Приложения

Для увеличения торгового флота и поощрения мореплавания английской нации, что, по милости благого проведения и покровительства Божия, является столь важным средством для благополучия и безопасности английского государства, постановлено настоящим парламентом и его властью, что начиная и после первого декабря 1651 г. и впредь с этого времени никакие продукты или товары, произрастающие, производимые или вырабатываемые в Азии, Африке и Америке, или в какой-либо их части, или на принадлежащих им или кому-либо из них островах, которые обозначены или указаны на обыкновенных планах или картах этих стран, как тех, которые являются английскими плантациями, так и других, — не должны ввозиться или доставляться в английское государство, или в Ирландию, или же в какие-либо другие земли, острова, плантации или территории, принадлежащие английскому государству или состоящие в его владении, на каком-либо ином корабле или кораблях, судне или судах, кроме тех, которые действительно и без обмана принадлежат лишь гражданам английского государства или ее плантаций как собственникам, или действительным их владельцам, и капитан и большинство матросов которых также принадлежат к числу граждан английского государства, под страхом конфискации и потери всех товаров, которые будут ввозиться вопреки постановлениям этого акта, а также под страхом конфискации корабля (со всем его снаряжением, пушками и принадлежностями), на котором будут доставлены или ввезены означенные выше товары или продукты; половина конфискованного будет поступать в пользу государства, а другая половина — в пользу всякого лица или лиц, которые арестуют товары или продукты и будут отыскивать свои права в каком-либо суде, в котором ведутся судебные протоколы (court of record) в пределах государства.

И далее постановлено сказанною выше властью, что никакие продукты и товары, произрастающие, производимые и вырабатываемые в Европе или в какой-либо ее части, с первого декабря 1651 г. не должны ввозиться и доставляться в это государство Англию или в Ирландию или в иные земли, острова, плантации и территории, принадлежащие английскому государству или состоящие в его владении, ни на каком корабле или кораблях, судне или судах, кроме тех, которые принадлежат действительно и без обмана лишь гражданам английского государства, как действительным их собственникам и владельцам, и ни на каких иных судах, за исключением тех иностранных кораблей и судов, которые действительно и правильно принадлежат гражданам той страны или местности, где произрастают, производятся или вырабатываются означенные выше товары, или тех портов, куда означенные товары могут быть доставлены или обыкновенно первоначально привозятся для дальнейшей перевозки; все это — под страхом той же конфискации и потерь, предусмотренных в предыдущей части настоящего акта, с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как было сказано выше.

И далее постановлено сказанною выше властью, что никакие продукты или товары, произрастающие, производимые и вырабатываемые за границей и которые должны быть ввозимы в это государство на кораблях, принадлежащих его гражданам, не должны ими привозиться или доставляться из какого-либо места или мест, страны или стран, кроме тех, где означенные продукты произрастают, производятся или вырабатываются, или из тех портов, куда они могут быть привозимы или обыкновенно первоначально привозятся для дальнейшей перевозки, а ни из каких иных мест или стран, под страхом конфискации и потерь, предусмотренных в первой части настоящего акта, с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как было сказано выше.

И далее постановлено сказанною выше властью, что ни один сорт трески, морского налима, сельдей, сардинок или какого-либо другого вида соленой рыбы, которую обычно ловят и добывают люди английской нации, ни один сорт масла, какое добывается или будет добываться из всякого рода рыб, ни китовый ус, ни китовые кости — отныне не должны ввозиться в английское государство, или в Ирландию, или в какие-либо иные земли, острова, плантации или территории, им принадлежащие или состоящие в их владении, иначе, как только пойманные на судах, которые принадлежат или будут принадлежать людям английской нации, как их владельцам и действительным собственникам; и означенная рыба должна заготовляться, а вышеупомянутое масло добываться только гражданами английского государства под страхом наказания и потерь, предусмотренных в первой части настоящего акта, с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как было сказано выше.

И далее постановлено сказанною выше властью, что ни один сорт трески, морского налима, сельдей, сардинок или какого-либо другого вида соленой рыбы, который будет пойман и добыт гражданами английского государства, не должен, начиная и после 1 февраля 1653 года, вывозиться из какого-нибудь места или мест, принадлежащих английскому государству, на каком-либо ином корабле или кораблях, судне или судах, кроме только тех, которые действительно и правильно принадлежат гражданам английского государства, как их настоящим собственникам, и капитан и большая часть матросов которых являются англичанами, под страхом наказания и потерь, предусмотренных в приведенной выше первой части настоящего акта, с тем, чтобы, упомянутые конфискации производились и применялись, как это там сказано.

Предусматривается, что ни настоящий акт, ни все то, что в нем содержится, не должны распространяться и применяться для ограничения ввоза каких-либо товаров из проливов или Леванта, погруженных на корабли английскою государства в обычных портах и местах, предназначенных для первоначальной их погрузки в пределах проливов или Левантийских морей, хотя бы означенные товары и не были продуктами упомянутых мест.

Предусматривается также, что ни настоящий акт, ни все то, что в-нем содержится, не должен распространяться и применяться для ограничения ввоза каких-либо товаров Ост-Индии, погруженных на корабли английской нации в обычных портах или местах, предназначенных для первоначальной их погрузки с целью отправки в какую-либо часть морей, расположенных к югу и востоку от мыса Доброй Надежды, хотя бы означенные порты и не быки местами, где они производятся.

Предусматривается также, что является и представляется законным для всех граждан английского государства в отношении кораблей или судов, им принадлежащих, капитаны и матросы которых состоят гражданами английской нации, как сказано выше, грузить и доставлять из портов Испании и Португалии все сорта товаров или продуктов, которые идут оттуда, или из принадлежащих кому-либо из них плантаций или владений.

И далее постановлено сказанной выше властью, что отныне является незаконным для какого бы то ни было лица или лиц грузить или производить погрузку и доставлять на каком-либо судне или судах, корабле или кораблях, собственником или собственниками, в целом или в части, или капитаном которых является по своему происхождению иностранец или иностранцы (если только они не приняли английское подданство или не натурализованы), — рыбу, жизненные продукты, товары или другие предметы, какою бы рода или свойства они ни были, из одного порта или гавани английского государства в другой порт или гавань того же государства под страхом наказания в отношении всякого, кто будет поступать вопреки точному смыслу этою раздела настоящею акта, в виде конфискации всех товаров, которые будут таким путем погружены или отправлены с тем, чтобы упомянутые конфискации производились и применялись, как сказано в первой части настоящего акта.

Наконец, что ни настоящий акт, ни что-либо в нем содержащееся не должны распространяться на слитки (золота и серебра) и на товары, захваченные или которые будут захвачены в качестве приза кораблем или кораблями, имеющими полномочия от английскою государства.

Предусматривается, что настоящий акт или что-либо в нем содержащееся не должны распространяться или истолковываться в смысле распространения в отношении шелка и шелковых товаров, которые будут доставляться сухим путем из какой-либо части Италии и будут там приобретаться на выручку с английских товаров, проданных или за деньги или в обмен; является и представляется законным для каждого гражданина английского государства перевозить такие товары на английских судах из Остенде, Ньюпорта, Роттердама, Миддельбурга, Амстердама или другого окрестного порта, с тем, однако, чтобы собственники и владельцы сначала принесли присягу сами, или через посредство заслуживающих доверия свидетелей, перед комиссионерами по взиманию таможенных пошлин, состоящими в этой должности, или их заместителями, или перед баронами казначейства, что вышепоименованные товары были куплены за его или их собственный счет в Италии.

В парламенте было зачитано письмо Генри Вэйна-мл., представителя Государственного совета.

Там сообщается: Совет находит необходимым после рассмотрения текущего состояния дел, что надо еще мобилизовать порядка 40 судов, и Совет уже отдал распоряжения по этому вопросу. Парламенту предлагается изыскать деньги для вооружения и снабжения этих кораблей.

Общины решили: одобрить действия Совета и рассмотреть финансирование дополнительных кораблей для флота.

Также в письме сообщалось, что голландскими послами Совету были предоставлены бумаги на латинском и английском языках, объяснявшие (с точки зрения голландцев) инцидент в Даунсе. Мистер Вэйн приложил к письму показания следующих кэптенов: Себастьяна Фунмана (мобилизованный приватир «Лоренс»), Уильяма Бранли и Дениса Бонда (офицеров морского порта Дувр), а также Энтони Янга (приведшего в Плимут захваченные голландские суда, занимавшиеся контрабандой). Вэйн далее излагает (относительно мнения Совета на объяснения голландцев): на аудиенции послам было сказано, что решение по данному инциденту будет приниматься парламентом, который и даст письменный ответ Соединенным Провинциям. Государственный же совет взял на себя смелость пока послать инструкции генералу моря Блейку, которые касаются безопасности страны и граждан.

Общины решили: Отослать голландские бумаги обратно в Совет, не отвечая на очевидную клевету голландцев; Совету дать все необходимые полномочия и поддержать все его требования по скорому укреплению флота; произвести финансирования армии и флота, достаточные для защиты чести и безопасности страны; поддержать Совет в его намерении вооружать дополнительно суда против Голландии.

«Исходя из лучшего управления делами Адмиралтейства и флота Содружества, предписываем возложить полномочия по всем делам флота на следующих граждан: эсквайра Роберта Блейка, эсквайра Джона Карью, эсквайра Ричарда Солвея, эсквайра Джорджа Монка, генерал-майоров Джона Десборо, Джона Ландли и Уильяма Бартона, полковника Натаниэля Рича, подполковников Салмона и Кесли; из этих граждан любые трое (или больше) в совокупности с двумя членами парламента могут создать независимую комиссию, наделенную специальными полномочиями, которая будет решать все вопросы по управлению, снабжению и вооружению флота, а также работе адмиралтейства. Им поручается решать все вопросы, которые потребуются для обеспечения или оборудования кораблей, а также в случае необходимости реквизицию торговых судов для нужд флота.

