Глава 14

Октябрьский переворот

Денег, информации и патронов никогда не бывает много.

(Профессиональный сленг)

Прежде чем продолжить повествование, мы считаем необходимым разъяснить свою позицию по политическим процессам, происходившим в России в 1917 г. В нашу задачу не входит выражение симпатий или антипатий к той или иной партии. Нам представляется, что очень точную характеристику тем событиям дал А. А. Керсновский: «Подобно всякой революции, русская революция представляет собой нераздельное и неразрывное целое. Попытки искусственного разделения ее на „хорошую“ Февральскую и „нехорошую“ Октябрьскую – ребячески несерьезны. Это все равно что толковать о „первой Французской революции 1789 года“ и „второй – 1792-го“ или о „Первой мировой войне 1914 года“ и „Второй мировой войне 1915-го“. Октябрь неотделим от Февраля в календаре русской революции так же, как неотделим в календаре природы. Это два звена одной непрерывной цепи…»[743]. Мы постараемся беспристрастно показать, каким образом действовали Временное правительство и его политические противники, какие специальные институты и методы оппоненты использовали для удержания или завоевания власти.

Но вначале проведем небольшой анализ причин поражения генерала Л. Г. Корнилова. Как нам представляется, он имел хорошие шансы на успех: у него были программа стабилизации внутриполитической ситуации и преданные ему боеготовые части, способные взять под контроль Петроград. Но генерал проиграл в главном – он не позаботился о политическом обеспечении проводимых им мероприятий. Как следует из воспоминаний участников тех событий, Корнилов не предпринял шагов для обеспечения реализации своей программы с помощью специальных методов. Мы уже упоминали, что большинство органов военной контрразведки в армии и в тылу к лету 1917 г. практически прекратили работу. Наиболее дееспособными оставались подразделения контрразведки в Генеральном штабе, Петроградском и Московском военных округах и на военно-морском флоте. Почему Корнилов не использовал в должной мере возможности подчиненных ему как Верховному главнокомандующему подразделений военной контрразведки, нам неизвестно.

В документах, посвященных описываемым событиям, нет упоминаний об использовании специальных структур. Это тем более непонятно, что Л. Г. Корнилов лично и неоднократно выполнял опасные задания русской разведки, а будучи командующим Петроградским военным округом, назначил подполковника Генерального штаба Б. В. Никитина начальником Контрразведывательного отделения округа.

В отличие от своего оппонента министр-председатель А. Ф. Керенский подходил к вопросами специальных служб более внимательно. Мы уже писали, что Временное правительство не смогло создать политической полиции, работавшей в его интересах, но Керенский собственную специальную службу создал. Она была замаскирована в структуре Министерства юстиции и в документах иногда именовалась «контрразведкой». Об этом говорится в воспоминаниях управляющего делами Минюста А. А. Демьянова. Контрразведка Керенского использовала в своих интересах материалы следственных комиссий, созданных при этом министерстве, и архивы Департамента полиции.

Контрразведывательное отделение Петроградского военного округа также работало против политических противников Керенского, в первую очередь против РСДРП. Учитывая изложенное, можно сделать предположение, что миссия В. Н. Львова по объявлению Корнилова заговорщиком могла быть спланирована и реализована с помощью специалистов из службы безопасности министра-председателя. Однако в дальнейшем Керенский допустил ряд ошибок, а его политические оппоненты слева времени зря не теряли.

Так, генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Н. М. Потапов[744] сотрудничал с Военной организацией Петроградского комитета РСДРП (б) с июля 1917 г. Генерал еще ранее был хорошо знаком с одним из сотрудников «военки» М. С. Кедровым[745]. В силу служебных обязанностей он осуществлял руководство военной разведкой и контрразведкой.

Благодаря усилиям Потапова примерно за месяц до Октябрьского переворота Контрразведывательное отделение Петроградского военного округа практически прекратило существование.

Потапов так описывает встречу с Кедровым осенью 1917 г.:

«Не видевшись со мной с июльских дней, он (Кедров. – Примеч. авт.) ошарашил меня заявлением:

– Вскоре мы, большевики, выступим против Керенского и первое, что мы сделаем, – это вдребезги разобьем ваш Генеральный штаб.

– За что же? – спросил я с удивлением.

– За то, что ваша контрразведка занимается политическим сыском и после июльского выступления арестовала целый ряд наших товарищей.

– Категорически заявляю, – ответил я, – что наша контрразведка, которая наряду с другими отделениями подчинена мне, политическим сыском не занимается»[746].

Через несколько дней генерал Потапов конспиративно встретился с председателем Всероссийского бюро военных организаций РСДРП (б) Н. И. Подвойским[747]. Вторым серьезным, действенным контактером большевиков в Генеральном штабе являлся генерал-майор М. Д. Бонч-Бруевич[748], родной брат которого (В. Д. Бонч-Бруевич) входил в руководство партии большевиков.

К началу сентября 1917 г. в руководстве РСДРП (б) не имелось единства по поводу сроков и методов взятия власти. Большинство членов Центрального и Петроградского комитетов придерживались позиции диалога с Временным правительством и постепенной его трансформации в коалиционное (эсдеки, эсеры и анархисты) социалистическое правительство. Кроме того, призывать к немедленному свержению правительства, которое несколько дней назад партия призывала защищать, было очень непросто. Большевики на тот момент, вопреки более поздним утверждениям, не являлись самой популярной левой партией. Эсеры, эсдеки-меньшевики, народные социалисты и анархисты также имели массу сторонников. Лидер большевиков В. И. Ленин прекрасно это понимал и отдавал себе отчет в том, что основной противник РСДРП (б) – время.

Главной угрозой для Ленина и его сторонников были приближавшиеся выборы в Учредительное собрание, поскольку в нем (и, соответственно, в будущем правительстве) большевики не могли рассчитывать на ведущую роль. На это совершенно объективно указывали результаты проходивших тогда выборов в Советы всех уровней. Другой негативный для РСДРП (б) момент – критика большевиков в основных как правительственных, так и оппозиционных периодических изданиях. В этих условиях Ленин стоял перед выбором: либо принимать правила игры, навязываемые ему политической ситуацией, либо попытаться изменить ситуацию в свою пользу. Он выбрал второе. Этот человек обладал многими качествами, необходимыми политическому лидеру: точным пониманием создавшейся ситуации не в статике, а в динамике; выверенной решительностью при реализации политических замыслов.

2 (15) сентября в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) – главной военно-морской базе Балтийского флота – состоялось собрание Исполкома Гельсингфорсского совета, Областного комитета Советов рабочих и воинских депутатов Финляндии и представителей полковых и судовых комитетов Гельсингфорсского района. В его резолюции указывалось: «Мы настойчиво требуем от ЦИК (Центрального исполнительного комитета I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. – Примеч. авт.), чтобы он отказал в доверии всякому коалиционному (с буржуазией) министерству и немедленно созвал II Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»[749]. Резолюция указывает на наличие в Финляндии вооруженных сил, готовых воспринять идею вооруженного захвата власти. Недаром в аналитических отчетах Особого отдела Департамента полиции Финляндию называли «красным тылом» революции 1905–1907 гг. С 9 (22) по 12 (25) сентября в Гельсингфорсе прошел III Областной съезд Советов армии, флота и рабочих Финляндии. Большинство в Областном исполнительном комитете получили левые эсеры и большевики. Председателем Исполкома избран член ЦК РСДРП (б) И. Смилга. Комитет провозгласил себя высшим органом политической власти в Финляндии. Ленин, присутствовавший там, понял, что его планы могут получить реальную силовую поддержку.

