Марксизм сегодня На первый взгляд, большевизм более актуален, чем классически...

На первый взгляд, большевизм более актуален, чем классический марксизм. Ведь он на полвека моложе учения Маркса. Несмотря на это, именно классики марксизма научно предвидели современные нам исторические процессы.

Еще в 1845-46 годах в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс писали:

«Это развитие производительных сил является, далее, необходимой предпосылкой потому, что только вместе с универсальным развитием производительных сил устанавливается универсальное общение людей, благодаря чему, с одной стороны, факт существования «лишенной собственности» массы обнаруживается одновременно у всех народов (всеобщая конкуренция), - каждый из этих народов становится зависимым от переворотов у других народов, - и, наконец, местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными. Без этого

1) коммунизм мог бы существовать как нечто местное,

2) сами силы общения не могли бы развиться в качестве универсальных, а потому невыносимых сил: они остались бы на уровне домашних и окруженных суеверием «обстоятельств», и

3) всякое расширение общения упразднило бы местный коммунизм».

Здесь перед нами предстают как процессы глобализации, так и приговор «местным коммунизмам» ХХ века, уже, в основном, приведенный историей в исполнение...

Впрочем, в каком отношении большевизм находится к марксизму - сегодня этот вопрос уже принадлежит истории. Вместе с делением российских марксистов на большевиков и меньшевиков. Заявлять о приверженности большевизму в начале XXI века - по сути дела означает вновь ориентироваться на радикальную буржуазно-демократическую революцию в национально-государственных рамках, которую должен проводить двуклассовый союз рабочих и крестьян под руководством авангардной партии, а не «трусливая буржуазия» и ее идеологи. Как и вновь произвольно называть такую революцию социалистической. Это означает, в свою очередь, вновь пытаться использовать революционные настроения рабочего класса для установления в стране не диктатуры пролетариата, а диктатуры над пролетариатом. Теоретические и практические расхождения между большевиками, меньшевиками и другими революционными течениями той эпохи во многом идут именно отсюда. Но очевидно, что сегодня перед российскими марксистами стоят уже иные проблемы и задачи.

Во-первых, нам нужно стать действительно марксистами, т. е. размежеваться с т. н. «марксизмом-ленинизмом». В СССР усилиями «красных профессоров» марксизм покрылся таким слоем ревизионизма, что превратился в свою противоположность.

К примеру, для многих «советских коммунистов» неожиданностью будет узнать, что по Марксу общественные формации делятся не на знаменитую «пятичленку»: первобытный строй, рабовладение, феодализм, капитализм, коммунизм, а на три: первобытный коммунизм, частнособственнически-эксплуататорская формация, глобальный коммунизм. И это не самое страшное искажение марксизма. Хуже, когда под властью «коммунистической» партии принадлежность ко вновь эксплуатируемому пролетариату объявляется поводом для «социалистической» гордости, что должно быть увековечено. Маркс смотрел на дело иначе:

«Поэтому понятие производительного рабочего отнюдь не исчерпывается отношением между деятельностью и ее полезным эффектом, между рабочим и продуктом его труда: оно включает в себя так же специфически общественное, исторически возникшее производственное отношение, делающего рабочего непосредственным орудием возрастания капитала. Следовательно, быть производительным рабочим – вовсе не счастье, а проклятье».

((«Капитал», том 1, отдел 5, глава 14).)

В ходе социальной революции пролетарское состояние наемного работника, производящего прибавочную стоимость, должно быть преодолено, а не, наоборот, распространиться на подавляющую часть общества, как было в СССР.

Или возьмем вопрос о государстве. Многие ли из «советских коммунистов» согласятся с тем, что после победы пролетарской коммунистической революции оно должно отмирать, а не укрепляться? Мысль об отмирании государства была особенно опасна в СССР, перед лицом правящей советской буржуазной бюрократии – «номенклатуры». Сегодня эту традицию с большим успехом наследует Северная Корея. Словом, большинство российских левых все еще ждет открытие подлинного марксизма!

Во-вторых, нам следует всерьёз заняться изучением богатого научного наследия классиков марксизма. По мысли Энгельса, с тех пор как социализм стал наукой, он требует к себе отношения как к науке - требует, чтобы его изучали. У современных марксистов есть компьютеры, Интернет, электронная почта, современная оргтехника, как правило, 8-часовой рабочий день. Есть (пока!) более-менее легальные условия деятельности. И при этом теоретически мы в большинстве случаев остаемся пока детьми перед ученостью, кругозором и глубиной мысли не то что классиков марксизма, а даже теоретиков любой из фракций РСДРП вековой давности.

Кроме того, нас ждет соединение марксизма с пролетарским движением. Но для этого в России и СНГ, естественно, должны быть и то, и другое. С годами молодые пролетарии, которые в отличие от своих отцов, не знают советских традиций «кнута и пряника», осознают свой классовый интерес и начнут все жестче его отстаивать. Немногочисленные примеры этого есть уже сегодня. Марксистам предстоит выступить катализаторами данного процесса. Необходимо ускорить и облегчить понимание глубокой исторической закономерности и неизбежности антагонизма классовых интересов пролетариев, значительной части других наемных работников, с одной стороны, и капиталистов-работодателей, с другой. Необходимо будет способствовать скорейшему объединению пролетариев в любые формы классовой самоорганизации, обретению ими собственных СМИ. А затем - подключаться к работе таких организаций, стимулировать в них революционно-коммунистическую струю против струи тред-юнионистской.

Для всего этого сами марксисты должны быть пролетариями или выходцами из близких к пролетариату слоев. Мы должны из собственной жизни черпать пролетарские традиции, взгляд на жизнь и вместе со своим классом сбросить, в конце концов, пролетарское состояние. Иное же социальное бытие, объективно формирует в людях другое - не пролетарски-коммунистическое - сознание. Тогда как освобождение пролетариата должно быть делом рук самого пролетариата.

Всё это вовсе не исключает необходимость политического авангарда пролетарского класса. Он, несомненно, возникнет. Только что это будет за авангард? Это будут никто иные, как наиболее образованные, классово сознательные и социально-активные пролетарии. Тем более, что сам капитал вынужден обеспечить немалому числу пролетариев приличное образование и более-менее широкий кругозор, чтобы они могли управляться с современным производством. Не случайно пролетарий с высшим образованием давно перестал быть редкостью - как в материальном, так и в не материальном производстве. Более того, капитал вынужден все больше допускать пролетариев к текущему управлению производством. Иначе отчуждение наемного труда сводит к нулю эффект от применения современных производительных сил. Ведь они все больше требуют творческого подхода к делу. А значит, в конечном счете, все более настоятельно требуют революционного преодоления любой формы наемного труда.