КЛАДЫ «КОЛУМБОВ РОССИЙСКИХ»

В течение многих лет я занимался поисками и изучением новых архивных материалов о русских открытиях на Тихом океане. Мне приходилось работать в архивах и музеях Великого Устюга, Вологды, Сольвычегодска, Каргополя. Затем я разослал множество писем в Нежин и Кяхту, Кострому и Иркутск, Рыльск и Красноярск, Курск и Владивосток, Пензу, Кунгур и другие города, где рождались, жили и умирали, возвращаясь из далеких и опасных походов, храбрые русские мореходы. Краеведы, работники архивов и музеев, местные историки и старожилы, пытливые и любознательные люди, которыми так богата наша страна, помогли найти ряд интересных документов.

Начнем с описания архива главы Северо-Восточной Американской компании Г. И. Шелехова.

Архив этот был обнаружен при совершенно случайных обстоятельствах вологодским историком и краеведом Л. И. Андриевским в сторожке огородника Иванова в Вологде. Некоторое время находка Андриевского оставалась в Вологде, но в 1933 году была перевезена в Архангельск, где поступила в распоряжение Северной базы Академии наук СССР.

В архиве Шелехова имеется документ, именуемый «Наставление Компании Судна брегантин «Святая Наталья» якутского купца Лебедева-Ласточкина и товарищи господину штурману Петушкову».

«Наставление штурману Петушкову» — одно из многих письменных предписаний, которые выдавал своим мореходам и промышленникам Г. И. Шелехов в Охотске. Корабль «Святая Наталья», которым управлял Петушков, принадлежал «господам компанионам» Г. И. Шелехову и якутскому купцу П. С. Лебедеву-Ласточкину. В 1777 году Петушков был послан на Курильские острова с тем, чтобы не только добывать там пушнину, но и начать торговлю с японскими купцами. В «Наставлении» Шелехов подробно перечисляет «потребные для России товары»: золото, жемчуг, серебро, шелк, самоцветы и фарфор.

Петушков, неуклонно выполняя «Наставление» Шелехова, зимовал на Курильских островах, добыл около тысячи бобров, немало песцов и лисиц. Подштурманом у Петушкова был Афанасий Очередин, один из храбрых охотских мореплавателей, который еще в 1767 году доходил до японского острова Матсмай (Иезо). Очередин и в этот свой поход с Петушковым видел с моря покрытые снегом вершины Матсмая. В японских хрониках Окамото Рюуносукэ есть упоминание именно об этом приходе русских в бухты «восточных Эзосских земель».

За «Наставлением» Петушкову следует помеченное 1786 годом «Наставление» байдарщику Федору Острогину. Этот документ относится уже к истории освоения Алеутских островов и ближнего к ним берега Аляски.

27 сентября 1786 года Шелехов приказал Острогину отправиться на остров Афогнак и построить зимние жилища, приняв начальство над русскими рабочими и алеутами в Карлукском поселении. Он велел Острогину тщательно наблюдать за зимовщиками, проявлять заботу о туземных «аманатах», содержать их «в хорошем призрении, сытых…». Именно в то время отважные шелеховцы начали возводить стены бревенчатых крепостей на островах в проливах, отделяющих остров Кадьяк (Кыктак) от берега Аляски, и на самой «матерой американской земле».

В бумагах Шелехова мы находим помеченное тем же 1786 годом наставление на имя приказчика Северо-Восточной Американской компании Федора Ивановича Шемелина.

В 1786 году Шелехов приказал Шемелину ехать от Иркутска до Москвы «с разными американскими, камчатскими и всякими пышными товарами». В Москве Шемелин должен был снять хорошее торговое помещение в Игольном ряду и начать большой торг бобрами и соболями. Затем ему вменялось в обязанность навестить в Петербурге английского купца Шмидта, жившего на Малой Морской. Связи Шелехова со Шмидтом вовсе не случайны. В 1786 году глава Американской компании готовился к широкой торговле с английской «Индейской» компанией. Незадолго до этого Шелехов встретился на севере Тихого океана с британским капитаном Вильямом Питерсом, совершившим плавание из Бенгала в Малакку и Кантон, а оттуда — к берегам Камчатки на корабле «Ларк», Шелехов купил товары Ост-Индской компании и с выгодой продал их тотемским купцам Пановым.

Так Шелеховская Северо-Восточная Американская компания через пять лет после основания сумела наладить деловые связи с крупнейшей Ост-Индской компанией. Именно в те годы возникали такие компании, как Мадагаскарская, Северо-Западная в Монреале, французская Индийская, Королевская Гренландская.

Шелехов в то время писал о своей компании: «…не удостоится ли оная завести торговлю с Япониею, Китаем, Кореею, Индией; Филиппинскими и прочими островами, по Америке же с гишпанцами и американцами…»

С большой деловитостью было составлено Шелеховым наставление приказчику Выходцеву. Оно касалось будущей торговли с корабельщиками Ост-Индской компании.

Шелехов ожидал, что в мае 1787 года к берегам Сибири придет английский корабль с товарами. И он обязал Выходцева приобрести у Индийской компании определенное количество риса, разных чаев, китайский шелк, полосовое железо, крепкие португальские вина, фрукты, сукна, якоря и даже новое двухмачтовое судно из красного дерева с полной оснасткой и парусами. При этом Шелехов хотел, чтобы Выходцеву в торговле помогал Дмитрий Шебалин, очень опытный компанейский приказчик, который еще в 1778 году плавал к берегам Японии вдоль цепи Курильских островов вместе с «дворянским сыном» Антипиным.

Шебалин добыл для Шелехова сведения о Сахалине и пытался открыть для русской торговли двери в самурайскую страну. Года два скитался он с Антипиным у берегов «восточных Эзосских земель», не раз виделся с японскими чиновниками, но так и не смог получить разрешение на торговлю. Шелеховцы подвергались тяжелым испытаниям. Так, например, в 1780 году корабль Шебалина и Антипина потерпел крушение возле острова Урупу. В родные места шелеховцы вернулись на байдаре. Имя Шебалина — Мэтерия Кохэцу (Дмитрий Яковлевич) — не раз вспоминают японские историки в хрониках «Хоккаидоо сикоо», у Окамото Рюуносукэ.

Сколько простых, скромных людей, отмеченных русской отвагой и русским мужеством, упоминаются в бумагах вологодского архива! Среди них — Константин Алексеевич Самойлов из Енисейска. 22 мая 1786 года он принял от Шелехова управление русским поселением на острове Кадьяк. Бумага на имя К. А. Самойлова, выданная Шелеховым, вменяла ему в обязанность «заводить артели в Кенаях и Чугучах» (то есть на побережье Аляски), «детское училище умножить», алеутов «обувать и одевать всегда, как русских, негнусно, а особливо толмачей и хороших мужиков одевать поотменнее, кормом самих и жен со всяким удовольствием питать сыто…», отправлять корабли для новых исследований за Лисью гряду Алеутских островов «к известным местам… сколь далеко тамо северное море позволит», искать на Аляске руды, горный хрусталь, слюду, точильный камень, минеральные краски, строительные материалы, «поступать расселением российских артелей для применения американцев и прославления Российского государства по изъясненной земле Америке и Калифорнии до 40-го градуса». Выполняя предписания Шелехова, Самойлов впоследствии проник в Америку, но был убит там индейцами-кыльчанами.

В 1787 году Шелехов вручил очередное «Наставление» македонскому греку Евстрату Деларову. Это был один из виднейших деятелей Российско-Американской компании.

Как видно из «Наставления», Деларову было приказано срочно идти на галиоте «Три святителя» в новые русско-американские владения и принять участие в устройстве внутренних дел Русской Америки Шелехов наказывал Деларову установить строжайший порядок, завести учетные и статистические книги для хозяйства. Уже в то время Шелехов заботился о развитии будущего сельского хозяйства на Американском материке. Он предлагал Деларову взять для доставки на Кадьяк коз, свиней, кроликов, семена зерновых и огородных растений. Деларову предписывалось также открывать новые земли в океане, неустанно искать новые острова.

Известно, что в этой должности Деларов состоял до 1791 года, когда его сменил Александр Баранов.

В вологодском архиве сохранилось прошение Шелехова к иркутскому и колыванскому генерал-губернатору И. В. Якоби, помеченное 1787 годом. В нем Шелехов ходатайствует перед губернатором о содействии при отправке кораблей к берегам Аляски, о выдаче заимообразно разных материалов, в частности снастей и пр.

В 1790 году Шелехов составил смелый план посылки экспедиций к Северному полюсу и в Ледовитый океан и настаивал на организации первой кругосветной экспедиции из Балтики на север Тихого океана.