4 (17) сентября 1917 г. Л. Д. Троцкий был освобожден под залог из-под ареста. С этого момента большевики начали работу по переизбранию Петроградского совета. 9 (22) сентября был сформирован новый Исполком Петросовета; в президиум вошли четыре большевика, два эсера и один меньшевик, его председателем стал Троцкий. Совет принял резолюцию протеста против преследования Ленина и потребовал, чтобы всех «незаконно» арестованных большевиков освободили. Временное правительство выполнило его требование: на свободу вышли многие арестованные в июле 1917 г. (Л. Б. Каменев, А. В. Луначарский, Ф. Ф. Раскольников, С. Г. Рошаль, В. А. Антонов-Овсеенко, П. И. Дыбенко, Н. А. Ховрин и др.), в том числе руководители Военной организации ЦК РСДРП (б) и ряд младших офицеров – сторонников большевиков. Этот шаг говорил о слабости правительства, его готовности идти на компромиссы ради сохранения иллюзии стабильности и удержания власти, которой по существу уже не было.

Еще одним важным моментом при подготовке к свержению Временного правительства для сторонников Ленина являлось получение средств. Так, 12 (25) сентября из Стокгольма отправлена следующая телеграмма: «Господину Фарзеру, в Кронштадте (через Гельсингфорс). Поручение исполнено, паспорта и указанная сумма 207 000 марок по ордеру вашего господина Ленина упомянутым в вашем письме лицам вручены. Выбор одобрен его превосходительством господином посланником. Прибытие названных лиц и получение их контррасписок подтвердите. С уважением, Свенсон»[750].

Одним из инициаторов финансирования сторонников Ленина в Германии был эмигрант из России А. Л. Парвус (И. Л. Гельфанд). Со стороны германского Генштаба контакты курировал отдел «Стокгольм» под руководством Г. Траутмана. Со стороны РСДРП (б) за получение средств отвечали казначей партии Я. С. Ганецкий (Фюрстенберг)[751], М. Ю. Козловский и Е. М. Суменсон. «Фирма» Парвус – Ганецкий базировалась в Копенгагене, основной поток средств шел через Скандинавию. Эти средства позволяли оплачивать печатные издания партии и содержать штат освобожденных партийных работников.

Однако не только большевики получали деньги из немецких и австрийских секретных фондов. Австро-Венгрия выделяла деньги сепаратистскому «Союзу освобождения Украины». Германия финансировала грузинских сепаратистов. Эсеры получали деньги от Германии и Австро-Венгрии. Оппозиционные партии получали денежные средства от Японии.

Читатели, скорее всего, знают, что поддержка, в том числе и финансовая, оппозиционных партий в чужой стране – одна из сторон деятельности большинства (если не всех) специальных служб мира. В 1900–1917 гг. работа в среде русской эмиграции в Австро-Венгрии, Великобритании, Германии, Франции, Швеции, Швейцарии проводилась полицией и спецслужбами этих стран с представителями всех (!) политических партий. Вероятно, этим объясняется осторожное отношение входивших во Временное правительство представителей социалистических партий к вопросу о «немецких деньгах», получавшихся большевиками. Ажиотажный спрос на информацию по финансированию большевиков германским Генеральным штабом возник вследствие того, что после Октября 1917 г. большевики стали правящей партией. Но в описываемый период все, повторим еще раз, – все революционные политические силы России финансово подпитывались из иностранных источников, которые контролировались соответствующими государственными специальными службами.

Пока Ленин и его доверенные лица в Финляндии проводили подготовительную работу по перегруппировке сил, Центральный и Петроградский комитеты РСДРП (б) готовились к участию в работе Всероссийского демократического совещания. Оно созывалось в Петрограде в соответствии с решением объединенного заседания ЦИК Совета рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Совета крестьянских депутатов от 3 (16) сентября 1917 г. 4 и 5 сентября Центральный и Петроградский комитеты РСДРП (б) направили телеграммы и письма местным партийным организациям. В них указывались цели совещания и предлагалось приложить все усилия к созданию возможно более значительной и сплоченной группы из его участников – членов РСДРП (б). Руководство РСДРП (б) надеялось, что на совещании будет создано коалиционное социалистическое правительство.

Всероссийское демократическое совещание начало работу 14 (27) сентября, среди его делегатов были: 532 эсера (в том числе 71 левый эсер), 172 меньшевика (из них 56 интернационалистов), 134 большевика, 55 народных социалистов и 133 беспартийных. На совещании выступали Каменев и Троцкий: первый высказался за создание коалиционного правительства, второй настаивал на передаче всей власти Советам.

15 (28) сентября в Петроград поступили два письма В. И. Ленина: «Большевики должны взять власть» – для членов Центрального, Петроградского и Московского комитетов РСДРП (б), «Марксизм и восстание» – для членов Центрального комитета. В них Ленин отказывался от тактики компромиссов и выдвигал план немедленной подготовки к вооруженному восстанию с целью захвата власти. Он писал: «Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки.

Могут, ибо активного большинства революционных элементов народа обеих столиц достаточно, чтобы увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее. <…>

Почему должны власть взять именно теперь большевики?

Потому, что предстоящая отдача Питера сделает наши шансы во сто раз худшими…

Вопрос в том, чтобы задачу сделать ясной для партии: на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства. <…>

Взяв власть сразу в Москве и в Питере (не важно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно»[752].

В тот же день письма были обсуждены на чрезвычайном заседании Центрального комитета. В обсуждении приняли участие: А. С. Бубнов, Н. И. Бухарин, Ф. Э. Дзержинский, А. А. Иоффе, Л. Б. Каменев, А. И. Коллонтай, Г. И. Ломов, В. П. Милютин, В. П. Ногин, А. И. Рыков, Я. М. Свердлов, Г. Я. Сокольников, И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, М. С. Урицкий, С. Г. Шаумян.

Через 10 лет Ломов писал: «…мы боялись, как бы это письмо не попало к петроградским рабочим, в райкомы, Петроградский и Московский комитеты, ибо это внесло бы сразу громадный разнобой в наши ряды. <…> Мы боялись: если просочатся слова его (Ленина. – Примеч. авт.) к рабочим, то многие станут сомневаться в правильности линии всего ЦК»[753]. Бухарин также впоследствии вспоминал: «ЦК единогласно постановило сжечь письмо т. Ленина»[754].

В предложенной Каменевым резолюции говорилось, что ЦК отвергает практические предложения, высказанные в письмах Ленина, и призывает все организации следовать только указаниям ЦК, который считает совершенно недопустимым в текущий момент какие-либо уличные выступления.

Данный факт лишний раз подчеркивает, насколько В. И. Ленин был прозорливее и решительнее большинства соратников, как смело и своевременно менял тактику борьбы, не боясь осуждения и непонимания как рабочей среды, так и членов ЦК.

Демократическим совещанием были рассмотрены вопросы организации власти и создания коалиционного правительства. Из состава его делегатов избран Всероссийский демократический совет, переименованный затем во Временный совет Российской Республики (Предпарламент).

В задачи Предпарламента входило обсуждение законопроектов Временного правительства и разработка собственных законопроектов. 21 сентября (4 октября) вопрос об участии большевиков в Предпарламенте был вынесен на заседание ЦК с участием делегатов Демократического совещания от РСДРП (б). В поддержку позиции Ленина, изложенной в письмах, выступил Троцкий. В итоге 77 человек проголосовали за участие большевиков в Предпарламенте, 50 – против. Решение получило утверждение ЦК: большинство в руководстве РСДРП (б) выступило против позиции Ленина.

