Глава 21

СПОСОБЕН ЛИ ГЕСС ПРЕДСТАТЬ ПЕРЕД СУДОМ?

10 октября 1945 года Рудольф Гесс в сопровождении офицера британской армии, сержанта и доктора Эллиса Джонса сел в самолет, который должен был доставить его в Германию. Когда самолет уже готов был взлететь, было решено, что к ним должен присоединиться гражданский служащий. Но мест на всех не хватило, и сержанту пришлось сесть на пол.

Самолет был старым, а погода – плохой. Сначала укачало сержанта, затем офицера и, наконец, Гесса. Служащий улыбнулся и сказал с ехидцей:

– Какие вы все слабаки.

Но, когда они приземлились в Брюсселе, чтобы заправиться, он тоже был зеленого цвета и отказался перекусить в столовой аэропорта.

Доктор Джонс оказался единственным, кто сел за стол и с аппетитом пообедал. Он не смог удержаться, чтобы не поддеть Гесса, который часто хвастался, какой он опытный летчик:

– Что с вами, старина? Еще не проголодались?

Гесс пожал плечами и криво усмехнулся.

– Я очень волнуюсь, – просто ответил он.

Его можно было понять. После долгих лет заключения его наконец везли на суд. Перед ним замаячила перспектива освобождения. Он провел в плену почти всю войну и верил, что его не будут обвинять в военных преступлениях, которые были совершены нацистами. Более того, у него был еще один аргумент в свою защиту. Он был душевнобольным. Если его признают таковым, то, возможно, направят в больницу в Германии для лечения, а потом выпустят на свободу и отдадут под опеку семьи.

Когда самолет кружил над Нюрнбергом, бывший заместитель фюрера посмотрел в окно и, несмотря на сильные разрушения, узнал город, который когда-то был местом его политического триумфа. Он повернулся к доктору Джонсу и произнес пророческие слова:

– Не знаю, доктор Джонс, что станется со мной, но я хочу сказать, что ждет нас всех в будущем. Время покажет, что я был прав. Через десять лет Британия будет согласна со всеми моими высказываниями о коммунизме. Он станет самым главным врагом человечества!

В Нюрнбергскую тюрьму Рудольфа Гесса привезли поздно вечером. Его принял полковник Бертон С. Эндрюс, который объяснил ему правила, существовавшие в тюрьме, – заключенные должны были сдать все личные вещи. Услышав это, Гесс пришел в крайнее возбуждение, заявив, что он был военнопленным и высокопоставленным должностным лицом в нацистском государстве, и потребовал, чтобы ему разрешили взять в камеру все, что у него было. Полковнику Эндрюсу удалось убедить его сдать все личные вещи, за исключением нескольких пакетов, в которых, как он подумал, лежали документы. Гесс заявил, что в этих пакетах находятся материалы для его защиты. Он был согласен круглые сутки терпеть присутствие в своей камере часового, только чтобы пакеты остались с ним.

Полковник Эндрюс сказал, что все нацистские обвиняемые должны подчиняться одним и тем же правилам. Исключения не будет сделано никому. Он разрешил Гессу посмотреть, как его бесценные пакеты были опечатаны и заперты в присутствии свидетелей. Бывший заместитель фюрера помрачнел и задумался.

После этого его тщательно обследовала медицинская комиссия. В ее заключении говорилось, что он физически здоров, но чересчур худ. Его назвали понятливым и чутко реагирующим. И хотя держался он замкнуто и официально, у врачей сложилось впечатление, что он готов сотрудничать. Но его мыслительные процессы были нарушены провалами в памяти. Почти на все вопросы он давал ответы: «Не знаю. Не помню». Гесс не смог вспомнить ни даты, ни места своего рождения, ни дня, когда он улетел из Германии, ни подробностей своей жизни до плена. Он заявил, что не помнит ничего о своем пребывании в Англии и только смутно припоминает полет в Нюрнберг. Но Гесс не забыл о своих пакетах и требовал постоянных подтверждений, что они находятся в сохранности и никто их не вскроет.

