Положение в Петрограде к весне 1921 г

В течение трех лет, прошедших со времени Великого Октября, Советское государство провело целый ряд политических и экономических преобразований, коренным образом изменивших социальное положение трудящихся страны. После разгрома внешней и внутренней контрреволюции партия приступила к мирному строительству и проведению в жизнь социалистических преобразований в народном хозяйстве. Переход к мирному строительству проходил в сложных условиях, вызванных экономической разрухой шести лет империалистической и гражданской войн.

Резко сократилась численность рабочего класса — социальной основы пролетарской диктатуры. Если в 1913 г. во всех отраслях промышленности России насчитывалось 2536,4 тыс. рабочих, то в 1920 г. их число уменьшилось до 1222,8 тыс., т. е. составило только 47 % довоенной численности. [55] Во многих ключевых отраслях промышленности уменьшение числа рабочих было еще сильнее: в горной и металлургической промышленности — 15 %, в текстильной и швейной — 28, в химической — 37, в металлообрабатывающей — 43 %. Однако экономические трудности усугублялись также значительным ухудшением организации производства, что вызывалось саботажем прежних хозяев и части технической интеллигенции, а также недостаточной подготовкой новых хозяйственных кадров. По данным С. Г. Струмилина, «в промышленности валовая выработка рабочего упала… в 1920 г. до 26 % довоенной нормы…» [56]

Все это приводило к резкому падению промышленного производства как в абсолютном, так и в относительном выражении. Так, например, в 1920 г. было произведено по сравнению с 1913 г.: чугуна — 2,8 %, стали — 4,6 %. [57] Таковым оказалось положение в металлургии — основе современной индустрии. Промышленное производство в какой-то мере питалось старыми запасами и резервами, но это, разумеется, не могло оказать решающего влияния на экономический процесс.

Квалифицированные рабочие из голодающих городов массами устремлялись в деревню, где они и их семьи могли хоть как-то обеспечить себя продуктами первой необходимости. В 1916 г. в России количество городских жителей составляло 21 608,7 тыс. человек, а в 1920 г. — только 12 881,6 тыс. (т. е. 40,4 %); еще сильнее экономические трудности затронули города Центрально-промышленного района: за указанный период городское население здесь сократилось почти наполовину — на 44,9 %. [58] Распыление рабочего класса принимало угрожающие формы и представляло собой большую социальную опасность для молодого Советского государства. Политические последствия этого явления действительно проявились в тревожную весну 1921 г.

Хозяйственная разруха в промышленности дополнялась (и усугублялась) расстройством транспорта. В особенно тяжелом положении оказался железнодорожный транспорт — этот основной вид внутренних коммуникаций Советской России. Военные действия обычно велись вдоль железных дорог, особенно ожесточенные бои шли вокруг узловых станций, в результате железно-дорожное хозяйство оказалось сильно разрушенным. Особенно пострадал подвижной состав — вагоны и паровозы. Общая картина положения на транспорте представлялась в следующем виде: [59]

В конце 1920 г. к руководству транспортом пришел Л. Троцкий. Его администрирование, авантюризм, пренебрежение к массам еще более ухудшили положение на железных дорогах. Троцким был издан грозный приказ № 1042, по которому рабочие-транспортники были милитаризированы, роль профсоюзов практически сведена к нулю и т. д. Троцкий клялся на VIII Всероссийском съезде Советов (декабрь 1920 г.), что надвигающаяся зима «не грозит нам гибелью, не грозит нам полным параличом, которого мы могли бы ожидать в середине зимы». [60]

Однако эти заверения не сбылись. Попытка казарменного командования рабочим классом, пренебрежение ролью партии и профсоюзов, которое всегда отличало действия троцкистов, едва не привело транспорт к полной катастрофе, что в острейшей форме проявилось именно «в середине зимы» 1920/21 г.

К исходу гражданской войны в тяжелом положении оказалось и сельскохозяйственное производство. Существенно сократились посевные площади, а урожай основной продовольственной культуры — зерновых — уменьшился еще значительнее. Это видно из следующих данных: [61]

Как видно, падение производства в сельском хозяйстве оказалось относительно меньшим, нежели в промышленности. И это не случайно. Огромные социальные завоевания, которые получила деревня в результате победы Октябрьской революции, благотворно сказались на сельскохозяйственном производстве даже в условиях военного лихолетья. С другой стороны, мелкотоварное крестьянское хозяйство в России было еще слабо связано с техникой, почти не потребляло машин, искусственных удобрений и т. п. Естественно, что эти более простые (или даже иногда примитивные) формы ведения хозяйства оказались более устойчивыми по отношению к тяжелому экономическому положению, вызванному гражданской войной и интервенцией. Академик С. Г. Струмилин отмечал еще в 20-х годах, что средняя производительность одного работника в сельском хозяйстве была выше, чем в промышленности, и в 1920 г. составляла 84 % довоенного уровня. [62] Однако хозяйственная разруха, падение индустриального производства не могли не сказаться самым болезненным образом на сельскохозяйственном производстве. В 1920 г. промышленность смогла изготовить по сравнению с 1913 г. лишь следующее количество необходимых деревне машин (в %): плугов — 13,3; веялок — 7,4; борон — 5,8; молотилок и сеялок — 1,6 и т. д. [63] Как видно, производство сельскохозяйственных орудий было крайне недостаточным. В этих условиях совершенно очевидно, что деревня использовала старые, изношенные орудия, а это в самом близком времени должно было усугубить положение в сельском хозяйстве.

Сократилось промышленное производство потребительских товаров, равно необходимых как в городе, так и в деревне. Потребление некоторых основных видов таких товаров на душу населения видно из следующих данных: [64]

Потребление названных товаров на душу населения даже в 1913 г. следует признать незначительным — ведь речь идет о потреблении в течение целого года! Что же касается соответствующих данных за 1920 г., то этот уровень надо признать необычайно низким. В основном сокращение производства потребительских товаров отмечалось среди рабочих и вообще всех категорий трудящихся городов. По справедливому суждению В. И. Ленина,

«во время гражданской войны крестьянство получило больше экономических выгод, чем тот же пролетариат». [65]

В целом сельское население питалось лучше, чем городское, а нехватку промышленных товаров деревня ощущала не так остро — и в дореволюционное время эти товары сравнительно мало употреблялись в деревне. Таким образом, основная тяжесть экономической разрухи легла на плечи рабочего класса России.

В годы гражданской войны торговля между городом и деревней почти полностью прекратилась. Денежные знаки обесценивались, и процесс этот нарастал с каждым годом, а потом и с каждым месяцем. Номинальная зарплата рабочих выросла необычайно: в 1920 г. месячный заработок заводского пролетария составлял порой несколько тысяч рублей. Однако эти чудовищные суммы имели очень малую реальную значимость. По подсчетам С. Г. Струмилина, средняя зарплата рабочего в реальном исчислении составляла по отношению к уровню 1913 г.: в первом квартале 1921 г. — 21 коп. в месяц, а во втором квартале — 16 коп. [66]

В условиях падения реальной стоимости денежных знаков Советское государство распределяло продукты потребления преимущественно в форме прямой выдачи по карточкам. С 1920 г. эти выдачи стали осуществляться бесплатно. В конце 1920 — начале 1921 г. бесплатными сделались городской транспорт, коммунальные услуги, бани, была отменена квартирная плата и т. д. В целом по стране натуральные выдачи составляли следующую долю в заработке рабочего: в 1919 г. — 73,3 %, в 1920 г. — 92,6, в 1921 г. — 86,2 %. [67] (Данные за 1921 г. нуждаются в пояснении: некоторое уменьшение удельного веса натуральной оплаты по сравнению с предыдущим годом объясняется началом внедрения новой экономической политики; для первой половины 1921 г. характерно еще большее сокращение роли денежной оплаты, которая в ту пору практически утратила всякое реальное значение.)

В условиях гражданской войны и разрухи Советское правительство вынуждено было принимать жесткие меры для борьбы с трудовым дезертирством, недисциплинированностью, усиленно проводить в жизнь декреты о всеобщей трудовой повинности. Как временная мера намечалось использование частей Красной Армии на трудовом фронте. В январе 1920 г. в центральной печати были опубликованы тезисы ЦК РКП (б) «О мобилизации индустриального пролетариата, трудовой повицности, милитаризации хозяйства и применении воинских частей для хозяйственных нужд». [68] Тогда же была создана Украинская трудовая армия. Позднее появились Петроградская, Сибирская, Кавказская, Туркестанская и др. Личный состав этих трудовых армий комплектовался частично из красноармейцев, а также путем прямых мобилизаций среди населения. Так, например, в сентябре 1920 г. была проведена трудовая мобилизация граждан 1886, 1887 и 1888 гг. рождения в 37 губерниях; в общей сложности была призвана 131 тыс. человек, которые направлялись на транспорт, лесозаготовки, в строительство и т. д. [69]

Трудовые мобилизации были временной мерой, вызванной крайней необходимостью прикрыть бреши в расстроенной экономике страны. Они потребовали от трудящихся нового напряжения, новых усилий. Сыграв положительную роль в свое время, обеспечив в известном смысле острые потребности в некоторых отраслях промышленности, трудовые мобилизации не могли стать основой социалистического хозяйствования. Вскоре партия признала их изжившими себя.

Однако троцкисты, демагогически прикрывдясь «сверхреволюционной» фразеологией, пытались утверждать, что «милитаризация хозяйства» составляет магистральный путь советской экономики. Троцкистская политика пресловутого «завинчивания гаек» самым вредным образом сказалась на положении в народном хозяйстве, пагубно повлияла на моральное состояние рабочих, особенно транспортников. Враги социализма всячески раздували «идеи» Троцкого и его коллег, сочиняя басни о «казарменном коммунизме» в Советской России.

За годы гражданской войны и иностранной интервенции из всех крупных промышленных центров Европейской России особо тяжелый ущерб понес Петроград.

