28. Операция Менгеле

Перед тем, как выехать в Аргентину, в сумбурные дни сборов, я просмотрел дела военных преступников, которые по нашим сведениям укрылись в Южной Америке. С особым вниманием я изучил дело Иозефа Менгеле – врача из концлагеря Освенцим, о котором все спасшиеся узники рассказывали страшные вещи. Он был неимоверно свиреп. Менгеле руководил «селекцией», сортировал прибывающих в лагерь, одних – в газовые камеры, других – на каторжный труд, медленную смерть. Но кроме того, врач Освенцима ставил опыты на узниках, издевался над детьми и женщинами, был изувером номер один среди прочих участников кровавой бойни.

По непроверенным сведениям, этот врач-убийца жил на ферме где-то в Аргентине.

С самого начала охоты за Эйхманом я сказал себе, что если только представится случай, не упущу возможности разыскать и этого оберпалача. Когда же Нахум Амир посетовал, что специальный рейс самолета в Аргентину обойдется нам в чудовищную сумму, а весь полет для того только и нужен, чтобы доставить... Эйхмана, я ответил:

– Хорошо, чтобы полет оказался более рентабельным, постараемся привезти с собой и Менгеле.

Все данные о Менгеле были зашифрованы в моем блокноте, причем прочитать запись не мог никто, кроме меня, да и сам я разбирался в ней с трудом.

Теперь, когда Эйхман был в наших руках, а самолет еще не прибыл, я решил, что настало время заняться Менгеле. Нельзя сказать, что условия располагали: большинство моих подчиненных были достаточно загружены, я же проводил по семнадцать-восемнадцать часов в разных кафе города, встречаясь с обитателями виллы и выслушивая отчеты наблюдателей в аэропорту. Однако сознание того, что Менгеле живет где-то поблизости, не давало покоя.

Но как мне ни хотелось изловить доктора-палача, я не имел права ставить под угрозу главное – операцию доставки Эйхмана в Израиль. Поэтому придется действовать, соблюдая этот принцип. Я попросил Кенета допросить Эйхмана о Менгеле, потребовать его точный адрес.

Ответ Эйхмана содержал косвенную улику. Он не стал заверять нас, что не знает никакого Менгеле и где тот прячется. Просто ему не хотелось выдавать бывшего коллегу. Зато теперь мы не сомневались, что Менгеле находится где-то рядом.

Кенет настаивал, тогда Эйхман сказал, что не хочет ставить под удар свою жену и детей: дескать, если мы схватим Менгеле, нацисты отомстят семье Эйхмана. И тогда некому будет заботиться о его семье.

Мы пообещали взять на себя заботу о семье Эйхмана, если он сообщит нам адрес Менгеле. Но и это не помогло. Казалось, его охватил страх.

Мы не стали давить на него, а пустили в ход разные методы убеждения и материального стимулирования. В конце концов Эйхман признался, что до недавних пор Менгеле жил в Буэнос-Айресе в пансионате некой фрау Йорман.

Кто займется Менгеле? Из оперативников можно было рассчитывать только на Менаше, который сумеет выкроить хоть сколько-нибудь времени для дополнительного задания, но Шалом Дани сам потребовал подключить его к новому делу. Однако двоих явно было недостаточно, нужны еще помощники, желательно говорящие по-испански.

Через Менаше я пригласил на встречу Меира Лави, который в ночь захвата Эйхмана был нашим связным, не ведая, в каком деле участвует. Меир родился в Северной Африке, в 1955 году он с женой отправился в Израиль. Они вступили в кибуц, а кибуц отправил Меира в Еврейский университет в Иерусалиме, где он получил степень бакалавра за работы в области литературы и истории. В 1958 году супруги Лави приехали в одну из соседних с Аргентиной стран по приглашению еврейской общины. Менаше знал Меира по прежним визитам в Буэнос-Айрес и предложил мне поручить Меиру роль связного в операции по захвату Эйхмана. А потом Меира уговорили остаться на некоторое время в городе, чтобы быть у нас в резерве. Теперь такой случай представился.