Специальные уполномоченные или любое из упомянутых лиц могут выходить с предложениями дополнить или отменить прежние указания по флоту, если они видят, что от решения этого вопроса целиком зависит развитие флота. Специальные уполномоченные, равно как и другие упомянутые здесь лица, имеют право издать такие приказы, и подписать такие декреты, которые регламентируют ремонт и длительное использование кораблей, оборудование необходимых магазинов и запасов запчастей, вооружения, а также найм и комплектование экипажей на корабли. Вышеозначенные лица имеют право выходить в Палату общин с инициативой по продаже старых и не пригодных к эксплуатации судов (в том числе и государственных), с тем, чтобы прибыль от этих сделок использовалась в государственных интересах. Для строительства новых кораблей, их вооружения и оборудования, а также для вербовки и подготовки экипажа специальные уполномоченные имеют право требовать в парламенте все необходимые указы и декреты, а также следить за тщательностью выполнения инструкций парламента.

Уполномоченным по флоту дается задание составить список капитанов кораблей, которые, по их мнению, непригодны к дальнейшей службе, а также тех, кто пригоден. Именно вышеупомянутым лицам дается право решать все вопросы по найму, по вознаграждению капитанов, комиссионеров государственных верфей (или частных, но работающих по заказу государства), матросов, рабочих портов и верфей, а также всем людям, относящимся к адмиралтейству и флоту. Упомянутые списки капитанов, с проставленной в них зарплатой должны быть поданы парламенту для утверждения.

Упомянутые специальные уполномоченные могут перемещать и повышать в звании людей, служащих во флоте и для флота (в том числе и рабочих верфей), а также наказывать их за любые проступки денежным штрафом, понижением в звании или тюремным заключением. Генералам моря дано право перемещать любых офицеров и моряков на любые корабли и любые должности, если это не отменяет или не ограничивает власть, данную генералам моря.

Если кто-то из специальных уполномоченных в связи с состоянием здоровья или любыми другими эксцессами не сможет исполнять в полном объеме свои обязанности, любые три из вышеупомянутых лиц или больше должны представить на рассмотрение кандидатуру, которая может заменить выбывшего, до утверждения парламентом в экстраординарных ситуациях этот человек может приступить к своим обязанностям в случае согласия на это большинства уполномоченных.<…>

Мы надеемся, что данные меры в известной степени искоренят на флоте коррупцию и злоупотребления, бывшие там до недавних пор, а также приведут моряков и офицеров к повиновению, а все морские службы к хорошему состоянию. Парламент со своей стороны, также как и Государственный совет, постарается не мешать преобразованиям уполномоченных и все их просьбы выполнять с возможной расторопностью. <…>

Уполномоченным дается поручение создать дисциплинарный кодекс, который будет описывать и регулировать поведение моряков и капитанов, а также любых гражданских лиц, находящихся в море на военном корабле. После представления парламенту и прений этот кодекс должен быть основным документом, регулирующим права и обязанности служащих во флоте. <…> Для составления этого кодекса должны быть привлечены не только генералы моря и уполномоченные, но и капитаны судов, офицеры береговых служб, а также военный прокурор. После принятия кодекса весь состав флота, адмиралтейства и береговых служб должен привестись к присяге.<…>

Кроме того, по желанию генералов моря должно создать Военный совет флота, в который бы вошли сами генералы, несколько капитанов кораблей из наиболее уважаемых, представитель государственного совета, а также два из уполномоченных здесь лиц. Именно этот совет будет приводить к присяге состав флота после создания нового кодекса. При изменении полностью или частично статей кодекса все изменения должны утверждаться в парламенте, либо людьми, которым парламент делегирует свои полномочия.

Этот закон вступает в силу с 4 декабря 1653 года».

Из журнала палаты общин, июль 1653 года.

3 августа 1665 у берегов Норвегии на борту ЕВК «Ривендж».

Мадам,

я надеюсь, что вашей светлости не будет трудно представить себе, что недостаток возможности, а не моя невнимательность — явился причиной моего долгого молчания. Я знаю, что обязан вам, как никто другой… С момента моего последнего письма вам произошло очень многое. Наконец-то мы получили сведения о 30 кораблях, находившихся в Бергене — гавани, принадлежащей королю Дании. Но после выяснилось, что эта гавань слишком мала, чтобы впустить большие фрегаты, поэтому лорд Сэндвич велел 20-ти кораблям 4-го и 5-го класса войти туда и «реквизировать» фрегаты противника. Я испросил разрешения у лорда отправиться туда, дабы подтвердить свою горячую намеренность служить королю словом и делом.

Разрешение я получил, мы подняли паруса и на следующий день пришли в порт Крачфорд, подвергаясь по пути угрозам крушения о скалы, но Божья милость была с нами, и еще через день дошли до Бергена. Если бы мы разбились, то, кроме нескольких утесов, нам негде было бы спастись. В пути мы уже поделили между нами богатый груз Ост-Индского флота — кто-то взял себе драгоценности, другие — пряности, я же — рубашки и золото, ведь именно в этом я нуждаюсь больше всего. Но все наши ожидания не оправдались и получилось, что мы делили «шкуру неубитого медведя». Скоро мы получили приказ коменданта, который передал мистер Монтегю, но в эту ночь нам пришло еще семь или десять других приказаний, несущих лишь проволочки. Наступила тьма, и мы были вынуждены лежать тихо до утра. Ночью голландцы подготовили более 200 орудий, и, когда наступило утро, мы заняли наши позиции в виде полумесяца и, не затягивая, начали сражение против неприятеля, который отвечал незамедлительным огнем. В течение 3 часов мы потеряли около 200 человек, среди них — 6 капитанов, и ветер помешал нам бороться с многочисленными пожарами на наших палубах. Мы отошли, разгромив город до обломков и не потеряв ни одного из наших кораблей. Теперь же мы находимся в бухте и дожидаемся ветра, чтобы наконец завершить все это. Мистер Монтегю и мистер Виндхэм были разорваны одним ядром непосредственно подле меня, выжившего и не пострадавшего только благодаря милости Всемогущего. Мадам, я стал несколько медлителен, за что прошу вашего прощения и — остаюсь вашим послушным сыном — Джон Уилмот, граф Рочестер.

P.S. Я старался быть очень бережливым, но, несмотря на все мои усилия, был все же вынужден одолжить денег.

Дела дипломатические всегда живо интересовали Лувуа. Это естественно. Ведомства по иностранным и военным делам не могут не сотрудничать в хорошо налаженном государственном аппарате. К тому же кроме военной политики в ведении госсекретаря находились пограничные районы, где непосредственно затрагивались международные интересы французского королевства и его соседей. От интендантов и военных, от своих людей во французских посольствах, от многочисленных секретных агентов Лувуа систематически получал дипломатическую информацию.

Разведка активно содействовала военным в наборе иностранцев для французской армии. «Солдаты фортуны» представляли собой большую силу. В одном лишь 1672 г. Лувуа сформировал за рубежом несколько полков: шотландский, английский, немецкий, испанский, два ирландских. Набранный в короткие сроки итальянский полк насчитывал 3 тыс. солдат. В 1700 г. Франция имела под ружьем 360 тыс., из которых 60 тыс. составляли иностранные солдаты.

Своих агентов Лувуа умело использовал и для закупок военных материалов в других странах, даже в тех, против которых готовились военные действия. Доверенные лица Лувуа накануне войны с Голландией приобрели в этой стране 100 тыс. фунтов пороха, 160 тыс. фунтов селитры, 200 тыс. фунтов свинца, 200 тыс. фунтов серы.

Лувуа постоянно вмешивался в дипломатические дела. Он участвовал в переговорах о выкупе Дюнкерка в 1663 г. После смерти Лиона с 1 сентября 1671 г. исполнял обязанности госсекретаря по иностранным делам.

…В 1672 г. французская армия под командованием Тюренна и Конде («великого Конде», одного из руководителей Фронды, в 1659 г. восстановленного на командных должностях в армии) вторглась в глубь Голландии. 22 июня голландцы взорвали плотины. Вода затопила обширную территорию и французские войска вынуждены были отступить. В тот же день представители Голландии прибыли в Версаль для переговоров. Лувуа вел их с дипломатами. Заседания открылись 29 июня. Голландцы соглашались на большие уступки. Они отдавали Маастрихт — часть епископства Льеж на Мозеле, весь Брабант, северная часть которого с 1609 г. принадлежала Испании, всю голландскую Фландрию, крепости на Рейне. Иными словами, Соединенные Провинции сохраняли только свою собственную территорию, да к тому же соглашались выплатить французам 10 млн ливров компенсации. Генрих IV, Ришелье и Мазарини даже мечтать не могли о подобных условиях.

Очевидно, что мир по всем законам божеским и человеческим следовало подписывать немедленно. Так бы, видимо, и поступил государственный деятель-реалист, не ослепленный честолюбием и гордыней. Но Лувуа хотел не ослабить, а уничтожить Голландию. Он потребовал дополнительно еще Нимвеген, южную часть провинции Гельдерн, остров Боммель, город Грав, графство Мерси и 24 млн ливров контрибуции. Эти территориальные требования были чрезмерными. Но грозный министр пошел дальше. Он настаивал — последняя капля в чаше терпения голландских дипломатов — на свободе католической религии на всей территории Соединенных Провинций. Министр хотел унизить соседнюю республику и требовал, чтобы в Голландии была выпущена золотая медаль в знак благодарности французскому королю за заключение мира.

Это были унизительные, неприемлемые для суверенного государства условия. Переговоры были прерваны. Могучая вспышка народного гнева уничтожила республику в Голландии и привела к власти Вильгельма Оранского — непримиримого врага Людовика XIV. Лично для Лувуа ситуация стала катастрофической. «Никогда на протяжении всей долгой карьеры Лувуа его судьба не подвергалась столь серьезной угрозе», — заметил Руссе. И спас сына отец. Он сумел ослабить удары, наносимые по Лувуа его самым опасным врагом — Тюренном, которого поддерживал Кольбер. Канцлер обратился за помощью к Конде, восстановив его против Тюренна. Конде не поддержал нападок на военного министра, и тот сохранил свое кресло.