Разрушение экономических связей, прогрессирующий паралич транспорта крайне затруднили подвоз в бывшую столицу сырья и продовольствия. Меж тем близлежащие сельскохозяйственное районы сами являлись районами потребляющими. Угроза голода заставляла часть городского населения перебираться в деревню. Так вынуждены были поступать и многие коренные пролетарии, ибо заводы закрывались или работали с перебоями. Сокращение численности городского населения в ходе гражданской войны было общим явлением для всей России, однако петроградские масштабы представляются в этом отношении рекордными. Если население города на 1 ноября 1915 г. составляло 2347 тыс. человек, то на 2 июня 1918 г. там насчитывалось 1468 тыс. человек и, наконец, перепись 28 августа 1920 г. показала наличие в Петрограде всего лишь 799 тыс. человек, что составляло 30,8 % от данных 1915 г. [70]

Существенно изменилась и демографическая структура петроградского населения. В течение конца XIX и начала XX в. для столицы России с ее бурно растущей промышленностью, главным образом металлообрабатывающей, отмечалось преобладание мужского населения. В 1915 г. мужчины составляли 53 % жителей города, а в 1920 г. — уже только 41,7 %, что было связано прежде всего с многочисленными мобилизациями, которые в течение всей гражданской войны особенно часто затрагивали Петроград, как крупнейший пролетарский центр. Мобилизации периода гражданской войны привлекали людей не только на фронт и на военные нужды вообще, но и в продотряды, на советскую, партийную и иную работу. [71]

К исходу 1920 г. численность петроградских рабочих составила всего лишь 87,9 тыс. человек — почти в 5 раз меньше, чем в 1916 г. [72]

Уменьшение числа питерских пролетариев сопровождалось также значительным изменением их социального состава. На фабрики и заводы Петрограда пришло много представителей мелкобуржуазных, а то и буржуазных слоев населения: бывшие торговцы, ремесленники, интеллигенты, сотрудники царских государственных учреждений, учащиеся — вот кто нередко пополнял персонал петроградских предприятий. Процесс этот начался еще в годы империалистической войны, когда в заводских цехах, производивших военную продукцию, непролетарские элементы искали укрытия от воинской повинности. [73]

В период гражданской войны социальная миграция в петроградской промышленности приобрела своеобразный характер. С одной стороны, наблюдался отток кадровых рабочих, причем рабочих наиболее сознательных, опытных, а следовательно, квалифицированных, с другой — сильно сократился в то же время основной приток пополнения пролетарских кадров — беднейшего крестьянства, уходившего в город на заработки: революция дала беднякам землю, к тому же голодающий город не сулил крестьянам немедленного трудоустройства.

Мелкобуржуазные слои городского населения, интеллигенция, а также другие промежуточные социальные группы уже не могли искать себе прибежища в деревне, связь с которой еще сохраняли «молодые» кадры рабочего класса. Вот почему значительная часть этого населения искала прибежища на фабриках и заводах, где в условиях хозяйственной разрухи все же можно было найти средства к существованию. В условиях некоторой нехватки рабочей силы представители названных социальных слоев широко хлынули на петроградские предприятия.

Еще с января 1920 г. все население Советской России было распределено по материальному обеспечению на четыре группы: 1) рабочие, занятые на вредном производстве и в горячих цехах; 2) рабочие ударных (то есть особо важных) предприятий;. 3) «группа А» — «рабочие и служащие национализированных фабрик и заводов, домашние хозяйки, на иждивении которых находится не менее трех членов семьи, и советские служащие, работающие в советских учреждениях»; 4) «группа Б» — «ограниченное количество граждан, не занимающихся производственным трудом». [74]

Разумеется, мелкобуржуазные слои населения города попадали именно в последнюю или предпоследнюю группу. По решению Петрогубкоммуны [75] с 3 января 1921 г. хлебные нормы в Петрограде устанавливались в следующем размере: вредное производство — 2 фунта в день, ударные предприятия — 1,5 фунта, «группа А» — 1 фунт, «группа Б» — 0,5 фунта. [76]

Распыление основных пролетарских кадров порождало в 1920–1921 гг. то парадоксальное явление, что петроградские предприятия при расширении производственной программы начинали испытывать острую нехватку рабочих рук. В тех специфических условиях эту нехватку приходилось восполнять порой самыми неожиданными средствами. В феврале 1921 г., например, Петроградский губсовпроф направил на работу в учреждения и предприятия 306 бывших офицеров. [77] Подобное явление относится, разумеется, к разряду исключительных. К 1921 г. стало уже правилом пополнять фабричные кадры за счет так называемых трудармейцев, т. е. бывших бойцов Красной Армии, которые в мирной обстановке не демобилизовывались, а посылались на предприятия, а также лиц, привлеченных в порядке трудовой мобилизации (трудмобилизованных).

Точное количество этих контингентов, занятых в петроградской индустрии к началу 1921 г., установить не удалось. По утверждению А. С. Пухова (без ссылки на источник), в Петрограде в начале 1921 г. было занято 8–10 тыс. трудармейцев и несколько тысяч трудмобилизованных. [78] Документального подтверждения этим данным не нашлось. По сводке Совета профсоюзов, в ту пору на петроградских предприятиях насчитывалось 3203 трудармейца. [79] Цифру эту приходится признать весьма значительной по отношению к общему числу промышленных рабочих города в тот период. Почти 2,5 тыс. трудились на крупнейших металлообрабатывающих заводах (на Балтийском — 400, на Франко-русском — 209, на заводе Розенкранца — 420, Ижорском — 250 и т. д.). Например, на Балтийском заводе находился в полном составе 2-й запасной инженерный батальон (350 человек). Эта часть рабочих, жившая зачастую на казарменном положении и подчинявшаяся полувоенному регламенту, находилась в особо тяжелом положении. В том же документе Совета профсоюзов почти о каждой группе трудармейцев сообщалось: «острая нужда в обстановке и хозяйственном инвентаре», «нуждаются в теплой одежде», «обмундирования нет» и т. п.

Значительное» изменение социального состава промышленных рабочих приводило порой к падению трудовой дисциплины на петроградских предприятиях. Особенно невелика была производительность труда у лиц, привлеченных на заводы в порядке трудовой повинности. Специальный документ Петроградского губсовпрофа отмечал, что среди рабочих находится много «бывших паразитических, хозяйско-спекулятивных элементов», отмечались наиболее распространенные «виды труддезертирства: прогулы, самовольный уход, сокрытие своей профессии, опоздания и др.» [80]

В итоге так называемая непосещаемость, то есть различного рода прогулы, «в среднем за последние пять месяцев 1920 г. по всей промышленности Петрограда составила 15,9 % среди рабочих и 10 % среди служащих». [81]

Именно в этот период тяжелое положение широких масс трудящихся еще более усугубилось топливным и продовольственным кризисами, разразившимися одновременно и внезапно. Обе эти экономические катастрофы были взаимосвязаны и взаимообусловленны. Расстройство транспорта (в первую очередь железнодорожного) приводило к тому, что даже наличные запасы продовольствия и топлива порой было невозможно доставить в соответствующие районы.

Урожай 1920 г. в целом оказался благоприятным. Несмотря на военное лихолетие, сбор основных видов товарной продукции сельского хозяйства также прошел удовлетворительно. Однако доставка продовольствия в потребляющие районы Европейской России сделалась необычайно трудной. На узловых станциях Юга и Западной Сибири, Северного Кавказа и Средней Азии скапливались многие тысячи пудов хлеба, однако нехватало подвижного состава для своевременной его доставки. В то же время многие паровозы из числа исправных простаивали из-за нехватки топлива. В значительной мере именно этой причиной и вызывались продовольственные трудности в стране. 2 и 3 марта 1921 г. одновременно в газетах «Правда» и «Известия» было опубликовано официальное заявление президиума ВСНХ «Топливное положение СССР». [82] Отмечались три главных района топливного кризиса: Украина, где запас донецкого угля «на поверхности» (то — есть добытый за прошлые годы) был исчерпан, а наладить угледобычу не удалось; Западная Сибирь, где топливный кризис был связан с упадком работ в Кузнецком бассейне; и, наконец, Петроград, где положение с топливом, как подчеркивалось в центральной советской печати, резко ухудшилось именно в начале 1921 г.: в январе в город было доставлено лишь 35 % запланированного количества угля, а в феврале — 25 %.

Между тем петроградская промышленность «во второй половине 1920 г. начала расширять производство, многим крупным металлообрабатывающим предприятиям увеличили программу, были открыты горячие цеха, требовавшие большого количества топлива. Летом и осенью топливо поступало более или менее регулярно (в частности, речным путем). [83]

Расширение производства тормозилось нехваткой рабочей силы, которая пополнялась трудмобилизациями. [84] Эта мера, безусловно, была вынужденной: масса кадровых пролетариев распылилась далеко за пределы города, привлечь этих людей вновь на производство в условиях полуголодного Петрограда являлось делом весьма проблематичным.

Однако расширение производства оказалось кратковременным. Уже с декабря 1920 г. почти прекратился подвоз угля из Донбасса, который являлся традиционным поставщиком топлива для петроградской промышленности. Незначительное количество нефти, поступившее в Петроград, могло обеспечить лишь предприятия группы «водосвет» (то есть водоснабжение и освещение города). [85] В декабре 1920 г. и отчасти в январе 1921 г. предприятия действовали в основном за счет запасов топлива, оставшегося от летней навигации. [86] К началу февраля в Петрограде сложилось следующее положение: в наличии имелось 3200 тыс. пуд. топлива, а среднемесячная норма потребления равнялась 6000 пуд. [87]

Поступление топлива в Петроград в последнее полугодие 1920 г., по официальным данным Петросовета, рисуется следующим образом (ежемесячно в тыс. т): [88]

Таким образом, в Петроград за вторую половину 1920 г. было завезено 80 % запланированного количества твердого и 49 % жидкого топлива. Такое положение следовало бы признать тяжелым, но отнюдь не катастрофическим, если бы не одно немаловажное обстоятельство: резкое падение количества поступившего в город топлива в конце 1920 г.

Предприятия, задыхаясь от нехватки топлива, работали в пол-и четверть мощности. Это вызывало новые непроизводительные растраты сырья: при неполной загрузке цехов и, следовательно, малой производительности топлива расходовалось не меньше, а порой больше, чем при работе на полную мощность.