Он и его жена знали испанский язык и могли выдавать себя за местных жителей. Я намеревался поселить их на время в пансионате госпожи Йорман.

Но во время беседы с Меиром выяснилось, что ни он, ни его жена не знают испанский в той мере, какая позволила бы им выдавать себя за уроженцев Латинской Америки. А я-то хотел с их помощью выяснить обстановку в пансионате, в котором, по-видимому, скрывались нацисты, и выяснить, бывает ли там Менгеле. Для опознания я прихватил фотографии этого «врача».

Я спросил Меира, не знает ли он супружескую пару, которая производила бы впечатление истинных аргентинцев и могла бы поселиться у фрау Йорман. Он рассказал о супругах из Израиля, тоже кибуцниках, Аде и Беньямине Эфрат. Они получили отпуск в кибуце, чтобы Беньямин мог заняться своим семейным имуществом в соседней с Аргентиной стране, где он родился. Ада и вовсе была родом из Буэнос-Айреса, после женитьбы и до отъезда в Израиль они жили в этом городе.

Меир заверил меня, что можно всецело полагаться на Эфратов, и по моей просьбе тут же поехал за ними.

На следующий день Беньямин Эфрат уже сидел за моим столиком в очередном кафе. Внешне он подходил нам как нельзя лучше, ничем не отличался от любого типичного аргентинца. Он слышал о Менгеле и сразу же согласился взять на себя любое задание, связанное с поимкой врача-изувера. Тогда я устроил ему встречу с Шаломом Дани, от которого он должен был получить подробные указания.

Шалом в тот день наблюдал за пансионатом фрау Йорман. С помощью карты он нашел в богатом районе Висенте-Лопес подходящий дом-особняк, расположенный в тупике, с ухоженным палисадником. Сквозь деревья с одной стороны просматривался въезд для машин, а с другой – ступеньки для пешеходов.

Вечером Шалом привел чету Эфратов к пансионату мадам Йорман. Они должны были покрутиться вокруг особняка и осторожно порасспросить, кто здесь живет.

Ада и Беньямин быстро составили для себя подходящую «легенду» и пошли на соседнюю виллу узнать, не здесь ли пансионат, о котором они столько слышали. Им рассказали, что пансионат расположен в конце тупика и живут там американцы.

Вскоре мне доложили об итогах этого первого визита. Несомненно, соседи говорили правду. Но разве Менгеле не может жить там, выдавая себя за американца? Я попросил Шалома понаблюдать за виллой, чтобы по внешнему виду жильцов попытаться определить, немцы они или американцы, и нет ли среди них человека, похожего по описаниям на Менгеле. Шалом, желая придать своему визиту в незнакомый район большую достоверность, пригласил в спутницы Аду. Они гуляли вокруг пансионата с шести до десяти утра, и все это время Ада на отличном испанском языке пересказывала Шалому содержание фильма, который смотрела вчера. Шалом же знал по-испански лишь несколько слов, но делал вид, что все понимает и время от времени восклицал: «О! Си, си!»

Наблюдение нас разочаровало: из пансионата не вышел никто, хоть отдаленно походивший на Менгеле.

На другой день в дозор отправились Меир и Беньямин. На этот раз Шалом вручил Меиру микрофотоаппарат и научил, как с ним обращаться. Беньямин и Меир должны были фотографировать всех, кто выйдет из пансионата. Но и в этот раз они увидели только двоих детей, которые по-видимому, шли в школу. Меир сфотографировал их, но снимок не получился.

Наблюдения ничего не дали, и я решил действовать иначе. Я попросил Беньямина поговорить с почтальоном и узнать, живет ли сейчас на вилле некий сеньор Мендже или Менхе, Если мы на верном пути, то почтальон исправит ошибку и переспросит: «Менгеле?»

