальных подразделений под учебные центры, строительные части и т. п. организации имела широкое распространение в Германии, СССР и ряде других стран с высокоразвитой системой специальных служб и подразделений. В нашей стране такими примерами могут служить курсы усовершенствования офицерского состава, Отдельный учебный центр КГБ СССР и ряд других «известных» организаций.)

Киевские маневры 1935 г., на которых присутствовали представители немецкой армии (К. Штудент), продемонстрировали потенциальные возможности нового рода войск, удачно вписывавшиеся в концепцию молниеносной войны. Идея Blitzkrieg (блицкрига), к середине 1930-х гг. обретшая популярность в среде военных теоретиков Германии, рассматривалась как выход из позиционного тупика, как способ расправиться с противниками поодиночке.

Одним из инициаторов создания воздушно-десантных войск (Fallschirmjager) стал Г. Геринг – в прошлом боевой летчик, ветеран Первой мировой войны, входивший в высшее военно-политическое руководство Третьего рейха. В 1936 г. был сформирован первый парашютный батальон из добровольцев полка «Генерал Геринг» и легиона «Кондор». Условия отбора оказались настолько строгими, что две трети кандидатов отсеяли уже на первой стадии. После 1941 г. критерии отбора в германские ВДВ были несколько снижены.

Уже на стадии формирования ВДВ возникли разногласия между руководством ВВС и сухопутных войск, касавшиеся вопросов боевого использования десантников. Концепция ВВС предусматривала формирование небольших элитных подразделений, предназначенных для проведения специальных операций во взаимодействии с авиацией, а руководство сухопутных войск настаивало на использовании десантников в качестве штурмовых подразделений для достижения тактического и оперативного успеха при прорыве обороны противника. Возникшие противоречия не позволили сформировать ВДВ под единым командованием: 7-я дивизия ВДВ входила в состав люфтваффе и оставалась личной гвардией Геринга, а 22-я дивизия числилась в составе сухопутных войск.

Одними из наиболее элитных формирований сухопутных войск считались подразделения альпийских стрелков (Gebirgsjager, горные егеря), созданные еще во время Первой мировой войны. Их эмблема – цветок эдельвейса – стала общей для обозначения горнострелковых войск. По уровню боевой подготовки, духу товарищества, присущего альпинистам, немецкие горные егеря по праву считались лучшими в мире. Одной из приоритетных задач альпийских стрелков во Второй мировой войне являлась борьба с партизанами на оккупированных территориях. Горнострелковые войска, комплектовавшиеся немцами и австрийцами из Южной Баварии, пользовались особой любовью Гитлера, поскольку его детство и юность прошли в предгорьях Альп.

В 1936 г., отчасти в противовес усиливавшейся мощи армии, руководство НСДАП приняло решение о формировании войск СС (Waffen-SS). В приказе Гитлера говорилось, что войска СС не входят ни в армию, ни в полицию, а являются военной структурой партии. Организационно они делились на подразделение «Мертвая голова» (SS-Totenkopfverbande, SSTV) и Войска особого назначения (SS-Verfugungstruppe, SSVT). Для подготовки офицерских кадров были созданы юнкерские школы, а их инспектором назначен кадровый военный, генерал-майор в отставке, затем обергруппенфюрер П. Гауссер.

Отбор в них был необычайно строгим: кандидаты проходили через сито идеологического и физического контроля. Чтобы получить направление в офицерскую школу СС, требовалось прослужить рядовым или унтер-офицером до двух лет. Товарищеские отношения в СС приветствовались: рядовые при обращении к офицерам опускали обязательную в вермахте форму «господин». Обучение велось по четырем основным направлениям: общегуманитарная, идеологическая, спортивная и военная подготовка. С началом Второй мировой войны произошло массовое увеличение численного состава войск СС, критерии отбора в офицерские школы были заметно снижены.

Одним из важнейших направлений деятельности НСДАП являлась подготовка высококлассных специалистов в области политики, экономики и военного дела по партийной линии. Под эгидой партии были созданы структуры, занимавшиеся воспитанием и образованием молодежи, начиная с десяти лет. Первоначальная подготовка проходила в рамках молодежных организаций: гитлерюгенда (Б. фон Ширах, А. Аксман) и школах А. Гитлера (AH-Schule). В 1933 г. по образцу прусских военных корпусов созданы школы NAPOLAS (Nationalpolitishe Erziehungsangstalten), в которых обучались подростки из семей рабочих и военнослужащих. Техническая и специальная подготовка осуществлялись на базе Национал-социалистического мотомеханизированного корпуса (А. Хюнляйн, В. Краус) и Национал-социалистического авиационного корпуса (Б. Лерцер, Ф. Кристиансен, А. Келлер).

В начале 1935 г. для подготовки нацистской элиты, в том числе специалистов по линии разведки, была создана сеть учебных заведений под общим названием «Рыцарские замки». Их особенностью являлась подготовка к нелегальной работе не только в других государствах, но и на территории Германии. Слушателями школ после тщательной проверки на лояльность режиму становились кандидаты, имевшие соответствующие данные и прошедшие предварительное обучение по линии молодежных, в том числе и военизированных организаций. Идея создания «Рыцарских замков» была заимствована из средневековой традиции, когда члены различных орденов или иных рыцарских сообществ проходили закрытую подготовку в замках, изолированных от внешнего мира и укрывающих «воинов меча» от излишнего мирского внимания. В 1930-е гг. в старых замках размещались специализированные школы, где под бдительной охраной готовились нелегалы, обязанные впоследствии выполнять особые поручения.

Не меньшее значение руководство Третьего рейха уделяло работе с этническими немцами – фольксдойче, проживавшими за границей (около 8 млн человек). Координировал эту работу созданный в 1933 г. Иностранный отдел НСДАП под руководством рейхсляйтера А. Розенберга. Организация заграничных немцев (Auslandsorganisation) была приравнена по статусу к административно-территориальной единице – ГАУ, ее возглавил гауляйтер Э. В. Боле. Функционерами ГАУ являлись около 3500 членов НСДАП, проживающих за границей. В числе задач этой организации, наряду с политической работой среди фольксдойче, находилось ведение разведки в странах пребывания и сбор информации о деятельности немецких политэмигрантов. Аналогичные задачи решались и в рамках Имперского управления колониальной политики под руководством рейхсляйтера Ф. фон Эппа.

«Возможно, что рост национал-социалистских групп, состоящих только из немцев, прошел бы почти незамеченным, если бы одновременно не развертывали свою деятельность национал-социалистские и фашистские группы из коренного населения. Многие из таких групп были организованы еще в 20-х годах, но в то время их появление не привлекло почти никакого внимания. Положение изменилось после победы, одержанной немецкой национал-социалистской партией на выборах 1930 года, когда стены германского рейхстага услышали гулкий шаг более чем сотни вновь избранных депутатов-нацистов»[1025].

Ассоциация для немцев за границей (Verein fur das Deutschtum in Ausland) имела связи более чем с 8000 немецких школ за пределами Германии и насчитывала в своем составе более 24 000 местных отделений. Параллельно с идеологической подготовкой осуществлялась и специальная подготовка этнических немцев. В европейских странах партийные боевые подразделения местных ячеек НСДАП маскировались под «спортивные объединения», «пролетарские сотни», «отряды самообороны». Первой страной, испытавшей на себе агрессивное действие военизированных структур Нацинтерна, стала Австрия.

25 июля 1934 г. в Вене произошла попытка нацистского путча. Нацистами из 89-го штандарта (полка) СС под командованием О. Планетты, переодетыми в форму австрийской армии и полиции, были захвачены радиостанция и резиденция канцлера. Среди путчистов был и О. Скорцени, будущий руководитель ряда специальных операций во время Второй мировой войны. Во время захвата канцлер Австрии Э. Дольфус был тяжело ранен. Ему пообещали лечение – в обмен на подпись под указом о воссоединении Австрии с Германией, но канцлер отказался и к концу дня скончался. К вечеру мятеж был подавлен правительственными войсками.

«…Причастность германского рейха к мятежу была совершенно очевидной. Иностранные корреспонденты, находившиеся в немецкой столице накануне венского мятежа, слышали о том, что в Австрии что-то готовится. Через несколько дней после путча они показывали друг другу экземпляры немецкого пресс-бюллетеня (Deutsche Presseklischeedienst), выпущенного 22 июля 1934 г., то есть за три дня до событий в Вене. В нем уже имелись снимки, изображавшие „народное восстание в Австрии“. Там же сообщалось: „В ходе боев за дворец правительства канцлер Дольфус получил серьезные ранения, приведшие к смертельному исходу“.

Скрупулезная немецкая организованность! Еще не успели зарядить револьверы, а текст к портрету жертвы был уже отпечатан»[1026].

По линии СС в феврале 1937 г. создано Главное управление по работе с этническими немцами в соседних с Германией странах (Volksdeutsche Mittelstelle), которое возглавил обергруппенфюрер В. Лоренц. Управление занималось проникновением в зарубежную прессу с целью формирования позитивного мнения о национал-социализме и идеологической работы с населением. В сопредельных государствах создавалась агентурная сеть, осуществлялась нелегальная боевая подготовка партийных функционеров, проводились активная подрывная деятельность против правительств тех стран, территории которых подлежали включению в состав Третьего рейха.

Благодаря активной работе фольксдойче, объединенных в «Австрийский легион» под руководством людей из СС (А. Роденбюхер, Ф. Гласс, Э. Кальтенбруннер), произошел молниеносный аншлюс Австрии (план «Отто») в марте 1938 г., практически без использования вооруженных сил.

Оккупация Судетской области в октябре 1938 г., Богемии и Моравии в марте 1939 г. решалась комплексно: велась активная политическая работа по линии МИД; по линии НСДАП и СС использовались возможности чешских немцев; по линии абвера проводились боевые операции с использованием диверсантов.

Э. Кальтенбруннер

Вторжение германского вермахта в Чехословакию практически не встретило сопротивления. Стратегия тайной войны, разработанная немецкими военными экспертами, получила практическое подтверждение.

Организация заграничных немцев служила не только тактическим сиюминутным задачам: в 1936 г. высшее руководство Германии приступило к созданию резервных баз НСДАП в Латинской Америке. В результате операции «Пять ключей», проведенной по личному указанию Гитлера, были созданы резервные базы, а также тайные каналы эвакуации. Это позволило многим сотрудникам партийного аппарата и спецслужб перейти на нелегальное положение после поражения Третьего рейха.

Мы специально уделили в этой главе столько внимания обзору политических, военных и специальных структур, созданных в Германии после 1933 г., будучи убеждены, что все они являлись частями единой системы обеспечения безопасности государства, правящей партии и ее тогдашних лидеров. Как известно из истории, идея расового превосходства появилась задолго до рождения Гитлера, который в итоге на ней и погорел. Удивительно, но на рубеже XX–XXI вв. идея мирового господства овладела умами политической элиты «самого демократического государства». В этой связи подчеркнем: при внешней несхожести политического устройства США и Третьего рейха в их системах безопасности, равно как и в реальных действиях, имеется много общего.

В апреле 1933 г. на должность начальника личной охраны Гитлера был назначен Г. И. Раттенхубер.

Г. И. Раттенхубер родился в 1897 г. в деревне Оберхахинг близ Мюнхена, получил среднее образование. Участвовал в Первой мировой войне как унтер-офицер, затем стал лейтенантом. В 1918 г. познакомился с Гиммлером в школе унтер-офицеров. В 1920–1933 гг. работал в органах полиции Баварии. Во время заключения Гитлера в крепости Лансберг (1924 г.) служил в тюремной охране. С 1929 г. – председатель Союза полицейских чиновников, с марта 1933 г. – член НСДАП и один из адъютантов Гиммлера, одновременно сотрудник полиции безопасности (ЗИПО). По рекомендации Гиммлера назначен начальником охраны Гитлера. Прослужил в этой должности до падения нацистской Германии. В 1945 г. имел звания группенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции. 2 мая 1945 г. взят в плен советскими войсками.

Наше дальнейшее повествование об обеспечении безопасности высшего руководства Германии основано на показаниях Раттенхубера и некоторых других лиц из ближнего окружения Гитлера, которые были даны ими после ареста в 1945 г., а также на воспоминаниях очевидцев (с комментариями авторов).

Раттенхубер: «За время моей службы в полиции г. Мюнхена я приобрел солидный опыт во всех отраслях полицейской службы. Гиммлер высоко ценил подготовку и практическую деятельность баварской, и особенно мюнхенской, полиции. Все это дало основание Гиммлеру, занявшему пост полицей-президента Мюнхена, приблизить меня к себе и назначить своим адъютантом, так как он нуждался в человеке, знакомом с полицейскими кругами в Мюнхене. Так что с 1933 года, одновременно со службой в мюнхенской полиции, я являлся уже одним из приближенных Гиммлера. <…>В связи с тем что Гитлер продолжительное время бывал в Баварии, Гиммлер приказал Гейдриху для сопровождения Гитлера в его поездках организовать команду из чиновников криминальной полиции. Вначале эту команду возглавлял капитан полиции Бельвиль, однако в апреле 1933 года его перевели на другую работу, и на его место Гиммлер назначил меня.