Среди бумаг вологодского архива хранится документ, свидетельствующий о начале замечательной деятельности Александра Баранова.

«..Лета 1790 года в областном городе Охотске, — говорится в этом документе, — мы, нижеподписавшиеся рыльский именитый гражданин Григорий Иванов сын Шелехов, каргопольский купец иркутский гость Александр Андреев сын Баранов, поставили сей договор о бытии мне, Баранову, в заселениях американских при распоряжении и управлении Северо-Восточной Компании, тамо расположенной…»

Договор этот был заверен в охотском магистрате; он содержит двенадцать разных пунктов. Любопытен один из них, которым Баранов брал на себя обязательство: «…никаких обид не допущать, но изыскивать всевозможные и на человеколюбии основанные средства со всевозможным решением ко взаимному доброму согласию, грубых же и в варварских жесткосердных обычаях заматеревших — остерегощать и проводить в познание…»

Согласно договору, Баранов должен был держать около 200 русских промышленников «на матерой земле и островах» Америки.

Управляющий питейными сборами в Сибири, член Вольно-Экономического общества, торговец в Анадыре, автор нескольких технических статей, изобретатель и грамотей-самоучка Александр Баранов пришел в Сибирь из тихого олонецкого городка Каргополя.

Шелехов давно знал о Баранове, не раз приглашал его к себе на службу, но судьба столкнула их лишь в 1790 году в Охотске.

19 августа 1790 года Баранов отправился на шелеховском корабле «Три святителя» в Америку. В пути корабль потерпел крушение в бухте Кошигинской на острове Уналашке (Аналяске). Баранов лишился многих припасов, о чем он сокрушенно сообщал Шелехову: «Судьба преследовала меня несчастьями. Может быть, увенчает конец благими щедротами или паду под бременем напряженных ее ударов — все равно»: Баранов голодал, но с великим терпением русского человека переносил все эти трудности. Прожив всю зиму в земляной юрте, он корпел над письмами и планами и просил Шелехова лишь об одном: чтобы тот не забыл прислать с первой оказией новинку — «Описание жизни и всех путешествий английского морехода Кука».

В этих письмах содержится много любопытных сведений. Он, например, сообщал о смерти доблестного морехода Потапа Зайкова, одного из самых смелых пионеров севера Тихого океана. Сам Баранов весной мучился в лихорадке. Несмотря на это, он строил байдары, добывал из морской воды соль и долгое время проводил в трогательной заботе о домашних животных, которых он вез на Кадьяк «для размножения». При крушении корабля Баранову удалось каким-то чудом спасти от гибели одну курицу и свинью. Но как ни берег он курицу, ее «орел похитил окаянный»; зато свинья избегла всех опасностей, и Баранов торжествующе доносил Шелехову, что «супружница борова скоро будет мать детям». С научными целями он охотился на зверей и птиц, составлял коллекции шкурок, искал полезные ископаемые, собирал сведения о жизни и быте местного населения.

Спутником Баранова был Д. Бочаров — один из самых искусных камчатских мореплавателей. При помощи Бочарова Баранов оборудовал на Уналашке байдары и послал на них людей для описи берегов Аляски. Бочарову удалось составить карты и планы части побережья Нового Света. Вскоре Баранов добрался до Кадьяка, где и принял управление колониями от Евстрата Деларова.

В те годы Шелехов умножал славу Охотска. Знаком города стал новый герб — два якоря в голубом поле, а над ними морской штандарт. Множество всякого рода писем направлялось в Охотск к Шелехову. Канцелярия иркутского генерал-губернатора держала Шелехова в курсе многих дел, посылая ему копии наиболее полезных для него документов.

В вологодском собрании бумаг Шелехова находятся такие любопытные документы 1791 года, как «записи разговоров с китайским курьером в Иркутске» насчет возобновления торговли в Кяхте, текст соглашения с китайскими властями о способе наказания преступников в пограничных местностях.

Почему Китай и Монголия так привлекали внимание Шелехова? Дорогая морская пушнина Северо-Западной Америки, которая доставлялась в Охотск на шелеховских кораблях, одним из постоянных рынков сбыта имела Кяхту. Бобров и котиков там меняли на чай и китайские материи, которые, в свою очередь, шли для продажи в русские города. Начало русской морской славы и географических открытий на Тихом океане было тесно связано с восточной торговлей.

Знаменательно помеченное 1792 годом письмо Шелехова Баранову, в котором сообщается об известном морском походе Адама Лаксмана из Охотска в Японию. Целый ряд свидетельств говорит о том, что именно неутомимый Шелехов был инициатором и одним из организаторов плавания Лаксмана. Старый шелеховец Дмитрий Шебалин, не раз плававший в Северную Японию, и на этот раз не сидел сложа руки. Он участвовал в экспедиции Лаксмана наравне с Поломошным, который потом тоже состоял на службе у Шелехова на Аляске.

Но возвратимся к Александру Баранову.

Судя по письму его к Шелехову, написанному в 1793 году, Баранов за год до этого принял боевое крещение. Исследуя побережье Аляски, он однажды разбил свои палатки невдалеке от морского берега. Рано утром Баранов проснулся от сильного шума. Полуодетый, он выскочил из палатки и увидел страшную картину. Какие-то люди в шлемах, расписанных изображениями чудовищ, в тяжелых плащах из лосиных шкур, под которыми были видны составные панцири — «куяки», с длинными копьями в руках метались возле русских палаток. Они закалывали спящих прямо через палаточный холст. Так погибли барнаулец Котовщиков, тюменец Поспелов и девять безвестных алеутов из числа спутников Баранова. Нападавшие дрались с ожесточением. Когда русские стали стрелять в них из пушки, люди в панцирях отступили, но потом вновь пошли на приступ. В этой битве Баранов чудом остался в живых; его рубаха была проколота копьем. После этого он решил просить Шелехова о присылке панцирей и кольчуг, ружей со штыками и пушек. Баранов сообщил, что людьми в лосиных плащах были индейцы-колоши с мыса Св. Илии, которые пришли мстить враждебному им племени чугачей за какие-то обиды, относившиеся еще к 1781 году. Приняв русских за чугачей, они ринулись в битву. Трагическое недоразумение привело к жертвам с обеих сторон.

23 мая 1793 года Баранов пошел с целой флотилией алеутских байдарок и отрядом из 30 русских промышленников в Чугацкую губу. Он прошел по прибрежным тундрам, покрытым туманом, видел сквозь этот туман похожие на брезжащий свет вечно белые вершины высоких гор, между которыми лежали ледяные пропасти. Все местные жители, населявшие берега Чугацкого залива, добровольно согласились принять русское подданство.

Архив Шелехова сохранил для нас письма Баранова, относящиеся к 1795 году. В одном из них Баранов пишет: «…железные руды отысканы в довольном количестве, и для опыта железо сковано, а поэтому и открыта надежда завести железные заводы с пользою для отечества…» Поиски руд не случайность. Разведочными работами на Аляске занимался в те времена специальный геолог, состоявший на службе у Шелехова, — «горной науки унтер-офицер Дмитрий Тарханов», автор рукописного «Журнала о странствовании», который, кстати сказать, до сих пор еще не издан, как и многие другие материалы о деятельности русских на берегах Нового Света.

Сам Баранов в то время трудился над «Топографическим описанием здешних мест», но бросил свой труд, узнав, что из печати вышла книга самого Шелехова. В другом письме Шелехову Баранов говорит об итогах своей деятельности в Новом Свете: «…через меня впервые северная страна разведана и описана с перешейком, приведена в подданство Российское поднесь пять жил[126] народов, надеясь и далее под матерой землей сделать открытия; Чугацкая губа также вся мною приведена впервые под державу Российскую и до самой бухты Якутат и за оную…»

Этот отрывок из письма Баранова требует пояснения. О каком перешейке говорит он?

Штурман Дмитрий Бочаров, начавший опись берегов Аляски в 1791 году, возвратился на Кадьяк совершенно новым путем — через неизвестный перешеек полуострова Аляски. Таким образом, он открыл самый короткий путь с северного берега полуострова на южное его побережье. Одна из бухт этого побережья находилась лишь в семи милях от острова Кадьяк, стоило лишь переплыть Кенайский пролив.

20 июля 1795 года внезапно умер в Иркутске неутомимый Шелехов. Управление компанией перешло в руки вдовы Шелехова Натальи Алексеевны, которая в свое время, в 1783–1786 годах, делила с мужем все трудности плавания к Кадьяку и жизни на острове.

