Глава 10

УНЫНИЕ В БЕРГХОФЕ

После ареста капитана Пинтша Гитлер принял в своем кабинете Геринга, фон Риббентропа и генерала Боденшанца.

– Гесс улетел в Шотландию, – безо всякого выражения произнес Гитлер.

На жирном лице Геринга отразилось изумление, которое постепенно перешло в ярость. Он был возмущен тем, что ему ничего не сообщили о полете Гесса.

– Ему никогда не долететь до Шотландии, мой фюрер! – воскликнул он. – У Me-110 не хватит на это топлива. Он упадет в Северное море.

– К самолету прикрепили дополнительные баки с горючим, – сухо произнес Гитлер. – Он долетел до Шотландии и сейчас, наверное, уже обедает с герцогом Гамильтоном.

Нацистским лидерам стало ясно, что фюрер знал о намерении Гесса улететь в Шотландию, но они не проявили ни радости, ни оптимизма по этому поводу. Одни, по чисто личным соображениям, были возмущены тем, что такое ответственное задание было поручено Гессу, – ведь если оно завершится успехом, его влияние на фюрера резко возрастет. Другие искренне полагали, что трудности, с которыми столкнется непрошеный гость, преодолеть будет невозможно, и что британское правительство, даже если Гессу удастся получить аудиенцию у какого-нибудь высокопоставленного лица, все равно не пойдет на заключение мира.

Гитлер всегда остро чувствовал настроение других людей, и отсутствие энтузиазма у коллег сильно его удручило. Шли часы, и его сомнения в том, что его друг и заместитель сумеет добиться успеха, все усиливались. Если допустить, что на полет в Шотландию и поиски герцога Гамильтона у Гесса ушло шесть часов плюс еще двенадцать на переезд в Лондон для встречи с британским государственным деятелем, то из Британии уже должно было поступить официальное извещение о том, что мирные переговоры начались. Но к ночи с воскресенья на понедельник, несмотря на то что все передачи английских радиостанций прослушивались непрерывно, ни в одной из них не прозвучало даже намека на то, что немецкому посланнику удалось установить контакт с британским правительством.

Вполне возможно, что мрачное предсказание Геринга сбылось, и Гесс утонул в водах Северного моря. Но возможно, британское правительство решило не обращать никакого внимания на предложение немцев о мире. Гесс заверил Гитлера, что, встретившись с герцогом Гамильтоном, он тут же попросит его послать в Германию сообщение о том, что он долетел благополучно.

Каждый час, проходивший без новостей, укреплял опасения Гитлера в том, что его посланник потерпел неудачу. И никому из нацистских лидеров и в голову не могло прийти, что Гесс находится в руках англичан, но не может доказать, что он действительно тот, за кого себя выдает.

Гитлер искал поддержку у тех, кто был рядом с ним. Он снова и снова допытывался у Геринга, главнокомандующего люфтваффе:

– Мог ли он долететь? Мог ли добраться до Шотландии? Вы должны знать – ведь вы же летчик! Скажите мне!

– Я полагаю, шансов у него фифти-фифти, – осторожно ответил Геринг, не желая оказаться виноватым, если Гессу все-таки удастся долететь.

Он использовал английское выражение, и Гитлер отреагировал на это очень резко:

– Я вижу, вы уже заговорили по-английски! Если об этом узнает Муссолини, то решит, что я хочу заключить сепаратный мир с Англией!

Но негодование фюрера еще больше усилилось, когда Геринг взмахнул перед ним флажком, предупреждающим об опасности.

– Если Гесс все-таки добрался до Британии и англичане отказались вести с ним переговоры, они получили мощное пропагандистское оружие против нас!

– Мы позаботились заранее, чтобы они не смогли его использовать, – выпалил Гитлер.

– Мы должны выступить первыми, – предложил Геринг. – Я думаю, надо выпустить коммюнике.

– Если Гесс утонул, в этом нет никакой необходимости, – прорычал Гитлер.

– Но мы же не знаем, что с ним на самом деле случилось, – заметил Геринг.

– При составлении коммюнике следует учесть оба варианта развития событий, – решил фюрер.

Лидеры нацизма в ту воскресную ночь долго обсуждали текст коммюнике, пока, наконец, генерал Боденшанц не написал под диктовку фюрера его черновик. Фон Риббентроп и Геринг внесли в текст кое-какие изменения. Составили в общей сложности семь черновиков, но все они были забракованы. Гитлер никак не мог прийти к окончательному решению. Он предложил подождать до полудня понедельника – вдруг придут какие-нибудь известия из Англии.

