Орёл и дракон – 22

В одной услышанной мною несколько лет назад песне поётся так: "Нас много и поэтому плохо…"

Ещё бы!

Нас и в самом деле много. Очень, очень много. Не просто много, а много с лишком. Миллиарды, миллиарды нас. Нас тьмы и тьмы.

Но при этом вот какой парадокс – по нашему по Шарику мы расползлись неравномерно. И в этой неравномерности наблюдается некая даже и закономерность. Некая данность. Причём данность такая, что отмахнуться от неё невозможно.

Почти три четверти человечества проживает в узкой, шириной примерно в 200 миль полосе, тянущейся вдоль побережья материков. Тянет людишек к морю, знаете ли.

Из этой тяги неодолимо вытекает следующее – тот, кто контролирует морские коммуникации, в той или иной степени контролирует и жизнь тех, кто "живёт у моря". И поделать с этим ничего нельзя. Ну, или можно, но в таком случае любителям дышать морским воздухом нужно самим "выйти в море".

Даже если вы народ самый, что ни на есть сухопутный. Даже если вы "волею пославшего вас" оказались рождены в глубине Евразии, даже если вы от моря отделены не двумястами, а тысячами миль, даже если вы моря никогда не видели, даже если вы – русский.

Русские – народ суши. И, судя по тому, что они смогли построить одно из величайших в истории государств, они – один из величайших народов суши. Точно так же, как те же англичане – народ моря. И они тоже смогли построить одно из величайших из известных нам государств и море в этом было им не помехой, а подспорьем. Потом они проиграли войну и заплатили морем. Море как репарации. Германия, проиграв, отдала Восточную Пруссию, а проигравшая Англия отдала Океан.

Один из победителей забрал себе Восточную Европу, другой ухватил вожделенное – не какой-то там жалкий Босфор, а контроль над всеми проливами мира. Эту карту я уже как-то приводил, на ней – перекрёстки мировой деревни, тот, кто их контролирует, и есть первый на деревне парень:

После Второй Мировой Америка стала Большой Англией. Начавшаяся после этого борьба между победителями за "первородство" не только была неизбежна сама по себе, но ещё и правила, по которым эта борьба велась, диктовались вовсе не произвольными желаниями сторон, а законами "природы". Законами мира, в котором мы все живём. Земными законами.

Гео-графией.

Гео-стратегией.

Тем, что мы собирательно называем Гео-Политикой.

Имея преимущество на море, Америка стремилась его развить – на протяжении всех "послевоенных" (хотя какие такие "после-" могут быть в непрерывной и изнурительной войне всех со всеми) десятилетий она в высшей степени последовательно и упорно отжимала Россию от "моря", окружая её по периферии границ базами и создавая блоки из враждебных СССР государств. Захватив побережье, Америка старалась "посадить Россию в осаду", задачей США было сделать сухопутную Россию ещё более сухопутной.

Сухопутной – значит зависимой.

Зависимой – значит слабой.

В сложившейся после 1945 года ситуации козыри были на стороне Америки, дело в том, что противопоставить что либо ей СССР не мог, он изначально отдавал инициативу, у него не было того, чем только он и мог бы отбиваться – у СССР не было равноценного, сопоставимого с американским флота. Для строительства флота нужно не только желание и много-много "ресурсов", но ещё и очень много времени. Атомная гонка и "ракеты" были тем, что позволило это время выиграть. То, что Сталин, воспользовавшись удачно сложившейся "конъюнктурой", сноровисто ухватил южный Сахалин и Курилы, свидетельствует об отчётливом понимании тогдашним руководством страны послевоенного "дискурса", того, по каким "путям" поедет война. Сахалином и Курилами как забором отгородили Дальний Восток.

А потом настал звёздный час военно-морского флота. Пришёл Горшков. Вернее "Горшков", так как адмирал был выразителем и приведением в жизнь идей не одного человека, а государства. Было осознано следующее – если можно лишить контроля над морем Россию, то ведь точно так же можно лишить контроля над морем и её противника. Если можно сделать "сухопутной" Россию, то точно так же можно превратить в сухопутную державу и США.

А в сухопутную – значит в зависимую.

А в зависимую – значит в слабую.

Масштаб того, что, создавая океанский флот, проделала Россия, сегодня вряд ли может быть осознан. А не будучи осознан, масштаб этот не может быть и оценен. То, что общественное сознание к такому осознанию ещё не готово, говорит хотя бы то, что высочайшая точка государственного взлёта России продолжает шельмоваться как некий "застой".

Против России было всё. Против были те самые, казавшиеся необоримыми "силы", имена которых начинались с приставки "гео-". У России не было незамерзающих портов. На Балтике Россия легко запиралась. Причём запиралась даже не флотами НАТО, а "нейтральной" Швецией. Выход в Атлантику из Северного Ледовитого Океана перекрывался по линии Гренландия-Исландия-Англия, для Черноморского флота в случае военных действий в непреодолимое препятствие превращался пресловутый Босфор. Помимо флота, помимо кораблей как кораблей, помимо "железа" России как воздух нужны были заморские базы снабжения, флот это очень много всего, и это "всё" появилось, появились не только атомные подводные лодки, ракетные и авианесущие крейсера, не только целые классы кораблей, которых до того в России никогда не строили, но появились ещё и базы по всему миру, появились все эти "Мозамбики, Гвинеи-Бисау, Сомали, Кубы и Вьетнамы", появилось опять же то, чего у России никогда до этого не было, и благодаря всему этому появилось и глобальное "влияние", появилась возможность подойти к противнику вплотную, появилась возможность уже его "обнести забором", уже его посадить в осаду.

Начало 80-х прошлого столетия это "момент истины", это момент, когда стороны сошлись лицом к лицу, это момент, когда Россия как никогда была близка к победе, не в четвертьфинале и не в полуфинале, а в поединке, где оставалось только двое.

И после поражения в Холодной Войне Россию не только поспешно обкорнали территориально, отодвинув её от моря подальше, но ещё и первое, чего её лишили – это флота. Ракеты, про которые так много было шума, ей оставили, но вот флот, второй флот мира, тот самый флот, что создаётся десятилетиями – пошёл под нож. Под пресс. Пошёл в переплавку.

"Он утонул."