Утром Беньямин поехал в Висенте-Лопес побродил по улицам часа два и наконец увидел почтальона.

– Не можете ли вы помочь мне, уважаемый? Я ищу моего дядю, с которым разминулся вот уже несколько лет. Я знаю, что он живет где-то тут, но точного адреса у меня нет.

– Как его зовут?

– Доктор Мендже.

– Да, конечно! Был у нас такой. Он жил там (почтальон указал на особняк в конце тупика) еще с месяц назад или даже меньше.

– Вот не везет! – сказал Беньямин. – Опоздал я. Он случайно не оставил нового адреса? Куда пересылают письма, которые приходят на его имя?

– Не знаю. У меня нет никаких указаний.

– Может, жильцы знают? Кто там живет?

– Новый жилец – инженер из Южной Африки. Расспросите его.

– Большое спасибо!

Почтальон развел руками.

– Извините, что не смог помочь вам.

Тот факт, что доктор не оставил адреса, лишь укрепил мою уверенность: мы напали на след Менгеле. Возможно, что-то вспугнуло его, и он решил переменить место жительства. Покинул Буэнос-Айрес и Аргентину или нашел новое прибежище в городе? Не исключено, что он велел почтальону никому не давать его новый адрес. Это можно было узнать на местной почте, и я отправил туда Беньямина. Главное, говорил я ему, не натолкнуться на того же почтальона.

На другое утро, когда почтальоны расходятся с корреспонденцией, Беньямин зашел в почтовое отделение Висенте-Лопес, примерно в четырехстах метрах от пансионата Йорман, и спросил у служащего за окошком, не оставил ли доктор Менгеле свой новый адрес. Служащий подтвердил, что Менгеле жил здесь еще месяц назад. Но он не оставил нового адреса, все письма на его имя возвращаются отправителям.

В моих записях была еще одна обнадеживающая подробность: Менгеле выдавал себя за делового человека и сдавал напрокат токарные станки авторемонтным мастерским. Мастерская, о которой мы имели сведения, находилась там же, в Висенте-Лопес. Оставалось надеяться что, покидая особняк, Менгеле не успел порвать связи с мастерской.

Наверняка в мастерской знали, кто владелец этих станков, который всякий раз пользуется разными именами, тем более, что в последнее время он жил в том же квартале под своим настоящим именем.

Мы решили, что Беньямин придет в мастерскую заказывать большую партию гаек с левой резьбой. Для надежности он заручался визитной карточкой одного из крупных гаражей города, чтобы сойти за его представителя.

В мастерской в Висенте-Лопес его приняла секретарша. Беньямин представился и объяснил, что ему нужно и почему он хочет поговорить с владельцем станков.

Девушка попросила клиента подождать несколько минут. Из-за двери доносился разговор, но слов нельзя было разобрать. Вскоре секретарша вернулась, внимательно посмотрела на Беньямина и молча вышла. А еще через несколько минут она холодно объяснила сеньору, что здесь не занимаются токарным делом, и тем более не знают господина, который владеет этими станками.

Когда Беньямин рассказал мне о странном приеме в мастерской, я уже не сомневался: мы на верном пути. Ведь совершенно ясно, что секретарше не надо ни с кем советоваться, если клиент ошибся адресом. А кроме того, тот, с кем она совещалась, явно послал ее разглядеть посетителя. Было абсолютно ясно, что с незнакомыми людьми здесь дела не имеют.

Если бы за это взялись профессионалы, то работники мастерской вывели бы нас на Менгеле. Но в моем распоряжении были всего лишь несколько добровольцев, неопытных в разведке, да и оставалось всего несколько дней. Пришлось отказаться от мысли выйти на след Менгеле таким путем. Но был еще один шанс – обследовать виллу. Ведь могли же соседи и почтальон по ошибке или по сговору дать нам ложную информацию?

Я хотел сделать в Аргентине все возможное.