Таким образом, с 1933 года и до смерти Гитлера, последовавшей 30 апреля 1945 года, я являлся начальником его личной охраны. Охрана Гитлера до 1933 года осуществлялась „сопровождающей командой СС“, укомплектованной отборными эсэсовцами из числа наиболее преданных членов национал-социалистской партии, служивших (впоследствии. – Примеч. авт.) в специальной эсэсовской части „Лейбштандарт Адольф Гитлер“. Это были телохранители Гитлера в буквальном смысле слова. В „сопровождающей команде СС“ были созданы три небольшие группы, численностью по 5 человек каждая, из которых по крайней мере одна всегда сопровождала Гитлера.

Вскоре после назначения меня начальником личной охраны Гитлер поставил передо мной задачу организовать также личную охрану Геринга, Гесса, Гиммлера, Риббентропа, Геббельса, Фрик, Дарре и обеспечить безопасность его резиденций в Мюнхене и Берхтесгадене. Осенью 1935 года я реорганизовал существовавшую охрану Гитлера, которая получила наименование „Имперская служба безопасности“ (Reichssicherheitsdienst, RSD. – Примеч. авт.)»[1027].

Мы полагаем, что одной из причин, обусловивших реорганизацию охраны высшего руководства Третьего рейха, стало убийство в США сенатора Х. Лонга в начале сентября 1935 г. Это преступление произошло в здании сенате штата Луизиана на глазах телохранителей, которые среагировали на покушавшегося только после того, как террорист в упор выстрелил Лонгу в живот. Задержание было проведено крайне неумело, охранников спасло от смерти только то, что пистолет нападавшего заклинило. В итоге телохранители буквально изрешетили террориста, выпустив несколько десятков пуль. Это дерзкое покушение тут же было взято в Германии на заметку. Наряду с другими оно изучалось как образец непрофессиональных действий сотрудников охраны, которая позволила злоумышленнику вплотную приблизиться к охраняемому лицу, произвести прицельный выстрел и при задержании оказать вооруженное сопротивление. С его смертью оказались оборваны все связи, могущие пролить хоть какой-то свет на организаторов и заказчиков преступления. Данный пример использовался специалистами для анализа чужих ошибок и совершенствования собственной службы.

Раттенхубер: «Имперская служба безопасности (РСД) была организована в качестве личной охраны Гитлера и была подчинена только ему. Все изменения в личном составе РСД производились только с ведома и санкции Гитлера. РСД состояла на денежном и вещевом довольствии Министерства внутренних дел. Вопросы штата и повышений в званиях я докладывал начальнику канцелярии Гитлера – Ламмерс, а последний после своего решения докладывал для утверждения Гитлеру. Правда, в последние годы штатами РСД занимался также и Гиммлер, которому я докладывал по этому вопросу свои соображения. Однако окончательное решение выносил по-прежнему все же сам Гитлер.

Подразделения «Лейбштандарта Адольф Гитлер» маршируют в день рождения фюрера 20 апреля 1938 г.

В оперативном отношении Гиммлер имел лишь инспекторские права и приказывать ни мне, ни возглавляемой мной охране он не имел права. Последнее обстоятельство неоднократно подчеркивалось Гитлером в самой категорической форме. Вспоминаю, что в 1942 году во время обеда в ставке „Вольфсшанце“ Гитлер заявил в присутствии меня, Гиммлера и ряда других генералов: „Я повторяю еще раз, что вы, Гиммлер, не имеете никакого права приказывать Раттенхуберу. Я запрещаю вам это. А если вы, Раттенхубер, что-либо доложите обо мне Гиммлеру, то будете немедленно заключены в тюрьму“. В результате такого указания Гитлера Гиммлер побледнел, но ничего не сказал…»[1028].

Второй причиной реорганизации охраны фюрера в его личную службу безопасности было недоверие к приближенным. Гитлер слишком хорошо знал нравы, царившие среди высших должностных лиц Третьего рейха. Наряду с охраной РСД обеспечивала его независимой от других источников информацией, в том числе о действиях и намерениях товарищей по партии. Гитлер всегда имел при себе пистолеты «вальтер» калибра 7,65 и 6,35 миллиметров.

Об охране фюрера во время поездок по железной дороге Раттенхубер писал: «Специальный поезд Гитлера состоял из 15 вагонов: вагон Гитлера, вагон имперского руководителя прессы, вагон с узлом связи, два салон-вагона, вагон-баня, два вагона для свиты и частей, два спальных вагона, два багажных вагона, вагон для охраны, две бронеплощадки с зенитными скорострельными артиллерийскими установками калибра 20 мм, связанные между собою телефоном. Вагон Гитлера был довольно просторным. Начиная с 1942 года Гитлер в нем обедал во время поездок, в то время как раньше он обычно ходил на обед в салон-вагон. В вагоне, кроме купе Гитлера, имелись также отдельные купе для личного его адъютанта, для адъютанта вооруженных сил и для личного слуги – штурмбаннфюрера Линге. Было учтено также особое пристрастие Гитлера часто принимать теплую ванну, для чего в его вагоне было оборудовано специальное помещение. Одно купе <…> было оборудовано для него в виде небольшого служебного кабинета.

Вагон не был бронирован. В 1944 году нами было запланировано устройство в вагоне бронированного купе для Гитлера, однако это мероприятие мы не успели провести.

Весь обслуживающий персонал начиная с 1938 года был постоянным и контролировался тайной полицией. Все пассажиры, включая офицеров, были занесены на специальный учет Имперской службы безопасности. Так как состав сопровождающих лиц был почти всегда одним и тем же, эти задачи были значительно облегчены.

Подъездные пути и перрон строжайше охранялись службой безопасности и железнодорожной полицией. Пассажиры сопровождались железнодорожной полицией к представителю РСД и последним – к личному адъютанту Гитлера. Багаж гостей из их домов в поезд доставлялся чинами батальона СС в присутствии пассажиров. Каждое место багажа было снабжено точным адресом владельца. Багаж, доставленный каким-либо иным путем, в вагон не допускался. Нахождение на перроне постороннего багажа и посторонних лиц строго запрещалось.

Продукты для спецпоезда поставлялись железнодорожной компанией „Митропа“ в присутствии начальника салон-вагона СА гауптштурмфюрера Крюкена. Также под тщательным наблюдением происходила заправка водой.

Ремонт вагона производился только постоянным обслуживающим персоналом. В случае направления вагона для ремонта в депо все время при этом присутствовал комендант вагона. Для ремонта привлекались особо проверенные рабочие и инженеры.

Пустой поезд охранялся двумя сотрудниками РСД, 11 чиновниками железнодорожной полиции и 39 зенитчиками.

Маршрут держался в строжайшем секрете, причем составлялся таким образом, что нельзя было понять, когда Гитлер будет пользоваться поездом. Гостям приход Гитлера объявлялся примерно за час до этого. Зачастую Гитлер вместе с охраной входил или выходил из поезда с другого вокзала, нежели гости. В ночное время все вагоны были заперты, за исключением вагона охраны. Железнодорожные станции были закрыты, чтобы посторонние лица туда не могли пройти.

Впереди спецпоезда на определенной дистанции двигался добавочный поезд.

Если поездки совершались официально и ожидались встречи публики, то железнодорожное начальство заранее заботилось о правильном размещении встречающих. Если Гитлер находился в Ставке, то поезд через неопределенные промежутки времени перемещался со станции на станцию. Поезд все время был в состоянии готовности, что налагало зимой особые трудности на обслуживающий персонал»[1029].

Тот же автор о поездках Гитлера на автомашинах: «Гитлер пользовался автомашинами только следующих типов: „Мерседес-Бенц“, открытая и лимузин с мотором мощностью в 150 лошадиных сил, а также вездеход марки „Штейер“. Все машины Гитлера были бронированы и снабжены специальными непробиваемыми стеклами. Испытания, которые проводились периодически, показали, что броня выдерживала обстрел автоматического оружия, пулемета и не оставляла вмятин от взрыва гранат. Стекло выдерживало воздействие 7 винтовочных выстрелов в одну точку. Эти технические показатели вполне отвечали требованиям безопасности, так как трудно было рассчитывать на длительный обстрел во время поездки. В отношении бронирования следует заметить, что броня прикрывала все стенки машины, включая днище. При закрытом варианте крыша также имела броневую защиту»[1030].

К показаниям Раттенхубера мы считаем необходимым добавить следующее. Первый «мерседес» (модель 24/100/140 PS с открытым кузовом, кабриолет красного цвета фирмы «Даймлер – Бенц») был приобретен для Гитлера в 1926 г. на деньги партии. Впоследствии представитель фирмы «Даймлер – Бенц» в Мюнхене Я. Верлин стал официальным поставщиком автомашин для гаража рейхсканцелярии. После прихода к власти Гитлер стал пользоваться кабриолетом марки «мерседес-бенц»-630. В 1934 г. для вермахта создан трехосный вездеход «мерседес-бенц» Г-4 с открытым шестиместным кузовом. Для Гитлера изготовили эксклюзивный экземпляр с подставкой под ноги и поднятым на 13 сантиметров передним пассажирским сиденьем. После аншлюса Австрии фюрер въехал в Вену на этой машине. В 1936 г. для него был заказан кабриолет «мерседес-бенц» 770-К, получивший полуофициальное название «фюрерваген». Этот автомобиль был частью семейства «больших „мерседесов“» («Grosser Mercedes») серии W-07, выпускавшейся в 1930–1938 гг. Компрессорный 8-цилиндровый двигатель объемом 7,7 литра развивал мощность до 230 л/сек при 3200 оборотах в минуту. В дверцах, полу и на задней стенке кузова установили бронезащиту. Гитлер пользовался автомобилем недолго: внешне он отличался от машины без бронирования, а это охрана считала недопустимым.

Следующий открытый автомобиль Гитлера имел обозначение W-150-II «Staatskarosse» («государственная карета»). С 1938 г. он использовался для поездок в теплое время года и при проведении парадов, войсковых смотров и официальных мероприятий. В 1940 г. гараж рейхсканцелярии пополнился семиместным закрытым «мерседесом» класса «пульман-лимузин». Трехосный вездеход «мерседес-бенц» 770 G4W31 предназначался для поездок по труднопроходимой местности, в том числе в прифронтовой зоне. «Фюрервагены», заказанные концерну «Даймлер – Бенц», с 1938 г. были ручной сборки, со специальными изменениями в конструкции. Они имели двигатели мощностью 150–400 л/сек с турбонаддувом. Толщина бронирования кузова составляла 18 миллиметров. Пуленепробиваемый бензобак емкостью до 300 литров был отделен от салона бронеплитой. Толщина бронестекол достигала 40 миллиметров. Для покрышек разработали специальный рисунок протектора, обеспечивавший максимальное сцепление с дорожным покрытием. Колесные камеры состояли из двадцати изолированных секций, что позволяло продолжать движение даже при повреждении нескольких отсеков колеса. Запасные колеса, установленные по бокам, выполняли функцию дополнительной защиты. Дверцы запирались электромагнитными замками. Минимальный вес автомобилей при длине 6 метров и ширине 2,2 метра превышал 4,5 тонны.

Для Гитлера, Геринга, Геббельса и Гиммлера были изготовлены четыре специальных автомобиля марки «хорьх». Они имели 12-цилиндровые однорядные двигатели объемом около шести литров. Во всех автомобилях место Гитлера располагалось справа от шофера. В разное время водителями были ветераны охраны Ю. Шрекк, Э. Морис, Й. Дитрих, в 1933–1945 гг. – Э. Кемпка. Последний родился в 1910 г., являлся членом НСДАП, штурмбаннфюрером СС. Официально числился в составе полка «Лейбштандарт Адольф Гитлер». В мае 1945 г. попал в плен к союзникам.

В кортеже Гитлера постоянно находились две-три машины с телохранителями. Автомобили охраны по внешнему виду не отличались от «фюрервагена».

Личные телохранители Гитлера (Begleitkommando) носили форму и знаки различия СС и входили в подразделение, официально числившееся в составе штаба Г. Гиммлера и курировавшееся Р. Гейдрихом. В оперативном отношении телохранители подчинялись 1-му отделу Имперской службы безопасности, который осуществлял сопровождение Гитлера, охрану Берхтесгадена и квартиры Гитлера в рейхсканцелярии. Фактически командир группы сопровождения штурмбаннфюрер Б. Гевше (Геше, Гешке) подчинялся только Гитлеру и Раттенхуберу. Телохранители Гитлера обладали мгновенной реакцией, в совершенстве владели приемами боя без оружия и всеми видами стрелкового оружия, включая пулеметы и фаустпатроны. Основной их обязанностью в случае нападения было прикрыть фюрера от пуль или осколков собственным телом. До начала Второй мировой войны телохранителей в команде сопровождения было не больше 18 человек, после ее начала штат увеличили до 30 человек.