Тот отреагировал мгновенно, направив 27 сентября (10 октября) из Выборга письмо И. Т. Смилге с изложением своего плана захвата власти: «Общее политическое положение внушает мне большое беспокойство. <…> Правительство имеет войско и систематически готовится (Керенский в Ставке, явное дело, столковывается с корниловцами о войске для подавления большевиков и столковывается деловым образом).

А мы что делаем? Только резолюции принимаем? <…> Систематической работы большевики не ведут, чтобы подготовить свои военные силы для свержения Керенского. <…>

История сделала коренным политическим вопросом сейчас вопрос военный. Я боюсь, что большевики забывают это. <…> Со стороны партии революционного пролетариата это может оказаться преступлением. <…>

Кажется, единственное, что мы можем вполне иметь в своих руках и что играет серьезную военную роль, это финляндские войска (части российской армии в Финляндии. – Примеч. авт.) и Балтийский флот. Я думаю, Вам надо воспользоваться своим высоким положением, свалить с себя на помощников и секретарей всю мелкую, рутинную работу, не терять времени на „резолюции“, а все внимание отдать военной подготовке финских войск + флота для предстоящего свержения Керенского. Создать тайный комитет из надежнейших военных, обсудить с ним всесторонне, собрать (и проверить самому) точнейшие сведения о составе и расположении войск под Питером и в Питере, о перевозе войск финляндских в Питер, о движении флота и т. д. <… >

Власть должна немедленно перейти в руки Петроградского совета, который передаст ее съезду Советов…»[755].

29 сентября (12 октября) Ленин пишет статью «Кризис назрел», в которой вновь призывает партию немедленно поднять вооруженное восстание: мы, русские большевики, «…имеем на своей стороне столичные Советы рабочих и солдатских депутатов <…> большинство народных масс. <…> Мы видели полный откол от правительства финляндских войск и Балтийского флота. Мы видим <…> что солдаты больше воевать не будут. <…> Мы видим, наконец, голосование в Москве, где из семнадцати тысяч солдат четырнадцать тысяч голосуют за большевиков. <…> Пропускать такой момент и „ждать“ съезда Советов есть полный идиотизм или полная измена <…> ибо съезд ничего не даст, ничего не может дать!»[756] (все выделения в тексте – ленинские). В 6-й главе статьи, адресованной членам ЦК, Петроградского и Московского комитетов и Советов, Ленин ставит ультиматум соратникам по партии: «Видя, что ЦК оставил даже без ответа мои настояния в этом духе с начала Демократического совещания, что Центральный орган вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки большевиков, как позорное решение участвовать в Предпарламенте, как предоставление места меньшевикам в президиуме Совета и т. д. и т. д., – видя это, я должен усмотреть тут „тонкий“ намек на нежелание ЦК даже обсудить этот вопрос, тонкий намек на зажимание рта и на предложение мне удалиться. Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии. Ибо мое крайнее убеждение, что, если мы будем „ждать“ съезда Советов и упустим момент теперь, мы губим революцию»[757].

Однако призывы Ленина к немедленному вооруженному восстанию все еще вызывали несогласие у части партийных функционеров. 3 (16) октября ЦК РСДРП (б) принял решение о переезде Ленина из Выборга в Петроград. В сопровождении Э. А. Рахьи[758] он прибыл на станцию Райвола (Рощино) и на паровозе № 293 с машинистом Г. Ялавой доехал до станции Удельная. С 6 (19) октября резиденцией Ленина в Петрограде стала квартира М. В. Фофановой на Сердобольской улице, д. 1/92.

5 (18) октября ЦК РСДРП (б) принял решение о выходе большевиков из Предпарламента. 7 (20) октября председателем этого органа был избран эсер Н. Д. Авксентьев. В это же время число сторонников вооруженного восстания среди руководства РСДРП (б) начинает расти, их лидером становится Троцкий. На заседании 7 октября он сказал: «Мы взываем, покидая Временный совет, к бдительности и мужеству рабочих, солдат и крестьян всей России. Петроград в опасности. Правительство усугубляет эту опасность. Правящие партии усугубляют ее. Только сам народ может спасти себя и страну. Мы обращаемся к народу: да здравствует немедленный, честный, демократический мир, вся власть Советам, вся земля народу, да здравствует Учредительное собрание!»[759].

Вероятно, Керенский понимал опасность, грозившую правительству со стороны выходящих из повиновения войск. 4 (17) октября Главковерх направил главкому Северного фронта генералу В. А. Черемисову телеграмму, в которой потребовал принятия энергичных мер по ликвидации финляндского Областного комитета и наведению порядка в войсках, находившихся на территории Финляндии. 5 (18) октября Черемисов наложил на телеграмму резолюцию о вызове в Псков президиума Областного комитета. Этой «громкой» и «требовательной» резолюцией все и ограничилось: реальных действий по восстановлению контроля над находившимися в Финляндии войсками Временное правительство не предприняло.

Наиболее радикальную позицию в отношении революционизированных войск Петрограда занял бывший председатель Государственной думы (распущена постановлением Временного правительства 4 (17) сентября) М. В. Родзянко. На Московском совещании общественных деятелей 8 (21) октября он призвал правительство к сдаче Петрограда германской армии. По его мнению, победа над политическими противниками того стоила.

9 (22) октября Исполком Петроградского совета принял решение создать Комитет революционной обороны, официально – для организации обороны города от немцев, которые к 8 октября овладели Моонзундским архипелагом. Комиссию по выработке Положения о комитете возглавил председатель солдатской секции Петросовета левый эсер П. Е. Лазимир. Как вспоминал впоследствии Троцкий, это было сделано в целях маскировки. В проекте Положения для комитета намечались следующие задачи: установить связь с Северным фронтом, штабом Петроградского округа, Центробалтом и Областным советом Финляндии для выяснения военной обстановки; произвести учет личного состава гарнизона Петрограда и его окрестностей, а также наличие боевого снаряжения и продовольствия; принять меры для поддержания в солдатских и рабочих массах дисциплины. Троцкий впоследствии писал: «Формулировки были всеобъемлющи и в то же время двусмысленны: почти все они стояли на грани между обороной столицы и вооруженным восстанием. Однако эти две задачи, исключавшие до сих пор друг друга, теперь и на деле сближались: взяв в свои руки власть, Совет должен будет взять на себя и военную защиту Петрограда. Элемент оборонческой маскировки не был насильственно привнесен извне, а вытекал до известной степени из условий кануна восстания»[760].

10 (23) октября на квартире меньшевика Н. Н. Суханова состоялось конспиративное заседание ЦК РСДРП (б), в котором участвовали 11 членов ЦК (А. С. Бубнов, Ф. Э. Дзержинский, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, А. М. Коллонтай, В. И. Ленин, Я. М. Свердлов, Г. Я. Сокольников, И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, М. С. Урицкий) и два кандидата в члены (Г. И. Ломов и В. Н. Яковлева). Одиннадцатью голосами «за» при двух «против» (Каменев и Зиновьев) была принята резолюция: «Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы (съезда Советов Северной области, вывода войск из Питера, выступления москвичей и минчан и т. д.)»[761]. Ленин умел убеждать, но, возможно, решающей оказалась информация Свердлова о готовившемся военном заговоре в Минске. Для политического руководства восстанием создано Политбюро в составе Ленина, Бубнова, Зиновьева, Каменева, Сокольникова, Сталина и Троцкого. В тот же день на Московской городской конференции РСДРП (б) было принято решение о подготовке вооруженного восстания. Жребий был брошен.