В 1798 году Баранов прислал в управление компанией в Иркутск огромное донесение на 25 полулистах. В нем он упоминает о землетрясении на Кадьяке, а больше всего пишет о «приличной процессии» занятия русскими Якутата. «…Герб Российский водружен с привешенным флагом. Выступая с одетыми в лучшее платье со мною бывшими людьми, маршировкою в такт с ружьями и пушками, коими делали, сколько смыслили, воинские авалюции… стреляли фрунтом беглым огнем… провозглашено громким голосом троекратно: земля сия с народами берется во владение Российского императорского величества…»

Баранов подробно описал индейцев-якутатов, населявших берега бухты, их обычаи и нравы, вплоть до «вождя народа Котчика с долгой бородой», который имел «до десяти сынов от разных жен», и т. д. Начав основываться на новом месте, Баранов в том же году послал в Якутат скот, припасы, разные материалы.

Одновременно он приступил к строительству укрепленного селения в Кенайском заливе на Аляске, а Иван Кусков, верный его помощник, заложил Константиновскую крепость на острове Нучек в Чугацком заливе. Русский флаг развевался теперь над тремя главнейшими заливами полуострова Аляски.

1799 год открывается для нас огромной эстафетой Баранова, адресованной в Иркутск Емельяну Григорьевичу Ларионову — одному из участников Российско-Американской компании. Рядом с эстафетой лежат письма Баранова тому же Ларионову, помеченные 1800 годом. Эти письма содержат по существу обзор главнейших событий на Аляске за 1798–1800 годы.

Баранов сообщает, что посетил Александровскую крепость на Аляске, где начальствовал Федор Остроган, недавний простой байдарщик. Побывал он и в заливе Нучек у Ивана Кускова, поднявшего русский флаг над крепостью Константиновской. Баранов послал Кускова вверх по течению реки Медной (Атхи) «ради разведывания тамошних к выгодам Компании предметов». Вверх по течению этой реки лежали неизведанные области, и индейцы передавали, что именно там высится огромная Гора Духов, где всегда слышатся неведомые громовые голоса и подземный гул Отряд, посланный Барановым, занял озеро Илиамну (озеро Шелехова), «из коего, по словам Баранова, выпадает река Куйчок в северное позадь Аляксы море…». Исследование районов Медной и Илиамны — большая заслуга Баранова.

Весной 1799 года Баранов, презрев опасность, пошел на своем суденышке к острову Ситха, где основал крепость Ситху — будущую столицу русских владений в Америке. Ситхинские тойоны (старшины) Скаутлельт, Скаатагеч, Коухкан, управлявшие здешним племенем, на вполне добровольных началах отдали остров во владение Баранову.

Баранов пишет, что на земле Ситхи выросли сначала «барабора» и балаган для размещения строителей, затем — баня, без которой русскому человеку трудно было обойтись, двухэтажная казарма для будущего гарнизона с двумя «будками» для пушек по бокам. Временные поварня и кузница, скотный двор, коптильня и сушильные сараи для рыбы — все это было построено 14 русскими плотниками и 6 женщинами.

Всю зиму 1799–1800 года провел Баранов «на американских берегах под горою Ситхой, именуемой у англичан Эд-Кум». Жил он сначала в продранной палатке, потом перешел в «черную» баню возле пушек, поставленных у временных жилищ созидателей будущего города. С индейцами Баранов дружил, собирал их на общие «игрушки», на которых индейцы устраивали свои пляски.

Баранов видел все будущие выгоды от Ситхи. Он писал, что ситхинская округа даст прибыли не менее чем 4 миллиона 500 тысяч рублей в ближайшие десять лет и что за это время можно будет добыть не менее 100 тысяч драгоценных морских бобров.

Под 1801 годом в архиве Шелехова помещено известие о приходе на Кадьяк первого корабля из Соединенных Штатов. В то время в Нью-Йорке уже начинала процветать крупная меховая торговля Астора. Корабль под командой капитана Джемса Скотта был первой ласточкой будущих торговых связей русско-американских владений с Соединенными Штатами.

Любопытно также сохранившееся свидетельство Ивана Кускова о том, что европейские контрабандисты и пираты «променивают в Чилхате и прочих местах на бобры людей черных видом с африканского ли берега или Свиных островов обитателей».

Наступил славный для русского морского флота 1803 год. Сбылись мечты Шелехова и Баранова о снаряжении первой кругосветной экспедиции из Балтики на Тихий океан. Двенадцать русских крепостей высились к тому времени на островах и «матерой земле» Северной Америки. Русская морская слава росла и множилась.

Весьма интересны сохранившиеся в вологодском архиве письма Н. П. Резанова, правительственного комиссара кругосветной экспедиции на кораблях «Надежда» и «Нева». Эти письма были написаны Резановым сразу после его возвращения из плавания в Калифорнию на имя М. М. Булдакова и Российско-Американской компании с пометкой «секретно».

Из писем Резанова можно узнать, что у него созревал план распространения влияния Российско-Американской компании на Северную Калифорнию путем занятия индейских земель на морском побережье. Он хотел, чтобы русские из Ново-Архангельска основали поселение в устье реки Колумбия, куда из Ситхи не раз плавал байдарщик Сысой Слободчиков. В письмах Резанова есть много интересных подробностей быта русских колонистов в Северной Америке в 1805–1806 годах.

Много ценнейших материалов содержит архив знаменитого собирателя редких книг и рукописей сибиряка Г. В. Юдина, жившего в Красноярске (1840–1912).

Известно, что Юдин продал свою библиотеку правительству Соединенных Штатов Америки. Однако часть документов была обнаружена на даче Юдина в предместье Таракановка. Поиски были предприняты по моей просьбе известным сибирским архивистом С. Мамеевым.

В последние годы юдинский архив был перевезен в Красноярск и помещен в местное архивное хранилище.

Самый старый из всех известных нам документов в архиве Юдина относится к 1786 году. Это «Журнал, веденный от Охотского порта до Удского устья, и описание рекам и речкам, утесам, лайдам, островам… морских компанейщиков А. А. Панова, П. С. Лебедева-Ласточкина… идучи двумя байдарами на Шантарские острова, 1786 года, в разные месяцы и числа…»

«Журнал» Панова и Лебедева-Ласточкина — это морская лоция охотского берега! Ее составляли не зря. Ровно через год Шелехов написал большой проект освоения севера Тихого океана. В этом проекте он настаивал на постройке города и порта в устье реки Уды.

Иркутский губернатор Якоби поддерживал Шелехова и писал в 1787 году Екатерине II: «С основанием Удского порта устранится много затруднений, сопряженных с трудности» пути к Охотску, не говоря уже о лучших способах и защите земель при Восточном океане».

Правительство соглашалось «переместить охотские верфи и гавань к заливу, где впадает Уда и над которым с давних пор находились русские укрепления. Из Якутска можно было достигнуть этого Удского острова в продолжение 4 или 6 недель, а из Нерчинска, пользуясь Амуром». Так Шелехов хотел включить в орбиту деятельности своей компании освоение Амура.

В архиве Юдина хранится «Книга Компании рыльского купца Григ. Шелехова с товарищи на судне «Три святителя», в которой записываются состоящие на оном судне отличные по Компании начинания от морехода и передовщика до последнего работного, содеянные за 1783–1786 гг.». Книга «отличных начинаний» является ценным пособием при изучении деятельности русских людей на Тихом океане.

Любопытна переписка по делу некоего Петра Кутышкина, купца из Суздаля, который в 1800 году писал жалобу самому Павлу I. Кутышкин считал себя «первым основателем» (?) мореходно-торговой компании на севере Тихого океана и потому был оскорблен тем, что его не привлекли к участию в деятельности Российско-Американской компании.

К истории похода кораблей «Нева» и «Надежда» в 1803–1806 годах относится целая серия бумаг. В их числе имеется помеченная 30 июня 1803 года «Доверенность Главного Правления Российско-Американской Компании», выданная «действительному камергеру и оной Российско-Американской Компании почтенному акционеру Н. П. Резанову, отправившемуся к Японскому двору чрезвычайным министром».

Далее идут письма И. С. Захарова и Е. Б. Фукса. Иван Захаров (умер в 1816 г.) — сенатор и писатель — был автором известной в то время книги «Похвала Екатерине Великой». Он посылал свою книгу Резанову, призывая его: «…сооруди в пределах чуждых вещества храм чудес просвещенного отечества… Патриотизм ведет ревность Вашу туда, где притупляется воображение, где ужасы многоразличных бедствий единой трепет учиняют в ней действующим. Теки, Российской Гама, теки с тем же усердием в поприще трудов и славы, с каким подвизались Колумбы…»

Егор Фукс (1762–1829), адъютант Суворова и биограф его, посылал Резанову портрет великого полководца. В препроводительной бумаге Фукс с гордостью вспоминал, что в качестве близкого спутника Суворова он был свидетелем того, что русские «на полях Ганнибаловых» «под непобедимым Суворовым карали врагов своих, презирали все опасности и умереть за отечество свое поставляли верховным благом». Первый поход вокруг света Фукс считал подвигом русского народа.