Раттенхубер: «Фары-прожектора были исключительно сильные, так что ослепляли все встречные машины, исключая, таким образом, возможность обстрела со стороны последних. Кроме того, в машине имелось несколько небольших, управляемых вручную, сверхсильных фонарей, позволявших освещать все пространство вокруг машины. Сзади машины был также установлен сильный прожектор, при помощи которого можно было ослеплять все машины, пытавшиеся нагнать машину Гитлера.

Машины сопровождения (их обычно было две) имели сзади светящуюся надпись „Полиция. Обгон запрещен“. Таким образом, лица, пытавшиеся обогнать конвой, подлежали привлечению к уголовной ответственности. Однако в моей практике таких случаев не было. Подножки в машинах закрывались вплотную к дверям и исключали, таким образом, возможность впрыгивания на ходу посторонних лиц. Эта мера предосторожности была проведена нами после покушения на югославского короля Александра и французского министра иностранных дел Барту. Это покушение было заснято на пленку французской кинохроникой, и фильм был специально закуплен германским правительством для детального изучения. Я лично просматривал эту кинохронику несколько раз»[1031].

Помощник А. Гитлера Шмундт на заднем сиденье автомобиля рядом с В. Кейтелем. За рулем – личный шофер фюрера Э. Кемпка

Р. Гейдрих

К изучению чужих ошибок для совершенствования системы охраны уважающий себя руководитель службы безопасности относится с большим вниманием. Раттенхубер был профессионалом и чужой опыт (как положительный, так и отрицательный) изучал. В начале 1930-х гг. было совершено несколько удачных покушений на глав государств и правительств. 6 мая 1932 г. русский эмигрант смертельно ранил президента Франции П. Думера. 14 мая во время военного путча убит премьер-министр Японии Д. Инукаи, 29 декабря 1933 г. – премьер-министр Румынии И. Дука, 25 июля 1934 г. – федеральный канцлер Австрии Э. Дольфус, 9 октября того же года – король Югославии Александр Карагеоргиевич и министр иностранных дел Франции Л. Барту. Указанные покушения реализованы вследствие грубейших нарушений правил безопасности, допущенных и погибшими лицами, и службами их охраны.

Раттенхубер: «Внутри автомашин Гитлера имелись хорошо замаскированные и быстро открывающиеся кобуры для автоматов и пистолетов. Автомобили охраны до 1941 года были вооружены каждый двумя пулеметами с 1200 патронами к каждому из них. С момента войны против Советского Союза автомобильная охрана во время поездок получала на вооружение также автоматы и „панцерфаусты“ (ручные гранатометы. – Примеч. авт.). Характерно, что Гитлер редко ездил со скоростью свыше 90 километров в час, автомобильные поездки он любил, так как при этом отдыхал»[1032].

Есть сведения, что в марте 1920 г. Гитлер просил водителя ехать быстрее. Шофер ответил, что дорога очень скользкая и, если машину занесет, они оба погибнут. Он посоветовал Гитлеру не садиться за руль и никогда не торопить водителя – мол, только это позволит ему прожить еще хотя бы четверть века.

Езда в открытой машине в хорошую погоду действительно использовалась Гитлером в качестве своеобразной лечебной процедуры. В конце Первой мировой войны он пострадал во время газовой атаки и мучился приступами удушья. Чистый воздух благоприятно влиял на его самочувствие. Однако во время поездок он надевал фуражку, которая представляла собой замаскированную каску весом около полутора килограммов. В козырек, околыш и тулью были вставлены стальные пластины.

Раттенхубер: «Следует различать поездки Гитлера секретные, когда это тщательно скрывалось от посторонних, и официальные, когда о поездке Гитлера население знало. При секретных поездках Гитлера сопровождающим его лицам сообщалось лишь время отъезда, цель поездки была известна лишь Гитлеру. Нередко в таких случаях, уже после выезда, Гитлер сам лично намечал маршрут на карте.

Во время секретных поездок Гитлера светящаяся надпись на машине сопровождения „Полиция. Обгон запрещен“ закрывалась специальным щитом. Во время езды обгон колонны посторонними машинами не допускался. Автомашинам, пытавшимся обогнать колонну, загораживали путь автомобили сопровождения. Все скопившиеся сзади посторонние автомашины на перекрестках пропускались вперед, чтобы сохранить в тайне маршрут Гитлера.

После 1935 года к автомашине приобрели прицеп, в который по воскресеньям нагружали продукты для поездок за город. Во время привалов в стороне от дороги обычно выставляли два караульных поста. Остановки совершались только в определенных гостиницах. Если в виде исключения необходимо было остановиться в другом пункте, то вперед высылалась „квартирная команда“ в составе двух чиновников РСД и адъютанта для заблаговременной подготовки квартиры. Женщин в автомобильные поездки Гитлер не брал.

Особые охранные мероприятия надлежало производить при официальных поездках, так как маршрут был известен за несколько дней и население собиралось для встречи Гитлера. В таких случаях за несколько дней чиновниками криминальной полиции бралась под наблюдение вся трасса. Владельцам домов давалось указание ни в коем случае не допускать в дома неизвестных лиц. Все гаражи и автомастерские просматривались с целью обнаружения там посторонних машин. Киоски и полые колонки для афиш брались под особое наблюдение.

Устройство громкоговорителей было разрешено лишь специальной команде штурмовиков. Вывешивание лозунгов, украшений и сооружение трибуны осуществлялись под наблюдением сотрудников областного руководства НСДАП.

Для фоторепортеров и кинооператоров были отведены специальные места, за которыми велось тщательное наблюдение. Если по пути нужно было проезжать парк, то в таком случае в нем всегда находились чиновники полиции с собаками. В день митинга улицы охранялись военизированными соединениями НСДАП и полицией. Чтобы предотвратить бросание цветов, их брали у публики и затем приносили к Гитлеру. Лиц с багажом с улиц немедленно удаляли. Оцепление располагалось таким образом, что каждый второй охранник стоял лицом к публике, а чиновники полиции размещались среди публики и в задних рядах.

Особая осторожность была необходима на поворотах в связи с замедлением езды. Все эти мероприятия были совершенно необходимы, так как Гитлер стоял в машине, которая ехала почти шагом. Письма передавались только охране, которая ехала на двух машинах вплотную к автомобилю Гитлера. Следует также отметить, что Гитлер во всех случаях пользовался только своими личными автомашинами. Если ему приходилось ехать в поезде или лететь на самолете в другой город, то вся его автоколонна подтягивалась своим ходом к соответствующим пунктам»[1033].

Раттенхубер о полетах Гитлера на самолете: «„Эскадрилья фюрера“, также входившая в мое подчинение (как шефа РСД), состояла из самолетов Гитлера, Гиммлера и Риббентропа. Командиром эскадрильи являлся генерал-лейтенант Баур (ошибка в тексте, правильно – Бауэр. – Примеч. авт.) – личный пилот Гитлера»[1034].

Х. Бауэр родился в 1897 г. в г. Ампфинг (Бавария). С 1915 г. – военный летчик, капитан, после войны – летчик в «Люфтганзе», работал на линии Берлин – Мюнхен. С 1926 г. – член НСДАП. В 1932 г., будучи старшим пилотом «Люфтганзы», перевозил Гитлера во время избирательной кампании. С 1933 г. – личный пилот рейхсканцлера, по рекомендации которого принят в СС. В 1934 г. назначен шеф-пилотом фюрера и командиром правительственной эскадрильи. К 1945 г. – группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции. В мае 1945 г. взят в плен советскими войсками.

Раттенхубер: «Самолет Гитлера – четырехмоторный, типа „Кондор“, фирмы „Фокке-Вульф“. Его корабль и другие („Ю-52“ и „ХЕ-111“) стояли в ангарах, вход в которые разрешался только членам экипажей, имеющим специальные пропуска за подписью „Баур“. Ремонт или осмотр производился лишь в присутствии одного из членов экипажа. Охрану несли СС и полк „Великая Германия“. Вначале все корабли находились на одном аэродроме, но в связи с бомбардировками после 1941 года они были рассредоточены на разных аэродромах.

Пилотами являлись высококвалифицированные летчики, ранее служившие в „Люфтганзе“. Каждый из них налетал не менее миллиона километров. Такими пилотами были: Баур, Дольди, Шнебеле, Бец, Гейн, Фридрих, Хюбнер и Гейзельбрехт. Гейн потерпел аварию в декабре 1941 года на аэродроме гор[ода] Орел, Шнебеле убили партизаны в 1942 году в окрестностях Житомира, Дольди был сбит русским истребителем в районе Лодзи в 1944 году.

Порядок с проверкой пассажиров и багажа был такой же, как в специальном поезде. В самолет Гитлера поступал только его личный багаж.

А. Гитлер, его личный пилот Х. Бауэр и пианист Э. Ганфштенгель (крайний справа) вылетают из Мюнхена в Берлин

<…> Мне лично о самолете Гитлера „Кондор“ фирмы „Фокке-Вульф“ известно следующее:

Крейсерская скорость корабля была равна 340 км в час при продолжительности полета 4 часа.

Потолок самолета мне неизвестен, во всяком случае, мы никогда не летали выше 4,5 тысячи метров, так как Гитлер плохо себя чувствовал на высоте. Для высотных полетов в самолете для каждого пассажира имелся кислородный прибор.

„Кондор“ Гитлера имел специальное устройство, позволявшее последнему в случае опасности путем нажима кнопки открывать под собою в кабине люк, в результате вместе с сиденьем, на котором Гитлер был заранее укреплен ремнями, он мог вывалиться из самолета, после чего автоматически раскрывался парашют. Это устройство и особенно парашют непрерывно подвергались специальным проверкам.

Самолет имел на вооружении два сверхтяжелых пулемета калибра 150 мм (ошибка в тексте, максимальный калибр пулемета – 15 миллиметров. – Примеч. авт.), установленные один в хвосте, а другой под фюзеляжем. Во время полетов на фронт самолет Гитлера сопровождался эскортом истребителей в количестве от 6 до 10 машин, пилотируемых надежными асами.

Должен также сказать, что для Гитлера был подготовлен новый корабль, каковым являлся последний образец „Юнкерса“ – „Ю-250“, имевший на вооружении 9 скорострельных пушек калибра 20 мм. Сиденье в самолете „Ю-250“ было защищено броневыми плитами снизу, сверху и с боков, а также снабжено непробиваемым стеклом. Там имелось такое же, как и в самолете „Кондор“, устройство для выпрыгивания с парашютом. Самолет „Ю-250“ практически не был использован, так как он вскоре после своего изготовления, в марте 1945 года был уничтожен во время бомбардировки американской авиацией на аэродроме в гор[оде] Мюнхен»[1035].

Бауэр показывал, что Гитлер много перемещался по Германии. Независимо от способа передвижения, личный пилот всегда следовал за ним на самолете. Он также по несколько раз привозил к Гитлеру всех государственных деятелей стран германского блока – П. Лаваля, К. Маннергейма, И. Антонеску, Б. Муссолини, болгарского царя Бориса III, М. Хорти и др. Некоторые полеты Гитлера в другие страны и визиты его высоких гостей происходили в условиях строжайшей секретности. Бауэр, как и некоторые другие сотрудники РСД, выполнял личные указания рейхсканцлера.

Раттенхубер о прогулках Гитлера пешком: «До 1938 года Гитлер часто совершал прогулки пешком в гражданском платье. Особенно часто это имело место во время его пребывания в Берхтесгадене. Эти прогулки, как правило, совершались в сопровождении двух сотрудников охраны, которые шли на некотором расстоянии от Гитлера, в зависимости от характера прогулки и местных условий. Естественно, что подобные прогулки совершались в особой тайне и по разным маршрутам, что помогало предотвратить возможность покушения. После 1939 года пешком он больше уже не ходил и гулял только в своем специально огороженном и обеспеченном надежной охраной парке в Берхтесгадене»[1036].

Визит А. Гитлера к К. Маннергейму (слева) по случаю 75-летия последнего, 1942 г.

Раттенхубер о строительстве жилых и служебных зданий: «На строительство допускались рабочие, прошедшие тщательную проверку по полицейским учетам, имеющие положительную характеристику от бургомистра и руководителя местной национал-социалистской организации. При использовании иностранной рабочей силы допускалось минимальное соотношение: на 4-х иностранцев – один немец. Во время работ происходила проверка рабочих через агентуру, завербованную из числа занятых на строительстве лиц. Существовала строгая система пропусков, которые через неопределенные периоды времени подлежали замене. Были высокая оплата и хорошее обеспечение рабочих, чтобы предотвратить проявление с их стороны какого-либо недовольства.