11 (24) октября начал работу съезд Советов Северной области. Его открыл член ЦК РСДРП (б) и Всероссийского бюро военных организаций при ЦК РСДРП (б) Н. В. Крыленко. Из 94 делегатов большевиков было 51. На съезде выступили Антонов-Овсеенко и Сокольников. До делегатов довели решение ЦК от 10 октября, их предупредили, что в любой момент из Петрограда может поступить команда выступить против Временного правительства. Председателем съезда Советов Северной области избран Крыленко.

12 (25) октября Исполком Петросовета принял «Положение о Военно-революционном комитете» – ВРК, как в окончательной редакции стал называться Комитет революционной обороны. В него вошли представители исполкомов Съезда рабочих и солдатских депутатов и Съезда крестьянских депутатов, профсоюзов и фабрично-заводских комитетов. Радикально настроенные большевики, левые эсеры и анархисты под руководством Троцкого начали работу по преобразованию ВРК в штаб по подготовке вооруженного восстания.

Левые эсеры и анархисты имели на тот момент не меньшую (если не большую), чем большевики, поддержку в разлагавшихся армии и флоте. Военная организация Партии левых социалистов-революционеров (левых эсеров) располагала собственными боевыми отрядами и пользовалась влиянием в Петроградском гарнизоне. Анархисты, хотя и не имели иерархически структурированной организации, пользовались поддержкой значительной части матросов Кронштадта, они активно поддержали антиправительственные выступления большевиков в июле 1917 г. Изучение биографий командного состава Красной армии, оперативников ВЧК и некоторых других структур показывает, что до 1919 г. многие известные личности были эсерами или анархистами.

Л. Троцкий впоследствии писал: «Не менее важно было другое новообразование: при Военно-революционном комитете создавалось постоянное Гарнизонное совещание. Солдатская секция представляла гарнизон политически: депутаты выбирались под партийными знаменами. Гарнизонное же совещание должно было состоять из полковых комитетов, которые, руководя повседневной жизнью своих частей, являлись „цеховым“, практическим, наиболее непосредственным их представительством. Аналогия между полковыми комитетами и заводскими напрашивается сама собою. Через посредство рабочей секции Совета большевики могли уверенно опираться в больших политических вопросах на рабочих. Но чтобы стать хозяевами на заводах, необходимо было вести за собой завкомы. Состав солдатской секции обеспечивал большевикам политическое сочувствие большинства гарнизона. Но чтобы практически распоряжаться воинскими частями, нужно было непосредственно опереться на полковые комитеты. Этим объясняется, почему в период, предшествовавший восстанию, Гарнизонное совещание выдвинулось на передний план, естественно оттеснив солдатскую секцию. Наиболее видные делегаты секции входили, впрочем, и в Совещание»[762].

13 (26) октября Исполком Петросовета опубликовал извещение о созданном при нем особом отделе Красной гвардии. Вновь созданный отдел и солдатская секция переходили в подчинение ВРК. Настроения солдатских масс в действующей армии осенью 1917 г. были не теми, как во время летнего наступления. В качестве примера приведем выдержку из воспоминаний Р. Б. Гуля, воевавшего на Юго-Западном фронте. «Была осень 1917 года. <…> Около старенькой церкви – митинги толп вооруженных людей в серых шинелях. Злобные речи, почти без смысла. Знамена с надписями: „Мир без аннексий и контрибуций“, „Долой войну“, „Смерть буржуазии“… Разливалась стихия.

Получил телеграмму: „Имение разграблено, проси отпуск“. <…> Я смотрю на лица солдат: на всех одна и та же усталая злоба и недоверие.

Узловая станция. Вокзал, платформа, пути запружены тысячами людей в сером. Они все едут-бегут с войны. И это „домой“ так сильно в них, что они замерзают на крышах поездов, убивают начальников станций, ломают вагоны, сталкивают друг друга…»[763].

15 (28) октября в Нарвском районе состоялось закрытое заседание Петроградского комитета РСДРП (б) с участием представителей районных комитетов. На нем обсуждались практические мероприятия, связанные с выполнением решения ЦК о вооруженном восстании. 13 из 19 (!) представителей местных комитетов заявили о технической неготовности отрядов Красной гвардии к участию в восстании. Борьба сторонников и противников немедленного свержения Временного правительства в партии большевиков продолжалась.

В тот же вечер на конспиративной квартире М. В. Фофановой у Ленина произошла любопытная встреча. Фофанова вспоминала: «Вечером 15 октября, в воскресенье, когда было уже темно, в сопровождении Эйно [Рахьи] пришли к нам два товарища. Об их приходе я была предупреждена Владимиром Ильичом еще утром. Он сказал мне, что вечером придут из Финляндии два товарища – Рубаков и Егоров, и что они вместе со всеми совершили опасное путешествие из Цюриха в Петроград. Оба молодые, лет 30–35, высокие, стройные, чувствовалась военная выправка. Один из них, с усиками, похож был на актера Кторова. Они вежливо поздоровались, и я проводила их в комнату Владимира Ильича. Эйно прошел в кухню. Разобрать разговор при закрытых дверях было невозможно, да и не пыталась я это делать. Но чувствовалось, что все трое говорят на немецком языке. Иногда они переходили на русский. Беседа проходила более часа. Когда они стали уходить, я услышала фразу: „Bis zum baldigen Wiedersehen“! (До скорого свидания! – Примеч. авт.). Вместе с ними ушел и Эйно»[764].

Сопоставление различных опубликованных в последнее время источников с большой долей вероятности позволяет сделать предположение, что «Рубаков» и «Егоров» были офицерами германского Генерального штаба, возможно, из Разведывательного отдела. Э. Сиссон пишет, что майоры германского Генерального штаба Андерс и Эрих еще до переезда в Россию сменили фамилии: Андерс стал Рубаковым, а майор Эрих – Егоровым. По косвенным данным, можно предположить, что оба офицера прибыли в Россию вместе с первой партией политэмигрантов в знаменитом «пломбированном вагоне».

Относительно проблем, обсуждавшихся на встрече, мы можем сделать некоторые предположения. Вероятнее всего, затрагивались четыре вопроса: о беспрепятственном переходе боевых кораблей из Гельсингфорса в Петроград; о недопустимости снятия с фронта войск, верных Временному правительству; об участии в перевороте специальных подразделений немецкой разведки и флота; о сотрудничестве России и Германии в случае свержения Временного правительства. В дальнейшем мы постараемся подтвердить наши предположения конкретными фактами.

Усиление пропагандистской работы в войсках не осталось незамеченным. В сводках Политического управления Петроградского военного округа от 15 (28) октября отмечались следующие факты: наблюдалась активизация деятельности полковых комитетов по упорядочению караульной службы; в частях Петроградского гарнизона началось ведение усиленной агитации за передачу всей власти Советам; получили распространение призывы отказываться подчиняться распоряжению главнокомандующего о выводе частей на фронт; общими собраниями некоторых полков вынесены соответствующие резолюции; установлено, что Запасный броневой автомобильный дивизион полностью поддерживает ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов.

В тот же день командующий Петроградским военным округом Г. П. Полковников издал приказ по Петроградскому гарнизону, в котором отмечал, что на улицах Петрограда вновь готовятся «безответственные» вооруженные выступления. Эти выступления являются проявлением анархии и, несомненно, повлекут за собой ненужные жертвы, чем поставят страну на край гибели. Полковников приказывал всем подчиненным ему частям, офицерам и солдатам не поддаваться призывам к выступлениям.

