Это очень опасный миф. Прежде всего тем, что это принципиальная «печка», от которой «танцуют» все, кто стремится к разжиганию напряжённости в российско-японских отношениях (в прошлом советско-японских). Опасен он и тем, что при непрофессиональном подходе к анализу этого мифа можно наломать немало дров, формально преследуя благие цели.
* * *
Чтобы не быть голословным, позвольте сослаться на следующий пример. Движимый, очевидно, самыми «лучшими демократическими побуждениями» президент российско-японского фонда «Покаяние» В. А. Архангельский в интервью «Новой газете» (№ 57, 2004) заявил следующее: «…Войны как таковой не было, хотя Квантунская армия потеряла 84 тыс, убитыми. Не было и победы. Поэтому не может быть и праздника победы над Японией»!?
С какой такой стати фонд назван «Покаяние»?! Почему и за что должна каяться Россия как прямая правопреемница СССР?! Неужели в русском и японском языках не нашлось более адекватного историческим реалиям слова?! Хотя бы, например, «примирение»! Что, СССР (Россия) планировал нападение на Японию все 30-е годы прошлого столетия?! Что, СССР (Россия) спровоцировал вооруженные конфликты на оз. Хасан (1938) и Халхин-Голе (1939)?! Что, СССР (Россия) планировал развязать против Японии широкомасштабную бактериологическую войну, первые сведения о которой поступили в Москву еще 4 января 1938 г.?! Что, СССР (Россия) в течение 1941–1945 гг. был занят вооруженными провокациями против Японии?! В конце-то концов, ну можно же более честно и порядочно относиться к непреложным фактам Истории и не глумиться над ними?! Не говоря уже о том, что не грех бы г-ну «демократу» немного отдавать отчет в том, что 84 тысячи убитых военнослужащих Квантунской армии оказались убитыми не в результате самострелов, а в ходе боевых операций, которые против них вела победоносная Красная Армия! Неужели взрослый человек, президент международного фонда не отдает себе отчета в том, что он пишет?!
Как видите, материя этой проблемы чрезвычайно тонкая. И, к сожалению, находятся отдельные лица, преспокойно идущие на глумление над фактами, на издевательство над подвигом наших вооруженных сил в войне против Японии. Неужели ни разу не доводилось слышать, что даже такой патологически неисправимый русофоб, антисоветчик и антикоммунист, как Уинстон Черчилль, и то признавал, что согласие советского правительства вступить в войну против Японии «имело величайшее значение» для Англии и США?!
* * *
Осознавая всю сложность и тонкость анализа указанного в названии мифа, автор специально обратился к видному российскому ученому-японисту, капитану 1-го ранга запаса, боевому офицеру, участнику боевой службы в зоне Индийского океана в 1975–1976 гг., спецпропагандисту соединения морской пехоты ТОФ (1974–1978 гг.), доктору исторических наук, профессору, академику РАЕН Вячеславу Петровичу Зимонину. Более тонкого знатока этих проблем в России нет. Ниже приводится полный текст его доклада на тему «Международно-правовые основы вступления СССР в войну против Японии», который он любезно предоставил автору пятитомника с разрешением публикации на страницах данного тома. С этим докладом он выступил перед японской аудиторией, которая аплодисментами встретила его. Выражая глубокую благодарность В. П. Зимонину за предоставленный материал, прошу уважаемых читателей внимательно ознакомиться с этими уникальными данными. Все сноски по тексту, а также выделения текста жирным шрифтом в данном случае принадлежат В. П. Зимонину.
Международно-правовые основы вступленияСССР в войну против Японии
Весна и осень 1945 года ознаменовались окончательным разгромом главных агрессоров во Второй мировой войне — Германии и Японии. Особой гордостью для россиян является тот факт, что Победные точки в этой войне и на Западе, и на Востоке были поставлены Вооруженными Силами СССР.
В первые месяцы 1945 г. военно-политическое положение главных виновников Второй мировой войны резко ухудшилось. В результате зимних кампаний вооруженных сил союзников по антифашистской коалиции распался агрессивный блок в Европе, начал агонизировать нацистский режим в Германии. Все более неблагоприятной становилась ситуация на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии для Японии. После же близкого разгрома Германии Токио оставался единственным членом развалившейся фашистско-милитаристской коалиции, продолжавшим сопротивление союзникам. Тем не менее, перспективы окончания Второй мировой войны на Востоке были еще весьма туманными.
Важное значение для координации усилий по разгрому агрессоров на завершающем этапе Второй мировой войны сыграли Крымская (Ялтинская) и Потсдамская (Берлинская) конференции руководителей СССР, США и Великобритании. Огромная ответственность при этом ложилась на плечи Советского Союза. Вынесшему основную тяжесть кровопролитной борьбы на театре войны в Европе Советскому Союзу в полном соответствии с международно-правовыми нормами предстояло еще разгромить костяк японской армии — миллионную Квантунскую группировку войск, внести тем самым существенный вклад в достижение общей Победы.