Все материалы, поступавшие на строительство, подлежали проверке, прежде чем быть использованными. Канализационные, вентиляционные и другие трубы перед окончанием работ исследовались на предмет отыскания в них посторонних предметов. Такому же осмотру подлежали половые настилы, подвалы. Тщательно проверялись подведенные к зданию провода и кабели с целью обнаружения возможно имеющихся среди них ложных проводов. Стены подвергались прослушиванию специальными приборами, определяющими местонахождение посторонних тел. Приемка здания осуществлялась государственной комиссией, в которую входили наряду с инженерами чиновники криминальной полиции»[1037].

Раттенхубер об обслуживании и охране служебных и жилых помещений: «Нами была тщательно разработана инструкция, согласно которой весь обслуживающий персонал служебных и жилых помещений Гитлера в Берлине и его имения в Берхтесгадене, а также и их родственники подлежали непрерывной проверке со стороны полиции. Пропуска в здания менялись ежемесячно. У каждого входа было установлено круглосуточное дежурство привратников и сопровождающих. Чердачные помещения и крыши находились под постоянным наблюдением охраны. Проходы от служебных помещений имперской канцелярии к личным апартаментам Гитлера охранялись эсэсовцами из „Лейбштандарта Адольф Гитлер“. Все помещения имперской канцелярии находились под контролем сотрудников возглавляемой мною охраны РСД.

Лица, приходившие на прием без заблаговременного оповещения, пропускались только после телефонного запроса. Все посетители получали специальный листок, на котором отмечалось время прихода, ухода и количество вещей, принесенных и унесенных ими из здания. Лица, не имевшие специального пропуска, пропускались в здания лишь в сопровождении сотрудника охраны. Багаж сдавался для просмотра в помещение охраны, причем считалось недопустимым, чтобы это помещение было расположено в непосредственной близости к жилой части. Прием пакетов от неизвестных лиц был строжайше запрещен. Запрещалось также хранение невскрытых пакетов. После окончания строительства новой имперской канцелярии в 1938 году мне было разрешено контролировать также и содержимое пакетов, поступавших в адрес Гитлера.

Внутренний ремонт помещений доверялся лишь особо проверенному прикрепленному персоналу, уже годами занятому на этой работе. Посторонняя рабочая сила ни в коем случае не допускалась.

Продукты питания поставлялись от строго определенных фирм, служащие которых находились под постоянным тщательным полицейским контролем. Заказ продуктов по телефону был запрещен, и продукты закупались только лицами из числа охраны, которые их лично сами доставляли на кухню. Все продукты подвергались химическому анализу. Овощи для Гитлера разводились в его имении в Берхтесгадене, выкапывались из земли в присутствии курьера, который их отвозил после этого для приготовления пищи.

В 1939 году, после начала войны, полицейская охрана района имперской канцелярии была значительно усилена, и я строго следил за тем, чтобы личный состав полицейских команд этого важного района оставался неизменным. Примерно с шести часов вечера и до шести часов утра хождение посторонних лиц в непосредственной близости от имперской канцелярии было строжайше запрещено. Лица, направлявшиеся по специальным пропускам в квартиру Гитлера, включая высших партийных чиновников, обязательно сопровождались дежурным охранником.

Помимо этого, вокруг дома Гитлера в Берхтесгадене было установлено большое количество прожекторов, которые включались все одновременно нажатием кнопки и освещали кругом большую территорию. Кроме того, во всех помещениях, где находился Гитлер, включая даже спальню, имелся сигнал тревоги, соединенный с помещениями охраны. Нажатием соответствующих кнопок Гитлер и его адъютанты могли вызвать охрану или объявить общую тревогу во всем районе.

В Берхтесгадене вся почта, поступавшая в адрес Гитлера, просвечивалась рентгеновским аппаратом. <…> Поступавшее из стирки белье Гитлера тоже подвергалось просвечиванию рентгеновским аппаратом. Обслуживающий персонал был при этом одет в свинцовую одежду для защиты от воздействия лучей.

Гитлером мне была поручена также организация охраны его квартиры в Мюнхене, находившейся на втором этаже частного дома на площади Принца-регента, 16. В этих целях я произвел проверку жителей этого дома и установил за ними тщательное полицейское наблюдение. На первом этаже я разместил охрану из четырех человек, хорошо знавших всех жильцов дома, на чердаке был выставлен круглосуточный пост охраны. На дымоходных трубах были установлены защитные решетки для того, чтобы предотвратить заброску в них посторонних предметов. Чердачные окна тоже были огорожены решетками и снабжены изнутри запорами. По одному ключу от всех имевшихся в доме дверных замков было передано в распоряжение охраны.

Весь участок перед домом был огорожен проволочным забором. Перед домом и во всем его районе была учреждена круглосуточная патрульная служба. Прилегающие дома также находились под непрестанным контролем. Въезд в эти дома новых квартирантов разрешался только Имперской службой безопасности.

Все посетители дома заносились в учетную книгу и допускались в дом лишь после телефонного запроса у того или иного хозяина квартиры. За приносимый в дом багаж, который регистрировался, владельцы квартир несли строгую ответственность.

Однако, несмотря на мои настойчивые требования, Гитлер не позволил проводить обыск лиц, посещавших этот дом. Тогда я написал специальную докладную записку, адресованную личному адъютанту Гитлера, в которой указал на недостаточность мероприятий по охране, но никакого ответа я так и не получил»[1038].

Раттенхубер об охране Гитлера в гостиницах: «Гостиницы, в которых останавливался Гитлер, находились под непрерывным контролем гестапо. Сотрудники и постоянные гости также тщательно проверялись. Этим облегчался контроль за случайными посетителями. Прибытие Гитлера в гостиницы было неожиданным, что исключало возможность скопления большого количества людей.

В приемной гостиницы дежурили чиновники местной криминальной полиции. Они же патрулировали по всей гостинице. Особое внимание обращалось на подвальные помещения. Старший охраны контролировал заселение комнат, прилегавших к апартаментам Гитлера. Комнаты рядом с ним обычно предоставлялись его адъютантам и свите. Во время отсутствия Гитлера его комнаты подвергались тщательному наблюдению внутри.

Если Гитлер спускался в ресторан, то шесть охранников занимали соседние столы с расчетом видеть все, что происходит в зале. Некоторое время спустя после прибытия Гитлера в ресторан входил ряд опытных чиновников криминальной полиции с женами – также для наблюдения за публикой. В ночное время личная охрана несла охрану гостиницы, а городская полиция следила за всем прилегающим районом.

Исключение составляла гостиница „Дойчер Хоф“ в Мюнхене во время партийных съездов. В эти дни гостиница была занята партийными чиновниками, получавшими от партийной канцелярии специальные пропуска для входа в дом. Охраной и членами СС все же осуществлялся тройной контроль пропусков»[1039].

Раттенхубер об охране Гитлера в театрах: «Почти во всех немецких театрах имелась „ложа фюрера“. Одновременно имелись постоянные места для полиции в целях максимально четкого контроля и наблюдения за публикой. Эти места выбирались с обеих сторон ложи и сверху над ней. Личная охрана охраняла подходы к ложе Гитлера и контролировала соседние ложи. Обычно Гитлер незаметно для публики входил в ложу вскоре после начала спектакля. Когда Гитлер отъезжал из театра, требовалась дополнительная охрана из состава местной полиции.

Более широкие охранные мероприятия предпринимались при официальных выступлениях. Места вокруг Гитлера и в известном охранном секторе выдавались только лицам по специальным спискам. Патрули наблюдали за всеми помещениями театра, вплоть до артистических уборных.

Восьмидневные празднества в Байрёйте (родина Вагнера)[1040] требовали усиленной охраны. Контролю подвергались все гостиницы, рестораны и особенно сам зал, где происходил фестиваль. Все приглашенные зрители тщательно проверялись тайной полицией еще за несколько месяцев до празднеств. Определенные места оставлялись за сотрудниками тайной полиции. Сектор перед ложей Гитлера был под контролем личной охраны, которая без разрешения Гитлера к ложе никого не допускала. Гитлер во время этих празднеств обычно проживал в Байрёйте у вдовы Вагнера – г[оспо]жи Винифрид Вагнер, в доме которой бывали концерты с участием лучших артистов. В прилегающих к Байрёйту местностях и на дорогах периодически проводился контроль всех жителей и приезжающих»[1041].

Раттенхубер об охране Гитлера на собраниях и митингах: «Места собраний еще за 8 дней до начала их открытия уже были объектом охраны. Все помещения проверялись, огнетушители подлежали удалению. Тщательно обследовались потолочные перекрытия. Специальные полицейские собаки охраняли все подступы к зданию. Патрульная служба действовала круглые сутки. За 2–3 дня до собрания я лично проверял состояние проведенных охранных мероприятий. Гестапо и областное руководство НСДАП информировали меня о принятых ими мерах. За 24 часа до начала собрания все здание еще раз основательно просматривалось и заполнялось охраной. С этого времени доступ в него разрешался лишь по специальным пропускам.

Устройство громкоговорителей производилось специальной командой штурмовиков под начальством группенфюрера Шефер. Специально подобранный состав устанавливал также и прожектора. Пригласительные билеты выдавались областным руководством НСДАП. Личная охрана РСД обеспечивала безопасность ложи Гитлера и трибуны для оратора. Вместе с Гитлером в зал входили лишь небольшое количество сопровождающих лиц.

Определенные места оставлялись для фоторепортеров. Только некоторым из них разрешалось фотографировать Гитлера крупным планом. Снимки при вспышках магния допускались только с санкции самого Гитлера. Максимально сокращалось освещение прожекторами, так как у Гитлера были больные глаза после Первой мировой войны. Во время выступлений Гитлер всегда был потным и разгоряченным, так что после собрания он немедленно принимал теплую ванну, чтобы не простудиться.

Должен также отметить, что после покушения на Гитлера в Мюнхене 9 ноября 1939 года охрана начала широко применять для подслушивания микрофоны, которые за несколько дней до прибытия Гитлера устанавливались между креслами в залах, где были намечены его выступления. Микрофоны изготавливались фирмой „Цейсс“»[1042].

Покушение, о котором вспоминал Раттенхубер, произошло в пивной «Бюргербраукеллер», где традиционно собирались ветераны НСДАП, чтобы отметить годовщину неудачного «пивного путча». В результате взрыва бомбы, заложенной в одну из колонн внутри помещения, 7 человек были убиты и 63 ранены. Гитлер покинул пивную за 10–15 минут до взрыва. На следующий день в районе г. Констанца на границе со Швейцарией был арестован столяр-краснодеревщик Г. Эльзер, сознавшийся в закладке бомбы. До настоящего времени фигурируют четыре основные версии об организаторах покушения: «Черный фронт» О. Штрассера, английская разведка, провокация германских спецслужб, заговор одиночки.

Среди объектов, подлежавших охране в Третьем рейхе, командные пункты стратегического назначения, именуемые в прессе ставками Гитлера, были окружены наибольшей завесой секретности. Известно несколько таких объектов: одни из них изначально создавались как ставки фюрера, другие становились таковыми лишь на момент пребывания в них Гитлера. Подземные сооружения использовались и для других целей, тайна которых когда-нибудь, возможно, будет раскрыта.

Наиболее известные из ставок:

1) «Адлерсхорст» (Adlerhorst, «Орлиное гнездо») – в районе г. Наугейм. Размещалась в замке, окруженном группой бункеров, приспособленных к горно-скалистой местности. В двух километрах от замка в лесу построили несколько деревянных домов; имелся один бункер для Гитлера.

Все строения были хорошо замаскированы деревьями и кустарником. Гитлер находился в ставке с 22 декабря 1944 г. по 15 января 1945 г. В это время в замке размещался штаб фельдмаршала Г. фон Рунштедта.

2) «Беренхоле» (Berenhohle, «Медвежья берлога») – в трех километрах западнее Смоленска, на автостраде Минск – Смоленск. Там Гитлер находился не более двух часов, остальное время провел в штабе армейской группировки фельдмаршала Г. фон Клюге.

3) «Вест-2» (West-2, «Запад-2») – между городами Суассон и Лион (Франция). Гитлер посещал ставку в 1941 г. По характеру строений (бункеров) она напоминала ставку в районе г. Растенбург. Производились работы по сооружению ставок «Вест-1» и «Вест-3» в районе г. Вандом. Обе захвачены союзниками в недостроенном состоянии.

Схема расположения основных объектов «Вольфсшанце»

4) «Вервольф» (Wehrfwolf, «Оборотень») – в районе г. Винница. Гитлер работал в ставке с 16 июля по 29 сентября 1942 г. и с 19 февраля по 8 марта 1943 г.

5) «Вольфсшанце» (Wolfsschanze, «Волчье логово») – в восьми километрах от г. Растенбург (Восточная Пруссия, ныне польский г. Кентшин). С июля 1941 г. – основная ставка фюрера. О ставках под Винницей и Растенбургом будет рассказано далее.

6) «Вольфсшлюхт» (Wolfsschlucht, «Волчье ущелье») – на франко-бельгийской границе под г. Брюи-де-Пеш. Расположена в нескольких домах. На случай воздушного нападения имелись два бункера: для Гитлера и один общий. Стоявшая рядом церковь была снесена, чтобы не служила ориентиром с воздуха. Гитлер находился в этой ставке с 6 по 25 июня 1940 г.

7) «Роре» (Rohre, «Труба») – в районе Веснева (Галиция). Расположена в специально построенном тоннеле с железобетонными стенами и перекрытиями толщиною 1,5–2 метра. Тоннель устроен у подножия лесистого холма и тщательно замаскирован от обнаружения авиаразведкой противника. К нему была подведена железнодорожная ветка для специального поезда Гитлера. Эту ставку Гитлер и Муссолини посетили в 1941 г., а затем вместе вылетели в Умань.

8) «Танненберг» (Tannenberg, «Еловая гора») – в горных лесах Шварцвальда западнее Фрейденштадта. Гитлер находился в ставке с 28 июня по 6 июля 1940 г.

9) «Фельзеннест» (Felsennest, «Гнездо в скалах») – район Эйскирхен в 35 километрах восточнее Рейна. Представляет собой группу бункеров в районе Западного вала; бункер Гитлера устроен в естественной скале.

Осенью 1943 г. фиктивной фирмой «Силезское строительное акционерное общество» начато строительство новой ставки Гитлера «Франкенштейн» в районе г. Швейдниц (Силезия); не закончено.

Раттенхубер: «Выбор места дислокации ставок производился всегда адъютантом [Гитлера от] вооруженных сил генералом Шмундт и комендантом ставки полковником Томас. Затем требовалось согласие возглавляемой мною „службы имперской безопасности“. Наименования [ставок] „Вольфсшлюхт“, „Вольфсшанце“ и „Вервольф“ были выбраны потому, что имя „Адольф“ на древнегерманском языке означает „волк“»[1043].

Как мы уже упоминали, с лета 1941 г. основной ставкой Гитлера стала ставка «Вольфсшанце». Ее строительство началось осенью 1940 г. на «прилежащих к фронту границах» – в лесисто-болотистой местности в восьми километрах на северо-восток от г. Растенбург, вблизи Мазурских озер. Для отвода глаз в г. Растенбурге была открыта специальная контора, в которой набирались рабочие для строительной фирмы «Аскания-Нова», направлявшиеся затем по разным местам в Германию. Основные строительные работы осуществляла созданная в 1933 г. полувоенная «Организация Тодта», занимавшаяся возведением стратегических коммуникаций, военных объектов и различных укреплений. Естественно, соблюдалась строжайшая секретность. На строительстве работали исключительно немцы, тщательно проверенные полицией, гестапо и ведомством Раттенхубера. О режиме секретности после введения ставки в действие говорит тот факт, что большинство высших военных и гражданских чиновников Третьего рейха, посещавших ее, не знали района ее расположения.

Секретный объект занимал территорию площадью около пяти квадратных километров, длина периметра составляла примерно 10 километров. Территория ставки была защищена минными полями и инженерными заграждениями. К 1955 г. снято около 55 000 мин и демонтировано около 200 000 заграждений. В пяти километрах южнее «Вольфсшанце» был построен основной аэродром, запасной аэродром располагался прямо на территории ставки. Всего в ставке было около восьмидесяти строений: семь тяжелых бункеров, несколько средних и десятки легких построек («бараков»). Ставка имела собственную электростанцию, водопровод и систему канализации. Через ее территорию проходила одноколейная железная дорога со станцией Гёрлиц. Внутренняя территория разбивалась на несколько секторов, изолированных друг от друга. Бункеры Гитлера, Геринга, Бормана, Кейтеля и Йодля располагались в особо охраняемой зоне внутри ставки. Проехать в «зону фюрера» можно было, только миновав три контрольно-пропускных пункта: один во внешнем периметре и два внутренних.

Железобетонные бункеры П-образной формы размером 50 ? 30 метров служили для защиты от воздушных налетов. Толщина стен составляла 4–6 метров, толщина перекрытий доходила до 8 метров, в бункере Гитлера – до 10–12 метров. Потолки укреплялись броневыми листами, крыши имели пологие скаты, чтобы авиабомбы рикошетировали. В целях маскировки бункеры были построены между деревьями, на их крышах посажена трава.

Раттенхубер: «Постоянные испарения железобетона требовали дополнительного ввода кислорода в помещения. Баллоны кислорода располагались вне бункера, чтобы избежать последствий возможного их взрыва. Наполнение баллонов кислородом производилось под наблюдением сотрудников тайной полиции (гестапо). В помещения кислород подводился посредством свинцовых труб. Систематически проводились испытания этих баллонов по всем видам их технических показателей»[1044].

«Бараки» представляли собой одноэтажные здания из бетона с плоской крышей и окнами, закрывавшимися стальными ставнями. Спальня и ванная Гитлера размещались в бараке вблизи бункера; после покушения 1944 г. они были переведены в бункер.

С воздуха территория ставки представлялась сплошным лесным массивом. В связи с участившимися налетами советской авиации на Восточную Пруссию в 1944 г. севернее «Вольфсшанце» построили ложную ставку. Однако за всю войну ни одного авиационного налета на главную ставку фюрера произведено не было! В конце ноября 1944 г. началась плановая эвакуация ставки, в конце января 1945 г. ее бункеры взорвали немецкие саперы.

Приказ о строительстве ставки «Вервольф» под Винницей был отдан в августе 1941 г. Ставка располагалась неподалеку от Южного Буга в сосновом бору. Ее строительство производилось с сентября 1941 г. до середины лета 1942 г. и было замаскировано под организацию дома отдыха для раненых немецких офицеров, о чем информировал указатель, выставленный при въезде на объект. Маскировке способствовала живописная лесистая местность. Для изготовления бетона завозили морскую гальку с побережья Черного моря, что также укладывалось в легенду о возведении санатория. Работы выполнялись организацией «ТОДТа», руководил ими правительственный советник архитектор Д. фон Классен. Ставка «Вервольф» обустраивалась с учетом опыта, полученного при строительстве и эксплуатации главной ставки Гитлера в Восточной Пруссии. «Для Гитлера был выстроен отдельный бункер, в то время как для остальных сотрудников ставки имелся общий бункер. Все сотрудники ставки жили в обычных деревенских избах и частично в бараках»[1045]. Территория ставки была разбита на несколько секторов, каждый из которых окружали минные поля и проволочные заграждения. К последним были подведены кабели высокого напряжения.

Как и в «Вольфсшанце», в ставке под Винницей были жилые и служебные помещения для постоянного персонала и охраны. Узел связи ставки соединялся с Берлином и прочими стратегическими командными пунктами с помощью специальных подземных телефонных кабелей. Маскировка от обнаружения с воздуха обеспечивалась расположением ставки в естественном лесном массиве. Она улучшалась с помощью дополнительного насаждения деревьев, кустарников, травы и применения специальных покрытий. Для противовоздушной обороны вокруг ставки было установлено восемь батарей зенитной артиллерии, а на ближайшем аэродроме в постоянной боевой готовности находилась эскадрилья истребителей. Без специального разрешения пролетать над объектом запрещалось даже немецким самолетам. (Подобно винницкой ставке была оборудована и ставка «Беренхоле».)

Ставка тщательно охранялась специальными подразделениями вермахта и СС из дивизий «Великая Германия» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Координация охраны осуществлялась сотрудниками РСД. В кронах деревьев через каждые 200 метров были размещены круглосуточные наблюдательные посты. Территорию ставки патрулировали передвижные группы охраны. Для обороны были построены доты и дзоты, вооруженные пулеметами, огнеметами и гранатометами и прикрытые минными полями и проволочными заграждениями. Жителей близлежащих сел, не являвшихся фольксдойче, выселили в другие места. Контроль над местным населением и территорией осуществляли сотрудники абвера, СД, гестапо и криминальной полиции. На прилегающих к ставке полях местному населению было запрещено выращивать растения с высокими стеблями. Как и на главную ставку Гитлера, на ставку «Вервольф» не упало ни одной авиабомбы. Ее бункеры и наземные строения уничтожены инженерно-саперными подразделениями отступающей немецкой армии в марте 1944 г.

Кроме этих ставок Верховного главнокомандования (Гитлера) для обеспечения безопасности высшего руководства Третьего рейха использовался ряд других секретных сооружений. Один из таких объектов известен под названием «Лагерь дождевого червя» (Regenwurmlager). Он находился на территории современной Польши неподалеку от г. Мендзижеч (по-немецки Мезериц). Объект входил в состав Мезерицкого укрепленного района, являвшегося частью Поморского (Восточного) вала. До 1945 г. эта территория входила в состав Германии. По воспоминаниям местных жителей, данный стратегический объект начали возводить еще в 1927 г., а с 1933 г. (после прихода Гитлера к власти) строительные работы были форсированы. В 1937 г. «Лагерь дождевого червя» приняли в эксплуатацию и передали в ведение вермахта и СС. В конце Второй мировой войны его обороняли два полка и школа дивизии СС «Мертвая голова». Укрепрайон был окружен, но оборонявшие его части ушли из-под удара по подземным коммуникациям.

В 1958 г. инженерная разведка Советской армии обнаружила на территории укрепрайона неподалеку от поселка Кеньшиц входы в подземные сооружения. На поверхность земли были вынесены боевые казематы, изготовленные из железобетона, с бронированными куполами, оборудованные огневыми точками. Подступы к дотам прикрывали рвы, минные поля, бетонные надолбы и несколько рядов колючей проволоки. При входе в каждый дот имелись инженерные ловушки (колодцы), куда неизбежно попадал любой непосвященный, пытавшийся проникнуть внутрь без разрешения. Все входы находились под перекрестным прицелом фронтальных и фланговых огневых точек. Глубоко под землей располагались жилые помещения для личного состава, склады продовольствия и боеприпасов, цистерны с запасами воды и жидкого топлива, электростанции и т. п. На нижних уровнях доты соединялись между собой с помощью системы подземных ходов. Подобное расположение наружных (боевых) и скрытых (обеспечивающих) сооружений вообще характерно для укрепленных районов тех лет.

Однако подземные лабиринты «Лагеря дождевого червя» имели одну особенность. В тоннелях, проложенных на глубине свыше 50 метров, была обнаружена узкоколейная железная дорога, ведущая на запад в сторону реки Одер. Возможно, она шла не только до Одера (около 60 километров), но и до Берлина (примерно 60 километров от Одера). Установить это с точностью невозможно, так как тоннель затоплен. Местные жители, исследовавшие подземелья после войны, утверждают, что в тоннелях насчитывалось свыше двадцати подземных вокзалов.

«Лагерь дождевого червя» неоднократно посещал Гитлер, впервые это произошло в 1937 г. Нашлись свидетели, утверждавшие, что фюрер прибывал в окрестности Мезерица по подземному тоннелю, после чего отправлялся далее на автомобиле, скорее всего, в ставку под Растенбургом. Если это так, то тоннель протяженностью около 120 километров являлся одним из важнейших стратегических объектов в системе обеспечения безопасности Гитлера и других лидеров Третьего рейха. Этот подземный ход (единственный ли?) позволял руководству Германии скрытно покидать Берлин, вводя в заблуждение специальные службы противника и собственных граждан.

Раттенхубер: «Охрану главной ставки Гитлера нес Батальон сопровождения фюрера из дивизии „Великая Германия“. Комендантами [ставки] являлись: в 1939 году – генерал [Эрвин] Роммель, в 1940–1942 годах – полковник Томас, в 1943–1945 годах – полковник Штребе»[1046].

Центральным координирующим органом, отвечавшим за безопасность высшего военно-политического руководства Германии, было ведомство Раттенхубера. 1-й отдел РСД осуществлял сопровождение Гитлера, охрану Берхтесгадена и квартиры Гитлера в рейхсканцелярии. 8-й отдел нес охрану квартиры Гитлера в Мюнхене. 9-й отдел занимался внешней охраной Берхтесгадена. 15-й отдел нес охрану служебных помещений Гитлера в имперской канцелярии. Для обеспечения охраны Гитлера привлекались силы и средства всех военных и гражданских учреждений Германии. В партийной канцелярии (Partaikanzlei) за связь с Главным имперским управлением безопасности (РСХА) отвечал отдел Abt. III V[1047]. По линии РСХА привлекались структуры Тайной государственной полиции (AMT IV[1048]), Службы безопасности (AMT III и AMT VI[1049]) и Криминальной полиции (AMT V[1050]).

Кроме полка «Лейбштандарт Адольф Гитлер», который в 1942 г. развернули в 1-ю танковую дивизию СС, в охране Гитлера были задействованы еще несколько подразделений. Из них наиболее известным являлся элитный полк вермахта «Великая Германия». Он состоял из четырех моторизованных батальонов, артиллерийского дивизиона и вспомогательных служб. Полк нес охрану ставок Верховного главнокомандования и правительственного квартала в Берлине, участвовал в боевых действиях, преимущественно на Восточном фронте. По численности и оснащенности полк более напоминал моторизованную бригаду. В марте 1942 г. его развернули в моторизованную (панцергренадерскую) дивизию «Великая Германия».

Батальон сопровождения фюрера, входивший в состав полка «Великая Германия», был сформирован 1 октября 1939 г. Личный состав батальона привлекался как к охране ставок Гитлера, так и к его сопровождению во время поездок на фронт. Батальон был двойного состава – один служил на фронте, а второй охранял Гитлера и его штаб.

16 сентября 1943 г. сформирован Гренадерский батальон Гитлера, который в июле 1944 г. был также развернут в бригаду, а в январе 1945 г. – в панцергренадерскую дивизию.

В октябре 1944 г. у Гитлера и его окружения возникли опасения, что советские войска одновременно с наступлением на Восточную Пруссию попытаются высадить десант с целью захвата «Вольфсшанце». В связи с этим Батальон сопровождения фюрера был преобразован в моторизованную Бригаду сопровождения фюрера под командованием полковника О. Э. Ремера.

Ремер родился в 1912 г. в г. Нойбранденбург; воевал на советско-германском фронте, отмечен золотым знаком за восемь ранений на передовой, серебряным знаком – за проведение 48 сражений, награжден болгарским орденом за взятие г. Скопье, имел и другие знаки отличия. 12 ноября 1943 г. был удостоен высшей награды рейха – Рыцарского креста с дубовыми листьями. В июле 1944 г. в чине майора назначен командиром берлинского охранного батальона «Великая Германия». Во время заговора 20 июля 1944 г. произведен в полковники (Гитлер сообщил ему об этом в момент телефонного разговора); отличился при подавлении заговорщиков в Берлине. С января 1945 г. – генерал-майор.

Раттенхубер: «Охранные мероприятия проводились по двум секторам:

а) Внутренний сектор под командованием оберштурмбаннфюрера СС Хегель, которому я придавал свой 1-й отдел (в него входила и команда личных телохранителей. – Примеч. авт.). Задачи внутреннего сектора были те же, что в Берлине и Мюнхене, – контроль гостей и багажа. К этому прибавилась проверка по полицейским учетам всех офицеров резерва, находившихся в штабах на территории ставки. Согласно приказу Гитлера, штатные офицеры не подлежали полицейскому контролю.

б) Внешний сектор под командованием штурмбаннфюрера СС Шмидт, которому было придано мною „Отделение особого назначения“ в количестве 22 полицейских чиновников. Эта заградительная зона распространялась на 4 км вокруг ставки. Задачей внешнего сектора являлось круглосуточное наблюдение за подступами к ставке и путями, связывающими ставку с выдвинутыми постами и зенитными точками.

Военнослужащим разрешалось посещение ставки только после предварительной регистрации в Главном командовании Вооруженными силами. Машины, приближавшиеся к ставке, должны были выключать фары и включать свет в кабине для проверки пассажиров. Пропуска сотрудников ставки подвергались ежемесячной перерегистрации. После покушения на Гитлера в июле 1944 года был введен обыск всех лиц, приезжавших в ставку, на предмет обнаружения оружия. Исключение составлял особый список приближенных к Гитлеру лиц. Багаж всех без исключения лиц подвергался просмотру. Почта, поступавшая в ставку Гитлера, подвергалась самому тщательному контролю.

Продукты питания и медикаменты для Гитлера также тщательно контролировались. <…> Медикаменты для Гитлера заказывались только профессором Морелль. Эти лекарства изготовлялись под наблюдением доктора Мулли сначала в Гамбурге, а затем в одном небольшом городке, названия которого я сейчас не помню, и доставлялись в ставку специальным курьером. Минеральная вода, которую очень любил Гитлер, наливалась в бутылки только в присутствии сотрудников охраны и привозилась в ставку тоже специальным курьером.

Аналогичная картина была с доставкой продуктов питания, которые поставлялись одними и теми же фирмами, находившимися под постоянным контролем государственной тайной полиции. В Виннице при содействии немецкой садоводческой фирмы „Зайденшпинер“ и с привлечением организации „ТОДТ“ было устроено большое огородное хозяйство, так как Гитлер, как известно, был вегетарианцем и овощи составляли основную часть его пищи. Начальник кухни гауптштурмфюрер СА Фатер сам выезжал в это огородное хозяйство и брал там необходимые овощи. Таким образом, овощи поступали в кухню, минуя посторонних лиц. Другие продукты, как то: рис, яйца и т. д. – доставлялись с армейских складов. В этом случае тот же начальник кухни или его заместитель без предварительного уведомления выезжали на склад и лично отбирали там продукты, неся за это полную ответственность. Иногда некоторые виды продуктов доставлялись Гитлеру специальным курьером из Берхтесгадена»[1051].

Раттенхубер об охране Гитлера во время выездов на фронт:

«1. Во время войны с Польшей Гитлер выезжал в район Кульмана на Висле, в г. Кельцы, на реку Сан, в район Лодзи и совершил две поездки под Варшаву, в район боевых действий.

2. Во время войны с Францией Гитлер посещал фельдмаршала Клюге в Бостони, был также в г. Лилль, на реке Ипр, в г. Дюнкерк и совершил полет в Париж, где знакомился с достопримечательностями города.

3. Во время войны с Советским Союзом, в 1941–1942 годах, Гитлер вылетал в г. Брест и Умань, в районы городов Риги и Минска, в Мариуполь к фельдмаршалу Клейсту, в Полтаву к фельдмаршалу Рейхенау и в Смоленск к фельдмаршалу Клюге. В 1943 году Гитлер вылетал в Запорожье к фельдмаршалу фон Манштейну и вторично посетил фельдмаршала Клюге в Смоленске. В последующее время на Восточном фронте Гитлер больше уже не бывал, за исключением одного выезда к своим войскам на реку Одер в марте 1945 года.

Должен дополнить, что Гитлер выезжал специальным поездом еще в 1940 году для осмотра французских пограничных укреплений, а в 1941 году – в г. Хендей, на франко-испанской границе, для встречи с Франко. Во время одной из таких поездок (когда, точно не помню) он встречался с маршалом Петеном в г. Монтуар.

За исключением совместного вылета на фронт с Муссолини, все остальные поездки Гитлера были проведены неожиданно, и поэтому никакие подготовительные охранные мероприятия проведены не были, тем более что Гитлер приезжал на фронт не больше чем на несколько часов. По прибытии Гитлера местные органы СД немедленно принимали все необходимые меры по его охране.

Некоторое исключение составляют полеты в Мариуполь и Запорожье. В Мариуполе Гитлер ночевал в отведенном для него доме, кажется, в бывшей гостинице на берегу моря. В Запорожье он жил два дня в помещении авиационной казармы. В обоих случаях, при содействии органов тайной полевой полиции, мною были проведены необходимые охранные мероприятия в непосредственной близости к квартире Гитлера, как то: усиленная патрульная служба, внутренние и внешние караулы, закрытие всего прилегающего района для постороннего движения. Более широкие мероприятия по охране мною не проводились, так как это могло вызвать ненужную шумиху. Вследствие этих минимальных мер по охране пребывание Гитлера в Мариуполе осталось неизвестным для местных жителей, а в Запорожье об этом знали лишь небольшое количество лиц.

Гитлер и Муссолини посетили в Брест-Литовске только крепость. На время посещения крепость была окружена Батальоном сопровождения фюрера и закрыта для проникновения туда военнослужащих и гражданских лиц (посещение Брестской крепости состоялось 26 августа 1941 г. – Примеч. авт.).

По прибытии в Умань (после 26 августа 1941 г. – Примеч. авт.) рядом с аэродромом была разбита палатка, где фельдмаршал Клюге доложил Гитлеру и Муссолини обстановку на фронте, после чего все мы выехали на автомобилях в окрестности города. Поездка совершалась по совершенно пустой местности, и мы встретили по пути лишь несколько грузовиков с итальянскими солдатами, которые были очень удивлены, увидев Муссолини. Во время этой поездки Гитлер два раза питался на аэродроме из солдатской кухни»[1052].

Раттенхубер об охране Гитлера во время его выездов за границу: «В мае 1938 года Гитлер выезжал в Италию. Для организации охранных мероприятий был создан „охранный штаб“ под председательством итальянского министра внутренних дел Бокини. Его заместителем являлся начальник 4-го управления СД группенфюрер СС Мюллер.

Подготовка началась за несколько недель до поездки. Был проведен усиленный контроль на итало-германской границе, в морских портах, особо тщательно наблюдали за иностранцами. На дорогах к Риму, Неаполю, Флоренции (куда был намечен приезд Гитлера) была учреждена непрерывная проверка всех проезжающих лиц.

Я командировал трех своих сотрудников в Рим, Неаполь и Флоренцию для организации контакта с итальянскими органами безопасности.

Поездка совершалась по железной дороге в двух спецпоездах. Начиная с итало-германской границы до Рима по обеим сторонам пути были выставлены воинские части. Каждому железнодорожному чиновнику был придан сотрудник криминальной или политической полиции для контроля за работой. На паровозах находились немецкие инженеры, отвечавшие за техническое проведение поездки. На заранее обусловленных станциях находилось тщательно отобранное „население“ – главным образом фашистские союзы в полной форме. Гитлер показывался у окна и отвечал на приветствия. Из вагона не выходил. На остановках личная охрана окружала его вагон и следила за поведением посторонних лиц.

В Риме Гитлера встретили: король, наследный принц и Муссолини. Поездка во дворец Квириналу, где были отведены апартаменты для Гитлера, совершалась в парадных каретах. Охрана осуществлялась батальоном кирасир.

Задолго до поездки автострада была закрыта для посторонних лиц и посыпана песком на всем протяжении пути, чтобы контролировать любое постороннее появление на дороге. Тротуары были ограждены деревянными барьерами, перед которыми были выставлены гвардейские части, за барьером находились фашистские союзы. Окна домов были заняты полицией и зрителями по особому списку. На узких участках пути окна были закрыты и декорированы коврами и флагами.

Б. Муссолини и А. Гитлер

Канализационные устройства, каналы, мосты находились под тщательным наблюдением криминальной полиции. Гражданские лица, пользовавшиеся правом прохода к автостраде, должны были иметь серию пропусков. Утеря одного из них делала остальные недействительными.

Меры по безопасности дворца Квириналу, где останавливался Гитлер, мне неизвестны, так как неудобно было об этом расспрашивать, ибо речь шла о дворце самого короля.

В верхнем этаже над апартаментами Гитлера проживали придворные чины, а внизу была размещена немецкая охрана во главе со мной. На одном этаже с Гитлером размещались его адъютанты Брюкнер и Шауб.

Поездки Гитлера по Италии (во Флоренцию и Неаполь) проводились на итальянской автомашине „альфа-ромео“, водителем которой Муссолини поставил своего личного шофера. Скорость автомашины достигала до 90 миль в час. Машина, предоставленная в пользование Гитлера, была обычной, она не имела брони и непробиваемого стекла. Никакого иного специального устройства на ней тоже не было, по крайней мере, я и личный шофер Гитлера Кемпка не обнаружили этого при самом тщательном ее осмотре. Охрана также ехала на автомашинах марки „альфа-ромео“ и мотоциклах „мото-куцци“. До поездки шоферы несколько раз тренировались на трассе. Весь путь был закрыт для постороннего движения и усиленно охранялся итальянской полицией.

В отличие от итальянской поездки поездка Гитлера в Финляндию зимой 1942 года была секретной и не требовала особых охранных мероприятий, кроме тщательного сохранения тайны. Я вылетел в Финляндию за несколько дней до прилета Гитлера, проверил на месте состояние охраны и установил связь с финской полицией. Гитлер вылетел из своей ставки (около гор[ода] Растенбург) и приземлился недалеко от гор[ода] Хельсинки.

О его приезде не знало даже немецкое командование. До Хельсинки он ехал на финской машине обычного типа, так как свою не брал. Дорога шла лесом, поэтому окружающий лесной массив был заполнен войсками и криминальной полицией с собаками. По самой трассе через каждые 200–300 метров стояли посты, сообщавшие по телефону о продвижении Гитлера. Кроме того, трасса усиленно патрулировалась полицией, посаженной на мотоциклы. Посторонние лица, естественно, не допускались на трассу»[1053].

Раттенхубер об охране Муссолини во время пребывания в Германии и поездки с Гитлером на фронт: «Во время приезда Муссолини в 1937 году в Германию весь железнодорожный путь от итало-германской границы до Берлина охранялся полицейскими, стоявшими на расстоянии видимости друг от друга. Поскольку полиции не хватало, были мобилизованы отряды CС, СА, НСКК (национал-социалистский моторизованный корпус) и „трудовой повинности“. За безопасность на каждом участке пути в той или иной области отвечал соответствующий высший начальник СС и полиции.

Перед личным поездом Муссолини двигался специальный „форпоезд“ (передовой поезд. – Примеч. авт.). Для усиления итальянской охраны, насчитывавшей 20 человек и возглавляемой Ронкуччи, в спецпоезде находилась выделенная мною немецкая охрана (РСД) под командованием гауптштурмфюрера Виттман в количестве восьми человек. Обслуживающий персонал поезда был итальянский. Были добавлены лишь немецкие инженеры, находившиеся на локомотивах обоих поездов, и машинисты, отобранные из числа особо проверенных членов национал-социалистской партии.

На остановках были выстроены отряды СС, СА, НСКК и члены национал-социалистской партии. Посторонние лица не допускались. Ответственность нес соответствующий начальник вокзальной полиции и руководитель местной группы НСДАП. Долгих остановок не было, что облегчало проведение мероприятий по охране. Виадуки и мосты еще за несколько дней были проверены и находились с того времени под строжайшей охраной. В Мюнхене поезд останавливался на главном вокзале, а в Берлине на запасном вокзале „Хесрштрассе“. Этим избегалось соприкосновение поезда с центром города.

Почти все продукты питания итальянцы везли с собой. Свежие продукты доставлялись под присмотром чиновников гестапо из кухни фюрера.

Из числа автомобилей для переезда Муссолини использовались лишь бронированные машины Гитлера, которые я описал выше. Все домовладельцы в Мюнхене и Берлине, дома которых находились в районе трассы, по которой должен был следовать Муссолини, были обязаны специальной подпиской нести полную ответственность за благонадежность своих жильцов. Неизвестные лица на это время в эти дома не допускались, снятие квартир и домов внаем в этом районе было запрещено. Жильцы указанных домов часто контролировались гестапо.

Крыши были проверены и заняты полицией. Полицейские располагались на крышах таким образом, чтобы не быть видными с улицы. В магазинах и на предприятиях, расположенных по трассе, владельцы тоже были обязаны подпиской отвечать за благонадежность служащих и рабочих. В гостиницах были тщательно проверены все проживавшие там лица.

На подъездных путях германских автострад в районе Мюнхена и Берлина были устроены шлагбаумы, где происходила тщательная проверка пассажиров, автомашин и их багажа. Все гаражи подлежали усиленному контролю. Неизвестные машины направлялись в полицейский участок для проверки.

Проверялись все канализационные трубы. Входные отверстия в канализационные трубы были покрашены различными, не бросающимися в глаза, специальными красками. Если кто-либо попытался бы снять канализационную решетку, то на ней оставил бы отпечаток руки. За несколько дней до приезда Муссолини все канализационные трубы, по которым можно было ходить, были заняты патрулями. Кроме того, полицейские патрули охраняли все прилегающие к трассе улицы.

В Мюнхене и Берлине улицы, где ехали Гитлер и Муссолини, были за много часов до этого оцеплены полицией и отрядами СС, СА и НСКК. Улицы на трассе были поделены на участки, за каждый из которых нес ответственность сотрудник криминальной полиции с подчиненной ему командой. Каждый начальник участка за несколько дней подробно знакомился со своим участком, домовладельцами, хозяевами предприятий, проверял выполнение ими полицейских инструкций. Все начальники участков были связаны телефоном с охранным штабом, возглавляемым группенфюрером СС Мюллером. После проезда Гитлера и Муссолини их участка они сообщали об этом в штаб условным паролем. В Берлине охранный штаб размещался в помещении главного управления имперской безопасности (ул. Принца Альбрехта).

Если тот или иной участок пути включал сад или парк, то там обязательно находились полицейские чиновники с собаками. Особо обращалось внимание при этом на возможность укрытия „кукушек“ на деревьях. Населению, встречавшему Муссолини и Гитлера, было запрещено держать в руках какие-либо пакеты или свертки. Также было запрещено фотографирование и бросание цветов. Население было об этом уведомлено в газетах и по радио, а также полицейскими на мотоциклах, возившими с собой щиты с соответствующим текстом. В Мюнхене и Берлине за 30 минут до прибытия поезда движение транспорта и пешеходов в районе маршрутов Гитлера и Муссолини было закрыто. Пассажиры, прибывшие с другими поездами, выводились запасными путями на боковые улицы.

Гитлер и Муссолини, как правило, ехали в машине стоя. На расстоянии двух метров справа и слева ехали обе машины охраны СС и РСД, образуя треугольник с машиной Гитлера. На подножках машин охраны стояло по два охранника, готовых в любой момент спрыгнуть с машин.

Дворец принца Карла в Мюнхене, где остановился Муссолини, был под тщательным наблюдением гестапо. Продукты питания во дворец доставлялись из запасов Гитлера. В Мюнхене Муссолини и Гитлер были один день, принимали парад частей СС и вечером выехали в Берлин. Особых мероприятий по охране их во время парада не потребовалось, так как гражданской публики там не было. Путь от дворца до площади (100 метров), где проводился парад, был очищен от посторонних лиц.

В Берлине Муссолини проживал во дворце Бельвю. Этот дворец, служивший для приема иностранных гостей, был круглый год под наблюдением гестапо. Примерно за восемь дней до приезда Муссолини дворец был еще раз тщательно проверен сверху донизу. Работы во дворце – расстановка цветов и украшений – производились под наблюдением чиновников гестапо. Всем занятым во дворце лицам были выданы новые специальные пропуска. После прибытия Муссолини и сопровождающих его лиц были вновь выданы новые пропуска, а старые утратили свою силу. Во время большой манифестации на стадионе „Олимпия“ подъездной путь к стадиону был организован таким образом, что по нему проезжали только лишь машины Гитлера и Муссолини со свитой.

Кроме того, Муссолини и Гитлер выезжали в район маневров частей германской армии. Охрана района маневров, которые происходили севернее Берлина (около Мекленбурга), поставила полицию перед новой сложной задачей, так как не было ясно, в какое именно место поедут Гитлер и Муссолини. Поэтому весь район был поделен на сектора, разделенные естественными рубежами и железными дорогами. Соответственно характеру местности и количеству населенных пунктов в сектора направлялось нужное количество полиции. Одежда полиции подбиралась соответственно обычной одежде местных жителей.

Оперативные команды, руководившие охраной в секторах, за 10–14 дней выезжали на места и знакомились с обстановкой. Немедленно была учреждена патрульная служба во всех секторах. Связь по телефону с центром в Берлине разрешалась только при чрезвычайных происшествиях. Таким образом, избегалось излишнее взбудораживание населения чрезмерными охранными мерами. Формально оперативные команды входили в подчинение начальников сельской жандармерии, хорошо знавшей местных жителей. Таким образом, весь охранный механизм был отработан. Посещение маневров прошло без малейших происшествий.

В ставку Гитлера (район г. Растенбург) в 1941 году Муссолини приезжал в специальном поезде, причем охрана его была организована аналогично тому, как я уже описал выше в разделе поездок Гитлера по железной дороге. Муссолини все время находился в ставке, за исключением выездов в Брест-Литовск и Умань. Вылет в Брест-Литовск был совершен с аэродрома г. Растенбург, где находились только самолеты „эскадрильи фюрера“. Другие самолеты ставки дислоцировались на аэродроме около гор[ода] Летцен. Нужно было охранять только путь от ставки к аэродрому. Для этого было выставлено большое количество постов из состава Батальона сопровождения фюрера. Местность, прилегающая к дороге, и мосты охранялись сотрудниками РСД. Большое внимание уделялось также зарослям и кустарникам. Трава на площади, примыкавшей к дороге, была скошена.

В ставку ОКХ (командование сухопутными силами) поездка совершалась по железнодорожной ветке, соединяющей эту ставку со ставкой Гитлера. В этом случае также были приняты усиленные меры охраны Муссолини в пути – назначение ответственных лиц за участки, патрулирование полицейских на расстоянии видимости; тщательно просмотрены все подступы к пути и установлены дополнительные посты в наиболее опасных местах. Железная дорога днем и ночью проверялась сотрудниками РСД пешком и на дрезине.

Поездка Гитлера и Муссолини в Умань совершалась спецпоездами до ставки „Рере“ („Тоннель“). Охрана по пути осуществлялась силами местных областных начальников СС и полиции. Железнодорожный путь на всем протяжении охранялся полицией. Так как к ставке „Рере“ вела одна колея, то Гитлер, не доезжая ставки, поехал на автомашине и встретил затем спецпоезд Муссолини, подошедший непосредственно к ставке. Вслед за этим был подведен спецпоезд Гитлера.

При этом имел место следующий случай: за несколько дней до приезда Гитлера я отдал приказ, чтобы к местному населению не применялось бросающихся в глаза охранных мер и чтобы таким образом внимание населения не было привлечено к происходящим событиям. Вопреки моему приказу, начальник полиции и СС по Краковской области распорядился, чтобы все население было загнано в дома и перед ними выставлена охрана. Об этом узнал Гитлер и вызвал меня для объяснения. Он был буквально взбешен и закричал на меня: „Какой идиот отдал подобное дурацкое распоряжение? Немедленно разыщите этих полицейских болванов и сделайте им строгое внушение. Они не понимают, что я такими мерами не завоюю популярность местного населения“. Я выполнил приказание Гитлера, вызвал местное полицейское начальство и после довольно резкого разговора отменил их мероприятия.

Я уже указывал, что Гитлер в Муссолини ездили каждый в своем отдельном спецпоезде. Полеты в Брест и Умань также совершались в различных самолетах, ибо по этому поводу имелось специальное указание Гитлера. Пилотом для Муссолини Гитлер назначил своего шеф-пилота генерал-лейтенанта Баур, а самолет Гитлера вел полковник Дольди. Во время автомобильных поездок Гитлер и Муссолини сидели в кузове вместе. Рядом с шофером Кемпка обычно сидел в той же машине адъютант Шауб или Шмидт. При беседах Гитлера и Муссолини я не присутствовал, поэтому их содержание мне неизвестно»[1054].

Как следует из показаний Раттенхубера, система обеспечения безопасности Гитлера была одной из лучших в свое время. Всего за период нахождения Гитлера у власти на него готовилось свыше сорока покушений, но ни одно из них не привело к смерти фюрера. Наибольшие шансы на успех имело покушение полковника К. фон Штауфенберга 20 июля 1944 г. в ставке под Растенбургом. Проносу бомбы в ставку, ее закладке и бегству исполнителей способствовал ряд закономерных «случайностей». Взрывчатка и химический взрыватель были доставлены в портфеле Штауфенберга на заседание Военного совета потому, что вещи высших офицеров в ставке не досматривались. До покушения в июле 1944 г. на этом настаивал сам Гитлер, несмотря на неоднократные предостережения руководства охраны.

Раттенхубер: «В 1943 году из Главного управления Имперской безопасности я получил два сообщения, одно из которых поступило из Испании, а другое – из Швеции. В этих сообщениях указывалось, что офицеры германской армии подготавливают убийство Гитлера, но конкретных фамилий этих военных заговорщиков не упоминалось. Оба эти сообщения я доложил генералу Шмидт и рейхсляйтеру Борман, которые имели по этому поводу беседу с Гитлером. Как мне сообщил Шмидт, Гитлер считал эти сообщения выдумкой, не имеющей под собой никакого основания. Поэтому Гитлер мне так и не разрешил обыскивать офицеров ставки. После этого я неоднократно обращал внимание генерала Шмидт на серьезную угрозу покушения, так как была полная возможность пронести в ставку взрывчатое вещество, но он тоже оставлял эти мои заявления без реагирования»[1055].

Оберфельдфебель Фогель, разыскавший Штауфенберга по поручению начальства, видел, как полковник и его адъютант В. фон Хефтен что-то прятали в портфель в спальне адъютанта Кейтеля, но доложил об этом только во время проведения расследования. Появление Фогеля привело к тому, что вместо двух бомб заговорщики уложили в портфель только одну, а вторую выбросили по дороге на аэродром. Она была впоследствии найдена и стала важной уликой. Штауфенберг до взрыва покинул помещение, в котором проходило совещание, под предлогом срочного звонка из Берлина. Немедленно после взрыва начальник 1-го отдела охраны штурмбаннфюрер П. Хегель приказал закрыть входы и выходы из ставки. Внутренний офицерский караул отказался пропустить машину заговорщиков, но Штауфенберг заявил, что имеет разрешение на выезд. У наружного поста автомобиль снова остановили. Штауфенберг позвонил адъютанту коменданта ставки фон Меллендорфу (участнику заговора), который подтвердил начальнику караула наличие разрешения.

Раттенхубер: «По приказу Гиммлера в ставку была направлена „особая комиссия гестапо“ для проведения тщательного расследования на месте. Из членов комиссии припоминаю специалиста по взрывчатым веществам штурмбаннфюрера СС Видемана. Часть членов комиссии направилась на место покушения, а остальные – в мой рабочий кабинет для проверки проведенных мною мероприятий по охране Гитлера. При этом были изъяты все разработанные мною инструкции по охране. Следует заметить, что какой-либо халатности или небрежности в исполнении моего служебного долга комиссия не установила.

В самом бараке, где произошел взрыв, комиссия обнаружила остатки портфеля, плоскогубцев, капсюли, и к концу дня вся картина покушения была уже ясна. Шофер, отвозивший трех офицеров на аэродром, показал на допросе, что во время поездки почувствовал толчок, как будто кто-то из пассажиров выбросил что-то из машины.

При осмотре местности была найдена вторая адская машина, выброшенная из автомобиля. Анализ взрывчатки, как мне говорил Видеман, показал, что взрывчатое вещество было английского происхождения, однако оно могло быть воспроизведено и в химической лаборатории имперского управления криминальной полиции. <…>

В соучастии покушения на Гитлера подозревался также начальник Имперской криминальной полиции группенфюрер СС Нёбе, которому удалось бежать и некоторое время скрываться, пока он не был арестован в окрестностях Берлина. <…>

Следует отметить, что покушение на Гитлера планировалось вначале в Берхтесгадене, однако не было осуществлено, так как заговорщики в силу особо тщательной охраны этого района не смогли бы оттуда выбраться (показания генерала Штиф). Затем было намечено осуществить покушение в начале июля 1944 года около замка Клесхейм, где Гитлер должен был осматривать новые типы танков и военного обмундирования. Заговорщики хотели положить в ранцы трех солдат, демонстрировавших обмундирование, мины, которые должны были взорваться при малейшем натягивании одного из ремней на ранце. В этих целях взрывчатка была принесена в ставку командования сухопутных войск (лес Мауэрвальд), где ее хотели было зарыть, однако этому помешали сотрудники тайной полевой полиции, обнаружившие эту взрывчатку. По приказу заговорщика генерал-квартирмейстера Вагнер расследование по этому делу было прекращено.

Далее было установлено, что Штауфенберг приезжал с адской машиной также и в ставку Гиммлера, но имел ли он намерение совершить там покушение на Гиммлера, осталось невыясненным. <…> Следствие по делу заговорщиков показало, что покушение на Гитлера планировалось начиная с 1939 года (показания генерала Штиф). Этот факт нашел свое подтверждение в записях дневника, принадлежащего начальнику абвера адмиралу Канарису, которые были обнаружены в апреле 1945 года в сейфе в помещении разведоргана „Цеппелин“ после ареста Канариса и доставлены мне. Не читая, я их передал группенфюреру СС Мюллеру, ибо я тогда был занят переводом ставки в Берхтесгаден»[1056].

Летом 1938 г. генерал Л. Бек и его офицеры разработали план, согласно которому предполагалось объявить Гитлера душевнобольным и передать власть армии. Осенью 1938 г. начальник Генштаба Ф. Гальдер, президент Рейхсбанка Я. Шахт и другие готовили переворот с целью отстранить от власти Гитлера и НСДАП и восстановить парламентскую республику. После Мюнхенского соглашения заговор распался. Осенью 1939 г. генералы во главе с главнокомандующим сухопутными войсками В. фон Браухичем сговорились отстранить фюрера от власти и заключить мир с Лондоном и Парижем. Заговор также провалился.

В декабре 1942 г. обер-бургомистр Лейпцига К. Герделер, начальник общевойскового управления Генштаба генерал Ф. Ольбрихт и начальник оперативного управления группы армий «Центр» Х. фон Тресков договорились начать подготовку покушения на Гитлера. Тресков готовил его убийство при помощи пластиковых бомб, а Ольбрихт и заместитель Канариса Г. Остер составили план захвата власти в Берлине, Кельне, Мюнхене и Вене. В конце февраля 1943 г. Ольбрихт сообщил Трескову, что приготовления к плану «Вспышка» закончены. 13 марта 1943 г., после совещания в штабе группы армий «Центр» в Смоленске, Гитлер вылетел в «Вольфсшанце». Тресков передал одному из офицеров, сопровождавших фюрера, пакет с «парой бутылок коньяка» для своего знакомого в ставке. В пакете находилась бомба с часовым механизмом, которая должна была взорваться во время полета. Взрыватель не сработал, и самолет с Гитлером благополучно приземлился под Растенбургом. Через неделю сорвалась попытка покушения в берлинском цейхгаузе. В октябре – ноябре 1943 г. начальник Организационного отдела Генштаба генерал Х. Штиф пытался пронести взрывчатку в ставку, но не сумел это сделать из-за мер безопасности. В ноябре – декабре 1943 г. и в феврале 1944 г. предполагалось взорвать Гитлера во время осмотра новой военной формы, но осмотр три раза отменялся по различным причинам. Попытка ротмистра фон Брайтенбурга застрелить Гитлера во время совещания в Берхтесгадене сорвалась из-за того, что его не пропустила охрана.

Раттенхубер: «В дополнение ко всему изложенному хочу отметить, что в 1943 году в американском журнале „Лайф“ была помещена статья под названием „Три наиболее хорошо охраняемых человека на земле“. Речь шла о маршале Сталине, президенте Рузвельте и премьер-министре Черчилле. Эта статья вызвала большую панику в окружении Гитлера, так как создалось впечатление, что охрана Гитлера поставлена слабо. Особенное беспокойство по этому поводу проявляли начальник партийной канцелярии Борман и адъютант Гитлера генерал Шмундт. Мне, однако, удалось убедить их в том, что не следует полагаться на болтовню американских корреспондентов, ибо мною проведены все необходимые мероприятия по обеспечению личной безопасности Гитлера. Мною также изучалась статья одного английского журналиста под названием „Четыре варианта убийства Гитлера“. Следует сказать, что эта статья была фантастической и рассчитана на сенсацию писателя, поэтому для меня она не представляла практического интереса»[1057].

Несмотря на то что события 20 июля 1944 г. достаточно хорошо изложены в воспоминаниях очевидцев, хотим обратить внимание читателей на несколько важных моментов, связанных с неудавшимся заговором. Сигнал «Валькирия», в соответствии с которым сухопутные войска начинали действовать в интересах заговорщиков, командирам частей был известен в другом качестве. По планам обеспечения безопасности Третьего рейха он был кодовым обозначением ситуации внутренних беспорядков. При получении этого сигнала власть в Германии передавалась в руки военных. Таким образом, заговорщики пытались использовать для взятия власти уже разработанный план борьбы с беспорядками. В соответствии с их замыслом основным внутренним врагом должны были выступить СС, представители которых, по версии заговорщиков, «осуществили убийство Гитлера», поэтому в качестве пароля использовалась фраза «только по приказу фюрера». Подавляющее большинство солдат и офицеров из частей вермахта, выступивших по приказу руководителей заговора, были убеждены в том, что они действуют против врагов фюрера и рейха.

Большинство историков считают основными причинами провала военного переворота то, что Гитлер остался в живых, а заговорщики либо бездействовали, либо действовали крайне нерешительно. Наиболее решительным соратником Гитлера в Берлине стал рейхсминистр пропаганды доктор Й. Геббельс, который привлек на свою сторону майора Ремера, посланного заговорщиками для его ареста. После телефонного разговора Гитлера с Ремером последний поступил в подчинение к Геббельсу. Силами его батальона и поднятых по тревоге подразделений из дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», дислоцированных в Лихтерфельде, попытка военного переворота в Берлине была подавлена. 21 июля создана Особая следственная комиссия во главе с Г. Мюллером, в которой работали около 400 сотрудников гестапо и СД.

В воспоминаниях О. Скорцени отмечается, что английское радио с 25 июля 1944 г. начало передавать сообщения об участниках заговора. Сотрудник МИД Германии княжна М. Васильчикова, связанная с заговорщиками, в августе 1944 г. записала в дневнике: «Радио союзников делает невесть что: они называют имена людей, которые, как они утверждают, участвовали в заговоре. А между тем многие из них пока официально к заговорщикам не причислены»[1058]. Руководитель британской пропаганды на Германию С. Делмер признал, что английские радиостанции по его указанию передавали в эфир списки участников заговора: «Одна из наших целей заключалась в том, чтобы упомянуть в связи с заговором тех немецких офицеров, на которых мы хотели навлечь подозрения гестапо и СД. <…> Мы сумели представить в качестве участников „путча за мир“ столько чинов из вермахта, МИД и вообще администрации, что количество названных имен почти сравнялось с общим фактическим числом заговорщиков…»[1059].

Уже с начала 1945 г. пресса стала сообщать об исчезновении Гитлера из осажденного Берлина.

В последнее время опубликованы «воспоминания Мюллера», в которых говорится: «Начнем с того, что из бункера было два выхода – один через канцелярию и второй в сад. Персональный бункер Гитлера находился на более глубоком уровне, и только в нем имелся запасной выход. Окружающие привыкли к тому, что фюрер по вечерам поднимается по лестницам с собакой, чтобы погулять с ней в саду. Конечно, сад усиленно охранялся, по ночам туда выпускали сторожевых псов, но, когда Гитлер выходил на прогулку, там гасили все огни и убирали собак. Так делалось на короткое время, и отвечал за это и вообще за охрану Раттенхубер. Таким образом, как я уже сказал, ночные прогулки Гитлера были делом обычным. В тот, последний, раз он вышел из бункера в сад со своей собакой через запасной выход, а вернулся обратно уже его двойник, тоже с овчаркой, но с другой, которую взяли с псарни. Все это происходило в моем присутствии, так что, можете быть уверены, я ничего не выдумываю. Нашего двойника после этого мы ограждали почти от всех контактов. Геббельс и Линге были в этом надежными помощниками. Помню, Борман сказал мне с озабоченным видом: „Фюрер странно выглядит, Мюллер. Не похож на себя. Уж не было ли у него удара?“ Я ответил, что мне так не кажется…»[1060].

Расследование обстоятельств смерти Гитлера проводилось специальными службами СССР и союзников по антигитлеровской коалиции. В мае 1945 г. сотрудники контрразведки СМЕРШ задержали сотрудников охраны Э. Хабермана и Г. Менгерсхаузена, медсестер Э. Линдхорст и Э. Флегель, начальников 1-го и 3-го отделов абвера Г. Пиккенброка и Ф. Бентивеньи, полицай-президента Берлина К. Герума, командира дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» В. Монке, начальника РСД Г. Раттенхубера, камердинера фюрера Г. Линге, адъютанта фюрера О. Гюнше и его личного пилота Г. Бауэра. 4 мая был обнаружен труп двойника фюрера Г. Велера. В руки союзников попали личный шофер фюрера Э. Кемпка и его личный стоматолог Х. Блашке, сотрудники охраны от СД Г. Кернау, Э. Мансфельд и Х. Поппен. Все они дали показания о событиях, связанных с самоубийством Гитлера 30 апреля 1945 г. в рейхсканцелярии.

13 марта 1970 г. председатель КГБ при Совете Министров СССР Ю. В. Андропов направил в ЦК КПСС следующую записку: «В феврале 1946 года в г. Магдебург на территории военного городка, занимаемого Особым отделом КГБ при 3-й ударной армии ГСОВГ, были захоронены трупы Гитлера, Евы Браун, Геббельса, его жены и детей (всего 10 трупов).

В настоящее время указанный военный городок, исходя из служебной целесообразности, отвечающей интересам наших войск, командованием армии передается немецким властям.

Учитывая возможность строительных или иных земляных работ на этой территории, которые могут повлечь обнаружение захоронения, полагал бы целесообразным произвести извлечение останков и их уничтожение путем сожжения.

Указанное мероприятие будет проведено строго конспиративно силами оперативной группы Особого отдела КГБ и должным образом задокументировано»[1061].

На записке стоят грифы «совершенно секретно», «особой важности», серия «К». Под резолюцией («согласиться») имеются подписи Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина и Н. В. Подгорного.

Для обеспечения конспирации операции «Архив» на территории военного городка была придумана легенда о поиске ценных архивных материалов по показаниям арестованного преступника. Далее приводится отрывок из утвержденного Андроповым плана:

«1. За два-три дня до начала работ над местом захоронения силами взвода охраны ОО КГБ армии установить палатку, размеры которой позволяли бы под ее прикрытием производить предусмотренные планом работы.

2. Охрану подходов к палатке после ее установления осуществлять силами солдат, а в момент производства работ – оперсоставом, выделенным для проведения мероприятия „Архив“.

3. Организовать скрытый пост для контрнаблюдения за близлежащим от места работ домом, в котором проживают местные граждане, с целью обнаружения визуальной разведки. В случае обнаружения такого наблюдения принять меры к его пресечению, исходя из конкретно сложившейся обстановки.

4. Раскопки произвести ночью, обнаруженные останки сложить в специально подготовленные ящики, которые на автомашине вывезти в район учебных полей саперного и танковых полков ГСВГ (в районе Гнилого озера, Магдебургский округ ГДР. – Примеч. авт.), где сжечь»[1062].

4 апреля 1970 г. захоронение было вскрыто. На следующий день останки трупов сожжены, пепел развеян.

Мы не ставим перед собой задачу рассмотреть любую из бытующих версий – оставим это другим специалистам. Важен другой факт – до окончания Второй мировой войны система личной безопасности Гитлера и других лидеров Третьего рейха, так же как и вся система военной, государственной и партийной безопасности, находилась на достаточно высоком уровне и соответствовала большинству необходимых требований, хотя, конечно, не была лишена организационных и технических недостатков.