Давно нечищенные и неремонтированные паровые котлы потребляли двойную норму топлива. На заседании Петросовета 11 февраля 1921 г. было доложено, что в среднем на каждую единицу выпускаемой продукции расходуется топлива в 2–3 раза больше, чем до войны. [89]

Предвидя тяжелое положение с топливом в предстоящую зиму, ВСНХ еще 11 июля 1920 г. предписал местным организациям принять меры к снабжению населения из местных ресурсов. Впоследствии, однако, было отмечено, что месттяые организации не всегда хорошо справлялись с этим. [90] Именно так обстояло дело в Петроградском промышленном районе.

Основным топливом для Петрограда в создавшихся условиях должны были стать дрова. Лесных ресурсов собственно Петроградской губернии было недостаточно, поэтому заранее предполагалось, что топливные нужды индустриального центра будут пополняться за счет лесодобычи Олонецкой, Череповецкой, Вологодской, Новгородской и Псковской губерний. По расчетным данным предполагалось, что в январе 1921 г. Петрограду потребуется 18 тыс. вагонов дров, то есть по 600 вагонов в день; однако расстроенный транспорт не смог выдержать этой нагрузки, и в целом за указанный месяц было доставлено лишь 15 % расчетного количества дров. [91] Специальная комиссия СТО отметила в своем постановлении от 24 февраля 1921 г., что доставка дровяного топлива в Петроград в течение всей зимы систематически не выполнялась. [92]

В создавшихся условиях партийная организация Петрограда была вынуждена принять чрезвычайные меры. 1 февраля Исполком Петросовета специальным решением создает особую «топливную пятерку». В принятом по этому поводу постановлении указывалось:

«Пятерке этой, облеченной весьма широкими полномочиями, поручается все дело снабжения Петрограда дровами. В распоряжение пятерки откомандировываются 100 ответственных работников, которые должны быть мобилизованы в 24 часа». [93]

«Топливной пятерке» были подчинены все организации, ведавшие погрузкой и перевозкой дров по железным дорогам, ей предоставлялись карательные функции. [94]

С 5 февраля в «Петроградской правде» появляется специальная рубрика «На топливном фронте», материалы которой, напоминавшие фронтовые сводки, шли весь февраль и часть марта, даже во время резкого обострения положения в дни кронштадтского мятежа. Чрезвычайными усилиями «топливной пятерке» удалось добиться некоторого улучшения в подвозе топлива. [95]

В целом за февраль поступление к городу топлива (в том числе торфа) увеличилось по сравнению с январем почти в 1,5 раза: по данным Петротопа, в январе прибыло в Петроград 5949 вагонов с топливом, а в феврале — 8929 вагонов. [96] В этом большую роль сыграло принятое Совнаркомом 1 февраля 1921 г. решение о закупке за границей около 300 тыс. т каменного угля; по словам В. И. Ленина, уголь предназначался для того, «чтобы оживить промышленность Петрограда и текстильную». [97] По сообщениям печати, первые эшелоны с импортным углем стали прибывать в Петроград из Архангельска уже в 20-х числах февраля. [98]

Зима в Петрограде выдалась необычайно суровой и снежной. Для отопления начали использовать деревянные строения — в ту пору они составляли основную часть застройки городских окраин. Слом домов принял довольно широкие размеры: за зиму 1920/21 г. (с ноября по февраль) было разобрано 175 деревянных зданий, что дало в общей сложности 3 тыс. куб. саж. дров — 2 тыс. распределили между населением, 1 тыс. пошла на нужды учреждений. В феврале к слому намечено было еще 50 строений. [99] Слом деревянных домов получил большое распространение; Петросовет должен был даже принять специальное обращение, где население предупреждалось, что слом строений можно производить лишь по разрешению Совнархоза. [100]

Топливный голод тяжело ударил по железнодорожному транспорту, который и без того переживал затяжной кризис. Составы с грузами застревали на станциях. В феврале 1921 г. специальная комиссия, возглавляемая Ф. Э. Дзержинским, обнаружила в Курском железнодорожном узле 931 вагон с грузами, в Харькове — 400 вагонов. [101] В значительной мере эти пробки создавались из-за отсутствия необходимого количества топлива. Еще более тяжелое положение сложилось на северных и северозападных железных дорогах, расположенных вдали от каменноугольных районов. К тому же зимой 1921 г. начались сильные снегопады, сопровождаемые метелями. Порой движение на дорогах, ведущих к Петрограду, нарушалось из-за снежных заносов. Останавливались поезда, на которых доставлялись в город топливо и продовольствие.

Транспортные трудности ухудшили и без того тяжелое продовольственное положение Петрограда. Иногда поезда с хлебом застревали на дорогах. Так, например, 15 февраля к Петрограду не удалось подвезти ни одного состава с продовольствием. [102] Это был, так сказать, пик в перебоях со снабжением, однако в ближайшие недели сколько-нибудь заметного улучшения положения не наблюдалось: немногочисленные составы с хлебом с трудом пробивались в Петроград.

Все это усугублялось тем, что город с семисоттысячным населением оказался без необходимых продовольственных резервов. По сводкам Петрокоммуны, 3 марта запасов хлеба оказалось на один день по нормам «в половинном размере», а 4 марта — на четыре дня «по сокращенной норме». [103] Такое положение сохранялось в течение всего марта.

В январе-феврале максимальная скорость маршрутных поездов с продовольствием составляла 84 версты в сутки, но порой она падала до 32 верст. [104] При такой скорости продовольственные грузы не только доставлялись с опозданием, но и портились. Так, например, яйца из Сибири прибыли в Петроград на 50 % испорченными; поступивший в конце 1920 г. картофель по тем же причинам оказался мороженым и к употреблению не годился. [105]

В декабре 1921 г. при СТО была образована Комиссия по снабжению столиц (Москвы и Петрограда). [106]20 января Комиссия, заседавшая совместно с представителями Моссовета,

«установила, что подход хлебных грузов за последние две недели к Московскому и Петроградскому узлам значительно понизился. Указанный факт объясняется главным образом недостатком топлива на железных дорогах, снежными заносами и метелями…»

При этом в заявлении Комиссии подчеркивалось, что «временное ухудшение в деле снабжения топливом транспорта отнюдь не означает ухудшения продовольственного положения республики. Последнее можно считать вполне удовлетворительным». Комиссия тем не менее постановила

«сократить в Москве, в Петрограде, в Иваново-Вознесенском районе и в Кронштадте выдачу хлеба населению по карточкам временно с 22 января по 1 февраля на 10 дней в размере 1/3 прежней выдачи, то есть выдавать прежнюю 2-дневную норму в 3 дня». [107]

Работа транспорта улучшалась медленно, подвоз продовольствия не возрастал, поэтому в течение зимы уменьшение продовольственных пайков в Петрограде пришлось проводить неоднократно. После того как, согласно решению от 20 января, хлебные нормы были снижены на срок в 10 дней, по истечении этого срока к прежнему уровню вернуться не удалось. [108] Нередки были задержки с выдачей хлеба насрлению. 17 февраля Петросовет объявил о новом снижении хлебных норм для некоторых категорий граждан. [109] Тогда же были отменены некоторые специальные продовольственные пайки. [110] Следует отметить, что Петроград до весны 1921 г. обеспечивался продовольствием только посредством органов централизованного государственного снабжения, ибо в условиях ограничения свободной торговли доставка хлеба частными лицами лимитировалась, а для борьбы с нарушителями хлебной монополии на дорогах были установлены заградительные отряды. Роль кооперации оказалась незначительной. По оценке В. И. Ленина, она находилась в ту пору «в состоянии чрезмерного задушения». [111]

В тяжелых условиях разрухи партийная организация Петрограда принимала срочные меры, чтобы спасти трудящееся население города от угрозы надвигающегося голода. Еще с лета 1920 г. рабочие и служащие и члены их семейств были прикреплены к столовым, где питание предоставлялось за счет части пайков работающих. К декабрю такие столовые обслуживали около 600 тыс. человек. [112] При всех перебоях в снабжении, при всех недостатках первой в нашей стране системы общественного питания, о чем не раз говорилось в заявлениях завкомов в феврале 1921 г., [113] эта форма продовольственного снабжения рабочих сыграла в то тяжелое время несомненно положительную роль — рабочие и служащие Петрограда в трудные месяцы 1920–1921 гг. все же обеспечивались более или менее регулярным питанием. Один из деятелей Петрокоммуны справедливо говорил, что в ту пору «не было иного выхода», что при индивидуальном питании рабочий, получив свою скудную месячную норму, «съест ее за неделю и скажет, что работать не будет… а в общем котле мы знаем, что кое-что достанется». [114]

Сокращение норм хлебной выдачи, перебои в снабжении населения другими видами продовольствия, не вполне удовлетворительная работа общественных столовых — все это в сочетании с резким ограничением свободной торговли неизбежно приводило к тому, что рыночные цены в Петрограде с осени 1920 г. неуклонно поднимались. Динамика цен на важнейшие продовольственные продукты выглядела следующим образом (в руб. за фунт): [115]

Сколь ни велика была инфляция денежных знаков в изучаемое время, быстрый рост рыночных цен приводил к тому, что в зимние месяцы 1921 г. петроградский рабочий практически оказывался не в состоянии пользоваться частным рынком.

Не только продовольствие, но и все другие товары первой необходимости сделались крайне дефицитными. Наблюдалась нехватка мыла, спичек, керосина, тканей, одежды, обуви и т. д. Все эти предметы имелись на складах Петрокоммувы в самых незначительных количествах и распределялись исключительно по ордерам. Ордера выдавались в основном в индивидуальном порядке. В фондах петроградских профсоюзов сохранилось множество документов такого рода. Приведем лишь один пример, причем следует подчеркнуть, что масштабы выдачи были типичными для того времени:

«Совет профсоюзов просит выдать т. Агулянскому — секретарю комитета по организации празднества (имеется в виду годовщина Февральской революции. — С. С.) следующие необходимые ему предметы: 1 пару обуви, 4 пары носков, 12 штук пуговиц».