В понедельник на рассвете генерал Боденшанц и Геринг уехали из Бергхофа. Избавившись от угнетающего присутствия Гитлера, тучный министр авиации расслабился и подмигнул Боденшанцу.

– А фюрер-то нынче дал маху! – Геринга вовсе не расстроил провал миссии Гесса, хотя он, как никто другой, понимал, какую опасность представляет война на два фронта.

Генерал Боденшанц писал своему другу:

«Всем было ясно, что Гитлер составил план этого предприятия совместно с Гессом. Если бы Гессу удалось убедить Британию, что Германия вот-вот нападет на Россию, заключение мира на Западе стало бы вполне возможным. Неожиданный ход Гесса помог бы достичь того, чего не удалось сделать Риббентропу со всеми его дипломатами, а Герингу – с помощью люфтваффе.

Все, кто присутствовал в кабинете Гитлера в то воскресенье, не сомневались, что Гитлер надеялся заключить мир с Западом и убедить британское правительство совместно с Германией напасть на Россию. Гитлер очень расстроился, узнав, что его планы потерпели крах».

12 мая, в полдень понедельника, Гитлер приказал доктору Отто Дитриху, своему пресс-секретарю, составить новое коммюнике. Текст его был очень расплывчатым и содержал намеки на то, что Гесс страдал психическим заболеванием. Это коммюнике должно было быть обнародовано только после того, как Гитлер отдаст соответствующий приказ. Дитрих велел своим подчиненным немедленно доложить ему, если в какой-нибудь британской радиопередаче зайдет речь о Гессе или о захваченном в плен немецком пилоте. В свете новых данных коммюнике будет изменено.

Геринг, который никак не мог успокоиться, что его не посвятили в планы Гитлера относительно Гесса, бросился к профессору Мессершмитту. Обвиняющим жестом он направил на профессора свой маршальский жезл и прорычал:

– Я вижу, что всякий, кому не лень, может взять у вас самолет и улететь куда захочет!

Профессор Мессершмитт тактично заметил, что заместитель фюрера вовсе не «всякий, кому не лень».

– Вы должны были понять, что он сошел с ума! – бушевал Геринг, пустив в ход ложь, придуманную Гитлером и Гессом.

– Я – инженер, а не врач, – ядовито возразил профессор Мессершмитт. – Если у вас есть причины полагать, что Гесс душевнобольной, то вы должны были добиться его отставки.

Геринг расхохотался и хлопнул себя по жирным ляжкам.

– Ну ладно, профессор. Занимайтесь и дальше своими самолетами. И если фюрер решит вас в чем-нибудь обвинить, я за вас заступлюсь.

Мартин Борман обрадовался, что Гесс убрался с его дороги, – теперь его, Бормана, влияние на фюрера сильно возрастет. Борман страстно желал, чтобы миссия Гесса потерпела провал, и с нетерпением ждал, когда же будет обнародовано коммюнике. Его соперник будет опорочен в глазах людей, как человек, страдающий психическим заболеванием. Но коммюнике еще несколько раз переписывалось, и только в понедельник вечером фюрер разрешил передать по радио текст следующего содержания:

«Национал-социалистическая партия официально заявляет, что член партии Рудольф Гесс, которому, ввиду его многолетней болезни, было строго запрещено летать, сумел захватить самолет.

В субботу 10 мая Рудольф Гесс вылетел из Аугсбурга и до сих пор не вернулся.

В письме, которое он оставил, к сожалению, видны следы помутнения рассудка и психического заболевания, и Гесс, как опасаются, стал жертвой своих галлюцинаций.

Фюрер приказал сразу же арестовать адъютанта, члена партии Гесса, который был единственным человеком, знавшим об этих полетах, и который, в нарушение всех приказов фюрера, хорошо ему известных, не только не предотвратил полет, но и не сообщил о нем.

В данных обстоятельствах следует считать, что член партии Гесс либо выпрыгнул с парашютом, либо разбился».

Когда немецкая служба новостей передавала это сенсационное сообщение на всю Германию, Гесс лежал в постели в тщательно охраняемой палате госпиталя. Никто из англичан еще не подтвердил, что он действительно Гесс; не удалось ему и передать предложение Гитлера о мире никому из высокопоставленных деятелей британского правительства.