1. Обстановка на театрах военных действий союзников против Японии на завершающем этапе мировой войны
Поражение японского флота в Филиппинском морском сражении в октябре 1944 г. привело к завоеванию военно-морскими силами США полного господства на море, а потери японцев в авиации в ходе последовавших сражений и утрата ими аэродромов на Иводзиме, Окинаве и Филиппинах позволяли США перебрасывать в зону досягаемости японской метрополии истребители поддержки стратегических бомбардировщиков, летавших ранее на бомбёжки японских городов без прикрытия и активизировать воздушную войну против Японии[180].
Добившись господства на море и в воздухе, вооруженные силы США и их союзников получили реальную возможность свободно выбирать направления переброски к Японским островам сухопутных войск, которых, однако, катастрофически не хватало.
Нарушение морских коммуникаций сыграло важную роль в сокращении военно-экономического потенциала Японии, который почти полностью зависел от импорта.
Военная экономика Японии уже не могла в полной мере обеспечивать потребности войск, флота и авиации в вооружении и боевой технике, а также горюче-смазочных материалах. Особенно сказалось сокращение ввоза нефти и нефтепродуктов, доставка которых шла теперь в ограниченном количестве только через Китай[181].
Итак, после многих лет затяжных военных действий союзное командование с начала 1945 г. прочно удерживало на Тихоокеанском ТВД стратегическую инициативу, эффективно осуществляло блокаду Японских островов со стороны океана, но еще явно не задушила агрессора в своих объятиях. Япония по-прежнему не помышляла о безоговорочном прекращении военных действий и развернула, не свертывая сопротивления на других фронтах, подготовку для отпора американо-британскому наступлению непосредственно на Японских островах, а также к обороне в Корее и на северо-востоке Китая. Она еще располагала многомиллионными вооруженными силами, прежде всего опытной армией, способной, как показал опыт боёв за о. Тарава, Окинава и Филиппины, к длительной и упорной обороне.
В конце января 1945 г. всем командующим японскими силами на Азиатско-Тихоокеанском театре войны была разослана директива следующего содержания: «Императорская ставка предполагает сломить боевой дух врага путем разгрома американских сил вторжения и тем самым обеспечить надежную оборону империи с метрополией, находящейся в её центре»[182].
Понимая, что союзники рано или поздно выйдут на ближайшие подступы к Японским островам и начнут готовить вторжение на японскую территорию, императорская ставка решила превратить район Японии, Кореи, Маньчжурии и оккупированной части Китая в «неприступную крепость», чтобы вынудить противника нести большие потери при ее штурме, всеми силами затянуть войну, избежать безоговорочной капитуляции и добиться компромиссных условий мира[183].
Эту задачу призваны были выполнить сухопутные войска Японии, которые были сосредоточены на Азиатско-Тихоокеанском театре войны в четырех стратегических группировках: Экспедиционные силы в Китае, Квантунская группировка войск, 5-й фронт на Сахалине, Курилах и Хоккайдо, 1-я и 2-я Объединенные армии национальной обороны в метрополии. Кроме того, действовали Южная группа армий, 8-й и 10-й фронты на Тихоокеанских островных территориях, Объединенная воздушная армия[184].
Наряду с увеличением численности вооруженных сил до более чем 7 млн человек, военно-политическое руководство Японии приняло меры по повышению эффективности вооруженной борьбы. Начались фанатизация боевых действий, популяризация самоубийств при угрозе плена, поощрение «тактики поголовной гибели». Усиленно готовились смертники — лётчики-камикадзе, водители человеко-торпед («кайтэн») и взрывающихся скоростных катеров, боевые пловцы. В сухопутных войсках появились отряды (бригады) смертников, в основном для борьбы с танками.
В подобной обстановке планы сторонников (к ним в США относились председатель ОКНШ адмирал У. Леги, главнокомандующий ВМС, начальник морского штаба адмирал Э. Кинг и командующий ВВС армии генерал Г. Арнольд) принудить Японию к капитуляции действиями только флота и авиации, которых ранее придерживалось практически все политическое и военное руководство Соединенных Штатов Америки, в том числе президент, были квалифицированы как «стратегия ограниченных целей», и было признано, что последняя играет вспомогательную роль. Морская блокада и бомбардировки японских городов, предпринятые американцами, не давали скорого эффекта. Для обеспечения полного истощения Японии требовались огромные силы, средства и длительное время. К тому же с началом массированных бомбардировок японцы стали рассредоточивать свою промышленность, строить подземные заводы, усиливать противовоздушную и береговую оборону. «Эта стратегия, — говорилось в документе ОКНШ, — не даёт гарантий в том, что она приведет к безоговорочной капитуляции или разгрому»[185].