А далее следовали подписи весьма ответственных лиц. [116]

Впрочем, остро нуждались в самом необходимом все коренные питерские пролетарии. Документы Петроградского совета профессиональных союзов и других общественных организаций сохранили бесчисленные свидетельства на этот счет. Удовлетворить нужды рабочих советские и профсоюзные органы по большей части не могли или делали это в крайне незначительном размере. Так, например, профсоюз текстильщиков 1 марта распределял по «своим» предприятиям прозодежду. Задача была не из легких, так как на 5602 рабочих-текстилыцика приходилось всего-навсего 427 пар прозодежды. [117]

Зима принесла с собой еще одно несчастье, которое легло на плечи рабочего класса: из-за нехватки топлива была остановлена работй на многих фабриках и заводах Петрограда.

18 января 1921 г. Исполком Петросовета постановил:

«Ввиду возникших затруднений с подвозом топлива… в целях экономии топлива, принимая во внимание, что в течение настоящей недели предстоят два праздника (19 и 22 января), все заводы и фабрики гор. Петрограда закрываются на время с 19 по 23 января включительно…»

Исключения делались лишь для некоторых предприятий (по ремонту транспорта, хлебозаводов и т. п.). [118] Эта мера оказалась, однако, недостаточной. Уже 25 января Петросовет принял постановление закрыть с 1 февраля на неопределенный срок девять небольших фабрик и заводов, а кроме того, еще несколько полиграфических предприятий с общим числом рабочих 1938 человек; особо оговаривалось, что рабочие эти «будут распределены по другим заводам Петрограда». [119] Увы, все это оказалось недостаточным, чтобы хоть как-то смягчить обостряющийся топливный кризис.

Вечером 11 февраля 1921 г. Петросовет после бурного заседания вынес драматическое решение: закрыть до 1 марта 93 предприятия. [120] Характерная деталь: заседание Совета заканчивалось в полной темноте — прекратилась подача электроэнергии.

Список предприятий, подлежащих закрытию, был опубликован в газетах. [121] Среди них значились такие гиганты, как Путиловский, Сестрорецкий, «Треугольник», Франко-русский, Лесснера, завод Барановского, Лангензипен и многие другие крупнейшие предприятия Петрограда. В постановлении Совета указывалось:

«За рабочими и служащими приостанавливаемых предприятий сохраняется соответственная продовольственная группа (то есть получение продовольственного пайка по прежней норме. — С. С.). Заработная плата на время приостановки устанавливается исходя из среднего заработка, принимая во внимание сдельные и премиальные работы». [122]

Таким образом, партия стремились максимально обеспечить нужды петроградского пролетариата в тяжелый период пика топливного и продовольственного кризисов. При этом, исходя из интересов общественного производства, предполагалось, что рабочих с бездействующих предприятий следует привлечь к ремонту оборудования, уборке заводской территории и т. п., а часть их «выделить для нужд топливных организаций в виде особых рабочих бригад». [123] Всего на остановленных предприятиях было занято около 27 тыс. рабочих, из них 17 809 металлистов. [124]

Профессиональные союзы со своей стороны также прилагали усилия, чтобы возможно более рационально и экономно использовать вынужденный перерыв в производственной работе. Так, например, правление союза табачников постановило 14 февраля:

«Рабочие должны по-прежнему ежедневно являться на работу и регистрироваться. Фабрично-заводские комитеты должны изыскивать способы использования излишка рабочей силы, не занятой физическим трудом, для культурной и всякого рода иных работ. В отношении заработной платы и продовольственного пайка остаются все прежние условия. С 14 числа (февраля. — С. С.) ни одно из закрытых предприятий не имеет права пользоваться током, если даже таковой будет дан, и все злоупотребления в этом отношении должны быть пресечены в корне». [125]

Принятые постановления такого рода осуществлялись практически. О тех же табачниках в печати позднее сообщалось:

«Ввиду запрещения пользоваться электрической энергией фабрика (№ 4. — С. С.}пустила в ход ручные станки, дающие возможность 125 рабочим заняться несложным ремонтом. 200 человек заняты доработкой и укладкой изделий. 428 человек заняты уборкой снега и переноской сырья» пустила в ход ручные станки, дающие возможность 125 рабочим заняться несложным ремонтом. 200 человек заняты доработкой и укладкой изделий. 428 человек заняты уборкой снега и переноской сырья». [126]

Аналогичная обстановка была и на трех других табачных предприятиях.

Профсоюзы направляли своих активистов с фабрик и заводов в качестве организаторов на заготовку и транспортирование топлива. [127] На Путиловском заводе союз металлистов создал отряд из квалифицированных рабочих, который был направлен в Пермь для ускорения отправки топлива с Урала в Петроград; на заготовку топлива направлялись рабочие с «Треугольника», с фабрики Торнтон и ряда других временно остановленных предприятий. [128]

В то же время продолжали работу с полной нагрузкой более 150 предприятий, в том числе такие крупные, как Балтийский судостроительный (3284 рабочих), Обуховский сталелитейный (3896), Трубочный (1167), Невский судостроительный (925) и ряд других. [129]

Закрытие многочисленных предприятий крупнейшего индустриального центра Советской России было делом чрезвычайным, и партия понимала это. Уже 12 февраля в «Правде» появилась передовая статья с выразительным заголовком — «Тревога». Комментируя решение Петроградского Совета, центральный орган РКП (б) отмечал:

«Всякий сообразит, что означает и для Питера, и для России такое положение вещей. Это, во-первых, огромная экономическая угроза. Это, далее, угроза социальная, так как закрытие таких заводов распыляет пролетариат и подрывает нашу основную классовую базу».

Партия смотрела в глаза надвигающимся трудностям:

«Положение на железных дорогах и закрытие петербургской индустрии есть тяжелейшее поражение на фронте труда… Вот почему мы бьем тревогу. Вот почему мы зовем всех к делу и прежде всего к делу восстановления нашей промышленности». [130]

Рабочий класс вынес на своих плечах основные тяготы и лишения трех лет гражданской войны. Особенно нелегкая судьба выпала на долю питерских пролетариев, которые массами уходили на фронты, дважды отбивали нападения белогвардейцев на город, пережили голод 1918 г., напряженно трудились на оборону. Следует указать также на своеобразный психологический фактор, влияние которого сильно сказалось в ту пору. Белогвардейцы и интервенты были разбиты. Война закончилась. В представлении широких масс трудящихся господствовала убежденность, что теперь сразу же, немедленно должно начаться резкое и заметное улучшение жизни. Накопившаяся усталость трудящихся, о которой в ту пору неоднократно говорил В. И. Ленин, стала питательной средой для роста всякого рода мелкобуржуазных настроений. На X съезде партии Ленин отмечал, что настроения мелкобуржуазной анархической стихии сказались «на пролетариате очень широко». [131]

Любопытным документом, подтверждающим эту ленинскую мысль, является ходатайство завкома завода «Арсенал» в президиум Петроградского губсовпрофа от 26 января 1921 г.

«Январь месяц истекает, — отмечалось в нем, — а продуктов для рабочих никаких не выдано. Беря во внимание их критическое положение в смысле продовольствия, просим принять энергичные меры для удовлетворения таковыми в срочном порядке. Требования со стороны рабочих уже неоднократно поступали, но удовлетворить их нет никакой возможности, несмотря на принятые с нашей стороны самые решительные шаги по этому вопросу. Может в дальнейшем получиться печальная картина, за что ответственность с себя снимаем». [132]

Здесь все выразительно: и стилистика текста, не оставляющая сомнения, что автором документа являлись рядовые рабочие, и тяготы положения трудящихся, и назревающее раздражение (завод стал в дальнейшем одним из центров так называемой волынки), и некоторая вялость и пассивность завкома — руководящего органа предприятия, — которая столь отчетливо сквозит в последней фразе.

Необычайные трудности суровой зимы 1920/21 г. не могли не оказать пагубного воздействия на настроение петроградских пролетариев. Среди части рабочих, в особенности среди трудмобилизованных, трудармейцев, женщин, появились признаки апатии, нервозности, падения дисциплины.

В Петроградский губсовпроф с января 1921 г. стали поступать сообщения о различных эксцессах на предприятиях. Так, например, 12 января в литейном цехе «Арсенала» «произошло волнение на почве экономической», рабочие выдвинули ряд требований к администрации, но «после полученного разъяснения от заводоуправляющего и завкома и обещания ходатайствовать об удовлетворении их требований» приступили к работе; 13 и 14 января аналогичные события произошли на том же предприятии в другом цехе. [133]20 января имел место коллективный отказ от работы на Поллюстровском заводе. [134]21 января женщины-работницы прачечной № 1 отказались отправиться по наряду на выгрузку дров. [135]

Закрытие ряда фабрик и заводов в феврале еще более накалило обстановку на некоторых петроградских предприятиях. В ту пору мелкобуржуазные настроения части пролетариата проявились в наиболее сильной степени. 8 февраля прекратила работу механическая мастерская Балтийского судостроительного завода, что вынудило остановить производство всего этого крупного предприятия, выполнявшего важнейшие государственные заказы. Даже в разгар топливного кризиса работы на этом заводе не прекращались. Заминка продолжалась два дня, и для ликвидации ее потребовалось личное вмешательство тогдашнего председателя петроградского союза металлистов И. И. Лепсе. [136]

В середине февраля рабочие ряда петроградских предприятий предъявили в Совет профсоюзов свои пожелания и претензии по экономическим и социальным проблемам. В архиве сохранились документы такого рода по заводам бывш. Дюмо, Балтийскому судостроительному, Кабельному и «Арсеналу». [137] Основное место в претензиях рабочих отведено вопросам насущного экономического порядка. Это формулировалось как в общей форме (требование рабочих Кабельного завода: «усиление удовлетворения всего населения продовольствием»), так и в узкоконкретной (например, рабочие завода бывш. Дюмо требовали предоставить им мыло и ордера на баню).

Однако ряд рабочих претензий касался вопросов социальных.

И здесь прежде всего следует отметить единодушное пожелание отменить или ограничить деятельность заградительных отрядов. Серьезные возражения вызывало также использование на заводах лиц, привлеченных в порядке трудовой повинности. Высказывались и пожелания о некотором ослаблении контроля за мелкой торговлей, в особенности для рабочих коллективов.