Тяжкий урок не отрезвил Лувуа. Он по-прежнему вмешивался в дипломатические переговоры напрямую, минуя короля и госсекретаря по иностранным делам, контактировал с послами, дипломатами в иностранных государствах, в частности с французским послом в Лондоне, поскольку позиция Англии имела первостепенное значение во время франко-голландской войны. Посол Франции в Лондоне Барийон 16 февраля 1678 г. получил от госсекретаря указание: «Помешать английскому парламенту договориться с королем Великобритании о войне с Францией». Лувуа считал необходимым выиграть хотя бы 12–15 дней. Дело было срочнейшим. 7 февраля Карл II запросил у парламента ассигнования на вооружение 90 кораблей и 40 тыс. человек. Король рассчитывал, что депутаты отклонят его просьбу. Так и произошло. В нескольких своих письмах Людовику и Лувуа — 10, 17, 19 февраля — Барийон сообщал, что Карл II готов не объявлять Франции войны до 10 марта, если ему будет единовременно выплачено 6 млн ливров.

Английский нейтралитет и был куплен за эту сумму. Этот шаг вызвал презрительное замечание даже со стороны британского премьер-министра. Он с редкой для английского государственного деятеля откровенностью заявил Барийону: «Если бы Кромвель был во главе нации, король Франции пользовался бы большим уважением».

Организация морских сил

Организация морских сил западноевропейских государств к началу англо-голландских войн стала получать совершенно новый характер. Прежний обычай составлять морскую милицию исключительно из коммерческих судов был оставлен, так как разница между коммерческим и военным кораблем все увеличивалась и боевые корабли приняли такую величину и форму, которые уже не могли годиться для купеческих, и все государства принуждены были строить особые суда специально для военных целей, что и послужило началом создания постоянных парусных военных флотов.

Первый пример организации флота подала Англия, а затем ей последовали Испания, Голландия и Франция. Так как вначале построенные флоты были немногочисленны, то в первую англо-голландскую войну в сражениях еще принимают участие коммерческие суда от 500 до 600 тонн водоизмещения с 30–40 пушками, и даже Англия в течение этой войны таким образом увеличила свой флот до 204 судов, но в войну 1665 г., хотя Голландия и приобрела у Швеции большое число коммерческих судов, но они были совершенно переделаны для военных целей и, будучи зачислены в состав постоянного флота, остались там и после войны. Таким образом, к третьей англо-голландской войне начинается массовая постройка регулярных флотов.

Постройка флотов

Постройка флотов производилась за счет правительств, частью же на верфях частных строителей — причем корабли перворазрядные и второразрядные (то есть I и II ранга) свыше 650 тонн строились исключительно государственными верфями. Судостроители, называвшиеся «плотниками» (carpenters), не имели общих правил и теории для постройки судов, и каждый из них применял свой метод, который хранился в тайне и передавался от отца к сыну.

Только за три года первой англо-голландской войны появилось первое сочинение по корабельной архитектуре Уолтера Рейли (1650)[83], первые же приложения математических исследований к корабельной архитектуре были сделаны корабельным мастером Энтони Дином во время второй англо-голландской войны, в 1666-м.

Наиболее искусными в кораблестроении считались англичане и голландцы.

Суда англичан были более крепкой постройки, ходили круче к ветру, наибольшим водоизмещением отличались суда французов, у голландцев же суда строились более плоскодонными, дабы флот их имел возможность ходить по их мелководным берегам и укрываться за банками; эта особенность голландских судов указывает, что судостроение было у них сообразовано со свойствами театра военных действий. В течение 25 лет, предшествовавших англо-голландским войнам, а также за время их самих, почти вовсе не прикладывали они старания сделать изменения в рангоуте и парусах, и забота о совершенствовании двигательной силы корабля начинается только после англо-голландских войн[84], так как прежде всего надо было окончательно выработать тип боевого корабля.

К началу англо-голландских войн внешний вид парусного корабля, в зависимости от требований мореходных качеств, был значительно упрощен. Прежние надстройки, сильно парусившие и влиявшие на поворотливость корабля, почти вовсе исчезли, лишь кормовая часть была несколько возвышена, таким образом, оставалось лишь увеличивать силу боевого корабля, каковой прогресс и выразился увеличением водоизмещения и артиллерии, которая приобретала все большее значение.

И действительно, во вторую англо-голландскую войну уже начинается постройка трехдечных кораблей[85]. Водоизмещение этих кораблей по сравнению с кораблями начала столетия увеличилось почти втрое и достигло 1700 тонн, при длине в 174 фута, ширине 48 футов и осадке 23 фута; они имели в зависимости от водоизмещения, три, две или одну крытую батарею, и общее число орудий доходило до 120 пушек, крупный калибр которых возрос во время англо-голландских войн с 33 фунтов до 48 фунтов. Полный вес артиллерии корабля достигал 170 тонн. Стоимость же трехдечного корабля равнялась около 100 000 рублей.

Такие корабли, которые имели не менее 1000 тонн водоизмещения, составляя главную боевую силу флота, ставились в линию боевого порядка, отчего и получили впоследствии название линейных кораблей, подразделявшихся на 6 рангов[86].

Опыт войны показал необходимость иметь более легкие быстроходные суда для разведки, и сперва для этой цели применялись лучшие ходоки — трехдечные корабли[87], но стремление кораблестроителей соединить боевую силу с ходкостью было причиной появления нового рода судов — фрегатов, каковое наименование класса судов перешло от галерного флота, в котором так назывались легкие галеры, предназначенные для разведывательной службы. Фрегаты не превышали 100 футов длины, 18 футов ширины и 12 футов осадки, были вооружены не более, чем 26-фунтовыми орудиями. Первый фрегат в военном флоте появился у англичан за четыре года до первой англо-голландской войны, то есть в 1649 году, и имел 400 тонн водоизмещения, восемнадцать 9-фунтовых орудий на батарее, шесть 6-фунтовых на полудеке и два малых 4-фунтовых орудия на шканцах и юте. Сила этого фрегата равнялась силе кораблей VI ранга, но по мореходным качествам он далеко превосходил их. Более широкое применение фрегаты получили лишь во вторую англо-голландскую войну.

Таким образом, при возникновении регулярных парусных флотов, также как и в развитии гребных флотов, настойчиво проходит идея тяжелых и быстроходных кораблей. Кроме этих двух категорий производилась постройка галиотов, которые, имея очень прочную постройку, широкие скулы и круглые бока, служили для транспортирования грузов и не вооружались артиллерией.

Артиллерия

Во второй половине XVII века артиллерийские орудия разделялись на три разряда: пушки, кулеврины и камнеметы.

Пушки представляли собою орудия наиболее крупного калибра (от 20- до 33-фунтовых), длину имели 20 калибров и назначались, чтобы «сбивать и разрушать» корпус неприятельского корабля, иначе сказать — для прицельной стрельбы тяжелыми снарядами.

Кулеврины были те же более длинные пушки, но меньшего (от 2- до 16-фунтовых) калибра, длиною от 10 до 6 футов. Орудия эти, предназначавшиеся для дальней стрельбы, имели несколько разрядов, которым присваивались названия животных (дракона — drake, сокола — fauconneaux[88], и т. д.).

Камнеметы — это короткие орудия большого калибра, стрелявшие камнями, гвоздями и обломками железа. Их длина была 8–9 футов, и назначались они для стрельбы на близкое расстояние. Значительная длина орудий зависела от качества тогдашнего пороха, который недостаточно быстро воспламенялся, и потому приходилось давать большую длину каналу орудия, чтобы заряд успел весь сгореть.

Заряд пороха для больших пушек рассчитывался в 1/2 или 1/3 беса ядра, а иногда доходил и до 2/3, когда желали сильнейшего действия. Заряд для кулеврин, предназначавшихся для дальней стрельбы, полагался в 2/3 веса снаряда. Заряд камнеметов — в 1/4 веса заряда. Снаряды разделялись по весу и были круглые, из двух половинок, с цепями, железные пакеты, пустотелые гранаты, снаряженные порохом от 1/4 фунта до 16 фунтов; обыкновенно же употреблялись гранаты весом в 3 фунта и диаметром в 3 дюйма.

Заряжание орудий к началу англо-голландских войн начали производить с помощью картузов, и прежний обычай насыпать порох шуфлою[89] стал постепенно выводиться.

Стрельба производилась без особых правил прицеливания, знали только то, что для прямого прицельного выстрела нужно наводить орудие прямо на предмет, для дальнего же — целить повыше. Установка орудий была двоякая; пушки и большие кулеврины имели большие станки о двух колесах и прочие принадлежности, как то: брюки, тали, ломы, гандшпуги, прибойники, банники и клинья для наводки. Камнеметы и кулеврины малого калибра (2–4 фунта) ставились на стойки и вместо вингарда имели ручку, которую комендор при стрельбе упирал в плечо для наводки и верности выстрела. На каждое орудие отпускалось по 50 простых ядер и 20 цепных.

Расположение артиллерии к началу англо-голландских войн в зависимости от изменения корпуса боевого корабля изменялось, а именно в нижней палубе ставились пушки наибольшего калибра, причем пушечные порта значительно подняли, так как излишняя близость к воде была опасна и в свежую погоду не позволяла ими пользоваться; обыкновенно в батарее было около 26 орудий, в средней палубе ставились кулеврины числом около 28, на верхней палубе — камнеметы, числом около 28, затем на полубак и полуют ставилось около 14 орудий, кроме того, в каютах делались отверстия для стрельбы из ручного оружия.

Орудия отливались из чугуна и меди, причем количество металла определялось для пушек 150 фунтов на 1 фунт ядра, для кулеврин — 180 фунтов, для орудий меньшего калибра — 238 фунтов[90].

Прогресс в артиллерии, благодаря англо-голландским войнам, выразился увеличением калибра орудий с 33 фунтов до 48 фунтов, появлением снарядов с цепями для стрельбы по рангоуту, более правильной группировкой в батарее орудий одних и тех же калибров, а также появлением (в 1682 году) нового орудия — мортиры[91]. Точно также прогресс в артиллерии отозвался косвенным образом на судостроении, так как, для того, чтобы дать судам без обременения корпуса нести в море тяжелую артиллерию при свежей погоде, а также, чтобы лучше выдерживать силу отката артиллерии и представлять большее сопротивление неприятельским 48-фунтовым ядрам, вынуждены были значительно увеличить крепость флортимберсов и толщину обшивки, что и повело к увеличению размеров корабля.

Ручное огнестрельное оружие

Ручное огнестрельное оружие в данную эпоху состояло из мушкета, имевшего 5 футов длины и вес пули 9/8 фунта; будучи очень тяжелыми, он для стрельбы поднимался особой подставкой, и огонь сообщался с помощью фитиля. Мушкетоны в 4 фута были подобны мушкетам, только меньше весом, и употреблялись на шлюпках, когда они посылались за водою на неприятельский берег, а также при бое на близком расстоянии и абордаже.

Ружья были двух образцов: одно весом около 8 фунтов и длиной в 3 фута, которым вооружались офицеры, лучшие стрелки для стрельбы по офицерам и морские солдаты в десанте (на кораблях морские солдаты вооружались мушкетами); другой образец ружья, длиною в 6 футов, был весьма дальнобоен и служил для вооружения марсофлотов (прислуги для управлении парусами).

Пистолетами весом в 3/2 фунта и длиною в 17 дюймов вооружались матросы, идущие на абордаж, они имели по 2–3 пистолета.

Холодное оружие

Холодное оружие составляли сабли, которыми вооружались матросы при абордаже; пики, которыми вооружались офицеры в десант; полупики и эспонтоны — уменьшенные пики без крюка; алебарды — ими вооружались сержанты; пертуизаны, которыми снабжались часовые и капралы; топоры — для абордажа с крюком, предназначенным для защиты перерезывания снастей.

Личный состав

Самую слабую сторону данной эпохи составлял личный состав, так как он слагался из случайного элемента.

К началу эпохи англо-голландских войн в западноевропейских флотах постоянного кадра нижних чинов не было, а корабли перед войной комплектовались матросами из коммерческого флота, причем иногда приходилось прибегать к насилию и закрывать коммерческие порты, то есть не разрешать коммерческим судам выходить в море до тех пор, пока военные корабли не будут укомплектованы. Но так как артиллерия все более и более совершенствовалась и требовала для управления более искусных людей, то ввиду этого образовался цех матросов, которые и содержались в портах в весьма небольшом числе на половинном содержании. Когда требовалось вооружить корабль, капитан должен был сам набирать для себя офицеров и команду.

Командиры и офицеры комплектовались почти исключительно из дворян и только на брандерах, командиры были обязательно недворянского происхождения. Офицеры не получали никакой предварительной специальной подготовки, и весьма часто случалось, что командование кораблями и эскадрами вручалось сухопутным офицерам, причем особое значение здесь имела протекция, при которой юноша благородного происхождения и придворный кавалер мог рассчитывать получить командование трехдечным кораблем.

Главной приманкой этих людей в морскую службу были доходы от перевозки слитков золота и серебра, так как купцы, ввиду распространения пиратства, не решались перевозить драгоценные грузы иначе, как под конвоем военных кораблей.

Так как командир и его помощники часто бывали несведущи в управлении кораблем, то кораблевождение возлагалось на шкипера и штурмана; первый из них был более сведущ в управлении судном, второй же умел брать высоты и вести счисление, но оба они не были дворянами и не имели офицерского патента, и этого было достаточно, чтобы поддержать влияние на них капитана и лейтенанта, которые на корабле были представителями государственной власти и военными начальниками, следовательно, в эту эпоху всеобщего невежества знание ремесла не было непременным условием морского влияния начальника на подчиненных.

Впрочем, в виде исключения бывали такие адмиралы, которые, подобно Рюйтеру, прошли суровую школу, начавши с исполнения матросских обязанностей. Точно так же как среди адмиралов, служивших ранее в сухопутных войсках, бывали такие, как Монк, Руперт, д'Эстрэ, которые весьма искусно командовали эскадрами.

Однако недостатки принятого способа комплектования офицеров все более и более становились очевидны, и после второй англо-голландской войны начали понимать, что быстрое усовершенствование как военного искусства, так и мореплавания вызывает необходимость разграничить сухопутную службу от морской, которые до этого времени смешивались.

Первый шаг к этому был сделан во Франции, где в 1672 году правительством для усовершенствования познания офицеров во всех портах были устроены классы, обязательные для офицеров, с периодическими в них экзаменами, и, кроме того, офицеров стали большим числом посылать в практические плавания на судах, специально построенных для занятий; сверх того были открыты для молодых дворян школы, в которых они обучались рисованию, начальной математике, гидрографии, фортификации, корабельной архитектуре, артиллерийскому делу. Одновременно с этим во Франции были сделаны попытки к обеспечению всего флота постоянными командирами, путем выдачи в мирное время половинного жалования.

Жан Бар происходил из семьи потомственных дюнкеркских корсаров, которые сначала промышляли против испанских кораблей, потом против английских купцов. В 1662 году в возрасте 12 лет юный Жан поступил на английское торговое судно (занимавшееся контрабандой) в качестве юнги.

В 1666 году разразилась вторая англо-голландская война. Франция в союзе с Соединенными Провинциями теперь воевала против Англии. Отец Жана Вара — Корнелис — погиб в бою у Лоустофта, и это определило будущее сына. Жан поступил на голландскую военную службу, на яхту «Кокхен Грас», и в кампанию 1666 года находился у берегов Англии с задачей разведки. Летом того же года в качестве матроса Бар был принят на флагманский корабль Михаэля де Рюйтера «Де Зевен Провинсьон». В этом качестве Жан участвовал в набеге на Медуэй и Ширнесс, а к концу войны — получил под свое собственное командование бригантину «Конрад Доре».

Однако в 1672 году Жан Бар покидает голландскую службу и переходит во французское подданство. В марте 1674 года он получает в командование 35-тонный галиот с командой в 34 человека «Руа Давид», вооруженный всего лишь двумя орудиями. Уже 2 апреля совместно с приватиром «Вильям Дорн» он захватил голландский дрог «Хомме Саваж», груженный углем. 6 апреля около Дувра «Руа Давид» атаковал и взял английский пинас «Эдвенчер» (10 орудий) с грузом вина, который до этого был захвачен голландцами у Ирландии неделю назад.

11 мая 1672 года Жан Бар вышел в свое второе плавание. Около Брюгге впередсмотрящие обнаружили пинас «Санкт-Питер» и Бар пустился в погоню. Через 2 часа корабли схватились на абордаж и французы захватили это судно с грузом в 124 бочки вина из Испании. Этот приз, приведенный в порт, Королевский Призовой Суд оценил в 130 тысяч турских ливров, из которых команда и капитан получили 40 тысяч.

16 мая после двух часов погони в устье Мааса Бар взял угольщик «Коломбе», который шел из Норвегии со сборным грузом. Жан продолжил крейсировать некоторое время у берегов Голландии, потом отошел к Ярмуту, а позже — к Доггер-банке. 19 июня около Вли «Руа Давид» захватил галиот «Амити», груженый 700 четвертями зерна. Это судно было приведено в Кале и продано за 22 тысячи турских ливров, 35 процентов от этой суммы досталось экипажу.

23 июня Бар захватил два небольших судна, шедших с соленой рыбой из Энкхайзена. Всего к августу было захвачено кораблей на 260 тысяч ливров. Много это или мало? Давайте попробуем оценить: оснастка самого «Руа Давид» стоила — порядка 15–25 тысяч турских ливров. Одна десятая часть из призовых денег отошла морскому министерству, 60 пистолей отошло увечным, доля экипажа составила порядка 65–75 тысяч ливров, инвесторы, получили, около 120 тысяч ливров. Сам Жан Бар получил 12 процентов от суммы, то есть 7–9 тысяч ливров, а матросы — от 900 до 1200 ливров. С учетом того, что матросам на военных кораблях выплачивалось по 16 ливров в месяц — корсарство было очень прибыльным занятием. Инвесторы на вырученные деньги снарядили Бару еще одно судно — 12-пушечный галиот «Руаяль».

18 августа Жан Бар с еще одним корсаром вышел в море. Вместе они захватили 120-тонный галиот «Элизабет», a 11 сентября у Текселя — 8-пушечный голландский китобой «Ямбон Доре» с одиннадцатью китами на борту. Голландские рыбаки упорно оборонялись, умело маневрируя на мелководье, однако через 4 часа корсарам удалось закинуть за борт китобоя абордажные крюки и судно было захвачено. Во время боя на палубе погиб и голландский капитан. За два этих судна корсары выручили 150 тысяч ливров. Около своих берегов Бар захватил флейт с нидерландский грузом доски на 18 тысяч ливров, идущий в Норвегию.

24 октября у Доггер-банки корсар вместе с 8-пушечным «Дофине» атаковал 12-пушечный флейт «Санкт-Георг», везущий лес из Балтики. Корабль был захвачен без сопротивления и продан в Кале за 45 тысяч ливров.

К концу года Бар участвовал в захвате еще 4 голландских судов, что принесло ему дополнительно 3–5 тысяч ливров, а с таким капиталом он уже смог подумывать о женитьбе — зимой корсар обручился с 16-летней Николь Готье.

Вообще за 1674 год, по словам Людовика XIV, «400 вражеских купцов были захвачены нашими корсарами», что нанесло большой удар по голландской прибрежной торговле.

На следующий год англичане заключили мир с Голландией, а действия французских корсаров продолжились до 1678 года.

Открытие «лавочки»

3 июня 1621 года была организована голландская Вест-Индская компания. Душой данного предприятия был Виллем Усселинкх (Willem Usselincx), фламандский купец, переехавший во время голландской революции в Нидерланды. Еще в 1608 году Виллем издал книгу «Размышления о навигации, товарообмене и торговле, и гарантии правительству Семи Провинций со стороны короля Испании и вице-королей Индий, как залог долгого и постоянного мира», в которой высказал идею о создании голландской Вест-Индской компании. Ярый приверженец кальвинизма, Усселинкх писал, что новая компания должна преследовать не только коммерческие цели, но и помочь переселению протестантов в Америки, дабы там, в новой земле с незапятнанным прошлым, создать новое общество — общество, населенное честными и набожными торговцами. Походя появилось и название для новой страны — Новые Нидерланды[92].

