Глава 5.

ВОСПОМИНАНИЯ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ.

Часто говорят, и в этом есть доля правды, что время от времени приятно иметь с Россией дело, но жить в ней сложно, а заниматься бизнесом вообще невозможно. Объяснение надо искать в особенностях русского характера, способного совмещать в себе необычайную щедрость с осмотрительностью, искренность и подозрительность, приверженность традициям и неверие, доброту и первобытную жестокость. (Объяснение надо искать в ранге номенклатуры Евреонала, по которой он отводит Росси роль энергетического и минерального ресурса англо-язычнного еврейства. Прим. ред.)

Я лично всегда поражался широте русской души, и хотя с 1918 года не бывал больше в России, не переставал интересоваться судьбами тех политиков, поэтов, актёров и художников, с которыми когда-то свела меня судьба.

Прежде всего, надо выделить Максима Горького, чьи художественные произведения открыли мне глаза на ужасающую пропасть между бедностью и богатством и подготовили меня к тому, что должно произойти в России. Я встретил Горького лишь однажды, в феврале 1915 года в Москве, когда меня представили ему в знаменитом кабаре Балиева «Летучая мышь»http://slovari.yandex.ru/dict/krugosvet/article/3/39/1011176.htm .

(ТЕАТР-КАБАРЕ "ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ", московский театр-кабаре, создан в 1908 из капустников МХТ актером МХТ Н.Ф.Балиевым и меценатом, нефтепромышленником Н.Л.Тарасовым совместно с О.Л.Книппер-Чеховой, В.И.Качаловым, И.М.Москвиным, Г.С.Бурджаловым и другими актерами Художественного театра. Первоначально существовал как клуб актеров этого театра.

На Вики типичная презентация криптоеврейского олигарха, который подаётся как, якобы, "Армянин из Армавира", почему он тогда не спонсировал армянские театры? "Никола?й Ла?заревич Тара?сов (1882 — октябрь 1910, Москва) — меценат, нефтепромышленник-миллионер, московский щёголь и ловелас, застрелился в 28 лет. Выходец из армянской купеческой семьи Торос, которая происходила из Армавира.[3] Имел доходы от капиталов во многих акционерных обществах. Состояние получил в наследство от отца.Прославился как меценат. В 1906 году, едва вступив в наследство, Тарасов одолжил деньги Немировичу-Данченко, когда труппа Московского художественного театра попала в трудное положение во время гастролей в Германии. Так Николай Тарасов стал пайщиком и членом дирекции МХТ и покровителем многих актрис, в том числе Алисы Коонен. В 1908 году вместе со своим другом Никитой Балиевым, с которым он делил квартиру по адресу Большая Дмитровка, дом № 9, основал театр-кабаре «Летучая мышь» (бывший «капустник» МХТ)". Жизнь Николая Тарасова закончилась трагически из-за «любовного треугольника». Его похоронили на Армянском кладбище в Москве.[6] Надгробный памятник, который воспроизводит сцену самоубийства Николая Тарасова, создал скульптор Николай Андреев, который описан в воспомнаниях Клары Шеридан SheridanClare.htm и котрый постоянно рисовал Ленина. Какой там на самом деле был "любовный треугольник" неизвестно, но факт, что после этого Немировичу-Данченко и МХАТу отпала необходимость отдавать деньги Тарасову.

Никита Балиев характерный тоже армянский еврей http://ru.hayazg.info/images/0/0d/%D0%91%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%8F%D0%BD_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%B8%D1%82%D0%B0_%D0%A4%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87.jpg

Вики: "Вики: Урождённый Балян Мкртич Асвадурович. Родился в сентябре 1876 (по другим сведениям - 1877) в Екатеринодаре в купеческой семье. Окончил Московскую практическую академию коммерческих наук, владел несколькими европейскими языками. В 1906, путешествуя в компании с приятелем Н. Тарасовым (миллионером, изысканным и всесторонне талантливым человеком), познакомился в Берлине с артистами Московского Художественного театра (МХТ). Оказав театру, испытывавшему финансовые затруднения, материальную помощь, Балиев и Тарасов стали его пайщиками, а Балиев к тому же - секретарем В. Немировича-Данченко. С 1908 - Балиев начал играть эпизодические роли (Хлеб в «Синей птице» М. Метерлинка, Гость в «Жизни человека» Л.Н. Андреева)". - То есть ещё один факт: Балиев окончил академию коммерческих наук и был секретарём Немировича-Данченко, и после того, как его друг Тарасов только что получивший огромное наследство, якобы, застрелился, и Немировичу-Данченно отпала необходимость отдавать занятые у Тарасова деньги, профессиональный торговец Балиев был взят в труппу театра и стал в нём ведущим актёром. Прим. ред.).

В 1920 - «Летучая мышь» отправилась на гастроли по Кавказу, а оттуда за границу. С Балиевым выехала небольшая часть труппы. Первые спектакли в парижском театре «Феллина», затем в лондонских «Апполо», «Колизеум» прошли с триумфальным успехом. Затем последовала Америка: Нью-Йорк, Голливуд, Лос-Анджелес и др. Стал невозвращенцем. Умер в 1936 году в Нью-Йорке.

Это удивительно, как в Коммуне Троцкого в 1920 году: интервенция, военный коммунизм, а Балиев или тот же МХАТ запросто разьезжают по Америкам с официальными гастролями, то есть через Троцкого; тем более что сестра Троцкого Ольга Каменева заведует у большевиков всеми театрами; - разьезжают по Америке с официальными гастролями, с которой они, между прочим, не имеют внешне дипломатических отношений! Вы это без понятия Евреонала не поймёте никогда. Прим. ред.)

Считаю, что характеристика Горького, данная ему нобелевским лауреатом Иваном Буниным в мемуарах, вышедшим в Великобритании в 1950 году, не соответствует действительности. Мне Горький показался самым скромным и тихим человеком.

(Но по воспоминаниям Зинаиды Гиппиус, Горький сильно увлекался колекционированием антиквариата у расстреливаемых семей http://zarubezhom.com/gorky.htm Цитируется по "Дневникам" Гиппиус. Изд. Захарова:

«18 мая 1918 года. Горький продолжает в «Новой Жизни» (её одну не закрыли) своё худое дело. А в промежутках – за бесценок скупает старинные и фамильные вещи у «гонимых», в буквальном смысле умирающих с голоду. Впрочем. Он не негодяй, он просто бушмен или готтентот».

2 июня 1918 года: «Третьего дня пришли Ив.Ив. с Т.И. – были днём у Горького. Рассказывают: его квартира совершенный музей. Переполнена старинными вещами, скупленными у тех, кто падает с голода. Теперь ведь продают последнее, дедовское, заветное, за кусок хлеба. Горький и пользуется, вместе с матросьём и солдатами, у которых деньжищ – куры не клюют. Целые лавки есть такие, комиссионные, где НОВЫЕ богачи, неграмотные, швыряют кучами «керенок» для шику».

Стр. 243: «Гржебины и Горькие блаженно процветают. Эта самая особа, жена последнего (Андреева-Юрковская), назначена даже «комиссаром всех театров» (Затем заменена сестрой Троцкого Ольгой Каменевой). Имеет власть и два автомобиля. Всё что мы знаем, - знаем лишь от приезжающих. Большевистские газеты читать бесполезно. К тому же они ввели слепую, искажающую дух языка, орфографию. Она, между прочим, даёт русскому произношению – еврейский акцент!». Вот так, между прочим, о пронансиации. Прим. ред.) .

Выражение лица Горького выдавала человека, способного сочувствовать и сопереживать. На сильно морщинистом лице выделялись своей мягкостью глаза. Я не заметил тщеславия и надменности, которые отмечал в нём Бунин. Мы сидели в самом конце зала и в перерывах между выступлениями говорили о разном. Горький произносил слова очень спокойно и старался избегать темы войны, потому что являлся противником всякой войны. Он подсмеивался над ужимками Балиева, его армянскими шутками, но восхищался выступлениями русских исполнителей и даже сказал мне, что русские имеют врождённую любовь к театру. Казалось, Горького удивило, что я мог разговаривать по-русски, и он тогда заметил, что я смог бы прочесть его произведения в оригинале. В ответ я честно сказал, что пьесу «На дне» знаю почти наизусть, но признался, что читать его мне трудно, поскольку персонажи используют много крестьянских выражений. «Ах, - заметил Горький. – Если вы хотите понять Россию, следует увидеть жизнь не только в городе».

В то время у Балиева сложилась традиция, когда любой известный гость кабаре «Летучая мышь» должен был произнести краткую речь, и публика под торжественное сопровождение оркестра провозглашала тост за его здоровье. Подвёргся этому испытанию и Горький: никогда в жизни мне не приходилось видеть такие искренние мучения.

Я не встречался с Горьким в 1918 году, когда он подвёрг критике некоторые стороны большевистской политики. Несмотря на свой нейтралитет, он проделал блестящий трюк и уговорил Ленина, с которым его связывала многолетняя дружба, освободить из заключения и не подвергать дальнейшим гонениям выдающихся писателей и учёных, не принявших большевистский режим. В 1921 году обострение туберкулёза заставило Горького покинуть Россию и вернуться в Италию. Во время вынужденной эмиграции он старался поддерживать тесные контакты с родиной. И хотя Горький пытался сохранять свою независимость, его сильно увлекали события, происходившие в Советском Союзе. (Горький скрылся на Капри не из-за туберкулёза, а потому что в связи с поддержкой его Ленина, возникла опасность, что его могут убрать люди Троцкого, что они и сделали, но гораздо и гораздо позже. Прим. ред. http://zarubezhom.com/gorky.htm )

Отсутствие Горького, тем не менее, стало объектом ядовитой атаки, развёрнутой наиболее оголтелой частью большевиков. (Троцкистов. Прим. ред.) Советский критик Горбачёв назвал отношение Горького к революции «великодушным непониманием». На самом деле Горький полностью принял революцию и посчитал своим правом подвергать критике некоторые её стороны. Несколько раз он выступал с гневными обвинениями по поводу событий и явлений в Советской России. Но когда Горький окончательно возвратился в Советский Союз в 1928 году (когда Троцкого уже окончательно отодвинули от власти), он стал горячим сторонником режима и принялся его неистово защищать.

Горький скончался в июне 1936 года. Весь Советский Союз скорбел по поводу такой утраты, а Сталин лично принимал участие в похоронах. Эти почести, оказанные величайшему писателю, были в дальнейшем опошлены попыткой некоторых сторонников режима связать смерть Горького с вредительской деятельностью троцкистов. Их называли «фашистскими наймитами» и обвиняли в отравлении писателя или неправильном лечении. (Они знали тогда точно. Прим. ред.)

Самые выдающиеся работы Горького были написаны им ещё до революции, (То есть после революции Горький в творческом плане кончился. Этот еврейский холуй мог только хаять царскую Россию. Прим. ред.) но сегодня этого писателя называют создателем пролетарской литературы. К концу 1951 года в Советском Союзе тираж его произведений составил 59 миллионов 155 тысяч экземпляров. Таким образом, он оставил далеко позади себя Пушкина и Льва Толстого.

Несмотря на темы жестокости и насилия, поднятых в его поздних произведениях, я всегда почитал Горького, как самого человечного человека, не способного обидеть живое существо. В последние годы жизни власти окружили его заботой и вниманием. В Москве великому пролетарскому писателю (скромно) предоставили в распоряжение великолепный особняк Михаила Яковлевича Рябушинского (Чистый еврей http://www.peoples.ru/undertake/finans/ryabushinsky/ ), известного в прошлом миллионера и отца балерины Татьяны Рябушинской. Революция заставила Рябушинских эмигрировать, а я хорошо помню это роскошное здание, и мне даже приходилось качать на коленях маленькую Танечку Рябушинскую, будущую балерину.

Думаю, что репутации Горького повредило его проживание в особняке бывшего миллионера, но с другой стороны, у него, по-видимому, просто не было выбора. Настоящей фамилией Горького была Пешков, и вовремя Второй Мировой войны многие сотрудники английского правительства могли встречаться с полковником (а сейчас уже и генералом) Зиновием Пешковым, щедро отмеченным наградами Франции и верным сторонником генерала Де Голя. Зиновий Пешков стал приёмным сыном Максима Горького. Вот как это случилось.

На закате Первой Русской революции 1905-1906 годов Горького арестовали во время студенческих волнений в Нижнем Новгороде. Среди арестованных оказался и малолетний беспризорник, задержанный во время раздачи антиправительственных листовок. Когда этого мальчика привели на допрос, он заметил лежавшую на столе листовку – единственное свидетельство его виновности. Не мешкая ни секунды, он проворно схватил этот листок и съел. Следователю ничего не оставалось делать, как отпустить мальчишку. Отсидев положенный срок, Горький вышел на свободу и узнал эту историю. Его так поразила находчивость мальчика, что он принял решение усыновить этого беспризорника и даже оплатил ему обучение. Со временем молодой Пешков влился в ряды Французского Иностранного Легиона, бесстрашно сражался на полях Первой мировой войны, лишился руки, получил французское гражданство и стал профессиональным военным.

А вот Вики собщает не такую сентиметальную историю:"В 1902 году Зиновий уехал в Арзамас, где в то время жил в ссылке Максим Горький, и участвовал в читке его новой пьесы «На Дне» в роли Васьки Пепла. В. И. Немирович-Данченко, для которого и устраивалось представление, рекомендовал Свердлову учиться на актёра. Но евреи не имели права жить в Москве, и Горький предложил усыновить Зиновия. Он получил от Горького отчество и фамилию — Пешков — и принял православие. В дальнейшем, разойдясь с Горьким во взглядах, эмигрировал во Францию, с началом Первой мировой войны поступил в Иностранный легион".

А Эльдар Рязанов в книге "Эльдар ТВ или моя портретная галерея" http://www.ozon.ru/context/detail/id/1311977/ на стр. 574 сообщает вообще сногосшибательную историю, с приведением выписки из метрической книги, что, якобы, Горький был не в курсе, что 19-летний Иешуа Залман Мовшевич Свердлов (Зиновий) взял "девичью" фамилию Горького, то есть без того ведома. "Горький не догадывался, что у него объявился 19-летний сыночек. Отчество "Алексеевич" и фамилию "Пешков" Залман взял самовольно, и прямо скажем, не промахнулся. Действительно, быть в царской России не евреем а русским, было, мягко говоря, предпочтительнее. Ещё было лучше стать сыном знаменитого писателя а не провинциального гравёра", - сообщает Эльдар Рязанов. Это из той серии, что лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Прим. ред.)

В политических вопросах Горький и его приёмный сын стояли на диаметрально противоположных позициях. Но это не мешало им регулярно переписываться вплоть до смерти писателя в 1936 году.

Генерал Зиновий Пешков закончил свою карьеру на посту главы Французской Дипломатической Миссии в Японии и сейчас живёт в Париже. Его настоящая фамилия Свердлов. Зиновий Свердлов – младший брат знаменитого Якова Свердлова, первого Председателя ВЦИК, фанатичного большевика, который в 1914 году вместе со Сталиным отбывал ссылку в далёкой сибирской деревушке Курейке. В его честь переименовали город Екатеринбург, где в 1918 году была зверски убита царская семья. Теперь он называется Свердловск.

Последний раз я видел Якова Свердлова в Большом Театре, когда он в качестве Председательствующего всеми силами пытался поддержать порядок самого хаотичного в истории СССР Съезда Советов http://www.gwpda.org/memoir/Robins/images/Robins06.jpg . А его брата, французского генерала, последний раз мне довелось встретить на коктейле в лондонском клубе St. James Club в годы Второй мировой войны.

Если Горького я знал только издалека, то с графом Алексеем Николаевичем Толстым мне пришлось часто общаться. (По виду - чистейший еврей: http://www.alekseytolstoy.org.ru/ Прим. ред.) Вместе мы провели много приятных часов в среде аристократической богемы. Я познакомился с Алексеем Толстым ещё в Первую мировую войну, когда он писал для «Русских Ведомостей», московской либеральной газеты, отличавшейся высоким литературным стилем и эрудицией. Нас свёл счастливый случай. В начале 1916, в разгар войны, когда Союзники, и особенно Россия, испытывали большие сложности, в Москве и Петрограде ходили слухи об открытии Второго Фронта, как это потом было в 1942 и 1943 годах. Говорили, что англичане не торопятся, они предпочитают попридержать свой флот, и Англия будет «сражаться» до последней капли русской крови.

Чтобы развеять эти мифы, Британское правительство решило пригласить известных русских писателей и журналистов посетить Западный Фронт и увидеть своими глазами работу английских фабрик и заводов по военным поставкам. Главное, предоставить им материал для последующего освещения в своих публикациях о настоящем положении вещей. Нашим послом мне было поручено встретиться с Алексеем Толстым. (То есть агенты английского и американского посольств тут же обрабатывают нужных им людей в чужих странах индивидуально, без вопроса о затратах. Прим. ред.) Я без труда связался с ним и сразу же пригласил на обед в Эрмитаж, модный в то время московский ресторан. Толстой оказался крупным мужчиной, но в его полноте было что-то болезненное http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/20/ANTolstoy.jpg . Дородный, тёмноволосый, тщательно побритый, с массивным синюшным подбородком и эксцентричным вкусом в одежде, этот человек удивил меня своим обжорством даже по русским стандартам. Его привело в восторг моё желание оплатить по счёту, а я с возрастающей тревогой всё ждал, когда же он, наконец, наестся и напьётся вдоволь. Этот обед мне дорого обошёлся, но ещё задолго до его окончания я заручился согласием Толстого поехать в Англию. С каждым бокалом выпитого вина его энтузиазм возрастал. Он признался, что Англия – это страна, которой он всегда восхищался. И добавил, что эти отвратительные слухи, направленные против англичан, создаются «прогерманскими свиньями» в Петрограде. Толстой относился к той категории людей, которые бахвалятся свои вероломством, граничащим с предательством, и получают от этого истинное удовольствие. Судя по записи в моём дневнике, оставленной в ту ночь 12 февраля 1916 года, я не очень-то поверил в его бурные излияния. Вот этот короткий и нелестный отзыв: «Он выглядит как жирная лоснящаяся свинья. Боюсь, с ним будут проблемы». Я сомневался, что он справится с поставленной задачей.

Перед своим отъездом Толстой пришёл попрощаться. На этот раз на нём были надеты обвислые шаровары, чёрная тужурка из шкуры какой-то дворняжки торчала из-под сюртука, и под ней ещё виднелась короткая жакетка. Всё это дополнялось огромным отложным воротником и развязанным галстуком-бабочкой. Толстой выглядел как старомодный франт. Уходя, он облачился в огромную шубу. На его голове красовался странного вида котелок, которому мог бы позавидовать даже господин Черчилль. Это захватывающее зрелище только усилило мои сомнения относительно его успеха.

Я сильно ошибся. Алексей Толстой вернулся из Англии в приподнятом настроении. Ему всё понравилось, и, преисполненный энтузиазмом, он на одном дыхании написал серию статей в восхвалении Великобритании. Москвичи зачитывались его очерками. С этого времени Алексея Толстого стали считать самым крупным русским англофилом, появившемся в Обществе по Установлению Дружеских отношений с Англией, способного к тому же правильно выражаться по-английски.

Мы начали часто видеться. Он запросто называл меня по имени и дарил свои книги. Можно сказать, мы стали друзьями. Толстой имел талант и одинаково легко писал романы, очерки и газетные статьи. Но у него совершенно отсутствовала мораль, ему были незнакомы чувства вины и ответственности. Единственное, что интересовало Алексея Толстого – это деньги, комфорт и личный успех. Поэтому он без колебаний быстро подстраивался под меняющиеся политические поветрия, что приводило в сильное смущение его более сознательных и думающих соотечественников. Алексей Толстой находился в дальнем родстве с Львом Толстым, но противники всегда подчёркивали незаконность его рождения и, следовательно, не имеющим право называться графом. Он относился к той категории людей, которых трудно не любить, но ещё труднее уважать.

После большевистского переворота Алексею Толстому удалось бежать, но не в Англию, которая могла бы быстро ему наскучить, а в Париж. В то время в эмигрантской среде не было более яростного обличителя большевиков, чем Алексей Николаевич. В Париже он продолжал вести экстравагантную жизнь. Впрочем, деньги быстро кончились, а значит, кончилась водка и цыганские песни. Поэтому меня нисколько не удивило, что, написав пару пьес по изобличению Романовых, Алексей Толстой втёрся в доверие большевикам и вернулся на родину. Он изображал из себя патриота, не способного жить вдали от России. В одном он не лукавил: репутация писателя имела для него такое же значение, как и водка под цыганские напевы.

Надо признать, что его возвращение оказалось очень удачным. Большевики приняли бывшего графа с распростёртыми объятиями, и для Алексея Толстого жизнь вошла обычную колею: вино, женщины, цыгане и… работа. Да, работать пером он умел всегда. Его манеры раздражали большевиков, и в Союзе Писателей был поставлен вопрос о буржуазном образе жизни Толстого и буржуазном содержании его произведений. Но Алексей Николаевич не был простачком. Он приложил все усилия, чтобы втереться в доверие к Сталину, и даже сумел заполучить от него лестный отзыв на первый том исторического романа «Пётр Первый». Вооружившись надписью, сделанной рукой самого Сталина на экземпляре книги, Толстой явился на заседание Союза Писателей и заявил: «Обычно я не читаю рецензий на свои произведения, но эта может вас заинтересовать». Обвинение в уклоне было снято раз и навсегда.

Время от времени я слышал о Толстом, но не думал, что нам придётся снова увидеться. Утром 10 июля 1935 года раздался телефонный звонок. Оказалось, что Алексей Николаевич приехал в Лондон и хотел бы меня видеть. Мы договорились встретиться в маленьком сербском ресторане «Josef» ("Иосиф") на Greek Street. Это был один из тех редких неприятных дней, когда на Лондон опускалась изнурительная духота. Взмокший от жары и удручённый, я опоздал на встречу. Мне не составило труда узнать старого знакомого. Конечно, он постарел. Его когда-то гладкое и расплывшееся лицо теперь выглядело похудевшим, а массивная в прошлом фигура несколько уменьшилась в размерах. Но старая энергия ещё осталась: Толстой приветствовал меня зычным голосом, сотрясшим стены почти пустого зала. Он был уже почти пьян, но не терял чувства реальности и без умолку захватывающе рассуждал обо всём на свете. Он прибыл в Лондон на советском пароходе «Смольный», по пути они заходили в Гамбург. Во время этой кратковременной стоянки Алексей Толстой пришёл к выводу, что не только Гамбург, но и вся Европа пришла в упадок. Но Лондон по-прежнему поражает своей красотой, величием и неповторимым очарованием. Лондон всегда оставался его любимым городом, и теперь после стольких лет, проведённых в серости Советской России, так приятно видеть хорошо одетых женщин, богатые витрины магазинов, залитые светом улицы и толпы счастливых и беспечных людей. Но самое главное, подчеркнул он – снова вдыхать воздух свободы этого свободного города. Алексей Николаевич мечтательно закрыл глаза и шумно вздохнул, при этом его рука потянулась к бутылке бренди. Был ли он в этот момент искренен? Думаю, что он действительно так думал в ту минуту. Ведь тогда мир казался ему усыпанным розами.

Мне хотелось расспросить Толстого о жизни в Советском Союзе. Отмалчиваться было не в его характере, но здесь он стал проявлять осторожность. Да, он много работает, есть свои сложности, но они преодолимы. И опять разговор повернулся на нейтральную тему о лондонских достопримечательностях.

Поздним вечером я собрался подвести его до Советского Посольства, в котором он остановился. В такси Толстой вдруг разоткровенничался: «Я должен просить вас об одном одолжении. Дело в том, что во Франции проживает некая девушка, дочь кардинала и монашки. Эта девушка коммунистка, и я хотел бы увезти её в Россию. Но мне отказали в визе. Не могли бы вы помочь?». Он тяжело навалился на меня, грубо захохотал, а затем вдруг замолк. Я подумал, что его сморило от выпитого, и оказался не прав. Когда мы въехали на Kensington Palace Garden, он очнулся и заявил: «Пожалуй, я здесь выйду». Расцеловав меня на прощанье в обе щеки, Толстой выбрался из машины и пошагал по направлению к Советскому Посольству.

После его возвращения в Россию, мне было интересно узнать, что напишет писатель Алексей Толстой о своём визите в Англию. Вскоре в советских газетах замелькали его статьи. Тон изменился. Лондон превратился в отвратительный город, где контраст между роскошью и нищетой является позором цивилизации.

Алексей Толстой до самой смерти занимался активной писательской деятельностью. Из-под его пера вышло много рассказов, романов, пьес и стихов. В годы войны он стал самым активным пропагандистом Союзников, в прессе яростно обрушивался на немцев и снова находил нужные слова для прославления вклада Великобритании в общую победу. Его смерть в феврале 1945 года, если так можно выразиться, оказалась своевременной: проживи он ещё года два-три, и его хамелеонская сущность не спасла бы Толстого от критики, обрушенной Андреем Ждановым на «безродных космополитов» и «отклонистов» под влиянием разлагающегося Запада.

Судьба оказалась милостивой к писателю Алексею Толстому, его репутация осталась незапятнанной, и сегодня по величине он считается вторым писателем в СССР после великого пролетарского писателя Максима Горького. Творчество Толстого было весьма плодотворным, и его лучшие произведения продолжают высоко цениться. Встретив революцию в возрасте тридцати четырёх лет, большую часть своей жизни Алексей Толстой писал о новой России. Но он никогда не чувствовал себя полностью свободным, и его самая известная в Советском Союзе повесть «Детство Никиты» была написана в эмиграции. Для нас, иностранцев, Алексей Толстой открыл глаза на Россию даже больше, чем Достоевский.

Один факт остаётся неизменным: Алексей Толстой любил красивую жизнь и всегда нуждался в деньгах. В Советском Союзе его книги пользовались большим успехом. Россия стала самой читающей страной в мире, и Алексей Толстой получал такие гонорары, о которых даже не могли мечтать американские или английские писатели. Ко всему прочему, советские авторы, в отличие от зарубежных коллег, практически не платили налогов.

В 1917 и 1918 годах я с головой окунулся в работу по налаживанию контактов с молодыми поэтами России. Несколько раз мне довелось встретиться с непохожим ни на кого, громогласным Маяковским, основателем коллективного футуризма и поэта толпы. Он привлекал внимание московской публики необычной манерой одеваться и дикими выходками. Но я не могу утверждать, что хорошо знал Маяковского. Только один молодой поэт сильно запал мне в душу: я имею в виду Сергея Александровича Есенина. Хотя он начал своё творчество ещё до революции, я никогда с ним не встречался. В 1918 году ему было всего двадцать три. Этот златокудрый голубоглазый крестьянский сын с восторгом встретил революцию и увидел в Ленине нового Бога, который изменит мир. К сожалению, его развратила жизнь в большом городе. И даже сегодня на Западе он более известен как молодой красавец, которого сбила с ног Айседора Дункан и женила на себе в день своего сорока четырехлетия. Супружеская жизнь, полная невзгод с самого начала, продолжалась три с половиной года и оборвалась в 1925 году в ленинградской гостинице «Англетер» в том самом номере, где Есенин останавливался в первый раз с Айседорой Дункан. Поэт вскрыл себе вены, написал предсмертное письмо жене и повесился.

Трагизм состоял в том, что Есенин мог зажечь других, но не умел контролировать себя. Напившись, он становился неуправляемым и дебоширил. Только среди тиши родных полей, которые он так любил и часто воспевал в своих стихах, Есенин снова становился дитём природы, в которого был вложен божественный дар поэзии. Его творчество условно можно разбить на три периода. Ранний, составленный из упоительных стихов о крестьянской жизни в родном краю. Затем, революционные стихотворения: в одних звучит восхищение, в других слышатся негодование, проклятие и несогласие. И, наконец, последние поэмы, полные разочарований и уходом от действительности.

Отношение к Ленину выражено с предельно простым восхищением в этих сточках:

Вскоре пришло разочарование. Большевики использовали в своих целях интересы крестьянства и обманули его: обещанную землю крестьянам не дали. И Есенин, так и не принявшей новой России становился всё более недовольным и раздражительным. Это новое настроение нашло своё отражение в поэме «Русь уходящая»:

Сегодня некоторые есенинские революционные стихи по-прежнему включают в советские антологии, но горе тому, кто цитирует Есенина без разбору. В своей книге «Возвращение из СССР» Андрэ Жид рассказывает о русском знакомом Х., который на дружеской пирушке со слезами на глазах стал декламировать стихи Есенина. Андрэ Жид запаниковал и попросил этого русского немедленно прекратить. Или другой пример: в произведении «Это случилось в России» Владимир Петров описывает, как в тюрьме ему довелось познакомиться со школьниками шестнадцати и семнадцати лет, которых арестовали за чтение антисоветской литературы. Под антисоветской литературой подразумевались поэмы Сергея Есенина.

В отличие от своих революционно настроенных соратников по перу, Есенин всегда был поэтом-лириком, и в этом качестве ему навсегда отведено место в русской литературе. В годы Второй Мировой войны я снова и снова перечитывал есенинские строки, находя в его поэтической ностальгии эхо моей тревожной молодости.

Другим поэтом, который заинтересовал меня во время последней войны, был Константин Симонов (Типичный совесткий криптоеврей. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:K-simonov.gif Прим. ред.) . Моложе Есенина и далеко не такой одарённый, он написал несколько лирических стихотворений на военную тематику и, между прочим, отослал книжку, в которой они были напечатаны, одному англичанину с дарственной надписью: «Герберту Уэлсу, на книгах которого я вырос, в знак моего величайшего уважения. К. Симонов, Москва, 16 июля 1943 года». Не каждый советский писатель в наши дни решился бы на такой смелый поступок, но надо понимать, что Симонов давно продался душёй и телом Коммунистической партии и направляет остриё своего пера против Запада, сочиняя вздорные и даже глупые пьесы о Соединённых Штатах. В качестве редактора «Литературной газеты» он позволяет себе подвергать острой критике не только отклонившихся от линии партии советских поэтов и писателе, но и зарубежных. Свою гнусную сущность Константин Симонов полностью раскрыл 27 ноября 1951 года. В тот день большое место в своей газете он отвёл уничтожающей статье, направленной против английского писателя и драматурга Джозефа Пристли, отношения с которым он раньше называл дружескими. (J. B. Priestley, который был в Москве в 1945 году, в свзяи с тем, что премьера его этой пьесы: http://en.wikipedia.org/wiki/An_Inspector_Calls прошла не в Англии а именно в Москве. И этот неблагодарный Присли после этого ещё и написал небольшую книжицу "RUSSIAN JOURNEY", 1946, где отзывался о России как и положено криптоеврейскому космополиту. http://en.wikipedia.org/wiki/J._B._Priestley ) В сорок лет Симонов сколотил уже большое состояние. Он сорит деньгами, торгуя своей литературной репутацией, и, как мне кажется, продавая и свою душу.

Навешивание на современных западных писателей ярлыки декадентов, не означает, что в Советском Союзе полностью запрещена зарубежная литература. Переводы романов Джека Лондона издаются миллионными тиражами, на втором месте идут произведения Чарльза Диккенса. Как и немцы, советские коммунисты не только чтят Шекспира, но и считают его своим. Такой вывод можно сделать, прочитав очередную статью Симонова в «Литературной газете» от 4 октября 1951 года: «Великий английский поэт, гордый «Лебедь с Авона», пересёк море. Он больше ощущает себя дома в Советском Союзе, чем в Англии, где современное буржуазное общество в возмутительной форме перекраивает его смелые идеи. Мы признаём настоящего, нефальсифицированного Шекспира». Константин Симонов – исполнительный служитель советской системы. Думаю, что этой цитатой он даже «переплюнул» самую политически обвинительную речь М. Вышинского.

Мой следующий герой, словно призрак, возник из прежней жизни. В «Воспоминаниях британского агента» я упоминал, что зимой 1918 года в подпольном ресторанчике познакомился с молодым артистом по имени и фамилии Александр Вертинский. (Чистый криптоеврей. Единственный, наверно, сильно картавящий певец - нонсенс своего рода: http://www.tonnel.ru/fonoteka/ispol/983304863_tonnel.gif Прим. ред.) Это был период скоротечной популярности певца, с упоительной тоской вспоминающим об утраченном прошлом. Он выделялся почти женским телосложением (гомосексуалист?) и, появляясь на сцене в образе Пьеро с наложенными на лицо белилами, действительно напоминал привидение. Вертинский мрачно пел о безысходности войны, и москвичи, коротавшие свои ночи в ресторанном угаре, сорившие терявшими свою ценность деньгами на шампанское и меланхолию, снова и снова требовали повторения. Да, это был талант. Только он один по-настоящему запомнился мне из всей плеяды тогдашних исполнителей.

Весной 1918 года по распоряжению Троцкого этот ресторанчик-кабаре закрыли, и Вертинский уехал в Париж. Иногда до меня доходили какие-то слухи о нём. Вертинский сильно бедствовал, и со временем я стал думать, что он уже умер. Однажды в 1951 году работник советского посольства рассказал мне о грандиозном успехе русского эстрадного певца, вернувшегося на сцену после тридцатилетней жизни в эмиграции. Оказалось, что это тот самый Вертинский! Его популярность стала такой огромной, что власти забеспокоились и запретили ему выступать на эстраде. Однако Вертинскому разрешили сниматься в кино, и на этом поприще он тоже добился больших успехов. Но именно благодаря своим проникновенным песням Александр Вертинский стал широко известен, и я уверен, что в Москве на «чёрном» рынке его граммофонные пластинки стоять очень дорого.

Сегодня ещё жив Андрэ Михельсон, с которым меня связывают воспоминания о прошлом. Он – сын богатого промышленника Михельсона, на заводе которого фанатичная еврейка Фанни Каплан стреляла в Ленина. Это покушение, в результате которого жизнь вождя революции висела на волоске, повлекло за собой аресты всех французских и английских представителей в Москве и Петрограде. Михельсон-отец, как только узнал о трагедии, срочно бежал из Москвы и после долгих мытарств оказался за границей. В Москве остались его жена и двенадцатилетний сын Андрей. Жена вскоре умерла, не выдержав обрушивших на неё несчастий. Спустя несколько лет, Андрею разрешили выехать за границу. Повзрослев, он превратился в статного красавца и дамского обольстителя. После смерти отца Андрэ Михельсон унаследовал огромное состояние – тридцать тысяч фунтов стерлингов, и поскольку революция не способствовала преумножению капитала, он растратил своё наследство за три года. Накопленный жизненный опыт пригодился ему в написании нескольких удачных книг, из которых самой известной стала “The Castle of Chillon» («Замок Чиллон»). Я встретил Андрея в Лондоне, спустя тридцать лет. Он всё ещё хорошо выглядел и преуспевал в жизни. Сегодня Андрэ Михельсон – ведущий сотрудник радиостанции ВВС, вещающей на Советский Союз.

С Александром Керенским, которого я близко знал в 1917 году, мы по-прежнему в дружбе и часто встречаемся. Очень немногим пришлось взлететь так высоко и так быстро рухнуть вниз. В 1917 году не только многие русские, но и правительства Франции, Англии и США связывали с ним свои надежды и ожидали от Керенского какого-то чуда. И он старался. В то время у него обнаружилось серьёзное заболевание почек, но Керенский превозмогал свой недуг. Когда он потерпел крах, поскольку в тех сложных условиях добиться успеха оказалось просто невозможно, его соотечественники свалили на него вину за свои собственные ошибки. Керенского безжалостно скинули с пьедестала истории за ненужностью.

Александр Керенский достойно пережил своё изгнание и последующую эмиграцию. Он серьёзно лечился и прекрасно выглядит в свои семьдесят лет. (Тогда Керенскому удалили одну почку и с одной почкой он прожил более 90 лет. Прим. ред.) Пережитое не обозлило его. (А что обозлевать? Керенский сознательно и по приказу из Лондона сдал Россию Троцкому, о чём прямо говорит Христиан Раковский: redsymphony.htm Сегодня его волнует судьба полутора миллионов русских, главным образом бывших военнопленных и дезертиров, отказавшихся вернуться в СССР после Второй мировой войны. Он полон оптимизма. Керенский в своё время подарил России шесть месяцев свободы – критики говорят о неограниченной свободе – и он убеждён, что история этого не забудет. Керенский верит, что коммунистический режим в России не вечен, но он не питает иллюзий насчёт его быстротечности. Хотя этот человек выбрал для места жительства Америку, он не теряет связь с Великобританией: там живут его два сына, английские подданные. Оба твёрдо стоят на ногах. Олег, блестящий инженер и убеждённый антикоммунист, построил большую часть железнодорожных мостов и дорог из Персии, по которым в годы войны Англо-Американские Союзники доставляли в СССР военную помощь. Сын Олега учится в Оксфорде и состоит в Лейбористской партии. Второй сын Керенского работает в британской Томсон-Хьюстон Компании.

Александр Керенский имеет и другую связь с Великобританией. Один из его ближайших друзей стал политическим эмигрантом ещё до Февральской революции и женился на англичанке. Когда Керенский пришёл к власти, этот друг вернулся в Россию и возглавил его личный Секретариат. Спустя шесть месяцев, благодаря большевикам, он во второй раз оказался в эмиграции. Имя руководителя личного секретариата Керенского - Давид Соскис. Его сын Франк Соскис дважды занимал должность Главного Прокурора в Лейбористском правительстве в 1945-1950 и 1950-1951 годах.

(То есть всё было продано англоязычным задолго до революции. Вики: "Давид Владимирович Соскис (англ. David Soskice, псевдонимы Д. Сатурин, Д. Альбионов, Д. Форд; 27 марта 1866, Бердичев — 28 июня 1941) — российский революционер. Родился в еврейской семье купца Вольфа Соскиса и его жены Баси Любы Соскис. Изучал право в Киеве, Петербурге и Одессе. Присоединился к революционерам, несколько раз арестовывался. В 1893 эмигрировал в Швейцарию, а затем в 1898 году в Англию. Женился на Анне Софии Йохансен (Anna Sophia Johansen), дочери русского судьи норвежского происхождения (норвежского еврея), которая родила ему сына Виктора (1895–1986). Брак распался в 1902. Второй раз женился 20 сентября 1902 на Джульет Хюффер, дочери музыкального критика Фрэнсиса Хюффера и внучке художника Форда Мэдокса Брауна. Был знаком с Эдвардом и Констанс Гарнетт. Когда после Кровавого воскресенья мятежный священник Георгий Гапон бежал в Англию, он некоторое время скрывался в доме Соскиса в лондонском районе Хаммерсмит. В это время Соскис совместно с Джорджем Гербертом Перрисом по рассказам Гапона написали его биографию The story of my life («История моей жизни»), вышедшую под именем Гапона. После объявления в ноябре 1905 года амнистии вернулся в Россию. В 1905—1908 годах был корреспондентом ежедневной газеты The Tribune.Летом 1917 года снова в России. Личный секретарь Александра Керенского. Был корреспондентом газеты The Manchester Guardian. Во время Октябрьского переворота был в Зимнем дворце, после чего бежал из России.В 1921—1922 гг. состоял членом «Лондонского Комитета помощи голодающим в России». В 1924 получил британское подданство. Умер в Суррее 28 июня 1941 года. [править] СемьяСын Соскиса Фрэнк Соскис (en:Frank Soskice, 1902—1976), был членом британского парламента и министром внутренних дел в лейбористском правительстве Гарольда Вилсона, ему был пожалован титул барона." Прим. ред.)