Миф № 7. Сталин помог Гитлеру прийти к власти. Технологический аспект. Ради этого ненавидевший социал-демократию Сталин умышленно и во всеуслышание оскорбил сторонников социал-демократии социал-фашистами, чем намеренно воспрепятствовал сотрудничеству коммунистов и социал-демократов в Германии, что в итоге и обеспечило привод Гитлера к власти

Основа этого мифа появилась еще во время предварительного следствия Нюрнбергского трибунала, расследовавшего преступления главных нацистских преступников. Спустя полвека после тех событий в абсолютно злоумышленно извращенном виде эту основу использовал печально известный мудрак под псевдонимом «Виктор Суворов» — беглый предатель из советской военной разведки В. Б. Резун. В его извращенной «интертрепации»[64] она стала едва ли не краеугольным камнем его пресловутого и уже разоблаченного усилиями многих историков мифа под названием «Ледокол».

Что же до существа мифа о том, что-де Сталин помог Гитлеру прийти к власти, то в первую очередь следует отметить, что этот миф двухуровневый. Первый уровень связан с ответом на вопрос о том, «каким образом Гитлер оказался у власти». Однако и прежде всего не «оказался у власти» и не «пришёл к власти». Гитлер был именно же «приведен к власти»! Он был назначен на пост рейхсканцлера волевым решением не без содействия британской разведки намертво припертого к стенке мощным компроматом президента Гинденбурга! И только потом, на последовавших мартовских выборах 1933 г., он и его партия на полную мощность использовали обретенный 30 января 1933 г. «административный ресурс».

Десятилетиями на Западе это объясняют якобы изъянами несовершенной демократии Веймарской Германии! У нас же, как правило, талдычили о классовых интересах капиталистов. Отчасти все это так, но не более того. С подачи же британской разведки в последнюю пару десятилетий широко загулял миф о том, что-де Сталин «подсобил» Гитлеру. В действительности же ни мифа, ни тем более никакой загадки нет и в помине. Какие главные политические силы противостояли друг другу в Германии в начале 1930-х гг.? Вспомнили? Правильно, нацисты и коммунисты. В каком случае был бы наиболее вероятен (геополитический) альянс и так неплохо сотрудничавших между собой Веймарской Германии и СССР, причем альянс, сцементированный также и мощными идеологическими узами? В случае прихода к власти коммунистов. В каком же случае пришлось бы похоронить нормальные межгосударственные отношения? В случае, если у власти окажутся нацисты. Что, между прочим, и случилось в точном соответствии с этой схемой. Экс-канцлер Германии Фриц фон Папен едва ли не на коленях именно в этом и убеждал 6 декабря 1932 г. британского посла в Берлине Винсента д'Абернона. Вот и вся разгадка.

Кстати говоря, не следует забывать и экономический аспект. Накануне привода Гитлера к власти буквально на глазах рушилась экономическая система Веймарской Германии. Общее падение производства достигло 40 %, загрузка производственных мощностей составляла: в машиностроении — 27 %, в автомобилестроении — 25 %, в строительстве — 20 %, а в целом германская промышленность использовала тогда едва треть своей мощности. 44 % наемных рабочих были полностью безработными, 23 % — частично занятыми. Но это одна сторона медали. А вот и другая, которую и вовсе не принимают в расчет. Начиная с середины первой пятилетки, примерно с 1931 г., около одной трети мирового экспорта машин и оборудования направлялось в СССР. В завершавшем же первую пятилетку 1932 г. практически половина мирового экспорта указанной номенклатуры шла в Советский Союз. При этом в 1932 г. СССР поглощал уже 1/3 всей германской машиностроительной продукции, в том числе почти весь объем производившихся там паровых и газовых турбин, прессов, локомобилей, 70 % станков, 60 % экскаваторов, динамо-машин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа воздуходувок и промышленных вентиляторов и т. д. В переводе на обычный язык подобная ситуация означала, что спасение германской экономики едва ли не всецело находилось в руках Советского Союза, который стабильно обеспечивал промышленность Германии серьезными, масштабными заказами, а также сырьем. А ведь германская машиностроительная промышленность была наглухо повязана американским капиталом по плану Дауэса. То есть в итоге получалось, что совместными, но отнюдь не согласованными заранее действиями США и СССР спасали Германию, делая ее своим союзником, который ни при каких обстоятельствах не пойдет войной на Восток! А это нужно было Великобритании, Западу в целом? Западу, особенно Великобритании, нужно было удавить СССР любой ценой, прежде всего войной! Соответственно германскую экономику необходимо было оторвать от поддерживавших ее на плаву крупномасштабных заказов СССР, которые к тому же и обеспечивались массированными поставками сырья из Советского Союза! Только так можно было повернуть дело в сторону подготовки войны Германии против СССР! Вот именно для этого-то и понадобилось привести Гитлера к власти! Он и устроил на первых порах в буквальном смысле слова едва ли не тотальное обрушение всей системы советско-германских экономических связей. Правда, чуть позже одумался, так как почувствовал одностороннюю зависимость от западной плутократии, против которой всегда резко выступал.