Однако до конца марта 1945 г. у США и их союзников вообще не было единого плана завершения разгрома Японии. Лишь 29 марта 1945 г. ОКНШ утвердил план под кодовым названием «Даунфол». Высадку американских войск на острова Японии предполагалось осуществить в два этапа: сначала в южной части о. Кюсю (операция «Олимпик»), намеченную на 1 ноября 1945 г., а затем на остров Хонсю (операция «Коронет»), которая планировалась на 1 марта 1946 г. По расчетам американского и английского командования, для вторжения на Японские острова требовалась 7-миллионная армия. К январю 1945 г. США и их союзники имели на всем театре войны с Японией лишь 2458 тыс. человек, 19 300 самолетов и 711 кораблей основных классов, и накопление сил и средств протекало крайне медленно. Так, на втором совещании военных делегаций на Крымской конференции (6 февраля) начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл заявил, что переброска американских войск из Европы начнется лишь через неделю после окончания войны в Европе[186]. Великобритания даже в июле 1945 г. заявляла о своей готовности послать для высадки на Японские острова «самое большее три дивизии и позже, возможно, еще две» и разместить на Окинаве в октябре 1945 г. две и в начале 1946 г. десять эскадрилий авиации. В то же время, по оценке У. Черчилля, в метрополии находилась «хорошо обученная, хорошо вооружённая и исполненная фанатичной решимости драться до конца» японская армия, имевшая только на главном острове Хонсю более миллиона человек регулярных войск, не считая многочисленный личный состав военно-морского флота[187].
Окончание военных действий на островах собственно Японии планировалось поэтому в лучшем случае на конец 1946 г., а по более глубоким расчетам (так, на овладение Филиппинскими островами, где оборону занимали лишь 250 тыс. японских военнослужащих, американцам потребовалось более восьми месяцев) — в 1947 г.[188]. Считалось, что при этом потери американских вооружённых сил составят более 1 млн, английских — свыше 0,5 млн, а японские потери достигнут 10 млн человек[189].
Конечно, не японские потери волновали американцев. Для США, не имевших общих границ с противниками и ведших войну вне пределов своей основной территории, даже сравнительно небольшие общие потери за весь период Второй мировой войны примерно в 285 тыс. человек, из них около 100 тыс. убитыми[190], были весьма чувствительными.
В войне на Тихом океане явно создавалась тупиковая ситуация, при которой ни та, ни другая стороны не находили, опираясь только на участвовавшие в вооруженной борьбе в то время силы, быстрого, не связанного с огромными потерями и эффективного решения, ведущего к окончанию военных действий.
По мнению многих военных авторитетов союзников, заставить японцев капитулировать в короткий срок можно было только путем нанесения решающего поражения какой-либо крупной стратегически важной группировке японских войск. Ахиллесовой пятой Японии был маньчжуро-корейский район с его более чем миллионной группировкой войск, промышленной и сырьевой базой и крупными стратегическими запасами. Этот район играл роль связующего звена Японской метрополии с континентом. Союзники хорошо понимали, что, потеряв этот важнейший стратегический район, Япония лишится большинства необходимых средств продолжения войны и неизбежно запросит пощады. Решить эту задачу в короткий срок могли только советские войска. Поэтому ряд видных военачальников союзников связывал свои планы с обязательным вступлением в войну против Японии Советского Союза. С другой стороны, руководители США и Великобритании хорошо понимали, что «если бы Россия всё ещё оставалась нейтральной», то «огромная японская армия в Маньчжурии могла бы быть брошена на защиту самой Японии»[191].
2. Драматизм ялтинских и потсдамских решений по войне против Японии
Военно-политическое руководство США и Великобритании уже давно указывало в своих решениях, что после разгрома стран оси в Европе оно во взаимодействии с руководителями других государств Тихоокеанского бассейна и, если это будет возможно, с Россией направит все ресурсы на достижение в минимально короткий срок безоговорочной капитуляции Японии[192]. Этим же задачам были призваны служить тегеранские договорённости руководителей трёх великих держав о вступлении Советского Союза в войну против Японии вскоре после разгрома гитлеровской Германии, что было «одной из главных целей» американской делегации на конференции в Тегеране (28 ноября — 1 декабря 1943 г.)[193]. По той же причине на Крымской (Ялтинской) конференции руководителей СССР, США и Англии (4–11 февраля 1945 г.) мнение американской делегации было также единодушным: при всем нежелании роста популярности СССР в Азии она, писал Э. Стеттиниус, хотела прежде всего вступления Советского Союза в войну против Японии[194]. Подчеркивая важность участия СССР в этой войне, начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл в то время отмечал, что именно это участие может оказаться той решающей акцией, которая вынудит Японию капитулировать[195]. Специальное Соглашение, подписанное на Крымской конференции руководителями делегаций 11 февраля, предусматривало поэтому вступление Советского Союза в войну против Японии через 2 или 3 месяца после капитуляции Германии[196].