16 (29) октября Ленин, крайне недовольный половинчатым решением Петроградского комитета РСДРП (б), принятым накануне, созывает собрание партийного актива с участием членов ЦК. Собрание началось в 8 часов вечера в помещении Лесковско-Удельнинской районной думы, председателем которой был М. И. Калинин. Резолюция ЦК от 10 (23) октября вновь не получила единодушной поддержки. Каменев, Зиновьев и их сторонники выступили с резкой критикой курса на немедленное вооруженное восстание. Не отвергая саму идею свержения Временного правительства, они говорили о неподготовленности восстания и о необходимости «посоветоваться». Характерно, что большинство противников переворота в практической боевой работе ранее лично участия не принимали. Они были идеологами, пропагандистами, теоретиками. Нам представляется, что противники Ленина не столько не хотели переворота, сколько боялись его подавления верными Временному правительству силами. В этом случае руководителям восстания грозила смертная казнь по приговору суда или, что более вероятно, расстрел на месте без суда; мотивацией их позиции являлись страх и военный непрофессионализм.

В конце заседания Ленин поставил на голосование следующую резолюцию: «Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления»[765]. Зиновьев предложил свой вариант резолюции, в котором указывалось на недопустимость выступлений до совещания с большевистской частью съезда Советов. В протоколе собрания указывается, что за резолюцию Ленина проголосовали 19 человек, против – 2, 4 воздержались. За резолюцию Зиновьева голосовали 6 человек, против – 15, 3 воздержались. Некоторые историки полагают, что результаты фальсифицированы, поскольку в протоколе имеется запись, что первоначально за резолюцию Ленина голосовали 16 человек, а воздержались 7, затем эти цифры исправили.

Для практической работы по организации восстания был создан Военно-революционный (Партийный) центр в составе А. С. Бубнова, Ф. Э. Дзержинского, Я. М. Свердлова, И. В. Сталина, М. С. Урицкого. Центр являлся полномочным представителем РСДРП (б) в ВРК Петроградского совета. В этот же вечер Петросовет утвердил образованный еще 12 октября Военно-революционный комитет.

А тем временем в Петрограде меньшевик Потресов, имевший связь с французской контрразведкой, сообщил в периодической печати о назначенном на 17 (30) октября вооруженном выступлении большевиков. 16 (29) октября генерал-квартирмейстер штаба Петроградского военного округа подполковник Н. Н. Пораделов направил начальникам артиллерийских училищ предписание передать в Зимний дворец к находившимся там двум орудиям еще четыре. Таким образом, постоянный артиллерийский наряд в Зимнем дворце устанавливался в шесть орудий.

В 2 часа ночи 17 (30) октября Временное правительство провело экстренное заседание, на котором принято решение об усилении охраны Зимнего дворца и Государственного банка. Из Ораниенбаума были вызваны курсанты двух школ прапорщиков, с Румынского фронта – бронированный поезд. Милиции поручили обследовать окраины города, чтобы найти доказательства подготовки к восстанию; улик (кроме усиленной агитации в пользу выступления) обнаружено не было. Тем не менее на окраинах решили усилить патрули, а милицейским комиссарам предписали проверять посты чаще. Милюков впоследствии писал, что в «последнюю минуту» большевики отменили свои приготовления.

Как следует из опубликованных документов и мемуаров участников событий, вооруженное выступление на 17 октября большевики не планировали. Возможно, слухи о выступлении были хорошо продуманной дезинформацией Военной организации РСДРП (б).

На закрытом заседании Временного правительства 17 октября присутствовали: А. Ф. Керенский (министр-председатель), В. Д. Вердеревский (морской министр), А. И. Верховский (военный министр), К. А. Гвоздев (министр труда), Н. М. Кишкин (министр государственного призрения), П. Н. Малянтович (министр юстиции), М. И. Терещенко (министр иностранных дел), С. Н. Третьяков (министр почт и телеграфов). Был обсужден вопрос о положении в Петрограде. Говорили долго, но (как всегда!) конкретных решений на уровне правительства принято не было.

В тот же день в штабе Северного фронта состоялась встреча генерала В. А. Черемисова с представителями Петроградского совета. Генерал заявил о подчинении Петроградского гарнизона штабу фронта и о военной необходимости вывода полков из столицы. Делегацию Совета и представителей полков возглавляли председатель рабочей секции Г. Ф. Федоров, а также руководители солдатской секции и Военной организации большевиков (М. М. Лашевич, А. Д. Садовский, К. А. Мехоношин, П. В. Дашкевич и др.). Левые эсеры и меньшевики-интернационалисты обязались отстаивать в Пскове общую позицию – невывод войск из Петрограда.

Отсутствие военной необходимости в передислокации войск подтверждается телеграммой генерала Черемисова в адрес Керенского от 17 октября: «Инициатива присылки войск Петроградского гарнизона на фронт шла от вас, а не от меня. <…> Когда выяснилось, что части Петроградского гарнизона не желают идти на фронт, т. е. что они небоеспособны, то я в частном разговоре с вашим представителем-офицером сказал, что… таких частей у нас уже достаточно на фронте; но ввиду выражаемого вами желания отправить их на фронт я не отказывался от них и не отказываюсь от них теперь, если вы по-прежнему признаете вывод их из Петрограда необходимым»[766].

Троцкий впоследствии писал, что исход восстания 25 октября (7 ноября) был предопределен в тот момент, когда большевики воспротивились выводу Петроградского гарнизона, создали Военно-революционный комитет, назначили во все воинские части и учреждения своих комиссаров и тем самым изолировали не только штаб Петроградского военного округа, но и правительство.

17 октября военным руководством Временного правительства были предприняты следующие меры. Военный министр Верховский направил ВЦИК телеграмму, в которой запретил Сестрорецкому оружейному заводу отпускать винтовки по требованию Исполкома Петроградского совета. Штабом Петроградского военного округа для охраны петроградских тюрем (одиночной – «Кресты», Арсенальная набережная, 5; женской – Арсенальная улица, 9; пересыльной – Константиноградский проспект, 6) направлены усиленные наряды войск. Запасному броневому дивизиону предписано выслать боевые машины: одну – в Экспедицию заготовления государственных бумаг (Фонтанка, 144) в распоряжение начальника караула при экспедиции; вторую – в Государственный банк с подчинением этой и уже находившейся там машин начальнику охраны банка; третью – на Почтамт (Почтамтская, 7) с подчинением коменданту почт и телеграфов; четвертую – на Центральную железнодорожную телеграфную станцию (Фонтанка, 117) с подчинением начальнику караула; пятую – на Николаевский вокзал в распоряжение коменданта вокзала. Броневую машину, находившуюся на Центральной телефонной станции, подчинили начальнику караула при станции. Всем машинам приказано иметь по 12 пулеметных лент (3000 патронов).

Вечером 17 октября в Смольном состоялось совещание представителей районных организаций РСДРП (б) и Военной организации при ЦК под председательством Я. М. Свердлова. Обсуждался вопрос о вооруженном восстании. После докладов из районов председатель Военной организации Подвойский доложил о положении дел в Красной гвардии, в войсках и на флоте. В ночь с 17 на 18 октября на квартире рабочего Д. А. Павлова (Сердобольская ул., д. 35, кв. 4) состоялось совещание Ленина с руководителями Военной организации Н. И. Подвойским, В. А. Антоновым-Овсеенко и В. И. Невским (Ф. И. Кривобоковым). Спустя два года Невский писал, что Ленин стремился сломить остатки упрямства членов Военной организации, учитывавших настроения матросов («не хотят оголять фронт») и считавших выступление преждевременным. По свидетельству Подвойского, Ленин сказал: «Всякое промедление с нашей стороны даст возможность правительственным партиям, обладающим мощным государственным аппаратом, подготовиться более решительно к разгрому нас с помощью вызванных для этого надежных войск с фронта»[767]. Он доказывал, что необходимо свергнуть Временное правительство до открытия II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов 25 октября и поставить его «…пред свершившимся фактом взятия рабочим классом власти»[768]. Действий германского флота, судя по всему, Ленин не опасался.