Известно, что на кораблях «Нева» и «Надежда» в Русскую Америку было доставлено много книг, картин, чертежей, карт, атласов, телескопы, электрическая машина, статуи и бюсты работы известных русских скульпторов.

«Сии драгоценности, как памятники, хранить в пристойном месте или музеуме, по поводу сему к вам уже писано, чтобы для постройки галереи для вмещения оных книг и протчего приготовили вы лес», — предписывала Баранову Российско-Американская компания в 1803 году.

Впоследствии библиотека и музей были переведены с Кадьяка в Ново-Архангельск. Там хранились книги и произведения искусства, научные приборы и т. д. Мы не знаем, что сейчас стало с новоархангельской библиотекой. Но в середине XIX века она насчитывала не менее 1 200 книг и включала большое собрание документов XVIII–XIX веков. Там лежали и подлинники писем Захарова и Фукса, о которых мы здесь говорили

В юдинском архиве содержатся тетради Федора Шемелина — рукопись его книги «Журнал первого путешествия Россиян вокруг земного шара» и тексты его писем из Бразилии с острова Св. Екатерины.

В ноябре 1804 года Иван Крузенштерн послал в Главное правление Российско-Американской компании одно из своих донесений. Оно было отправлено с американским судном. В юдинском архиве сохранилась копия этого донесения.

Из письма Главного правления Российско-Американской компании на имя Крузенштерна от 29 апреля 1805 года мы узнаем, что Крузенштерн посылал в Петербург из Петропавловской гавани на Камчатке отчет о плавании — «экстракт», где в сжатом виде были изложены итоги похода. Российско-Американская компания писала, что ее главное правление «еще более было бы восхищено», если бы получило от него карту путешествия.

Почти одновременно с Крузенштерном обширное донесение о первых итогах похода послал с Камчатки Резанов.

В феврале 1806 года Резанов получил из Ново-Архангельска от егеря Петра Филиппова рапорт, в котором сообщалось, что за время пребывания в Ситхе егерь собрал «разного рода морских и земных птиц до 60, которые и чучелами набиты…». Это был тот самый скромный «чучельный мастер унтер-офицерского чина», который помогал Шемелину и другим спутникам Крузенштерна собирать этнографические коллекции среди людоедов острова Нукагива Филиппов участвовал в изучении окрестностей порта Чичагова и реки Невки на Нукагиве, открытых русскими моряками.

Большой интерес представляет резановское донесение Александру I от 15 февраля 1806 года: «…о предпринятых им мероприятиях по благоустройству русского населения в приобретенных Американских владениях, с приложением списка желающим остаться в Америке людям…» Это еще одно свидетельство героизма русских поселенцев на Аляске: преодолевая огромные трудности в борьбе с суровой природой, страдая из-за нехватки провианта, люди подавали Резанову просьбы о разрешении остаться в Новом Свете навсегда.

Таких прошений было подано много. В городах и поселениях современной Аляски можно встретить до сих пор Ивановых, Сидоровых, Петровых, Воробьевых и других потомков первопоселенцев края, предки которых прибыли туда из Охотска еще на шелеховских кораблях. В числе новшеств, которые Резанов стремился ввести в Русской Америке, следует отметить его проект учреждения «Расправы промышленных и американцев». Имелся в виду один из органов самоуправления, где все дела должны были решаться по большинству голосов. Дух этого проекта напоминает нам некоторые более поздние планы декабристов.

Семь страниц убористого рукописного текста, хранившиеся в юдинском архиве, посвящены особым «Запискам, означающим поступки Бухарина, с подробным изложением их в 34-х пунктах». Тут же имеется письмо начальника охотского порта Ивана Бухарина на имя Резанова с изложением исторических сведений об Охотске на основании архивных данных с 1645 года. В ценности этого сочинения Бухарина сомневаться не приходится. Но что это за поступки, описанию которых посвящено 34 пункта канцелярского повествования? Неблаговидность их очевидна. Бухарин, в частности, заключил в охотскую тюрьму героев знаменитого морского похода на Курилы и Сахалин — флотских офицеров Хвостова и Давыдова. Отчаявшись, офицеры решились на побег и едва живыми добрались до Якутска.

После смерти Николая Резанова (1807) Н. С. Титов, сибирский деятель Российско-Американской компании, составил самый подробный реестр его бумагам. Текст реестра, к счастью, целиком сохранился в юдинском собрании.

В первом «Реестре» Титова указаны «Японская грамматика», сочиненная под парусами на корабле «Надежда», словари японский и курильский, «словарь в трех тетрадях — уналашкинского, кадьякского, кенайского, колюжского, угалахмутского и чугачского языков» (наречия алеутов и аляскинских индейцев. — С. М.), «Тетрадь, содержащая примечания на Камчатку», «Тетрадь о восточном крае Сибири», «О заселениях на островах Южного океана», «О поправлении Кяхтинского торга», «Выписка из путешествия Кемфора», документы о посольстве Ю. Головкина в Китай, связка рапортов Ивана Крузенштерна, письма Н. П. Румянцева, различные камчатские документы, бумаги посольства в Японию, дипломатическая переписка с послами Франции и Голландии, бумаги ученых — участников кругосветного похода «Невы» и «Надежды», испанские письма Резанова и т. д Всего перечислено 48 различных документов.

Второй реестр начинается пометкой: «18 июня графу отданы». Далее перечислены двенадцать разных по объему и содержанию документов. Среди них — «Инструкция за подписанием Государя посланнику в Японию», письмо Румянцева к Резанову, «Записка о числе жителей в Охотском крае», о теплых источниках Камчатки и, наконец, «Секретное отношение Баранова о тамошней жизни его, против об- несения его духовными…».

14 октября 1808 года Александр Баранов писал из Ново-Архангельска Ивану Кускову о плане работ по описанию берегов Америки «от пролива Дефуки до Калифорнии». Еще в те годы Российско-Американская компания была твердо убеждена в том, что «компанейская промышленность подвинется на Шарлоттские острова, а там и далее до Колумбии, ежели земли и места те никому из европейцев еще не принадлежат».

Взор Баранова привлекали новые исполинские пространства северо-западного побережья Америки, огромные проливы, берега которых не были никем заселены. Туда, в страну желтых сосен, водопадов и безграничных просторов, и пошли русские люди с Аляски.

Только один залив Диксон отделял острова Королевы Шарлотты от Аляскинского архипелага. За островами Шарлотты лежал остров Ванкувер, а оттуда рукой подать было до устья Колумбии. Обширный пролив Жуан де Фука отделял остров Ванкувер от Американского материка, где во времена Кускова и Баранова жили лишь племена индейцев нуткасов и гайдасов. По приказу Баранова туда плавал на байдаре, обтянутой шкурой морского льва, передовщик Швецов, а аляскинский поселенец Сысой Слободчи- ков зарыл в землю на берегу бухты Тринидад, под 41° северной широты, как некий клад, железную доску с русской надписью.

Во исполнение приказа Баранова 20 сентября 1808 года русская шхуна «Николай» под командой штурмана Булыгина, имея на борту передовщика Тимофея Тараканова и отряд промышленников, вышла к устью Колумбии. Ровно через месяц туда же отправился и Иван Кусков на шхуне «Кадьяк». В пути он должен был встретиться с Таракановым, но тот бесследно исчез. Уже потом выяснилось, что шхуна «Николай» разбилась близ колумбийского устья, а многострадальный Тараканов попал в плен к туземцам с берегов пролива Жуан де Фука. Кусков пошел к югу и достиг залива Бодего (Чоок-Лива) — никем не занятого места в 80 милях от испанской «президии» Сан-Франциско. Там Кусков встречал рождество и на святках зарыл в землю Северной Калифорнии медную доску с надписью: «Земля Российского владения». Это произошло под 38°18'45" с. ш. и 122°35' з. д. от Гринвича.

1811 год представлен в архиве Юдина выпиской из донесения Охотской конторы Российско-Американской компании «О взятии казенного шлюпа «Диана», бывшего у берегов Курильских и Японских островов, в плен живущими там японцами». Эта бумага касается судьбы великого русского мореплавателя и патриота, награжденного к тому времени орденом Георгия за 18 морских компаний, В. М. Головнина. История его вероломного пленения японцами в заливе Измены достаточно известна.