Казалось бы, на конференции в Крыму вопросу перспектив вооруженной борьбы на Азиатско-Тихоокеанском театре войны было уделено незначительное внимание. Гораздо острее стояли проблемы завершения разгрома Германии и её сателлитов в Европе, а ещё больше осуществления сложнейшего, учитывая разность интересов каждого из союзников и народов — жертв агрессии, процесса политического и территориального переустройства этой части земного шара и всего послевоенного миропорядка. Однако весьма важной задачей для участников переговоров, в первую очередь США, была выработка стратегии завершения борьбы с японским агрессором. 2 февраля «будущие кампании в Юго-Восточной Азии и в районе Тихого океана», свидетельствует У. Черчилль, были, наряду с другими операциями, рассмотрены в преддверии встречи с И. В. Сталиным руководителями США и Великобритании на Мальте, где они остановились по пути в Крым, по итогам трехдневных заседаний членов смешанного американо-британского комитета начальников штабов (САБКНШ). «По всем военным вопросам, — отмечает британский премьер, — была достигнута значительная степень согласия, и переговоры оказались полезными», поскольку удалось ознакомиться со взглядами друг друга, «прежде чем начать переговоры со своими русскими коллегами»[197].
Следует отметить, что британскую делегацию вопросы войны на Тихом океане волновали гораздо меньше, чем американскую. «Дальний Восток не играл никакой роли в наших официальных переговорах в Ялте», — отмечал У. Черчилль в своих мемуарах[198]. Кроме того британский премьер острее, чем президент США Ф. Рузвельт, чувствовал рост авторитета и влияния Советского Союза в мире и очень опасался его дальнейшего усиления, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что неминуемо должно было, по мысли Черчилля, привести к трениям между ведущими державами мира после войны. В откровенной беседе вечером 8 февраля со Сталиным, характеризуя уровень сотрудничества союзных держав, он сказал: «…Мы понимаем, что достигли вершины холма, и перед нами простирается открытая местность. Не будем преуменьшать трудности. В прошлом народы, товарищи по оружию, лет через пять — десять после войны расходились в разные стороны»[199]. Однако У. Черчилль понимал трудности США в Тихоокеанской войне и не меньше Ф. Рузвельта осознавал необходимость подключения к ней России.
Советскому Союзу, у которого, по справедливой оценке У. Черчилля, на его «колоссальном фронте» происходили в период проведения Ялтинской конференции «самые ожесточенные бои»[200] и которому предстояло провести острую, опасную и кровопролитную схватку с тяжелораненым нацистским зверем в самом его логове, было непросто решиться (гораздо сложнее, чем это было в Тегеране) на то, чтобы дать окончательное «добро» своему вступлению в войну против Японии. И. В. Сталин понимал, что, кроме чисто технических проблем переброски огромного количества личного состава, военной техники и средств снабжения войск на далеко отстоявший театр военных действий на Дальнем Востоке, перед ним стояла проблема морально-политического и чисто психологического обеспечения готовности страдавшего уже в течение четырех лет от тягот жестокой войны народа поддержать после нескольких месяцев мира вступление в новую войну и добиться в ней решительной победы. Было очевидно, что кампания войны на Востоке ляжет на плечи советского народа и дополнительным экономическим бременем.
В этой ситуации нужно было изыскать и обосновать перед советскими людьми, в том числе воинами Красной Армии, такие исторические, политические, моральные и иные основания, выгоды и преимущества, которые были бы адекватны тем материальным и человеческим жертвам, которые стали бы неизбежными в случае вступления СССР в новую войну и оправдывали их.
Безусловно, вступая в войну против Японии, Советский Союз имел на то свои причины и жизненные интересы. Пока на Дальнем Востоке продолжал существовать очаг агрессии, Советский Союз не мог считать свою безопасность полностью обеспеченной. Вступление СССР в войну подготавливалось самой политикой японского государства, в течение многих лет осуществлявшего агрессивные антироссийские и антисоветские военные вылазки и провокации. Достаточно вспомнить войну, развязанную Японией против России в 1904 г., повлекшую за собой утрату части исконно российских территорий, участие японских войск в интервенции на Дальнем Востоке в первые годы Советской власти, крупные вооруженные акции у озера Хасан (1938 г.) и в районе монгольской пограничной реки Халхин-Гол (1939 г.), планирование и тщательную подготовку, как это показывали на допросах пленные японские генералы[201], вплоть до конца 1943 г. японского вторжения на территорию советского Дальнего Востока и захвата огромного пространства до меридиана сибирского города Омска, что составило бы более 2/3 общей площади Советского Союза. Постоянно нарушался заключенный 13 апреля 1941 г. советско-японский пакт о нейтралитете, который был, по признанию министра иностранных дел Японии тех лет Ё. Мацуока, нужен лишь для прикрытия военных приготовлений против СССР. За четыре года со времени его подписания японские военные корабли около 200 раз останавливали (нередко с применением оружия) и досматривали советские торговые и рыболовные суда, уводили некоторые из них в свои порты, а, по крайней мере, 8 — потопили. Общие убытки советского судоходства в 1941–1944 гг. в результате провокационных действий японских ВМС составили 637 млн рублей. Япония в течение всей войны продолжала оказывать политическую и экономическую помощь гитлеровской Германии в войне против Советского Союза, поставляла ей разведывательную информацию, снабжала стратегическим сырьём[202]. И, наконец, у советских дальневосточных границ все еще стояла крупная стратегическая группировка отборных японских войск, которую в течение многих лет усиленно готовили для выполнения главной задачи — нападения на СССР.
В свою очередь Советский Союз также на протяжении всей войны против гитлеровской Германии был вынужден держать у границ на Дальнем Востоке крупную группировку своих вооруженных сил: от 32 до 59 расчетных дивизий сухопутных войск, от 10 до 29 авиационных дивизий и до 6 дивизий и 4 бригад Войск ПВО территории страны общей численностью свыше 1 млн солдат и офицеров, 8–16 тыс. орудий и минометов, свыше 2 тыс. танков и САУ, от 3 до 4 тыс. боевых самолетов и более 100 боевых кораблей основных классов. В общей сложности это составляло в разные периоды войны от 15 до 30 % боевых сил и средств советских Вооружённых сил[203]. Очевидно, что отвлечением столь значительной части советских войск от фронта военных действий против Германии, особенно в наиболее тяжелые периоды борьбы Красной Армии и советского народа с вермахтом, Япония оказывала активную и существенную помощь своему гитлеровскому партнеру. Используя свои войска и силы флота, вынужденно размещенные на Дальнем Востоке, на советско-германском фронте, Советский Союз, безусловно, мог бы с гораздо меньшими потерями в ещё более короткие сроки разгромить вермахт и вооружённые силы союзников Германии.
С другой стороны, ведя войну против основных сил фашистско-милитаристского блока в Европе, оттягивая на себя миллионную группировку японских войск, воспрещая использование их против Китая, США, Великобритании и других союзников, Советский Союз существенно облегчал их участь, обеспечивал тем самым возможность оправиться от первых потрясений, восстановить за счёт мобилизации экономики понесенные потери в кораблях и самолетах, создать ударные группировки и подготовиться к широким наступательным действиям в акватории Тихого океана, сохранять status quo на сухопутном театре военных действий в Азии.
Всё это позволяло Советскому Союзу не только выставить вслучаевойны с Японией определенные территориальные претензии к ней и предложения, направленные на повышение своей безопасности в регионе, в адрес союзников, но и надеяться на понимание и приятие их со стороны США, Великобритании и Китая. Поэтому в ответ на новые предложения о подключении СССР к войне на Тихом океане И. В. Сталин в беседе с послом США в Москве А. Гарриманом в октябре 1944 г. сделал ему некоторые конкретные предложения относительно послевоенных претензий России в этом районе[204]. На Каирской конференции этот вопрос был затронут 8 и 10 февраля на переговорах Ф. Рузвельта и И. В. Сталина. В ответ на согласие России вступить в войну против Японии через два-три месяца после капитуляции Германии США обязались поддержать требования, выдвинутые советской стороной. 10 февраля в ходе «конфиденциальной» беседы с И. В. Сталиным У. Черчилль также заявил, что будет «приветствовать появление русских кораблей в Тихом океане» и высказался за то, чтобы «потери, понесенные Россией во время русско-японской войны, были восполнены»[205]. 11 февраля главами правительств СССР, США и Великобритании было подписано в связи с этим специальное Соглашение. Вот текст этого Соглашения[206]:
«Руководители Трёх Великих Держав — Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании — согласились в том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии на стороне Союзников при условии:
1. Сохранения status quo Внешней Монголии (Монгольской Народной Республики);
2. Восстановления принадлежавших России прав, нарушенных вероломным нападением Японии в 1904 г., а именно:
a) возвращения Советскому Союзу южной части о. Сахалина и всех прилегающих к ней островов;
b) интернационализации торгового порта Дайрена с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза в этом порту и восстановления аренды на Порт-Артур как на военно-морскую базу СССР;
c) совместной эксплуатации Китайско-Восточной железной дороги и Южно-Маньчжурской железной дороги, дающей выход на Дайрен, на началах организации смешанного Советско-Китайского Общества с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза, при этом имеется в виду, что Китай сохраняет в Маньчжурии полный суверенитет;
3. Передачи Советскому Союзу Курильских островов.