17 октября на заседании Центробалта состоялись дополнительные выборы на II Всероссийский съезд Советов. Были избраны П. И. Дыбенко, П. Д. Мальков, Сутырин (большевики), Рямо (сочувствующий) и принят наказ делегатам. В нем представителям Балтийского флота поручалось совместно с представителями Черноморского флота и трудового пролетариата взять власть и передать ее в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

18 (31) октября состоялось первое совещание представителей полковых и ротных комитетов частей Петроградского гарнизона (Гарнизонное совещание). В отчете о совещании говорилось:

«18 октября в Смольном состоялось закрытое собрание представителей полковых и ротных комитетов Петроградского гарнизона, созванное по инициативе Военного отдела Петроградского с[овета] р[абочих] и с[олдатских] депутатов. Собрание было очень многолюдное: присутствовали представители почти всех воинских частей, расположенных в Петрограде и его окрестностях.

Представитель Измайловского полка заявил, что солдаты его части относятся отрицательно к Временному правительству и верят только С[оветам] р[абочих] и с[олдатских] депутатов, по первому зову которых они немедленно выступят. Однако они пока выступать не намерены.

Делегат гвардии Егерского полка в своем докладе отметил, что они выступят лишь в том случае, если на это последует приказ Петроградского сов[ета] р[абочих] и с[олдатских] депутатов, но выступят они организованно и потребуют немедленного свержения правительства и передачи власти Советам.

Представитель Московского полка заявил, что его полк доверяет исключительно Петроградскому совету.

Делегат Гренадерского полка заявил, что полк выступит лишь по призыву съезда Советов раб[очих] и солд[атских] деп[утатов].

Представитель резервного Волынского полка заявил, что солдаты его части не одобряют политики Временного правительства и никаких его приказаний выполнять не будут. Петроградский же совет будут поддерживать всеми имеющимися в их распоряжении средствами, вплоть до организованного выступления по первому зову Военного отдела.

Делегат Павловского полка в своем докладе указал, что солдаты его полка стоят на платформе Петроградского совета и не признают ни Временного правительства, ни Центрального комитета.

Представитель Кексгольмского полка огласил резолюцию, принятую солдатами этой части. В резолюции высказывается недоверие Временному правительству и выражается желание немедленной передачи власти Советам.

Представитель Первого стрелкового полка указал, что полк недавно принял резолюцию, которая вполне соответствует последним постановлениям Петроградского совета.

Делегат Электротехнического батальона заявил, что батальон пойдет, как только ему будет приказано Петроградским советом.

Представитель 89-й пешей вологодской дружины указал, что дружина сочувствует последним резолюциям Петроградского совета.

Представитель 9-го кавалерийского полка заявил, что полк от каких бы то ни было выступлений отказывается.

Представитель Гвардейского экипажа указал, что матросы ждут приказов от Центрофлота. Временному правительству не доверяют.

Представитель 2-й Ораниенбаумской школы прапорщиков заявил, что школа прапорщиков прибыла в Петроград и поместилась в Зимнем дворце лишь после того, как Ц[ентральный исполнительный] к[омитет] изъявил на это свое согласие. Школа намерена выступить лишь в том случае, если последует на это распоряжение от Ц[ентрального исполнительного] к[омитета].

Делегат Семеновского полка сообщил о состоявшемся третьего дня в полку митинге, на котором с большим докладом выступил Троцкий. Выступавшим членам Ц[ентрального исполнительного] к[омитета] Скобелеву и Гоцу не было дано возможности говорить. Солдаты Семеновского полка требуют немедленной передачи власти Советам.

Представитель маршевых эскадронов гвардейской кавалерии указал, что кавалерия относится пассивно к предстоящему выступлению.

Представители 2-го Балтийского экипажа, 3-го запасного полка, Гвардейского артиллерийского дивизиона заявили, что солдаты этих частей Временному правительству не доверяют и будут подчиняться приказаниям Петроградского совета, Центр[альному] же комитету они не доверяют.

Последним выступил представитель 1-й Петергофск[ой] пехотн[ой] школы прапорщиков, который заявил, что школа против всякого выступления.

Присутствовавшим членам ЦИК слова предоставлено не было, и последние в виде протеста покинули зал заседания.

В конце заседания президиумом был оглашен ряд постановлений относительно непрерывной связи Петроградского совета со всеми воинскими частями гарнизона»[769].

18 октября Военный отдел ЦИК, поддерживавший Временное правительство, обратился к заводским рабочим комитетам. В обращении указывалось, что согласно постановлению Комитета по борьбе с контрреволюцией при ЦИК никакая выдача оружия, патронов и взрывчатых веществ каким бы то ни было организациям из складов, с заводов и т. п. не допускается без разрешения Временного военного комитета при Центральном исполнительном комитете рабочих и солдатских депутатов. О каждом таком требовании ЦИК предписывал предварительно запрашивать его Военный отдел (Смольный, комната № 17).

Но вооружение рабочих отрядов Петрограда продолжалось. Начальник Главного артиллерийского управления генерал В. А. Лекович 18 октября доложил Г. П. Полковникову, что за предыдущий день со склада Сестрорецкого оружейного завода вооруженными людьми силой были взяты 400 винтовок с принадлежностями.

В резолюции митинга солдат Кексгольмского резервного полка от 18 октября говорилось, что отступление от Риги, сдача Моонзундской позиции и угрожающая «ныне» сдача Петрограда, совершаемая объединившимися контрреволюционерами России, Германии и Англии, ставят под угрозу судьбу русской революции. По мнению солдат, потеря Балтийского флота, Петрограда и всех заводов, работающих на оборону страны, повлечет сдачу русской революции на милость своему и заграничному капиталу. Кексгольмцы говорили, что они твердо стоят на революционных постах и не допустят потери свободы. На митинге призывали к совершению пролетарской революции.

19 октября (1 ноября) министр юстиции Малянтович издал предписание Петроградской судебной палате немедленно принять меры к аресту Ленина, поскольку в печати 20 октября неоднократно указывалось как новая дата вооруженного восстания. На этот день первоначально было намечено открытие II съезда Советов, но его перенесли на 25 октября. Для охраны Зимнего дворца Временное правительство стянуло 2-ю Петергофскую и 2-ю Ораниенбаумскую школы прапорщиков, Михайловское артиллерийское училище, Броневой автомобильный батальон, 4-ю роту 1-го самокатного батальона. На окраинах города установили усиленные заставы, в рабочие районы направили казачьи разъезды. В разных пунктах Петрограда разместили скрытые конные резервы. Милицию привели в боевую готовность, половина ее состава непрерывно дежурила в комиссариатах. Но выступление вновь не состоялось.