В свою очередь президиум союза металлистов постановил обратиться «ко всем рабочим через завкомы телефонограммой и печатанием в газетах о необходимости широко принять участие своими письмами в газетах и писать о всех злоупотреблениях отдельных лиц и учреждений и нуждах рабочих». Учитывая, что в недавнем прошлом письма трудящихся порой оставались без последствий, совет решил также

«принять меры, чтобы все письма рабочих, изобличающие те или иные преступления, печатались в газете «Маховик» (орган петроградских профсоюзов. — С. С.}, для чего на каждом заводе установить специальные ящики (куда рабочие будут опускать письма)….», для чего на каждом заводе установить специальные ящики (куда рабочие будут опускать письма)….» [138]

Говоря о положении в Петрограде зимой 1920/21 г., нельзя не отметить в этой связи слабость тогдашнего политического руководства города, возглавляемого Г. Зиновьевым. Зиновьев и его единомышленники оторвались от масс, утратили связь с рабочим классом, игнорировали мнение широкой партийной общественности. Зиновьевское руководство отличалось местничеством, саботировало директивы центральных органов Советского государства. Примером тому является попытка в 1920–1921 гг. построить электростанцию в Уткиной заводи; в условиях хозяйственной разрухи эта рекламная затея отняла много средств, которые могли бы быть использованы куда более эффективно. В своих фрондерских по отношению к центральным органам Советской власти выступлениях в печати Г. Зиновьев фактически противопоставлял Петроград центру. [139]

В тяжелые для Петрограда дни января и февраля 1921 г. Зиновьев большую часть времени отсутствовал в городе, его ставленник Зорин оказался не способным проводить политику партии в тех сложных условиях. Уже 21 февраля на заседании Петроградского губкома раздались предупреждающие голоса:

«Мы стоим перед моментом, когда могут быть демонстрации». [140]

Тогда же Зорин был снят с поста секретаря Петроградского комитета, но события уже в некоторой степени вышли из-под контроля петроградского руководства.

При этом следует подчеркнуть, что партийная организация Петрограда в целом и в особенности рядовые коммунисты, тесно спаянные с трудящимися массами, вполне понимали сложность создавшейся обстановки, видели нарастание трудностей и были готовы к их преодолению. Об этом свидетельствуют материалы 14-й губернской партийной конференции, состоявшейся в последних числах января. Конференция прошла активно, в обстановке деловой критики и самокритики, причем особое внимание делегатов привлекли топливные и продовольственные трудности и в особенности социальные последствия, с ними связанные. В резолюции конференции, принятой 31 января, говорилось в связи с приостановкой работы на некоторых предприятиях: «Закрытие происходит в момент, когда усилиями лучшей части петроградских рабочих и работниц был пущен ряд заводов, производительность поднялась и одушевление рабочих было большое». Коммунисты предвидели надвигающиеся трудности: «Конференция считает, что удар, нанесенный петроградской промышленности, может привести к самым тяжелым последствиям для Питера». При этом конференция заверяла ЦК РКП (б), что «организация напряжет все силы, чтобы облегчить кризис…». [141]

Ухудшение материального положения, помноженное на усталость, сделалось питательной средой для активизации разного рода антисоветских настроений. С начала 1921 г. отмечается некоторое возрастание активности уцелевших мелкобуржуазных партий. Сведений об их практической деятельности сохранилось крайне мало, но имеющиеся источники убедительно свидетельствуют, что осколки меньшевиков и эсеров пытались внести свою лепту в дело подрыва Советской власти. Вряд ли справедливо мнение тех исследователей, которые полагают, что демонстрации на улицах Петрограда в конце февраля были организованы исключительно меньшевиками и эсерами [142] — у них имелось слишком мало сил для этого, однако в целом подстрекательная роль бывших соглашателей несомненна.

В феврале-марте на некоторых фабриках и заводах Петрограда распространялись меньшевистские листовки, отпечатанные типографским способом; две из них, призывавшие рабочих к забастовкам и к созданию разного рода «делегаций», подписаны петроградским комитетом меньшевиков. [143] Несколько меньшевистских листовок опубликовала тазета «Воля России». Помимо разного рода антисоветских призывов они содержали и лозунг созыва Учредительного собрания. Листовки подписывались не только петроградским комитетом меньшевиков, но также «группой рабочих-социалистов Невского района» и некоей «Группой социал-демократов». [144]

Любопытный комментарий к этой деятельности меньшевиков дал их известный лидер Ф. И. Дан, находившийся в тот период в Петрограде. Год спустя, оказавшись в эмиграции, он заявил в интервью:

«В конце февраля в Петрограде возникло забастовочное движение, причем петроградская организация нашей партии содействовала организованности рабочего движения (то есть подстрекала несознательных рабочих против Советской власти. — С. С.) и распространяла летучки и воззвания, которые в силу условий печатались в Стокгольме». [145]

Возможно, не только меньшевики пользовались помощью закордонных издателей. В материалах Петросовета сохранились три прокламации, обращенные к рабочим, матросам и красноармейцам. Прокламации эти не подписаны, но их вряд ли можно толковать как меньшевистские, в которых непременно бы присутствовала «социалистическая» фразеология, а здесь лексикон явно белогвардейский («Долой комиссаров, и все будем сыты» и т. п.). [146] Бумага, шрифты, некоторые полиграфические особенности и характерные опечатки безусловно свидетельствуют о заграничном происхождении названных листовок.

Активизировали свою деятельность в Петрограде и эсеровские организации. [147] Появились прокламации, подписанные анархистами. [148] Наконец, оживились различные консервативные группировки. В конце февраля распространялась белогвардейская листовка «Призыв к верным», отличавшаяся откровенно религиозно-монархической фразеологией; тогда же распространялась прокламация эмигрантского «Союза возрождения России», отпечатанная за рубежом. [149] Отмечены были многочисленные антисемитские выступления во время эксцессов на некоторых предприятиях Петрограда. [150] Преувеличенные слухи об антисемитских настроениях уличных толп передавались в эмигрантской печати. [151]

Случались и открытые выступления мелкобуржуазных деятелей. Например, 14 февраля на заводе Лесснер меньшевик Каменский выдвинул на рабочем собрании резолюцию, в которой содержались следующие требования:

«1) перевыборы всех Советов посредством тайного голосования, 2) коалиция всех социалистических партий, 3) восстановление свободы торговли, 4) восстановление частной собственности, вплоть до крупной, 5) свобода труда, 6) свобода передвижения и 7) снятие заградительных отрядов».

Затем этот же документ выдвигался другими меньшевиками в последующие дни на заводе Нобеля, на некоторых предприятиях Васильевского острова и т. д. [152]

Следует отметить, что меньшевистские требования как бы предваряют появившуюся две недели спустя знаменитую «резолюцию» мятежных кронштадтцев.

Таким образом, в февральские дни 1921 г. в Петрограде «спектр» антисоветской агитации был довольно-таки широк. Агитация эта отличалась грубостью, примитивизмом и апеллировала к низменным инстинктам, спекулируя на тяготах материального положения трудящихся. Не следует преувеличивать значения этой антисоветской агитации, но сам факт резкого ее усиления в критические дни зимы 1921 г. является в высшей степени показательным.

«Волынка» в Петрограде протекала следующим образом. 21 февраля на Трубочном заводе, где уже и раньше имели место случаи прекращения работы, состоялось собрание, на котором антисоветским элементам удалось провести резолюцию явно провокационного, подстрекательского порядка». [153] Тогда по решению Исполкома Петросовета завод был закрыт и было объявлено о предстоящей перерегистрации всех служащих и рабочих. [154] В эти дни на многих предприятиях Петрограда стали появляться неизвестные «агитаторы», призывавшие к забастовкам.

23 февраля остановилась работа на заводе «Арсенал» — это предприятие государственного значения, как и несколько других такого же характера, не прекращало производства даже в самое тяжелое для петроградской промышленности время (в изучаемый период там трудилось 1309 человек [155]).

Состоялось общее собрание рабочих и служащих, на которое приехал председатель Петроградского совета профсоюзов Н. М. Анцелович и выступил с докладом. Конфликт на заводе не принял острого характера, но напряженная обстановка там в какой-то мере сохранялась. Собрание рабочих постановило

«для улучшения и помощи рабоче-крестьянской власти созвать общегородскую конференцию в лице комиссий, выбранных на заводах и фабриках с правом широких полномочий…». [156]

«Петроградская правда» 24 февраля вышла с передовой «Руки прочь!», призывая трудящихся к отпору подстрекателям, прежде всего меньшевикам и: эсерам. «Кое-где, — отмечала газета, — им удалось добиться того, что на заводах волынят». [157]

События, происшедшие в день выхода газеты, подтвердили своевременность ее предупреждений и призывов. Утром группа лиц с закрытого Трубочного завода числом около 200–300 человек (из общего количества 1167 рабочих) вышла на улицы Васильевского острова и сорвала работу на расположенной по соседству табачной фабрике Лаферм, где были заняты в основном женщины, а з. атем на Балтийском заводе. Около 10 час. утра собралась беспорядочная и разнородная толпа численностью 2000–2500 человек. [158] Состав этой толпы очень трудно определить, ибо к «волынщикам» с названных трех предприятий присоединилось значительное число прохожих и некоторое количество явных провокаторов.

Подхваченное мещанскими и прямо антисоветскими элементами, выступление «волынщиков» превратилось в провокационную демонстрацию. Около 12 час. толпа числом 300–400 человек подошла к Дерябинским казармам, где находилась гауптвахта Петроградской морской базы, и потребовала освобождения арестованных; характерно, что в толпе уже находились вооруженные люди. [159] Они разоружили караул гауптвахты, часть арестованных была освобождена. Все это произошло быстро, в течение 10–15 мин., причем впоследствии свидетели говорили, что в нападавшей толпе находилось несколько человек в матросской и красноармейской форме. [160] Характерно, что у караульных отбирали не только винтовки, но и патроны, явно намереваясь использовать забранное оружие.

Нападение на Дерябинские казармы не ограничилось описанным инцидентом. Ночью неизвестными лицами, напавшими из засады, был разоружен высланный от караула вооруженный патруль; при этом опять-таки нападавшие забрали патроны (500 штук). [161] Это повышенное «внимание» к Дерябинским казармам можно смело связать с будущим кронштадтским мятежом, который уже назревал в описываемое время.