Но очень ценное дополнение к этой истории — подробная записка, составленная в 1811 году, «Об обстоятельствах, сопровождавшихся отказом в принятии посольства Резанова». В ней указано, что Резанов в свое время «возвратился из Нагасаки с действительным отказом русским в торговле и запрещением подходить к берегам и навсегда приходить в Японию по силе коренных сей страны законов, повелевающих всех иностранцев без изъятия, кроме голландцев, допускаемых в Нагасаки, брать везде в полон и суда их не возвращать».

В архиве Юдина хранится «Донесение командира судна «Кутузов», флота капитан-лейтенанта Л. Гагемейстера в Главное правление Российско-Американской Компании, на рейде города Каллао — о плавании в Калифорнию». Оно помечено 18 апреля 1817 года.

О каком походе к берегам Калифорнии пишет Гагемейстер?

К тому времени в Северной Калифорнии успел прочно обосноваться Иван Кусков. Он построил неподалеку от залива Бодего при речке Славянке русскую крепость и поселение Росс. Это очень не понравилось чиновникам короля испанского Фердинанда VII и монахам, и в 1817 году президент францисканских миссий Мариано Пейерас срочно основал на северном берегу залива Сан-Франциско новую свою миссию (сан-Рафаэль) — форпост против русского влияния. И хотя земли вокруг залива Бодего никогда не принадлежали испанцам, а были уступлены Ивану Кускову индейскими старшинами, испанцы вскоре стали требовать, чтобы форт Росс был уничтожен.

Российско-Американская компания решила отстаивать свои права, и Гагемейстеру было поручено войти в переговоры с испанским губернатором Калифорнии доном Пабло Виссенте де Сола, жившим в Монтерее (недалеко от Росса), и комендантом Монтерея Хозе Мигуэлем Эстудитто. Поэтому корабль «Кутузов», отправленный в кругосветное плавание, и направлялся прямо из Каллао к калифорнийским берегам.

Гагемейстер увиделся с главными тойонами (старшинами) индейцев, обитавших в районе форта Росс, — Вале Ли Лье и Чу Чу Оаном, — и получил от них уверения в дружбе. Другие тойоны — Амат Тин и Гем Ле Ле — подтвердили, что они «очень довольны занятием сего берега русскими, что они в безопасности от других индейцев, кои прежде делывали нападения, что безопасность та началась только от времени заселения».

Эти заявления индейцев были доведены до сведения испанского наместника в Монтерее во время переговоров с ним, в которых участвовал, кроме Л. Гагемейстера, и Иван Кусков Все было улажено, и губернатор монтерейский даже разрешил русским поселенцам торговлю с испанцами в гаванях залива Сан-Франциско. К тому времени поселенцы Росса открыли две большие реки, впадающие в залив Сан- Франциско с севера, и залив к северу от мыса Мендосино, в который впадало пять рек, богатых морским зверем, осетрами и семгой.

В юдинском архиве хранится «Дневник путешествия Петра Корсаковского», помеченный 1818 годом.

Морской офицер Петр Корсаковский предпринял экспедицию в глубь северной части материка Аляски. Одной из причин, вызвавших этот поход, были поиски неведомых русских людей, живших якобы уже много лет на реке Хуверен. В народе ходила молва, что эти люди ни кто иные, как потомки спутников Семена Дежнева, пропавших без вести во время открытия пролива, разделяющего материки Азии и Америки. Кроме того, Корсаковский должен был найти место для постройки русского редута на реке Нушагак, впадающей в Бристольский залив моря Беринга.

Потомков Дежнева отважному Корсаковскому разыскать не удалось. Зато он исследовал озеро Шелехова (Илиамну), Бристольский залив и реку Нушагак, а бывшие с ним строители заложили Александровскую крепость на Нушагаке. Начальником новой крепости был назначен русский креол Федор Колмаков — будущий исследователь великой реки Юкон. Русские открыватели проникли тогда в самое сердце снежной и неприветливой Аляски.

Надо думать, что список известных мне документов из архива Юдина далеко не полон. Ведь никто не знает содержания всего рукописного фонда Юдина. До сих пор в нем удалось отыскать только бумаги, имеющие прямое отношение к истории Российско-Американской компании. Их исчезновение до сих пор беспокоит исследователей. Лучшее, что можно сделать, — это внимательно обследовать все архивохранилище в Красноярске.

Следует рассказать об архиве и библиотеке Кирилла Хлебникова (1776–1838). К. Т. Хлебников был приказчиком Российско-Американской компании с 1801 года, затем — правителем конторы компании в Ново-Архангельске (1814–1830) и, наконец, одним из директоров Российско-Американской компании. Такой же самоучка, как Шелехов, Баранов, Кусков, он неустанно изучал Камчатку, Аляску, Калифорнию, Бразилию, Перу, Мексику, Чили и другие страны и был удостоен за научные заслуги звания члена-корреспондента Академии наук. Он собирал этнографические и зоологические коллекции, написал замечательную биографию Александра Баранова, повести о своих путешествиях. Перу его принадлежит ряд статей в «Энциклопедическом лексиконе» А. Ф. Плюшара. К. Т. Хлебников состоял в переписке с Пушкиным, хорошо знал декабриста Д. И. Завалишина.

Известно, что Хлебников дарил свои коллекции не только русским, но и иностранным музеям, в частности музею Рио-де-Жанейро.

На родине Хлебникова в уральском городке Кунгуре краеведы по моей просьбе отыскали остатки его архива и библиотеки, когда-то завещанных им родному городу. Забытое наследие Хлебникова около 100 лет находилось в Кунгуре без надлежащего присмотра.

В архиве Хлебникова хранится «Журнал, веденный на бриге «Головнин» в 1822 году мичманом В. Хромченко». Это шесть тетрадей, состоящих из 115 листов рукописного текста. Сохранилась инструкция, выданная мичману Российско-Американской компанией, о целях этого плавания. Поход Хромченко имел большое значение в деле исследования Аляски, особенно ее северных границ. Хромченко описал в Бристольском заливе большой остров и назвал, как и отделяющий его от материка Америки пролив, в честь Гагемейстера. Кроме того, он исследовал устье реки Нушагак, проник на большую реку Кускоквим, где завязал знакомство с местными жителями. В это плавание были открыты мысы Румянцева и Ванкувера на побережье Америки, недалеко от острова Нунивок, и пролив Головнина на американском берегу Берингова моря.

В архиве Хлебникова лежат «Извлечения из путешествия прапорщика корпуса флотских штурманов Васильева по рекам Северной Америки в 1829 году…».

Васильев прошел к острову Кадьяк по побережью Аляски, а оттуда через полуостров Аляску — к Александровскому редуту на реке Нушагак Пройдя рябиновые леса, преодолев нушагакские пороги за редутом, Васильев достиг верхнего течения реки и описал его. Затем он осмотрел озеро Нушагак, откуда начиналась река, и возвратился в редут. Несмотря на все бедствия и лишения, которые Васильев претерпевал в пути, он решил пройти через горный хребет с Нушагака на реку Кускоквим. В 1830 году Васильев двинулся туда с переводчиком-креолом С. Лукиным и четырьмя индейцами. Трудности пути были так велики, что даже индейцы отказались следовать за Васильевым к верховьям Кускоквима.

В 1831–1832 годах Кирилл Хлебников снарядил поход в Сан-Франциско за грузами пшеницы и разного продовольствия для Аляски и Сибири. Это было началом постоянной торговли с Калифорнией При возвращении из Сан-Франциско русский корабль «Байкал» столкнулся в море с кораблем Компании Гудзонова залива «Диана». Якорь «Байкала» пробил борт «Дианы», и сцепленные корабли долго носились по бурному морю. Но Хлебников благополучно доставил хлеб в Ново-Архангельск и Охотск. Описанию этого похода посвящен ряд документов в хлебниковском архиве.

Огромную ценность представляет собрание частных и служебных писем Хлебникова разных лет, относящихся ко времени его пребывания в Новом Свете. Хлебников первый установил правильные мореходно-торговые связи с Калифорнией, Перу, Чили, Мексикой. Изучение этой торговой переписки Хлебникова дает возможность проследить развитие связей Ново-Архангельска со странами Америки. Пока учтено 122 таких документа на 234 листах. Всего же в архиве Хлебникова удалось учесть и сохранить 2081 письмо. Письма эти еще не разобраны, но в грудах бумаг попадались письма академика Брандта и Врангеля, Муравьева, Чистякова, в разное время занимавших пост главного правителя колоний Российско-Американской компании. Далее известно, что в кунгурском архиве есть список грибоедовского «Горя от ума», 44 экземпляра морских и географических карт, видны и планы местностей Аляски, форта Росс в Калифорнии, десять записных книжек Хлебникова, 25 портретов разных деятелей той эпохи, а также личные документы Хлебникова, среди которых — диплом о награждении его орденским знаком и дипломы Академии наук и Вольно-Экономического общества.

Библиотека Хлебникова (вернее — ее остатки, уцелевшие до нашего времени) насчитывает 1051 книгу и 135 экземпляров журналов только на русском языке. Большой интерес представляют рукописные словари семи различных племен Аляски. В рукописи сохранились путевые заметки Хлебникова разных лет.

Огромная ценность архива в Кунгуре несомненна. Но материалы Хлебникова имеются не только в этом городе. В рукописном отделении Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде найдены его «Письма о Камчатке», составленные им около 1816 года. В одной из глав рукописи приведен список кораблей, ходивших в Аляску из Камчатки и погибших в море за период 1806–1811 годов.

Находки документов Российско-Американской компании у нас в СССР редки потому, что весь колониальный архив был передан в 1867 году правительству США вместе с имуществом русских колоний в Америке. В данное время он находится в Национальном архиве в Вашингтоне. Поэтому все, что мы сумеем найти в наших архивах, преимущественно в не обследованных еще архивах провинциальных городов, представляет собой огромную ценность. И если где-нибудь мы найдем пусть даже не подлинники, а списки и копии документов, относящихся к истории Русской Америки, это будет большим и подлинным открытием.

В Великом Устюге мне удалось разыскать остатки огромной библиотеки Михаилы Булдакова. (В этом городе до сих пор лежат на разных складах десятки тысяч никем не разобранных бумаг и старинных книг. Никто в точности не знает, какие книги и документы входили в состав библиотеки и архива Грибанова, местного заводчика, парусными полотнами которого Российско-Американская компания торговала со странами Америки. Грибанов каким-то образом унаследовал часть имущества Булдакова.) Здесь найдено также несколько списков «Руководства к историческому и физическому описанию областного города Устюга Великого».

«Руководство…» было сочинено в 1793 году штаб-лекарем Яковом Фризом, Академии наук корреспондентом, и содержит записи разных событий. Под 1740 годом Фриз помещает в календаре Великого Устюга первые известия об островах, которые потом были названы Командорскими, и упоминает, что вскоре устюжане узнали и об Алеутских островах.

В рукописи есть глава, посвященная истории плавания Никиты Шалаурова и «природного устюжанина Афанасия Бахова» в 1764 году и рассказывающая о гибели Шалаурова недалеко от Шелагского мыса. По свидетельству Фриза, Никита Шалауров одно время жил в Великом Устюге, где был «записавшимся купцом».

Летописные показания Фриза были частично опубликованы в первой четверти XIX века. Но надо сличить эти печатные тексты с летописью, хранящейся в Великом Устюге.

В рукописном отделении музея города Тотьмы мне удалось найти выписки из «Биографии И. А. Кускова».

Герой форта Росс родился в 1765 году в Тотьме, а в 1787 году отправился в Иркутск, имея «нрав веселый», в обхождении с людьми был ласков, в исполнении верен». В 1790 году Иван Кусков заключил договор с А. А. Барановым о выезде на Аляску. По представлению Ю. Лисянского Кусков в 1806 году получил чин коммерции советника.

Под 1812 годом в жизнеописании Кускова приведены сведения о его жене, Екатерине Прохоровне, верной спутнице его в Калифорнии, «отчасти ознакомившейся с языком диких американцев». Жена Кускова была как бы посредником при его частых переговорах и встречах с калифорнийскими индейцами. Далее в рукописи есть сведения о награждении И. А. Кускова золотой медалью и о его возвращении на родину в 1822 году через Охотск и Сибирь.

К рукописной биографии Кускова приложен текст свидетельства «о благородном его поведении, высокой его честности и неуклонной ревности его на пользу общую», выданного 20 апреля 1822 года и подписанного Главным правителем Российско-Американских колоний Муравьевым и секретарем Грибановым.

Умер Кусков в Тотьме в 1823 году. Его преемники в этом году совершили поход на байдарах вверх по реке Славянке. За угрюмыми приморскими горами они открыли благодатные леса и долины, густо населенные индейцами, еще не видевшими белых людей. Это было время расцвета Росса.

В 1916 году, когда в Тотьме, казалось, сгладилась и самая память об отважном основателе и начальнике форта Росс, неожиданно отыскалась его родственница, Надежда Иннокентьевна Кускова. У нее хранились портреты И. А. Кускова и его жены и рукописная биография, о которой сейчас идет речь. Эта биография — единственный пока источник наших знаний о Кускове.

В свое время в Сан-Франциско вышла книга «Русские в Калифорнии», изданная Калифорнийским историческим обществом. Мы не знаем, какими источниками располагали составители этой книги. Вполне возможно, что в архивах Жюно, Ситхи, Сакраменто и Сан-Франциско сохранились русские и испанские документы, которые могли бы дать много нового по истории форта Росс. Кстати, в США существует обширная литература об Аляске 1786–1867 годов. Некоторые книги изданы на русском языке, как например поэма А. Алланда «Русская Америка» или отдельные работы Кашеварова по истории Аляски времен Шелехова и Баранова. В 1942 году в «Историческом журнале» Британской Колумбии было напечатано несколько статей о Российско-Американской компании и опубликованы некоторые документы. Одновременно историческое общество Британской Колумбии приступило к изучению богатых архивов Компании Гудзонова залива. Историк Дональд Дэвидсон написал работу о деловых связях Компании Гудзонова залива с Российско-Американской компанией.

Тихоокеанские архивы можно найти в городах, отдаленных на много тысяч километров от Тихого океана

В Костроме, в старом монастыре, вход в который сторожит высокая розовая башня, помещается хранилище областного архива. Здесь среди двух миллионов архивных «единиц хранения» находится замечательный «Фонд Селифонтова».

Иван Осипович Селифонтов был весьма примечательной личностью. Мореплаватель, государственный деятель и пытливый человек, он многое повидал на своем веку.

В 1803–1806 годах И. О. Селифонтов занимал пост сибирского генерал-губернатора. В то время он бережно собирал памятники сибирской истории, видимо понимая, какую большую ценность они будут иметь для потомков. Он вывез из Сибири множество старинных и современных ему бумаг, которые хранились в семейном архиве Селифонтовых.

Мир, известный Ивану Селифонтову, был велик. Об этом свидетельствуют, в частности, путевой журнал Селифонтова 1762 года, который он вел в Англии, записки 1763 года о войне Англии с ее колониями в Северной Америке, мальтийские заметки 1765 года, журнал плаваний в Средиземном море (1772), дневники путешествия по Оке и Волге в 1797 году. Может, где-нибудь среди этих бумаг скрыты и записки о загадочной поездке Селифонтова в Ревель с каким-то совершенно секретным поручением, данным ему в 1776 году? Мы знаем об этой поездке из других источников. Обширная переписка Селифонтова с 1785 по 1806 год не только не изучена, но еще и никем не прочитана. Весь его архив насчитывает свыше 500 «единиц хранения», и, приехав в мае 1949 года в Кострому, я понял, что прочитать все это невозможно, и потому ограничился просмотром материала, касающегося Тихого океана, Монголии, Китая.

Первыми в хронологическом ряду оказались «Письма о великой Тартарии» 1703–1728 годов на французском языке. Кому они принадлежат? Кто их автор? Для меня это осталось загадкой.

В 1720 году в составе русского посольства в Китае находился Бремер, составивший на латинском языке описание своего путешествия. Перевод этого описания лежит в архиве Селифонтова рядом с заметками о «плавании Беринга между Азией и Америкой» (1723–1724) и с более поздними записями о походе Левашева и Креницына к берегам Аляски.

1757–1759 годы дают нам целое «дело» об Амурсане — знаменитом джунгарском хане, непримиримом враге богдыхана. В 1757 году Амурсана попросил себе убежище в России, но вскоре после этого умер. Узнав о смерти Амурсаны, богдыхан в Пекине устроил торжество и потребовал выдачи тела непокорного джунгара. Но сибирский губернатор не выдал останков Амурсаны на поругание «сыну неба».

В 1763 году полковник Иван Кропотов прибыл в Пекин с грузами русских мехов. Продать свой драгоценный товар Кропотов не смог, но ему удалось заключить договор, по которому русским позволялось вести пограничную торговлю в Цурухайту и Кяхте, Находясь в Китае, Иван Кропотов вел переписку с русским правительством. Эта переписка попала в руки И. О. Селифонтова.

Как и чем русские хотели торговать в то время с Китаем?

Ответ на этот вопрос дает «Положение отправления в Пекин купеческого каравана» — документ, помеченный 1768 годом. Это примерное наставление начальникам караванов.