На организационном совещании Военно-революционного комитета 20 октября (2 ноября) избрано его Бюро, в состав которого вошли три большевика (Н. И. Подвойский, В. А. Антонов-Овсеенко, А. Д. Садовский) и два левых эсера (П. Е. Лазимир и Г. Н. Сухарьков). Троцкий писал: «Решение о создании Военно-революционного комитета, вынесенное впервые 9-го, прошло через пленум Совета лишь спустя неделю: Совет – не партия, его машина тяжеловесна. Еще четыре дня понадобилось на то, чтобы сформировать [Военно-революционный] комитет. Эти десять дней, однако, не пропали даром: завладение гарнизоном шло полным ходом. Совещание полковых комитетов успело доказать свою жизнеспособность, вооружение рабочих продвинулось вперед, так что Военно-революционный комитет, приступивший к работе только 20-го, за 5 дней до восстания, сразу получил в свои руки достаточно благоустроенное хозяйство. При бойкоте со стороны соглашателей в состав комитета вошли только большевики и левые эсеры: это облегчило и упростило задачу. Из эсеров работал один Лазимир, который был даже поставлен во главе Бюро, чтобы ярче подчеркнуть советский, а не партийный характер учреждения. По существу же комитет, председателем которого был Троцкий, главными работниками Подвойский, Антонов-Овсеенко, Лашевич, Садовский, Мехоношин, опирался исключительно на большевиков. В полном составе, с участием представителей всех учреждений <…> комитет вряд ли собирался хоть раз. Текущая работа велась через Бюро под руководством председателя, с привлечением во всех важных случаях Свердлова. Это и был штаб восстания»[770].

В целях конспирации ВРК поместил в газете «Новая жизнь» сообщение, в котором заявил, что он существует отнюдь не для того, чтобы подготовить и осуществить захват власти, а исключительно для защиты интересов Петроградского гарнизона и демократии от контрреволюционных и погромных посягательств. Во все строевые части гарнизона были назначены комиссары из числа членов Военной организации РСДРП (б) (ее членов в Петрограде было около 1000 человек).

Троцкий: «Инициатива по завладению учреждениями чаще всего исходила снизу. Рабочие и служащие арсенала при Петропавловской крепости подняли вопрос о необходимости контроля над выдачей оружия. Направленный туда комиссар успел приостановить дополнительное вооружение юнкеров, задержал 10 000 винтовок, предназначавшихся для Донской области, и более мелкие партии – для ряда подозрительных организаций и лиц. Контроль вскоре распространился и на другие склады, даже на частные магазины оружия. Достаточно было обратиться к комитету солдат, рабочих или служащих учреждения или магазина, чтобы сопротивление администрации тут же оказалось сломленным. Оружие отпускалось отныне только по ордерам комиссаров»[771].

19–21 октября в газетах появилась серия сообщений о подготовке восстания. Указывалось, что в Выборгском районе происходит усиленное обучение Красной гвардии – под руководством собственных инструкторов красногвардейцы учатся стрельбе в цель и штыковой атаке, что в распоряжении Красной гвардии имеются пулеметы и даже бронеавтомобили.

«Министр юстиции П. Н. Малянтович предписал прокурору Судебной палаты сделать немедленное распоряжение об аресте Ленина. Прокурор Судебной палаты во исполнение этого распоряжения обратился к главнокомандующему войсками Петроградского военного округа с просьбой приказать подведомственным ему чинам оказать содействие гражданским властям в производстве ареста и о доставлении Ленина, в случае задержания его военными властями, судебному следователю по особо важным делам П. А. Александрову. В своем обращении к главнокомандующему войсками Петроградского военного округа прокурор палаты ссылается на приказ об аресте Ленина, исходящий от Верховного главнокомандующего. Аналогичные бумаги посланы прокурором палаты комиссару Временного правительства по управлению бывшим градоначальством и начальнику общей и уголовной милиции»[772].

«Несмотря на то, что слухи о выступлении большевиков 20 октября, по-видимому, не оправдываются, вчера были осуществлены все те мероприятия по охране безопасности столицы, которые были решены на совещании с участием министра-председателя, военного министра, министра внутренних дел и главнокомандующего округом. На окраинах города расположены сильные воинские заставы, задача которых не допустить массовых сборищ и эксцессов. Места расположения этих застав соответствуют большей или меньшей опасности в смысле возможных выступлений. Кроме того, установлены конные казачьи патрули, разъезжающие всю ночь в определенных районах города. По всему Петрограду находятся скрытые конные резервы, которые в любой момент должны по вызову прибыть для подавления беспорядков. Охрана города вверена наиболее надежным воинским частям, которые, вне всякого сомнения, будут беспрекословно подчиняться распоряжениям Временного правительства»[773].

21 октября (3 ноября) Военно-революционный комитет проинформировал главнокомандующего Петроградским военным округом, что в связи с задачами ВРК по охране Петрограда от контрреволюционных покушений на все заводы и склады оружия и боеприпасов направлены комиссары ВРК. Задачей комиссаров является принятие надлежащих мер по охране оружия и боеприпасов на местах, а также прямой и непосредственный контроль за их выдачей.

В тот же день состоялось очередное Гарнизонное совещание, на котором по докладу Троцкого приняты три краткие резолюции: 1) гарнизон Петрограда и его окрестностей пообещал Военно-революционному комитету полную поддержку; 2) гарнизон Петрограда обратился к казакам и пригласил их на свои собрания 22 октября;

3) гарнизон Петрограда призвал Всероссийский съезд Советов взять власть в свои руки и обеспечить народу мир, землю и хлеб.

В ночь с 21 на 22 октября члены ВРК Лазимир, Мехоношин и Садовский явились в Генштаб к командующему Петроградским военным округом Полковникову. От имени ВРК Садовский заявил, что все приказы командующего должны скрепляться подписью одного из комиссаров, а без них приказы будут считаться недействительными. Полковников ответил, что не признает комиссаров ВРК, а признает только ЦИК, и пригрозил арестом комиссаров в случае нарушения ими закона.

22 октября (4 ноября) ВРК объявил, что приказы воинским частям, отданные штабом Петроградского военного округа, признаются действительными лишь после их утверждения ВРК. В тот же день состоялась 1-я Петроградская общегородская конференция Красной гвардии, на которой были обсуждены текущие задачи и проведен подсчет сил. Численность отрядов составляла до 20 000 вооруженных и обученных бойцов.

23 октября (5 ноября) Военно-революционный комитет Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов обратился с воззванием «К населению Петрограда!», в котором довел до сведения рабочих, солдат и всех граждан Петрограда следующее: 1) в интересах защиты революции от покушений со стороны контрреволюции при воинских частях и особо важных пунктах столицы и ее окрестностей назначены комиссары ВРК; 2) приказы и распоряжения Временного правительства и военных властей Петроградского военного округа подлежат исполнению только после их утверждения комиссарами ВРК; 3) комиссары как представители Совета рабочих и солдатских депутатов являются лицами неприкосновенными, противодействие им приравнивается к противодействию Совету; 4) Советом приняты все меры к охране революционного порядка от контрреволюционных и погромных покушений, все граждане приглашаются оказывать поддержку комиссарам ВРК, в случае возникновения беспорядков гражданам надлежит обращаться к комиссарам ВРК в близлежащую воинскую часть.

Троцкий писал: «Давлением масс, тяжестью гарнизона [Военно-революционный] комитет вытесняет правительство. Он берет без боя то, что можно взять. Он выдвигает свои позиции вперед без выстрела, сплачивая и укрепляя на ходу свою армию; измеряет своим нажимом силу сопротивления врага, ни на минуту не спуская с него при этом глаз. Каждый новый шаг вперед изменяет диспозицию в пользу Смольного. Рабочие и гарнизон врастают в восстание. Кто первый призовет к оружию, обнаружится в ходе наступления и вытеснения. Теперь это уже вопрос часов. Если в последний момент у правительства найдется смелости или отчаяния подать сигнал к сражению, ответственность ляжет на Зимний, а инициатива все равно останется за Смольным. Акт 23 октября означал низложение властей прежде, чем будет низложено само правительство. Военно-революционный комитет связывал враждебному режиму конечности, прежде чем нанести ему удар в голову. Применять эту тактику „мирного проникновения“, легально ломать врагу кости и гипнотически парализовать остатки его воли можно было, только имея тот несомненный перевес сил, который был на стороне комитета и все еще продолжал увеличиваться с часу на час»[774].