Гесс по-прежнему страдал от колик в животе. Врачи назвали это «истерической реакцией без особых физиологических причин». Эти колики случались довольно часто, и было замечено, что они возникают, когда за Гессом наблюдают. Тогда он садился на постели, прижимал руки к животу и качался взад и вперед, при этом лицо его искажали сильные гримасы боли. Хотя казалось, что он невыносимо страдает, в самый разгар конвульсий он мог вдруг остановиться и начать обсуждать степень и силу своей боли. Опыт научил врачей, что самый лучший способ остановить колики – это оставить его в полном одиночестве, и через некоторое время боль пройдет сама.

Гесс по-прежнему с большой антипатией относился к врачам и к медицине. Он отказывался даже принимать витамины и никогда добровольно не шел ни на какое обследование или анализ крови. Чтобы проверить его кровь на реакцию Вассермана, трибуналу чуть было не пришлось принимать специальное постановление о применении силы. Реакция на тест Вассермана оказалась отрицательной, группа крови у Гесса была А (II).

30 октября 1945 года Гесса вызвали, чтобы в его присутствии вскрыть его пакеты. В них лежало множество маленьких пакетиков, тщательно запечатанных воском, ибо он считал их содержимое очень ценным. В большинстве из них лежали остатки пищи: кусочки шоколада, хлеба, сахара, различные приправы и другие вещи, которые он припрятал во время еды. Гесс заявил, что все они содержат различные яды, которыми травили его мозг, раздражали ноздри, расслабляли кишечник, вызывали запоры, ослабляли сердце и довели его до потери памяти. На всех пакетиках были указаны симптомы, которые возникали у него после того, как он съедал заключенную в них еду.

Сначала он настаивал, чтобы эти кусочки пищи подверглись анализу, но теперь, при виде этой жуткой коллекции пищевых остатков, он только мягко улыбнулся и заявил, что все это не его. Он признал, что описания на пакетиках сделаны его рукой. Гесс выбрал один или два пакетика, заявив, что вот эти принадлежат ему, но не стал читать то, что на них написано, удовлетворившись утверждением, что это его почерк. Когда его спросили, зачем он так тщательно заворачивал эти кусочки в бумагу и запечатывал их, он ответил: «Надо же было чем-то занять себя!»

8 ноября 1945 года Гессу показали несколько избранных кадров из немецкой кинохроники. На них был изображен он сам с другими лидерами нацистской партии, когда они были у власти. Офицеры союзных армий надеялись, что каким-нибудь своим поступком или словом он покажет, что его амнезия – простая симуляция. Наблюдая за ним, они пришли к мнению, что он приложил все усилия, чтобы не выдать своих чувств, а в некоторых местах страшно напрягался и сжимал кулаки. После просмотра он сказал: «В этих кадрах я себя не узнал. Я так давно не смотрел в зеркало».

В других случаях офицеры наблюдали, как он встречался с Герингом, Хаусхофером и Боле. Этих людей он знал досконально. Но Гесс посмотрел на них ничего не выражающим взглядом, как будто никогда до этого не встречал. И все трое заявили, что бывший заместитель фюрера, вне всякого сомнения, их не узнал.

Психическое состояние Гесса создало для Международного военного трибунала большую проблему. О готовящемся суде над военными преступниками было известно всему миру, и мировая пресса конечно же будет пристально наблюдать за процессом и подвергнет критике любое неправомочное действие. Необходимо было, чтобы все обвиняемые подверглись справедливому суду, в котором нельзя было усмотреть никакого изъяна. Все подзащитные должны были получить надлежащую легальную защиту.

Защита сумасшедшего всегда представляет особую трудность. Выдвигая обвинение, необходимо убедиться, что человек понимает, в чем его обвиняют, и может защитить себя. В противном случае он не способен признать себя виновным или невиновным.

Судья Джэксон, руководитель судейской коллегии Соединенных Штатов, хорошо знал о необычном психическом состоянии Гесса. Он обсуждал эту проблему с другими судьями, и было решено подвергнуть бывшего заместителя фюрера двум проверкам. Первую наметили провести перед судом, чтобы определить, может ли он предстать перед ним. Если Гесс появится перед трибуналом и будет признан виновным, его подвергнут второму исследованию, которое будет проводить группа психиатров, психологов и социологов всех союзных стран. Судьи надеялись, что тщательное изучение менталитета одного из главных нацистских лидеров позволит получить ценные сведения о том, как развивался нацистский образ мышления.

8 ноября 1945 года бригадный генерал доктор Дж. Р. Рис предстал в Лондоне перед Британской комиссией по расследованию военных преступлений и получил распоряжение отправляться в Нюрнберг. Королевская коллегия терапевтов предложила, чтобы вместе с ним туда поехали лорд Моран и доктор Джордж Риддок. Так был определен состав британской делегации медицинских консультантов.

Члены этой делегации допросили Гесса 14 ноября. Он сидел на краю длинного широкого стола, а правой рукой был прикован наручником к американскому солдату. Были предприняты строжайшие меры к тому, чтобы ни один из военных преступников, которые должны были предстать перед судом, не покончили жизнь самоубийством или нанесли себе какие-нибудь повреждения. (Доктор Роберт Лей, руководитель Трудового фронта, был одним из нацистских лидеров, виновным в военных преступлениях; 25 октября он сделал из полотенца петлю, привязал его к трубе в туалете и повесился.) Лорд Моран и доктор Джордж Риддок сели напротив Гесса. Бригадир (бригадный генерал) Рис был хорошо знаком Гессу, и он специально вошел на несколько минут позже своих коллег, чтобы они могли понаблюдать за реакцией Гесса. Но, хотя Гесс вежливо приветствовал Риса и пожал ему руку, у всех присутствующих создалось впечатление, что заместитель фюрера вел себя так, как будто увидел бригадира в первый раз в жизни.

Гессу было задано множество вопросов о его пребывании в Британии. Он ничего не помнил. Несколько минут он отвечал по-английски, а затем неожиданно переключился на немецкий. Он заявил, что полностью понимает только те вопросы, которые заданы по-немецки, то есть с помощью переводчика. С тех пор он говорил только на своем родном языке. Медицинская комиссия понимала, что при общении через переводчика она лишилась возможности задавать Гессу неожиданные вопросы. Пока вопрос переводился на немецкий, у Гесса было время подумать над ответом.

Британские врачи, как и их американские и русские коллеги, пришли к выводу, что Гесс действительно производит впечатление человека, потерявшего память. Но, к их удивлению, его амнезия не распространялась на фюрера. Специально продуманные вопросы показали, что он сохранил очень четкую концепцию роли фюрера, хотя его самого помнил очень плохо. Гитлер в памяти Гесса чудесным образом избежал забвения, в которое погрузилась большая часть прошлой жизни заместителя фюрера. Но эта особенность амнезии Гесса не удивила врачей – ее отмечали и во время прошлых исследований, которым он подвергался, находясь еще в заточении в Британии.

18 ноября Гесса решили подвергнуть «шоковой» проверке. Во время допроса, когда он сидел спиной к двери, в комнату неожиданно вошла фрейлейн Хильдегард Фат. Одно время она была секретаршей Гесса. Всем показалось, что он узнал ее и очень расстроился. Фрейлейн Фат тепло поздоровалась с Гессом, заговорила о его семье и показала несколько фотографий его сына, но он не проявил никакого интереса к тому, что она говорила. Он сказал ей, что ничего не помнит. Позже он отказался от знакомства с Хильдегард Фат.

Вскоре после этого таким же способом ему была представлена Ингеборга Шперр, еще одна его личная секретарша. Но к тому времени он уже был готов к таким трюкам и не проявил никаких чувств и никаких признаков узнавания. И все-таки он себя выдал, и врачи это заметили. Ему задали вопрос, на который он обычно отвечал: «Не помню». Ингеборга Шперр с сочувствием протянула ему фотографию жены и сына, сказав при этом:

– Посмотрите. Надеюсь, это поможет вам вспомнить.

Но Гесс раздраженно отбросил фотографию и низким голосом быстро произнес:

– В помощи не нуждаюсь!

Мнение британской медицинской комиссии о психическом состоянии Гесса было выражено в следующем заключении:

«1. Физических нарушений нет.

2. Его психическое состояние относится к смешанному типу. Он человек неуравновешенный, что в психиатрии называется психопатической личностью. Судя по информации о его болезни за последние четыре года, полученной одним из членов нашей комиссии, под чьим наблюдением Гесс находился в Англии, он страдал от навязчивой идеи, что его хотят отравить, а также от аналогичных параноидальных идей.

Частично из-за провала его миссии эти идеи усилились и привели к нескольким попыткам самоубийства.

Кроме того, у него имеется сильно выраженная истерическая направленность, которая привела к развитию различных симптомов, а именно к потере памяти, которая наблюдалась с ноября 1943 по июнь 1944 года и не поддавалась никакому лечению. Второй период потери памяти начался в феврале 1945 года и продолжается по настоящее время. Когда обстоятельства изменятся, симптом амнезии пройдет.

3. В данный момент его нельзя назвать сумасшедшим в строгом смысле этого слова. Потеря памяти не скажется на его способности понимать происходящее, но не позволит ему защищать себя и понимать события прошлого, которые будут ему представлены в качестве доказательств.

Мы рекомендуем провести наркоанализ пациента, и, если суд решит, что он может предстать перед трибуналом, все вопросы необходимо будет потом подвергнуть психиатрической экспертизе.

Подписано:

Моран,

Дж. Р. Рис,

Джордж Риддок».

Медицинская комиссия Соединенных Штатов пришла к такому же заключению:

«В ходе исследований и проверок мы обнаружили, что Рудольф Гесс страдает от истерии, которая, в частности, характеризуется потерей памяти. Однако природа этой потери не помешает его пониманию происходящего, но не позволит ему отвечать на вопросы, связанные с его прошлым, и помешает ему защищать себя.

Кроме того, Гесс сознательно преувеличивает свою потерю памяти и стремится использовать это для защиты себя от медицинского обследования.

Мы считаем, что существующее истерическое поведение, присущее подзащитному, возникло как форма защиты от обстоятельств, в которых он оказался в Англии; сейчас оно уже частично превратилось в привычку, и будет наблюдаться до тех пор, пока он будет ощущать угрозу неминуемого наказания, хотя оно может помешать ему прибегнуть к нормальной форме защиты.

Нижеподписавшиеся пришли к единодушному заключению, что Рудольф Гесс в настоящее время не является сумасшедшим в строгом смысле этого слова.

Д. Ивен Камерон,

Джин Дилей,

Пол Л. Шрёдер,

Нолан Э.К. Льюис».

Русская (советская) медицинская комиссия дала такое заключение:

«В настоящее время Рудольф Гесс не сумасшедший в строгом смысле этого слова. Его амнезия не мешает ему полностью отдавать себе отчет в том, что происходит вокруг, но помешает осуществлять свою защиту и понимать детали прошлого, которые будут ему предъявлены в качестве фактических данных».

Но на следующий день после публикации этого заключения, за то время, которое позволило советскому правительству выразить членам русской медицинской комиссии свое недовольство, эта комиссия выпустила следующее дополнение:

«Рудольф Гесс до своего полета в Англию не страдал никакой душевной болезнью, не страдает от нее он и сейчас. В настоящее время он демонстрирует истерическое поведение с признаками сознательного (симуляционного) характера, которое не освобождает его от ответственности и позволяет подвергнуть суду».

Судебные эксперты всех трех стран были единодушны в своем заключении, что Гесс из-за амнезии не сможет себя защищать. Они также считали, что он не сумасшедший. Он был способен понять обвинения, выдвинутые против него, но его психическое состояние не позволит ему защищать себя против этих обвинений.

Тем не менее было решено, что заместитель Гитлера способен предстать перед судом в Нюрнберге.