Второй же уровень лжи в этом мифе связан с ответом на вопрос: «Почему именно Гитлер?» Наиболее точно и информативно на этот вопрос ответил Христиан Георгиевич Раковский (1873–1941). «Повторение, — говорили древние, — есть мать учения». Поэтому не взыщите за напоминание о том, что во время допроса в НКВД СССР 26 января 1938 г. этот опытнейший мастер закулисных интриг, видный масон высокой степени посвящения, давний агент германской и австро-венгерской разведок, а впоследствии еще и британской разведки показал: «„Они“ в конце концов увидели, что Сталин не может быть низвергнут путем государственного переворота, и их исторический опыт продиктовал им решение повторения со Сталиным того, что было сделано с царем. Имелось тут одно затруднение, казавшееся нам непреодолимым. Во всей Европе не было государства-агрессора. Ни одно из них не было расположено удобно в географическом отношении и не обладало армией, достаточной для того, чтобы атаковать Россию. Если такой страны не было, то „Они“ должны были создать её».

Они и создали её — нацистскую Германию. А на это был способен лишь Гитлер и его НСДАП. Однако предварительно, чтобы привести Гитлера к власти, Запад должен был резко ослабить влияние коммунистов в Германии.

Непосредственным же автором термина «социал-фашисты» является один из видных представителей так называемой ленинской гвардии, проходимец и болтун Николай Иванович Бухарин по кличке Коля Балаболкин. Именно он еще в феврале 1928 г., на IX пленуме Исполкома Коминтерна, спровоцировал усиление борьбы с социал-демократией как с «агентом империализма и оплотом реакции». А в июле 1928 г., на VI Конгрессе Коминтерна, с подачи Бухарина социал-демократы были обозваны «социал-фашистами», о чем, естественно, стало известно за рубежом, прежде всего в Германии.

За кулисами этого, казалось бы, только идеологического маневра терминами очень серьезная подоплека. Чтобы сделать из Германии государство-агрессор, необходимо было привести к власти Гитлера и его бандитскую партию. А для этого, уже в свою очередь, крайне необходимо было резко ослабить влияние коммунистов и вообще левых в Германии.

К несчастью для всего мира, а Советского Союза и Германии особенно, Троцкий и К° сильно в этом помогли Западу. Причём двояко. С одной стороны, так называемым делом Витторфа и Тельмана. Витторф — бывший руководитель гамбургских коммунистов — был обвинен в растрате партийной кассы и исключен из КПГ. Воспользовавшись дружескими связями Витторфа с Тельманом, который в преступлении первого никак замешан не был, оппортунистически настроенные деятели ЦК КПГ развязали травлю вождя немецких коммунистов. Это было в конце 1928 — начале 1929 гг., когда компартия Германии находилась на «взлете» и представляла основную силу, противодействовавшую рвавшимся к власти нацистам. Без санкции Исполкома Коминтерна, что явилось грубейшим нарушением тогдашних канонов партийной дисциплины, они публично ошельмовали Э. Тельмана. Авторитету компартии был нанесён колоссальный урон. Избиратели во многих округах отвернулись от коммунистов. Огромное количество голосов этих избирателей перешло сторонникам Гитлера.

Выполняя указания Троцкого, Бухарин, которому по линии Коминтерна было поручено расследование инцидента, встал на сторону немецких оппортунистов. Он припомнил Тельману и критику его собственных, бухаринских, оппортунистических взглядов и потребовал от ЦК КПГ ещё раз осудить Э. Тельмана и голословно признать его виновным, прекрасно сознавая, что после подобного вторичного удара Компартия Германии не оправится уже никогда, а дорога Гитлеру будет окончательно расчищена. Игнорируя директивы VI конгресса Коминтерна о борьбе с оппортунистическим течением (известным под названием «примиренчество»), узурпируя в качестве руководителя Коминтерна исполнительскую власть, Бухарин взял под свою защиту правый уклон в КПГ, санкционировал отстранение Э. Тельмана от руководства Компартией, фактически сыграв на руку махровой германской и международной реакции.

Одновременно с подачи Бухарина (но по указке Троцкого) VI Конгресс Коминтерна запустил в активный пропагандистский оборот термин «социал-фашисты», которым обозначались германские социал-демократы. Нет ни малейшего сомнения в том, что социал-демократические подонки Германии заслуживали даже еще более резкого эпитета. Но не в то время, когда необходимо было любой ценой создавать единство левых сил. Использование этого эпитета лишь разобщило социал-демократов и коммунистов. Об истинной подоплеке дела Витторфа — Тельмана стало известно в результате специальной операции советской разведки по тотальному контролю тайной переписки Троцкого со своими сторонниками в КПГ и с Бухариным. Операцию осуществлял один из самых выдающихся разведчиков 1920–1940-х гг. Борис Аркадьевич Рыбкин (Борух Аронович Рыбкин) — муж легендарной советской разведчицы Зои Рыбкиной (Воскресенской).

В конечном итоге справедливость в отношении Э. Тельмана была восстановлена, однако до конца последствия этой неслыханной предательской интриги так и не удалось преодолеть. А на это наложилась ещё одна склока, известная в истории компартии Германии как связанное с троцкистами «дело Ремелле — Неймана», что тем более не способствовало укреплению сил коммунистов, в том числе и в союзе с иными левыми.

После войны один из ближайших соратников Гитлера — Р. Лей — не без смеха поведал на одном из допросов о том, как Бухарин, нейтрализовав Эрнста Тельмана, помогал Гитлеру прийти к власти! Конечно, Сталин не оставил без ответа столь подлые выходки Бухарина, действовавшего по указаниям Троцкого. Эту гниду, естественно, не только выкинули из Коминтерна, но и вдребезги раскритиковали на апрельском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б). Однако свое подлое, положившее начало мировой трагедии дело он сделал: после этого Гитлер быстро пошёл «в гору» и вскоре стал рейхсканцлером на горе всему миру, а Германии и СССР — особенно.

Что касается Сталина, то он стал активно использовать термин «социал-фашисты» главным образом с 1933 г., для чего были более чем серьезные основания. Германские социал-демократы и в самом деле являлись гнусными политическими оборотнями. Едва только Гитлер был назначен на пост рейхсканцлера, как социал-демократы горячо приветствовали это. Центральный печатный орган социал-демократической партии Германии газета «Форвертс» в номере от 31 января 1933 г. так и написала — социал-демократия с глубоким удовлетворением приветствует приход к власти нацистской партии. 2 февраля 1933 г. эта же газета обратилась с прочувственными словами лично к Гитлеру: «Вы называете нас ноябрьскими преступниками (подразумевалось участие социал-демократов в ноябрьской 1918 г. „революции“ в Германии. — A.M.), но могли ли вы, человек из рабочего сословия, без нас сделаться рейхсканцлером? Именно социал-демократия дала рабочим равноправие и уважение. Только благодаря нам, Вы, Адольф Гитлер, могли стать рейхсканцлером!»

О чём и как надо было думать, чтобы произвести Гитлера в представители «рабочего сословия» и во всеуслышание хвастать тем, что Гитлер стал рейхсканцлером благодаря социал-демократам? Даже такой неисправимый реакционер, как люто ненавидевший социал-демократов и коммунистов, но помогавший Гитлеру в начале 1920-х гг. генерал Людендорф, и тот на время просветлел разумом. Уже 31 января 1933 г. он направил своему бывшему главнокомандующему письмо, в котором указал: «Назначив Гитлера рейхсканцлером, Вы выдали наше немецкое отечество одному из наибольших демагогов всех времен. Я торжественно предсказываю Вам, что этот человек столкнет наше государство в пропасть, ввергнет нашу нацию в неописуемое несчастье. Грядущие поколения проклянут Вас за то, что Вы сделали».

22 июня 1933 г. Социал-демократическая партия Германии была запрещена как изменническая и не заслуживающая иного обращения, чем Коммунистическая, против которой социал-демократы отчаянно боролись под влиянием закулисной интриги Бухарина. 7 июля 1933 г. полномочия депутатов от СДПГ в рейхстаге были объявлены недействительными. Некоторые лидеры и видные функционеры СДПГ были убиты, часть расфасована по концлагерям, отдельные перебежали к нацистам, а иные отошли от политики и со всей присущей, наверное, только социал-демократам «порядочностью» с удовольствием получали пенсии от гитлеровского правительства! Любопытно, что после 1945 г. те же социал-демократы платили пенсии нацистам. Западная «демократия», итить её мать…

Привод Гитлера не удалось предотвратить даже по каналам разведки. Близкий знакомый отца автора — высокопоставленный в прошлом сотрудник личной разведки Сталина Константин Мефодиевич — еще при жизни поведал автору этих строк об уникальной особо секретной операции мобильной нелегальной резидентуры личной разведки Сталина по предотвращению привода Гитлера к власти.

«К концу 1932 г., — говорил старый разведчик-нелегал, — популярность нацистов в Германии резко упала. Нацисты последовательно получали все меньше и меньше голосов на выборах. Законным, парламентским путем прийти к власти они не могли. Настроение в руководстве нацистской партии было отчаянно пессимистическое. В начале декабря 1932 г. были зафиксированы тайные контакты между экс-канцлером Германии Францем фон Папеном, крупнейшим в те времена германским банкиром Куртом фон Шредером[65] и личным советником Гитлера по экономическим вопросам Вильгельмом Кепплером. Удалось также перехватить и датированное 10 декабря того же года письмо В. Кепплера будущему фюреру, в котором говорилось, что „господин фон Па-пен считает скорое изменение политической ситуации возможным и необходимым и полностью выступает за Вашу кандидатуру в рейхсканцлеры“. Поразительно безапелляционный тон и содержание письма ободряюще подействовали на главарей нацистов. По наблюдениям агентуры группы в ближайшем окружении руководства нацистской партии, даже у пребывавшего в глубокой депрессии из-за резкого падения популярности НСДАП с ноября 1932 г. Йозефа Геббельса и то сильно улучшилось настроение».

Как отмечал Константин Мефодиевич, организационный и финансовый кризис в НСДАП был настолько силен, что даже за десять дней до назначения Гитлера рейхсканцлером статс-секретарь МИДа Германии фон Бюлов счел необходимым письменно известить об этой ситуации посла США в Берлине. В перехваченном нашими разведчиками его письме от 19 января 1933 г. высказывались самые серьезные опасения насчет возможного краха нацистской партии и массового выхода её членов из рядов партии. Даже рейхсканцлер Шлейхер еще 15 января 1933 г. в конфиденциальной беседе с австрийским политическим деятелем Шушнингом — её подробная запись в тот же день была в руках группы — заявил, что-де «Гитлер не является более политической проблемой, нацисты не представляют более политической опасности…»! Как же можно было не понимать, что многомиллионные, в том числе и заокеанского происхождения, «инвестиции» в Гитлера не могли быть выброшены на ветер. Ни при каких обстоятельствах Запад не пошел бы на это. Он и не пошел на это — добился-таки того, что Гитлер был назначен рейхсканцлером Германии. Не считавшего же Гитлера политической опасностью Шлейхера нацисты застрелили во время «ночи длинных ножей».

«Немедленно проведённым всеми имевшимися в распоряжении группы силами глубоким расследованием удалось установить подлинную причину столь безапелляционной уверенности фон Папена. Одновременно была прояснена ситуация с появлением в одном из ответных писем Кепплера к Шредеру указания на необходимость и важность убеждения президента Гинденбурга в том, что после создания нового правительства во главе с Гитлером можно и нужно проводить парламентские выборы.