23 октября Керенский выступил в Мариинском дворце перед членами ЦИК и депутатами Предпарламента. В заключение он сказал: «Я пришел, чтобы призвать вас к бдительности для охраны завоеваний свободы многих поколений, многими жертвами, кровью и жизнью завоеванных свободным русским народом… В настоящее время элементы русского общества, те группы и партии, которые осмелились поднять руку на свободную волю русского народа, угрожая одновременно с этим раскрыть фронт Германии, подлежат немедленно решительной и окончательной ликвидации… Я требую, чтобы сегодня же Временное правительство получило от вас ответ, может ли оно исполнить свой долг с уверенностью в поддержке этого высокого собрания»[775]. Наиболее яркими были ответы министру-председателю меньшевика-интернационалиста Л. Мартова (Ю. О. Цедербаума) и оборонца Ф. И. Дана.

Мартов: «Демократия должна заявить, что никакой поддержки оно (правительство. – Примеч. авт.) от нее не получит, если правительство не даст немедленных гарантий реализации насущных нужд народа. Репрессии не могут заменить необходимости удовлетворения нужд революции. Должно быть сделано заявление, что Россия ведет политику немедленного мира, что земельные комитеты получат в свое распоряжение подлежащие отчуждению земли и что демократизация армии не будет приостановлена. Если такие заявления невозможны для правительства в его нынешнем составе, то оно должно быть реорганизовано»[776].

Дан: «Если вы хотите выбить из-под ног у большевизма ту почву, на которой он вырастает, как гнилой гриб, то надо принять ряд политических мер. Необходимо ясное выступление и правительства, и Совета республики, в котором народ увидел бы, что его законные интересы защищаются именно этим правительством и Советом республики, а не большевиками… Вопросы о мире, о земле и о демократизации армии должны быть поставлены так, чтобы ни у одного рабочего, ни у одного солдата не было ни малейшего сомнения, что по этому пути наше правительство идет твердыми и решительными шагами»[777].

После ухода Керенского состоялось голосование о доверии его кабинету. 123 голосами «за» при 102 голосах «против» и 26 воздержавшихся Предпарламент отказал в доверии Временному правительству. Этот малоизвестный широкой общественности факт определяет политические оценки многих последующих действий. Можно считать, что временный законодательный орган Российской Республики своим голосованием юридически отстранил правительство Керенского от власти. Военно-революционный комитет Петроградского совета осуществил лишь фактическое отстранение Временного правительства, легитимная отставка которого была проведена ранее.

23 октября на сторону ВРК перешел гарнизон Петропавловской крепости. Надежной опорой ВРК в крепости являлся пулеметный батальон Кольта, насчитывавший 1000 человек при 80 пулеметах. При поддержке солдат пулеметного батальона был взят под контроль Кронверкский арсенал, в котором хранились винтовки (более 100 000), револьверы и пулеметы. После этого за оружием и боеприпасами начали приезжать делегации от заводов, моряков и воинских частей.

В ночь на 24 октября (6 ноября) А. Ф. Керенский дал указание начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералу Н. Н. Духонину срочно двинуть с фронта на Петроград верные правительству войска, однако это распоряжение исполнено не было, так как распоряжения Ставки саботировались на местах. По распоряжению ВРК части Петроградского гарнизона и отряды Красной гвардии приводились в боевую готовность. В Петропавловской крепости был оборудован запасной штаб восстания. В Смольном на верхних этажах установили 24 пулемета, подходы к зданию охранялись броневиками.

К 16 часам мосты через Неву были заняты юнкерами, началась их разводка. Но ВРК уже отдал приказы взять под контроль стратегические объекты Петрограда. В 17 часов отряд матросов и солдат занял Центральный телеграф, чуть позже – Петроградское телеграфное агентство. К 19 часам мосты, за исключением Дворцового и Николаевского, заняли красногвардейцы и солдаты. Гараж Временного правительства взят под контроль по прямому указанию члена ВРК А. Д. Садовского. После этого 62 (!) автомобиля перевозили оружие, боеприпасы, продовольствие, топливо, арестованных контрреволюционеров, патрулировали по городу, быстро доставляли ударные отряды Красной гвардии в кризисные районы восстания. Вечером Ленин со связным ЦК Э. А. Рахьей ушел в Смольный.

25 октября (7 ноября) в 1 час 25 минут был занят Главпочтамт, примерно в то же время – Балтийский и Николаевский вокзалы, затем Центральная электрическая станция. Освещение правительственных зданий было отключено. В 3 часа 30 минут крейсер «Аврора» встал на якорь у Николаевского моста, неподалеку от Зимнего дворца. Мост был занят матросами крейсера и 2-го Балтийского флотского экипажа. К 6 часам утра матросы заняли главную контору Государственного банка и редакции центральных газет. Около 7 часов солдаты заняли Центральную телефонную станцию. К 12 часам был окружен и через час взят Мариинский дворец, где заседал Предпарламент. К полудню в руках восставших находился почти весь Петроград, за исключением Дворцовой и Исаакиевской площадей. Керенский с адъютантами (не переодетый, как это принято было считать, а в своем обычном полувоенном френче) покинул столицу на автомобиле в 10 часов утра. Он думал, что едет на встречу с войсками, которые идут спасать его от большевиков.

Дальнейшее нашим читателям известно.

Мы считаем необходимым уточнить некоторые детали. Штурма Зимнего дворца в военно-специальном понимании этого термина не было. Отряды ВРК проникали во дворец через разные входы и постепенно разоружили охрану, практически без сопротивления, имели место лишь локальные перестрелки. В ходе Октябрьской революции (переворота) оружие почти не применялось. Общее число убитых 24–25 октября не превышало 10 человек, раненых – 50 человек. Правительственные здания занимали небольшие отряды Красной гвардии, солдат или матросов – по современной терминологии, отряды специального назначения. Каждый отряд и возглавлявший его командир были хорошо информированы о том, какой объект они должны взять под контроль и как контролировать его. Действия отрядов координировались, на многих объектах отряды уже ждали небольшие передовые группы или подготовленные люди, помогавшие быстро (и часто незаметно для вооруженных сторонников Временного правительства) проникнуть на них. Этим можно объяснить незначительные для такого крупного города жертвы, которыми сопровождался Октябрьский переворот. Четкое планирование, грамотное использование своих и привлеченных разведывательных, информационных и иных специальных структур позволили ВРК во главе с партией большевиков быстро заполнить властный вакуум, созданный недоверием Предпарламента Временному правительству и фактическим безвластием последнего.

Среди этих отрядов были и специальные подразделения разведки германской армии и морской пехоты. По свидетельству очевидцев, немецкие моряки были одеты в русскую военно-морскую форму, но вооружены немецкими карабинами. Командовали ими офицеры с хорошим или достаточно хорошим знанием русского языка. Сведения такого рода скупы, поскольку впоследствии на долгие десятилетия они стали государственной тайной. Представители германских специальных структур действовали конспиративно, в точном соответствии с договоренностями, достигнутыми с руководством восстания. Данных о несогласованности, разногласиях или конфликтах между представителями российской и германской сторон нет. Каждая из них знала и пунктуально выполняла взятые обязательства. Все было проведено быстро и столь аккуратно, что большинство жителей города практически ничего не заметили в тот день и, отправившись спать, не понимали, что утром проснутся уже в новой исторической эпохе…

В 22 часа 45 минут в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.

Около 2 часов ночи 26 октября (8 ноября) члены Временного правительства были арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость.