Теперь поговорим об истории, связанной с одним из прихожан церкви Сергия Чудотворца в Пушкарях; в этом сюжете много славы, романтики и горечи. Музыкальные произведения известного русского композитора Д.Н. Верстовского (1799–1862), автора наиболее знаменитой оперы доглинкинского периода «Аскольдова могила», были весьма популярны. Популярен и известен был и сам автор, а вот судьба его перемещений по Москве остается загадочной. Верстовский родился 18 февраля 1799 г. в Тамбовской губернии, в помещичьей семье. Окончив курс в институте инженеров путей сообщения, он стал обучаться теории музыки у Брандта и Цейнера. К самому раннему периоду музыкального творчества Верстовского относятся фортепианная соната, песни и куплеты для водевилей. В итоге он предпочел инженерной карьере музыкальную и начал вращаться в артистическом мире Петербурга, не раз выступая в частных домах как актер и певец. Его опера-водевиль «Бабушкины попугаи» (перевод с французского П.И. Хмельницкого) была поставлена в 1819 г. в Петербурге; за ней последовали оперы-водевили: «Карантин» (1820); «Новая шалость, или Театральное сражение» (1882, в сотрудничестве с Маурером и Алябьевым); «Дом сумасшедших, или Странная свадьба» (1822); «Сентиментальный помещик» (1822). Больше всего имела успех «Дом сумасшедших», шедшая на сцене еще в 1849 г.

Церковь Сергия Чудотворца в Пушкарях (1684) – разрушена

В 1822 г. Верстовский переселился в Москву, поступив на службу в московскую контору императорских театров. В 1825 г. он был назначен «инспектором репертуара и трупп», а в 1842 г. – управляющим московской конторой. Верстовский имел почти неограниченное влияние на театральные дела. Большое влияние на театральную жизнь оказывала и его жена. В Москве в первый период его деятельности ставились один за другим водевили с его музыкой:

«Учитель и ученик, или В чужом пиру похмелье» (1822), «Хлопотун, или Дело мастера боится» (1824), «Забавы Калифа, или Шутки на одни сутки», «Встреча дилижансов», «Тридцать тысяч человек», «Три десятка» (последние четыре – в 1825 г.). При открытии Петровского театра в Москве (1825) был поставлен пролог «Торжество Муз», в котором музыка гимна принадлежала Верстовскому. Последние водевили с музыкой Верстовского (иногда в сотрудничестве с Алябьевым) поставлены в 1827–1832 гг. («Пастушка, старушка, волшебница, или Что нравится женщинам», «Средство выдавать дочерей замуж», «Новый Парис», «Станислав» и «Рославлев»). В патриотической пьесе Скобелева «Кремнев», шедшей в 1839 г., песня Насти принадлежит Верстовскому (на ее тему Вьетан сочинил вариации для скрипки). В 1827 г., по мысли С.Т. Аксакова, Верстовский приступил к сочинению оперы «Пан Твардовский» (на либретто Загоскина), поставленной в 1828 г. в Москве с большим успехом. Опера «Вадим, или Двенадцать спящих дев», на либретто профессора С.П. Шевырева из одноименной поэмы Жуковского (2-я часть), шла впервые в Петербурге в 1832 г.

Настоящую славу Верстовскому дала опера «Аскольдова могила» (либретто Загоскина), поставленная в Москве 16 сентября 1835 г., в Петербурге. До конца 1860-х годов она была дана в императорских театрах – в Петербурге около 200, а в Москве более 400 раз. Последовавшие за ней оперы – «Тоска по родине» (1839), «Чурова Долина, или Сон наяву» (1841) и «Громобой» (1858; либретто Д. Ленского по первой части «Вадима» В.А. Жуковского) далеко не имели успеха «Аскольдовой могилы» и скоро сошли с репертуара. Верстовскому принадлежат еще музыка к различным драматическим произведениям («Сила Песнопения», 1817; «Гезиод и Олаф», 1827); кантаты и хоры, в том числе «Три песни, или Освальд» и «Певец во стане русских воинов», кантата на слова С.П. Шевырева для празднования в январе 1855 г. юбилея Московского университета, гимн для хора с оркестром «Велик Господь», два военных гимна; несколько десятков романсов (из них «Черная шаль» (Пушкин) и «Колокольчик» исполнялись со сцены, а цыганский романс «Старый муж, грозный муж» (Пушкин) исполняла не раз Полина Виардо-Гарсиа); два польских танца для оркестра; три обедни с духовными концертами (1830), исполненные в церквах университетской и Святого Вознесения в Москве (не изданы). В 1826 г. Верстовский совместно с А.И. Писаревым издал «Драматический альбом на 1826 г.» в двух частях, музыкальной и литературной; в последней имеется статья Верстовского «Отрывки из истории драматической музыки» (неоконченная). В 1827–1828 гг. он издавал «Музыкальный альбом». В этих альбомах помещены и некоторые его музыкальные сочинения. С выходом в отставку (1850) Верстовский не только потерял влияние, но и прямо был забыт (исключением является его «Аскольдова могила»). В письме, написанном в 1861 г., он жалуется на судьбу: «За “Аскольдову могилу” московская дирекция выдала мне единовременно две тысячи ассигнациями – собрала же сто тысяч серебром доходу с оперы, и я теперь, будучи в отставке, должен покупать себе место в театре, чтобы взглянуть на старые грехи мои...» Он умер 5 ноября 1862 г.

...Если дойти до Волхонки и стать лицом к Музею изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, то направо (улица Маршала Шапошникова, 4), напротив музея можно увидеть старинный особняк в стиле позднего классицизма. Это хорошо известный любителям старой Москвы «дом Верстовского». В 1828 г. композитор ушел из родительского дома, соединив свою жизнь с актрисой Малого театра «девицей Надеждой Репиной». Но ни одно добропорядочное семейство – ни мещанское, ни купеческое, ни дворянское – не решилось бы дать приют живущим вне брака. Это еще один довод в пользу того, что Верстовский и Репина не могли поселиться в аристократическом особняке В.А. Глебовой. Несколько лет Верстовский и Репина скитались по Москве: два года прожили в приходе Сергия Чудотворца, что в Пушкарях, у староборядца Щелчкова (дом находился на территории владения 10 по Цветному бульвару, не сохранился). Затем они переехали на Рождественский бульвар, 3 (дом сохранился). Это был доходный многонаселенный дом, где в квартирах-клетушках ютилось московское мещанство. Квартира Верстовского выходила окнами на Драчевку (ныне Трубная улица). «Дом Верстовского» в Хлебном сейчас является единственным подлинным домом композитора. На нем будет установлена соответствующая мемориальная доска. Именно здесь композитор скончался. После смерти Верстовского в этом доме в Хлебном переулке жила и там же скончалась Надежда Васильевна Репина-Верстовская (в 1867 г.). В 1871 г. дом перешел к новым владельцам. Ныне в «доме Верстовского» в Хлебном размещается Исландская миссия...

Эта местность, куда иногда приводило меня праздное любопытство, обладает славной историей, и многие ее постройки заслуживают отдельного повествования.

Старопименовский переулок называется по церкви Святого Пимена, ее здание работы архитектора А.Г. Григорьева стояло на углу Старопименовского и Воротниковского переулков. Церковь была приходской для слободы воротников, они и выстроили ее каменное здание в 1682 г. вместо деревянного, известного с конца XVI в. Тогда же построили и шатровую колокольню, стоявшую отдельно от храма в ограде церковного монастыря. В 1825 г. храм стали перестраивать: тщанием церковного старосты московского купца А.И. Милютина возвели большую трапезную с двумя приделами – Св. Пимена и Всех Скорбящих Радости (главный престол – Святой Троицы). Преподобный Пимен Палестинский жил в VI в. в пещере пустыни Рува; о нем сообщают святые отцы Софроний и Иоанн в 167-й главе книги «Луг духовный» (Лимонарь). Однажды зимой к преподобному Пимену пришел для наставления инок Агафоник и остался ночевать в соседней пещере. Утром он рассказал, что очень страдал от стужи. Преподобный Пимен ответил, что был наг, но не ощущал холода потому, что к нему пришел лев, который лег рядом и согрел его. «Однако, – добавил подвижник, – знай, что я буду съеден зверями, потому что, когда я жил в мире и был пастухом овец, мимо моего стада проходил человек, на которого бросились мои псы и растерзали его. Я мог его спасти, но я не сделал этого. Мне было открыто, что я и сам умру такой же смертью». Та к и случилось: спустя три года стало известно, что святой пустынник Пимен Палестинский был растерзан зверями. Это произошло в конце VI в.

Церковь Пимена Великого в Старых Воротниках

Вот он – нынешний угол Старопименовского и Воротниковского переулков...

О чтимой иконе Всех Скорбящих Радости нам хотелось бы сказать отдельно и более подробно. Несомненно, что уже само наименование сего образа, «Всех Скорбящих Радость», послужило причиной его широчайшей распространенности на Русской земле. Помимо первого московского образа насчитывалось не менее двух с половиной десятков чудотворных и местночтимых списков с этой иконы: в самой Первопрестольной и в ее окрестностях, на берегах Невы и в Абхазии, в сибирском Тобольске и в Киеве, в Вологде и в Нижнем Новгороде, в иных городах, весях и обителях. Душе русского человека особенно близок и понятен скрытый в названии иконы смысл – упование на Пречистую, неизменно спешащую утешить, облегчить скорбь и страдания людские, дать «нагим одеяние, больным исцеление»... Богородица пишется на этой иконе в полный рост, обычно со скипетром в деснице и с Младенцем на шуйце, но иногда и без Него, с распростертыми руками, как на знаменитой «Всех Скорбящих Радость» (с грошиками), в окружении припадающих к Ней бедствующих христиан и посланных для утоления их скорбей Ангелов, указующих на Приснодеву – источник неиссякаемой и всепобеждающей радости. Одеяние Пречистой на списках разнится: Она предстает то во славе, с венцом на главе и в ризах царицы, то в обычном для Ее земных дней плаще и белом плате. Как повествует старинная церковная летопись, в лето 7196 от сотворения мира (1648 г. от Рождества Христова) терзаемая огромной незаживающей язвой в боку вдова Евфимия Акинфиева, родная сестра патриарха Иоакима, отчаявшись получить исцеление у лекарей, воззвала к Пречистой и внезапно услышала глас: «Евфимия, отчего в скорби своей не прибегаешь ты к общей Целительнице всех?» «Где же найти такую Целительницу?» – смиренно спросила больная. И тогда глас повелел обратиться к священнику «храма боголепного Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и преподобного отца Варлаама Хутынского, новгородского чудотворца», что на Большой Ордынке в Москве, с тем чтобы тот взял там «на левой стороне в трапезе, где обыкновенно становятся женщины», образ Пречистой и отслужил перед ним молебен с водосвятием. Немедленно исполнив все это, Евфимия получила исцеление. Та к произошло первое чудо от «иконы Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, яже нарицается Всех Скорбящих Радость», а сам храм получил название Скорбященского (хотя главный престол его и освящен во имя Преображения). Храм на Большой Ордынке был знаменит еще и тем, что здесь ежегодно исполнялись «Всенощная» С.В. Рахманинова (в ближайшую ко дню его кончины, 28 марта, субботу) и «Литургия» П.И. Чайковского (день его кончины пришелся на 25 октября по старому стилю – день, следующий за празднованием чудотворной). Каждую субботу здесь совершался молебен у чудотворной, с некоторых пор явившей новый благодатный дар исцеления страждущих от алкоголизма и наркомании. У каждого века свои скорби – не преходит лишь даруемая Заступницей радость исцеления.

Помимо храма на Большой Ордынке, в Первопрестольной действовали еще четыре приходских храма во имя иконы «Всех Скорбящих Радость» (на 3-й Мещанской при Старо-Екатерининской больнице, на Калитниковском кладбище (с местночтимым списком), на Зацепе (более известный по приделу как храм Фрола и Лавра), а также при психиатрической больнице на Канатчиковой даче; такое же посвящение имеет и престол больничного храма Николо-Угрешского монастыря. Прежде в Москве имелись также Скорбященский женский монастырь на Новослободской улице и почти десяток Скорбященских церквей, в том числе при нескольких больницах, приютах и при тюрьме «Матросская тишина». В отличие от москвичей, православные города на Неве были уверены, что первоявленный образ чудотворной был перевезен в 1711 г. в новую столицу сестрой Петра I царевной Натальей Алексеевной и со временем оказался в Скорбященской церкви на Шпалерной улице. Чуду именно от этого образа приписывалось прекращение свирепствовавшей во времена Екатерины II эпидемии оспы. Церковные историки уже к началу ХХ столетия затруднялись ответить, какая из икон – на Большой Ордынке в Москве или на Шпалерной в Санкт-Петербурге – являлась первым образом. Но судя по тому, что петербургская икона написана на кипарисной доске на загрунтованном холсте, она моложе московской.

Место церкви Пимена Великого – жилой дом

Однако со временем и Санкт-Петербург обрел свою икону «Всех Скорбящих Радость» в особом ее изводе – так называемой «Богородицы с грошиками». В давние времена люди, жившие в пригородной деревне Клочки (ныне это район Стеклянного завода, давно вошедший в черту Петербурга), а также купцы Куракины нашли прибитый волнами Невы к берегу образ Богородицы. Через несколько поколений их наследники пожертвовали семейную святыню в часовню при Стеклянном заводе. 23 июля 1888 г. над невскими берегами разразилась страшная гроза. Ударом молнии выжгло внутренние стены часовни вместе со всеми иконами и разбросало монеты из кружки для подаяний. Уцелела лишь одна икона, причем с лика Пречистой спали позднейшие записи, а двенадцать медных монет из кружки были с нечеловеческой силой вбиты в доску иконы. С тех пор новая чудотворная и получила народное наименование «Богоматери с грошиками». На следующий день к часовне потекли потоки богомольцев, начались и уже не прекращались чудесные исцеления. В 1898 г. здесь был освящен новый храм, причем чудотворная оставалась в часовне и переносилась в храм лишь на время богослужений. Именно это место упоминается в строках А.А. Ахматовой «Пароходик идет до Скорбящей...» – так обычно добирались сюда богомольцы. В советское время храм был разрушен, часовня Промыслом Божиим сохранилась до наших дней, сам же чудотворный образ (с грошиками) находится неподалеку, в Троицкой церкви «Кулич и Пасха». На петербургском изводе Пречистая пишется с распростертыми руками, со склоненным влево ликом, Ее нижние одежды багряные, верхние – темно-синие, глава облечена в белое покрывало, без царского венца. Выше в облаках – благословляющий Спаситель, вокруг – Ангелы, страждущие, зеленые ветви и непременные двенадцать монет. Празднование иконе «Всех Скорбящих Радость» совершается 24 октября по старому стилю (некоторые из списков с нее имеют и свои особые дни празднования). И в нынешних границах России, и в ее исторических пределах, и по всему миру, где только ни ступала нога русского человека, звучали, звучат, и до конца мира сего будут звучать слова песнопений в честь этой святой иконы.

Окрестности церкви Пимена в наши дни (церковь стояла справа)

Но вернемся к церкви Пимена. В 1848 г. в Москве взялись и за основной храм: вместо него стали строить значительно больший и окончили его только через 11 лет. В этой церкви 27 апреля 1869 г. происходило бракосочетание сына Ф.И. Тютчева Ивана с Ольгой Путятой. В 1923 г. церковь закрыли под предлогом того, что на колокольне обнаружили «самогонный завод», и устроили вместо церкви «аудиторию имени Демьяна Бедного»; позднее там продавали с аукциона не выкупленные в срок вещи. Окончательно сломали церковь в 1932 г., а на ее месте построили жилой дом (№ 7/9, архитектор В.К. Кильдишев). К северу от церкви, как обычно бывало в Москве, находилось несколько небольших дворов причта – священника, дьякона, пономаря. В доме дьякона Пименовской церкви в 1844 г. родился А.А. Остроумов, один из самых известных терапевтов в Москве, профессор Московского университета. В августе 1868 г. в этом доме остановился у своего младшего сына, жившего тогда здесь, Ф.И. Тютчев.

В начале переулка, на углу с Тверской, был жилой дом 1888 г. (архитектор М.А. Арсеньев), сломанный в 1994 г. (на его месте выстроена шикарная гостиница «Мариотт»), а далее по переулку, в глубине участка, находится здание школы (дом № 5), три этажа которой выдают старую постройку. В 1904 г. участок купил педагог, владелец частной мужской гимназии, ранее находившейся на Петровке, Р.Ф. Крейман, построивший на нем представительное здание по проекту архитектора Н.Л. Шевякова. В советское время здание надстроили; в нем находилась «образцовая школа» – настолько образцовая, что туда определили дочь Сталина. Самая старая постройка находится за пересечением с Воротниковским переулком. Это старинные палаты (№ 11, здание во дворе), возможно, сохранившиеся с XVII в., с тех пор, правда, значительно перестроенные. Здесь поселился Н.В. Сушков, женатый на сестре Ф.И. Тютчева. К ним в литературный салон приезжали П.А. Вяземский, Л.Н. Толстой, Н.В. Гоголь, Д.В. Григорович и многие другие известные писатели. Тютчев не без доли сарказма говорил, что «салон Сушковых если и не первый в Европе, то уж, конечно, один из самых многолюдных». Соседний дом (№ 13), также стоящий с небольшим отступом от улиц, тоже почтенного возраста. На его месте на плане 1817 г. обозначено двухэтажное строение, у «коего низ был каменный, а верх деревянный». Может быть, здесь есть и части усадьбы XVIII в. княгини В.А. Шаховской. С тех пор особняк многократно переделывался: с правой (в 1874 г.) и с левой (в 1914 г.) сторон к нему делались пристройки. Здесь в 1880–1881 гг. жил хирург Н.В. Склифосовский.

П.В. Нащокин

Большие доходные дома ближе к улице Чехова были выстроены в 1900 г. архитектором К.Ф. Буровым (№ 13; в нем с 1905 до 1930-х гг. жил артист Малого театра П.М. Садовский, а в 1920–1930-х гг. – географ С.Г. Григорьев) и архитектором К.Л. Розенкампфом – в 1909 г. (№ 15).

Правая сторона Старопименовского переулка начинается длинным рядом жилых домов (№ 4 и № 6) постройки начала 1930-х гг. ХХ в., продолжаясь домом № 8 (1906, архитектор П.В. Харко; в нем в 1920–1940-х гг. была квартира математика, академика П.С. Александрова) и № 10/3 (его нижние два этажа относятся к 1875 г., а надстройка – к 1930-м гг.) В последнем доме жил известный экономист академик С.Г. Струмилин. За перекрестком с Воротниковским переулком в несохранившемся доме (№ 12) в 1893– 1896 гг. жил художник В.А. Серов, в начале 1890-х гг. – историк В.К. Трутовский, автор интересной статьи о происхождении названия «Арбат», путеводителей по Оружейной палате и по «Дому бояр Романовых» и многих трудов по нумизматике, геральдике, истории. Недалеко от дома Остермана на Каретную-Садовую выходит Малая Дмитровка и ее продолжение – Долгоруковская, а еще дальше, на Садовой-Триумфальной, отходит влево Воротниковский переулок, в котором жил некогда приятель Пушкина, П.В. Нащокин, владелец знаменитого в свое время «нащокинского домика» – двухаршинной игрушки, стоившей десятки тысяч рублей. В домике вся обстановка, вплоть до щеточек и мелков на карточных столах, была выполнена по особому заказу, нередко за границей. Нащокин был, что называлось тогда, широкою натурой. Влюбившись в артистку Асенкову, он, говорят, переоделся в женское платье и поступил к ней в горничные. Жизнь он вел самую странную: то швырял деньгами в буквальном смысле слова, то, за отсутствием дров и денег, топил печи дорогой мебелью; занимался спиритизмом и алхимией; сошелся с дочерью «степной Каталани» – цыганкой Олей – и дал за нее большой выкуп хору, а потом, тайно от нее, обвенчался с другой. Жизнь Нащокина могла бы, словом, послужить канвой для интересного романа приключений.