Провокационные действия подстрекателей потребовали решительных мер, и такие меры последовали со стороны органов Советской власти Петрограда. На Васильевский остров направили части красных курсантов. Толпа была рассеяна. При этом следует подчеркнуть, что курсанты оружия не применяли, в то время как из толпы было произведено несколько выстрелов и один курсант был ранен. [162]

Таким образом, уже в первые часы, когда «волынка» из заводских ворот выплеснулась на улицу, отчетливо проявилась ее агрессивная, антисоветская направленность (нападение на гауптвахту, освобождение под угрозой оружия арестованных матросов, стрельба в курсантов, контрреволюционная агитация на улицах и т. п.). По свидетельствам очевидцев, бросалось в глаза, что в толпе демонстрантов было много интеллигентов (служащих, студентов и т. п.); на табачной фабрике Лаферм в тот же день задержали за подстрекательство к забастовке нескольких «спекулянтов», у которых обнаружили при обыске большие суммы денег. [163] Особо настораживало участие в эксцессах военнослужащих — нет сомнений, что это были те самые деклассированные элементы, некоторое число которых оказалось к исходу гражданской войны в Красной Армии и на флоте. Именно из их числа в недалеком будущем рекрутировалось большинство участников кронштадтского мятежа.

В обстановке экономических и политических затруднений анархические выступления отсталой части рабочего класса, всех этих несознательных, стихийных «волынщиков», немедленно подхватывались и раздувались всеми оттенками враждебных социализму социальных групп. Для борьбы против вполне сознательных подстрекателей и отсталых пролетариев следовало принять срочные меры. Во второй половине дня 24 февраля состоялось экстренное заседание бюро Петроградского комитета партии с повесткой «О мероприятиях завтрашнего дня в связи с мятежом на заводах». Бюро Петроградского комитета приняло подробное постановление, содержание которого принципиально важно для изучения дальнейшего хода событий:

«Утвердить штаб в составе трех человек: тт. Лашевича, Анцеловича и Аврова, при штабе технический аппарат укрепленного района во главе с комендантом.

Организовать в районах тройки в составе: организатора района, командира соответствующего коммунистического батальона территориальной бригады, комиссара командных курсов. Такие же тройки организовать в уездах в составе: организатора уездного комитета партии, представителя Исполкома и уездвоенкома.

Штаб должен начать действовать немедленно по получении приказа. Немедленно восстановить связь центрального штаба с районными.

От имени Исполкома объявить военное положение, в развитие этого постановления дать приказ от военного совета. Военное положение входит в силу с момента фактического опубликования.

Хождение по улицам разрешается до 11 час. вечера.

Восстановить в районах отряды особого назначения, приведя их в боевую готовность.

Иметь в районах дежурную роту днем и ночью.

С работающих предприятий снимать коммунистов только с разрешения главного штаба. Поручить районным штабам организовать тройки во всех учреждениях и предприятиях, где они найдут необходимым.

Поручить центральному штабу в кратчайший срок снабдить районы оружием…

Поручить бюро ПК совместно с утвержденным центральным штабом закрывать заводы в зависимости от хода событий.

Принять энергичные меры к охране электрических станций 86-го года и Обуховской, снабдив их топливом в первую очередь за счет других учреждений.

Поручить бюро ПК провести мобилизацию коммунистов из советских учреждений для агитации на улицах.

Провести мобилизацию коммунистов с военным стажем по указанию Пуокра для партийной работы (как агитационной и пр.) по казармам.

Поручить округу, Петротопу и районным комитетам принять меры к действенному улучшению топливного положения в казармах.

Поручить совнархозу выделить возможно большее количество электрических лампочек для казарм; поручить отделу управления передать округу те электрические лампочки, которые имеются в участковых бюро.

Провести немедленно в жизнь постановление о том, чтобы комиссары частей жили в казармах, а не на вольных квартирах.

Выпустить воззвание к рабочим от имени курсантов и Военной секции.

Поручить ПТО закрыть театры несерьезного характера по указанию районных штабов.

Арестовать руководящую интеллигентскую группу эсеров и меньшевиков; аресты остальных руководящих групп поручить производить ЧК по предварительному соглашению с районами.

Все остальные предложения передать на бюро ПК». [164]

25 февраля положение оставалось напряженным, хотя эксцессов, подобных тем, что накануне произошли на Васильевском острове, уже не было. «Волынка» распространилась на ряд других предприятий Петрограда: Обуховский завод, завод Розен-кранца, Экспедицию заготовления государственных бумаг, кондитерскую фабрику «Жорж Борман», Невскую бумагопрядильную, некоторые мастерские Путиловского завода и др. Имели место также перерывы в работе и на других предприятиях, происходили самовольные сходки во время смены, кое-где раздавались все те же провокационные призывы (так, на собрании в кожевенном цехе фабрики «Скороход» кто-то «сзади» выкрикнул лозунг созыва Учредительного собрания). [165]

25 февраля начал работу чрезвычайный Комитет обороны Петрограда. В тот же день в петроградских газетах было объявлено постановление Исполкома Петросовета от 24 февраля о введении в городе военного положения. Воспрещалось хождение по улицам после 11 час. вечера, а также «всякие митинги, сборища и собрания как на открытом воздухе, так и в закрытых помещениях без надлежащего на то разрешения военного совета». Граждане Петрограда предупреждались, что «виновные в неисполнении настоящего положения привлекаются к ответственности по всей строгости законов военного времени». [166]

Действия Комитета обороны были энергичны и решительны. Уже 25 февраля отдается приказ № 1. В приказе говорилось:

«Для проведения военного положения, водворения революционного порядка в районах в каждом районе создается революционная тройка под председательством районного организатора соотвeтствующего районного партийного комитета. Всe приказания и распоряжения революционной тройки в области военно-административной для всего населения района обязательны… Все воинские силы, расположенные на территории района, подчиняются соответствующей ревтройке и могут быть использованы в каждом отдельном случае с разрешения Военного совета.
(Приказ вводится в жизнь с момента его опубликования». [167])

(Далее в газете сообщалась любопытная деталь: в связи с введением военного положения начало театральных спектаклей в. Петрограде переносилось с 7 на 6 час. вечера.)

В том же номере «Петроградской правды» в соответствии с постановлением губкома от 24 февраля публиковалось обращение красных курсантов к рабочим и работницам города. Оно начиналось с горького упрека в адрес той части пролетариев Трубочного завода, которые дали увлечь себя на демонстрацию и оказались вместе «с самыми злостными врагами рабочих и крестьян». Курсанты подчеркивали свою кровную классовую связь с трудящимися. Они горячо опровергали провокационную клевету, будто им созданы какие-то особо благоприятные материальные условия. «Мы живем так же, как и вы. Мы питаемся так же, как и вы». И наконец: «Мы не выпустили вчера (т. е. 24 февраля. — С. С.) ни одного боевого патрона. Но мы говорим вам: отгоните от себя мерзавцев, подбивающих вас на выступление… Опомнитесь! Возьмите себя в руки, товарищи!»

Грозным предостережением ко всем подстрекательским элементам явилось обращение Комитета обороны Петрограда «Остерегайтесь шпионов! Смерть шпионам!», опубликованное в городских газетах также 26 февраля:

«По улицам Петрограда расхаживают подозрительные личности и распространяют всячески слухи. Среди этих личностей есть просто болтуны, досужие сплетницы и т. п. Но есть также и определенные шпионы. Доподлинно известно, что Англия, Франция, Польша и др. имеют своих шпионов в Петрограде… Военный совет предлагает через комиссии по борьбе «с контрреволюцией немедленно принять меры к раскрытию всех шпионских организаций и аресту тех, кто распространяет злостные слухи, сеющие панику и смуту».

В 7 час. — вечера 26 февраля открылось расширенное заседание пленума Петроградского Совета, на котором присутствовал прибывший из Москвы председатель ВЦИК М. И. Калинин, выступивший с краткой речью. [168] Помимо депутатов в работе пленума приняли участие представители заводов и фабрик, профсоюзов, воинских частей и т. д. В докладах и выступлениях, прозвучавших на пленуме, была обстоятельно раскрыта фактическая сторона происшедших событий, дана их четкая классовая оценка. В выступлениях участников заседания — как членов пленума, так и представителей с мест — прозвучали призывы к самым решительным мерам в борьбе против провокаторов и «волынщиков».

Представительница завода Розенкранц Тартаковская заявила: «Неужели в течение двух с половиной лет мы проливали кровь на всех фронтах, чтобы дать говорить меньшевикам и эсерам?.. Я считаю, что нужно этому положить конец, и не так, как это часто до сих пор делали». Столярский, выступивший как представитель крестьян губернии, предложил: «…Петроградскому Совету определенно заявить от имени всей Петроградской губернии, что волынить мы не позволим. Если некоторые заводы не начнут в понедельник работать, то мы все эти заводы пошлем на топливо и поставим над ними палку хорошую, от которой не отвертишься, будем бить больно (Аплодисменты}». «Сегодня Совету нужно сказать, — отметил Данилов, представитель Путиловского завода, — что допущено много мягкотелости. Этих паразитов, которые напрасно сжигают топливо (на заводах, где остановилась работа, продолжали топиться кочегарки, об этом много говорили на пленуме. — С. С.), надо призвать к порядку, а проходимцев — эсеров и меньшевиков нужно убрать, уж и так очень давно мы с ними нянчились и продолжаем нянчиться». «Сегодня Совету нужно сказать, — отметил Данилов, представитель Путиловского завода, — что допущено много мягкотелости. Этих паразитов, которые напрасно сжигают топливо (на заводах, где остановилась работа, продолжали топиться кочегарки, об этом много говорили на пленуме. — С. С.), надо призвать к порядку, а проходимцев — эсеров и меньшевиков нужно убрать, уж и так очень давно мы с ними нянчились и продолжаем нянчиться». [169]

Пленум Петроградского Совета принял специальное обращение «Ко всем труженикам и труженицам Петрограда». В нем отмечалось:

«Из-за недостатка топлива нам пришлось на время остановить часть наших фабрик и заводов. Это вызвало у рабочих понятную тревогу и недовольство. Из-за ряда причин нам пришлось на время сократить паек. И это тоже вызывает законное недовольство».

Далее в обращениях говорилось, что именно на этих трудностях и пытаются спекулировать враги Советской власти — от эсеров и меньшевиков до белогвардейцев; подробно перечислялись меры центральных и местных органов по улучшению экономического положения трудящихся. Оно заканчивалось словами:

«Военное положение в Петрограде введено для того, чтобы не дать белогвардейцам и разгулявшимся хулиганам нарушать революционный порядок… К станкам! На работу! К единству братских рядов всех трудящихся Петрограда и всей России». [170]

В ходе работы пленума, отличавшегося необычайно боевым, революционным духом, раздалось лишь одно выступление, резко диссонирующее с общим тоном, — выступление Кронштадта. Один из 12 представителей экипажей линкоров «Петропавловск» и «Севастополь», некто Гаевский, выступил с очень краткой, уклончивой и двусмысленной речью. Он не только не осудил «волынки», но и вообще никак не высказался по поводу происшедших в Петрограде событий, ограничившись лишь признанием того факта, что «расстрела рабочих» действительно не произошло. Без сомнения, депутаты Совета обратили внимание на этот уклончивый лаконизм, так как выступление Гаевского встретило полное молчание зала, который бурно реагировал на речи других ораторов. Подобный эпизод был тем более симптоматичным, что речь Гаевского резко контрастировала с докладом начальника политотдела Балтфлота Н. Кузьмина, выступившего ранее. Кузьмин как раз заверял членов Совета, что события последних дней доказывают, будто «моряки остались такими же верными революции, какими они были всегда». [171] Такое суждение оставалось верным лишь в том смысле, в каком речь шла о Красном Флоте в целом, но оказалось неприменимо к личному составу гарнизона Кронштадта и некоторых экипажей кораблей Балтфлота, где уже назревал открытый мятеж.

Энергичные меры в борьбе с «волынкой» применяли и профсоюзные организации Петрограда. При этом рабочие союзы проводили большую воспитательную деятельность среди трудящихся, разъясняя им, что только в рамках советской государственности возможен социальный и экономический прогресс в России, что провокаторы и подстрекатели, какими бы лозунгами они ни прикрывались, толкают страну в пучину смут и гражданской войны. В этой связи типично постановление профсоюза текстильщиков от 26 февраля. Речь шла о «волынке» на Невской бумагопрядильне и 1-й Невской ниточной фабрике. Президиум правления союза постановил:

«Принимая во внимание тяжелое положение рабочих в связи с недостатком продовольствия и предметов первой необходимости, зная, что выход из этого положения и смягчение кризиса не в прекращении работ, а в необходимости сплочения в тесные ряды для пережития настоящего кризиса, в силу всего вышеизложенного президиум считает необходимым предложить рабочим 1-й Невской ниточной и Невской бумагопрядильной приступить к работе с понедельника 28 февраля с утра…»

Однако профсоюзы подкрепляли свою разъяснительную работу решительными, мерами. В том же документе говорилось:

«В случае неприступления рабочих к работе фабрика будет закрыта до нового набора рабочих, который будет объявлен посредством печати». [172]

Число подобных примеров можно было умножить по разным союзам и различным предприятиям.

В те же дни принимались все меры, чтобы в тяжелой обстановке разрухи народного хозяйства улучшить материальное положение трудящихся страны, в том числе населения Петрограда. 28 февраля 1921 г. Совет Труда и Обороны в срочном порядке постановил ассигновать 10 млн. руб. золотом «для улучшений снабжения нуждающихся рабочих продовольствием и предметами первой необходимости» и закупить соответствующие товары за границей. [173]1 марта это постановление за подписью В. И. Ленина было опубликовано в газетах. [174] Всячески убыстрялась доставка в Петроград американского угля, поступавшего в Мурманск: в конце февраля — начале марта ежедневно отправлялось 37 вагонов. [175] В тяжелый период зимы 1921 г. огромную роль сыграл лично В. И. Ленин, возглавивший созданную при Совете Труда и Обороны Чрезвычайную хлебную комиссию. [176] Она должна была ежедневно давать сводки об отправке и продвижении продовольственных грузов. На основании анализа этих данных принимались срочные оперативные решения, которые немедленно проводились в жизнь всей силой и энергией советского государственного аппарата. Вождь Советского государства с полной прямотой и откровенностью сказал на пленуме Московского Совета 28 февраля:

«Теперь, весной, продовольственные наши страдания обострились опять, хотя немного ранее мы и наблюдали улучшение продовольственного положения. Здесь вышло так, что мы не рассчитали. Когда был составлен план разверстки, то успех показал нам возможность улучшения. Народ наголодался так, что нужно было улучшить его положение во что бы то ни стало…» [177]

В результате напряженной работы, проведенной Коммунистической партией под руководством В. И. Ленина, к исходу зимы 1920/21 г. были проведены основные мероприятия, направленные на преодоление разрухи в народном хозяйстве и трудностей, возникших в связи с продовольственным и топливным кризисом. В этот период партия начала разработку новой экономической политики, имевшей целью восстановление народного хозяйства страны, улучшение материального положения трудящихся, построение социализма в нашей стране. 8 февраля Ленин сделал для Политбюро набросок тезисов, в первом пункте которых говорилось:

«Удовлетворить желание беспартийного крестьянства о замене разверстки (в смысле изъятия излишков) хлебным налогом». [178]

Эти ленинские тезисы были положены в основу дальнейшей разработки решений X съезда партии.

17 февраля газета «Правда», выполняя решение Политбюро, начала открытую дискуссию о замене разверстки налогом. [179]18 февраля специальная комиссия ЦК уже подготовила первый проект о переходе к продовольственному налогу. Позднее В. И. Ленин сказал на X съезде, что «поставлена была в «Правде» дискуссия не случайно». [180]

Вот почему в критические дни «волынки» на некоторых предприятиях Петрограда в опубликованном в газетах 27 февраля обращении Петроградского Совета говорилось:

«В то же время Советская власть для облегчения положения всех крестьян России намечает переход от хлебной разверстки к натуральному хлебному налогу, с тем чтобы лишь определенный процент хлеба шел государству, а остальное — в полное распоряжение крестьянина». [181]

Объявленный Советским государством переход к экономической политике сыграл огромную роль в деле сплочения трудящихся масс вокруг партии.

В том же обращении говорилось и об ограничении действий продовольственных отрядов. Это являлось прямым ответом на многочисленные ходатайства и требования рабочих в февральские дни 1921 г. [182]1 марта в городской печати было опубликовано постановление Петроградского Совета Труда и Обороны о снятии заградотрядов по всей территории губернии. [183]

28 февраля президиум Петроградского совета профсоюзов принял решение принципиальной важности о демобилизации всех привлеченных по трудовой повинности. Демобилизованные получали расчет вперед за две недели полного заработка и бесплатный проезд домой. [184] Это была правильная мера, ибо как раз трудармейцы нередко оказывались наиболее восприимчивым материалом для подстрекательской агитации. Следует напомнить, что на Балтийском заводе, где началась «волынка», трудилось 400 человек, привлеченных по разного рода мобилизациям. Не случайно и то, что на заводе Розенкранца, также ставшем объектом «волынки», большинство рабочих состояло из мобилизованных крестьян Тверской губернии, которые жили на казарменном положении в весьма тяжелых условиях. [185]

Совет профсоюзов решил проводить демобилизацию без промедления, и губсовнархозу было поручено «ввиду исключительной важности предоставить дорогам Петроградского узла необходимое количество кровельного железа для оборудования теплушек для отправки трудармейцев. [186] Была образована специальная комиссия для координации всех мер по скорейшей отправке всех демобилизованных. Газеты опубликовали это постановление. [187] В тот же день совет профсоюзов принял другое важное решение: «За все дни ненормального хода работ на заводах и фабриках до понедельника 28 февраля должно быть уплачено по тарифу». В то же время всем тем, кто, вопреки обращению Петросовета, не станет на свои места, «за дни невыхода на работу и простоя предприятия уплачено быть не может». Были приняты меры к тому, чтобы продовольствие отныне выдавалось «лишь в связи с фактическим посещением рабочими предприятия». [188] Партийная организация Петрограда, несмотря на крайне скудные продовольственные запасы, имевшиеся в городе, сумела все же найти средства, чтобы несколько улучшить материальное обеспечение рабочих. Уже 24 февраля в «Петроградской правде» было объявлено, что через два дня будет выдача продовольственных пайков по всем видам карточек; пайки выдавались по тем масштабам довольно значительные: для групп «вредных и горячих цехов» и «ударных» — по 4 фунта мяса, детям от 1 до 3 лет — по 1/4 фунта шоколада и банке сгущенного молока, детям от 3 до 7 лет — по 2 фунта риса и т. п. [189]

Наконец, было принято решение Петроградского СТО «Об огородах», по которому рабочим предоставлялись разного рода льготы в предстоящей обработке огородов на пригородных территориях. [190] В условиях экономической разрухи подсобные хозяйства имели огромное значение для материального обеспечения трудящихся, вот почему названное постановление было с большим одобрением встречено рабочим населением.

«Волынка» в Петрограде к началу марта в основном уже прекратилась, хотя на некоторых предприятиях этот болезненный процесс продлился еще всю первую неделю марта. Самая острая вспышка «волынки» пришлась на 24–25 февраля. Вот почему уже 27 февраля «Петроградская правда» с полным основанием писала в передовой статье: «Возобновляется правильная работа там, где шкурникам удалось ее расстроить».

…И в этот момент вспыхнул антисоветский мятеж в крепости Кронштадт.

Примечания:

1. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 28.

5. Там же, стр. 348–349.

6. Там же, стр. 358.

7. Там же, т. 43, стр. 11–13.

8. Э. В. Генкина. Государственная деятельность В. И. Ленина. 1921–1923. М., 1969, стр. 62.

9. «Правда», 22 января 1921 г.

10. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 361.

11. Там же, стр. 281.

12. Э. Б. Генкина. Указ. соч., стр. 74.

13. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 26.

14. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 486, прим. 123.

15. «Правда», 8 февраля 1921 г.

16. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 308.

17. Там же.