Сразу же после начала войны в Генеральных Штатах Голландии был зачитан документ, который назывался «Устав привилегий и льгот Вест-Индской компании». Среди всего прочего в этом документе отмечалось: «Компании разрешается торговля и любые коммерческие предприятия в Вест-Индии и Африке, а также в других местах, открытых в будущем в границах, определяемых с юга параллелью от мыса Доброй Надежды до Магелланова пролива, а на севере — Тропиком Рака[93] и островами Карибского моря… <…> Компания может от имени Генеральных Штатов заключать договоры, с людьми и государствами, населяющими эти земли; вступать в союзы и объявлять войну; строить и населять любые поселения и форты в разрешенных районах; назначать и освобождать от должности губернаторов, командующих войсками и флотами, судей, чиновников любого ранга и других государственных служащих. Основной заботой компании является завоевание и освоение этих мест, а также создание там государственной структуры, подчиненной компании и Генеральным Штатам, а также развитие торговли». В Уставе было также прописано создание пяти представительств компании[94]: в Амстердаме, Зеландии, Роттердаме, Северной Фрисландии и Ланге. Руководство компанией осуществляли 19 директоров (так называемые «господа XIX»), которые составляли совет акционеров ВИК. Со стороны Генеральных Штатов устав был подписан секретарем парламента Жеромом (Иеремией) Магнусом, а со стороны новой компании — представителем пайщиков Сезаром Аерссеном.

Первым директором компании стал один из крупных ее пайщиков — бежавший от религиозных преследований в Голландию болонский ростовщик Джильермо Бартолотти[95].

Уже из приведенного отрывка видно, что голландцы не считали земли Америки и Африки принадлежащими Португалии или Испании, а также одним из приоритетов ставили завоевание и грабеж колоний.

Еще одно прибыльное занятие, поощряемое воротилами компании, — это каперство, а точнее — атаки на испанские «серебряные флоты», идущие с богатствами из Америки. Барталотти и Усселинкх провели через парламент разрешение для ВИК создавать свой флот, и именно они ответственны за все потери голландского прибрежного флота и за слабую блокаду фламандских портов. Дирекция ВИК предложила Генеральным Штатам другой план войны на море — вместо защиты своей торговли надо атаковать чужую, испанскую и португальскую торговлю! Ведь захват даже одного галеона с серебром оправдывает потерю даже 100 буссов с сельдью. Подписание Устава компании стало своего рода согласием парламентариев на подобную стратегию. Скорее всего, не обошлось без взяток и обещаний процентов от грабежей.

К 1623 году Вест-Индская компания, решив все организационные проблемы, начала комплектовать свой флот. 2 ноября 1623 года вице-адмиралом флота ВИК был назначен Пит Хейн, известный капитан ОИК, разругавшийся с директорами ост-индийцев в 1617 году, а адмиралом стал Якоб Виллекенс. Уже 22 декабря отряд Хейна и Виллекенса в составе 19 кораблей и 4 яхт[96] (500 орудий, 1700 штыков, командир солдат — полковник Ян ван Дорт) оплыл к берегам Бразилии, чтобы атаковать центр работорговли в Америке — португальский Сан-Сальвадор-де-Байя. Дабы отвлечь испанцев от флота Виллекенса, 24 апреля 1623 года из Флиссингена вышла вторая эскадра ВИК под командованием Якоба Клерка, по прозвищу Одноглазый, с приказом провести диверсии у побережья Перу и Мексики. Через две недели голландцы достигли островов Зеленого Мыса, а 25 января бросили якорь у острова Сент-Винсент, входящего в группу Малых Антильских островов. Там корабли прошли кренгование и небольшой ремонт, а также поджидали отставших.

29 апреля 1624 года голландцы спустились к Пернамбуку, где провели военный совет, на котором решили атаковать столицу португальской Бразилии Сан-Сальвадор-де-Байя. 16 мая Виллекенс бросил якорь в бухте Сан-Сальвадор.

Испанский гарнизон под командованием португальского губернатора Сан-Сальвадора дона Диего де Мендоса де Фуртадо насчитывал 3000 человек, 15 кораблей и около 170 орудий. На острове у входа в бухту испанцы и португальцы, заранее предупрежденные своими агентами о целях голландского флота, соорудили форты и разместили дополнительно 15 орудий.

В 12:00 двумя нестройными колоннами голландцы втянулись в бухту. Островная батарея открыла огонь по кораблям, особенно тяжело пришлось кораблю Хейна «Гронингену» — его с расстояния в 500 метров расстреливали пятнадцать 30-фунтовых орудий. К счастью вице-адмирала, португальцы зарядили пушки картечью. На верхней палубе погибло довольно много людей, среди них капитан корабля Андре фон Колмер, а вот корпусу и такелажу корабля картечь на подобном расстоянии не причинила вреда. Стрельба же голландцев железным ломом и картечью была более действенной — она просто смела расчеты береговых орудий, и последние корабли колонны Хейна смогли высадить на батарее десант, но не встретили никакого сопротивления — португальцы покинули бастион. Португальские корабли и войска укрылись в цитадели города.

На следующий день Хейн с 5 кораблями атаковал суда противника. Португальцы открыли огонь с берега по приближающимся голландцам, но вскоре были вынуждены его прекратить — Хейн сблизился с португальскими кораблями и береговые батареи опасались попасть в своих. Пользуясь своим преимуществом в артиллерии над португальскими судами, голландцы без проблем часть кораблей захватили, а часть просто сожгли. Весть о сожженной армаде Сан-Сальвадора вызвала в городе панику — несмотря на усилия Мендосы, ночью большая часть гарнизона просто разбежалась. При этом те, кто должны были защищать город, малодушно бросили его, да еще напоследок и ограбили, вскрыв и разворовав склады губернатора и лавочки торговцев. Утром 18 мая голландцы вошли в опустевший Сан-Сальвадор. Губернатор Мендоса и его сын, отказавшиеся покинуть город, были взяты в плен. На складах Виллекенс и Хейн обнаружили золотой песок, слоновую кость, серебряные слитки и множество менее ценного товара.

Виллекенс, наполнив корабли сокровищами, отплыл в Голландию, оставив на защите Сан-Сальвадора ван Дорта с 2300 солдатами и матросами, а также Хейна с 7 кораблями. Как оказалось, нахрапом захватить большой колониальный город гораздо легче, чем его удержать. Полковник, только вступивший в должность губернатора, был убит 23 мая, попав в засаду недалеко от города. Сменивший его Виллем Схоутен был тупым службистом и бисексуалом, вообразившим, что судьба подарила ему Сан-Сальвадор для его развратных похождений. Извращениям и жестокостям губернатора не было конца — описывать их нет никакого резона, отметим лишь, что были изнасилованы все монахини и монахи города. Город почти сразу же был осажден местными португальскими ополченцами и их индейскими союзниками.

Тем временем слухи о падении Сан-Сальвадора дошли до Испании и Португалии. Эти известия вызвали настоящую злость и желание отомстить — за 5 месяцев была сформирована Армада Южных морей в составе 55 галеонов и 4 пинасов[97] (всего 1185 орудий и 12 566 солдат) под командованием дона Фадрике де Толедо.

29 марта 1625 года испанский флот вошел в бухту Сан-Сальвадора и начал обстрел цитадели. На следующее утро испанцы высадили трехтысячный десант, который выбил голландцев из бенедиктинского монастыря, причем потери нападавших ограничились 50 солдатами, тогда как осажденные недосчитались 159 человек, в чем была прямая вина Схоутена, который запретил голландцам стрелять, пока испанцы не взберутся на стены. Сразу же по возвращении в город Схоутен был отринут от должности офицерским собранием, командующим гарнизоном стал Эрнст Клийф, грамотный и смелый командир. Голландцы месяц отбивали атаки испанцев, но все решило шальное ядро, которое попало в склад с порохом. Взрыв разрушил полгорода, и более у голландцев пороха не осталось. 1 мая 1625 года Клийф подписал капитуляцию, испанцы и португальцы смогли отбить город.

Пленных разместили на 7 испанских кораблях и хотели отправить в Испанию, однако один из галеонов («Сан-Мигель») попал ночью в шторм и был унесен к Ла-Плате. Голландские пленники вырвались из трюма и захватили корабль, позже они смогли привести судно в Англию. Остальные корабли идальго без приключений достигли Пиренейского полуострова.

Что же касается Хейна, он 5 августа 1624 года с семью кораблями отплыл к португальской колонии в Анголе — Сан-Паулу де Луанда. Это был центр сбора рабов для отправки в Америку и Европу. Хейн достиг Луанды осенью 1624 года. Попытка атаковать крепость провалилась — корабли Хейна вылетели на мелководье около крепости и попали под перекрестный огонь португальских батарей. До ночи шла контрбатарейная борьба, голландские суда сильно пострадали и лишь с ночным приливом смогли сняться с мелей. Попытка Хейна создать союз с африканскими царьками также оказалась пустой затеей — местные князьки были кровно заинтересованы в продаже своих подданных «португальским собакам», поскольку те платили ружьями и порохом, а это было необходимо для охоты на диких животных и поддержания собственной власти.

Хейн взял курс на Сан-Сальвадор-де-Байя, однако, подойдя 30 апреля 1625 года к городу, увидел у его стен корабли дона Фабрике де Толедо, поэтому от греха подальше решил вернуться в Голландию.

Состав испанской армады, отправленной в Сан-Сальвадор в ноябре 1624 года.

* Нао (nao, португ. — корабль) — название парусных торговых кораблей в Португалии.

** Урка (исп. urca) — торговый корабль или мобилизованный на военную службу купец.

*** Навиетто (исп. navietto) — маленький корабль, имеющий паруса и весла.

**** Навио (исп. navio) — торговый корабль.

***** Паташ — это маленькие военно-торговые суда (до 200 тонн), с одной-двумя мачтами, несущими преимущественно косые паруса.

****** Тартана — маленькое одномачтовое средиземноморское судно.

Атака Кальяо

Эскадра лее вице-адмирала ВИК Якоба Клерка[98], в составе 11 кораблей (288 пушек, 1023 матроса, 600 морских пехотинцев) 2 января 1624 года обогнула Америку проливом Дрейка и в конце марта подошла к побережью Перу.

Состав флота Клерка:

По пути голландцы сумели поссориться с яганами (жителями Огненной Земли), причем индейцы неистово атаковали высадившихся пришельцев, часть из них ранили, а 17 человек захватили в плен. Клерк срочно отплыл от архипелага и взял курс на север. 4 апреля голландцы сделали якорную стоянку у острова Хуан-Фернандес[99], где провели килевание кораблей и неотложный ремонт. 9 мая Клерк появился у стен Кальяо.

Задачей этого отряда ВИК был захват серебряных шахт Перу. Для решения такой авантюрной задачи голландцы предполагали объявить всех индейцев и негров-рабов свободными, чтобы лишить немногочисленных испанцев поддержки местного населения.

Надеждам этим не суждено было оправдаться. На эскадре, блокировавшей Кальяо, вовсю свирепствовала эпидемия дизентерии из-за очень плохой воды, набранной на острове Сан-Фернандес.

Сам Клерк был тяжело болен, его флагманский «Амстердам» более напоминал, плавучий госпиталь (113 членов экипажа были больны), поэтому приказал принять на себя руководство экспедицией вице-адмиралу Гуго Шапенхаму на «Дельфте». Испанцы были заранее предупреждены о готовящемся нападении, в порту стояли две каравеллы с серебром, которые задержал губернатор до решения вопроса с голландцами. Основная же часть флота с 8 миллионами песо в серебряных слитках в спешке покинула гавань две недели назад и взяла курс на север, чтобы достичь тихоокеанского побережья Панамы, а оттуда пойти к Филиппинам.

Голландцы, только 3 мая перехватившие испанское судно, моряки с которого сообщили им, что в Кальяо стоит «серебряный флот», были вне себя. Всех захваченных испанцев выволокли из трюмов и вздернули на реях. Капитаны кораблей упрашивали Шапенхама пойти в погоню за «flotta de ora», однако вице-адмирал резонно возражал, что голландцы не знают вод Панамы и Мексики, а там сильные течения и много предательских мелей.

10 мая 1624 года 1200 солдат и матросов попытались высадиться на пустынном пляжу к северу от города, однако высадка провалилась. Полоса рифов не давала подвезти лодки близко к берегу, три же шлюпки, преодолевшие их, достигли берега, но почва оказалась болотистой, окруженной песками-плывунами. Три человека нашли страшную смерть, провалившись в песок. Кроме того, из леса, расположенного метрах в 50 от берега, прозвучало несколько аркебузных выстрелов, направленных в сторону голландцев, поэтому они решили не рисковать и вернулись на корабли.

На следующий день нидерландцы перехватили 3 испанских шхуны с грузом вина, идущих в Кальяо. Весь день прошел в поисках удобного места для высадки, но безрезультатно. Везде на берегу виднелись испанские отряды, были выкопаны траншеи, за брустверами дымили фитилями пушки. Яхта «Грейхаунд», подошедшая близко к берегу, была обстреляна береговыми батареями идальго, которые оказались на редкость точными, — всего двумя залпами испанские пушки сбили кораблю бушприт, отбили грот-марса-рей, проделали дыру в носовой части судна.

13 мая была произведена последняя попытка высадиться — неудачно. Во время высадки погибли 3 офицера и 15 солдат, более того — под защиту батарей Кальяо сумели проскользнуть 3 испанских галеона. Вечером голландцы собрали военный совет, на котором решили установить блокаду порта. Они очень надеялись, что в городе с населением в 1000 испанцев и 2000 рабов-негров и индейцев скоро возникнут голодные бунты. К тому же для блокады хватит 4–5 кораблей, а остальные могут пойти в крейсерство и славно поживиться на прибрежной испанской торговле.

Четыре корабля голландцы отправили к Писко и Наска, а еще два — на север, к крепости Гуайякиль. Отряд же из 5 кораблей остался блокировать порт. Рейды прошли успешно — Гуайякиль взяли штурмом, обратно привезли 35 плененных испанцев, Писко и Наска откупились, это стоило им по 10 тысяч дукатов. 2 июня скончался совсем обессилевший Клерк, тело его похоронили на островке Сан-Лоренцо, неподалеку от Кальяо. Многие матросы также отравились некачественной водой и чувствовали себя очень плохо. В командах свирепствовали цинга и дизентерия. Выдача воды была строго нормирована, еда заканчивалась.

Рабы же в испанской крепости почему-то не поднимали восстания; то ли испанцы к ним хорошо относились, то ли за ними было усилено наблюдение, то ли не верили голландцам Третья версия кажется самой правдоподобной, ибо до испанцев уже дошли слухи о художествах ВИК в Сан-Сальвадор-де-Байя.

10 августа было принято решение снять блокаду и уплыть домой. Для поддержания престижа голландцы постреляли по цитадели пару дней, а 14 августа в полдень снялись с якорей и уплыли восвояси. 98 дней осады стоили эскадре 700 человек убитыми и умершими от болезней, 300 человек ранеными. Испанские потери ограничились 5 кораблями, 55 убитыми и 300 ранеными и заболевшими.

Крейсерство Питера Шутена

26 января 1624 годау из Флиссингена вышла маленькая эскадра под командованием вице-командора Питера Шутена в составе трех кораблей (24-пушечный флейт «Хооп», 14-пушечный паташ «Эндрахт» и 8-пушечная яхта «Троуве»[100]), которая направилась в Вест-Индию. Задачей данного отряда была разведка — Морица Нассауского и Генеральные Штаты, а более всего директоров ВИК, интересовала степень защищенности испанского Мэйна и островов Карибского моря. В середине марта корабли прибыли на Барбадос, где встали килеваться и чиниться после перехода в укромной бухточке. В начале мая Шутен отплыл к Малому Кайману (Каймановы острова), поскольку надеялся перехватить испанские торговые корабли, идущие от Мексики к Кубе. Ожидания капера вполне оправдались — он смог захватить 7 маленьких испанских судов, кроме того, Питер наблюдал большие галеоны, курсирующие с товаром между материком и Кубой, но перехватить их он не решился — вооружение обычного галеона было не менее 24 орудий, их которых не менее восьми — дальнобойные пушки большого калибра (18–24 фунта).

Поскольку припасы подходили к концу, Шутен решил вернуться домой. Недалеко от Гондураса он столкнулся с двумя испанскими «урками», тяжело груженными товаром. Голландцы пошли на абордаж, однако испанцы грамотно маневрировали и отстреливались. После продолжительной восьмичасовой погони Шутен смог догнать и атаковать один из испанцев — 300-тонный «Сан-Хуан де Батиста» (капитан Франсиско Эрнандес-и-Морено), шедший со сборным грузом из Картахены в Канкун. Через полчаса 50 членов команды испанского судна были захвачены в плен, 25 — убиты. Поскольку с пленников нельзя было взять никакого выкупа, Шутен решил высадить всех, кроме капитана, около побережья. Следует сказать, что в тот жестокий век это было очень мягкосердечным и рискованным решением, вряд ли испанцы поступили бы также с голландцами.

Призы, взятые голландцами, были довольно большие — 1600 бочек сахара, 3000 бычьих кож, 500 кувшинов пальмового масла, 3 сундука с серебряными ефимками. Оценочная стоимость захваченного — 30 тысяч гульденов.

Около Тортуги «Эндрахт» вылетел на камни, поэтому вся команда перешла на «Сан-Хуан де Батиста», Франсиско Эрнандесу доверили управление кораблем, что тот безукоризненно выполнил. В октябре 1624 года отряд Шутена вернулся во Флисинген.

По результатам разведки было решено послать в Вест-Индию более сильное соединение ВИК, «господам XIX» грезились захват Ямайки и Пуэрто-Рико, а также богатства Мексики и Перу.

Атака Пуэрто-Рико

Ранним утром 24 сентября 1625 года дозорные, стоящие в бастионе Сан-Фелиппе-дель-Морро, расположенном в пуэрториканской крепости Сан-Хуан, увидели бесконечную вереницу парусов, идущую по направлению к бухте Бокерон. Корабли бросили якорь в трех милях от берега, а небольшой бьялк под белым флагом проследовал к пристани города. Парламентеры под барабанный бой вручили бумагу для губернатора Пуэрто-Рико Хуана де Аро.

Оказалось, что корабли принадлежали голландской Вест-Индской компании, командир отряда капитан Бодевийн Хендрикс выставил губернатору ультиматум, в котором требовал сдать город. Вот его полный текст:

«Губернатору дону Хуану де Аро.

Вы должны знать о причинах нашего прибытия, а также о наших намерениях. Поэтому я, Бодевийн Хендрикс, генерал голландскою отряда, от имени Генеральных Штатов моей страны и Его Высочества принца Оранского требую сдать на нашу милость крепость и гарнизон. В случае невыполнения моего требования я предупреждаю, что после штурма города мы не оставим в живых ни стариков, ни детей, ни женщин, ни мужчин.

Надеюсь на ваше благоразумие.

(С уважением, Бодевийн Хендрикс».)

Аро был опытным воякой, участвовавшим в первой войне с Голландией, и ультиматумами разных оборванцев его было не испугать. Тотчас же была объявлена тревога, срочно вооружилось местное ополчение, из арсеналов достали ядра и порох. Меж тем голландская эскадра (17 кораблей, 2000 солдат) проследовала в бухту Пунталья к югу от юрода, где высадился десант в 1500 человек и 6 орудий.

Гарнизон Сан-Хуана насчитывал всего лишь 330 солдат и 56 орудий, большая часть из которых стреляла последний раз в 1595 и 1598 годах, во время нападения на Пуэрто-Рико Фрэнсиса Дрейка и Ричарда Клиффорда[101]. Лафеты многих пушек сгнили, семь кулеврин просто взорвались при первом же залпе.

Кроме того, запасы провианта в гарнизоне насчитывали 1200 буханок хлеба, 46 бушелей кукурузы, 130 кувшинов оливкового масла 10 бочек сухарей, 300 головок сыра, 1 бочку муки и 200 куриц. В общем, на город с населением около 1200 жителей запасов практически не было. Ночью отряд, посланный губернатором, сумел купить на хуторах и провести в город 50 свиней и 20 одичавших лошадей, но и это не решало проблемы.

Пытаясь выиграть время, дон Хуан попросил дать ему несколько дней на сношения с вице-королем Вест-Индии; голландцы обещали не атаковать город три дня, но сами основательно готовились к штурму, сгружая на берег все необходимое.