1783 годом помечено «Описание географическое о городе Туруханске, с уездом, учиненное туруханским городничим Богдановичем». До этого же года доведена «Летопись о городе Иркутске» неизвестного автора, начинающаяся с событий 1652 года. К 1784 году относится очень красиво переписанная тетрадь «О городе Таре». Редких рукописных источников по истории сибирских городов в архиве Селифонтова немало.

В 1789 году было написано «Краткое изъяснение посланного из Иркутска в китайские границы Даурии к тамошним амбаням надворного советника Долгополова». В конце документа мы читаем приписку: «Подана точная Долгополовым его превосходительству Гавриле Романовичу Державину». Долгополов был в Урге вместе с А В. Игумновым (1761–1834), который давно знаком мне по моей «Тихоокеанской картотеке».

Игумнова называют отцом русского монголоведения. К 1789 году он уже успел составить словарь и грамматику монгольского языка. Деятельность свою Игумнов начал в качестве скромного толмача Пограничной канцелярии. В 1781–1782 годах он побывал в Пекине вместе с Русской Духовной миссией. Когда в 1786 году прервалась торговля с китайцами через Кяхту, Игумнов отправился в Иркутск, где сделал губернатору свои предложения по возобновлению торга с Китаем. Уже через год в одной из пограничных местностей было продано китайцам товаров на три тысячи рублей. Между тем на севере Тихого океана были открыты Прибыловы острова с их сказочными пушными богатствами. Не надеясь на полное восстановление мехового торга в Кяхте, тихоокеанские мореходы начали хлопоты об отправлении русских кораблей непосредственно в порты Китая. Одновременно Григорий Шелехов ходатайствовал о снаряжении первой русской экспедиции вокруг света.

О поездке Долгополова и Игумнова в Ургу для хлопот по возобновлению торговли Шелехов знал и напряженно следил за нею. Вот здесь и наметилась связь «фонда Селифонтова» со знаменитым архивом Шелехова, Найденным в свое время в Вологде. В архиве Шелехова хранится описание приема Долгополова китайским «ургинским управителем». В 1790 году Игумнову окончательно удалось сговорить ургинских китайцев на восстановление торговых отношений. Спустя год Радищев, встретившийся в Тобольске с Селифонтовым, писал Воронцову: «Лучший товар и тот, коего требуют китайцы, поступает с Алеутских и прочих островов». К этому времени, начиная с 1747 года, с Алеутских островов было вывезено мехов на 6 310 746 рублей.

Пачка пожелтевших бумаг, помеченных 1792 годом, побывала в руках Г. Р. Державина. За год до этого он был назначен статс-секретарем Екатерины II и в числе других важнейших вопросов занялся сибирскими делами. Бумаги 1792 года представляют собою доклады о русско-китайских отношениях. Державин подробно изучал их, ибо они прежде всего касались злободневных вопросов торговли в Кяхте.

Между тем китайские чиновники распахнули перед русскими купцами резные ворота Маймачена. Архангельские, вологодские, московские, тульские и сибирские купцы, собравшись в Кяхте, образовали пять торговых компаний. Игумнов был награжден и взят на пограничную службу, с которой он совмещал свои ученые занятия. Именно тогда А. Радищев составил свое «Письмо о китайском торге». Писатель подчеркивал, что пушные промыслы «от Охотска до берегов Американских» зависят от спроса мехов на китайском рынке… Незадолго до этого Селифонтов приветил опального Радищева, когда тот задержался в Тобольске на пути в Илимский острог.

Далее идет прошение купцов, живших в разных городах России, поданное ими в 1793 году Г. Р. Державину. Михаил Щегорин, Елизар Попов, Гавриил Песоцкий, Прокопий Малышев, Иван Кузнецов просили правительство разрешить им снарядить торговый караван в Пекин. (По старому договору русские купцы имели право посылать караваны один раз в три года.) Снова перекличка с архивом Шелехова! В Кяхте в 1793 году находился приказчик шелеховской компании Щегорин. Он послал Шелехову в течение только этого года письма на 80 полулистах — подробные донесения о жизни в Пекине и Кяхте. Не мог ли Селифонтов в свое время получить часть «китайских» бумаг от самого Шелехова?

Несмотря на известные трудности, которыми сопровождались переговоры о возобновлении русско-китайской торговли, русское правительство было в более выгодном положении, чем правительство Англии. Известно, что английскому посольству Макартнея, возвратившемуся из Пекина в 1794 году, не удалось добиться торговых преимуществ для Англии в Китае.

В то же время Шелехов простирал свой взгляд на Амур и из амурского устья рассчитывал послать корабли в Тихий океан для торговли с Китаем, Индией и Филиппинскими островами. Почва для этого была вполне подготовлена. Одновременно совершалось победоносное шествие русских открывателей по побережью Северо-Западной Америки и закрепление этих новых земель за Российской державой.

Около 1795 года была составлена замечательная «Записка о путешествии Лаксмана к Японским берегам в 1792 году». Это подробное описание первого торгового плавания в Японию, предпринятого при участии неутомимого Шелехова. Знаменательно, что возвращавшийся из ссылки Радищев встретился на постоялом дворе в Таре с участником плавания Лаксмана, поручиком Василием Ловцовым. Записка о Лаксмане, хранящаяся в архиве Селифонтова, перекликается с архивными материалами, открытыми не так давно в Симферополе, в фонде В. С. Попова — личного секретаря Екатерины II.

Затем в архиве Селифонтова мы находим «Краткое описание в Российской империи при северо-восточной части Камчатской землицы, обо всех находящихся на оной вещах», составленное в 1796 году. В рукописи есть главы «О положении Курильских островов».

Далее следует подлинный рескрипт с собственноручной подписью Екатерины П от 28 июля 1796 года Царица предписывает Ивану Селифонтову доставить в Японию пятнадцать японцев, потерпевших кораблекрушение, с тем чтобы, «пользуясь сим случаем, можно было приобрести обстоятельнейшие сведения и способствовать распространению в том крае российской торговли».

Это имеет свою историю. Еще в тот год, когда посольство Лаксмана было в Японии, на один из Курильских островов, где жили поселенцы Шелехова, море выкинуло японское судно. Русские спасли японцев и доставили их на шелеховском корабле в Охотcк. Иван Селифонтов донес Екатерине II, что снаряжение второй экспедиции в Японию обойдется в 29 976 рублей, и просил прислать из Адмиралтейской коллегии опытных мореходов. Что же касается заведования торговой и дипломатической частью экспедиции, то Селифонтов хотел поручить это дело мурзе Сабанаку Кульмаметову. Это был «первого класса голова, армии капитан от сибирских старинных татар».

В архиве Селифонтова хранится пространное жизнеописание этого, казалось, ничем не примечательного капитана из татар. Но в моей картотеке под 1788 годом я нахожу оброненное сибирским губернатором Якоби замечание о мусульманах как полезных посредниках в сношениях России со странами Востока. В свете этого становится понятным такое повышенное внимание к капитану-мурзе. Одновременно И. О. Селифонтов добыл откуда-то целое сочинение о сибирских бухарцах, испокон веков знавших дороги из Сибири в Туркестан, Западный Китай и Индию.

В сибирских бумагах И. О. Селифонтова за 1802 год лежат такие жумчужины, как рукопись «Об Охотской дороге». Она говорит о том, что за год до снаряжения первой русской кругосветной экспедиции в Сибири уже обсуждались возможности будущей торговли с Китаем и Индией через порты Северо-Востока. Этими мыслями наполнены и «Замечания о реке Уде», устье которой еще Шелехов считал надежным пристанищем для кораблей, которые будут углубляться в просторы Восточного океана.

Мы видим, как закономерно развивалась русская мысль о мирном освоении тихоокеанских стран. А как рассказано в архиве Селифонтова о заселении русскими людьми Северо-западной Америки? В 1802 году Российско-Американская компания писала: «Всякое устрашение, а тем паче мучительство или убийство не имели места между промышленными и дикими… Оные действия приобрели более ста тысяч подданных Представив все сие, как патриоту, любящему славу и пользу отечества, должно представить и сравнение: если бы каковой полководец, хотя бы государственным иждивением и силою, завоевал область более ста тысяч душ народа, коликих бы он сподобился почестей и отличия…»

Большой удачей я считаю находку в архиве Селифонтова бумаг с пометкой «Письма акционеров Российско-Американской Компании» за 1788–1804 годы.

В 1804 году были написаны материалы «О положении прав России на реку Амур». Они, несомненно, связаны с поручениями, данными посольству графа Ю. Головкина установить степень судоходности Амуpa и добиться права для русских кораблей плавать через низовья великой реки к берегам Камчатки и Аляски. В те годы Селифонтов хранил у себя в Иркутске доказательства былой русской славы — серебряный ковш и печать, жалованные царем Алексеем Михайловичем бесстрашному гарнизону русской крепости Албазин на Амуре.