Предполагается, что соглашение относительно Внешней Монголии и вышеупомянутых портов и железных дорог потребует согласия генералиссимуса Чан Кайши. По совету Маршала И. В. Сталина Президент примет меры к тому, чтобы было получено такое согласие.
Главы Правительств Трёх Великих Держав согласились в том, что эти претензии Советского Союза должны быть безусловно удовлетворены после победы над Японией.
Со своей стороны Советских Союз выражает готовность заключить с Национальным Китайским Правительством пакт о дружбе и союзе между СССР и Китаем для оказания ему помощи своими вооруженными силами в целях освобождения Китая от японского ига.
(И. Сталин) (Ф. Рузвельт) (Уинстон С. Черчилль) (1945 г., 11 февраля»)
* * *
Вплоть до окончания Второй мировой войны это Соглашение неуклонно выполнялось всеми его участниками. Некоторые сомнения по поводу необходимости продолжения союзнических отношений с СССР высказал 23 апреля, через 11 дней после вступления в президентство вместо умершего 12 апреля великого Ф. Рузвельта, лишь Г. Трумэн. Однако военным руководителям США удалось убедить нового президента в том, что сотрудничество с Советским Союзом необходимо сохранить, по крайней мере, до капитуляции Токио[207].
Министерство обороны США было полностью уверено в правильности решения, принятого в Крыму. 21 мая 1945 г. военный министр Г. Стимсон писал исполнявшему обязанности госсекретаря США Дж. Грю: «Вступление России (в войну против Японии — Прим. В. 3.) будет иметь далеко идущий военный эффект, который, почти определенно, приведет к сокращению сроков войны и тем самым спасет американские жизни»[208]. На заседании ОКНШ от 18 июня 1945 г., посвященным выработке стратегии войны против Японии на завершающем этапе, было принято решение приветствовать вступление СССР в эту войну[209].
В ходе работы Берлинской (Потсдамской) конференции руководителей союзных держав (17 июля — 2 августа 1945 г.) мнение американской стороны не изменилось. С учетом прочности позиций Японии на континенте объединённый комитет начальников штабов США считал необходимым, чтобы «изгнанием японской армии с материка занялись русские»[210]. Генерал Д. Макартур был убежден, что американские войска «не должны высаживаться на острова собственно Японии, пока русская армия не начнет военные действия в Маньчжурии»[211]. Советская делегация подтвердила поэтому в Потсдаме, что СССР выполнит положения заключенного в Ялте Соглашения и вступит в войну против Японии в согласованные сроки. 8 августа 1945 г. Советский Союз присоединился к Потсдамской декларации и объявил Японии войну.
Вступление в войну Советского Союза было объективно выгодно США, Англии, Китаю и другим странам, воевавшим против Японии. Объективно это было и в интересах японского народа, в интересах скорейшего окончания Второй мировой войны, уменьшения числа её жертв и достижения долгожданного мира. Безусловно, вступая в войну против Японии, имел на то свои причины и жизненные интересы и Советский Союз. Военно-политическая обстановка, сложившаяся на Дальнем Востоке, не только требовала вступления СССР в эту войну, но и была достаточно благоприятной для усиления его позиций в Азии.
Горячо желая вступления СССР в войну и не представляя себе возможности быстрого ее окончания без него, руководители США, так же как и их британские союзники, тем не менее никак не могли смириться с мыслью о том, что это, естественно, даст Советскому Союзу, спасающему ценой собственных новых жертв жизни миллионов людей, определенные политические дивиденды.
В этих условиях Советский Союз и вступил 9 августа в военные действия против Японии, что кардинально изменило ход событий.
Стремительное наступление советских войск на широких просторах Маньчжурии, в Северной Корее, на Сахалине и Курильских островах стало завершающей кампанией Второй мировой войны, подведшей черту под 50-летним этапом грабительских войн и вооруженных конфликтов, которые вели японские милитаристы против народов Китая, Кореи, России, стран Юго-Восточной Азии.
Удары по сосредоточенной близ границ Советского Союза и Монголии крупной группировке японских сухопутных войск привели к её быстрому разгрому, потере контроля Японии над Маньчжурией и Северной Кореей, к коренному изменению военно-политической обстановки в Азии, сделали невозможным продолжение войны и вынудили Японию капитулировать. Были освобождены Северо-Восточный Китай, Внутренняя Монголия, Северная Корея, а также исконно русские земли — Южный Сахалин, Курильские острова, захвачены большие трофеи.