30 сентября Хендриксу вручили ответ от Аро:

«Я читал вашу писульку и искренне удивлен, что вы просите меня, ветерана боев во Фландрии, о такой вещи, которую я не осмелюсь произнести вслух. Уважаемый, я очень хорошо знаком с вашими методами и методами ваших соплеменников, а также с тем, как вы умеете (или, вернее, — не умеете) воевать и осаждать города.

Если вы сдадите мне все свои суда, на которых вы приплыли, и связанные по двое, без оружия, войдете в город, я подумаю о том, чтобы сохранить вам жизнь. В любом другом случае всем вам грозит смерть.

Только мой Король и никто другой будет владеть Сан-Хуаном.

(Замок Сан-Фелиппе-дель-Морро, 30 сентября 1625 года.) (Хуан де Аро».)

На следующий день началась бомбардировка города. В общей сложности голландцы сделали 150 залпов, но никаких повреждений они укреплениям города нанести не смогли. Однако голландцам удалось захватить испанское торговое судно, беспечно подошедшее к крепости. Событие произошло на виду у всего города; ни гарнизон, ни жители не могли ничем помочь неосторожному капитану.

В ночь на 4 октября де Аро произвел вылазку с 80 солдатами, нидерландцы были захвачены врасплох, испанцы смогли заклепать и увезти с собой 2 орудия, погибли 23 голландских матроса. С этого дня вылазки идальго стали постоянными, они наносили большой урон осаждающим, осадные работы сильно замедлились. 21 октября Хендрикс написал еще одно письмо губернатору, предупреждая, что после захвата города он попросту сожжет его. Де Аро ответил в том духе, что на Пуэрто-Рико достаточно лесов и камня, чтобы отстроить новый город. Также испанский губернатор предлагал Хендриксу запросить в Голландии подкрепления, поскольку разбить отряд в 2000 голландцев, имея 300 человек гарнизона, по мнению ветерана Фландрии, — обычное дело. «А я, — продолжал дон Хуан, — хотел бы отличиться и разбить со своими тремястами храбрецами целую голландскую армию».

На следующий день голландцы пошли на штурм и смогли захватить город, кроме цитадели Сан-Фелиппе-дель-Морро. Во исполнение своего обещания Хендрикс сжег около сотни зданий, большей частью деревянных, и начал готовиться к штурму последнего бастиона испанцев.

Но человек предполагает, а бог располагает. Де Аро еще в начале сентября послал капитанов Амизгута и Ботелло в глубь острова, с задачей набрать небольшой отряд и идти на помощь гарнизону Сан-Хуана. 1 ноября 200 ополченцев во главе с вышеназванными кабальеро с таким пылом атаковали голландцев, что те полностью очистили город и отошли к своим кораблям. Устрашенные лихой атакой, голландцы вообразили, что имеют дело с равным по численности испанским отрядом, и на военном совете решили уплыть с острова. Осада стоила нидерландцам 400 человек убитыми и более 500 — ранеными. Испанские потери — 30 человек убитыми.

Перед отплытием Хендрикс обратился к де Аро с просьбой позволить ему закупить провизию у пуэрториканцев, но губернатор категорически ему отказал.

Действия де Аро, Амизгуты и Ботелло вызвали восхищение Оливареса и Филиппа IV. Губернатор Сан-Хуана получил в награду 2000 дукатов и стал кавалером ордена Сантьяго; капитан Амизгута стал обладателем 1000 дукатов, а позже был назначен губернатором Кубы; Ботелло также получил 1000 дукатов и земли во владение в Мэйне.

«Серебряный вояж» Питера Хейна

Не зная о неудаче Хендрикса у Пуэрто-Рико, Совет директоров ВИК 28 марта 1626 года отправил в Карибское море отряд Пита Хейна в составе 9 кораблей, 5 паташей (800 солдат и 1400 моряков).

21 мая Хейн достиг Пуэрто-Рико, где он узнал, что атака Хендрикса закончилась полным провалом, сам Бодевийн мертв, а остатки его экспедиции ушли в Европу, домой. Для атаки Сан-Фелиппе-дель-Морро у Хейна банально не хватало сил, поэтому в качестве жертвы был выбран многострадальный Сан-Сальвадор-де-Байя. Корабли отплыли к Бразилии, 1 марта 1627 года голландцы увидели стены португальской крепости. Однако идальго встретили непрошеных гостей во всеоружии — слухи о возможной атаке Хейна распространились по всему американскому побережью. У берега стояли на якорях 16 галеонов (на четырех, несших флаги капитана и альмиранте, были загружены войска) и 14 других судов.

Хейн все же решил атаковать испано-португальскую эскадру. Он планировал пройти между берегом и кораблями, ведя огонь на оба борта по батареям и судам. Это был очень рискованный план, с берега голландцев встретила жестокая пальба, однако вскоре она утихла, поскольку испанцы — плохие артиллеристы — несколько раз попали по своим судам. В результате Хейн безнаказанно смог смешать береговые батареи с землей и схватиться на абордаж с испанскими кораблями. Концевые галеоны, один из которых нес флаг адмирала, открыли сильный огонь по голландцам, голландцы ответили, несколько раз абордажные команды пытались высадиться на испанских судах, но были отбиты. В конце концов альмиранте удалось поджечь, а еще три галеона взять на абордаж. Это ознаменовало конец организованного сопротивления испанцев. В панике они начали рубить якорные канаты, но все же 12 судов из 30 были либо захвачены, либо сожжены. Голландцы потеряли 1 паташ и флагманский галеон «Амстердам», который вылетел на мель под огонь пушек и был покинут командой, Хейн получил мушкетную пулю в ногу, но, к счастью, смог спастись. Добычей голландцев оказались 2700 ящиков сахара, несколько центнеров хлопка и табак, которые были погружены на 4 галеона и отосланы в Голландию.

Хейн же проследовал к Рио-де-Жанейро на охоту за Бразильским конвоем[102], где захватил несколько призов, а потом взял курс домой. 31 октября 1627 года эскадра Хейна бросила якорь в Дельфте. За время крейсерства было захвачено 55 судов, среди них — 12 больших галеонов, что оказалось вполне достаточным для возмещения акционерам ВИК всех расходов на снаряжение экспедиции. На собрании акционеров было решено не делить прибыль от вояжа, а употребить ее на снаряжение нового отряда кораблей. В следующем, 1628 году планировалось послать к берегам Америки две эскадры — Дирка Симонзоона Уиттееста (12 кораблей) в Бразилию и Питера Андриансзоона Иты (12 кораблей) в Вест-Индию. Однако в марте было решено снарядить и третью экспедицию — 31 корабль под командованием Питера Хейна решили отправить к побережью Новой Испании. В конце мая 1628 года из Амстердама вышла эскадра следующего состава:

Всего 31 корабль, 3500 моряков, 355 орудий разных калибров. Задачей Хейн имел атаку испанского «серебряного флота». Ранее эскадрам ВИК не удавалось перехватить «серебряный флот», но «господа XIX» поверили в удачливость Питера Хейна. 10 июля корабли экспедиции достигли острова Сент-Винсент. 19 июля Хейн крейсировал около Венесуэлы.

Испанцы еще в июне получили данные об экспедиции Хейна. Испанский губернатор Картахены срочно отправил депешу губернатору Каракаса о голландской эскадре в водах Terra Firme. В это время в водах Вест-Индии находился флот Новой Испании Хуана де Бенавидеса-и-Базана (внука знаменитого испанского моряка Альвареса де Базана, первого командира Непобедимой армады, которого сменил маркиз Медина-Сидония) в составе 23 кораблей и судов. Испанский эскорт прибыл в Новую Испанию 16 сентября 1627 года и стоял в гавани Вера-Круса, где принимал на борт серебро, золото и колониальные товары. 22 июля 1628 года де Бенавидес попытался выйти в море, но был вынужден вернуться в гавань из-за сильного шторма. 8 августа «серебряный флот» покинул Вера-Крус, в состав конвоя входило 22 судна (еще одно пострадало во время шторма и было оставлено в порту), из которых 13 — большие хорошо вооруженные галеоны.

Тем временем Хейн не мог обнаружить даже следов Флота Новой Испании у берегов Венесуэлы, поэтому решил сменить район крейсерства, отплыв к Кубе. Де Бенавидес, до которого в свою очередь дошли слухи о голландской эскадре, дрейфующей в районе Венесуэлы, решил плыть в Испанию кружным путем — через Кубу. Отсутствие разведки и систематического наблюдения за отрядом ВИК сыграло с де Бенавидесом жестокую шутку. В конце августа Флот Новой Испании попал в шторм у Ки-Вест, но 7 сентября все корабли соединились и продолжили свой путь, кроме одного судна, которое было отнесено к северу. Капитан этого судна, увидев в ночи огни голландской эскадры, принял их за отряд де Бенавидеса и подошел к кораблям Хейна. Торговца тотчас же взяли на абордаж, и Хейн сразу узнал, что «серебряный флот» находится рядом. Утром 8 сентября 1628 года голландцы обнаружили 12 испанских судов к северу от себя, и 6 — с юга, ближе к берегу Кубы. Хейн решил атаковать корабли, расположенные к северу, польстившись на то, что их больше. К полудню голландцы довольно легко захватили 9 судов с грузом кошенили, какао, шкур, индиго и других товаров, оставшиеся три торговца бросились наутек. Но серебра на кораблях не было, и, хотя испанские капитаны молчали, Хейн предположил, что основной груз сосредоточен на тех 6 больших галеонах, которые он видел у побережья Кубы утром. Сразу же был взят курс к острову, причем с таким расчетом, чтобы перекрыть испанцам путь к фортам Гаваны.

Тем временем де Бенавидес, узнавший от присоединившихся к нему судов о голландской эскадре, приказал приготовить корабли к бою. На «Санта Анне-Марии» был созван военный совет, где решали, что делать дальше — либо прорываться с боем в Гавану, либо войти в бухту Матансас, где организовать крепкую оборону. Был выбран второй вариант — корабли повернули к берегу и двинулись к бухте. Отказ от боя стал сильным моральным ударом по экипажам испанских кораблей — замыкающие паниковали, видя, как близко корабли Хейна. В полной сутолоке «Санта Анна-Мария», «Санта Гертрудис» и «Санта Лючия», то есть самые сильные корабли эскадры, вылетели на мель в западной части залива. Это вызвало панику. Испанские матросы бросались с кораблей и вплавь старались достичь берега, корабли скучились, не могло быть и речи о выстраивании линии и удачном использовании артиллерии.

При свете луны 26 кораблей Хейна (остальные остались с призами, захваченными утром) в трех колоннах (по два дивизиона в каждой) вошли в гавань Матансас. Видя, что галеоны сели на мель, генерал-адмирал приказал спустить шлюпки и послать абордажные партии к испанцам. На брошенных кораблях голландцы обнаружили настоящий хаос — трюмы вскрыты, по палубам разбросаны товары и припасы; оставшиеся на кораблях, бросив оружие, молили каперов о пощаде. По показаниям пленных, де Бенавидес бежал на берег в числе первых, за ним последовали и капитаны судов, и чиновники Новой Испании.

Хейн, не веря своему счастью, приказал вести спорадический огонь по берегу, поскольку опасался, что испанцы попытаются отбить столь ценные призы. Но он ошибался — де Бенавидес, прибыв в Гавану, нагнал страху и на тамошнего губернатора, крепость срочно готовилась к обороне, всем кораблям было приказано вернуться в гавань.

Голландцы же всю следующую неделю свозили товары на свои корабли. Хотя у Хейна было довольно большое количество судов, их все же не хватило, поэтому часть товаров была загружена на захваченные испанские корабли. Захваченные сокровища поражали всякое воображение — 177 329 фунтов[103] серебра, 135 фунтов золота, тысяча жемчужин, индиго, кошениль и другие товары — общая сумма захваченного оценивалась в 11 509 524 золотых гульденов! 16 сентября эскадра Вест-Индской компании взяла курс домой. 5 испанских призов были сожжены в бухте, 8 судов взяли с собой в качестве призов, пленных Хейн отпустил на берег, предварительно снабдив их запасом провизии на четыре дня и указав путь к Гаване. Среди отпущенных на свободу оказался и альмиранте дон Хуан де Леос, заместитель де Бенавидеса. Он успел до захвата кораблей голландцами переодеться в платье простого матроса и поэтому не был узнан голландцами.

Путь домой неожиданно оказался довольно тяжелым — постоянные шторма и противные ветра. Долгое плавание спровоцировало недоедание и как следствие — цингу. Хейн решил на свой страх и риск войти в английский порт Фалмут в Корнуолле (а с Англией тогда у голландцев были отношения довольно натянутые), где простоял, пережидая шторма, до 6 декабря 1628 года. 10 января 1629 года большая часть кораблей вошла на рейд Хеллевутслейса.

14 января Хейн, Лонк и четыре директора ВИК были приглашены на заседание Генеральных Штатов, где во всех подробностях отчитались о целях и результатах экспедиции. В Гааге был устроен праздничный карнавал в честь Хейна, о крейсерстве удачливого капера слагали песни и стихи. Власть имущие же занялись более прозаическими делами — дележом прибыли. Принц Оранский, как генерал-адмирал голландского флота, получил 1\10 часть всей добычи, столько же было выделено для дележа между экипажами кораблей. Хейн получил в качестве своей доли 7000 гульденов, а кроме того — 1500 гульденов и золотую цепь в качестве награды от директоров ВИК. Чистая прибыль предприятия составила 7 миллионов гульденов, из которых 3,5 миллиона решили выплатить пайщикам в качестве дивидендов. Позже пайщикам выплатили еще 2 миллиона, в казну компании внесли полтора миллиона гульденов.

Что касается Хуана де Базана-и-Бенавидеса — он вернулся в Испанию в 1634 году и 18 мая был обезглавлен «за ненадлежащее исполнение своих обязанностей». Дон Хуан де Леос был заключен в тюрьму пожизненно.

Удачное ограбление «серебряного флота» спровоцировало резкое увеличение числа пайщиков. «Господами XIX» тут же были забыты все проекты освоения Северной Америки и создания нового протестантского общества, теперь свои помыслы они обратили на завоевание колоний у Испании. Особенно их интересовала Бразилия, главный поставщик сахара в Европу.

Примечания:

1

Поскольку вывоз золота и серебра с территории Англии был запрещен еще Елизаветой, перед каждой экспедицией английская ОИК получала в парламенте разрешение на расход определенных сумм для закупок того или иного товара Иногда споры в палате общин были довольно жаркими и акционерам компании приходилось доказывать, что, вкладывая в покупку индийских товаров золото, Британия в результате получает его гораздо больше, перепродавая по спекулятивным ценам в Европе пряности, хлопок, чай и т. д.

8

Бурн находился еще далеко, а Блейк был совсем рядом.

9

Кроме флагмана, ни один из голландских кораблей не имел более 34 орудий.

10

В Голландии того времени звание командора полагалось торговым морякам, призванным на командные должности. Де Рюйтер поступил в военный флот 29 июня 1652 года и сразу же получил чин вице-командора Зеландии и командование над одной из эскадр.

80

Цитируется по книге «Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVII–XIX». М., Государственное издательство юридической литературы, 1957.

81

Цитируется по: Борисов Ю.В. Три портрета времен Людовика XIV. М., «Новейшая история», № 1,1991.

82

Цитируется по: Щеглов А.Н. Военно-морское искусство в эпоху англо-голландских войн. СПб., типография Морского Кадетского Корпуса, 1908.

83

Автор очень сильно упрощает проблему. Все же стоило бы упомянуть книгу кораблестроителя Бейкера «Фрагменты старого английского кораблестроения» (1586), итальянца Пантеро «Боевые корабли» (1614), немца Футтенбаха «Корабельная архитектура» (1629). Книга Рейли, написанная в 1612 году, действительно увидела свет только в 1650-м, но она не была первой и единственной.

84

Здесь Щеглов ошибается. К примеру корабельные мастера Гельт, Ван ден Стрек, Минстер и Бутлер, нанятые русским царем Алексеем Михайловичем, строили «Орел» по английскому образцу.

85

Реально — до первой англо-голландской войны, и даже до английской революции.

86

На самом деле в английском флоте линейные корабли — это только IV ранга, V и VI ранг — это фрегаты.

87

Здесь Щеглов совсем не прав: большой корабль — не значит быстроходный. Далее он сам себе противоречит.

88

Фальконеты.

89

Горкой.

90

Здесь Щеглов запутался окончательно. По морской артиллерии Средневековья и Нового времени мы рекомендовали бы почитать заинтересованным читателям книгу Карло Чипполы «Артиллерия и парусный флот».

91

Появление морских мортир не имеет отношения к англо-голландским войнам. Они были изобретены французским изобретателем Пти-Рено и введены в вооружение флота генерал-комиссаром артиллерии флота бароном де Пуанти.

92

После передачи Генеральными Штатами земель в районе острова Манхэттен и Гудзонова залива компании директора ВИК переименовали их именно в Новые Нидерланды. До этого эти территории назывались Новой Швецией.

93

Тропик Рака, или Северный тропик, — одна из пяти основных параллелей, отмечаемых на картах Земли. В настоящее время расположена на 23°26?22? к северу от экватора и определяет наиболее северную широту, на которой солнце в полдень может подняться в зенит.

94

Данные представительства называли в обиходе «winkel» — «лавочки». А главное представительство в Амстердаме имело прозвище «grote winkel» — «главная лавочка».

95

В Амстердаме до сих пор показывают на экскурсиях Барталoтти-Хаус, на котором висит вывеска тех времен — «Religione et probitate», то есть — «По религии и справедливость».

96

В состав флота Виллекенса входили следующие корабли: «Hollandia» (28 пушек, флагман), «Tijger» (26 пушек), «Zelandia» (36 пушек), 34-пушечный «Sampson», 28-пушечный «Neptunis», 24-пушечный «Groningen», 20-пушечные «Oranjeboom», «Eendracht», «Provincie van Utrecht», «Ster», 18-пушечные «Gulden Zeepaard», «Haan», «Hoop», «Oude Roode Leeuw», «Sint Cristowfel», 17-пушечные «Vier Heems Kinderen», 16-пушечные «Nassau», «Overijssel», 14-пушечный «Oranjeboom». Яхты — 12-пушечная яхта «Vos», 10-пушечные «Hazewind» и «Zeejager», 8-пушечная «Postpaard», а также бьялк «Sint Martin».

97

В армаду входили эскадры Кадиса, Гибралтара, Бискайи, Кантабрии, а также отряды из Сицилии и Неаполя. Подробнее см. в таблице.

98

Клерк по национальности был французом. Его имя по-французски — Жак Клерк Л'Эрмитэ.

99

Именно там один из капитанов Клерка, будущий голландский адмирал Витте де Витт, высадил на необитаемый остров Хуана-Фернандеса 12 матросов, которые подбивали команду к бунту. В 1704 году на остров Ближний высадят Александра Селкирка, который станет прототипом Робинзона Крузо.

100

Калибр орудий не превышал 8 фунтов.

101

22 ноября 1596 года Фрэнсис Дрейк и тяжело больной Джон Хокинс с эскадрой в 26 кораблей атаковали Сан-Хуан (Хокинс скончался в этот же день от лихорадки на своем флагмане «Гарланд»). Захватив предместные районы, Дрейк так и не смог взять саму цитадель, более того — его корабль попал под огонь крепости Сан-Фелиппе-дель-Морро. Англичане были отбиты, при отходе они сожгли все дома в предместьях и уплыли к Порто-Белло, где Дрейк заболел и умер.

15 июня 1598 года Сан-Хуан смог захватить английский корсар Джордж Клиффорд. Войска Клиффорда даже контролировали некоторое время весь остров, испанцы прятались в джунглях и вели партизанскую войну. Вскоре началась эпидемия болотной лихорадки и англичане поспешно покинули эти места. Сразу же после этого случая испанское правительство послало дополнительно в Пуэрто-Рико 400 солдат и 46 орудий.

102

Так называли ежегодный торговый караван из португальской Бразилии.

103

1 фунт = 453,59237 грамма.