Уже известный нам востоковед Игумнов находился в свите Головкина и снова ехал в Китай. С посольством Ю. Головкина прибыл в Сибирь и известный ботаник Иван Редовский (1774–1807). Помощником его был сибирский землемер, губернский регистратор Иван Кожевин. Селифонтов не только должен был знать Кожевина, но, вероятно, лично от него еще в 1806 году получил удивительную тетрадь в четверть листа, украшенную выполненными от руки цветными рисунками, изображающими сцены из жизни якутов. «Практическое географическое описание о Жиганском уезде» — так было написано на заглавном листе. Далее указывалось, что «Описание» по записям землемера Ефима Кожевина, сделанным в 1795–1799 годах, составлено его сыном Иваном. «Сеи страны Россиянами и до заведения городов Якутска и Жиганска славят проплывших в море великих кочей», — писал Иван Кожевин.

Я перелистываю рукопись и в самом ее конце на страницах 30–31 нахожу небольшую главку «Смесь о кочах». В ней изложено более подробно сообщение Ефима Кожевина. В Жиганском уезде ему рассказали, что между русскими поселенцами на Лене из рода в род передается сказание о многих «великих кочах», сплывавших в море еще до основания Якутска (1632) и Жиганска (1633). Народная молва утверждала, что три коча достигли моря. Один из кораблей зашел в устье Индигирки, где его разбило и выкинуло на скалы около села Шанского (Шанское и поныне существует на картах; оно расположено к югу от Русского Устья). Ефим Кожевин узнал, что днище огромного коча, «из самого толстого лесу строевое», долго лежало на индигирских скалах. Второй коч, как можно понять из свидетельства Кожевина, прошел устья Калымы и Анадыря, достиг оконечности Камчатки, обогнул ее и вошел в Гижигинскую губу. Это было задолго до основания Гижигинского острога (1651). «…Прочие отнесены морем к берегам Америки», — повествует Кожевин о судьбе третьего «великого» коча. И добавляет, что у чукчей и коряков тоже "существовало сказание о том, как их предки видели русских людей, огибавших на коче Чукотский нос. Это уже не первое дошедшее до нас свидетельство о том, что русские люди, быть может, еще до Семена Дежнева проходили пролив между Азией и Америкой, заселяли Анадырь, Камчатку и Аляску, О «бородатых» людях, издревле живших на Аляске, не раз говорили в XVIII веке и аляскинский отшельник Герман, и столетний сотник Иван Кобелев, и спутник Беринга ветеринарный прапорщик Яков Линденау. Теперь мы имеем еще одно свидетельство, заключенное в маленькой и изящной тетрадке землемера Ивана Кожевина.

Об Иване Кожевине я узнал, что он сопровождал И. И. Редовского в его путешествии на Алданский хребет, Удский острог, на Камчатку и в Гижигу. Возможно, что они побывали и на Курильских островах.

В 1806 году Селифонтов уехал из Сибири. Скончался он в 1822 году в своем ярославском имении. Однако его наследники продолжали собирать сибирские и тихоокеанские материалы, увеличивая замечательный архив. В 1838 году в архив Селифонтова поступили новые материалы об Амуре. В нем есть и бумаги 1865–1868 годов о расчетах с Российско-Американской компанией. Они относятся ко времени продажи царским правительством бывшей Русской Америки.

Надо сказать, что архивные материалы о самом Селифонтове могут иметься в Солигаличе. Совершенно необходимо выяснить, уцелела ли в Крыму недавно найденная и хранившаяся там рукопись дневника посольства Адама Лаксмана и Василия Ловцова в Японии в 1793 году. Дневник Лаксмана явился бы ценным дополнением к костромскому архиву Селифонтова.

В Рязани был найден дневник лейтенанта Лаврентия Загоскина. Л. А. Загоскин (1807–1889) прожил большую и увлекательную жизнь. В качестве морского офицера он плавал на Балтике (1826), служил на Каспии, участвовал в юрских битвах при Анапе и Навар, не, отличился в деле при Курикской банке (1828), не раз ходил к берегам Персии. В Новом Свете он посещал Калифорнию, исходил пешком бассейн Юкона.

Дневник Загоскина повествует о последних годах его жизни. Но много здесь и воспоминаний о славном прошлом отважного моряка.

В ту же эпоху в одной с Загоскиным губернии жил и другой носитель русской морской славы — адмирал Александр Авинов (1786–1854). Участник Наваринской битвы, он в 1819 году, подобно Загоскину, исследовал побережье Северо-Западной Америки в составе экспедиций на кораблях «Открытие» и «Благонамеренный». Мы не знаем, где находится научное и литературное наследство А П Авилова, к кому поступило оно из рязанской усадьбы адмирала.

В Рязанской губернии не раз бывал в своем родовом гнезде и великий мореплаватель В. М. Головнин, написавший «Воспоминания о моих путешествиях». Рукопись эта бесследно исчезла в год его смерти

В Серпухове, вероятно, можно найти новые свидетельства о любимце Петра Великого — Ф. Соймонове, во Владимире — о М П Лазареве, в Костроме — о Невельском, в Саратове — о последний по счету начальнике форта Росс — А. Ротчеве и т. Д.

Новые архивы можно также найти в городах, стоящих на бывшей великой сухопутной дороге из Москвы и Петербурга в Сибирь. В частности, в Перми надо искать материалы историка Алеутских островов В. Н. Верха.

Известно что в Казани жил участник кругосветного путешествия Беллинсгаузена и Лазарева астроном И. М. Симонов (1785–1855). После моего запроса в Казань часть наследия Симонова была найдена в архиве научной библиотеки: Татарской республики при Казанском университете. Обнаружены датированные 1831 и 1833 годами два письма адмирала И. Ф. Крузенштерна к Симонову, в которых говорится об открытиях английских моряков в Антарктиде, совершенных после плавания Беллинсгаузена. В большом томе подшитых бумаг нашлась рукопись известной книги И. М. Симонова «Шлюпы «Восток» и «Мирный», или плавание россиян в Южном Ледовитом океане и около света под командованием капитана Беллинсгаузена». Отсюда ясно, что казанский архив Симонова нужно исследовать более подробно.

В Иркутске удалось найти текст записи № 7 в книге красноярского Воскресенского собора о смерти и погребении «генерал-майора и кавалера Николая Петрова Резанова, 40 лет», скончавшегося «от горячки» 1 марта 1807 года. Некоторые подробности смерти и погребения Резанова приведены в дошедшей до нас копии надписи на памятнике, воздвигнутом Российско-Американской компанией.

Историей путешествий на Тихом океане интересовался А. М. Горький. Еще в 1909 году в главе своего «Курса истории русской литературы», прочитанного им в школе на острове Капри, он упоминал о русском: исследователе Камчатки Степане Крашенинникове (1713–1755) — скромном герое науки, отмеченном Вольтером, Ломоносовым и Пушкиным.

А. М. Горький всемерно поддерживал работы по поискам архивов русских деятелей Тихого океана. В 1936 году мною по просьбе А. М. Горького была подана на его имя большая записка об архивах Шелехова и Булдакова, о забытых сокровищах Великого Устюга, об истории русских исследований на Аляске, Алеутских островах, в Калифорнии и на Гавайских островах. По инициативе А. М. Горького были начаты поиски дополнительных сведений в ленинградских архивах. В итоге удалось открыть большое количество новых документов.

Какие выводы можно сделать из опыта изучения архивов и музеев на местах?

Ценнейшие документы, рассказывающие о русской морской славе, надо тщательно разыскивать, изымать из общих архивных фондов, брать на строжайший учет и тщательно изучать. Мы должны знать содержание всех фондов в хранилищах архивных управлений, музеев, библиотек, научных институтов и т. д. Надо издать описи фондов, составить хотя бы краткое описание важнейших архивных документов.

Когда наши архивные находки увеличатся, можно будет думать и о создании единого Тихоокеанского архива, куда в дальнейшем должны будут поступать все свидетельства русской деятельности на Тихом океане.

Какое широкое поле для историка-открывателя — воскресить славу забытых героев, показать их дела! От древней золотистой или голубой бумаги, исписанной гусиным пером, веет не столетней пылью, а ветрами Тихого океана!

Примечания:

1

Браиловский С. Н. Один из пестрых XVII столетия. СПб., 1902. с. 315.

12

Новицкий Г. Краткое описание о народе остяцком… Новосибирск, 1941, с. 36.

126

Жило — поселение.