Общие японские потери в Маньчжурии за период с 9 по 20 августа 1945 г., не считая пропавших без вести, составили около 700 тыс. солдат и офицеров, в том числе более 600 тыс. пленными. Были захвачены 4300 орудий и минометов (гранатометов), 686 танков, 861 самолет и другая боевая техника[212]. В результате за неполные две недели была разгромлена одна из наиболее боеспособных группировок японских сухопутных войск. Это было самое крупное поражение Японии в ходе Второй мировой войны. На Южном Сахалине и Курильских островах было разоружено и пленено до 60 тыс. японских солдат и офицеров[213]. Однако все эти потери не идут ни в какое сравнение с тем, что ожидало Японию в случае невступления СССР в войну на стороне союзников, в свое время оказавшим Советскому Союзу существенную помощь в войне с гитлеровской Германией открытием второго фронта, — многомиллионные человеческие жертвы, разруха и экономический коллапс.
Япония могла бы не допустить и самого факта вступления СССР в войну на Востоке и избежать даже тех жертв и территориальных потерь, которые стали неизбежными после 9 августа. Для этого достаточно было принять условия Потсдамской декларации союзников от 26 июля 1945 г. о безоговорочной капитуляции. Однако преступное небрежение интересами собственного народа со стороны японского военно-политического руководства лишили Японию этого шанса. Обвиняя Советский Союз в нарушении давно девальвированного самой японской стороной пакта о нейтралитете, некоторые политики и ученые Японии — страны, чье руководство никогда не останавливалось перед сломом любых не устраивающих ее амбициозные цели международных договоренностей, — пытаются тем самым перевалить вину с больной головы на здоровую, оправдать преступления милитаристской верхушки своей страны перед человечеством и собственным народом.
В результате Дальневосточной кампании советских Вооруженных сил резко изменилось положение союзников СССР по борьбе с милитаристской Японией. На всех фронтах они завершали войну фактически без боевых действий, простым принятием капитуляции императорских вооружённых сил на занятых ими территориях. При этом в ряде мест союзные войска оккупировали эти территории уже после окончания войны. Так, в Южной Корее военная администрация США стала действовать лишь спустя десять дней после того, как 2 сентября 1945 г. в Токийской бухте на борту американского линкора «Миссури» представителями Японии, а также СССР, США, Китая, Великобритании, Франции и других союзных держав был подписан акт о капитуляции[214].
В этот же день Указом Президиума Верховного Совета СССР 3 сентября было объявлено Днем Победы над Японией.
Несмотря на стремление «как можно скорее добиться оккупации… обширных территорий» Малайи, Сингапура, Гонконга, большей части Голландской Индии и других районов, капитуляция в них японских войск происходила перед союзными, в основном британскими, войсками также спустя много дней после того, как в столицах стран-победительниц отгремели салюты в честь завершения длительной и кровопролитной мировой войны[215].
Итак, Советский Союз, его Вооружённые силы оказали ключевое влияние на весь ход и исход Второй мировой войны, их непосредственный вклад в общую победу над фашистско-милитаристским блоком трудно переоценить. И все же Великая Победа в годы Второй мировой войны была бы невозможной без тесного военно-политического союза антифашистских государств. Важное значение для сохранения действенности этого союза до самого конца войны сыграли и Ялтинская и Потсдамская конференции руководителей крупнейших держав — США, Великобритании и СССР, заложившая правовую основу вступления Советского Союза в войну против Японии, поставившего Победную точку во Второй мировой войне.
* * *
Как вы и сами понимаете, после такого блестящего анализа никаких дополнительных комментариев не нужно. Такова подлинная правда о вступлении СССР в войну против Японии.
Примечания:
1
РГВА. Ф. 4. Оп. 11. Д. 74. Л. 200–201.
2
Симонов К. М. Собрание сочинений: В 10 томах, М., 1981, т. 5, с. 48–49.
18
Лопуховский А. Прохоровна. Без грифа секретности. М., 2007, с. 380.
19
РЦХДНИ. Ф. 71. Оп. 25. Д. 9027. Л. 1–5.
20
Лопуховский А. Прохоровка. Без грифа секретности. М., 2007, с. 560.
21
Приводится по: Суходеев В. В. На пути к Победе. М., 2008, с. 61–62.
180
Bateson Ch. The War with Japan A Concise History Sydney, 1968 P 375; Хаггори Т. Дайтоа сэнсо дзэн си (Полная история войны в великой Восточной Азии). Токио, 1970. С. 866.