18. Э. Б. Генкина. Переход Советского государства к новой экономической политике (1921–1922). М., 1954; И. Я. Трифонов. Очерки истории классовой борьбы в годы нэпа (1921–1937). М., 1960; он же. Классы и классовая борьба в СССР в начале нэпа (1921–1922), ч. 1. Л., 1964; «Советское народное хозяйство в 1921–1925 г.» М., 1960; И. Б. Берхин. Некоторые вопросы историографии новой экономической политики в СССР. — «Вопросы истории», 1961, № 3 и др.

19. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 333.

56. Подсчет произведен автором по кн.: «Народное хозяйство СССР в цифрах». М., 1940, стр. 61, 68.

57. С. Г. Струмилин. На плановом фронте. 1920–1930 гг. М., 1958, стр. 52.

58. «Русская промышленность в 1921 г.» М., 1922, стр. 13.

59. Подсчет произведен автором по кн.: «Народное хозяйство СССР и железнодорожные перевозки». М., 1924, стр. 58.

60. «Сборник статистических сведений по Союзу ССР. 1918–1923». М., 1924, стр. 440.

61. «Восьмой Всероссийский Съезд Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов». Стенографический отчет, М, 1921, стр. 174.

62. Подсчитано автором по кн.: «Сборник статистических сведений по Союзу ССР. 1918–1923», стр. 440.

63. С. Г. Струмилин. Указ, соч., стр. 52.

64. «Русская промышленность в 1921 году», стр. 13, 81.

65. Подсчитано автором по кн.: М. Я. Залесский. Налоговая политика Советского государства в деревне. М., 1940, стр. 29.

66. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 319.

67. С. Г. Струмилин. Проблемы экономики труда. М., 1957, стр. 494–495.

68. А. А. Матюгин. Рабочий класс СССР в годы восстановления народного хозяйства (1921–1925). М., 1962, стр. 63.

69. «Правда», 22 января 1920 г.

70. А. А. Матюгин. Указ. соч., стр. 77.

71. Подсчитано автором по «Статистическому сборнику по Петрограду и Петроградской губернии» (Пг., 1922).

72. Подробнее об этом см.: «История рабочих Ленинграда», т. П. 1917–1965. Л., 1972, стр. 113 и далее.

73. «Очерки истории Ленинградской организации КПСС», ч. II. Л., 1968, стр. 149.

74. И. И. Лейберов, О. И. Шкаратан. К вопросу о составе петроградских промышленных рабочих в 1917 г. — «Вопросы истории», 1961, № 1.

75. Ленинградский государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства (далее — ЛГАОРСС), ф. 6276, оп. 6, д. 64, л. 21.

76. Учреждение, ведавшее вопросами снабжения населения продовольственными и промышленными товарами.

77. «Петроградская правда», 4 января 1921 г.

78. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 65, л. 35.

79. А. С. Пухов. Кронштадтский мятеж в 1921 г. Гражданская война в очерках [Л.], 1931, стр. 23.

80. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 175, лл. 163–181.

81. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 174, л. 14.

82. Там же.

83. «Правда», 2, 3 марта 1921 г.; «Известия», 2, 3 марта 1921 г.

84. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 132, л. 61.

85. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 26.

86. «Кронштадтский мятеж». Сб. документов. Л., 1931, стр. 126.

87. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 27.

88. «Петроградская правда», 12 февраля 1921 г.

89. «Правда», 24 февраля 1921 г.

90. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 27.

91. «Известия», 3 марта 1921 г.

92. «Петроградская правда», 6 февраля 1921 г.

93. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 245, л. 2.

94. «Петроградская правда», 2 февраля 1921 г.

95. «Петроградская правда», 3, 5 февраля 1921 г.

96. Сообщалось, например, об увеличении подвоза дров по Северо-Западной железной дороге («Петроградская правда», 16 февраля 1921 г.) и по некоторым другим дорогам («Петроградская правда», 27 февраля 1921 г.).

97. «Петроградская правда», 4 марта 1921 г.

98. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т, 43, стр. 69.

99. «Петроградская правда», 27 февраля 1921 г.

100. «Петроградская правда», 25 февраля 1921 г.

100

101. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 244, л. 43. 23 февраля это постановление было опубликовано в газетах.

101

102. «Известия», 20 февраля и 12 марта 1921 г.

102

103. «Петроградская правда», 16 февраля 1921 г.

103

104. ЛГАОРСС, ф. 6276, он. 6, д. 153, лл. 312, 315.

104

105. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 41.

105

106. Там же, лл. 41, 42.

106

107. «Петроградская правда», 1 января 1921 г.

107

108. «Петроградская правда», 26 января 1921 г.

108

109. «Петроградская правда», 16 февраля 1921 г.

109

110. «Петроградская правда», 17 февраля 1921 г.

110

111. «Петроградская правда», 23 февраля 1921 г.

111

112. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 64.

112

113. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 153, л. 5.

113

114. Там же, д. 218, л л. 60, 61.

114

115. Там же, д. 15,3, л. 7.

115

116. «Статистический сборник по Петрограду и Петроградской губернии», Пг., 1922, стр. 244–247.

116

117. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 153, л. 301.

117

118. Там же, оп. 1, д. 145, л. 12.

118

119. «Петроградская правда», 21 января 1921 г.

119

120. «Петроградская правда», 26 января 1921 г.

120

121. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 35.

121

122. Наиболее полный список см.: «Правда», 13 февраля 1921 г.

122

123. «Петроградская правда», 12 февраля 1921 г.

123

124. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 40.

124

125. «Петроградская правда», 19 февраля 1921 г.

125

126. ЛГАОРСС/ф. 6276, оп. 6, д. 144, л. И.

126

127. «Петроградская правда», 23 февраля 1921 г.

127

128. «Правда», 13 февраля 1921 г.

128

129. «Петроградская правда», 20 февраля 1921 г.

129

130. «Петроградская правда», 19 февраля 1921 г.

130

131. «Правда», 12 февраля 1921 г.

131

132. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 24.

132

133. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 162, л. 6.

133

134. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 172, л. 27.

134

135. Там же, л. 23.

135

136. Там же, л. 36.

136

137. Там же, д. 176, л. И. Иван Иванович Лепсе пользовался огромным авторитетом среди петроградских рабочих. Коммунист с 1904 г., рабочий-металлист, комиссар во время гражданской войны, он с апреля 1917 г. был членом бюро профсоюза металлистов в Петрограде, а в 1918 г. стал во главе союза.

137

138. Там же, д. 218, лл. 60, 61, 65–71.

138

139. Там же, лл. 70–71.

139

140. «Правда», 24 февраля 1921 г.

140

141. Ленинградский партийный архив (далее — ЛПА), ф. 16, оп. 1, д. 50, л. 91.

141

142. Там же, д. 40, л. 3.

142

143. И. Трифонов, О. Сувениров. Разгром кронштадтского контрреволюционного мятежа 1921 года. — «Военно-исторический журнал», 1971, № 3, стр. 89.

143

144. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 81.

144

145. «Воля России», 30 марта 1921 г.

145

146. «Руль», 11 февраля 1922 г.

146

147. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 220, лл. 99-101.

147

148. «Работа эсеров за границей». М., 1922.

148

149. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 81.

149

150. Там же, лл. 49, 50.

150

151. ЛГАОРСС, ф. 1000, Оп. 5, д. 214, лл. 304, 305, 360.

151

152. «Путь», 8 марта 1921 г.

152

153. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 45 об.

153

154. Там же, л. 57.

154

155. Там же, л. 44.

155

156. Здесь и далее численность рабочих на предприятиях приводится по состоянию на середину февраля 1921 г. («Петроградская правда», 19 февраля 1921 г.).

156

157. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 162, л. 22.

157

158. «Петроградская правда», 24 февраля 1921 г.

158

159. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5д. 1, л. 44 об.

159

160. Центральный государственный архив военно-морского флота (далее — ЦГАВМФ), ф. р-34, оп. 2, д. 537, л. 997.

160

161. Там же, л. 998.

161

162. ЦГАВМФ, ф. р-34, оп. 2, д. 537, лл. 999, 1000.

162

163. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 44 об.

163

164. Там же, л. 46.

164

165. ЛПА, ф. 16, оп. 1, д. 50, лл. 103–104.

165

166. По материалам выступлений рабочих — депутатов Петросовета 26 февраля 1921 г. (ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, лл. 52–58; «Петроградская правда», 27 февраля 1921 г.).

166

167. «Петроградская правда», 25 февраля 1921 г.

167

168. «Петроградская правда», 26 февраля 1921 г.

168

169. «Петроградская правда», 27 февраля 1921 г.

169

170. ЛГАОРСС, ф. 1000, оп. 5, д. 1, лл. 56–58.

170

171. «Петроградская правда», 27 февраля 1921 г.

171

173. Там же, л. 46.

172

174. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 145, л. 11.

173

175. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 352.

174

176. «Петроградская правда», 1 марта 1921 г.

175

177. «Правда», 4 марта 1921 г.

176

178. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 578. — Решение о создании этой комиссии было принято 31 января 1921 г.

177

179. Там же, стр. 358.

178

180. Там же, стр. 333.

179

181. «Правда», 17 февраля 1921 г.

180

182. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 43, стр. 36.

181

183. «Петроградская правда», 27 февраля 1921 г.

182

184. Так, например, группа рабочих завода «Арсенал» высказала следующее пожелание на беседе в президиуме союза металлистов: «Воспретить заградительным отрядам отбирать от возвращающихся рабочих и их семейств в Петроград закупленные ими товары для своего личного потребления». Еще решительнее высказались там же представители Проволочного и гвоздильного завода (бывш. Дюмо), которые прямо поставили вопрос «о снятии заградительных отрядов на железных дорогах» (ЛГАОРСС, ф.,6276, оп. 6, д. 218, лл. 60, 70).

183

185. «Петроградская правда», 1 марта 1921 г.

184

186. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 65, л. 39 об.

185

187. Там же, ф. 1000, оп. 5, д. 1, л. 55 об.

186

188. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 65, л. 39 об.

187

189. «Петроградская правда», 1 марта 1921 г.

188

190. ЛГАОРСС, ф. 6276, оп. 6, д. 65, лл. 39–40.

189

191. «Петроградская правда», 24 февраля 1921 г.

190

192. «Петроградская правда», 5 марта 1921 г.

Оглавление