„Перелистав“ конфиденциальный дневник британского посла в Берлине Эдгара Винсента д'Абернона[66],— группа установила, что 6 декабря 1932 г. посол имел конфиденциальную встречу с фон Папеном, который заявил британскому дипломату следующее: „Было бы катастрофой, если бы гитлеровское движение развалилось или было разбито, ибо нацисты — последний оплот против коммунизма в Германии“»[67].

Поразительно, но о том же самом со своих страниц 6 декабря 1932 г. возопила и имевшая социал-демократическую направленность газета «Дойче альгемайне цайтунг». Затронув вопрос о возможном в ближайшем будущем крахе нацистов, газета едва ли не теми же словами заявила: «Это было бы национальным бедствием. Она (то есть НСДАП. — A.M.) ещё не выполнила своей задачи. Государство нуждается в ней как в защите от большевизма»! Вот кого в первую очередь мир должен благодарить за коричневую чуму и ужасы нацизма — социал-демократическую сволочь! Именно она более всего повинна в этом!

«В результате предпринятых мер было установлено также, что следующая встреча между Кепплером, Папеном и Шредером состоится 4 января 1933 г. на кёльнской вилле банкира. В связи с этим по прямому указанию Сталина была разработана и проведена акция по разоблачению факта этой встречи. В директивной шифровке из Москвы указывалось, что т. Иванов[68] расценивает факт предстоящей встречи как „решающие смотрины“ Гитлера перед его назначением рейхсканцлером волевым решением президента, так как избирательный ресурс нацистов резко упал после ноябрьских выборов 1932 г., а иного варианта в рамках существовавшей тогда Веймарской конституции Германии не существовало.

Этой же шифровкой предписывалось срочно установить, какие конкретно компрометирующие президента Гинденбурга обстоятельства и факты могут быть использованы для оказания на него мощного давления в целях принуждения его к согласию на назначение Гитлера рейхсканцлером. Гинденбург на дух не переносил „ефрейтора“ Гитлера, и сломить его сопротивление можно было только очень мощным компроматом. Потому-то Сталин и обратил наше внимание на сбор именно такой информации. И как только соответствующая информация появится, мы должны были немедленно представить конкретные соображения по организации максимально возможного противодействия планам нацистов и стоящих за ними сил.

Что касается самой встречи, то через входившего в ближайшее окружение последнего догитлеровского рейхсканцлера К. фон Шлейхера редактора газеты „Теглише рундшау“ и журнала „Ди Тат“ Г. Церера[69], с которым давно поддерживался „полезный контакт“, за три тысячи марок удалось подкупить одного из телохранителей Гитлера. Именно через него были выяснены все детали организации и проведения тайной встречи, в том числе и предпринятые обеими сторонами меры конспирации».

Ссылаясь на описания других сотрудников группы, Константин Мефодиевич со смехом рассказывал о разыгранной Гитлером комедии с конспирацией. Гитлер разыграл настоящий детективный фарс — глубоко надвинул шляпу на глаза, поднял воротник пальто, закутал лицо шарфом так, что были видны только его рыскающие во все стороны глаза и мясистый нос. Перед отъездом из Мюнхена главарь нацистов разыграл очередную комедию. На мюнхенском вокзале, куда он прибыл в сопровождении своей свиты и наших разведчиков, фюрер сел не на поезд, следующий в г. Детмольд, как было объявлено, а на кёльнский. Через три купе от него сидела группа сталинских разведчиков. В поезде дверь в купе все время была закрыта, и если кому-то надо было пройти в туалет, то сначала охрана Гитлера «зачищала» коридор, и только затем проходил тот, кому нужно было. Занавески в купе были наглухо задёрнуты.

Комедия продолжалась на всем пути. Адольф сошел не в Кёльне, а в Бонне. Разведчики тоже. Адольф пересел в свой заранее доставленный туда окружным путем вместе с его личным шофером Кемпке автомобиль. Разведчики «сели ему на хвост». За три километра не доезжая Кёльна, Гитлер пересел в присланный Шредером «мерседес», на котором и добрался до его виллы. На этом этапе наружное наблюдение было снято из-за угрозы возможной расшифровки, тем более что конечный пункт и так был известен. Фон Папен, в свою очередь, и вовсе добрался до виллы на такси — естественно, в сопровождении «хвоста». И как только вся «троица» оказалась в сборе, тут же защелкали фотоаппараты и в тот же день вечером снимки были переданы ничего не подозревавшему об этой встрече рейхсканцлеру Курту фон Шлейхеру. А на следующий день, 5 января 1933 г., снимки появились на первых полосах едва ли не всех печатных изданий Германии, а затем и за рубежом.

В результате, невзирая ни какие усилия Гитлера, фон Шредера и фон Папена по сохранению в тайне предстоящей встречи, у входа на виллу Шредера их ждала группа заранее подвезенных и должным образом взбудораженных сильнейшим предвкушением невероятной сенсации фоторепортеров, которые засняли факт их встречи во всех ракурсах. Эту часть операции по согласованию с Москвой обеспечивал выдающийся коминтерновский специалист по пропаганде, знаменитый Вильгельм (Вилли) Мюнценберг, глава так называемого «Треста Мюнценберга» — гигантского пропагандистского спрута Коминтерна, раскинувшего свои «щупальца» и людей по всему свету. В. Мюнценберг был воистину непревзойденным мастером пропаганды, талантливейшим организатором пропагандистских акций.

Эта акция нанесла мощный удар по Гитлеру и его партии, стимулировала усиление брожения и недовольства в её рядах. Однако, к глубокому сожалению, в отношении воспрепятствования использованию компромата на Гинденбурга в целях предотвращения его принуждения к согласию на назначение Гитлера рейхсканцлером у нас тогда вышли серьезные осложнения. При всей своей солдафонской тупости и откровенно реваншистских настроениях, страдавший неизбежными в его возрасте проявлениями 80-летний германский монархист и ярый русофоб Гинденбург тем не менее изрядно недолюбливал выскочку «ефрейтора», который всего лишь менее года назад стал гражданином Германии, хотя и разделял некоторые из его взглядов. Гинденбург хотя и разделял некоторые из взглядов Гитлера, тем не менее не желал видеть рядом с собой на посту рейхсканцлера этого многолетнего «бомжа».

Мало кому известно, что лидер одной из крупнейших политических партий Веймарской Германии — партии, которая, отличаясь оголтелым политическим и уголовным бандитизмом, претендовала на лидерство и в парламенте, и в государстве, — почти до конца февраля 1932 г. не имел германского гражданства! Правда, некоторое время Гитлер считался гражданином Австрии, но затем — опасаясь, что его могут выслать, — отказался от австрийского гражданства и стал апатридом, то есть лицом без гражданства. И при этом нагло заявлял, что никогда не унизится до просьб о предоставлении ему немецкого гражданства. Что, однако, не мешало ему тайно подавать слезные челобитные баварскому правительству. До 1932 г. все эти прошения оставались без ответа. Нацист № 1 — Адольф Гитлер — был заурядным «бомжом»! Воистину такое возможно только в западных демократиях! Однако не менее красноречиво и то, как он получил-таки германское гражданство — тоже достижение западной демократии. Едва ли хоть один немец ныне вспомнит, что в начале 1930-х годов было такое крохотное немецкое государство — Брюнсвик (Брунсвик). Глава его МВД, являясь членом нацистской партии, по «доброте душевной» назначил Гитлера атташе в представительство Брюнсвика в Берлине — уголовник и бандит стал полицейским атташе! А это уже автоматически давало право на германское гражданство. 25 февраля 1932 г. Германия получила нового гражданина — Адольфа Гитлера, на века опозорившего эту страну!

«Потому на все предложения назначить Адольфа Гитлера на этот пост или же поручить ему формирование нового германского правительства, что, по сути-то, одно и то же, он отвечал со всем „изяществом“ прусского казарменного юмора. Гинденбург соглашался пойти на это, но при условии, что Гитлер сформирует новое правительство, опираясь на большинство в парламенте, которого у него, естественно, не было и достичь которого, не менее естественно, законным путем он так и не смог. Тем самым все разговоры о назначении Гитлера рейхсканцлером попросту сводились на нет.

Вполне возможно, что так оно и продолжалось бы, если бы на другой чаше весов не было бы смертельно убойного компромата на Гинденбурга как на президента Германии. Он всерьез был запачкан в грязи афер по крупномасштабному разворовыванию громадных денежных средств из так называемой восточной помощи, которую правительство Германии оказывало крупным землевладельцам Восточной Пруссии. В одной из комиссий рейхстага (парламента) с подачи социал-демократов было начато парламентское расследование этой аферы. Гитлер и К° прекрасно знали об этом, ибо и им самим немало перепадало из этого же „корыта“, правда, через лидеров восточно-прусского юнкерства — Ольденбурга-Янушау, Берга и Остен-Верница, открыто ратовавших за Адольфа. Понимая, что Гинденбургу явно не хотелось угодить на скамью подсудимых за разворовывание громадных государственных средств, эти выдвинули даже ультиматум с требованием назначить Гитлера, который, естественно, прихлопнул бы все это расследование.

У руководства нашей мобильной нелегальной резидентуры были серьезные сомнения в искренности намерений инициировавших это расследование социал-демократов. Поступавшая информация свидетельствовала о том, что они намерены использовать это для последующего торга как с Гинденбургом, так и с Гитлером. Тем не менее руководство решило пойти на риск и использовать сам факт начавшегося парламентского расследования как предмет торга с самим Гинденбургом через третьих лиц. Смысл этого торга сводился к следующему: если Гинденбург, как президент, гарантирует на 100 %, что ни при каких обстоятельствах не назначит Гитлера рейхсканцлером, то расследование будет плавно спущено на тормозах. И, следовательно, его авторитет никак не пострадает. Гинденбургу, в частности, разъяснили, что более всех инициации этого парламентского расследования обрадовались сами нацисты, несмотря на то, что формально-то ничего хорошего оно сулить им не могло. Ведь они сами были сильно замешаны в этой афере. Тем не менее их восторг в связи с этим был неподдельно искренним. Они прямо исходили красноречием по этому поводу. Вследствие этого руководство нашей группы всерьез заподозрило социал-демократов в проведении какой-то закулисной игры под видом демократии. Ну что еще можно было ожидать от этих негодяев?!

Будучи не в силах открыто сотрудничать с нацистами, социал-демократы фактически сознательно создали нацистам рычаг давления на Гинденбурга в целях его шантажа. Основанием для такого вывода послужило то обстоятельство, что вместо того, чтобы брать быка за рога, то есть бить по верхушке прусских юнкеров — Ольденбургу-Янушау, Бергу и Остен-Верницу — социал-демократы инициировали парламентское расследование только в направлении расследования частных афер какого-то прусского помещичьего семейства юнкеров, соседствовавшего с Гинденбургом по землевладению.

В порядке упреждения негативных последствий такого шантажа было решено перехватить инициативу и использовать уже фактически сложившуюся ситуацию шантажа только в целях предотвращения привода Гитлера к власти. По соответствующим каналам Гинденбургу дали ясно понять, что ему-то, национальному герою Германии времен Первой мировой войны, 80-летнему президенту и фельдмаршалу на пороге вечности, едва ли может улыбаться быть ославленным на века в качестве тривиального вора и афериста! Начался напряженный торг. На какое-то время разведгруппе удалось нейтрализовать давление и группировки Ольденбурга-Янушау — Берга — Остен-Верница, а также Гитлера и К° и стоявших за ними сил.

Однако по ту сторону баррикад, естественно, не дремали — ставки были уже запредельно высоки. От агентуры стало известно, что В. Кепплер подал идею „прижать“ Гинденбурга его якобы причастностью к нашумевшей в 1931 г. громкой финансовой афере известного магната Флика, который в „экстазе“ псевдопатриотизма… финансового характера с невероятной наглостью убедил германское правительство в необходимости разрешить ему, Флику, ограбить государственную казну Германии».

Это была фантастическая афёра. Ее суть заключалась в следующем. Путем различных махинаций в 1920-х гг. Флик вырвал из рук одного из своих давних конкурентов — Фридриха Айхберга — стальной концерн «Линке-Хофман». Однако из-за мощного противодействия постоянно враждовавшего с ним Тиссена, также стремившегося завладеть этим же концерном, Флик к 1931 г. стал терпеть колоссальные убытки. Из-за этого Флик запросил у своего друга — шведского «короля» спичек Кройгера — финансовую помощь. Однако под давлением Тиссена Кройгер отказал Флику. С помощью своих асов промышленного шпионажа Флик выяснил, что столь непреклонное желание Тиссена удавить его, Флика, объясняется, прежде всего, тем, что сам Тиссен был креатурой мощного концерна голландских и французских банков, в числе последних из которых был и один из крупнейших банков Франции — «Креди Лионэ», принадлежавший Ротшильдам. Опираясь на эти сведения, Флик организовал во Франции «утечку» информации по данному вопросу. Одновременно в Германии, в том числе и с помощью нацистской партии, устроил пропагандистскую шумиху на тему о «неслыханном коварстве Парижа и связанных с ним кругов еврейской финансовой олигархии Запада, которые намеревались в очередной раз нажиться на страданиях немецкого народа». Банальная грызня между стальными «королями» превратилась в большую политику, которая завершилась тем, что правительство Германии, уступая внутриполитическому давлению, якобы из патриотических соображений аж за 100 млн. марок выкупило у Флика акции концерна «Линке — Хофман», которые тогда не стоили даже и 2,5 млн. марок! Нацисты сорвали тогда солидный куш от этого гешефта — из составлявшей 40-кратную разницу суммы Флик выделил им пару десятков миллионов. Президентом Германии в то время был всё тот же Гинденбург. И решение о выкупе акций у Флика принималось именно при его участии.

«Факт этой невероятной аферы было решено использовать в подтверждение того, что якобы Гинденбург умышленно способствовал принятию правительством Германии такого решения, рассчитывая на „ответную благодарность“ Флика. Зная о сильном брожении в рядах нацистской партии, в том числе и по поводу того, что верхушка партии нагло присваивает львиную долю всех финансовых поступлений в ее казну, а рядовым членам партии ничего не остается, разведгруппа решила отпарировать. Гитлеру было дано понять, что если он и его пропагандисты не прекратят попытки использования против Гинденбурга карты аферы Флика, то во всемирном масштабе через прессу будет высмеяна, причем с приведением конкретных документов, его идиотская борьба с так называемой еврейской финансовой плутократией, от которой он беспрерывно получал громадные деньги. Угроза была нешуточная, ибо после этого он стал бы политическим трупом. Особенно, если учесть, что, во-первых, с середины 1929 г. по миру расползались постепенно получавшие подтверждения слухи о прямом финансировании Гитлера влиятельными американскими финансистами еврейского происхождения — Уорбургами. Во-вторых, главарь штурмовиков Э. Рем и его ближайшие соратники в то время уже откровенно „точили зубы“ на Гитлера.

Короче говоря, тогда удалось загнать нацистов в угол. Не зная, с кем имеют дело, нацистские главари притихли, боясь огласки своих финансовых афер, в том числе и с сионистским капиталом. Но в то же время сложилась патовая ситуация — ни одна из сторон не имела перевеса. Гитлер в те дни отсиживался в укромных местах под охраной своей личной гвардии и все время тихо бормотал одну и ту же фразу: „Или все, или ничего!“ Разведгруппа начала готовить операцию, чтобы окончательно загнать их в гроб политического небытия.

Но тут в дело открыто вмешались резидентура британской разведки и посольство Великобритании в Германии. Они отчетливо видели, что авторитет нацистской партии стремительно падает, что в ее рядах, в том числе и в руководстве, откровенно царят неразбериха и паника, что никакого выхода из патовой ситуации не проглядывается. Именно поэтому они пошли на беспрецедентно уникальную по своей подлости, а, главное, по своим последствиям для всего мира акцию. Под конец января 1933 г. по Берлину был пущен слух, что-де рейхсканцлер К. фон Шлейхер планирует военный переворот, включая и арест самого Гинденбурга, причем с использованием сил „Стального шлема“ — военизированной организации, почетным председателем которой был сам Гинденбург.

Естественно, что наша резидентура немедленно всполошилась и тут же стала выяснять, „откуда растут ноги“ у этой провокации. Далеко ходить не пришлось. „Покопавшись“ в информационных материалах, направлявшихся в те дни в Лондон британским разведчиком Сефтоном Делмером[70], мы установили, что к чему. Оказалось, что эта идея была подана британской разведкой по согласованию с британским послом д'Аберноном. Сам же факт появления такой идеи у британской разведки был тоже не случаен. С. Делмер еще с августа 1932 г. знал о бродившей в умах ряда руководящих нацистов идее военного переворота. Он знал об этом ещё с 10–12 августа 1932 г. непосредственно от самого главаря нацистских штурмовиков Э. Рема и его заместителя Арнима. С. Делмер прекрасно знал, что эта идея чрезвычайно пугала Гинденбурга вне зависимости от того, от кого она исходила. Для разрядки патовой ситуации в пользу британских интересов он решил использовать эту идею. Правда, в слегка измененном виде — приписав ее тогдашнему рейхсканцлеру К. фон Шлейхеру. Шлейхер в то время активно интриговал против Гитлера и пытался заигрывать также и с Ремом, а заодно и с другими политическими организациями, в том числе и обладающими военизированными отрядами.

Непосредственное исполнение задуманной операции С. Делмер возложил на своего агента — давно сочувствовавшего нацистам Вернера фон Альвенслебена-Нейгаттерслебе-на, являвшегося тайным связником между Гитлером и Шлейхером и постоянно „сливавшего“ нацистам всю информацию о действиях Шлейхера. Кстати говоря, оцените уровень его агента: выражаясь профессиональным языком, С. Делмер буквально „оседлал“ один из важнейших каналов получения сверхактуальной и секретной информации о развитии внутриполитической ситуации в Германии. Сам слух о возможном военном перевороте в дело запускал родной брат Вернера, являвшийся председателем „Клуба господ“, членом которого был также и фон Папен. Каналом же доведения этого слуха непосредственно до ушей Гинденбурга в целях последующего оказания давления на него стал также находившийся на коротком поводке С. Делмера статс-секретарь президента — Мейсснер. Этот тоже давно „подписался“ оказывать всевозможную помощь Гитлеру (правда, торговался он с нацистами, как на базаре, но все-таки выторговал себе теплое местечко и при них стал статс-секретарем МИДа). Четко скоординированными во времени и очередности действиями сразу по нескольким направлениям британской разведке удалось решить поставленные задачи.

С одной стороны, это делалось по цепочке — „авторитетный первоисточник“, который озабочен, видите ли, соблюдением конституционной законности, „авторитетный звонивший“ (все было оформлено звонком брата Альвенслебена-Нейгаттерслебена к Мейсснеру), влиятельный статс-секретарь президента, этакий Фуше Веймарской Германии, — до сведения Гинденбурга был доведен пугавший его слух. Мейсснер прекрасно знал, как необходимо воздействовать на туповатого старика-президента, которого к тому же ненавязчиво изолировали от каких бы то ни было источников информации. С другой:

целенаправленным нагнетанием слухов по всему Берлину, причем не только о якобы планируемом Шлейхером перевороте, но и о его намерении судить Гинденбурга за эту афёру;

жесткой обработкой Гитлером и К° сына президента — Оскара Гинденбурга, которого угрозами уламывали уговорить отца назначить Гитлера рейхсканцлером (22 января 1933 г. на квартире Риббентропа Гитлер в течение двух часов уламывал Оскара Гинденбурга и „уломал“-таки, поскольку впоследствии, уже при нацистах, Оскар получил звание генерал-майора);

параллельным нашептыванием самому Гинденбургу о якобы существующей реальной угрозе жизни Оскара (этим занимался лично Мейсснер);

В сочетании с массированным давлением крупного капитала и крупных землевладельцев, ситуация в итоге была доведена до того, что отупевший от возраста и внезапно обрушившейся на него мощной круговерти „достоверных“ слухов, сплетен и угроз старый солдафон изрядно дрогнул. И согласился на переговоры фон Папена с Гитлером при условии немедленного доклада себе их результатов. Переговоры прошли 10, 18, 22 и 25 января 1933 г.

Короче говоря, горстке разведчиков-нелегалов из состава личной разведки Сталина, до конца противостоявшей самым могущественным силам Запада, невзирая на все усилия, не удалось предотвратить откровенно надвигавшуюся на весь мир коричневую чуму. 30 января 1933 г. волевым решением Гинденбурга Гитлер был назначен рейхсканцлером Германии. Великобритания и США сделали все возможное, чтобы коричневая мразь вошла в историю».

Через шесть лет, 2 января 1939 г., американский журнал «Тайм», всего за два года до этого начавший долгосрочный и продолжающийся по сей день проект с избранием каждый год «Человека года», назвал Гитлера «Человеком года» по итогам 1938 года! То есть за Мюнхенскую сделку, за дико варварский антиеврейский погром по всей Германии, вошедший в историю под названием «Хрустальная ночь» и т. д. Хуже того. Журнал оказался столь уж любезен, что пожелал гер-ру Гитлеру и «1939 год сделать таким, о котором еще долго будут вспоминать». Адольф так и сделал — уже без малого 70 лет как каждое 1 сентября весь мир вздрагивает, вспоминая начало Второй мировой войны.

Тем не менее, несмотря на привод Гитлера к власти, Сталину все же удалось добиться очень важного для безопасности СССР результата. Под инициированным им давлением по дипломатической линии Гитлер вынужден был пойти на ратификацию протокола о пролонгации советско-германского Договора о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 г. еще на пять лет — до лета 1938 года. Парафирование этого протокола состоялось еще 24 июня 1931 года. Причем в парафированном тексте протокола не содержалось временного ограничения — договор пролонгировался на неопределенный срок. Однако за время последовавшего после парафирования этого протокола правления трех рейхсканцлеров — Брюнинга, фон Папена и фон Шлейхера — он так и не был ратифицирован. Удалось это сделать, да и то только на пять лет, лишь летом 1933 г.

Так вот, кто бы после всех этих объяснений вразумительно растолковал бы, какое отношение имел Сталин к появлению «ледокола»-Гитлера, к возникновению термина «социал-фашисты» и тем более к приводу Гитлера к власти?

А в заключение позвольте «угостить» вас сюрпризом. Как вы думаете, с кем воевал Советский Союз в 1941–1945 гг.? Ответ «с нацистской Германией» не является на 100 % правильным. Потому как в нем содержится только характеристика воцарившегося в Германии политического режима. Если строго юридически, то Советский Союз воевал с демократической Веймарской Германией, так как даже Гитлер формально не аннулировал Веймарскую конституцию Германии 1919 г. Веймарская Германия вместе со своей Веймарской конституцией 1919 г. юридически приказала долго жить только 9 мая 1945 г. Так что нацистская агрессия обрушилась на СССР с «демократического плацдарма». В том и есть вся суть подлой западной демократии!

Примечания:

6

Там же. С. 49.

7

Данные приводятся по: Ланщиков А. Череда окаянных дней. М., 1998. С. 150 (автор ссылается на журнал «Родина». 1991. № 6–7).

64

На журналистском сленге так обозначают неадекватные фактам различные россказни, особенно в тех случаях, когда откровенно забалтывается суть дела.

65

Банкир Курт Шредер был тесно связан с англо-американским капиталом и олицетворял собой его непреклонную волю во что бы то ни стало привести Адольфа Гитлера к власти. Дочерние предприятия банка Шредера — лондонская компания «Джон Генри Шредер энд К°» и нью-йоркская «Дж. Генри Шредер бэнкинг корпорейшн» — специализировались на кредитовании германской тяжёлой промышленности, в операциях по осуществлению которого участвовал весь «цвет» Сити и Уолл-стрит, включая еврейский капитал.

66

Д'Абернон (Эдгар Винсент) был одним из самых опытных британских послов того времени. Его опыт был уникальнейшим — он являлся непревзойденным мастером по части «ненавязчиво»-принудительного проведения чужими руками британской политики в финансово и политически закабалённых Великобританией странах. Родившись в 1857 году, Д'Абернон после получения высшего образования некоторое время служил офицером. Но уже в 1883 г., то есть в 26-летнем возрасте, стал финансовым советником в Египте при лорде Кромере. В 1889–1897 гг. являлся директором турецкого Оттоманского банка. В 1899 г. стал членом британского парламента от Консервативной партии. С 1920 г. и до привода Гитлера к власти был бессменным послом Великобритании в Германии. Отличался ярой русофобией и антисоветизмом, в силу чего ещё в период польской агрессии против Советской России был направлен в 1920 г. в Варшаву как консультант. Уже на ранних стадиях попыток улучшения советско-германских отношений активно противодействовал им. Более того. Именно он еще в 1922 г. начал создавать необходимые предпосылки, которые вскоре привели к пресловутым Локарнским соглашениям 1925 г., открывшим в итоге дорогу Второй мировой войне.

67

Цит. по: Documents on British Foreign Policy. II Series, vol. IV. London, 1949, p. 390.

68

Псевдоним Сталина в шифропереписке по вопросам разведки.

69

После Второй мировой войны Г. Церер был редактором издававшейся в Гамбурге газеты «Ди Вельт». Во второй половине 1950-х гг. вместе с набиравшим тогда силу западногерманским медиамагнатом Акселем Шпрингером приехал в СССР, где попытался напомнить о себе. Однако из этого ничего не вышло, так как окружавшие Хрущева функционеры ЦК КПСС ничего не знали и не ведали, к кому надо обратиться по этому вопросу. Поклявшиеся же свято хранить верность своему великому Верховному Главнокомандующему бывшие сотрудники личной разведки Сталина не горели желанием хоть в чем-то помогать негодяю, посмевшему оскорбить Сталина. К тому же это было нецелесообразно ещё и в связи с тем, что Г. Церер имел определенное отношение к Р. Зорге (о чём они хорошо знали). Расшифровывать же Зорге ГРУ в то время не собиралось.

70

Сефтон Делмер был одним из сильнейших и проницательных британских разведчиков того времени. Специализировался на Германии. Благодаря своему журналистскому прикрытию С. Делмер был вхож практически во все влиятельные круги и правительственные учреждения Германии, располагал обширными связями, имел прекрасно осведомлённую агентуру. Обладая, очевидно, незаурядными интеллектуальными данными, С. Делмер прекрасно ориентировался не только в вопросах политики, экономики, финансов и т. п. Даже в разведывательном сообществе мало кому известно, что именно он, С. Делмер, первым обратил пристальное внимание на Вернера фон Брауна, в будущем известного ракетчика Третьего рейха, а затем и США. Обратил внимание ещё в 1932 году, когда В. фон Браун проводил свои первые эксперименты в обыкновенном сарае на окраине Берлине. Ничего не скажешь, проницательный был разведчик Сефтон Делмер. Да и агентура у него была разнообразная.