181
См об этом подробнее: История второй мировой войны 1939–1945. В 12 томах Т. 11. М., 1980. С. 142, 148; United States Strategic Bombing Survey The Effects of Strategic Bombing on Japanes War Economy Wash, 1946. P. 176, 180, 181, 183. Моримото Т. Масё-но рэкиси (Зловещая история) Токио, 1985. С. 72, 79.
182
War in Asia and the Pacific 1939–1949 A Fifteen-volume Collection / Ed. byD Detwilcr, Ch Burdick N Y, L, 1980. Vol. 8. China, Manchuria and Korea (part 1) P. 180.
183
Command Decisions' Ed with Introductory Essay by К Greenfield. Wash. 1987. P 505, 513.
184
Тайхэйе сэнсо си (История войны на Тихом океане). Т. 5. Токио, 1973. С. 380–382; История второй мировой войны 1939–1945. Т. 11. С. 20–21, 181–182, карта 3; Савин А. С., Носков А. М., Зимонин В. П. и др. Вооружённые силы Японии История и современность. М, 1985 С. 301.
185
The Entry of the Soviet Union into the War against Japan Military Plans, 1941–1945 Wash, 1955. P. 63.
186
Протокол совещания Центральный архив Министерства обороны (далее ЦАМО) РФ. Ф. 113. Оп. 3274. Д. 11. Л. 201, 203, 219.
187
Churchill W. The Second World War. Vol. 6. Triumph and Tragedy. N.Y., 1974. P. 536–537.
188
Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945: Краткая история. 3-е изд. М, 1984. С. 476; История второй мировой войны 1939–1945. Т. 11. С. 25, 213. Command Decisions. P. 501, 504; The Entry of the Soviet Union into the War against Japan P. 65, 85–88; Spector R. Eagle against the Sun. The American War with Japan. N. Y, 1985 P. 511–530.
189
Relations with China Reference to the Period 1944–1945 Wash, 1949. P. VIII; The Japan Times. 1984. August 15. Stimson H., Bundy M. On Active Service in Peace and War. N Y., 1948. P 619, Churchill W. The Second World War. Vol. 6. P. 545.
190
Америка 1985 № 346. С. 16.
191
Spector R. Eagle against the Sun. P 552–553; Churchill W. The Second World War Vol. 6. P. 333.
192
Говард М. Большая стратегия (сентябрь 1942 — июль 1943) Пер. с англ., М, 1980. С. 434.
193
Stoler M. The Politics of the Second Front American Military Planning and Diplomacy in Coalition Warfare, 1941–1943 Westport, L., 1977. P. 144.
194
Stettinius E. Roosevelt and the Russians The Yalta Conference. L., 1955. P. 90–91.
195
См. Савин А. С. Японский милитаризм в период второй мировой войны, 1939–1945 М., 1979. С. 191.
196
Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Крымская конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании 4–11 февраля 1945 г М, 1984 (далее: Крымская конференция) С 254–255.
197
Churchill W. The Second World War. Vol. 6. P. 295.
198
Ibid. P. 333.
199
Ibid. Р. 310.
200
Ibid P. 297.
201
Центр хранения историко-документальных коллекций. Ф. 451/п. Оп. 5. Д. 68. Л. 166–167, Д. 72. Л. 18–20.
202
Борисов О. Б., Бутурлинов В. Ф., Носков А. М., Щебеньков Ю. М. Победа на Востоке К 40-летию разгрома милитаристской Японии. М., 1985. С. 9, Вторая мировая война Краткая история. М., 1984. С. 485, 550.
203
Там же.
204
ЦАМО Ф. 113. Оп. 3274. Д. 11, Л. 210.
205
Churchill W. The Second World War. Vol. 6. P. 334.
206
Печатается по. Крымская конференция. С. 254–255; Тексты в первых двух редакциях. см: ЦАМО. Ф. 113. Оп. 3274. Д. 11. Л. 233–234.
207
См. об этом. Военно-исторический журнал. 1989, № 10. С. 20–21.
208
Command Decisions. P. 503.
209
Command Decisions. P. 502–503.
210
Foreign Relations of the United States Diplomatic Papers The Conference of Berlin (The Potsdam Conference), 1945. Vol. 1. Wash, 1960. P. 905.
211
The Entry of the Soviet Union into the War against Japan. P. 51.
212
Бутурлинов В. Ф., Вартанов В. Н., Зимонин В. П. и др. Вторая мировая война в Азиатско — Тихоокеанском регионе. Военно-политический очерк. М., 1989. С. 237.
213
История второй мировой войны 1939–1945. Т. 11. С. 289, 295.
214
Савин А. С., Носков А. М., Зимонин В. П. и др. Вооружённые силы Японии История и современность. С. 102.
215
Churchill W. The Second World War. Vol. 6. P. 551.
